Региональная экономическая интеграция на постсоветском пространстве и в особенности в ее российско-центральноазиатском сегменте является принципиально важным (возможно, даже жизненно важным) условием выживания и иннновационно-промышленного развития всех ее участников в условиях: — имевшего места системного разрыва традиционных экономических связей в результате распада СССР;
— сырьевой ориентации и низкой конкурентоспособности национальных экономик;
— продолжающейся дезинтеграции постсоветского пространства и его переформатирования в рамках навязываемых извне схем и концептов;
— высоких рисков глобализации, в том числе связанных с современным мировым финансово-экономическим кризисом.
Нефтегазовое направление могло бы стать здесь локомотивным и магистральным, особенно с точки зрения его политической поддержки, масштабов, глубины и интенсивности сотрудничества России со странами Центральной Азии. Все это оправданно позволяет говорить о необходимости максимально эффективного использования данного, по сути ключевого, а возможно, и последнего единственно реального направления для активизации региональных интеграционных процессов.
Однако нынешний характер экономического присутствия России и российских компаний в нефтегазовой сфере стран Центральной Азии, а также в целом российско-центральноазиатского нефтегазового сотрудничества пока не предоставляет ожидаемых возможностей для интеграции ввиду ряда крайне сложных, не решённых проблем. Среди них особо выделяется комплекс проблем, связанных с ярко выраженной экспортно-сырьевой ориентацией нефтегазовых отраслей России и основных центральноазиатских экспортеров углеводородов – Казахстана и Туркменистана. Россия и Казахстан – два крупнейших на постсоветском пространстве производителя нефти и газового конденсата экспортируют свыше 70% от общего объема добычи этих стратегических ресурсов. В свою очередь Туркменистан экспортирует на внешние рынки около 67% от общего объема добываемой в стране нефти и примерно 75% природного газа. Причем вряд ли будет оправданным стремление России и отдельных стран Центральной Азии еще более увеличивать объемы экспорта сырья, войти в число крупнейших поставщиков углеводородов на мировом рынке и за счет этого повысить свою роль в мировой экономике и международной политике.
Во-первых, на фоне долгосрочных потребностей мировой экономики в нефти и газе углеводородные запасы и экспортные возможности России и стран Центральной Азии относительно невелики. Согласно статистическим отчетам Бритиш Петролеум, нефтяные запасы России и стран Центральной Азии составляют порядка 5-5,5% от мировых и даже при нынешнем уровне добычи их хватит примерно до 2020 года. Характерно, что те же страны ОПЕК располагают около 75% мировых запасов «черного золота» и при сохранении нынешнего уровня добычи обеспечены запасами более чем на 100 лет.
Примерно то же и с газовым потенциалом. Россия, по оценкам, располагает примерно 30% мировых запасов «голубого топлива». Теоретически при современном уровне добычи природного газа в России (около 645 млрд. кубометров ежегодно) его запасов может хватить примерно на 50 лет. Однако российские экспортные возможности по природному газу ограничены из-за значительных внутренних потребностей. К тому же большая часть залежей российского газа расположена в труднодоступных районах, на шельфе Северно-Ледовитого океана либо в малоосвоенных областях Сибири. Доступных газовых месторождений в России при сохранении нынешнего уровня добычи может хватить примерно на 25 лет. В свою очередь, страны Центральной Азии (в основном Туркменистан и Узбекистан) располагают примерно 4-5% мировых запасов природного газа и при современном уровне добычи и внутреннего потребления обеспечены «голубым топливом» на 25-30 лет.
Для сравнения: экспортные возможности стран Среднего и Ближнего Востока по природному газу несопоставимо выше, чем у России и государств Центральной Азии. Иран и страны Ближнего Востока располагают примерно 20% и 35% мировых запасов газа соответственно. При современном уровне добычи обеспеченность «голубым топливом» составляет примерно 400 лет для Ирана и 260 лет – для государств Ближнего Востока. Более того, в отличие от той же России основные газовые месторождения Ирана и стран Ближнего Востока легко доступны для разработки, а внутренние потребности данных государств в «голубом топливе» несопоставимо меньше, чем у России и стран Центральной Азии.
Таким образом, углеводородные ресурсы России и стран Центральной Азии имеют большее стратегическое значение для них самих и их естественных партнеров на постсоветском пространстве, чем для мирового рынка.
Во-вторых, освоение углеводородных месторождений России и Центральной Азии в инвестиционном плане менее привлекательно в сравнении с другими регионами мира. Россия и страны ЦА находятся на периферии мировой «системы» добычи и транспортировки углеводородного сырья — они расположены в таких географических и природно-климатических условиях, которые резко контрастируют с условиями, в которых находятся основные мировые производители и потребители углеводородов. Большинство стран – главных поставщиков углеводородов на мировой рынок — расположены в тропической и субтропической климатической зоне, что во многом определяет дешевизну добычи и освоения месторождений. При этом основные мировые производители углеводородов расположены на побережье океанов. Поскольку мировая торговля осуществляется в основном по морю, это существенно облегчает задачу доставки нефти и газа в экономически наиболее развитые регионы мира (тоже, кстати, расположенные на побережье океанов).
Месторождения российских углеводородов расположены преимущественно во внутриконтинентальных и малоосвоенных районах Севера, в сильной удаленности от побережий теплых морей и, следовательно, от основных мировых торговых потоков. Месторождения центральноазиатских углеводородов, в отличие от российских, хотя и расположены южнее, в более теплой климатической зоне, это не дает странам ЦА существенных преимуществ перед Россией, так как они находятся в глубине материка и не имеют непосредственного выхода к морским коммуникациям. Ситуация усугубляется фрагментацией регионального экономического пространства Центральной Азии, что еще более повышает транспортные издержки.
В-третьих, в топливно-энергетическом балансе России и государств Центральной Азии (а также других стран СНГ) углеводороды играют чрезвычайно важную роль – гораздо большую, чем для большинства стран мира. В государствах Запада и развивающихся странах нефть и природный газ в основном направляются на промышленную переработку для выпуска продуктов органического синтеза, синтетических материалов. В России и государствах Центральной Азии (и других странах СНГ) доля углеводородов (в основном природный газ, а также мазут) занимают свыше 2/3 в топливно-энергетическом балансе, в особенности это касается сферы производства электроэнергии.
Еще в середине 1960-х годов советское руководство приняло решение о реализации программы модернизации энергетики страны. Предполагалось внедрять на тепловых электростанциях Советского Союза передовые, экологически чистые технологии сжигания угля, который в то время доминировал в топливно-энергетическом балансе страны. При этом на период модернизации энергетики было решено временно (примерно на 25 лет) заменить сжигаемый на электростанциях уголь природным газом. Однако к моменту распада СССР был осуществлен только переход с угля на природный газ, а внедрить экологически чистые технологии сжигания угля не успели. Таким образом, нефть и газ стали принципиально важными для энергетики России и стран Центральной Азии.
Углеводороды могли бы сыграть важную роль в инновационно-промышленном развитии России и Центральной Азии, однако экспортно-сырьевая ориентация их нефтегазовых стратегий не позволяет этого. В частности, в настоящее время целый ряд отраслей химической промышленности России и государств ЦА – основных переработчиков нефти, газового конденсата и природного газа — испытывает острую, не удовлетворенную потребность в углеводородном сырье. Складывается на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда в странах, обладающих значительными запасами углеводородов, большая часть предприятий нефтехимического синтеза (непосредственных потребителей углеводородов), а также предприятий следующего технологического звена (производителей синтетических материалов) фактически простаивает либо имеет несущественную загрузку. Это, в свою очередь, крайне негативно сказывается на функционировании всех остальных перерабатывающих отраслей промышленности. Без применения синтетических материалов (пластмасс, лаков, клеев, полимерных композиционных материалов, искусственных волокон и т.п.) невозможен выпуск продукции на предприятиях машиностроения, авиастроения, а также текстильной и легкой промышленности.
* * *
Во многом по причинам, изложенным выше, нынешний характер проектно-инвестиционной активности России и российских компаний в Центральной Азии позитивного влияния на процессы региональной экономической интеграции не оказывает. Крайне неустойчивыми представляются и сами будущие позиции России и российских компаний в нефтегазовых отраслях стран Центральной Азии. Эти позиции будут уязвимы и по другим причинам.
В частности, в открытых исследованиях в целом крайне редки глубокая, системная, междисциплинарная проработка и даже просто подробное описание основных вопросов сотрудничества в нефтегазовой сфере в формате «Россия – Центральная Азия». Публикуемые исследования в основном касаются конкретных нефтегазовых проектов или в лучшем случае двусторонних отношений, но практически не затрагивают всего комплекса вопросов отношений России с пятью странами Центральной Азии (а если затрагивают, то, как правило, крайне поверхностно). Глубоких концептуальных работ по вопросам интеграции в нефтегазовой сфере практически нет.
В итоге даже по такому магистральному и локомотивному направлению интеграции, как нефтегазовое, основные политические/управленческие решения принимаются или на основании узко-корпоративных интересов и закрытых аналитических наработок (скорее всего ангажирующих эти же узко-корпоративные интересы), или на основании разрозненных, неполных данных. Очевидно, что такие решения не могут быть стратегическими и долгосрочными, а потому чаще всего не могут позволить ввести в действие имеющийся высокий потенциал нефтегазового сотрудничества в интересах интеграции.
Именно крайняя слабость информационно-аналитического и тем более аналитико-прогнозного обеспечения принимаемых решений по ключевым вопросам сотрудничества в нефтегазовой сфере и является той первоочередной проблемой, с решения которой и следует начинать решение других проблем российско-центральноазиатского взаимодействия и интеграции на постсоветском пространстве в целом.
Владимир ПАРАМОНОВ (Узбекистан)
__________________
Статья подготовлена в рамках реализуемого под руководством В.Парамонова и в соавторстве с О.Столповским и А.Строковым исследования «Российские нефтегазовые проекты в Центральной Азии».
Источник: Фонд стретегической культуры
Комментарии