В последнее время цены на нефть, газ и уголь являются предметом все более острых дискуссий на различных форумах, саммитах и переговорах.
В СМИ высказываются мнения, что мировой экономике грозит серьезный спад, если не обуздать цену на нефть.
Насколько состоятельны такие прогнозы? Что и почему происходит с ценами на углеводородное сырье? На эти и другие вопросы, важные для развития горнопромышленной индустрии России, редакция журнала «БЕРГ-ПРИВИЛЕГИИ» попросила ответить председателя Высшего горного совета, председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России Юрия Константиновича ШАФРАНИКА.
Кому, как и сколько добывать?
— Мир около 8 лет назад вошел в эпоху дорогих энергетических ресурсов и, соответственно, дорогой энергетики.
Тенденция стремительного роста цен — прежде всего на углеводородное сырье — была очевидной и широко обсуждалась на многих встречах политиков, ученых, бизнесменов… Правда, до прошлого года эти обсуждения носили менее напряженный характер.
Почему теперь в некоторых высказываниях звучат драматические нотки? Потому что цены вышли за предел. ожидаемый большинством специалистов. То есть, эти цены многим кажутся неприемлемыми для сохранения устойчивого состояния мировой экономики и развития национальных экономик.
Извлекаемые из недр углеводороды, как и сама земля, могут падать или расти в цене, но останутся востребованным продуктом независимо от курса доллара, рубля или любой иной валюты.
Но если, к примеру, на XII Петербургском международном экономическом форуме и давались разные прогнозы «ценовой опасности», то они были гораздо более взвешенными и оптимистичными, чем те, которые нередко можно встретить в СМИ. Действительно, нет тут никакой драмы и никакой трагедии. Возьмите цены на нефть в 1979-83 годах и пересчитайте их — с учетом инфляции и «весом» нынешнего доллара — применительно к сегодняшней ситуации. Получится, что от прежней величины (80 долларов за баррели до «разумного максимума» (100 долларов) цена проделала естественный и довольно долгий путь. И стала вполне приемлемой, условно говоря, для нового экономического периода. Однако, превысив 100 долларов, она на самом деле начала «напрягать» экономику, А приближение к отметке «150» вызвало, естественно, обострение в суждениях и прогнозах многих экспертов. Одни говорят, что рост цены остановится сам собой. другие — что она упадет до 8о долларов, третьи — что взлетит до 250.
В то же время, например, президент ОПЕК и министр энергетики и горнорудной промышленности Алжира Шакиб Хелиль (весьма уважаемый «аи профессионал, эксперт, политик и личность) убежден, что реальная цена барреля сегодня — 7О~80 долларов, а все что свыше — это влияние определенных факторов. Так оно и есть. И прежде всего тут сказывается реальное состояние мировой экономики. Рост потребления нефти — особенно промышленностью Китая и Индии — не может не вызвать дисбаланса между спросом и предложением. Или взять ситуацию а зоне Персидского залива. Она никак не способствует увеличению добычи иракской нефти. а также более динамичному развитию нефтедобычи в Иране.
Следующий фактор — это проблемы непосредственно мировой финансовой системы, подталкивающие финансовые институты и отдельных игроков «перенацеливаться» с акций и инвестиций на вклады в «ходовой товар» — золото, платину, нефть, газ… Такое «перенацеливание», по моей оценке, определяет до 20-30% роста цен на нефть. Правда, извлекаемые из недр углеводороды, как и сама земля, могут падать или расти в цене, но останутся востребованным продуктом независимо от курса доллара, рубля или любой иной валюты.
— Насколько сложной и противоречивой представляется Вам картина мирового нефтяного рынка?
— Она не так уж сложна, но определенные противоречия неизбежны, В мире растет потребление энергоресурсов, идут процессы глобализации энергетического рынка, идет переход к единому мировому рынку энергетических ресурсов. Причем глобализация мировых энергетических рынков является закономерным этапом их развития. В пределе энергетические рынки стремятся к образованию глобального энергетического пространства с едиными правилами игры. Однако наряду с процессом глобализации, мировых энергетических рынков наблюдаются тенденции формирования «энергетических полюсов», к которым можно отнести США, Ближний Волок, Россию, Китай, Индию. Не во всем совпадают интересы даже на «добывающих полюсах», где находятся ораны ОПЕК, Россия и другие производители. Но есть еще и традиционно влиятельный «полюс потребления», на вершине которого стоят Соединенные Штаты, куда перетекает 28% углеводородных ресурсов планеты. Вдобавок Америка — главный игрок и на мировом финансовом рынке… Особый полюс интересов представляют Индия и Китай, где интенсивное развитие экономики требует включать в оборот все больше ископаемых энергоносителей. Понятно, что удовлетворить интересы всех этих сторон в ближайшем будущем сложно. Значит, И каким-то взаимным требованиям, заявлениям и претензиям надо относиться спокойно.
Вот, допустим, не раз звучали упреки в адрес ОПЕК за ведение «ценовой игры». Но никто из членов ОПЕК в подобной игре не заинтересован. Не нужна им чересчур высокая цена на нефть. Однако считать, что они могут открыть все краны, и нефти станет столько, сколько пожелают потребители, — ошибочно. Все добывающие страны должны сначала получить (изыскать) огромные инвестиции: бурение скважин и добыча нефти — дорогостоящие процессы. Разве что Саудовская Аравия могла позволить себе прежде свободно открывать и закрывать краны, но сейчас и у нее не очень велик нефтяной люфт.
И Россия не сможет дать дополнительные миллионы баррелей, если не получит (не изыщет) порядка 250 миллиардов долларов инвестиций на освоение нефтяных залежей Восточной Сибири и Ямала. А сколько это займет времени? Вот в Ираке дополнительный миллион баррелей — даже полтора миллиона — в день можно было бы добыть, пожалуй, быстрее. Но для этого надо прекратить войну, опять же — найти инвесторов, провести бурение и обустройство мест добычи.
— Сказанное может быть дополнительной причиной «необузданности» цен на нефть?
-А как их обуздать? Приказать странам-производителям не продавать дороже 140 долларов за баррель? Или 
уговорить потребителей умерить аппетиты своих экономик и не покупать нефть и газ за такую цену? Ну, пусть японское руководство обратится к правительству США с просьбой немедленно сократить потребление нефти на 30%, и тогда она наверняка резко подешевеет. Но такие домыслы — сущая нелепица,
В первую очередь должны быть адресно задействованы регуляторы международного финансового рынка, обеспечивающие реализацию согласованного комплекса мер, ограничивающих спекулятивные перетоки капитала на международные рынки торговли нефтью и стимулирующих инвестиции в ее добычу и переработку.
Существенным фактором, важным для понимания происходящих сегодня и в будущем отношений между странами-производителями и странами-потребителями углеводородных ресурсов, является величина отдачи от тонны сырья. Следует заметить, что производитель углеводородных ресурсов — мак бы высоко он ни поднимал цену — с тонны произведенного сырья не получает максимальную отдачу, на которую мог бы рассчитывать. Дело в том, что к производителю все возвращается через рост цен на технологии, оборудование, изменение курса национальной к мировой валюте и т.п. Кроме того, не следует забывать, что в стоимость тонны переработанной нефти включены большое число разных налогов и огромный ассортимент различных товаров, которые в основном производятся не на территориях стран-производителей углеводородных ресурсов, а на территориях высокоразвитых стран, таких, как Япония, США и пр. Высокоразвитые страны с тонны нефти получали и получают при различных кризисах большую отдачу, чем любой ее производитель. И безусловно, если потребитель заинтересован в снижении цены на нефть, а производитель не хочет поднимать цену до астрономических высот, то Международному энергетическому агентству, представляющему интересы потребителей углеводородных ресурсов, следовало бы обнародовать аналитическую информацию о том, кто и сколько получает с тонны углеводородного сырья, и начать процесс формирования новой финансовой модели отношений между странами-производителями и потребителями углеводородных ресурсов, чтобы избежать возможных конфликтов. Новая модель должна обеспечить более справедливый возврат ресурсов странам-производителям нефти и снижение цены на нее странам-потребителям.
Но за счет чего? А за счет того, что делиться надо! Этот процесс может быть запущен и под руководством или патронажем «восьмерки» ведущих государств мира. И лучше всего, если
процесс формирования новой финансовой модели будет осознанным и управляемым.
ЧТО ИМЕЕМ — НЕ ХРАНИМ
— На Петербургском экономическом форуме речь в очередной раз зашла о проблеме энергосбережения…
— Вот именно — в очередной раз. Эта проблема остро обсуждается в стране с начала 90-х. Но меры, принятые 
правительством тогда, как и принимаемые до сих пор, не привели к желаемому результату. Мы по-прежнему очень расточительны и на рубль ВВП или тонну продукции (возьмите почти любой экономический показатель) расходуем энергии больше всех индустриально развитых стран.
Предполагаю, что выправить положение сейчас правительство решит, в первую очередь, за счет жесткой тарифной политики. Правда, при этом необходима продуманная система поддержки бизнеса и населения. Ведь без определенных льгот (или инвестиций) многие предприятия просто прекратит свое существование. А социальная защита населения требует либо сдерживания тарифов, либо повышения доходов большинства граждан. Причем до европейского уровня. Тогда можно проводить тарифную политику не менее жестко, чем в странах ЕЭС. К чему нас, кстати, побуждает и стремление войти в ВТО.
Мы по-прежнему очень расточительны и на рубль ВВП или тонну продукции расходуем энергии больше всех индустриально развитых стран.
Это во-первых. А во-вторых, эффективная тарифная политика способна помочь инвестированию в те отрасли экономики, которые мы намерены создавать, поднимать или развивать. Подчеркиваю — помочь инвестированию, а не бездумной раздаче средств. Если их возврат не будет гарантирован, мы опять все проедим и разбазарим. Даже то, что нам досталось свыше благодаря нашим недрами и МИРОВОЙ ценовой конъюнктуре.
Говоря об энергосбережении, нельзя также не напомнить, что во многих странах соответствующие технологии давно «проникли» в жилые дома и прочие здания, не допуская лишнего расхода энергоносителей. Эти технологии воплощены в конструкциях двигателей, компрессоров, машин, станков… И тут наше отставание очевидно. Вдобавок надо учесть, что мир находится накануне нового научно-технологического рывка, который позволит в десятки и, возможно, сотни раз эффективнее использовать энергию углеводородных продуктов. Это произойдет не завтра. Вероятно, потребуется 5, Ш, а то 15 и более лет. Но произойдет непременно. А мы обязаны сосредотачивать на таком рывке свои материальные и интеллектуальные ресурсы уже сегодня.
ИСКЛЮЧЕНИЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ПРАВИЛО
— Не так давно, давая интервью, Вы сказали; «Являясь одним из инициаторов и организатором принятия закона о совместном разделе продукции (СРП), категорически возражаю против применения СРП в массовом масштабе». Чем объясняется такая исключительность действия закона?
— Работа недропользователей в разных географических, геологических, природных и социально-экономических 
условиях не может иметь единую форму. По определению нельзя считать, что в такой огромной стране, как Россия, удастся добиться успеха в любой точке (и любой сфере экономики), руководствуясь одним планом, одной схемой.
СРЛ следует считать вариантом привлечения инвестиций в особых условиях освоения новых месторождений. Начиная реализацию проектов «Сахалин 1» и «Сахалин 2», мы точно знали, что в течение 20 лет необходимых средств здесь не будет, если пользоваться традиционным, привычным инвестиционным клише. Даже сегодня таким образом невозможно изыскать 25 миллиардов долларов, я в 90-е об этом не стоило и мечтать. Кстати, для освоения огромных газовых месторождений Ямала требуется 30-35 миллиардов долларов. Но за многие годы привлечь их никто не сумел. А благодаря СРП сахалинский проект заработал.
Тщательно составленный договор позволял контролирующим органам вникать во асе детали деятельности инвесторов. Однако до начала 2000-х инвесторами никто толком не занимался, и они стали требовать неоправданно высокой компенсации своих капвложений. Позже правительство нашло способы восстановить баланс — опять-таки разнополюсных — интересов: сегодня, например, СРП активно содействует бизнесу «Газпрома».
Еще раз скажу и уточню: СРП — один из оставленных на крайний случай, но очень надежных механизмов защиты инвестиций и реализации крупных, рискованных, но очень нужных стране проектов.
ОТ ХАОСА К СИСТЕМЕ
— Какую проблему недропользования Вы считаете наиболее острой?
— За время последних революционных преобразований утрачена надежная система влияний на эффективность извлечения недр, а новая система пока не создана. Проблема тут очень большая. Ведь речь идет о целом комплексе мер, действующих с момента выдачи лицензий. Достаточно сказать, что нынешнее налоговое бремя никак не стимулирует производителя запускать все скважины. В начале каждого года компании и госорганы должны аргументировано обосновывать параметры извлечений. Но для государства эффективность извлечений — это количество добытого сырья, а для бизнеса — рентабельность и прибыльность производства.
За время последних революционных преобразований утрачена надежная система влияния на эффективность извлечения недр.
Еще вариант. У одного производителя богатые месторождения, а у другого, что называется, — дышащие на ладан. Во всех странах, где добыча организована грамотно, учитываются все условия извлечения и обеспечивается дифференциация налогообложения. В Соединенных Штатах добывают нефть 6000 предприятий, но государство не стрижет их всех под одну налоговую гребенку. Эффективность производства там определяют и количеством занятых рабочих мест. Кто-то владеет всего тремя худосочными скважинами, но они все-таки приносят свою порцию нефти в экономику, а главное — дают работу десяти специалистам. За это владелец может быть освобожден от налогов полностью.
Понимаю, что на создание новой, двухполюсной — совмещающей интересы государства и бизнеса — системы влияния на эффективность извлечения недр уйдет целая пятилетка. Многие считают главным тормозом процесса несовершенное законодательство. Я так не думаю. Гораздо клинке не затягивать с привлечением настоящих профессионалов к формированию структуры, способной выстроить нужную систему. И вовлечь правительственные органы (прежде всего Минфин), а также Союз нефтегазопромышленников в разработку налоговых и прочих стимулов для активной работы всей недропромышленной цепочки, начиная с геологоразведочной.
МЫ ВПОЛНЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНЫ
— Конкуренция на мировом нефтегазовом рынке неизбежно распространяется и на зарубежные проекты в деятельности компаний. В свое время советская углеводородная индустрия была, можно сказать, благотворительной праматерью многих энергетических объектов в якобы дружественных странах. Потом история которая никого ничему не учит, подтвердила — нет дружбы навек, но есть потребность во взаимовыгодном (или хотя бы кому-то выгодном) сотрудничестве. Есть ли примеры восстановления такого сотрудничества после паузы, вызванной нашей экономической неразберихой?
— Примеров много. И будет еще больше, потому что наша экономика поднимается, и компании крепнут по всем 
параметрам.
Сегодня нет серьезных, непреодолимых препятствий для всестороннего развития отечественного горнопромышленного комплекса.
А правительство поддерживает естественную для бизнеса географическую экспансию, в том, что за 12 лет ориентировался на посулы Соединенных Штатов, вполне уверенно, как и многие страны, полагая, что с таким союзником можно свернуть горы — в прямом и переносном смысле. Не свернули: США не осуществили там ни одного собственного экономического проекта и не вложили ни цента в крупные национальные проекты. А вот «Лукойл» с тех пор, как президент Узбекистана открыл двери российскому бизнесу, уже вложил в развитие нефтегазового сектора страны миллиард долларов, Кстати, и наша группа «СоюзНефтеГаз» была одной из первых российских компаний, которые инвестировали в развитие экономики Узбекистана.
Сегодня очевидно, что в ряде стран и регионов российский бизнес имеет конкурентное преимущество. К сожалению, не благодаря технологическому лидерству. Однако есть вещи не менее важные: исторически неоспоримое реноме, ментальная гибкость, умение быстрее договариваться (не тратя времени на «лоханизацию» партнера). Иногда это и авантюрность, точнее, смелость, которая приветствуется в мире бизнеса.
Подводя итог, могу сказать, что сегодня нет серьезных, непреодолимых препятствий для всестороннего развития отечественного горнопромышленного комплекса. Главное — правильно ставить ЦЕЛИ, профессионально, ответственно. Как государству, так и бизнесу.
Берг-форум
Адрес публикации: http://www.shafranik.com/rus/_pic/cc4/U7390270.pdf
Комментарии