ДНИ.ру: Президент Венесуэлы Уго Чавес предложил туркменскому лидеру Гурбангулы Бердымухамедову вступить в газовую ОПЕК, в которую также войдут Россия, Иран и Венесуэла. Президент Туркмении ответил, что его страна занимает четвертое место по мировым запасам природного газа. В понедельник Уго Чавес, находящийся с визитом в Туркмении, рассказал президенту этой республики о новой организации, которую планируют создать основные страны-поставщики «голубого топлива». «Мы создаем газовую ОПЕК и предлагаем вам рассмотреть вопрос о вхождении в эту организацию», — сказал президент Венесуэлы. По словам Чавеса, свое решение войти в картель уже высказали Россия, инициатор создания объединения, Иран и Венесуэла. Бердымухамедов, в свою очередь, заметил что, по оценкам экспертов, Туркмения занимает четвертое место в мире по запасам газа после России, Ирана и Катара. А одно только месторождение «Южный Елетен» располагает запасами в 14 триллионов кубометров газа. В ходе дальнейших переговоров президент Туркмении подчеркнул, что своим визитом Уго Чавес открыл историческую веху в развитии и укреплении отношений между двумя странами. «Мы рады видеть вас в Туркменистане как самого почетного гостя», — сказал Бердымухамедов. Президент Венесуэлы добавил, что «этот визит — начало новой истории… Мы хотим сблизиться с вами, Венесуэла и Туркменистан, Латинская Америка и Центральная Азия, древняя цивилизация, которая была скрыта во время существования Советского Союза». Между тем, как передает РИА Новости, прошедшие переговоры были краткосрочными. Так, в ходе встречи отсутствовали обычные для протокола переговоры в расширенном составе делегаций и заявления для прессы. Читать далее
Месяц:Сентябрь 2009
Возможные изменения политики США в отношении стран Центральной Азии
Институт развития фондового рынка: В настоящее время рядом аналитических центров администрации ведется проработка вопросов, связанных с уточнением политики администрации США в отношении стран Центральной Азии.
Экспертами, в частности, отмечается, что в первые годы независимости стран Центральной Азии этот регион не носил выраженной стратегической значимости для США: географическая удаленность, отсутствие выхода к морю, сложный рельеф и климат, а также существовавшие в то время приоритеты американской стратегии не давали региону особых приоритетов, хотя энергетические ресурсы региона, его близость к России, Китаю, Индии и Ирану, все же заставляли постоянно держать его в сфере интересов.
По ряду ранее существовавших оценок, богатство энергоносителями прикаспийских государств, сделало область значимой во внешней политике США и ряда ведущих европейских стран, а также Китая, Индии и Пакистана. Однако ряд экспертов прогнозируют, что регион сможет стать лишь незначительным поставщиком на глобальный рынок энергии, особенно в сравнении со странами Персидского залива и Россией. Так по оптимистическим прогнозам предполагается возможность региона производить одну десятую всей добываемой в мире нефти; пессимистические же оценки предсказывают производство еще на более низком уровне (до трети от оптимистического прогноза). Кроме того, даже безотносительно от фактических количеств, эффективные поставки энергоносителей станут возможными лишь через несколько лет, когда будет создана необходимая для этого инфраструктура.
Каспийский газ также не может легко транспортироваться на ведущие мировые рынки энергоресурсов и, таким образом, не затронет американские интересы. Поставки газа из каспийского региона на Запад сопряжены с существенными транспортными проблемами, что делает его достаточно дорогим. В то время как нефть может транспортироваться морским путем, для подобной транспортировки газа необходима специальная инфраструктура по его сжижению, которая в регионе практически отсутствует. Подводные трубопроводы также достаточно дороги и сложны в обслуживании. По мнению экспертов, есть надежды на строительство газопроводов до восточных рынков, однако их обязательно надо будет проводить транзитом через Афганистан и Пакистан. Успех таких проектов целиком зависит от развития политической ситуации в этих странах, которая остается нестабильной. Вместе с тем, эксперты подчеркивают, что Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы энергоносители из прикаспийских стран поступали на глобальный рынок.
Ситуация изменилась в 2001 году вместе с изменением стратегических приоритетов США: регион приобрел одно из первостепенных значений. В регионе было проведено развертывание американских воинских соединений, была резко увеличена экономическая и военная помощь странам региона.
Однако ситуация еще раз претерпела существенные изменения после событий в узбекском Андижане, когда правительство этой страны заявило о категорическом несогласии американского военного присутствия на своей территории.
Высокая динамика изменений обстановки в регионе, заставляет американских аналитиков прогнозировать возможные сценарии ее развития и готовить варианты проведения политики США в отношении стран центрально-азиатского региона.
По мнению американских аналитиков, сегодняшняя ситуация в мире уже не дает возможности полностью отказаться от военного присутствия в регионе, хотя аналитики и сомневаются в вопросе эффективности долгосрочного военного присутствия в регионе.
Так, в частности, в исследованиях корпорации РЭНД отмечается, что значение региона в американской внешней политике возрастает, что требует наращивания американского присутствия в регионе. Причем такое присутствие должно быть в первую очередь экономическим и политическим, а не военным. Эксперты сомневаются в эффективности военного присутствия в условиях азиатского менталитета и доминирования ислама в регионе.
Вместе с тем эксперты отмечают, что даже в условиях снижения значимости военного присутствия, само значение региона для американской стратегии будет и дальше возрастать по целому ряду причин, далеко выходящих за границы Центральной Азии.
Исследование «U.S. Interests in Central Asia Policy Priorities and Military Roles», подготовленное в РЭНД в декабре 2005 года, было направлено на изучение политической ситуации и перспектив ее развития в регионе, уточнение роли ислама и отношений между центрально-азиатскими государствами с целью определить будущие требования и подходы к американской стратегии в Центральной Азии. Исследование проводилось в рамках Программы разработок стратегий и доктрин проекта РЭНД по взаимодействию с военно-воздушными силами США.
Экспертами РЭНД отмечалось, что американская политика в отношении Центральной Азии в ближайшие годы будет критическим компонентом американской стратегии национальной безопасности, но роль военной силы в этой политике будет достаточно малой по двум причинам:
во-первых, хотя вооруженные силы имеют важное значение в обеспечении безопасности, ключ к решению американских проблем в Центральной Азии лежит в экономической и политической сфере. Эксперты считают, что в ряде случаев американское военное присутствие лишь затрудняет достижение стоящих целей американской политики в регионе;
во-вторых, эксперты отмечают наличие лишь незначительных причин для существенного военного присутствия в регионе в стратегической перспективе. По их оценкам, существует всего несколько маловероятных сценариев развития обстановки, когда государства Центральной Азии станут настолько важными партнерами США, что потребуется постоянное военное присутствие в регионе.
В этой связи эксперты РЭНД рекомендовали администрации США стремиться максимально эффективно работать с другими заинтересованными сторонами с тем, чтобы продвинуть собственные экономические и политические интересы.
Так, в частности, Россия, Турция, Китай, Индия и ряд европейских стран разделяют американские цели стабильности и развития в Центральной Азии. Эксперты признают, что для многих из этих стран, особенно для России, область является намного более критической, чем для Соединенных Штатов. Планируя политику в регионе, США следует учитывать и интересы России с тем, чтобы меньшими затратами достигать собственных целей. Хотя такого сотрудничества в условиях сложной координации и недоверия будет трудно достигнуть, достижение такого партнерства будет критическим звеном в успешной американской стратегии в регионе.
Вместе с тем, роль американских войск в Центральной Азии экспертами РЭНД видится хотя и сравнительно незначительной, но критической, особенно для военно-воздушных сил США. Важнейшей задачей должно быть не постоянное военное присутствие, а создание инфраструктуры, способствующей оперативному развертыванию в регионе необходимых сил в случае изменения обстановки.
Эффективная стратегия для будущего американского военного присутствия в Центральной Азии, по мнению РЭНД, должна включать три базовых компонента.
Формирование и поддержка в «теплом» резерве необходимой инфраструктуры базирования, способной обеспечить возможности для быстрого развертывания необходимых сил и средств в регионе.
Детально проработанная программа тактического взаимодействия между вооруженными силами США и вооруженными силами стран-партнеров в Центральной Азии, нацеленная на отработку взаимодействия в условиях осложнения обстановки.
Стройная политика взаимодействия по линии военных министерств, направленная на обеспечение деятельности инфраструктуры базирования и ее эффективное использование в случае обострения обстановки.
«Холодная война» в Арктике («The Times», Великобритания)
ИноСМИ: Резкое изменение климатических условий в Арктике, личным свидетелем которого на этой неделе стал генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун (и его это «встревожило»), грозит всему прочему миру не только экологической катастрофой, но и напряженнейшей политической борьбой между правительствами стран, соперничающих за ресурсы региона.
«Арктическая пятерка» — США, Россия, Норвегия, Канада и Дания (владеющая Гренландией) — активно стремится закрепить за собой права на спорные части последней оставшейся на планете неосвоенной территории, на которую ранее никто и не претендовал. Частично это объясняется тем, что из-за сокращения площади ледяного покрова открылись для эксплуатации громадные предполагаемые запасы нефти — возможно, они составляют до 13 процентов неразведанных мировых запасов нефти и до 30 процентов неразведанных запасов природного газа.
На данный момент эксплуатация большей части этих запасов коммерчески не выгодна: так, российский газодобывающий комплекс «Штокман», равно как и норвежский центр нефтедобычи «Голиаф» (оба — в Баренцевом море), оказались исключительно дорогостоящими проектами и к тому же балансируют на грани технически возможного. Тем не менее, руководству стран «арктической пятерки» известно, что в ближайшие десятилетия новые достижения техники вполне могут сделать возможным то, о чем сегодня можно только мечтать. Ведь недавно сегодняшние экспедиции на дно Северного Ледовитого океана и другие подобные действия тоже казались пустой фантазией.
Площадь ледяного покрова, ныне достигшая среднегодового минимума, сейчас намного меньше, чем тридцать лет назад, так что фантазиями эти разговоры назвать уже нельзя. Рекордный минимум был достигнут в сентябре 2007 года; тогда весь Cеверо-Западный проход был очищен ото льда, и ходили слухи, что к 2030 году такое случится со всем Северным Ледовитым океаном.
Даже оставляя в стороне вопрос природных ресурсов, в сопредельных странах прекрасно осознают, что исчезновение ледяного покрова с поверхности Северного Ледовитого океана может иметь далеко идущие, даже тревожные стратегические последствия. Россия, давно и всерьез обеспокоенная проблемами национальной безопасности, сейчас стоит перед перспективой открытия «четвертого фронта»: враждебное государство сможет провести флот через Северный полюс и ударить по расположенным вдоль северного побережья военно-морским базам и важнейшим месторождениям нефти и газа.
То же самое можно сказать и о Соединенных Штатах Америки, которым тоже придется как-то справляться с перспективой появления иностранных судов — а может, и военных кораблей — у берегов Аляски, вблизи нефтяного месторождения Прудо-Бэй и важнейших прибрежных радаров. Гренландия и Исландия также имеют громадное стратегическое значение, так как ими контролируются важнейшие трансатлантические маршруты.
Из-за этих двух проблем — природных ресурсов и безопасности — вскоре усугубятся разногласия по важнейшему политическому вопросу: кто главный?
До недавнего времени Северный Ледовитый океан мало интересовал правительства сопредельных стран по той простой причине, что там слишком суровые природные условия, чтобы интересоваться им имело смысл. Но теперь пять стран выдвигают претензии на части «ничьей воды», окружающей Северный полюс. С юридической точки зрения разделить ее можно двумя способами, причем невозможно сказать, который из них — «правильный». Исторически сложилось, что специалисты по международному праву склоняются к разделению территории по прямым линиям, соединяющим границы государств с центральной точкой (с полюсом), как при нарезке пирога. Подобный метод предпочтителен для США и Норвегии, но прочие страны «пятерки» настаивают на разграничении по «медианному» принципу равной удаленности; при таком подходе Канада и Дания получат до 350 миль «внешнего континентального шельфа».
Еще дальше на юг находятся другие спорные территории; многие из них богаты энергоносителями. Россия и Норвегия претендуют на одни и те же части Баренцева моря, Канада и Дания — на остров Ганса (у берегов Гренландии), а Канада и США спорят из-за стратегически важного участка в море Бофорта. Эти конфликты, вероятно, будут разрешены мирно, но любые международные трения с участием России легко могут перерасти в прямую конфронтацию.
Роджер Ховард — автор книги «Золотая лихорадка в Арктике, или Новая гонка за ресурсы завтрашнего дня»
Российско-польская игра на трубе
EnergyLand: Польский премьер-министр Дональд Туск после встречи с российским премьер-министром Владимиром Путиным снова повторил, что Варшава критически относится к проекту Nord Stream, который предполагает строительство газопровода из России в Германию по дну Балтийского моря.Владимир Путин не остался в долгу и заявил о необходимости пересмотреть доли собственности в российско-польском газовом трубопроводе Ямал — Европа. По мнению экспертов, пересмотр доли в проекте «Ямал — Европа» может быть увязан с увеличением поставок газа в Польшу, о котором страна не может договориться с «Газпромом» более полугода, пишет РБК daily.
Владимир Путин отметил, что решение о строительстве газопровода «Северный поток» (оператор проекта Nord Stream), против которого выступает Варшава, не является «антипольским». Дональд Туск возразил, что Варшава не подозревает никаких негативных намерений со стороны Москвы в связи с этим проектом, но сомневается в его экологической составляющей.
Польша традиционно выступает против «Северного потока», так как она не будет получать газ из этого газопровода, говорит директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов. Эта страна предлагает увеличить пропускную способность газопровода Ямал — Европа. Однако Россию не устраивает высокий тариф на транспортировку газа, который установила Польша. «Газпром» рассчитывает снизить тариф, но, поскольку ему принадлежит только 48% акций EuroPolGaz, оператора польской части газопровода, он не может этого добиться, поясняет г-н Правосудов.
И, похоже, вопросом тарифа по трубопроводу Ямал — Европа Россия решила заняться всерьез. Владимир Путин вчера заявил, что необходимо пересмотреть доли собственности в российско-польском газовом трубопроводе. Он напомнил, что в соответствии с межправительственным соглашением Россия и Польша должны владеть этой трубопроводной системой на паритетных началах. Однако 4% EuroPolGaz принадлежат гражданину Польши Александру Гудзоватому, при том что 100% инвестиций в строительство обеспечил «Газпром».
Но трубопроводы не единственная тема для Москвы и Варшавы, нуждающаяся в урегулировании. Более полугода стороны не могут прийти к согласию относительно увеличения поставок газа в Польшу. В начале августа Варшава даже начала готовиться к новому газовому кризису. Польша — единственная из стран ЕС, которая после завершения январского российско-украинского газового конфликта недополучает около 25% импортного газа, который поставляла компания RosUkrEnergo. По словам российского премьера, для увеличения экспорта газа в Польшу нужно внести изменения в межправительственный Ямальский договор 1993 года, так как он ограничивает возможности дополнительных поставок сырья в страну. Дональд Туск выразил надежду, что соответствующий договор будет подписан в начале осени.
Тема увеличения поставок газа в Польшу, по всей видимости, увязывается с вопросом о структуре собственности EuroPolGaz и снижении тарифа на транспортировку газа по польской территории, считает Сергей Правосудов. В любом случае ее оппозиция в отношении «Северного потока» вряд ли помешает реализации проекта. В нем заинтересованы гораздо более серьезные члены ЕС — Германия, Франция, Великобритания, так что недовольство Польши проектом вряд ли повлияет на судьбу газопровода, соглашается заместитель директора юридической фирмы «Яковлев и партнеры» Ольга Лазарева.
Хорватия предлагает проложить «Южный поток» по ее территории
EnergyLand: Хорватия предложила России проложить строящийся газопровод «Южный поток» (South stream) через ее территорию. Об этом заявила премьер-министр Хорватии Ядранка Косор по итогам встречи со своим российским коллегой Владимиром Путиным.«Южный поток» — один из основных газотранспортных проектов России. Согласно плану строительства, трасса «Южного потока» пролегает за пределами Хорватии: сначала газопровод будет идти из России в Болгарию по дну Черного моря, а затем разделится на две ветки. Одна ветка будет поставлять газ в Грецию и на юг Италии, а вторая — в Сербию, Венгрию и Австрию. Маршрут газопровода пока окончательно не определен.
Строительством «Южного потока», пропускная способность которого составит 63 миллиарда кубометров, занимается российский «Газпром» совместно с итальянской Eni. Стоимость проекта оценивается в 20 миллиардов евро. Благодаря трубопроводу топливо в Европу будет поставлять в обход Украины. Напомним, из-за газового конфликта России и Украины в январе 2009 года на две недели были прерваны поставки газа в европейские страны, включая Хорватию, Венгрию и Польшу.
В 2008 году потребности Хорватии в газе составили 3,4 миллиарда кубометров. Около 60 процентов всего потребляемого страной газа Хорватия добывает самостоятельно, а остальные 40 процентов закупает в России, сообщает Lenta.ru.
О независимости Курдистана
ИА REGNUM: Приведение межгосударственных отношений Армении и Турции к минимальному цивилизованному уровню неизбежно. И уже не зависит ни от судьбы Нагорного Карабаха, ни от признания или непризнания официальной Турцией факта геноцида армян в Османской империи.
Обретение независимости иракским Курдистаном также неизбежно — независимо от того, сколь далеко идущие планы связывают с этой независимостью США для наполнения газопровода NABUCCO или для «курдского сдерживания» Турции, Ирана, Сирии и вообще арабского мира. И сколь велико будет их внешнее сопротивление.
Блокада турецко-армянской границы будет снята, армянский транзит получит прямой выход на Балканы и в Средиземное море.
Независимый Курдистан — богатый ресурсами, но с небольшим демографическим потенциалом (в рамках нынешнего Ирака — от 4 до 7 млн. человек), станет новым «непотопляемым авианосцем» США. За границами нового государства останется около 30 миллионов курдов — в Турции, Иране, Сирии и Закавказье.
Значит ли это, что экономические последствия взаимного открытия границ и рынков между Турцией и Арменией просчитаны и признаны бесконфликтными? Что в адрес лоббистов этого в Вашингтоне завтра можно будет выставить счёт на гарантийное обслуживание этих последствий?
Значит ли, что, созданный политической волей США, Курдистан сведёт государственную волю своего народа к обслуживанию их интересов?
Напротив: последствия деблокирования границы в Армении просчитаны плохо, а Курдистан станет самостоятельным игроком — на Большом Ближнем Востоке и на Большом Кавказе.
Теперь, когда Россия далеко, а в этой части континента на наших глазах происходит регенерация пространств Османской и Персидской империй, вступающие в межгосударственный диалог с Турцией Армения и Курдистан — исторически беспрецедентные новости. К таким новостям империи традиционно более готовы, чем национальные государства.
Турция ведёт дело к созданию на территории страны курдской автономии, которая будет территориально непосредственно примыкать к независимому Курдистану. Перед Стамбулом стоит понятная геополитическая задача: управлять неизбежным — сдержать будущий ирредентизм — соединение курдских этнографических земель вокруг их нового государственного ядра. Несомненно, что в качестве одного из таковых факторов сдерживания Стамбул может рассматривать символическую деловую экспансию Армении на западные (курдские) территории страны, прямо эксплуатируя историческую «вражду» между армянами и курдами, ставшими в Западной Армении соучастниками геноцида.
Но в Турции и Курдистане есть гораздо более масштабная надежда на то, что разрыва с автономизирующимися курдами удастся избежать путём решительной и равноправной интеграции независимого Курдистана в конфедерацию с Турцией, которая сохранит субъектность курдской автономии, государственность Курдистана — и своё неоспоримое политическое, военное и экономическое лидерство в регионе, «достроенной» в постимперских пределах.
Очевидно, что такая конфедерация не только увеличит историческую изоляцию Армении — даже при открытых границах во все стороны света, но резко нарушит равновесие между Турцией и Ираном. Очевидно также, что главными жертвами того, как Иран будет восстанавливать равновесие с османской конфедерацией, гарантируя себя от курдской опасности и расширяя себе оперативный простор, станут Армения, Азербайджан и Туркмения. Армения будет обречена превратиться в столь неприятный для её общественного сознания «форпост» — теперь уже Ирана. Азербайджану придётся смириться с утратой Нагорного Карабаха, входящего в зону иранских интересов. Туркмении суждено будет подчинить свою «нейтральную многовекторность» ближайшему Ирану и дальнему Китаю.
В таких условиях открытая граница Армении с Турцией создаст избыточный материал для художественной и политической литературы о противоборстве на её территории турецкой агентуры с иранской. Тыл Нагорного Карабаха будет обнажён и, страшно сказать, во всё большей степени гарантирован Тегераном.
И самое главное: в десятки раз превосходящая армянские экономику и потребительский рынок — турецкие экономика и рынок при открытой границе просто и быстро подавят, монополизируют потребительскую инфраструктуру Армении, уничтожив местный мелкий и средний бизнес, подчинив или замкнув в административных заповедниках бизнес крупный.
Как много раз говорилось, изменения конца ХХ — начала XXI века на политической карте региона обнажают старые, имперские конфликты и мозаики, вновь прокладывают естественные границы не глобального, а континентального имперского влияния, сложившегося в течение столетий войн, переселений и ассимиляций. Вновь проступают комплексы XIX века: национализма, протекционизма, милитаризма. Но одного только признания этой новой реальности — явно недостаточно.
Главное отличие современности от этого нового издания архаики — новые национальные государства, в том числе — на новом Большом Кавказе. И чтобы попросту не исчезнуть из географии, им следует не только идти в фарватере внешних, глобальных «урегулирований», но и строить свою национальную судьбу, исходя из балансов и противовесов внутри региона.
Россия, в 2000-е годы боровшаяся против враждебного «санитарного кордона» вокруг её границ, который выстраивали глобальные игроки, нашла выход в перемещении «линии фронта» подальше от национальной территории, в фрагментации «кордона», диверсификации региональных систем безопасности, разрушении агрессивных коалиций, пытавшихся действовать непосредственно у её границ. Интересы континентальной безопасности требуют от России новых эшелонов стабильности: вслед за Белоруссией и Молдавией она теперь должна сфокусироваться на Польше и Румынии, вслед за Абхазией и Южной Осетией — на Турции и Курдистане. Исторические связи России с курдскими национальными элитами — правящей и оппозиционной — сейчас гораздо важнее советских мемуаров об особых отношениях Брежнева с арабскими «интернационалистами». Ложная «геополитическая ответственность» за наследников Саддама Хусейна не должна останавливать Россию в осознании справедливости борьбы курдов за своё государство.
Установление особых политических связей с Курдистаном, готовность к немедленному признанию его независимости после её провозглашения — обязанность России. Обязанность — и в контексте её отношений с Турцией, Сирией и Ираном: именно для качества этих отношений Москве важно иметь собственный, независимый диалог с курдистанскими властями и обществом, чтобы понимать возможности Турции и Ирана.
Независимая государственность курдов, также в своё время переживших от турецких властей акты геноцида (и их подчинённая роль в несомненном преступлении 1915 года), позволяют и Армении отнестись к задаче исторического примирения с курдами-мусульманами не только с общественно-научных позиций, но и точки зрения государственных интересов.
Новый диалог Армении с Турцией делает армянство непременным участником будущих процессов в Турции, включая турецкую «демократическую инициативу» по обеспечению автономных прав курдов. Но сегодня это участие ещё вариативно: оно может либо свестись к малоприятному превращению армян в «фактор сдерживания» турецких курдов, либо, напротив, придать им дополнительные возможности в случае «исторического примирения».
Прямой диалог Армении с Курдистаном крайне необходим ей и для того, чтобы не превратиться в объект реализации Ираном его законных опасений курдского ирредентизма. Как известно, опасения государств тем сильнее, чем меньше их элиты имеют подлинной информации о намерениях соседей. Сопоставимый государственный масштаб Армении и будущего независимого Курдистана делает их естественными партнёрами на пространстве (не «шахматной доске»!) Большого Кавказа — и может сделать взаимными переводчиками.
Ещё важнее их коренная геоэкономическая близость: они в равной степени лишены свободного выхода к морю и потому обречены строить динамические коалиции, сердцем которых является обеспечение свободы транзита и поэтому — особая ценность не только внешнеполитических гарантий, но и внутренних фундаментов военной безопасности.
Новый, независимый Курдистан слишком близок к интересам и проблемам Большого Кавказа, слишком неожиданно глубоко затрагивает интересы региональных сверхдержав и слишком близко повторяет столь знакомую для региона борьбу за государственное самоопределение (и кстати, тоже испытал этнические чистки и принудительную перемену этнодемографического ландшафта), чтобы его судьбу можно было безнаказанно проигнорировать. Тот, кто не хочет стать здесь пассивной фигурой в чужой игре на некогда родной «шахматной доске», будет строить свою стратегию, исходя из перспектив Курдистана.
Французский политолог: Nabucco без Азербайджана невозможен
Neftegaz: Самуэль Луссак, кандидат наук по международным отношениям института политических исследований в Бордо, дал интервью Day.Az, затронув проект Nabucco, который противопоставляют Северному и Южным потокам.
По мнению эксперта, Азербайджан важен для Nabucco не только как поставщик, но и как транзитная страна. Часть добытого газа со второй фазы месторождения Шах-Дениз к 2017 году может использоваться для Nabucco, когда проект только начнет функционировать. Азербайджан также стоит на перепутье экспорта туркменского газа в Европу. Переговоры сейчас призваны оживить транскаспийский газопровод, который будет передавать огромные газовые резервы из Туркменистана в Европу. В таком контексте, Азербайджан действительно является ключевой страной в реализации проекта Nabucco.
Именно поэтому подписанное соглашение между ГНКАР и Газпромом по поставкам азербайджанского газа создало столько вопросов. Хотя, после моих бесед с представителями ГНКАР, я не думаю, что это соглашение с Газпромом сильно повредит Nabucco. Официальные представители Азербайджана неоднократно заявляли, что искренне хотят поставлять газ в Европу. По их словам, Европейский Союз является надежным партнером, и может платить за газ вполне хорошую цену. Это может помочь Азербайджану укрепить свои позиции в международном обществе.
«Урановый» визит Д.Медведева
Фонд стратегической культуры: «Урановые» соглашения, подписанные в ходе государственного визита президента России Д. Медведева в Монголию 25-26 августа, увенчали усилия, предпринимаемые Москвой в последние годы на этом направлении.
Интерес к зарубежным урановым месторождениям возник в России сравнительно недавно. Стимулом к этому стали масштабные планы развитию российской атомной промышленности и энергетики. В соответствии с федеральной целевой программой «Развитие атомного энергопромышленного комплекса России на 2007-2010 годы и на перспективу до 2015 года», утверждённой правительством РФ в октябре 2007 г., до 2030 года планируется построить 40 новых атомных энергоблоков и довести уровень атомной энергии в общем энергетическом балансе страны с нынешних 16% до 25%. Осуществление столь крупных планов требует наличия ресурсной базы. Собственные урановые ресурсы России находятся в Бурятии, Забайкальском крае и Курганской области, а расположенные на них запасы урана относятся к числу трудноизвлекаемых, с высокой себестоимостью добычи. Большая часть урановых месторождений бывшего СССР после его распада осталась за пределами РФ.
Раздел атомного комплекса между странами СНГ в начале 1990-х гг. привёл к тому, что основные мощности по переработке урана оказались в Российской Федерации, а по его добыче – в странах Центральной Азии, прежде всего Казахстане и Узбекистане. Располагая одним их крупнейших в мире атомных комплексов, Россия занимает 4-е место в мире по добыче урана (около 3,5 тыс. тонн), а Казахстан, добывший в 2008 г. около 9 тыс. тонн, стоит по этому показателю на 2-м месте в мире. В 2009 г. Казахстан планирует, добыв 12 тыс. тонн и обойдя Австралию, стать мировым лидером.
Помимо России Казахстан поставляет свой уран на экспорт в Китай и США. Всего же на территории Казахстана сосредоточено 27% разведанных мировых запасов урана (1,6 млн. тонн). В отличие от этого, Узбекистан почти весь свой добываемый уран поставляет в США. Разведанные запасы урана в республике составляют около 3% мировых ресурсов (185,8 тыс. тонн). В мировом рейтинге Узбекистан занимает 7-е место по запасам урана и 5-е по его добыче. Существенно отставая от Казахстана по темпам прироста добычи, Узбекистан к 2012 г. планирует увеличить её в 1,5 раза, запустив для этого новые месторождения и перерабатывающие мощности. В Киргизии и Таджикистане, где уран активно добывали в послевоенные годы, его добыча была потом свёрнута по причине истощения месторождений и открытия их более дешёвых аналогов на территории соседних Казахстана и Узбекистана.
В условиях усиления конкуренции за урановые ресурсы между основными мировыми производителями Монголия приобретает для России особое значение. По оценкам монгольских специалистов, запасы урана в республике составляют 60 тыс. тонн, тогда как российская сторона считает, что они могут достигать 120-150 тыс. тонн. Это один из самых значительных показателей в мире. В настоящее время Монголия располагает шестью урановыми пластами и более чем сотней месторождений урана, разработка которых до сих пор не велась. Кроме того, Монголия, граничащая с Российской Федерацией, расположена недалеко от крупнейшего предприятия атомной отрасли России – Приаргунского горно-обогатительного комбината. Развитие торгово-экономических коктактов в сфере добычи и переработки урана удачно вписывается в задачу общего укрепления связей РФ и Монголии, тесные отношения с которой после распада СССР были Москвой поспешно свёрнуты.
Подготовка к заключению «урановых» договорённостей между Россией и Монголией шла на протяжении последних двух лет. В апреле 2008 г. состоялся визит в Россию премьер-министра Монголии С. Баяра, в ходе которого глава «Росатома» С. Кириенко и министр промышленности и торговли Х. Наранхуу подписали протокол о планах совместных действий по сотрудничеству в сфере мирного атома, включая совместные инвестиции в добычу урана, разведку монгольских урановых месторождений и строительство в Монголии атомной электростанции (АЭС) малой или средней мощности. По словам С. Кириенко, возведение малой или средней мощности АЭС стало инициативой Монголии, обладающей значительными урановыми запасами и стремящейся повысить свою энергетическую независимость. В мае 2009 г. состоялся ответный визит в Монголию В. Путина, в ходе которого также велись переговоры о разработке монгольских урановых ресурсов.
По информации «Независимой газеты», Кремль активно использовал на монгольском направлении личные связи президента Калмыкии К. Илюмжинова, который в годы учебы в МГИМО познакомился с тремя министрами монгольского правительства, включая премьер-министра Санжагийна Баяра, министра образования Алтына Хуяка и министра окружающей среды и туризма Луймэдийна Гансуха. В первой половине 2009 г. К. Илюмжинов успел трижды побывать в Монголии, приняв активное участие в подготовке майского визита в Улан-Батор В. Путина, в ходе которого были подписаны соглашения о получении Россией лицензии на крупнейшее угольное месторождение Таван-Толгой и медно-золотое Ою-Толгой. По оценке политолога Дмитрия Савельева, которого цитирует «НГ», главными соперниками России в Монголии являются «Китай, который уже получил контроль над значительной частью монгольских ресурсов, а также США, которые через канадские компании, опираясь на поддержку Демократической партии Монголии, пытаются потеснить Пекин и не допустить возвращения России на родину Чингисхана». С целью укрепления своих позиций в Монголии Россия не только поддержала на майских президентских выборах прежнего главу государства Намбарына Энхбаяра, но и заявила о желании развивать межпартийные связи с оппозиционной Демократической партией, руководитель которой Цахиагиин Элбэгдорж и стал новым президентом страны.
Соглашения, подписанные в ходе последнего визита в Монголию президента РФ Д. Медведева, позволят двум странам существенно продвинуться в сфере ядерного сотрудничества. В частности, стороны подписали межправительственное соглашение о создании совместного предприятия по добыче природного урана, причём Россия стала первой страной, с которой Монголия заключала такое соглашение. С монгольской стороны участником предприятия выступит госкомпания «АтомМон», с российской — «Атомредметзолото», входящее в структуру «Росатома». Совместное предприятие будет действовать на паритетных началах, а основным объектом его интереса являются месторождения Восточно-Гобийского района Монголии, а также Дорнодский урановый узел, в разработку которого Россия, по словам главы «Росатома» С. Кириенко, готова инвестировать «сотни миллионов долларов».
Уже вскоре мировой спрос на уран может превысить предложение. По оценкам агентства Bloomberg, это произойдёт после 2015 г. в связи с активным развитием атомной энергетики в России, Китае, Индии, США и других странах. К 2020 г. спрос на уран, по прогнозам Всемирной ядерной ассоциации, вырастёт на 30 процентов. На этом фоне результаты, достигнутые Россией на монгольском направлении, стали важным этапом развития международного экономического сотрудничества в Азии.