Россия стремится к созданию «энергетической империи» нового типа («Жэньминь жибао», Китай)

Россия и Беларусь в очередной раз разыграли сцену в рамках «газового спора». Почему между РФ и некоторыми странами СНГ в последние годы часто возникают «газовые споры»?

С точки зрения наиболее прямого фактора, ставшая причиной этого, как и предыдущих «газовых споров», оплата за газ показывает переход стран СНГ из лагеря «своих людей, которым не предъявляют счет» в лагерь «родных братьев, которые в открытую говорят о счете», и в этом процессе перехода от «льготных цен» к «единым международным стандартам» возникли экономические и даже «эмоциональные» споры. Конечно, «газовые споры» также отражают корректировки политики России в отношении некоторых стран СНГ.

На протяжении многих лет политика России в отношении некоторых стран СНГ напоминала «качели»: предоставляя иногда большие льготы некоторым странам, выплачивая огромные экономические издержки; но иногда подчеркивая идею «международной практики», отдавая приоритет интересам самой России. Основа для изменения политики — подход этих стран к России и интеграционному строительству в СНГ. Позиция России вполне ясна: если эти страны выдвигают РФ «политический счет» в области дипломатического направления, передачи суверенитета в процессе интеграции, то Россия, конечно, может выдвинуть им «экономический счет» по ценам на энергоносители, времени и графике оплаты. Возникший несколько лет назад «газовый спор» между Россией и Украиной стал шагом, чтобы оказать давление на правительство Ющенко, а также чтобы повлиять на ее политику в отношении России, и сдержать темпы присоединения к альянсам Запада. Нынешний «газовый спор» между Россией и Беларусью отражает «недовольству» РФ топтанием на месте РБ в сфере интеграционного строительства, а также тем, что последняя торгуется из-за каждого пустяка.

Конечно, «газовый спор» это не просто пассивное реагирование России к политике некоторых стран, он также отражает, что Россия стремится к созданию «энергетической империи» нового типа.

В последние годы Россия занимает все более важное место на международном энергетическом рынке благодаря своим богатым запасам нефти и газа, огромному производству и экспорту. Для России, вопросы энергетики, не только вопросы развития в сфере экономики, но и ключевые вопросы, объединяющие многие факторы, такие как безопасность, геополитику, дипломатические меры, международное влияние и положение и др. Придерживаясь цели занять место мирового энергетического лидера, Россия использует разные способы: совместный капитал, участие в акционерном капитале, освоение и сотрудничество, контроль трубопроводов и приобретение готовой продукции и так далее. РФ прикладывает усилия для того, чтобы интегрировать энергетическую промышленность других стран СНГ в русский энергетический комплекс. Конечной целью является соединение их вместе с энергопромышленностью РФ, что «изнутри» поможет укрепить влияние России в этих странах, и «внешне» также сможет сформировать общие силы, увеличивая эффект «энергетического оружия».

В этом огромном стратегическом планировании Россия все больше и больше внимания уделяет контролю над маршрутами транзитных перевозок, особенно газа, этой основной продукции, поставляемой по газопроводу. Россия считает, что после распада Советского Союза, если бы все права и право управления системой энерготрубопроводов принадлежали всем сторонам, то это могло бы легко привести к сбоям в транспортировке, низкой эффективности, и сдерживанию со стороны транзитных стран. Таким образом, заинтересованные стороны РФ разными способами на протяжении многих лет пытаются контролировать или оказывать влияние на транспортные трубопроводы в Украине, Беларуси, чтобы включить их в запланированную Россией единую транспортную систему. Таким образом, легко понять какой сигнал передает Россия в ряде «газовых споров»: если транспортные трубопроводы соответствующих стран интегрируются в систему ОАО «Газпром», тогда о каких делах, связанных с ценой и задолженностью речь идет?

Отсюда видно, что «газовые споры» являются не только отражением существования противоречий России с внешней политикой соответствующих стран, но они также отражают разницу в мышлении в сфере энергетической стратегии разных сторон.

Источник: Голос России

Ситуация для экономического развития Азербайджана может радикально измениться, если США решатся на военную операцию в Иране

В отличие от других республик бывшего советского Закавказья Азербайджан обладает большими запасами природных ископаемых и, что особенно важно сегодня, углеводородным сырьем, востребованным на мировом рынке. Еще во времена СССР республика являлась важной базой советского топливно-энергетического комплекса, а после распада Союза руководство Азербайджана — вначале Гейдар Алиев, а затем его сын Ильхам Алиев — многое сделало для модернизации нефте- и газодобывающей отрасли, использования современных технологий ведущих западных компаний, — пишет «Красная звезда».

Добыча нефти в Азербайджане находится на уровне 50 млн. тонн, большая часть «черного золота» вывозится в Европу. Для этого республика использует мощный нефтепровод Баку — Тбилиси — средиземноморский порт Турции Джейхан. Оператором проекта выступает английская компания «Бритиш петролеум». Кроме того, Баку может использовать для экспорта своей нефти черноморские порты России и Грузии (нефтепроводы Баку — Новороссийск и Баку — Супса, железная дорога в Батуми).

Перспективы азербайджанской «нефтянки» вместе с тем не слишком обнадеживающи. Высокий уровень добычи на основной группе месторождений «Азери — Чираг — Гюнешли» (АЧГ), по заключению некоторых экспертов, удастся поддерживать относительно недолго. Запасы АЧГ, которые оцениваются в 860 — 1. 000 млн. тонн, будут исчерпаны к 2025 году на 80 — 90 процентов. Поэтому «нефтяное счастье» Азербайджана, если не будут найдены новые крупные месторождения на Каспии, может оказаться не слишком продолжительным, и лет через 25 республике придется импортировать «черное золото» для своих НПЗ из соседнего Казахстана.

Впрочем, нефтяную отрасль ожидают нелегкие времена во всем мире. Это связано с прогнозируемым уже через несколько лет существенным снижением мирового спроса на нефть. Цена на «черное золото» на мировом рынке, по ряду оценок, упадет к 2018 году на уровень 30 долларов за баррель. Сегодня она колеблется в районе 70 — 75 долларов, что является отчасти, по мнению экспертов, результатом «негласного ценового сговора» производителей и потребителей.

На днях в Москве Институт современного развития и комитет РСПП по энергетической политике и энергоэффективности провели круглый стол на тему «Мировой энергетический рынок: уроки кризиса и перспективы развития», на котором ряд экспертов довольно мрачно оценили среднесрочные и долгосрочные перспективы на рынке «черного золота». Руководитель Института энергетической стратегии Виталий Бушуев считает, что падение цены на нефть произойдет в связи с реализацией Соединенными Штатами планов перевести половину автотранспорта на электрические двигатели к 2020 году.

В ежемесячных докладах Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) также не слишком оптимистично оценивается ситуация в отрасли. В Европе, являющейся основным потребителем азербайджанской нефти, потребление энергоресурсов снижается сейчас из-за внутренних экономических проблем. Эксперты ОПЕК относят к факторам риска во втором полугодии 2010 года проблемы с обеспечением внешнего долга в некоторых государствах еврозоны. Спад отмечается даже в наиболее «крепких» странах, таких как Германия и Великобритания. Падает потребление всех видов топлива — для реактивных двигателей, дизельного, бензина. Похожая ситуация в Италии и Франции.

В этих условиях производителям нефти приходится искать пути компенсации предстоящего падения доходов от экспорта «черного золота». Один из вариантов — рост экспорта природного газа, альтернативы которому в химической промышленности и энергетике до 2030 года не предвидится. Судя по всему, руководство Азербайджана это понимает и целенаправленно предпринимает усилия по наращиванию добычи «голубого топлива».

В течение ближайших десяти лет Азербайджан намерен увеличить добычу газа до 40 — 45 млрд. кубометров в год. В 2009 году добыча составила около 17 млрд. кубометров (потребление природного газа внутри страны — примерно 10 — 11 млрд. кубометров в год). Республика, долгие годы покупавшая топливо у «Газпрома», сама стала экспортером и готова продавать топливо российским компаниям.

Глава «Газпрома» Алексей Миллер заявляет, что его компания готова выкупать весь объем предлагаемого Азербайджаном газа. «Мы готовы покупать столько, сколько Азербайджан готов поставить, — заявил он недавно. — Мы готовы купить весь азербайджанский газ, и нам это выгодно». Государственная нефтяная компания Азербайджана и «Газпром» в 2009 году подписали соглашение о поставках азербайджанского газа по трубопроводу Баку — Ново-Филя начиная с января 2010 года по европейской цене для снабжения российских республик Северного Кавказа. В 2010 году российская компания закупит 1 млрд. кубометров, а в 2011 году удвоит закупку.

Одновременно Азербайджан создает инфраструктуру для экспорта «голубого топлива» в страны Евросоюза. Через территорию Грузии (Баку — Тбилиси — Эрзерум) уже проложен газопровод в Турцию. Продажа газа туркам приносит Баку немалые доходы. Цена за каждую тысячу кубометров возросла в этом году для турецких компаний с 120 до 300 долларов США.

Сегодня речь идет о том, чтобы организовать поставки газа в Грецию и Италию. Для этого реализуется проект по строительству трубопровода «Турция — Греция — Италия». Ресурсной базой для него станет газоконденсатное месторождение «Шах-Дениз» (общие запасы месторождения оцениваются в 1, 2 трлн. кубометров и 240 млн. тонн газового конденсата). Ввод газопровода в эксплуатацию запланирован на 2012 год. Предстоит модернизировать действующий газопровод Турция — Греция и построить трубопровод (с подводной частью) из Греции через Албанию в Италию. По газопроводу будет прокачиваться ежегодно 8 — 12 млрд. кубометров. Но многое будет зависеть от скорости введения в строй второй стадии месторождения «Шах-Дениз».

Не снят с повестки дня и проект «Набукко», лоббируемый некоторыми политическими кругами Евросоюза. Президент Азербайджана Ильхам Алиев заявлял, что его страна будет способна поставлять по этому трубопроводу 9 — 16 млрд. кубометров в год. Однако для его рентабельности необходимы вдвое большие объемы, которые лоббисты проекта надеются получить у Туркменистана. Для этого, правда, требуется построить газопровод по дну Каспия, что в обозримом будущем нереально из-за нерешенности вопроса о правовом статусе этого моря. Так что в следующем десятилетии экспорт азербайджанского газа в Евросоюз возможен только по маршруту Турция — Греция — Албания — Италия.

Азербайджан пытается также выйти на европейский рынок со сжиженным природным газом. В апреле с. г. между Азербайджаном, Грузией и Румынией подписано соглашение о сотрудничестве в сфере газовых поставок. Предполагается построить в Грузии завод по сжижению азербайджанского газа (от 2 до 7 млрд. кубометров в год) и терминалы на грузинском побережье и в румынском порту Констанца на Черном море. В Баку рассматривают этот проект как новый шаг в усилиях по диверсификации поставок газа в Европу.

Появились сообщения, что Азербайджан намерен с середины будущего года продавать небольшие объемы газа Сирии, перекачивая его через турецкую территорию. Договоренность о поставках 1 — 1, 5 млрд. кубометров была достигнута во время визита в Баку президента Сирии Башара Асада летом прошлого года.

Азербайджанский природный газ предлагается и Ирану. Возможно, уже в ближайшие месяцы будет подписан долгосрочный контракт. Поставки газа уже осуществляются в северные регионы Ирана, которые удалены от основных газовых месторождений. Управляющий директор Иранской национальной газовой экспортной компании утверждает, что новый контракт даст возможность получать 5 млн. кубометров азербайджанского «голубого топлива» в день (около 1, 8 млрд. кубометров в год).

Однако ситуация для экономического развития Азербайджана может радикально измениться, если США, Израиль и некоторые страны Евросоюза все же решатся на военную операцию по уничтожению ядерных объектов Ирана.

Источник:«Красная звезда»,  «Нефть России»

«Le Temps»: Четыре вызова Средней Азии. Сегодня может вспыхнуть весь регион

О четырех вызовах Средней Азии рассказывает «Le Temps»

Le Temps (Швейцария). Вспышка насилия на юге Кыргызстана снова привлекла всеобщее внимание к этому малоизвестному региону. Тем временем пять бывших советских республик Средней Азии в 2011 году готовятся отметить двадцатилетие независимости. Для населения региона этот юбилей будет иметь горький привкус. В самом деле, несмотря на ту помпу, с какой правительства пяти стран не преминут провести соответствующие празднования, все показатели гуманитарного развития в регионе находятся на катастрофическом уровне, и для подавляющего большинства поколений, еще заставших советский режим, итоги этих двадцати лет независимости, по меньшей мере, неоднозначны. Регион сталкивается с четырьмя колоссальными вызовами в области безопасности, которые делают его, возможно, одним из самых слабых с точки зрения стабильности центров евразийского континента.

Во-первых, близость к зоне афганского конфликта имеет два важнейших последствия для стран Средней Азии. С момента ухода русских пограничников и активизации боев в Афганистане произошел резкий рост торговли афганским опиумом, в результате чего хрупкие таджикское и киргизское государства стали испытывать на себе невыносимое давление. Финансовая мощь наркоторговцев столь велика, что им уже удалось купить более или менее активную поддержку части служб безопасности двух стран. Хотя еще трудно произвести серьезный анализ касательно групп, спровоцировавших волну насилия между киргизами и узбеками в Оше, уже выяснилось, что несколько наркобаронов участвовали в погромах.

Наряду с наркотрафиком вызывают беспокойство свободное передвижение фундаменталистов, связанных с афганскими и пакистанскими талибами. Праздношатающаяся молодежь этих двух стран, и в особенности молодежь Узбекистана, где слишком явная демонстрация благочестия может закончиться длительным заключением в жутких застенках Ислама Каримова, как нельзя лучше подходит на роль жертвы группировок, пропагандирующих насилие против жестоких и коррумпированных политических режимов.

Второй вызов связан с автократической и клептократической природой политических режимов региона. Во всех странах, кроме Кыргызстана, в котором теперь у власти стоит временное правительство, система выстроена вокруг некой семьи или президентского клана, который, не довольствуясь тем, что в его руках сосредоточена вся политическая власть, контролирует также и основные источники доходов страны.

Третий вызов связан с недостаточным желанием стран сотрудничать друг с другом. Несмотря на многочисленные соглашения, подписанные пятью государствами, движение товаров и людей в регионе остается проблематичным. И в этом плане наибольшие проблемы также создает Узбекистан, чьи сложные границы разрезают регион надвое. Периодическое закрытие границы с югом Киргизстана и севером Таджикистана душит находящуюся в зачаточном состоянии экономику этих маленьких стран и фактически означает экономическую блокаду. В Ферганской долине перекрытие узбекской границы уже приводило к жестоким инцидентам на пограничных постах задолго до того, как вспышки межэтнического насилия последних недель привлекли всеобщее внимание к этому сложному региону. Узбекское правительство, тем не менее, действовало в соответствии со своими международными обязательствами, разрешив киргизским беженцам перейти через границу. Следует отметить также его сдержанность в высказываниях в этой ситуации.

Наконец, четвертый вызов связан с соревнованием, в которое вступили американцы, русские, китайцы и в меньшей степени европейцы за восстановление или установление влияния в регионе. Эта борьба за влияние, в которой игроки руководствуются некими краткосрочными интересами, позволяет среднеазиатским режимам играть на стороне той или иной державы, ни в коей мере не затрагивая с ними вопросы глобальной безопасности. Самой невероятной иллюстрацией этой ситуации, вероятно, является то, как президент Бакиев решал вопрос о продлении договора, позволяющего американским самолетам использовать авиабазу «Манас».

Сегодня, когда может вспыхнуть весь регион, ни один из международных игроков не хочет в это ввязываться — даже Россия — и, кажется, теперь они настороженно поглядывают друг на друга в ожидании нового витка насилия.

Источник — rus.ruvr.ru

Пакистан – США: газовое противостояние

«Газовый проект» — один из жизненно важных не только для экономики, но и в целом для социально-политического развития современного Пакистана. Намеченное на конец июня подписание контракта между Пакистаном и Ираном о строительстве газопровода должно не только открыть новую страницу в мировой углеводородной истории, но и наконец продемонстрировать, кто есть кто в регионе, несмотря на санкции против Ирана, а для самого Пакистана в конечном итоге определить судьбу нынешней правящей гражданской администрации.

Вашингтон в лице Ричарда Холбрука, официального представителя президента США в Афганистане и Пакистане, предупредил Исламабад «с осторожностью относиться к подписанию Генерального соглашения с Тегераном о транспортировке природного газа, так как планируемые Вашингтоном санкции могут коснуться ряда пакистанских кампаний» [1].

Обозреватели отмечают изменение тона Р. Холбрука во время его юбилейного, десятого визита в страну со времени вступления должность: «Пакистан — независимая страна, и решение о проекте касается только Пакистана, и США не имеют никаких претензий в отношении данного проекта»[2].

Что же касается «основной проблемы Пакистана — энергетической, то «мы с сочувствием относимся к этому», — добавил он.

В то же время американский посланник подчеркнул, что «в настоящее время в конгрессе США завершается разработка нового законопроекта, который коснется иранского энергетического сектора, Пакистану следует «подождать и посмотреть». Он предупредил также относительно усиления связей с соседним Ираном [3].

В обмен на отказ от подписания договора с Ираном американская сторона в очередной раз пообещала предоставить Пакистану военную и гражданскую помощь, т.е. дополнительно 11,1 млн долл. в виде гуманитарных поставок для пакистанцев, пострадавших в ходе военных конфликтов в зоне пуштунских племен на границе с Афганистаном. США уже предоставили 173,9 млн долл. по линии ООН. Что же касается давно лоббируемого пакистанцами льготного доступа местных товаров на американский рынок, то вероятнее всего в ближайшем будущем американцы полакомятся только «беспошлинным пакистанским манго»; о хлопке, основном экспортном товаре ИРП, речь даже не идет.

Гуманитарная «щедрость» Белого дома диктуется несколькими причинами: дальнейшей изоляцией Ирана, а также стремлением и дальше оказывать давление на принятие политических решений в Пакистане и т.д.

Сегодня экономика Пакистана в максимальной степени зависит от импорта энергоносителей, суммарные объемы которых превышают 3 млрд долл. Государство испытывает нехватку электороэнергии в 10 тыс. MW в год. Разрыв между производством и потреблением электроэнергии для развития экономики будет только увеличиваться, и в этом заложен еще один сдерживающий элемент темпов роста промышленного производства.

Нехватка электричества ощущается повсеместно. В течение нескольких лет проводится веерное отключение электричества на пять–шесть часов в день, а в летнее время, когда потребность возрастает, — на семь–восемь и более часов.

Пакистан и в прошлые годы разрабатывал программы комплексного обеспечения населения страны электроэнергией, но все они в силу ряда субъективных и объективных причин так и остались на бумаге.

Прежнее и нынешнее правительства страны призывают все заинтересованные государственные органы и частных инвесторов к поиску и использованию альтернативных источников энергии, таких как ветряные бескомпрессорные двигатели, приливные электростанции, биогаз, биомасса, а также солнечные панели и т.д. Энергетика является кровеносной системой экономики, без нее несерьезно рассматривать какие-либо промышленные или инфраструктурные проекты.

На протяжении последнего десятилетия Пакистан разрабатывает три варианта строительства газопровода для транспортировки природного газа: из Ирана (Иран – Пакистан – Индия/IPI); Туркменистана (Туркменистан – Афганистан – Пакистан) и Катара. Работа по всем трем направлениям ведется интенсивно, начиная с середины 90-х годов, и значительно активизировалась в последнее время. Однако на сегодняшний день фактически стартовал только проект IPI, но без участия Индии. Китай также демонстрировал интерес к проекту, намереваясь инвестировать 2,5 млрд долл. с целью удовлетворения внутренних потребностей в природном газе.

Важность иранского вектора внешней политики Исламабада заключается, во-первых, в наличии перспектив для реализации проекта транспортировки газа; во-вторых, в экономическом и социальном подъеме пограничной с Ираном пакистанской провинции Белуджистан.

В январе с.г. в Стамбуле была официально оформлена сделка между Пакистанской государственной газовой системой/Pakistan’s Inter State Gas Systems и Национальной иранской нефтяной компанией/National Iranian Oil Company о поставках природного газа. Третья сторона, Турция, была выбрана на тот момент неслучайно, так как в основу договора положено Французское право, что в свою очередь исключает предоставление каких-либо преимуществ (судебных) и Исламабаду, и Тегерану в случае возникновения претензий. Согласно контракту, срок действия которого завершается в 2013 г., Пакистан получает 750 млн куб. метров природного газа в день.

Расчетная стоимость первого этапа проекта газопровода до пакистанской провинции Белуджистан составляет 1,2 млрд долларов.

Федеральные власти Пакистана предоставили специальное разрешение правительству Белуджистана на использование газа, импортируемого из Ирана по системе местного трубопровода, но только для внутренних промышленных потребностей провинции; подобное разрешение не получила ни одна из трех других провинций страны. Важность подобного шага заключается, во-первых, в технической неподготовленности пакистанской стороны для отбора газа в больших объемах, и, во-вторых, в контракте на закупку газа — определенном выполнении обещаний правящей Пакистанской народной партии Белуджистану, известному своими сепаратистскими устремлениями.

Второй этап — непосредственно строительство газопровода. В марте с.г. Пакистан и Иран подписали контракт о строительстве газопровода, соединяющего соседние страны. Общая стоимость проекта 7,5 млрд долл. Проект осуществляется компаниями SSGC и SNGPL под контролем международного проекта управления ILF-Nespak JV. На разработку технико-экономического обоснования газопровода отводится один год, само строительство должно начаться в текущем году, а первый газ должен быть прокачен уже в 2013 г.

Газопровод с иранского месторождения Южный Парс в Пакистан рассматривается сегодня Исламабадом как ключевой инструмент для предотвращения острого энергетического кризиса в стране; газ планируется использовать для выработки электроэнергии. Газопровод жизненно необходим не только для подъема экономического развития, но и для утверждения правящей администрации во власти; это один из двух крупнейших проектов (второй — водный), на реализацию которого брошены все силы кабинета министров.

И здесь начинается самое интересное. В ответ на Резолюцию СБ ООН № 1929 от 09.06.2010, направленную на ужесточение санкций против иранской ядерной программы, представитель Министерства иностранных дел Исламской Республики Пакистан/ИРП Абдель Басит заявил, что «санкции ООН не повлияют на 7,6-миллиардный ирано-пакистанский проект газопровода». «Пакистан всегда выступал за мирное урегулирование вопросов, связанных с ядерной программой Ирана. Мы будем и впредь поощрять все заинтересованные стороны в отношении целенаправленной дипломатии и урегулирования разногласий в духе сотрудничества и компромисса». «Что касается нашего проекта IPI, то он является коммерческим соглашением, направлен на удовлетворение внутренних энергетических потребностей и выходит за пределы данной резолюции».

Но затем последовала вторая волна санкций. Евросоюз и США приняли «пакет дополнительных мер воздействия на Тегеран», направленных против «предоставления новых инвестиций, оказания технической помощи, поставок современных технологий для нефтяной и газовой промышленности Ирана». Еще в начале июня министр обороны США Р. Гейтс заявил о рассмотрении вопроса «о блокировании иностранных фирм, действия которых направлены на развитие нефтяного и газового экспорта Ирана», т.е. все сказанное напрямую относится к Исламабаду.

Таким образом, Р. Холбрук в ходе своего последнего визита в Пакистан предупредил Исламабад о готовящейся третьей волне санкций, направленных, видимо, уже против нефтегазовых кампаний и Пакистана в целом. Ответное заявление министра иностранных дел Пакистана Куреши о том, что «…мы не останавливаемся только на пятилетнем сотрудничестве (с США. – Н.З.), предусмотренном законом Керри-Лугара, и смотрим намного дальше в будущее» [4], бесспорно, внушает определенный оптимизм американцам, но… в Пакистане соглашаются, что США оказывают давление на Пакистан из-за его проектов с Ираном.

Проект газопровода — это своего рода визитная карточка нынешней гражданской администрации президента А. Зардари. Он имеет для нее не только экономический, но и огромный внутриполитический эффект.

Экономика Пакистана переживает в настоящее время не лучшие времена. Правящая Пакистанская народная партия/ПНП подвергается резкой критике как со стороны оппозиции, так и со стороны партий, поддержавших ее на всеобщих парламентских выборах в феврале 2008 г., так как вопросы обеспечения населения водой и энергоресурсами были одними из приоритетных в ходе избирательной кампании ПНП.

Помимо использования иранского газа для выработки электроэнергии, Пакистан рассматривает вопросы строительства атомных электростанций, в частности правительство Пенджаба (оппозиционное ПНП) и Китай планируют построить два ядерных реактора мощностью по 650 MW, несмотря на продолжающуюся в стране политическую нестабильность, а также провести ряд нелегальных сделок по продаже пакистанских ядерных технологий КНДР, Ирану и Ливии. И если этот проект в какой-либо степени будет осуществлен, то семья Наваз Шарифов, главных политических оппонентов правящего кабинета министров, может взять реванш на ближайших всеобщих парламентских выборах.

В стране в целом не разработан план «пакистанского» ГОЭЛРО, для которого необходимы значительные финансовые средства и мощная политическая воля руководства, а проект IPI только частично удовлетворит потребности внутреннего рынка страны. Только в дальнейшем, по мере развития магистрального газопровода и атомной энергетики, можно будет говорить об экономической самостоятельности Пакистана.

Но встает и другой вопрос: нужен ли «самостоятельный» Пакистан США? Ответ на него очевиден. Именно поэтому каждый раз, когда Исламабад (ключевой союзник Вашингтона в борьбе против международного терроризма в регионе) заявляет об энергетическом международном проекте, на него обрушивается поток американской критики и реденький дождь гуманитарной помощи.

Суммируя все вышеизложенное, многие обозреватели приходят к выводу, что Исламабад найдет свой путь решения целого узла проблем. Как заявил премьер-министр Юсуф Газа Гилани, «Пакистан будет следовать резолюции Совета Безопасности ООН и только».

1. Dawn 21.06.10.
2. Pakistan Times 21.06.10.
3. The Nation 21.06.10.
4. Pakistan Times 21.06.10.

Источник: Институт Ближнего Востока

Сирия — очередной претендент на транзит азербайджанского газа в Европу

Уже с середины будущего года Сирия приступит к импорту азербайджанского газа. Об этом заявил находящийся с визитом в Баку министр нефти и минеральных ресурсов Сирии, сопредседатель межправительственной комиссии Сирия-Азербайджан Суфиан аль-Аллао. По словам министра, в настоящее время идет процесс объединения трубопроводов между Турцией и Сирией, по завершении которого и начнется экспорт азербайджанского газа в Сирию.

«Из Сирии азербайджанский газ можно будет поставлять в другие арабские страны и даже в Европу через Средиземноморское побережье». Подчеркнув заинтересованность Сирии в транзите азербайджанского газа, министр отметил, что соответствующие документы между странами уже подписаны.

Отметим, что на начальном этапе планируется экспорт в Сирию 1 млрд. кубометров азербайджанского газа в год.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1298991.html

Эксперт: Перед лицом санкций — уязвимость экономики Ирана и будущая борьба за Каспий

Совет безопасности ООН принял очередные санкции против Ирана, продолжающего проводить собственную ядерную программу. Официальный Тегеран пообещал принять четвертый по счету пакет международных санкций так же, как и все предыдущие, хотя последний намного жестче. В частности, Евросоюз ввел: запрет на инвестиции в нефтегазовый сектор Ирана; на передачу отраслевых технологий и оборудования двойного назначения; оказание профильных услуг; экспорт продукции, который может использоваться в военных целях; серьезные финансовые и банковские ограничения, в первую очередь, против лиц, причастных к ядерной программе Ирана.

Перечень санкций, вводимых исключительно американским правительством, регулируется лично президентом СШ.А. Безусловно, они будут экстерриториального характера и выходящими за рамки согласованных решений мирового сообщества.

Иран, продолжительное время живущий в условиях мировых санкций, похоже, свыкся с ними. За это время промышленность страны, если и не сделала технологический рывок вперед, то обеспечивает свое 70-тимиллионное население практически всеми необходимыми товарами. Существенной помощью является импорт китайского ширпотреба, занимающий 10% иранского рынка.

Иран является крупным поставщиком, а также сотрудничает с соседними странами. В свою очередь, Иран импортирует из Туркмении природный газ в объеме 20 млрд кубометров, а из Азербайджана хочет нарастить объем поставок газа до 5 млрд кубометров. Иранский порт Нека получает туркменскую нефть наравне с Баку. Кроме того, Иран является единственным (после Грузии) покупателем азербайджанского бензина, ввоз которого запрещен в страны Евросоюза. Официальный Тегеран в одностороннем порядке ввел безвизовый режим с Азербайджаном. Для обеспечения текущих операций в Баку функционирует иранский Банк Милли Иран (Мelli Iran) закрытие которого нанесет больший удар по экономике Азербайджана, чем Ирана.

Одним из уязвимых мест экономики Ирана является дешевизна автомобильного топлива. В Иране до сих пор 100 литров бензина продаются по бросовым государственным ценам и еще 100 литров по фиксированным, но относительно низким ценам, а остальные по коммерческим. Дешевизна бензина породила огромное количество автолюбителей, которые при удорожании бензина сметут любое правительство. До сих пор в Иране всего 8% грузов и 3-4% пассажиров перевозится железнодорожным транспортом, все остальное — автомобильным.

Бедой Ирана является расточительство в расходовании нефтепродуктов, часть которых он возмещает импортом. Поэтому, чтобы Тегерану увеличить ВВП на 1 тыс. долларов требуется расход энергоносителей в эквиваленте 1700 литров углеводородного сырья. Теперь понятно, какую роль играют мировые цены на нефть в экономике Ирана. Отсюда и жесткая позиция Ирана по статусу Каспия, заключающаяся в делении его на 5 равных частей.

Основная борьба за каспийскую нефть развернется в регионе в 2020 году. К тому времени поток азербайджанской нефти в трубопровод БТД, контролируемый американцами, будет иссякать без внешних поставок. Развернется конкуренция за транспортировку казахстанской нефти, которую уже будут добывать в объеме 3 млн. баррелей в сутки. Несмотря на то, что американцы стараются отдалить иранцев от всех каспийских проектов, он предоставляет самый дешевый маршрут транспортировки каспийской нефти в Оманский и Персидский заливы. Казахстанское руководство достаточно серьезно относится к этому проекту, рассматривая его в качестве одного из маршрутов вывода своей нефти на мировой рынок.

Для транспортировки каспийской нефти Иран планирует построить нефтепровод Нека — Джаск протяженностью 1560 км и мощностью 1 млн баррелей в сутки. Тариф на прокачку нефти по трубопроводу предполагается установить на уровне 45$. Транспортировка нефти через БТД обходится в настоящее время 75$ за баррель, по железной дороге Баку-Кулеви 73$ за баррель, КТК — 55$ за баррель.

В настоящее время готовится ТЭО по наращиванию приема нефти каспийским портом Нека с 17,2 млн тонн до 25 млн тонн сырой нефти в год. Сами работы планируется завершить в 2015 году. Мощности терминалов по хранению нефти собираются увеличить с 1,5млн до 2,5 млн баррелей. Углубление порта Нека позволит принимать танкеры дедвейтом не только 14 млн тонн, но и 60 млн тонн. Сейчас в Иране функционирует 9 нефтеперерабатывающих завода (НПЗ) общей мощностью переработки 1,760 млн баррелей в сутки. Из них 3 НПЗ могут принять в общей сложности 350 тыс баррелей в сутки каспийской нефти. Планируется строительство 7 новых НПЗ общей мощностью 1.59 млн баррелей в сутки. Рассчитаны на каспийскую нефть будут 2 НПЗ общей мощностью почти 0,5 млн баррелей в сутки.

Как видим, Иран является серьезным конкурентом в борьбе за транспортировку каспийской нефти. Это также беспокоит американцев, заинтересованных в том, чтобы каспийская нефть шла в западном направлении. Это одна из причин, по которой США хотят сменить существующий в Тегеране режим на проамериканский. При этом Иран — страна, обладающая третьими в мире запасами нефти и вторыми — природного газа.

Об этом для www.regnum.ru пишет Чингиз Велиев, эксперт по топливно-энергетическому комплексу,кандидат технических наук СССР, старший научный сотрудник (Баку).

Источник: «Нефть России»

Эксперт: Сланцевый газ отнюдь не ударит по российскому экспорту, а всего лишь будет замещать падение собственной газодобычи в Европе

Сланцевый газ отнюдь не ударит по российскому экспорту, а всего лишь будет замещать падение собственной газодобычи в Европе, считает эксперт CERA Тейн Густафсон. Большую конкуренцию российским долгосрочным контрактам составят спотовые поставки СПГ, что по мнению эксперта, вынудит Россию более гибко подходить к долгосрочным контрактам, частично отказываясь от них в пользу краткосрочных. Действительно, спотовые цены на европейском рынке становятся все более и более низкими. Известен случай в нынешнем году, когда Кувейт три недели назад продал партию СПГ по цене 98 (!) долларов за 1000 кубометров. А для Египта вполне обычное дело продавать свой газ в Европу по 116 долларов за 1000 кубометров.

Источник: «Нефть России»

Сланцевый газ: Эврика или ложный рассвет? («ISN», Швейцария). Альтернативный источник получения природного газа вызывает много разговоров, как среди производителей, так и среди потребителей этого вида топлива.

Нетрадиционный природный газ – подземные скопления природного газа в труднодоступных местах – добывается из разных источников, в том числе из угольного метана, а также из сланцевых пластов. Ничто, однако, не вызывает таких надежд на энергетическую независимость, улучшенную безопасность и сокращение выбросов в атмосферу в странах-потребителях как сланцевый газ. Способен ли он оправдать эти надежды?

Глобальные оценки запасов сланцевого газа остаются пока очень приблизительными.

Тем не менее,  только Соединенные Штаты являются счастливыми обладателями от 17 триллионов кубических метров до потрясающих воображение 108 триллионов кубических метров этого газа в зависимости от того, с какими прогнозами вы ознакомились и насколько убедительным для вас оказался их производственный потенциал. Американцы потребляют приблизительно 650 миллиардов кубометров природного газа в год.

Одно из крупнейших месторождений сланцевого газа в Америке это Marcellius Formations, которое проходит через южную часть штата Нью-Йорк, западную часть Пенсильвании, Западную Виргинию и восточную часть Огайо. В 2009 году министерство энергетики США пришло к выводу о том, что запасы этого газоносного пласта могут составлять 7,4 триллиона кубометров добываемого природного газа.

В Европе также могут находится запасы сланцевого газа, которые можно было бы разрабатывать.  Оценки здесь носят еще более предварительные характер, так как разведка и пробное бурение — в отличие от США — только начинаются. Однако в таких разных странах как Польша, Германия, Венгрия и Великобритания может содержаться до 15 триллионов тонн  добываемого сланцевого газа.

Согласно данным норвежской энергетической компании Statoil, геологоразведка, вероятно, обнаружит  большие запасы сланцевого газа в Китае, Австралии, на Ближнем Востоке, в северных районах Африки, а также в Латинской Америке.

Америка в восторге от сланцевого газа

Если говорить о сланцевом газе, то американцы оказались первопроходцами в этом деле. Его добыча в Соединенных Штатах началась в середине и в конце 2000 года. По данным независимой организации US Energy Information Administration, американские скважины дали в 2007 году 34 миллиарда кубических метров газа, а в 2008 эти показатели подскочили на 70 процентов и достигли 57 миллиардов кубических метров, что составило приблизительно 9 процентов от общего потребления природного газа в США.

Этот рост продолжается. В 2009 США обогнали Россию и стали крупнейшим в мире производителем природного газа. США продолжают добычу традиционного природного газа и стали, по сути дела, самодостаточными в области производства и потребления природного газа.

Достигнутые успехи в области технологии – особенно горизонтального бурения и гидравлического разрыва пласта, — а также растущая цена на обычный природный газ являются теми принципиальными факторами, которые сделали сложные операции по бурению скважин для добычи сланцевого газа возможными и экономически оправданными.

Горизонтальное бурение улучшает восстанавливаемость газа за счет лучшего расщепления несметного количества трещин в сланцевых  пластах. Для ускорения этого процесса и увеличения объема добываемого газа смешанную с пескам воду, а также другие химические элементы, используемые при бурении, под высоким давлением закачиваются в скважину для того, чтобы вскрыть сланцевые пласты, и этот метод называется «гидравлический разрыв пласта» или «гидро-разрыв».

Корпоративный лидер «золотой лихорадки» в области добычи сланцевого газа – это расположенная в штате Оклахома компания Chesapeak Energy, которой принадлежат акции  месторождений  Barnett (Техас),  Fayetteville (Арканзас), Bossier и Haynesville (северо-запад Луизианы и восточный Техас), а также Marcellus. Заинтересованными сторонами являются также такие известные всем многонациональные корпорации как BP, Royal Dutch Shell, Total и Statoil. Пекин и Вашингтон сотрудничают в разработке сланцевых месторождений в Китае.

Сланцевая игра

В течение последних двух или трех лет сочетание различных событий заставило производителей традиционного природного газа перейти в оборону. Великая Рецессия значительно ослабила глобальный спрос на природный газ. Кроме того, сланцевый газ особенно, а также сжиженный природный газ (СПГ) стали добываться в значительных количествах.

В беседе с корреспондентом ISN Security Watch, старший научный сотрудник  и эксперт по энергетике  расположенного в Цюрихе (Швейцария) Центра по изучению проблем безопасности (Center for Security Studies) Мэтью Халберт (Matthew Hulbert) объясняет: «Главными проигравшими странами, по крайней мере в настоящий момент, являются крупнейшие производители природного газа, или те, которые в нашем представлении являются таковыми – Россия, Алжир, Иран, Боливия из числа наиболее явных, — Катар, некоторые более мелкие производители Персидского залива, а также другие. К этому можно добавить еще и Западную Африку, однако производство СПГ еще не так развито на этом этапе».

«Главный пример в области добычи сланцевого газа, находящийся в нашем распоряжении, это Соединенные Штаты.  Это полностью похоронило перспективы того, что Северная Америка может стать предпочтительным рынком для сжиженного природного газа. В результате всего этого Европа, а также большая часть Азии оказались просто «завалены» природным газом. Китай может значительно выиграть от этого, так как у него в настоящее время есть несколько вариантов поставок, и теперь его как раньше не могут просто выбирать сами продавцы. Реальную озабоченность у производителей сегодня вызывает вопрос о том, начнется ли добыча нетрадиционного природного газа в Азии и Европе».

Однако Халберт рекомендует нам быть осмотрительными. «В мире потребляется очень много природного газа, и рынок вполне может сжаться, особенно если вновь начнется экономический рост, и потребителям лучше надеяться на то, что они либо будут хорошо подготовлены к этому, либо добыча сланцевого газа получит широкое распространение. В противном случае мир опять будет выглядеть совершенно иначе, и это может случиться довольно быстро».

Халберт считает создание мощного международного газового картеля по типу ОПЕК или в виде тройки влиятельных и определяющих цену производителей (Россия, Иран, Катар) маловероятным. Однако, сказав это, не следует забывать, что может быть и ответная реакция в недалеком будущем, если производители почувствуют, что их доходы сжались слишком сильно и слишком быстро, а оптимистические прогнозы относительно производства сланцевого газа не сбудутся.

Для Вашингтона сланцевый газ – это очень приятное средство достижения преследуемой на протяжении десятилетий и постоянно ускользавшей цели, связанной с достижением энергетической независимости.  Европейские капиталы также приветствуют возможность сократить свою энергетическую зависимость от сомнительной России.

Однако энергетическая независимость в области природного газа не сможет уменьшить затруднительное положение в области национальной безопасности США на Ближнем Востоке, хотя американское военное присутствие в мусульманском мире, а также американская финансовая и дипломатическая поддержка местных автократов для обеспечения поставок нефти и свободного потока торговли создают внутренние проблемы, которые частично проявляются в росте исламского терроризма.

«Морские пути из Персидского залива в Аден, в Индийский океан  и дальше — это по-прежнему вопрос военно-морской мощи и поставок нефти – поэтому игра продолжается», подчеркивает Халберт.

Неприятная ловушка

Сжигание природного газа вызывает примерно шестьдесят процентов от выбросов парникового газа при использовании угля.

Увеличение потребления природного газа может помочь таким крупным эмитентам  как США достичь еще не установленных уровней сокращения, но здесь-то и таится ловушка. Профессор Роберт Хоуарт (Robert Howarth) из Корнельского университета выступил с предостережением в опубликованной в марте 2010 года предварительной оценке влиянии на окружающую среду добычи сланцевого газа. По его мнению, утечка метана во время бурения и дистрибуции может свести на нет все ожидаемые преимущества для окружающей среды. У метана за период в сто лет потенциал подогрева будет в 25 раз превосходить влияние двуокиси углерода. Результат может быть поэтому совсем не тот.

Более того, как сообщила радиостанция National Public Radio и как свидетельствуют  пережившие это на своем опыте жители аграрного города Димок (Dimock) в Пенсильвании, бурение скважин для добычи сланцевого газа и гидроразрыв пласта — это весьма рискованные мероприятия.

Сверхсекретные растворы, которые используются при гидроразрыве пласта очень токсичны. Вызывает беспокойство состояние местных  скважин для получения воды, а также подземные водоносные пласты, хотя большая часть бурения и происходит ниже уровня грунтовых вод. Американское агентство по защите окружающей среды (US Environmental Protection Agency) намеревается обновить устарелое и, судя по всему,  не лишенное изъянов законодательство.

В Европе вопросы, связанные с проблемами окружающей среды, могут отсрочить начало бурения скважин для добычи сланцевого газа, так как плотность население выше, а законы в этой области более строгие.

Итог:  панацея в энергетике, в области окружающей среды и безопасности? Вряд ли. Благо для потребителей? Возможно, но только если прогнозы окажутся верными.

Клаудио Гулер является старшим корреспондентом  ISN Security Watch в Нью-Йорке. Он занимается вопросами международного уголовного производства, а также изменением климата. Гулер имеет научную степень, которую он получил в Oberlin College (штат Огайо. США).

Оригинал публикации: Shale Gas: Eureka or False Dawn? ИноСМИ

Региональная политика Сирии и Иран

В последние годы происходили активные и переговоры между Ираном, Турцией и Сирией по вопросам будущего устройства Ирака и по курдской проблеме. Переговоры велись на различных уровнях и не имели строго обусловленной основы. Уязвимое положение Сирии во многом предопределено позицией арабских государств. В настоящее время арабский мир разобщен, как никогда ранее. Практически все арабские государства не стремятся к какому-либо политическому согласованию и сотрудничеству по стратегическим вопросам. Каждое арабское государство проводит свою политику, ориентированную либо на США, либо на Европейское сообщество. По мнению экспертов, Лига арабских государств, как межгосударственная организация, практически прекратила существование или, по крайней мере, бездейственна. Наблюдается почти полное отсутствие серьезной координации действий между арабскими государствами. Сирия, практически, прекратила регулярные консультации с Саудовской Аравией и Ливией, и продолжает консультации и некоторые согласования только с Египтом. Сирия очень озабочена положением в Ираке. Сирия опасается перспективы создания в Ираке враждебного Сирии политического режима. Это приведет не только к геополитическому блокированию Сирии, полного нарушения военно-политического баланса с учетом перспективы, но и к утрате Сирией преимуществ от экономического сотрудничества с Ираком, получением и транзита нефти, иракского потребительского рынка, иракские заказы на различное оборудование и иные услуги. По оценкам экспертом, так или иначе внешняя политика, позиция Сирии в целом, в том числе политический режим в Сирии зависят от положения в Ираке. Если Ирак длительное время будет находиться под контролем США, то, это, несомненно, приведет к смене политического режима в Сирии. Создание в Ираке постоянного базирования вооруженных сил США приведет к полной утрате Сирией значимости ее оборонного потенциала. Наличие вооруженных сил Сирии будет иметь номинальное значение.

Сирия пытается продолжать свою традиционную политику балансирования и лавирования между региональными и мировыми державами. Сирия не располагает надежными союзниками и партнерами, на которые она может опереться в противостоянии с Израилем и США. Сирии не удается выстроить более ровные и партнерские отношения с США, которые продолжают политику сильного давления. Правящий режим и политическое устройство сирийского государства продолжают оставаться устойчивыми и стабильности, режим располагает все еще значительными политическими и экономическими ресурсами. Сирия перешла от попыток добиться безопасного существования в результате урегулирования отношений с США, к несколько более активной политике, включающей активизацию «палестинского фронта», а также построения отношений сотрудничества с Турцией. Фактор общеарабской политики пока не играет существенного значения в политике Сирии. Политическое будущее Сирии во многом будет обусловлено процессами и перспективами в Ираке.

Официальный Дамаск заявил, что полностью разделяет позицию Анкары и Тегерана относительно сохранения территориальной целостности послевоенного Ирака. Он также сообщил, что между дипломатическими ведомствами трех стран постоянно происходят контакты, где стороны согласовывают свою политику. Турция проводит переговоры со своим с Сирией и Ираном по вопросам послевоенного обустройства Ирака.  Наблюдатели отмечают, что пока все три страны придерживаются «выжидательной» политики, не делая какие-либо резкие заявления. Сирия вообще ориентируется в курдском вопросе на позицию Анкары, так как она значительно слабее Ирана, и расценивается Вашингтоном как страна кандидат номер два после Ирака. Кроме того, Белый Дом неоднократно обвинял Дамаск в том, что он незаконно поставлял иракскому режиму оружие и другое военное снаряжение и оборудование. Ранее аналитики не исключали, что в эйфории от победы политические круги в США затребует у государственного департамента подготовить политическую подоплеку для будущих военных действий уже против Сирии. Сейчас эти ожидания отпали, но, как и прежде Сирия рассматривается США, как государство, не играющее в принятые правила игры.

В последние годы происходили активные и переговоры между Ираном, Турцией и Сирией по вопросам будущего устройства Ирака и по курдской проблеме. Переговоры велись на различных уровнях и не имели строго обусловленной основы. Наиболее высоким уровнем переговоров стало участие глав министерств иностранных дел. В отдельных случаях имелись телефонные контакты между главами исполнительной власти – президентом Ирана и премьер-министрами Турции и Сирии. Представители силовых и спецструктур данных стран также находятся в контактах по данным вопросам. По утверждению иранских комментаторов, между Ираном и Сирией складываются более доверительные отношения, чем с двух данных стран с Турцией. Несмотря на декларированные цели, которые в основном сходятся, данные страны не пришли к выполнению задачи – достижению договоренности в части Ирака и курдов. Все три государства опасаются расчленения Ирака, создания курдского государства или придания больших полномочий курдской автономии. Однако даже в данных вопросах имеются противоречия, особенно между Турцией и Ираном. Иран строит свою политику в соответствии с пониманием необходимости создания слабого, аморфного, демилитаризированного, децентрализованного государства, с преобладающим политическим влиянием шиитов. То есть, предполагается осуществлять, со временем, большого влияния на данное государство. Иранцы понимают, что в Ираке уже давно создано курдское государственное образование и не может произойти процесса свертывания данной ограниченной государственности. Курдская государственность в Ираке может лишь укрепляться и ставится задача недопущения ее сепаратизации от Ирака. В отличие от Турции и Сирии, Иран располагает гораздо более сильными рычагами влияния на курдов в Ираке, чья политическая и экономическая жизнь тесно связана с Ираном. Если Турция оказывает влияние только на Северный сегмент курдской автономии и на Демократическую партию Иракского Курдистана, то Иран оказывает влияние на всех иракских курдов, хотя традиционно считается, что роль Ирана более значительна в сфере влияния Патриотического союза Иракского Курдистана. Если Сирия и Турция могут надеяться на влияние только на курдов, то позиции Ирана особенно сильны на шиитские провинции Ирака, где часть шиитского арабского населения имеет иранские корни и все шиитское население тесно связано с Ираном, как ведущей шиитской страной. В связи с этим, Иран претендует на более предпочтительные позиции в Ираке. Если Турция способна решать свои проблемы в Ираке практически только силовыми методами, то Иран делает ставку на политико-идеологическое влияние. Иран имеет в Ираке лучшие позиции, чем Сирии, так как Сирия обладает меньшим экономическим и политическим потенциалом и более уязвима в регионе, чем Иран. Иранцы твердо намерены поддерживать курс на «шиитизацию» Ирака, то есть обеспечить преобладание роли шиитов в политике и в распределении доходов от нефти, так как до двух третей запасов нефти Ирака находятся в южных шиито-населенных провинциях страны. Иранцы, в отличие от Турции в гораздо меньшей степени опасаются расширение прав курдов в Ираке, так как проводит более терпимую политику в отношение курдов, прежде всего, внутри Ирана, может заручиться поддержкой курдов и в Ираке и Турции. Таким образом, для Ирана предпочтительны те планы США и Великобритании, которые направлены на создание федеративного или конфедеративного устройства Ирака. Эти цели Ирана достаточно давно отмечены американскими и европейскими политиками и аналитиками. Поэтому США и Великобритания попытаются, в случае принятия плана федералистского устройства, противопоставить Ирану ряд факторов – арабский национализм арабов-шиитов, про-западнически ориентированную шиитскую политическую элиту в Ираке, секуляристски ориентированную бюрократию в целом в Ираке и экономические интересы шиитов, связанных с нефтью. Пока что ни одно из про-американски ориентированных шиитских движений Ирака не имеет каких-либо обязующих отношений с Ираном. Однако, до проведения военной операции против Ирака, иранское политико-идеологическое влияние в Ираке было несравненно сильнее американского. Сейчас, когда шииты были освобождены войсками коалиции, роль Ирана не может не быть ослаблена. Иран располагает, пока единственной, хорошо организованной боевой единицей иракских шиитов – корпусом «Бадр», являющимся военным крылом «Высшего Совета исламской революции в Ираке. Иран располагает разветвленной и преданной агентурой по всему Ираку и, прежде всего, на Юге страны. Вместе с тем, в новых условиях данные структуры шиитской оппозиции Ирака, ориентирующейся на Иран, могут оказаться дезорганизованными и утратить актуальность.

Иран предпринимает попытки обеспечения контактов с представителями иракской оппозиции по всему миру, но не имеет существенных успехов. Иракские оппозиционеры не отказываются от контактов, но либо предпочитают не углублять отношения, либо требуют финансовой помощи. Среди про-американски ориентированных шиитских политиков и интеллигентов в Ираке распространены оценки о том, что иранцам присуще высокомерие, имперская позиция во взглядах на Ирак, то, что иранцы не заслуживают доверия и играют сугубо националистическую, эгоистическую игру. Прогнозируется усиление среди шиитов-арабов в Ираке «самостийных» настроений. Лидеры шиитов понимают, что США, Турция и ведущие арабские государства не позволят предоставить шиитам преобладающие позиции в политике Ирака. Шииты опасаются, что может возникнуть ситуация, когда США будут «прожектировать» суннитскую элиту и, при видимости равноправия, предоставят суннитам всю полноту власти, как имело место при османском владычестве, британском протекторате, хашимитской монархии и режиме С.Хусейна. По данным многих источников из сферы аналитического сообщества, можно сделать вывод, что лидеры шиитов сделают попытки объединения политических сил Юга Ирака, затем будут настаивать на принятии проекта федерализации, попытаются укрепить «южный бастион шиизма», а в более отдаленной перспективе будут стремиться к созданию самостоятельного государства. В шиитской среде существуют следующие взгляды на будущее политического устройства Ирака. Радикальные шиитские религиозные деятели не отрицают возможности создания единого шиитского государства, или конфедерации шиитских государств, включая Иран, Южный Ирак и Западную часть Аравии, а также Бахрейн, в надежде на расчленение Турции и присоединения в данной федерации шиитских восточных районов Турции, населенной курдами. Иранские политики-прагматики и почти все радикальные иранские политики отрицают эту перспективу, как не отвечающую национальным интересам Ирана. Лидеры КСИР и ряд исламских интеллектуалов Ирана и Ирака отстаивают идею политико-административного дистанцирования шиитских регионов Ирака от Багдада и с самого начала обсуждения судьбы Ирака настаивать на создания достаточно самостоятельного шиитского государства, связанного с Багдадом некоторыми обязательствами. МИД Ирана придерживается мнения о  том, что суверенизация шиитской части Ирака приведет к аналогичным процессам в курдской части, что ставит под угрозу стратегическую стабильность для Ирана и всего Ближнего Востока. Крайне правые шовинистические круги в Иране, которых в значительной мере настроены оппозиционно к нынешним властям, предпочитают искать выход из тупиковой, на их взгляд, ситуации на Ближнем Востоке, организацией глобальных процессов нестабильности и хаоса, которые бы привели США и их партнеров к геостратегической катастрофе. Высший совет национальной безопасности Ирана не располагает, сколько-нибудь, обоснованным планом проведения политики в данных условиях и все более подвержен следованию событиям.

В политических кругах Ирана стало известно, что КСИР подготовил некий план начала вооруженной и политической деятельности «Высшего совета исламской революции  Ирака» и его военной группировки корпуса «Бадр» на территории Ирака. По слухам, исходящим от либеральных кругов в Иране, КСИР пытается создать в Южном Ираке военно-политический фактор, с которым бы вынуждены были считаться американцы. По планам Ирана, часть про-иранских военных и политических деятелей должны войти во властные структуры шиитских провинций Ирака и центрального правительства для проведения соответствующего политического курса. Либеральные политики считают, что данные планы КСИР неподконтрольны правительству и весьма опасны для Ирана, что является несомненным преувеличением. Либеральные движения в Иране обвиняют правительство и политический режим в целом в ряде провалах во внешней политике.

В отношении иракских курдов, иранские комментаторы утверждают, что располагают сведениями о том, что США стремиться распространить вооруженную и политическую деятельность иракских курдов на территорию Ирана. В связи с этим, следует привести сведения о том, что позиции Ирана в Иракском Курдистана заметно ослабли. Американцы потребовали от курдских властей выдворить или арестовать в Иракском Курдистане часть иранской агентуры и про-иранских деятелей и функционеров. Курдские руководители осуществили данные действия в течение нескольких суток. Иран утратил на территории Иракского Курдистана многие позиции, которые создавались на протяжении многих лет, начиная с 60-тых годов. Это была «классическая» операция по обезвреживанию вражеской агентурной сети. Вместе с тем, иранцы заявляют, что Иран потерпел ущерб не столько информационно-разведывательном плане, сколько в политическом.

Иран вполне устраивает позиция Сирии, которая наиболее близка к декларируемой ими задачи в отношении иракских курдов, предполагающие сохранение политико-территориальной целостности Ирака. Позиция Турции более всего волнует Иран, так как он не может потерпеть ввода турецких войск в Северный Ирак. Вооруженные силы Ирана располагают пакетом оперативных задач, которые предполагают ввод до трех дивизий, в том числе двух дивизий КСИР на территорию Иракского Курдистана, в случае осуществления Турцией военной интервенции в Северный Ирак. Иранские войска должны занять 20км полосу вдоль иракско-иранской границы. Для Ирана оказалось неожиданностью, что Турция практически поддержала этот план Ирана, о котором иранцы сообщили туркам. Турция, тем самым, приобретает союзника в диалоге с США и Великобританией. Вместе с тем, Иран имеет задачей недопущение ни ввода турецких войск в Иран, ни ввода иранских войск, так как рискует быть вовлеченным в военные действия с непредсказуемыми последствиями.

Турция, Иран и Сирия не обладают обоснованным и подтвержденным политическим руководством планом действий в отношении Ирака. Иран пытается проводить в отношении Ирака самостоятельную, независимую от США и Турции политику в отношении Ирака, но пока данная позиция не устоялась и мало надежд на ее реализацию. Иран пытается заручится поддержкой Турции, в связи с ее позицией в отношении США, но пока эти шаги не получили понимания со стороны Турции.  Несомненно, Турция уступает Ирану во влиянии на Ирак. В Ираке возможны различные сценарии развития событий. Но в Ираке имеется мощный про-иранский и, одновременно, значительный анти-турецкий потенциал, что приведет к формированию того, чего столь опасаются наиболее прозорливые американские и британские политологи – будет создан иранско-иракско-сирийский региональный военно-политический альянс. Турция пытается создать альянс, включающий Сирию, Иран, Ливан, Иорданию, и, конечно же, претендует на лидерство в этом объединении. Турция играет важную роль в осуществлении инвестиций в Ираке, в транзите и экспорте иракской нефти, в торговле с Сирией и Ираком. Турция совершает эпатажные действия в отношении проблемы Палестины, и все это привлекает внимание и усиливает симпатии к ней «арабской улицы». Но, все это носит крайне наигранный, коньюктурный характер, и только так воспринимается арабской элитой и Ираном. Иран, заинтересованный в этой турецкой игре, вместе с тем, понимает, что Турция пытается перехватить у него инициативу лидера многих политических сил в арабском Ближнем Востоке. Борьба между Турцией и Ираном еще впереди, и многое будет зависеть от позиции Сирии. Игорь Мурадян
Источник: Геополитика.Ру. Иравунк де Факто (Ереван)

Армения-Иран: десятилетие потерянных возможностей

В настоящее время армяно-иранские отношения представляют собой склад нереализованных возможностей. Приведем несколько ярких примеров.

Около двух десятилетий в подвешенном состоянии остается стратегический проект строительства железной дороги между Арменией и Ираном, осуществление которого не только прорвало бы блокаду нашей страны, но и превратило бы ее в важный коммуникационный узел, связав черноморское побережье с Персидским заливом, соединяясь с рынками Индии и Китая. Это в корне трансформировало бы нынешнюю деградацию экономики Армении с роли сырьевого придатка и сервисной марионетки к цели восстановления национальной промышленности, причем отечественные продукты химической и электротехнической отраслей нашли бы устойчивый рынок сбыта на Ближнем Востоке.

Реализация этого проекта, жизненно важного для национальной безопасности и экономического развития Армении, годами откладывается из-за уязвимости и полной зависимости нынешних властей от внешнего давления.

Другой пример – построенный, но не задействованный до сих пор газопровод из Ирана, диаметр которого был уменьшен вдвое против запланированного, наперекор нашим национальным интересам, чтобы он не мог вывести страну из односторонней энергетической зависимости.

Таким же упущенным шансом следует признать эпопею с 5-м энергоблоком Разданской ТЭЦ, когда Иран в свое время предлагал завершить его строительство за счет выгодного кредита, оплата которога производилась бы выработанным электричеством, а сам энергоблок в результате оставался бы собственностью Армении. Но вместо этого правительство предпочло передать этот стратегический объект в собственность России, причем по цене в два с лишним раза ниже.

Точно так же и по тем же причинам откладывается стротельство совместно-армяно-иранского нефтеперерабатывающего завода в Мегри, так как власти Армении, раболепствующие и зависимые от всех, кроме собственного народа, оказываются не в состоянии противостоять иностранному политическому давлению, а в результате национальные интересы и экономическая выгода приносятся в жертву личным интересам правящего клана.

Вспомним, что прошедшие полтора десятилетия ознаменовались тотальной распродажей и уничтожением национальной промышленности, на смену которой пришел спекулятивный товарообмен, контролируемый несколькими монополистами под покровительством правящего режима.

Последний пример относится не к промышленным и энергетическим проектам, бездарно проваливаемым из-за несамостоятельности и безхребетности правительства Армении, а к области сельского хозяйства.

Недавно правительство ИРИ осуществило поставки двух десятков хлебоуборочных комбайнов для Нагорного Карабаха со значительными скидками, предложив при этом официальные контакты с властями НКР. Однако, с благодарностью приняв иранскую помощь, официальный Степанакерт до сих пор не откликнулся на политическую часть предложений Тегерана. Вероятно, здесь проявляется влияние «страусиной политики» ереванских властей и ее ре-экспорт в НКР, при этом упускается возможность прорвать политическую блокаду Карабаха.

Армяно-иранские отношения особенно важны в контексте международных санкций против Ирана и угрозы военного нападения. Армения имеет уникальную возможность и даже обязанность не присоединяться к антииранскому фронту, а сохранять и развивать коммуникационные, энергетические и технологические связи с ИРИ. Это наше право основано на реалиях десятилетиями осуществляемой блокады Армении, с молчаливого согласия международного сообщества, что не оставляет нам политической и экономической альтернативы.

Кроме того, обостряющаяся в последнее время напряженность вокруг Карабаха и Нахиджевана создает еще одно поле взаимодействия национальных интересов Армении и Ирана – принцип недопустимости присутствия иностранных вооруженных сил в регионе, котторый одинаково важен и для Армении, и для НКР, и для ИРИ.

Конечно, такая позиция требует политического мужества и армяноцентризма, что отсутствует у нынешних властей страны, беспредельно зависимых от иностранных сил и противостоящих собственному народу. Это еще раз подчеркивает необходимость освобождения от диктатуры и установления народного и демократического управления в Армении, без которого невозможно осуществление внешней политики, основанной на принципах национальных интересов, экономического развития и социальной справедливости. Без этого невозможен мир и добрососедское сосуществование в регионе.

NEWS.am