С наступлением эры геополитики эксперты и политики при анализе мировых событий и тенденций все чаще прибегают к образным сравнениям, во всю заимствуя термины из точных и других наук. И это не случайно. Взаимозависимость в мире растет, чему в немалой мере способствовала глобализация, а наука давно оперируют образами, описывающими разного рода взаимосвязи и противоречия.
Среди таких терминов, несомненно, лидирует «треугольник». «Треугольник стабильности», «треугольник нестабильности», «сломанный треугольник» и т.д. – подобные словосочетания довольно часто встречаются в аналитических текстах. Применительно к рассматриваемой теме этот образ, как никакой другой, лучше характеризует ситуацию, складывающуюся между столь разными государствами — Индией, Пакистаном и Китаем, географически обреченными на соседство, а геополитически – на соперничество и отстаивание каждым своих интересов.
Доминирующие факторы
На протяжении многих десятилетий Южная Азия, включая Индокитай, служила ареной столкновения политических и военных интересов многих стран, что объясняется важным стратегическим положением субконтинента, близостью богатого нефтью Персидского залива. Эксклюзивность ситуации в этом регионе дополнительно обусловлена рядом существенных факторов.
Во-первых, непосредственным соседством трех ядерных держав – Индии, Китая и Пакистана – первые две из которых официально входят в т.н. мировой ядерный клуб.
Во-вторых, принадлежностью этих стран к разным древним цивилизациям и религиям, наложившей свой отпечаток на мировоззрение населяющих их народов, на их самобытность и культурные традиции.
В-третьих, наличием постоянного очага напряженности между Индией и Пакистаном, Индией и Китаем вследствие неразрешенности пограничных проблем и взаимных территориальных претензий, становившихся поводом для широкомасштабных военных конфликтов — пакистано-индийских (1947-1949 гг., 1965 г., 1971 г., 1999 г.) и китайско-индийских (1959 г., 1962 г.). И хотя «горячая фаза» конфликтов осталась в прошлом, никто не даст гарантий, что они в любой момент не вспыхнут вновь и с новой силой.
В-четвертых, нарастающим соперничеством между Индией и Китаем в торгово-экономической и военной сферах, их стремлением к региональному лидерству.
В-пятых, близостью этих стран к Афганистану и Ираку, в которых продолжаются боестолкновения между исламскими экстремистами, с одной стороны, и войсками НАТО и сил международной коалиции, с другой стороны, а также к Ирану, изоляции которого добиваются в первую очередь Соединенные Штаты и Израиль.
Существуют и другие менее значимые факторы, которые, тем не менее, также влияют на напряженность ситуации в этом регионе. Но, даже перечисленных факторов достаточно для того, чтобы понять, что треугольник Индия – Пакистан – Китай требует к себе самого пристального внимания.
Управлять Пакистаном все равно, что скакать верхом на тигре
В рассматриваемой тройке стран Пакистан занимает особое место. По большому счету, найти ключи к Исламабаду, это значит найти ключи к Афганистану, в большей мере влиять на ситуацию во всей Южной Азии вплоть до Персидского залива, на трансформацию Большого Ближнего Востока. Сделать это крайне сложно. Неслучайно существует пословица, «управлять Пакистаном все равно, что скакать верхом на тигре». С позиции Китая и Индии, Пакистан – наиболее проблемный сосед, от которого во многом зависит судьба региона.
Сегодня Пакистан столкнулся с тремя основными угрозами. Первая из них – талибанизация. Движение «Талибан», созданное в конце 70-х годов прошлого века при активном участии пакистанских спецслужб на американские деньги как ударная сила в борьбе с находящимся тогда в Афганистане ограниченным контингентом советских войск, по отношению к пакистанским властям долгое время вело себя достаточно миролюбиво. Оно использовали территорию страны для подготовки боевиков, вербовки новых сторонников и т.д. Но это были афганские талибы.
Пакистанские талибы (организация «Техрик-е талибан Пакистан») соорганизовались гораздо позже, в конце 2004 года, а в декабре 2007 года на базе этой организации было создано самостоятельное движение пакистанских талибов, выступившее за скорейшую исламизацию Пакистана, повсеместное введение законов шариата. Сначала ее центром стала территория свободной зоны пуштунских племен (СЗПП) в Вазиристане. Затем под давлением пакистанской армии ареал противостояния талибов и сил безопасности сначала переместился в племенную область Баджаур, а затем в округа Дир и Сват. Достигнутое было перемирие между ними, было в одностороннем порядке нарушено талибами, захватившими соседний округ Бунер в сотне миль от Исламабада. В ходе последовавшей вслед за этим войсковой операции основные силы талибов были частично уничтожены, либо рассеяны.
Эксперты отмечают, что угроза талибанизации Пакистана сводится в основном к пуштунскому фактору. Ибо, конечно же, хотя не все пуштуны талибы, но почти все талибы – пуштуны, что создает предпосылки для возможного объединения пакистанских и афганских талибов.
Вторая угроза тесно связана с талибанизацией – это исламизация. В рядах талибов воюет много афганцев и пакистанцев не из числа пуштунов, а также иностранцев (арабов, узбеков, чеченцев, уйгуров и т.д.), предпочитающих создание своих боевых исламистских групп. И хотя между исламистами в Пакистане нет единства, существуют многочисленные разногласия, это не мешает им при определенных обстоятельствах координировать свои усилия. При этом, что примечательно, они не ставят целью захват власти в стране, их вполне устроила бы атмосфера хаоса и неуправляемости, при которой сам народ призвал бы исламистов во власть, как это уже имело место ранее в Афганистане.
Третью угрозу для Пакистана представляет сепаратизм в Белуджистане. Она напрямую не связана с предыдущими угрозами, но, по мнению экспертов, на сегодня является наиболее реальной. С 1974 года белуджские националисты (в основном представители племени бугти) неоднократно поднимали восстания против центральной власти, в феврале 2008 года бойкотировали выборы и сейчас продолжают требовать либо полной провинциальной автономии, либо создания независимого государства.
Положение усугубляется наличием глубоких противоречий в среде пакистанской элиты, между основными политическими игроками – Пакистанской народной партией и Мусульманской лигой. Наметилась пока еще слабая тенденция снижения политической роли армии и всего силового блока, что не может не тревожить военную верхушку, привыкшую к доминирующему положению. В последнее время серьезной проблемой становится наркомания.
Все это дает основания экспертам прогнозировать в перспективе пяти-десяти лет наихудший вариант развития событий в Пакистане, связанный с потерей управляемости и неразрешимыми внутриполитическими конфликтами, результатом которых первоначально станет фрагментация государства и затем его распад на Свободный Белуджистан, Синд с центром в Карачи, Пенджаб с прилегающими к нему частями бывшего княжества Джамму и Кашмир и Пуштунистан (карта «Петерса»). Этому может способствовать борьба американских и пакистанских спецслужб за контроль над наркотрафиком, стремление получить доступ к значительным энергетическим запасам углеводородного сырья, имеющимся в недрах Белуджистана, обеспечить контроль над строящимся стратегическим газопроводом Иран-Пакистан-Индия и портом Гвадар.
Такой сценарий возможен лишь в сочетании с сохраняющейся напряженностью в регионе как непосредственно вокруг Пакистана, так и в более широком ареале, включающем всю Южную и Центральную Азию.
Вряд ли мы найдем на этом субконтиненте государство, которое было бы заинтересовано в подобном развитии событий, поскольку распад Пакистана приведет к внутренней дестабилизации Китая, Индии, Ирана и других соседних стран. Возникнет реальная угроза утраты контроля над пакистанским ядерным арсеналом, который даже в условиях экономического кризиса продолжает наращиваться (по оценкам западных военных экспертов, сегодня он составляет 80 боезарядов).
Новым явлением последних лет стало охлаждение пакистано-американских отношений. Участились факты проникновения американских военных через афгано-пакистанскую границу под предлогом преследования талибов, ракетных и авиационных ударов по населенным пунктам и лагерям беженцев на территории Пакистана. Результатом этого стали рост в стране антиамериканских настроений, усиление позиции исламских фундаменталистов, частичный отказ Исламабада пропускать натовские военные грузы в Афганистан. Последовали резкие заявления о недопустимости переноса боевых действий войск США на пакистанскую территорию.
— Пакистан готов бить врагов Китая, но не врагов США
В свою очередь, американская сторона обвиняет Исламабад в потакании террористам из движения «Талибан», в утрате контроля над значительной частью территории страны, представляющую «смертельную угрозу» мировой безопасности (Хиллари Клинтон). Известно, что еще в 2009 году в США был разработан план вторжения в Пакистан и захвата его ядерного арсенала в случае возникновения угрозы прихода к власти «экстремистов». Не секрет, что подобная задача поставлена перед американскими спецподразделениями в Афганистане.
На этом фоне диссонансом прозвучало заявление официального представителя МИД Китая Цзян Юй о необходимости уважения суверенитета и территориальной целостности Пакистана. «Любое нападение на Пакистан – это нападение на Китай», — добавил дипломат. Китайский ультиматум был сделан в мае этого года во время визита пакистанского премьера Гайлани в Пекин, в ходе которого было достигнуто соглашение о немедленном и безвозмездном предоставлении Пакистану 50 новейших китайских многоцелевых истребителей. «Мы гордимся тем, что Китай наш лучший и самый верный друг, — заявил Гайлани при отъезде из Пекина, — Пусть и Китай знает, что Пакистан всегда и во всем рядом. Когда мы говорим о дружбе, выше, чем Гималаи, и глубже, чем океан, это реальность».
По мнению экспертов, сегодня Пакистан де-факто является главным «яблоком раздора» между США и Китаем на Большом Ближнем Востоке. Но если Китай сделал ставку на использование «мягкой силы», то Соединенные Штаты все больше склоняются к прямолинейной опоре на грубую силу, как это имеет место в Афганистане, Ираке и Ливии.
Индия: вместе дружить против… или антикитайский альянс
У Индии также много проблем. Внутренние связаны с диспропорциями в экономическом развитии отдельных регионов страны, запредельной социальной дифференциацией индийского общества, с наличием межрелигиозных разногласий, нередко выливающихся в кровавые столкновения, с сепаратизмом.
Но главные угрозы Индии, как считают в Дели, исходят извне, с северо-запада (Пакистан) и северо-востока (Китай). Противостояние с Пакистаном продолжается уже более полувека, что подстегивает взаимную гонку вооружений, заставляет сконцентрировать на границе крупную группировку вооруженных сил. Индийское руководство убеждено, что Исламабад ведет непрекращающуюся тайную войну против Индии, активно поддерживает сепаратистов в штате Пенджаб, перебрасывает группы мусульманских экстремистов в штат Джамму и Кашмир.
— Владимир Сотников: “Пакистанские военные ведут двойную игру”
Другим источником угроз для своей безопасности Индия традиционно считает Китай. Территориальные споры между этими странами не раз приводили к военным конфликтам. Дели озабочен продолжающимся сотрудничеством Китая и Пакистана в деле тайной реализации последним программы создания собственного оружия массового поражения, а также продажей Исламабаду китайского ракетного вооружения. Беспокойство вызывают наращивание китайского ядерного и ракетного потенциала, модернизация Китаем своей военной инфраструктуры на границе с Индией.
У определенной части индийской элиты сложилось мнение, что Китай проводит курс на создание кольца агрессии вокруг Индии. Дели настораживает стремление Китая наладить военные и дипломатические отношения с Бангладеш и, что более важно, с Мьянмой, где китайскими военными быстрыми темпами ведется строительство военно-морской базы близ г. Янгун.
Кроме того, Пакистан предложил Китаю разместить военно-морские базы в порту Гвадар, расположенном в непосредственной близости от входа в Персидский залив на побережье Индийского океана, всего в 18 милях через Персидский пролив от Дубая. По оценкам военных аналитиков, этот порт является идеальным местом наблюдения за перемещением торговых судов и боевых кораблей, идущих из Персидского залива в восточном направлении, а также — в случае необходимости — может быть использован для защиты транспортных коммуникаций, по которым доставляются энергоносители на Дальний Восток. В пользу данного предположения свидетельствует, в частности, активное участие китайских специалистов в модернизации баз и стоянок подводных лодок ВМС Пакистана, которые могут быть использованы для захода китайских субмарин.
Аналитики К. Маккерас, П. Танеджа, Г. Янг считают, что конфронтация между Индией и Китаем во многом обусловлена их стремлением к региональному лидерству, основанном на концепции национальной исключительности, традиционном стремлении к культурной экспансии и политическому доминированию в регионе. Южная, Юго-Восточная и Центральная Азия рассматриваются Индией и Китаем как рынки сбыта своих товаров и сферы приложения финансового капитала. Конкуренция между Китаем и Индией на азиатских рынках неизбежна.
На фоне негативно складывающихся индийско-китайских отношений можно прогнозировать создание в ближайшем будущем некоего союза между США и Индией, направленного против Китая. В Дели не исключают возможность в долгосрочной перспективе открытого китайско-индийского столкновения. Сближение с Соединенными Штатами рассматривается индийским руководством как способ нейтрализации Китая.
В свою очередь, по мнению британского журналиста Эдварда Льюса, США также нацелены на сближение с Индией. В Соединенных Штатах помнят, что именно Индия в 2001 году одна из первых поддержала планы администрации Дж. Буша по созданию системы ПРО. Еще в 2005 году официальный представитель Белого дома заявил о намерении США оказать помощь Индии в становлении ее в качестве одной из ведущих мировых держав XXI века. Тогда же в одном из отчетов ЦРУ отмечалось, что к 2012 году Индия выйдет на четвертое место среди стран-лидеров по совокупным показателям экономической, военной и технологической силы, она была названа «естественным союзником», тесное сотрудничество с которой будет способствовать «пролонгации американского могущества на десятилетия вперед». Именно США инициировали вопрос о включении Индии в «большую восьмерку», принятие ее в состав постоянных членов Совета Безопасности ООН, против чего резко выступает Китай.
— Индия усилила меры безопасности
Американцы с энтузиазмом смотрят на перспективы более тесного сотрудничества с индийской стороной. Во-первых, в администрации США считают Индию «самой большой демократией в мире». Во-вторых, в Соединенных Штатах удовлетворены ответственным обращением Индии со своими ядерными арсеналами, строгим соблюдением международных норм нераспространения ядерного оружия (отметим, что США подозревают Пакистан в передаче ядерных технологий государствам-изгоям).
В-третьих, сотрудничество Индии и США стремительно развивается в военной сфере. Так, двумя странами проведены крупные совместные учения у индийско-китайской границы, организовано совместное патрулирование у берегов Индийского океана вплоть до Малаккского пролива близ Сингапура. Спецслужбами обоих государств налажено сотрудничество в рамках борьбы с террористической угрозой. В-четвертых, обе страны располагают резервами для развития торгово-экономических отношений между собой. В-пятых, в США выходцы из Индии (около 2 млн человек) представляют самую богатую и высококвалифицированную этническую группу.
Американские политики и высокопоставленные военные неоднократно высказывались за дальнейшее расширение НАТО путем присоединения Израиля, «готового помочь в борьбе с терроризмом», а также Японии, Австралии, Индии и Сингапура, отличающихся «хорошей властью», «военной готовностью» и «глобальной ответственностью». Если внимательно проанализировать это предложение, то становится ясно, что речь идет о планах трансформирования НАТО в глобальный антикитайский альянс, фактическое признание того факта, что мир идет к новой биполярности, в которой роль антагонистических полюсов уготовлена США и Китаю.
Китай: стратегические замыслы
Сложная, противоречивая внутриполитическая реальность Пакистана заставляет Китай пересмотреть свою геополитическую стратегию в отношении этой страны и Южной Азии в целом. Можно сказать, что сегодня между этими странами сформировался долговременный альянс, который, кроме того, помогает им выстраивать и свои международные отношения. И во многом Китай обязан своей открытостью к внешнему миру именно Пакистану.
По мнению экспертов, Пекин исходит из того, что под воздействием вовлеченности США в военные действия в Афганистане малозаметно, но неуклонно происходит ослабление американских позиций в Пакистане. Новое «уравнение» геополитических сил в Центральной Азии, видимо, зафиксирует ведущую роль Китая в данном районе. При этом китайская сторона прибегает к испытанному способу мягкого вытеснения соперника (в данном случае США) путем расширения внешнеэкономических связей. Если в 2008-м году объем товарооборота между двумя странами составил 6,8 млрд долларов, в 2009 году – 7 млрд долларов, то в 2011-м ожидается его удвоение до 15 миллиардов. Помимо этого, Исламабад рассчитывает на значительную финансовую помощь Пекина, а также на сотрудничество в энергетической области, прежде всего в строительстве высокогорных гидроэлектростанций (с учетом опыта реализации проекта «Три ущелья» на Янцзы). Но и сам Китай заинтересован в Пакистане, являющемся своеобразным энергетическим коридором из Ирана и Ирака.
Верный своему главному стратегическому принципу «экономика определяет геополитику», Китай активно участвует в модернизации транспортной инфраструктуры Пакистана, решая при этом две стратегические задачи – обеспечение безопасной транспортировки энергоносителей по маршруту Персидский залив — Южно-Китайское море и ограничение влияния США в «чувствительных» для Китая регионах Среднего Востока, Южной и Центральной Азии.
Несмотря на протесты индийской стороны, Китай приступил к активному освоению находящихся под пакистанским контролем спорных территорий Джамму и Кашмира в рамках почти двух десятков масштабных проектов. Среди них – разработка месторождения молибденовой руды, возведение гидротехнических сооружений, строительство мостов. Но самый значительный – проект прокладки железнодорожной ветки и шоссейной трассы протяженностью 750 километров через пустыню Каракорум. Реализация проекта позволит соединить крайние западные территории Китая – Синцзян-Уйгурский автономный район (СУАО) с побережьем Индийского океана, заселить этот проблемный район этническими китайцами, сведя на нет преобладание там мусульманского населения.
Пекин стремится к расширению своего военного присутствия на пакистанской территории путем открытия там своих военных баз. При этом, как отмечают эксперты, Китай преследует как минимум три стратегические цели: оказание военно-политического давления на Индию; ограничение влияния Вашингтона в Пакистане и Афганистане; непосредственное наблюдение за деятельностью «уйгурских сепаратистов» в СЗПП.
По информации газеты Times of India, Пекин сегодня является крупнейшим поставщиком вооружений Пакистану, активно участвует в модернизации пакистанского ядерного оружия и средств его доставки.
Помимо развития пакистано-китайского военного сотрудничества Китай рассматривает Пакистан как стратегического партнера в диалоге с набирающим силу исламским миром. Пекин никогда не забывает, что исламские экстремисты занесли Китай в список своих главных врагов. В частности, выступая как лидер исламского мира, Пакистан помог Китаю наладить связи с арабскими странами и другими мусульманскими государствами. А после жестокого подавления Китаем волнений в Урумчи в 2009-м пакистанское правительство приложило большие усилия для того, чтобы объяснить другим исламским странам, как Китай относится к этим событиям.
Пекин стремится к партнерским отношениям с Пакистаном еще и для того, чтобы чувствовать себя безопасно и спокойно в таких пограничных регионах, как Синьцзян и Тибет. Поскольку, не имея партнерских взаимоотношений с Исламабадом, добиться стабильности в Синьцзяне и Тибете Китаю просто не удастся.
Источник: Голос России
