Смерть Усамы бен Ладена под стать его жизни – столь же виртуальна. Этот человек, бывший в нулевые главным пугалом и символом вселенского зла, уходит из нашей жизни так же загадочно, как в ней и появился. В политическом смысле это событие, в независимости от того – убит на самом деле «террорист №1» или нет, и вообще, кто он и в чем реально виноват, – имеет символическое значение. Оно служит чертой в американской глобальной политике, отделяя эпоху Джорджа Буша с его «крестовым походом против террора» от грядущего Барака Обамы, только сейчас полностью открывающегося и своим согражданам, и миру.
Обама в полном смысле
Громкая победа с ликвидацией Усамы бен Ладена становится очередным вкладом Обамы в копилку переизбрания. Ранее очков президенту прибавили арабские революции, продемонстрировавшие успех провозглашенной им стратегии диалога с исламским миром, а не войны против него. На своем втором сроке Барак Хусейн имеет возможность стать, в конце концов, самим собой и попытаться реализовать миссию в мире так, как он ее видит. Пока США (и во многом планетой) правят скорее Джо Байден, Хиллари Клинтон и Роберт Гейтс, а президент остается в основном красивой картинкой Америки.
Обама олицетворяет глобалистский проект, которому противопоставлен проект имперский, неудачно реализовавшийся Бушем. Согласно первому, по словам, Збигнева Бжезинского, США призваны быть единственной и последней глобальной сверхдержавой, которая использует свой статус не в целях удовлетворения имперских амбиций, а для того, чтобы передать бразды планетарной власти созревающему для того «международному сообществу» (читай глобальной сверхэлите), которое перешагнет через суверенитет национальных государств и создаст новые формы транснациональной политической организации. Второй же проект подразумевает строительство всемирной империи с центром в Вашингтоне.
«Глобалисты», один за одним выбрасывая свои козыри на стол, переходят в наступление. Наверное, противники что-то готовят в ответ: не исключено, что нечто масштабное. В этой внутриэлитной схватке дело может дойти до судебного процесса по связям неоконов с тем, что ими называлось «Аль-Каидой», т.е. судебного разбирательства на предмет того, насколько и кто из представителей власти «самой свободной страны» мог быть замешан в преступлении против собственного населения.
В центре этого противостояния оказался Большой Ближний Восток. Он стал ареной мягкой американской гражданской войны. Если неоконы в качестве трамплина к мировому господству использовали тему борьбы с международным терроризмом, то Обама и те, кого он представляет, напротив, выдвигают идею некоего стратегического партнерства с исламским миром, как это было во время войны в Афгане в 1980-е, и шире – своего рода конвергенции западного и исламского, глобальной эмансипации исламского мира. Они считают полезным для Запада, если высвобождающаяся, выходящая из своего большого гетто мусульманская социальная энергия будет канализирована в его пользу. Так уже было с евреями в XIX-XX веках, когда те, выйдя из своего замкнутого мирка, во многом определили картину современного Запада.
Часть американской элиты (глобалистски, а не имперски настроенной, в основном представленной в Демократической партии) исходит из того, что имиджу «главной демократии» и «самой свободной страны планеты», «страны мечты», неоконами во главе с Джорджем Бушем нанесен серьезный удар. Последние фактически разгромили «американскую мечту» в глобальном масштабе, низведя США до уровня колониальной империи конца XIX столетия. Исправить это можно только радикальными методами – вроде прихода к власти «чернокожего Кеннеди» да еще и с «мусульманскими» корнями, с «мусульманским» именем. Обама – это мэсседж всему миру, что Америка, поняв свои ошибки, избавившись от грехов, опять становится символом свободы. Она – вновь мечта, вновь от нее дует ветер перемен и романтики.
Обама должен вернуть США образ страны-сказки, Нового мира, где сбываются мечты человека, верящего, что своим трудом и талантом, а не происхождением и статусом, можно добиться самых больших высот. В доказательство нужны великие дела и не очень – арабские революции и исчезновение мешающего и надоевшего всем Усамы тут как раз кстати.
Так смерть бин Ладена, имеющая скорее отношение к американской политике, чем к жизни конкретного человека (неважно – реальна она или нет), стала фактором международных отношений.
…уход Усамы в небытие закрывает страницу американской политики под заглавием «глобальная борьба с террором» и открывает новую страницу, название которой история еще не дала.
Бушевский «крестовый поход против терроризма» стал рудиментом прошлого десятилетия. Речь идет исключительно об инструменте курирования мировой политики, который давно начал приносить больше вреда, чем пользы, а не о противодействии такому виду противоправной деятельности, как терроризм под религиозными лозунгами.
Арабские революции всем наглядно и ярко показали, что отнюдь не исламский экстремизм, как нас уверяли неоконы, является ключевой проблемой Большого Ближнего Востока, не говоря уже о планете в целом. «Борьба с террором» себя изжила.
С исламским миром происходят куда более сложные и масштабные процессы, в которых радикализм занимает лишь небольшое место в общем пакете с другими издержками и болезнями роста.
…Проект «Обама» – рука дружбы этому бурлящему миру. Она тянет его в стальные объятия, которые могут сжиматься так, что трещат косточки. Фигура бен Ладена, разделявшая стороны, рассеялась. Но у данной идеи в самих США есть куда более могущественные противники.
По материалам Ринат Мухаметов Русский журнал
Комментарии