Растущая нестабильность глобальной экономики и усиливающаяся военно-политическая напряженность в самых различных сегментах Евразии от Северной Африки, Ближнего Востока до Афганистана и Пакистана, не говоря уже о целом ряде зон тлеющих международных конфликтов – все как никогда ранее свидетельствует о том, что именно Евразийский континент окажется в эпицентре новых событий, связанных с кардинальной перекройкой «устаревшей» карты мира. В этой связи наибольший интерес представляет анализ поведения в Евразии главного внешнего игрока, который к тому же уже около 20 лет является и основным архитектором/менеджером процессов мирового переустройства – Соединенных Штатов Америки.
Несмотря на периодические всплески интереса США к самым различным регионам и странам мира, активные (и надо признаться в целом удачные) действия Вашингтона по отвлечению международного внимания от реальных целей своей внешней политики, необходимо четко понимать следующее: американская стратегия в Евразии, по-прежнему, нацелена на укрепление контроля над пространствами, имеющими центральное/ключевое значение для Соединенных Штатов с точки зрения сохранения позиций мирового лидера. В этой связи, в системе глобальных, континентальных и межрегиональных геополитических и геоэкономических координат в качестве приоритетных направлений для США в Евразии, по-прежнему, особо выделяются европейское, российское и китайское.
Европейское направление. Обуславливается жизненной необходимостью для США форсирования трансатлантической интеграции в противовес внутриевразийской, подразумевает приоритетное укрепление стратегических связей с ведущими европейскими государствами, в первую очередь «локомотивами» Европы – Германией, Францией и Великобританией и, одновременно, форматирование Европы в рамках американских долгосрочных схем и алгоритмов развития. Причем, Великобритания традиционно выделяется на фоне других стран Европы как стратегический партнер-союзник и, зачастую, проводник интересов США и идей трансатлантической интеграции.
Крайне неоднозначным для Соединенных Штатов является и сам процесс внутриевропейской интеграции. С одной стороны, Вашингтон готов его поддержать, если данный процесс будет и в дальнейшем осуществляться по схемам и алгоритмам «стыкующимися» со схемами и алгоритмами трансатлантической интеграции. Наиболее ярким примером этого является интеграция в сфере безопасности в рамках НАТО. С другой стороны, повышение самостоятельности Европейского союза / конкретных стран ЕС, их переход к более активной, наступательной и самостоятельной политики в Евразии или, по крайней мере, в его отдельных сегментах (как постсоветское пространство) не может не тревожить Вашингтон. Для сдерживания данных устремлений США, например, поощряли вступление в ЕС и другие европейские структуры те страны, чье руководство разделяет (или на каких-то этапах разделяло) идеи трансатлантической интеграции. Однако, данная линия в значительной степени себя уже исчерпала, а поэтому Соединенные Штаты ищут все новые и новые механизмы по сохранению ЕС в орбите американского влияния. Нельзя исключать, что военные операции в Ираке, Афганистане и даже т.н. арабская весна – это, помимо всего прочего, ничто иное как попытки отвлечь Евросоюз от более актуальных вопросов на повестке дня своего развития и, следовательно, проведения более самостоятельной внешнеполитической линии.
Российское направление. Главным элементом американской линии является превращение России в «дисциплинированного» и «контролируемого» члена международного сообщества, не имеющего «империалистических» амбиций. Не случайно, что вопросы стратегического разоружения России, всемерного сокращения ее ядерного потенциала, по-прежнему, выступают как ключевые для США. РФ также рассматривается через призму европейского и азиатского векторов стратегии Америки. На европейском направлении важным остается лозунг «сдерживания возможных имперских амбиций Москвы», в первую очередь в отношении стран Восточной Европы, Прибалтики, а в последнее время – Грузии. На практике же все это означает попытки вбить клин между Евросоюзом и Россией, сорвать любые тенденции по их сближению. В свою очередь, на азиатском направлении для Вашингтона принципиально не допустить становления РФ в качестве столь же влиятельного фактора в Азии, каким Россия традиционно является в Европе. При этом, зачастую, Соединенные Штаты как минимум с настороженностью относятся к инициируемым Россией интеграционным процессам на постсоветском пространстве, в том числе в азиатском направлении, воспринимая их как попытку по реанимированию «имперского» влияния на территории бывшего СССР. Однако, еще большую тревогу у США вызывает растущее взаимодействие России с Китаем, в том числе в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Сорвать тенденции на инновационно-промышленную и транспортно-энергетическую интеграцию в рамках ШОС – это, пожалуй, главная цель для Соединенных Штатов, их союзников и «лоббистов» как в России, Китае, так и в других странах-членах Организации.
Китайское направление. Подразумевает понимание все более возрастающей роли Китая, как на региональном, так и глобальном уровнях, необходимость балансирования и сдерживания КНР, активное вовлечение Китая в мировую финансово-экономическую систему. В американских политикоформирующих кругах, по-прежнему, широко распространен тезис о том, что следование Китая капиталистическому пути экономических реформ неизбежно приведет к изменению политической системы в Народной Республике. В то же время, очевидно, что в целом американо-китайские связи переживают не самый лучший период своего развития. С учетом прекращения существования СССР и, соответственно потери необходимости сдерживать РФ с помощь КНР (но, не наоборот), роста экономической, политической и военной мощи Китая Америка находится в процессе поиска и формирования новых глобальных и региональных инструментов влияния на Пекин. Нельзя исключать, что в качестве одного из таких инструментов рассматривается возможность провоцирования конфликта между Россией и Китаем.
Отношения между США и КНР существенно осложняет тот факт, что данные страны так и не сформировали комплекса механизмов долгосрочного и стратегического сотрудничества и доверия. Межгосударственные политические связи продолжают характеризоваться нестабильностью, отсутствием устойчивой системы объединяющих факторов, дальнейшим ростом противоречий. Америке не удается «вписать» Китай в свои схемы и алгоритмы мирового устройства, а растущая самостоятельность Пекина вызывает все большую тревогу в Вашингтоне. В этой связи, сохранение состояния разумной финансово- и торгово-экономической взаимозависимости между США и КНР остается практически единственным действенным инструментом американской стратегии в китайском направлении. Тем более, что именно посредством этой политики Соединенным Штатам удается отвлекать внимание Народной Республики от более активного форсирования процессов внутриевразийской интеграции, где очевидно именно Китай в настоящее время является их основным локомотивом.
При этом, в США формируется все более устойчивый консенсус по поводу того, что КНР необходимо рассматривать исключительно как потенциального противника. Основные разногласия остаются лишь вокруг вопроса как, какими методами, средствами влиять на дальнейшее развитие и поведение Поднебесной чтобы как минимум отсрочить перспективу открытого столкновения Америки и Китая, а как максимум – ее исключить путем отвлечения внимания КНР на ложные цели.
В целом, стремление США к активной внешней линии, предполагающей расширение сфер влияния, лидирующую роль в мировых процессах и противодействие внутриевразийской интеграции, обуславливается фундаментальными принципами, заложенными в основу национальных интересов страны и предполагающими сохранение за Америкой роли основного бенефициария процесса глобализации. Это является для Соединенных Штатов вопросом выживания. Именно принцип американского лидерства в международных делах, основывающийся на морском характере США, их уникальном геополитическом положении между Европой и Азией ведет к задаче проведения активной политики балансирования сил и интересов на пространствах Евразии, что входит в противоречие с развитием здесь интеграционных процессов. К странам, способным к формированию евразийских, а, следовательно, возможно антиамериканских по своей направленности блоков, в первую очередь относятся Россия, Евросоюз с лидирующей ролью Германии и Китай. Сама вероятность объединения их усилий могла бы оттеснить США далеко на периферию международной жизни.
При этом необходимо конкретизировать, что наблюдаемый антагонизм между проводимой Вашингтоном атлантической линией в Евразии и концепций общеконтинентальной – внутриевразийской интеграции, связан для Америки с реальными опасениями остаться на обочине евразийских и, следовательно, мировых экономических и политических процессов. Наиболее отчетливо это заметно на примере современной системы транспортных коммуникаций Евразии, большая часть которой является океанической или морской по своей сути. В случае же если тенденции строительства транспортно-коммуникационных сообщений во внутренних районах Евразии примут более устойчивый характер, то Соединенные Штаты объективно будут терять свое влияния на континентальном и глобальном уровнях.
В этой связи, как представляется, главным элементом евразийской стратегии США, по-прежнему, призвана оставаться активная политика в отношении основных континентальных центров силы, сопровождающаяся постоянной корректировкой (а в отдельных случаях – поиском) места этих центров в системе американских национальных интересов. К таким центрам силы, безусловно, относились и будут относиться, прежде всего, Россия, Китай и Европейский Союз. Другим важным аспектом этой стратегии США была и будет опора на союзные государства и военные базы в тех или иных регионах Евразии, что опять же призвано укрепить американские позиции в противодействии потенциальным вызовам и угрозам со стороны ключевых евразийских игроков. Все это свидетельствует, что США во многом продолжают следовать стереотипам своего геополитического поведения, заложенным в начале-середине XX века и развитым в доктринах сдерживания СССР. Данные стереотипы могут привести США и к курсу на дестабилизацию центральных элементов Евразии, в первую очередь как РФ, КНР и потенциально ЕС в случае их попыток выйти за рамки навязываемых им алгоритмов и схем поведения/развития.
В то же время, США еще имеют возможность повлиять на весь евразийский контекст в пользу смягчения противоречий по линиям возможной конфронтации и поиску для себя нового места в меняющейся конфигурации сил и интересов на континенте. Имевший место пример исторически достаточно позитивной евразийской стратегии Соединенных Штатов, ознаменовавший собой «Золотую эру» американской политики в Европе – план Маршалла является основанием надеяться на возможность возврата США к схожим элементам своего поведения. Ведь по своим геополитическим последствиям для современного мира, распад СССР, как в целом завершение периода Холодной войны, имел и потенциально еще может иметь не меньший (если не больший) эффект, нежели окончание Второй мировой войны, повлиявшее на реализацию программы всесторонней помощи Европе из США.
Поэтому позитивная роль Соединенных Штатов видится в активном подключении к процессам развития Евразии и особенно постсоветского пространства, как объективно наиболее пострадавшего в результате окончания Холодной войны. Только участие США в процессах интеграции в Евразии, в первую очередь в инновационно-промышленной и транспортно-коммуникационной сферах, неизбежно фокусирующееся на ключевых странах и регионах континента, а также последовательном преодолении растущей враждебности к себе со стороны других держав и стран, могло бы стать альтернативой конфликтному сценарию развития ситуации на континенте.
Пока же говорить о возможности кардинального изменения поведения США в Евразии, по крайней мере, наивно. Тем более, что надвигающаяся очередная волна мирового экономического кризиса может только ускорить реализацию наиболее пессимистичных сценариев и именно Евразия может стать основной площадкой для перекройки прежних экономических и политических границ. Ответ на вопрос о том, чьи же народы станут пушечным мясом для этой новой мясорубки совершенно неуместен с учетом всей своей очевидности: народы Европы, России и Китая …
В.Парамонов
Примечание: статья подготовлена специально для еженедельника «Военно-промышленный курьер» (Россия), опубликована с сокращениями и в новой редакции в выпуске № 34 (400) за 31 августа 2011 года.Источник: Военно-промышленный курьер
Комментарии