Рубрика:Бизнес

Власть, нефть и собственность. Центром приложения всех усилий казахстанской элиты всегда был и остается вопрос собственности. Все остальное — информационные войны, политические баталии, выборы, отставки, коррупционные скандалы — суть производные от этого главного вопроса

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

 

фото с сайта http://img0.liveinternet.ru/

Данияр Ашимбаев, журнал «Kazakhstan», 2008, №4

НОМАД:  Изучая новейшую историю Казахстана, нельзя не обратить внимания на определенный феномен: при обретении независимости и формировании государственности вопрос о границах, языке, международном признании, ядерном оружии и пр. не стал основным. Центром приложения всех усилий казахстанской элиты всегда был и остается вопрос собственности. Все остальное — информационные войны, политические баталии, выборы, отставки, коррупционные скандалы — суть производные от этого главного вопроса.

Помимо чисто «технического аспекта» — кому и что будет принадлежать, изначально немало сил было направлено на поиск маскировочных форм, т.е. оптимальных легальных схем разделения собственности на частную и государственную. И особенно — на нахождение так называемых пограничных состояний, при которых те или иные активы несут признаки и частной, и государственной собственности (в зависимости от того, что выгодно соответствующей элите).

История государственно-корпоративного сектора еще ждет своего летописца и комплексного изучения, однако основные тенденции можно обозначить уже сейчас. В конце 1990 года в Казахстане были упразднены ряд отраслевых министерств и созданы принципиально новые структуры (Министерство промышленности, обновленное Министерство транспорта, Антимонопольный комитет и комитет по государственному имуществу), которые были призваны обеспечить обретение республиканской элитой контроля над тогда еще союзной собственностью. Причем нельзя не обратить внимания на интересные особенности упразднения отраслевых министерств. Вместо них были созданы государственно-акционерные концерны, объединившие ранее подчиненные министерствам предприятия. Немаловажная деталь: концерны были созданы не «сверху», а как бы «снизу», т. е. предприятия (государственные!) сами учредили указанные концерны, избрали их руководителей и передали им часть своих акций. Такое «взаимное акционирование» изначально поставило в привилегированное положение бывшее руководство министерств, ставшее менеджментом концернов. Эта реформа затронула преимущественно легкую промышленность и строительство.

В течение 1991-1992 годов к концернам добавился ряд государственных корпораций, созданных в основном на базе предприятий союзного значения — нефтяной, газовой, атомной, оборонной промышленности и электроэнергетики. Создавались они по тому же принципу, что и концерны, однако под более жестким контролем государства, которое после формального обретения независимости завершило создание управленческих звеньев во всех необходимых сферах — от обороны до защиты авторских прав.

В частности, в 1991 году была создана корпорация «Казахстаннефтегаз» (затем переименована в «Казахстанмунайгаз», а в феврале 1992 года — в Министерство энергетики и топливных ресурсов). С первых дней советской власти нефтегазовая промышленность находилась в прямом ведении центра, за исключением периода хрущевских реформ. Как известно, в 1957 году были созданы советы народного хозяйства (совнархозы) экономических административных районов (ЭАР), подотчетные Совминам союзных республик, которым были переданы все права по управлению предприятиями на территории ЭАР. В частности, руководство нефтяной промышленностью Западного Казахстана было в ведении Гурьевского (с 1962 года — Западно-Казахстанского) совнархоза, которым руководил известный нефтяник Сафи Утебаев. После упразднения совнархозов в 1965 году было создано Объединение нефтедобывающей промышленности КазССР, которому были подчинены «Эмбанефть», «Мангышлакнефть» и управление магистральными нефтепроводами. Поскольку руководитель объединения (все тот же Утебаев) был введен в состав Совмина, то фактически он являлся министром, подчиняясь и республиканскому правительству, и профильному союзному министерству. Однако менее чем через пять лет центр восстановил свой прямой контроль над нефтянкой, а республика, сохранив «свой» менеджмент, указанного контроля лишилась (так же, как и над металлургической, угольной, горнодобывающей и химической промышленностью)…

Несмотря на вялотекущий процесс приватизации мелких и средних активов, правящая элита еще не была готова окончательно определиться с вопросом собственности в стратегических отраслях. И в 1993 году возник очередной гибрид — государственные холдинговые компании (включая вариации — национальные акционерные компании, государственные акционерные компании и холдинговые компании с участием государства). ГХК были, с одной стороны, самостоятельными хозяйствующими субъектами, а с другой — имели своеобразный статус квазиминистерств. В частности, в нефтегазовой промышленности были созданы ГХК «Мунайгаз» и «Казахгаз». Запутанность вопроса о собственности, невнятная ответственность и отсутствие у прежнего управленческого состава навыков в вопросах внешнеэкономической деятельности быстро продемонстрировали неэффективность этой модели управления. Кроме того, в этот период активно развился КРАМДС — многопрофильная корпорация, построенная по принципу южнокорейских чеболь, в которую было передано множество предприятий, совершенно разных по специализации (некоторое время в состав КРАМДСа входил даже Павлодарский НПЗ). Несмотря на то что КРАМДС был, по сути, государственной компанией, он быстро стал восприниматься как частный проект своего менеджмента.

Стремительное ухудшение экономических, а значит, и социальных показателей требовало более радикального решения вопроса о собственности. Следует помнить, что в те годы понятие «собственник» означало «рачительный хозяин», «инвестор» и, априори, «талантливый менеджер современного рыночного толка». В итоге совместными усилиями всех ветвей власти и группы способных специалистов по ВЭД система холдингов была разрушена и началась «приватизация по индивидуальным проектам». После ряда сложных маневров, весьма неоднозначных по политическим и юридическим признакам, были полностью приватизированы предприятия металлургической и угольной промышленности, а также электроэнергетики, на базе которых возник ряд корпораций, таких, как «Казцинк», «Казхром» и др. По ходу сменилась форма собственности и в ряде предприятий нефтегазового сектора («Актюбинскнефть», «Мангистаумунайгаз», «ШНОС», «Южнефтегаз»). Причем инвесторы и новые собственники, за редким исключением, были зарегистрированы в офшорных зонах, а менеджмент мало походил на иностранный…

Нельзя не отметить и такую форму фактической смены собственности, как «совместное предприятие». Особенность наличия государства в качестве акционера/партнера состояла и состоит в том, что, как правило, какой бы большой де-юре ни была его доля, она воспринимается всеми как миноритарная (причем в понятие «все» следует отнести и менеджмент, и органы государственного управления). Аналогично: «передача в доверительное управление» даже трети акций компании означала фактически окончательную и полную смену собственника.

В 1994 году было создано Министерство нефтяной и газовой промышленности, которое возглавил Равиль Чердабаев (с июня), а затем Нурлан Балгимбаев (с октября) — выходцы из крупных нефтяных трудовых династий Западного Казахстана, успевшие поработать в структурах американской нефтяной корпорации «Шеврон». Последняя, надо сказать, весьма креативно подошла к вхождению в нефтяной сектор Казахстана. Представители «Шеврона» начали переговоры с республиканским руководством за несколько лет до распада СССР, заблаговременно обеспечив себе стратегический союз. В первые годы независимости они запустили специальную программу обучения и стажировок для казахстанских нефтяников, заложив основы лояльного менеджмента и экономического лобби. Так что создание СП «Тенгизшевройл» в феврале 1993 года было только одним из этапов прихода этой корпорации на казахстанский рынок.

Стремительная приватизация в какой-то момент начала вызывать множество вопросов, а затем и недовольство в элитных кругах, поскольку все больше и больше активов уходило в руки «офшорных инвесторов» и иностранцев, сужая поле деятельности для чиновников и их молодого поколения (они же «национальный бизнес»). В итоге в 1996 году начался процесс создания национальных компаний на базе стратегических отраслей экономики, создаваемых по уже отработанной в ходе приватизации схеме очистки активов от кредиторской задолженности. Так возникли «Казатомпром», «Казахстан темир жолы», «Казахойл», «КазТрансОйл», «KEGOC». Национальную нефтегазовую компанию «Казахойл» возглавил Нурлан Балгимбаев, заместителем которого стал зять президента Тимур Кулибаев, чья команда быстро взяла под контроль финансовые потоки корпорации и систему управления нефтепроводами. Кроме того, Балгимбаеву удалось «отбить» от приватизации такие компании, как «Эмбамунайгаз» и «Узеньмунайгаз», взять под контроль казахстанские доли в КТК, ТШО и других совместных проектах. В конце того же, 1996 года, Балгимбаев возглавил правительство, но уже через несколько месяцев лишился персонального контроля над «нефтянкой» («Казахойл» возглавил молодой бизнесмен Нурлан Каппаров — креатура Кулибаева).

Следующие годы прошли в бесконечной череде конфликтов и реорганизаций, назначений и отставок, компроматных войн и информационного вакуума. В немалой степени новейшая история Казахстана основана на истории борьбы за нефть, поскольку именно добыча «черного золота», как главная отрасль национальной экономики, во многом определяет и внутреннюю, и внешнюю политику страны. Внутренняя тесно связана с борьбой за товарно-денежные потоки, кадровую и региональную политику, а внешняя — с тем обстоятельством, что в современном мире геополитическая принадлежность страны определяется направлением экспорта ее углеводородного сырья. По одной из трактовок, «демократическая нефть» идет в Европу и США, а «тоталитарно-террористическая» — в/через Россию, Китай и Иран. При этом руководство Казахстана, твердо придерживаясь абстрактной «многовекторной политики», пытается выстраивать свою «многотрубопроводность», сочетая взаимопротиворечащие декларации с конкретными интересами отдельных физических лиц, имеющих доступ в «Ак Орду». При этом определить приоритетность уже практически невозможно из-за того, что CNPC — с одной стороны, «ЛУКОЙЛ» — с другой, «Agip» — с третьей, а «Chevron» — с четвертой плотно обосновались в нефтедобывающей сфере, имея не только активы, но и собственное лобби в высших эшелонах власти, причем не только экономическое, но и политическое.

Внутриполитическая стабильность в определенной сфере поддерживается тем обстоятельством, что огромная империя «КазМунайГаза» и его «дочек», «внучек» и «племянниц» географически охватывает всю страну, а ее бюджетные отчисления позволяют государству активно финансировать множество проектов и постоянно наращивать социальные выплаты. Положение «нефтяной державы» обеспечивало постоянный рост кредитных рейтингов, что предопределило бурный рост финансово-банковского и строительного секторов (до начала кризиса). При этом кадровая политика охватила столь широкий слой аффилиированных лиц «государственных и общественных деятелей» из всех регионов страны, что положение КМГ можно назвать незыблемым независимо от любых политических катаклизмов…

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что длительное нахождение Тимура Кулибаева фактически во главе национального нефтяного сектора закрепило в общественном сознании стереотип, что КМГ является уже не совсем государственной компанией, а его личной вотчиной (что де-факто не совсем далеко от истины). Аналогичные стереотипы восприятия распространились и на другие национальные компании, которые связывались либо с тем же Кулибаевым, либо с собственным менеджментом. Вместе с тем развитие самих национальных компаний, активное инкорпорирование ими в свои ряды представителей центральной и региональной элиты, продвижение собственного менеджмента на государственную службу, обмен кадрами и активами с частными корпорациями, фактическая бесконтрольность со стороны государства привели к началу следующего этапа развития «государственной собственности».

В 2006-2008 годах возникла новая система управления активами.

Во-первых, были созданы государственные холдинги «Самрук», «Казына», «Самгау» (затем разделенный на «Арна Медиа», «Парасат», «Зерде»), «КазАгро», социально-предпринимательские корпорации, холдинговые компании в медицине и образовании, «Казахстанский центр государственно-частного партнерства», в которых оказались объединены все стратегические предприятия страны, институты развития и фактически все государственные активы и инвестиционные капиталы Казахстана.

Во-вторых, на высшие руководящие посты пришли представители государственно-корпоративной элиты и «социально близкие» им лица. В частности, «выходцы» из Народного банка Карим Масимов и Анвар Сайденов стали, соответственно, премьером и председателем Нацбанка. «Выходец» из БТА Арман Дунаев возглавил АФН, а затем фонд «Казына». Бывший топ-менеджер «Казкоммерцбанка» Сауат Мынбаев стал президентом «Самрука», а затем министром энергетики и минеральных ресурсов. Создатель «Казыны» Кайрат Келимбетов стал главой Администрации президента. Его предшественник Адильбек Джаксыбеков, владелец корпорации «Цесна», стал первым зампредом президентской партии «Нур Отан». Управляющий делами президента Булат Утемуратов и внештатный советник президента Тимур Кулибаев, не занимаясь формальным управлением государственными корпорациями, внесены в список журнала «Forbes» и входят в «десятку» наиболее влиятельных людей в стране.

В-третьих, административные реформы, проведенные нынешним правительством, фактически подорвали политическую мощь и административный ресурс исполнительной власти, в частности в вопросах контроля над работой государственных холдингов и СПК. С учетом однопартийности парламента и «высокого уровня» развития институтов гражданского общества можно констатировать, что формальный политический ресурс Астаны сейчас определяется личными возможностями главы государства и остатками ресурсов силовых структур. Даже ведущие государственные печатные и электронные СМИ — основной элемент пропаганды — с этого года перешли в ведение государственно-корпоративной системы.

В-четвертых, оказавшись в привилегированном положении внутри государства и закрепившись на всех уровнях управлениях (или заменив их), государственные корпорации оказались в положении, когда отсутствие четкого политического руководства и контроля вообще превратило их собственные интересы в эрзац государственной экономической политики.

Смена собственности в частных нефтяных компаниях (к примеру, покупка «Мангистаумунайгаза»), перераспределение ресурсов в электроэнергетике и угольной промышленности (уход с рынка «Access Industries» и частичная продажа активов AES), постоянная «смена приоритетов» в ходе переговоров с иностранными инвесторами («разборки» из-за Кашагана), стычки вокруг нового Налогового кодекса, информационные войны и кадровая «чехарда» в КМГ — все это, по большому счету, не колебания в государственной политике, а «издержки роста» новой управленческой системы страны. Системы, которая методом проб и ошибок определяет, закрепляет и постоянно пытается увеличить свою «экологическую нишу», не имея ни идеологии, ни лидеров, ни ответственности перед государством и обществом, заменяя все это совокупностью «корпоративных интересов» и «коллективной безответственностью».

В итоге правящая элита оказалась консолидирована. Но не во имя абстрактного «политического курса», а вокруг управления государственными активами и их финансово-товарными потоками, распределения государственных заказов, бюджетных средств, сохранения статус-кво и против всех тех, кто этим интересам может угрожать. Грань между частной и государственной собственностью была практически стерта, поскольку отделить сферу деятельности чиновника от его личной собственности и политических взглядов стало практически невозможно. В этих условиях на рынке все меньше перспектив у действительно частных компаний, в том числе и принадлежащих иностранным инвесторам. Впрочем, одно исключение осталось — наличие за спиной компании, которую считают мишенью геополитических интересов других государств, а таковых у нас немало, в первую очередь в нефтяном секторе. Иными словами, стабильность контрактов по-прежнему, как и столетие назад, обеспечивается не формальными договоренностями хозяйствующих субъектов, а министерствами обороны…

Под знаком картелей

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес

Глобальный финансовый кризис побудил Москву активизировать свое участие в такой важнейшей деятельности мирового рынка, как ценообразование на энергоносители. До сих пор лидирующая в производстве нефти и газа страна отстранена от определения цен на свою основную экспортную продукцию: все решается на западных биржах, а Россия отдает ценнейшие ресурсы на условиях, которые определяются спекулянтами, контролирующими мировые финансовые потоки. Теперь, когда резкое сужение кредитного рынка существенно снизило возможности спекулятивной игры на товарных биржах, Москва, похоже, решила играть более активную роль в ценообразовании на топливо, правильно рассчитав, что недостаток ликвидности скорректирует рынки в сторону усиления влияния закона спроса и предложения, а вот на спрос Россия вполне в состоянии повлиять. Кризис привел к сокращению экономической активности в мире, что начинает сказываться на сокращении потребления нефти и ведет к снижению цен.


Подобный ценовой штопор не может не вызывать беспокойства в странах -производителях нефти, поэтому мысль о совместном регулировании предложения на рынках нефти и газа все явственнее звучит в высказываниях как профессионалов топливного рынка, так и в выступлениях политиков. «Резкие колебания цен на энергоносители и непредсказуемое поведение рынков нефти и газа ставят перед нами задачу упрочить международное сотрудничество. Необходима консолидация усилий производителей и потребителей энергоресурсов», — отметил первый заместитель главы МИР РФ Андрей Денисов, комментируя итоги встречи представителей России, Ирана и Катара в Тегеране 21 октября.

Три страны договорились сотрудничать при заключении экспортных контрактов на газ, поэтому можно считать, что «большая газовая тройка» сформирована. Об этом заявил в Тегеране глава Газпрома Алексей Миллер после переговоров с чиновниками из Катара и Ирана. Фактически слова Миллера означают, что началось формирование «газовой ОПЕК», организации, призванной объединить крупнейших производителей и экспортеров газа. Ранее об этом же заявил иранский министр нефти Голамхоссейн Нозари, сообщивший, что по итогам встречи Россия, Иран и Катар, наконец-то, достигли соглашения о создании «газовой ОПЕК».

Встреча в Тегеране, таким образом, подтвердила слухи, которые ранее российские власти упорно опровергали. Еще в начале октября Андрей Денисов говорил, что Москва не намерена создавать организацию картельного типа. Что еще более любопытно, заместитель Председателя Правления Газпрома Александр Медведев, курирующий экспортную составляющую, заявил, выступая в Алжире в июне с.г., что не видит смысла в создании «газовой ОПЕК». Ранее Медведев мотивировал эту позицию тем, что «организация газового рынка кардинально отличается от нефтяного» и «представить организацию квотируемого производства в сочетании с системой долгосрочных контрактов просто невозможно»; поэтому нужно не создавать новый картель, а развивать сотрудничество в рамках Форума стран — экспортеров газа (ФСЭГ) ( ).

Дело осложняют и противоречия между потенциальными участниками «газовой ОПЕК», связанные с разницей в объемах добычи и экспорта газа, из-за чего участники ФСЭГ никак не могли договориться о том, кому же из них будет принадлежать лидирующая роль в будущей газовой структуре. Россия, Иран и Катар обладают огромными запасами газа (суммарные доказанные запасы природного газа трех стран превышают 100 трлн. куб. м и составляют около 59% от общемировых), однако координировать свои действия на газовом рынке им будет очень непросто. Россия, в основном, поставляет газ по трубопроводам, Катар осуществляет поставки сжиженного природного газа (СПГ), а Иран сейчас и вовсе вынужден импортировать газ — страна договаривается о поставках топлива из Туркмении. Таким образом, пока неясно, как три страны планируют сотрудничать в контроле предложения газа и регулировании цен.

Понятно, что пока еще рано говорить о формировании полноценного газового картеля. Страны-экспортеры газа еще не сообщили, по какой схеме они будут корректировать цены на газ. Отсутствие единого мирового рынка газа делает координацию действий стран-экспортеров по контролю за объемами добычи и ценами на газ довольно сложной. В то же время нынешняя газовая «тройка» имеет все шансы в скором времени разрастись до «пятерки». Идея создания газовой ОПЕК уже получила активную поддержку со стороны Алжира и Венесуэлы.

Три страны договорились о формировании специального комитета из представителей Ирана, России и Катара. А. Миллер пояснил, что комитет займется, в том числе реализацией совместных проектов: «Будет охвачен широкий круг вопросов, включая разведку, переработку и сбыт газа». Появление некоего комитета, то есть юридически оформленной структуры, свидетельствует о серьезности намерений.

Похоже, позиция Москвы от крайне осторожной смещается в сторону более решительного формирования газовой структуры, в которой Газпрому принадлежало бы право решающего голоса. Окончательного создания «газовой ОПЕК» ожидали еще этим летом, на форуме в Москве, проведение которого было намечено на июнь. Однако это мероприятие так и не состоялось — из-за противоречий между Москвой и Тегераном по поводу Устава новой организации. По иранской версии, газовый картель должен быть точным аналогом ОПЕК. Российский вариант устава предполагал довольно мягкие рамки: в соответствии с ним, организация должна стать не более чем «международной площадкой для выработки универсальной формулы цены на газ и определения целесообразности строительства новых газопроводов с учетом прогнозируемых рисков».

По сути, тегеранское заявление главы Газпрома и двух министров означает, что на сей раз в ситуации мирового кризиса и падения цен на энергоресурсы тройка газодобывающих стран всерьез намерена довести свою задумку до конца и рассчитывает к ноябрю разрешить все разногласия. 22 октября катарский министр объявил, что еще до конца текущей недели в Дохе состоится заседание технического комитета, включающего представителей трех стран. А 18 ноября, как и планировалось, все заинтересованные стороны соберутся в Москве.

Москву, похоже, больше интересует не столько падение цен на нефть, сколько влияние этого падения на стоимость газа, цены на который коррелируются с нефтяными с интервалом шесть-девять месяцев. Создание «большой газовой тройки» и намерение как можно быстрее трансформировать Форум стран экспортеров газа в постоянно действующую организацию это подтверждают. «Безумные колебания нефтяных цен, конечно же, ненормальное явление, они сказываются на ценообразовании газа», — прокомментировал это событие глава МИД России Сергей Лавров.

Несмотря на бодрые заявления российского министра финансов А.Кудрина, нефтяные цены, начинающие сползать ниже отметки $70 за баррель, легко могут сказаться на доходной части бюджета в сторону ее сокращения. К тому же, учитывая 6-9-месячный лаг, с которым газовые цены реагируют на движение нефтяных, резкого падения газовых цен следует ждать во II квартале 2009 года – как раз в момент принятии инвестиционных решений по «Южному потоку» и «Северному потоку». Нельзя исключать, что новый масштаб цен, вкупе с наметившимся в Европе замедлением темпов экономического роста, может привести к проблемам и в газопроводном бизнесе. Проекты, задуманные не ради повышения коммерческой отдачи и не для доставки дополнительных объемов газа (добыча газа практически не растет), а исключительно для обхода «неудобных» территорий Украины и Белоруссии, могут оказаться недостаточно привлекательными для кредиторов, способных их профинансировать.

И отнюдь не случайно министр энергетики Катара Абдалла аль-Аттия на встрече в Тегеране призвал Россию поддержать возможное решение ОПЕК о сокращении объемов добычи нефти. По сути, имеет место размен влияния: Россия поддерживает нефтяную ОПЕК, в то время как страны Залива и их партнеры по картелю – поддерживают Россию в газовой сфере, вплоть до формирования структуры картельного типа.

Россия является крупным производителем и экспортером нефти и заинтересована в поддержании стабильности и предсказуемости нефтяных цен на международных рынках, заявил на встрече с прибывшим в Москву генеральным секретарем ОПЕК Абдаллой эль-Бадри президент России Дмитрий Медведев. И взаимодействие с ОПЕК для выстраивания энергетической политики является одним из ключевых направлений для российских энергетических ведомств. Фактически, Россия, с ее падающей добычей нефти, уже согласилась снизить объемы производства в рамках стратегии ОПЕК по контролю уровня предложения.

Нынешняя неделя, прошедшая в активных контактах Москвы с руководством ОПЕК и закончившаяся договоренностью о скором формировании ее газового аналога, отражает серьезные подвижки в мировой экономике и геополитике, возникшие вслед (а, может быть) благодаря вспыхнувшему в мире финансовому кризису. Предстоящее создание «газовой ОПЕК» откроет новую повестку дня на глобальной энергетической сцене. Наступил момент, когда Россия реально может начать если не контролировать, то, как минимум, оказывать действенное влияние на формирование цен энергетического рынка. Нынешняя активность Москвы в контактах с главными производителями нефти и газа свидетельствуют, что Кремль не намерен упускать открывшегося «окна возможностей».

Игорь ТОМБЕРГ — ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, профессор МГИМО МИД России.
1 Форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ), которые лоббируют создание картеля, был учрежден в 2001 году. Форум не имеет Устава, четкой системы членства и постоянного представительства в какой-либо стране. В его работе принимают участие Алжир, Боливия, Бруней, Венесуэла, Египет, Индонезия, Иран, Катар, Ливия, Малайзия, Нигерия, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Россия, Тринидад и Тобаго, Экваториальная Гвинея. На некоторых встречах также присутствовала делегация Туркмении. Норвегия называет себя наблюдателем.

Адрес публикации «Фонд стратегической культуры»: http://fondsk.ru/article.php?id=1702

Куда идет наш мир?

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Россия в глобальной политике: В преддверии грядущего десятилетия можно ожидать бурных событий в двух областях – геополитике и мировой экономике. Относительный закат американского геополитического могущества сегодня признают практически все, и даже Бараку Обаме, если он станет президентом, будет не под силу доказать обратное.

Мы движемся к поистине многополярному миру, в котором внезапно обретают силы более слабые государства. Одним из ярких примеров такого рода служит Ближний Восток. Турция становится посредником на переговорах Сирии и Израиля, которые, казалось, давно зашли в тупик. Катар содействует консультациям между враждующими группировками в Ливане и добивается перемирия. Египет стремится взять на себя посредническую миссию в контактах между ХАМАС и Израилем. Переговоры с ХАМАС возобновляют власти Палестины. А пакистанское правительство де-факто заключает перемирие с движением «Талибан» в приграничных с Афганистаном зонах. 

Примечательно, что Соединенные Штаты выступали против всех этих дипломатических инициатив, но их рекомендации упомянутые страны и организации оставили без внимания, что не повлекло за собой никаких неприятных последствий.

Наряду с США, Европейским союзом и Японией на мировую сцену выходят такие игроки, как Россия, Китай, Индия, Иран, а также Бразилия как возможный лидер латиноамериканского блока и ЮАР как потенциальный лидер блока Южной Африки. Некоторые страны активно маневрируют в поисках новых альянсов, идут напряженные внутренние дебаты о том, какие партнеры наиболее оптимальны, и предсказать окончательное решение невозможно. Ряд других государств (к примеру, Египет и Канада, Мексика и Нигерия, Пакистан и Польша, Украина и Южная Корея) не знают, как вести себя в складывающейся геополитической обстановке. 

Понятно, что новая расстановка сил – это совсем не то, к чему привык наш мир. Мы имеем дело еще не с полной анархией, но с массовым геополитическим беспорядком, который усугубляется пугающей неопределенностью состояния мировой экономики. 

В первую очередь это касается валютного курса. По крайней мере с 1945 года мы жили в мире стабильного доллара. Закат Соединенных Штатов – в частности, как главного центра мирового производства – в сочетании с непомерно возросшим государственным долгом вызвали серьезное ослабление курса американской валюты. При этом совершенно непонятно, как долго доллар будет падать. Его ослабление ставит серьезную экономическую дилемму перед другими странами, особенно теми, что разместили свои растущие активы в акциях и облигациях, деноминированных в долларах. Они разрываются между желанием поддержать США как главного покупателя их экспортной продукции и реальными убытками, которые несут в связи с обесцениванием активов. И в то же время эти государства размышляют, когда настанет подходящий момент для перевода активов в другие валюты. В финансовых вопросах главное – не упустить время, чтобы перевод активов в иные валюты не был ни преждевременным, ни запоздалым.

Способны ли другие валюты заменить доллар в качестве главной резервной валюты мира? Очевидным кандидатом на эту роль является евро. Пока неясно, сможет ли евро выполнять эту функцию и желают ли европейские правительства взять на себя такое бремя, хотя нельзя исключить, что это все же произойдет.

Возможно ли, что для расчетов в международной торговле будут использоваться сразу несколько мировых валют – доллар, евро, иена, китайский юань и фунт стерлингов? Этот вопрос сродни вопросу о геополитических альянсах: подобная ситуация грозит наступлением если не абсолютного хаоса, то по меньшей мере, масштабной неразберихи. Правительства и производители будут чувствовать себя крайне дискомфортно, не говоря уже о пенсионерах всего мира.

Многие крупные страны наращивают и свою производительную мощь, и уровень потребления. Достаточно взглянуть на так называемые государства БРИК – Бразилию, Россию, Индию и Китай, где проживает свыше половины населения земного шара. Рост производства и потребления здесь привел к невероятному повышению спроса на энергоносители, сырье, продукты питания и питьевую воду. Чем-то придется пожертвовать. В связи с резким ростом цен на предметы потребления, который подстегивается повышенным спросом и биржевыми спекуляциями, возможен всплеск инфляции во всем мире. Кроме того, вероятен массовый подъем протекционистских настроений, поскольку правительства будут стремиться защитить свои национальные резервы, ограничивая экспорт.

Как известно из опыта прошлых лет, это может создать порочный круг. Миру угрожает повсеместный дефицит, что приведет к росту смертности и серьезным экологическим катастрофам.

Столкнувшись с сокращением реальных доходов и находясь под прессингом избирателей, которые не позволяют повышать налоги для сокращения дефицита бюджета, правительства могут сократить расходы на образование, здравоохранение и пенсии по старости. Однако именно эти три столпа социальной политики, ставшие частью процесса демократизации, который происходил в мире на протяжении двух последних столетий, всегда были главным требованием общественности разных стран к своим правительствам. Правительства, неспособные поддерживать эти три вида общественного перераспределения материальных благ, утратят легитимность в глазах электората, что чревато непредсказуемыми последствиями, вплоть до акций гражданского неповиновения и восстаний.

Как раз эту безрадостную картину рисуют аналитики, которые доказывают, что система давно вышла из состояния равновесия и уверенно движется к хаосу. Конечно, хаос не может длиться вечно, поскольку рано или поздно ситуация должна каким-то образом разрешиться. В своем классическом труде «Порядок из хаоса: новый диалог человека с Природой» Илья Пригожин и Изабелла Стенгерс назвали «порядком, вырастающим из хаоса». Авторы подчеркивают: когда дорога разветвляется, начинается творчество, принимается решение, хотя нам и неизвестно, какой именно выбор будет сделан.

В противостоянии левых и правых первые совершили головокружительное восхождение в XIX и особенно в XX веках, сумев добиться поддержки широких слоев населения. После 1945 года казалось, что левые преуспевают всюду и во всем.

Затем пришло великое разочарование. Страны, в которых к власти пришли движения, сформировавшиеся вне рамок классической политической системы, на практике оказались далеки от тех идеалов и того государственного устройства, на которые рассчитывали народные массы. К тому же иллюзией оказалось впечатление, что эти режимы являются шагом вперед на пути к прогрессу, и это движение необратимо. В начале 1990-х левые утратили веру в собственное превосходство. На смену ей пришли апатия, а зачастую и пораженческие настроения.

Тем не менее, как нам хорошо известно, триумфальные настроения правых завели мир в тупик. Наиболее ярко это проявилось в абсолютной неспособности американских неоконсерваторов «законсервировать» имперское господство США в мире. Мятеж сапатистов в 1994 году, успешное блокирование очередного раунда переговоров в рамках ВТО в Сиэтле в 1999-м и учреждение Всемирного общественного форума в Порту-Алегре в 2001 году – все это ознаменовалось возвращением на мировую арену левых сил, у которых открылось второе дыхание.

Мы живем в хаотичном мире, и непонятно, куда движемся. Это все равно что пытаться пробиться сквозь снежную бурю. Выжить удастся лишь тем, кто определяет направление движения по компасу и выверяет каждый шаг, чтобы не провалиться в занесенную снегом яму. Компас направляет человечество к среднесрочным целям – созданию нового миропорядка, при котором мы хотели бы жить. Чтобы выверять каждый свой шаг, нужно проводить политику непричинения зла. Если мы этого не сделаем, то окончательно заблудимся и погибнем. Давайте рассуждать о направлении, указанном компасом, не обращая внимания на националистические поползновения, присущие государствам. Вместе с тем в ближайшей перспективе нам придется считаться с государствами и их узкокорыстными интересами, чтобы не сорваться в пропасть. Тогда у нас будет шанс выжить и построить иной мир, который все еще возможен.

Иммануил Валлерстайн – старший научный сотрудник Йельского университета, автор книги «European Universalism: The Rhetoric of Power» («Европейский универсализм: риторика силы»), изданной в Нью-Йорке (2008). Опубликовано в интернет-журнале YaleGlobal 10 июля 2008 года

Адрес публикации: http://www.imperiya.by/club3-3651.html

Эксперт: К 2010 г. цены на нефть поднимутся до 120 долл. за баррель , но затем упадут до 40-60 долл.

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес

«Нефть России»: Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии, считает, что цена не нефть не упадет ниже 60, минимум – 40 долларов за баррель. По его мнению, особенностью нынешних сырьевых рынков является то, что на смену формуле товар-деньги-товар пришла система, когда деньги делают деньги. Поэтому на рынке нефтяных фьючерсов цену определяет не баланс спроса и предложения, а валютный курс. Причем, соотношение между колебаниями курса и их влиянием на нефтяные цены составляет, по мнению эксперта, примерно 1:3.

В последние годы цены на нефть, как считает В.Бушуев, определяли скорей США, а не страны ОПЕК. Их рост был выгоден американцам, поскольку помогал росту всей экономики и в частности, ее добывающего сектора.

Эксперт прогнозирует, что к 2010 г. цены на нефть поднимутся до 120 долл. за баррель, но затем упадут до 40-60 долл. Однако для предприятий российского ТЭК даже такая низкая цена, по мнению эксперта, проблем не составит. Хотя она и может плачевно сказаться на других отраслях отечественной промышленности. Об этом сообщает собственный корреспондент портала «Нефть России» В.Емельянов.

ОПЕК – 2008 в условиях падения цен на нефть

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Независимое аналитическое обозрение:  Текущий мировой кризис привел к значительному обвалу цен на нефть. С рекордных 147 $ за баррель цена на нефть стремительно проследовала к 70 $ за баррель. Падение цены на нефть привело к переносу заседания ОПЕК с 18 ноября на 24 октября 2008 года. Отметим, что последнее заседание ОПЕК прошло в сентябре, а следующее должно было состояться не раньше 17 декабря. Но в начале октября было решено провести в ближайшее время заседание, на котором планируется обсудить «глобальный финансовый кризис, замедление темпов роста мировой экономики и их влияние на рынок нефти» (17.10.2008). Глава ОПЕК Шакиб Хелил заявил: «Мы хотим, что бы цена на нефть была стабильной — не большой и не маленькой, между $ 70 и $ 90 (за баррель)». 

По оценке MarketWatch OPEC пойдет на сокращение размером от 500 тыс. до 1 млн. баррелей в день, чтобы подержать спрос в 2009 году. По данным источников в штаб-квартире ОПЕК, организация может пойти на сокращение добычи на 1-1,5 млн баррелей нефти в день, чтобы приостановить обвальное падение цен на нефть. Премьер-министр Великобритании Гордон Браун назвал планы ОПЕК скандальными и пообещал приложить все усилия, чтобы предотвратить принятие такого решения.

Эксперт А.Кочетков отметил: «Аналитики предрекают снижение официальной квоты на добычу нефти. При этом многие рассчитывают на понижение объемов добычи от 500 тыс. баррелей до 1 млн. баррелей. Однако резкий характер падения цены предлагает задуматься о более радикальных мерах и о сокращении квоты на 1,5 млн. баррелей, поскольку текущие цены угрожают уже не инвестиционным проектам стран-экспортеров нефти, а исполнению государственного бюджета. Так, на 2008 г. Саудовская Аравия формировала бюджет, исходя из цены на нефть на уровне $ 55, а Венесуэла планирует свой бюджет на 2009 г., исходя из средней цены на уровне $ 60».

Представляется, что в ближайшей исторической перспективе многое на нефтяном рынке проясниться. Станет очевидным, в состоянии ли ОПЕК эффективно противодействовать падению цен на нефть. Для широкого круга экспертов является очевидным, что глобальная рецессия – это путь возврата к эпохе низких цен на нефть. Но так ли это? В любом случае, сложившаяся ситуация – это очередной вызов для ОПЕК.
Возврат к эпохе дешевой нефти?

Андрей Конопляник в далеком 1999 году в статье «Мировой рынок нефти: возврат к эпохе низких цен?» отметил следующее: «Таким образом, наблюдается тенденция выравнивания издержек добычи нефти в разных странах за счет их резкого снижения в районах добычи труднодоступной нефти, в основном за пределами ОПЕК. Научно-технический прогресс 1980—1990-х годов стал реальным компенсатором ухудшающихся геолого-географических условий, в зону которых все в большей мере продвигаются поиски, разведка и разработка новых месторождений нефти. В определенном смысле НТП стал еще одним “конкурентом” странам ОПЕК, поскольку постепенно лишает их одного из основных преимуществ перед остальными нефтедобывающими странами — ценового. Под воздействием НТП разрыв в уровнях издержек добычи нефти в ОПЕК и за его пределами за 10 лет сократился на треть — с $ 11,5 до $ 7,5/баррель». Конопляник пришел к следующему выводу: «Приведем несколько конкретных примеров достижений НТП в нефтяной отрасли: в Северном море за 1973—1994 годы грузоподъемность морских кранов возросла в 10 раз, мощность свай — в 9 раз, скорость трубоукладочных работ — более чем в З раза, стоимость устьевого оборудования для подводного закачивания скважин снизилась за 1987—1995 гг. в 4 раза. За 1985—1998 годы время проведения стандартной программы трехмерной сейсмики на акватории 1000 кв. км сократилось более чем в три раза, а стоимость — в 2,5 раза (компания Total, дальневосточный шельф). В результате сокращения всех компонентов издержек многие инвестиционные нефтяные проекты, рентабельность которых в 1980-е гг. была сомнительной или отрицательной, в 1990-е годы вошли в зону устойчивой рентабельности, даже, несмотря на тенденцию к снижению цен на нефть». Но прогноз эксперта о наступлении «эпохи низких цен на нефть» оказался ошибочным. 
ОПЕК – это Саудовская Аравия 

Исполнительный директор Международного исследовательского центра по проблемам энергетики Фадыль Чалаби, ранее возглавлявший ОПЕК, выделил следующие особенности работы данной организации: «Страны ОПЕК платят членские взносы. Сумма может меняться год от года, потому что зависит от годового бюджета организации, но в среднем это от одного до двух миллионов долларов в год. Взносы одинаковы для всех. Саудовская Аравия, ежедневно добывающая 8 млн 600 тыс. баррелей, платит столько же, сколько и Алжир с добычей 800-900 тыс. баррелей в день». Чалаби отметил, что данный порядок был подвергнут испытаниям на прочность, но «воспротивились крупные государства, мотивировав тем, что Саудовская Аравия, например, при голосовании имела в ОПЕК то же влияние, что и Габон. У каждой страны право вето. Тогда почему Саудовская Аравия должна платить больше? Расходы в ОПЕК рассчитываются так, чтобы обеспечить каждому равную позицию, что расходится с реальностью. У Саудовской Аравии — 26% мировых запасов и 34% от общего объема производства ОПЕК, а ее взносы — как и у стран со слабым производством».

Чалаби признал: «Честно говоря, сегодня ОПЕК — это Саудовская Аравия. Остальные особой роли не играют. Что Эр-Рияд говорит, то ОПЕК и выполняет. К тому же почти все члены ОПЕК, за исключением Саудовской Аравии, Кувейта и Арабских Эмиратов, достигли максимума производственных возможностей, поэтому не могут влиять на рынок путем повышения нефтедобычи. Кто может повышать добычу? Саудовская Аравия. В меньшей степени — Кувейт и Эмираты. Ну, еще Венесуэла. А вот Иран, Алжир, Ливия, Нигерия, Индонезия и другие производят, сколько позволяют их мощности. Благодаря свободным производственным мощностям Саудовская Аравия может то увеличивать, то уменьшать нефтедобычу, моментально вызывая изменения на рынке. Для нее важны два фактора: ее финансовое положение и политическое давление США. Финансовое положение страны плохое, дефицит бюджета увеличивается с 1983 года, достигнув более 160 млрд долларов, что превысило национальный доход. А США часто требуют от Саудовской Аравии то сокращения, то увеличения производства, потому что им не выгодно ни снижение цен ниже 10, ни их увеличение выше 30 долларов за баррель». Чалаби считает, что «ОПЕК должна стремиться не к увеличению, а к сокращению членов, в идеале доведя состав до пяти стран-основателей: Ирана, Ирака, Кувейта, Саудовской Аравии, Венесуэлы. Только так можно строить долгосрочную стратегию. В ОПЕК много мелких государств, не оказывающих большого воздействия на принятие решений. Алжир и Индонезия подвергаются в ОПЕК давлению, но влияние их на рынок также невелико, как и не входящих в ОПЕК Султаната Оман и Анголы. ОПЕК продолжает существовать лишь на словах, так как главным действующим лицом является Саудовская Аравия». Отталкиваясь от данной авторитетной позиции, можно осознать, почему так спокойно отнеслись в ОПЕК к отказу Бразилии влиться в данную международную организацию.  
Сила ОПЕК 

Морри Эдельман, профессор экономики Массачусетского технологического института, специалист в области нефтяного сектора США и мировой экономики, известен в мире как ярый противник ОПЕК. Эдельман, автор книг «The Economics of Petroleum Supply: Selected Papers, 1962-1993» и «The Genie Out of the Bottle: World Oil Since 1970», заявил следующее: «С подлинной проблемой мы столкнулись после 1970 года. Ее имя — жесткая, но нелепая монополия, которую организовали большинство нефтедобывающих ближневосточных стран, создав ОПЕК. Суть этой организации состоит в том, что ее члены координируют свои действия с целью ограничения поставок нефти, чтобы, тем самым, увеличивать цены на нее. Сегодня цены на нефть завышены участниками ОПЕК до такого уровня, который является излишним даже для их собственных интересов». Морри Эдельман считает: «Чтобы понять вред, который продолжает наносить существование ОПЕК, необходимо разоблачить миф о разрыве между спросом и предложением нефти, а также миф о «нефтяном оружии». Если это будет сделано, мы сможем понять, что большинство проблем мирового рынка нефти проистекают из самого факта существования этого картеля с его близорукой политикой. Определенный вклад вносит также и неспособность стран-импортеров воспользоваться имеющимися у них возможностями для ослабления ОПЕК».

Украинский аналитик В.Сапрыкин подчеркивает, что «сила ОПЕК состоит не в контроле более одной трети мировой торговли нефтью, а в возможности экономики и нефтяной промышленности стран-членов за короткий срок снижать или наращивать объемы добычи нефти. Этот эластичный объем добычи нефти обусловлен следующими факторами. Во-первых, собственно технической возможностью, например, в сегодняшних условиях нарастить добычу нефти на 15—17% (при этом затраты средств и времени на бурение новых скважин или консервацию используемых минимальны).

Во-вторых, национализация нефтяной промышленности в большинстве стран картеля позволяет руководству стран принимать политические решения в отрасли. (В условиях жестких положений антимонопольного или антикартельного законодательства большинства стран Запада частные нефтяные компании не могут принимать совместные решения об изменении уровней добычи нефти.)

В-третьих, совместная политика определения суммарного объема добычи нефти в ОПЕК и квот отдельных стран-членов (в одиночку даже самый крупный производитель нефти не смог бы влиять на мировой рынок).

В-четвертых, большинство стран ОПЕК являются достаточно богатыми, чтобы выдержать даже среднесрочное кардинальное снижение доходов от экспорта нефти.

В-пятых, отсутствие транспортных проблем за счет наличия собственных морских терминалов».

Сапрыкин убежден: «Все это в условиях авторитарного правления и отсутствия значительных финансовых заимствований на внешних рынках, которые необходимо обслуживать, облегчают задачу принятия странами—членами ОПЕК политических решений по снижению или увеличению объемов добычи нефти. В конечном итоге реализуется основная цель — контроль над мировыми ценами на нефть».

Реальность – 2008: нефть на пределе возможностей или время «снимать сливки»?

В работе «Нефть как индикатор грядущей Первой глобальной Великой депрессии» отмечалось, что аналитики все чаще заявляют о слабости ОПЕК: «Сила ОПЕК бледнеет перед влиянием, которое оказывают на энергетику погода и глобальные инвестиционные фонды. Вместе с нефтепродуктами ежедневные объемы нефтяной торговли на мировых биржах сегодня в десять раз превышают совокупный объем ежедневной добычи сырой нефти во всем мире. Если спекулянты решат, что цена нефти должна упасть, никакая ОПЕК ее не остановит» (Э.Крукс). Для большинства экспертов в сфере энергетики стало очевидным в 2008 году, что ОПЕК утратил влияние на цену нефти. Но данный вывод касался роста цены на нефть.

Еще в апреле 2005 года министр нефти Катара Абдулла Аттия заявил: «Если цена на нефть слишком высока, не стоит винить в этом ОПЕК. Картель сделал в этой ситуации все что мог. Эта ситуация находится вне контроля организации». Министр нефти Катара Абдулла бин Хамад Аль-Аттия констатировал, что «у Организации стран производителей и экспортеров нефти нет «волшебного решения» проблемы роста цены на нефть до рекордного уровня выше $ 135 за баррель». Катарский министр утверждал, что «мы добываем нефть на максимуме возможностей» (22.05.2008).

Эксперт А.Михайлов отметил в июне 2008 года: «Исторически ОПЕК снижал добычу, когда хотел добиться роста цен, и увеличивал производство, когда курс барреля представлялся для картеля запредельным. Но за последние месяцы этот вполне логичный экономический закон, пожалуй, впервые перестал работать. На любые новости об увеличении поставок рынок нефтяных фьючерсов реагирует ростом. Впрочем, этот рынок за последнее время вообще на любые новости реагирует бурным ростом, так что поставщики и аналитики склонны подозревать, что дело, скорее всего, в проблемах с американской экономикой» (23.06.2008). Михайлов предположил: «Картель обсудит ситуацию на рынке 22 июня 2008 года на территории Саудовской Аравии, куда приедут не только производители, но и крупнейшие потребители сырья. Однако эта страна уже сделала свой выбор: по некоторым данным, в июле она может беспрецедентно увеличить ежесуточную добычу на 550 тыс. баррелей — до 9,7 млн. На такой уровень производство «черного золота» в этой стране не выходило с 1981 года. Аналитики расходятся в объяснении мотивов такого решения. Одни надеются, что Саудовская Аравия хочет добиться перепроизводства нефти, затоваривания рынка и, как следствие, снижения цены. Другие совершенно уверены, что ближневосточное государство прекрасно знает: курсом барреля в 2008 году движет отнюдь не баланс спроса и предложения, а мировая экономическая статистика и играющие на ней спекулянты. А поэтому Саудовская Аравия, вероятно, хотела бы снять сливки с высокого рынка, пока он еще не рухнул из-за кризиса спроса». Уже сегодня можно утверждать, что предположение Михайлова оправдалось. Но это не означает, что страны ОПЕК действительно не добывали нефть на пределе возможностей.
ОПЕК – образ врага

Процесс сотворения образа врага из ОПЕК начался с момента создания данной международной организации. Со временем меняются лишь методы позиционирования негативного образа ОПЕК. Ариэль Коэн отметил дополнительные расходы развитых стран: «Две трети мировых запасов нефти сконцентрированы на все более беспокойном Ближнем Востоке и контролируются квазимонополистической Организацией стран – экспортеров нефти (ОПЕК). Потребители несут дополнительные расходы, оплачивая из своего кармана безопасность, экономическую неэффективность и монополистическое поведение поставщиков. Из примерно 57 млн бар./сут (87% мировой добычи), приходящихся на долю 20 крупнейших поставщиков, около 24 млн бар./сут производят страны – члены ОПЕК (43% мировой добычи с учетом новых членов – Анголы и Судана)». 

Коэн позиционировал и привычный аспект поддержки «международного терроризма»: отметил: «Покойный Ясир Арафат еще в 1990-м говорил: «Когда иссякнут нефтяные месторождения в самой Америке, а потребление нефти увеличится, значимость арабов для американцев будет возрастать». Лидеров «Аль-Каиды» Усаму бен Ладена и Аймана аз-Завахири уже не устраивает такое малоэффективное, на их взгляд, оружие, как угрозы и проведение нефтяных бойкотов, а также покупка политического влияния на Западе. Вместо этого они нацеливаются для начала на дестабилизацию мировой нефтяной промышленности, включая все элементы производственного цикла, от добычи до потребления, а в перспективе – на полный контроль над богатыми нефтью странами Персидского залива». Анатоль Калецкий также акцентирует внимание на данном аспекте: «Внимание политических кругов привлекает другой, более важный аспект нефтяного бума: цена ‘черного золота’, превышающая 100 долларов за баррель, создает серьезнейшую опасность для мировой экономики. Это грозит новым витком инфляции в глобальном масштабе, крахом планов развития в Китае и других странах с развивающейся рыночной экономикой, а также усиливает геополитические риски за счет перераспределения примерно 7% общемирового ВВП (около 4 триллионов долларов в год) из стабильных государств Америки, Европы и развивающихся регионов Азии в руки потенциально враждебных режимов. Эти режимы могут передать часть полученных доходов на нужды фундаменталистских ваххабитских медресе, мятежникам-коммунистам в Южной Америке и мафиозным структурам в странах бывшего СССР».

Американский аналитик Эрвин Скорецкий предположил в 2002 году: «В случае ответной реакции — в виде разрушения Саддамом нефтяных полей в Персидском заливе, миру грозит серьезное нарушение нефтеснабжения, со всеми вытекающими экономическими последствиями, ибо все другие нефтедобывающие страны сократят добычу ,и цена нефти может подскочить до трудно прогнозируемого уровня. Речь может идти о 100 долл. за баррель. С другой стороны, успешная операция против Саддама Хусейна, если она не позволит ему осуществить ответные меры, может привести к резкому падению цен на нефть. Ведь без Саддама Хусейна у Америки возникает привлекательная возможность взять модернизацию Иракских нефтяных полей под свое влияние и быстро увеличить их продуктивность до пяти, если не до шести млн. баррелей в сутки вместо одного миллиона, которым Ирак обязан сейчас ограничивать свою добычу. Вот, кстати, почему Саудовская Аравия с производством в 7 млн. баррелей нефти в сутки или Кувейт с соответственно почти 2 миллионами, совсем не заинтересованы в свержении Саддама. Это может привести к дестабилизации их правящих режимов и плюс к тому к разрушению ОПЕК». Скорецкий подчеркнул: «Основным девизом ОПЕК в период его создания былo развитие стран третьего мира путем внесения «стабильности и гармонии…». Однако, когда возможности ОПЕК выросли, он «показал когти… Затронутые вопросы относятся не только к освобождению Западного мира от нефтяных эмбарго арабских стран. Должен быть решен вопрос разрыва преступной связи арабского терроризма с нефтедолларами. В этом плане регулированием добычи нефти в мировом масштабе, а, следовательно, регулированием ценообразования должен заниматься не ОПЕК, а другой механизм более отвечающий интересам демократического мирового сообщества. В конечном итоге это должно вылиться в более справедливое распределение сверхприбылей, получаемых за счет низкой себестоимости нефти в Персидском заливе. Эти сверхприбыли должны идти не на обогащение арабских шейхов и оттуда в террористические фонды, а на поднятие уровня жизни слаборазвитых стран».

Интеллектуальный противник ОПЕК М.Эдельман отметил: «После тридцати лет сверхвысоких доходов страны — члены ОПЕК так же зависят от продаж нефти, как были зависимы всегда. Они до сих пор удовлетворяют почти все свои потребности за счет нефтяного экспорта. Пятьдесят лет назад Венесуэла высказала идею направить нефтяные деньги на развитие отраслей, не связанных с добычей и экспортом этого сырья, в звучном лозунге «sembrar el petroleo», что означает «посеять нефть». Несмотря на то, что ряд небольших стран накопили значительные финансовые резервы, размещенные за рубежом, попытки ближневосточных стран — членов картеля создать не связанные с нефтью экспортные отрасли потерпели полный провал. Эти страны периодически близки к банкротству, не в состоянии прожить без нефтяных доходов и не способны заранее планировать свои действия. На что ушли нефтяные доходы в 3 трлн. долларов? По большей части — на закупку вооружений, субсидии, выплаты увеличившемуся населению и грандиозные проекты, призванные символизировать престиж — far la bella figura, как говорят итальянцы». По Эдельману, «страны ОПЕК напоминают Филиппа II, короля Испании. Он был богатейшим государем Европы, но чаще всех оказывался банкротом. Огромные доходы, связанные с эксплуатацией богатых месторождений в испанских колониях, он растратил на потакание своим дурным привычкам и попытки купить славу. Когда доходы текущего года падали, он занимал под доходы следующего. Такая политика разрушила тогдашнюю Испанию. Сегодня она разрушает страны ОПЕК». 

Необходимо отметить, что сотворение образа врага – процесс неоднозначный. Летом 2008 года Gallup опубликовала итоги исследования, в которых отмечалось, что большинство (60%) американцев считает действия нефтяных компаний главной причиной рекордного подорожания бензина. На втором месте оказалась Администрация США (49%), на третьем месте — государства-экспортеры нефти (46%) (09.07.2008). В это же время, нефтяные компании США провели мощную информационную кампанию, утверждая, что по прибыльности они значительно уступают фирмам, действующим в иных сферах бизнеса. Так, по статистике Бюро Переписи Населения США, в 2007 году на каждый $ 1, вложенный в нефтяной и газовый бизнес, была получена прибыль в размере 8.3 центов. Тогда же инвесторы в предприятия, производящие табак и напитки, получили 19.1 центов на каждый вложенный $ 1, инвесторы в фармацевтическую промышленность — 18.4 центов, компьютерную индустрию — 13.7 центов.

Из недавних заявлений отметим высказывание управляющего директора и главного экономиста инвестиционной компании Nomura Securities International Дэвида Реслера: «Я не считаю, что Уолл-стрит породила мировой кризис — я убежден, что глобальная экономика не выдержала беспрецедентного роста цены на нефть, подскочившей до $ 150 за баррель нынешним летом. Если хотите кого-то винить, то вините эгоизм нефтяных экспортеров, которые стали таранить стены экономической системы, не успевавшей адаптироваться к очередному скачку, разрушая целые отрасли, как например, автомобилестроение» (21.10.2008). 
Перспективы ослабления и разрушения ОПЕК

В.Пономаренко выделил существенное: «Арабские страны, озабоченные приобретением новейших образцов вооружения всех видов, прекрасно понимают конечность своих нефтяных ресурсов и необходимость их защиты. Один из саудовских шейхов сказал: «Мой отец ездил на верблюде, у меня сейчас автомобиль, мой сын водит реактивный самолет, а его сын будет ездить на верблюде». Американский аналитик Эрвин Скорецкий предположил в 2002 году, что «зависимость от ОПЕК и, в частности, от его мощнейшего члена — Саудовской Аравии (25% мирового снабжения нефтью) к счастью, приходит к концу. Россия и Мексика становятся надежными поставщиками нефти и новые обширные месторождения нефти в Каспийском море плюс Иракская нефть смогут полностью вытеснить из американского рынка Саудовскую Аравию. В этой связи сейчас на повестке дня утверждение проекта строительства современного нефтеналивного терминала в порту Мурманска». Отметим, что предположение Скорецкого не сбылось. 

Л.Рабинович предсказывал в начале ХХI века: «Принятая ОПЕК на себя ответственность за стабильность высоких мировых цен на нефть подвергнется в ближайшем десятилетии серьезному испытанию, которого она не выдержит. ОПЕК в стремлении к этой цели вынуждена будет уступить конкурентам в 2001–2009 годах значительную долю мирового рынка». Рабинович предположил, какие именно шаги приведут «к разрушению ОПЕК. Сначала Нигерия, Венесуэла и Индонезия потребуют и добьются у аравийских государств увеличения своей квоты, потом этого же попытается добиться Иран, а после аналогичных ходов Алжира и Ливии ОПЕК фактически самораспустится. В процессе напряженных дискуссий в 2007–2009 годах выявится противоречие между старыми и новыми принципами квотирования экспорта. Многонаселенные Иран, Индонезия и Нигерия потребуют учета «подушевого» принципа в дополнение к «историческому» и «запасному». Сравнительно малонаселенным Алжиру и тем более Ливии этот принцип не поможет. Поэтому обе эти страны, пользуясь поддержкой структур ЕС, в которые они к тому времени весьма тесно интегрируются, просто выйдут из ОПЕК и увеличат экспорт в Европу в 2010 году сразу на 1,5 миллиона баррелей в сутки». Рабинович надеялся, что «взрыв и разрушение ОПЕК в конце первого десятилетия станет прямым следствием стратегического поражения ОПЕК на мировых нефтяных рынках. Конкретные причины поражения — это сознательная политика Запада, направленная на диверсификацию своего энергообеспечения, упрямство стран ОПЕК в поддержании завышенных цен на уровне $ 30–35 за баррель, фактическое снижение нефтяной ренты, получаемой арабскими странами при неумолимом росте их внутренних расходов. Но основной причиной взрыва как такового станет страх перед катастрофическим снижением спроса на нефть в ходе революции топливных элементов». 

Сегодня мы можем констатировать, что со времени данного прогноза многое изменилось. Будущее ОПЕК сегодня зависит от глубины текущего мирового кризиса. Есть вероятность фрагментации мирового рынка нефти, в случае если мир распадется на «валютные зоны». Но влияние стран ОПЕК от этого не уменьшится.  

Фадыль Чалаби выделил существенное: «ОПЕК порой совершает ошибки, следствием которых являются, например, нынешние чрезвычайно высокие цены на нефть, но она необходима для обеспечения стабильности на рынке. Увеличение или уменьшение общемировой добычи заметно сказывается на ценах. Если оставить рынок без «регулировщика» производства, настанет анархия, начнутся потрясения. Когда ОПЕК не станет, надо будет тут же создать другую ОПЕК». И с данной позицией необходимо согласиться.
«Ловушки» для Саудовской Аравии

В 2008 году Саудовская Аравия повысила уровень добычи нефти более чем на 700 000 баррелей в сутки. Для многих экспертов является очевидным, что лидерам данной страны не представит труда снизить уровень добычи нефти в одностороннем порядке на 1 миллион баррель в сутки. Но пойдет ли на это Саудовская Аравия, не добившись уменьшения квот на добычу другими странами ОПЕК? Представляется, что в одностороннем снижении уровня добычи нефти «ловушка» для Саудовской Аравии.

М.Эдельман напомнил: «В 1980 году Саудовская Аравия в одностороннем порядке (в первый и последний раз) ограничила свою добычу нефти. Королевство позволило своим партнерам по картелю добывать нефть в свободном режиме, что понизило уровень мировых цен. Саудовская Аравия решила тогда сбалансировать общий объем предложения посредством снижения собственной добычи — когда все члены ОПЕК увеличивали добычу, Саудовская Аравия уменьшала собственную на величину совокупного прироста предложения нефти. Вскоре в королевстве поняли, что они не могут достичь своих целей без помощи партнеров. Если Саудовская Аравия оставалась единственной страной — членом ОПЕК, которая ограничивала добычу, объем предложения нефти оставался слишком большим, и цены падали. Королевство призвало тогда своих партнеров соблюдать установленные квоты. Однако они предпочли сохранять собственный уровень добычи, получая прибыль за счет Саудовской Аравии. К концу 1985 года экспорт саудовской нефти сократился почти до нуля, и Саудовская Аравия заявила, что будет ориентироваться на цены, устанавливаемые кем-то другим, не ОПЕК. Процесс реорганизации картеля занял почти 8 месяцев, за которые цены упали на две трети по сравнению с 1980 годом. С тех пор Саудовская Аравия неоднократно заявляла о том, что не пойдет на сокращение добычи, не получив предварительно гарантий ее сокращения остальными членами картеля. Так у них пропали малейшие иллюзии относительно своей способности в одностороннем порядке регулировать ситуацию в нефтедобыче (остается непонятным, почему люди в странах — потребителях нефти эти иллюзии сохранили)». 

Представляется, что другой «ловушкой» является несоблюдение странами ОПЕК договоренностей о скоординированном уменьшении квот добычи нефти. Критическое число экспертов задается вопросом – повторит ли ОПЕК ошибку 1997 года. Если повторит, то цена на нефть может обвалиться и до уровня 20 $ за баррель.
ОПЕК и просчет-1997

Какое именно решение примет ОПЕК на внеочередном заседании 24 октября 2008 года? Нет сомнений в том, что при принятии решения будут учтены просчеты предыдущих лет. Джеймс Уильямс напомнил об ошибке 1997 года: «ОПЕК стал игнорировать (а может, недооценивать) экономический кризис в Азии. В декабре 1997 года ОПЕК увеличил свою квоту на 2.5 миллиона б/с (на 10 процентов) до 27.5 млн. б/с. с января 1998 года. Быстрый рост азиатских экономик замедлился, и в 1998 году потребление нефти странами тихоокеанского региона понизилось до уровня 1982 г. Пониженный спрос и повышенный объем добычи странами ОПЕК вместе заставили цены спуститься. Видя это, ОПЕК сократила квоты на 1.25 миллиона б/с в апреле 1998 года и на 1.335 миллиона в июле. Цена продолжала падать до декабря 1998 года, однако в начале 1999 года цены начали оправляться, и ОПЕК понизил квоты еще на 1.719 миллионов б/с в апреле 1999 г. Как обычно, не все квоты были соблюдены, но в период с начала 1999 года до середины добыча ОПЕК упала на 3 миллиона б/с, но была достаточной, чтобы поднять цену до 25 долл. за баррель».
Возврат к влиянию ОПЕК?

Широкий круг экспертов считает, что влияние ОПЕК на цену барреля нефти практически исчерпано. Андрей Кочетков выделил весной 2008 года следующее: «В поиске ответа на вопрос о том, почему нефть такая дорогая, потребители винят страны, добывающие нефть, а добывающие нефть обвиняют спекулянтов. Наиболее часто в ценовом сговоре обвиняют Организацию стран экспортеров нефти, но динамика рынка нефти показывает, что вряд ли ОПЕК виновата в высоких ценах, а разговоры о “справедливой” цене бесполезны. С точки зрения специалистов ОПЕК наиболее существенными факторами, влияющими на рынок нефти в последнее время, являются слабый доллар и жадность спекулянтов, которые обогащаются на реальных потребителях нефти. Долгое время заявления ОПЕК пытались отрицать, но, когда ослабление американской валюты стало стремительным, а корреляция цены на нефть с курсом доллара к евро все заметней, голоса скептиков поутихли». Кочетков считает, что «роль ОПЕК серьезно трансформировалась в последние годы. Процессы глобализации и развития торгово-финансовых каналов вовлекли на рынок огромное число игроков. Потребители и производители нефти обнаружили рядом с собой тех, кто не нуждается в реальном сырье, но желает повысить свои доходы благодаря спекуляциям на Лондонской межконтинентальной бирже или Нью-йоркской товарной бирже. Особенно заметной роль спекулянтов стала в период, когда на рынке высокодоходных, но и очень рискованных, структурированных долгов, обеспеченных активами в США, наблюдался значительный спад из-за ипотечного кризиса в Америке. Деньги хеджевых фондов хлынули на сырьевые рынки, что привело к безудержному росту котировок нефтяных фьючерсов» (10.12.2007). Отметим, что в 2007-2008 годах решения Саудовской Аравии и ОПЕК об уровне добычи нефти практически не влияли на рост цен на нефть. В ближайшее время мы узнаем, в состоянии ли оказать ОПЕК влияние на стабилизацию цены в условиях ее падения. 
Политизированный взгляд на нефть и вынужденная пассивность России

Необходимо отметить, что политизированный взгляд на нефть всегда, в лучшем случае субъективен и однобок, в худшем – содержит элементы презумпции невменяемости. Что можно узнать сегодня об особенностях роста и падения цены на нефть в 2008 году. «По идее, если за ценой на нефть стоят фундаментальные факторы, чтобы вызвать такое падение, на рынке нефти должно было произойти нечто революционное, не имеющее аналогов в истории. Но ничего революционного здесь в последние месяцы не происходило… Теперь значительная часть спекулятивной подушки в структуре мировых нефтяных цен исчезла, и они фактически вернулись к уровню середины 2007 года, доказав, что весь их рост в течение предыдущих 12-14 месяцев не имел под собой фундаментальных оснований. Ничего особенного, кроме замедления роста спроса, на рынке физической нефти за это время не происходило» (В.Милов). Такова, в общих чертах, канва нынешних российских политизированных взглядов на нефть.

Нет необходимости заострять внимание на том, что кроме спекулятивной наценки на нефть есть и «предвоенная наценка», которая составила летом 2008 года не менее 50 $. «Крутые виражи» цены на нефть в 2007-2008 годах дают такую богатую пищу для размышлений, и поэтому выводить данный период «за скобки» размышлений – это системная ошибка. Более того в середине сентября 2008 года стало известно, что мировой спрос на нефть с начала 2008 года увеличился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 880 тыс. баррелей в день, прежде всего, из-за растущих потребностей экономик Китая, Ближнего Востока и стран Азии. Такие данные были опубликованы в ежемесячном докладе ОПЕК (16.09.2008). И где «замедление роста спроса»? Грубо говоря, реальность противоречит политической позиции, а значит тем хуже реальности. 

Сегодня для широкого круга экспертов является абсолютно очевидной нерыночная природа формирования цены на нефть. И именно с этим связаны опасения, что решения ОПЕК не приведут к стабилизации цены на «черное золото». Отметим, что так называемая «справедливая цена» на баррель нефти, ранее фиксируемая ценовыми рамками ОПЕК, – это итог своеобразного негласного договора между странами нетто-экспортерами и странами нетто-импортерами нефти. В.Сапрыкин отметил: «С 1 января 1987 года ОПЕК официально ввела понятие «корзина ОПЕК», которое является средним арифметическим показателем установившихся цен для шести сортов нефти картеля и одного — Мексики. В условиях 1999 г. с целью эффективного контроля над мировыми нефтяными ценами ОПЕК определила ценовой коридор для своей «корзины» — $ 22—28 за баррель». Данная цена на баррель нефти считалась в 1999 году «справедливой». Сегодня контуры «справедливой цены» пока не просматриваются. Более того, Россия на процесс выработки «справедливой цены» нефти повлиять не может.  

В работе «Пять взглядов на падение добычи нефти в России» подробно анализировались темпы падения добычи нефти в нашей стране. Именно поэтому, сегодня Россия и не рассматривает перспективу ограничения добычи. Министр финансов А.Кудрин заявил: «Нам не нужны меры по ограничению добычи нефти больше, чем она у нас сама приостановилась». Лучше сформулировать позицию России не получится и при желании.

Адрес публикации: http://www.imperiya.by/economics3-3638.html

Российско-иранские отношения: пять итогов Кавказской войны («Al-Akhbar», Ливан)

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Al-Akhbar

Иран мог бы ‘приютить’ у себя две российские военные базы — одну в Восточном Азербайджане, а вторую на острове Кешм в Персидском заливе

карта с сайта http://www.lib.utexas.edu/
Некоторые иранцы считают, что их стране на руку противостояние России и Запада, начавшееся после военных действий в Грузии и уже названное некоторыми началом новой ‘холодной войны’. В этом противостоянии Москва четко обозначила красную линию перед западными странами, стремящимися подобраться к кругу союзников России и собственно к ее границам посредством размещения систем ПРО.

По мнению иранских наблюдателей, один важнейший момент заключается в том, что Москва после нескольких сделанных ей уступок поставила, наконец, заслон перед лицом давления, оказываемого на Иран, который российские генералы считают главной и, возможно, последней опорой на переднем крае России в противостоянии с Западом.

Спустя два месяца после Кавказской войны иранцы, изучив последствия тех событий для своей страны, сформулировали для себя пять основных:
1. Грузинский кризис отвлек, пусть и ненадолго, внимание Запада от ядерной программы Ирана, а сейчас, наряду с мировым финансовым кризисом, ему приходится разгребать также последствия этой войны и улаживать опасные вызовы и реакции, порожденные ей на мировой политической арене.

2. Ответ России на поддержку, оказанную США Грузии, выразился в выводе российско-иранского ядерного сотрудничества на новый этап. На политическом уровне это заключается в том, что Москва твердо заявила о своем несогласии с принятием Совбезом ООН какой-либо новой резолюции о введении дополнительных экономических и торговых санкций против Тегерана. Здесь, впрочем, стоит отметить, что до этого Россия участвовала в принятии трех резолюций ‘против’ Ирана. Однако после войны с Грузией премьер-министр России Владимир Путин поспешил предупредить Запад, что Москва может прекратить сотрудничество с ним по иранской ядерной проблеме.

3. Перемещение американской флотилии к Черному морю также не ускользнуло от внимания России, пославшей в свою очередь корабли для проведения маневров в Карибский бассейн, а также в Средиземное море и воды Персидского залива. Развитие ‘полевых’ событий совпало с появлением информации, свидетельствующей о намерении России создать новые стратегические военные базы на Кавказе и Ближнем Востоке — главных источниках нефти и энергии в мире на данный момент. Наблюдатели в Тегеране полагают, что Иран мог бы ‘приютить’ у себя две таких базы — одну в Восточном Азербайджане, а вторую на острове Кешм в Персидском заливе.

4. Россия, с волнением наблюдающая за стремлением НАТО принять Грузию и Украину в свои ряды, считает для себя важным с пользой использовать иранский козырь, чтобы ‘достать’ Запад. Это возможно путем включения Ирана в какую-нибудь систему сотрудничества в сфере экономики и безопасности, что в свою очередь может вылиться в усиление альянса в рамках ШОС. (В Шанхайскую организацию сотрудничества входят Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан. Иран наряду с Индией, Монголией и Пакистаном обладает статусом наблюдателя при организации.) Некоторые в Иране возлагают надежды на такое сотрудничество, так как оно, по их мнению, может послужить для их страны политическим безопасным прикрытием, способным защитить ее от возможного военного удара со стороны США или Израиля.

5. Одной из составляющих такой системы сострудничества в сфере безопасности будет снабжение Ирана современным оружием российского производства. В этой связи министр обороны Ирана Мостафа Мохаммад Наджар уже заявил, что Москва и Тегеран несколько месяцев назад заключили важную сделку о поставке ракетных комплексов ‘С-300’. Москва, по его словам, обещала выполнить свои обязательства по этому договору, однако министр не указал, когда это произойдет. Если слова министра окажутся правдой, то это, по оценкам российских же военных экспертов, изменит баланс сил в регионе.

В этой связи стоит отметить появившуюся недавно информацию о том, что российские военные самолеты, разбомбившие (в ходе грузинской кампании) две военных базы в Грузии, сделали это исходя из того, что они могут быть использованы израильской авиацией для нанесения ударов по ядерным объектам Ирана, учитывая, что с этих баз всего три часа лета до иранской территории.

Согласно этой же информации, русские уничтожили на этих базах также специальные израильские системы слежения. При этом осведомленные источники указывают, что последний визит в Москву премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта ставил целью урегулирование именно этого вопроса, а не убеждение России прекратить поставки оружия Сирии и Ирану, как это было заявлено официально.

Новый уровень сотрудничества Ирана и России в сферах безопасности, политики, и экономики, по словам иранских аналитиков, ‘представляет собой ядерную бомбу, взорванную русскими перед лицом Запада’. Но как смогут иранцы воспользоваться этими возможностями и сорвать их плоды? Как будет вести себя Тегеран по отношению к Москве в будущем?

Обсуждение этих вопросов в настоящее время идет между теми, кто отвечает в Иране за принятие решений, и, естесственно, в манере, свойственной изготовителям знаменитых персидских ковров — терпеливо, спокойно и со знанием дела.

Мухаммед Шамс  Перевод: Алексей Фаезов

Россия, Иран и Катар встанут во главе «газовой ОПЕК»

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

ВЕСТИ:  Россия, Иран и Катар, владеющие 60% мировых запасов газа, в лице своих газовых концернов договорились об интенсивном взаимодействии в политике на рынке газа и бизнес-проектах. Об этом сообщает пресс-служба «Газпрома».

По словам главы концерна Алексея Миллера, стороны договорились в Тегеране о проведении регулярных, три — четыре раза в год, встреч «большой газовой тройки» для обсуждения важнейших вопросов развития газового рынка, представляющих взаимный интерес.

«По нашему мнению, такие консультации могут внести важный вклад в формирование повестки дня Форума стран-экспортеров газа. У нас общее видение целей и задач форума, необходимости его скорейшей трансформации в постоянно действующую организацию, служащую обеспечению надежных и стабильных поставок энергоносителей во всем мире», — сказал он.

Россия, Катар и Иран, а также еще 9 стран участвуют в Форуме стран-экспортеров газа (GECF), устав которого планируется принять на встрече министров энергетики 18 ноября в Москве. GECF включает Иран, Алжир, Индонезию, Ливию, Малайзию, Россию, Нигерию, ОАЭ, Катар, Египет, Тринидад и Тобаго и Венесуэлу. Норвегия участвует в качестве наблюдателя.

Миллер также сообщил, что будет создан Высший технический комитет из специалистов, экспертов «Газпрома», Ирана и Катара для обсуждения вопросов реализации конкретных совместных проектов, охватывающих всю цепочку создания стоимости, от геологоразведки и добычи, до транспортировки и совместного маркетинга газа. Первое заседание трехстороннего технического комитета состоится в течение недели в Дохе.

Была обсуждена в Тегеране и текущая конъюнктура рынка углеводородов. «Мы сошлись во мнении, что колебание цен на нефть не ставит под сомнение фундаментальный тезис о том, что эпоха дешевых углеводородов закончилась, и стороны будут исходить из этого в своей работе», — сказал Миллер.

«Большие решения были приняты сегодня. Есть общее мнение создать эту организацию, и подготовить ее конституцию к следующей встрече министров», — заявил министр нефти Ирана Голамхуссейн Нозари.

Иранский министр констатировал, что на встрече были приняты решения об ускорении создания Форума стран — экспортеров газа. Нозари отметил, что GECF должен дать гарантии поставок газа миру, передает «Интерфакс» со ссылкой на иранское агентство Shana.

Вице-спикер Госдумы, президент РГО и один из проповедников идеи «газовой ОПЕК» Валерий Язев приветствовал достигнутые договоренности и назвал их «одним из важных шагов по координации процессов, происходящих на мировом газовом рынке».

«Россия, Иран и Катар владеют крупнейшими запасами газа в мире, поэтому трехсторонний диалог наших государств может быть очень полезен не только для наших общих проектов, но и в целом для газового рынка. Скоординированные действия и работа экспертов в техническом комитете, который скоро будет создан, могут сыграть роль локомотива для стран-экспортеров газа. Если мы посмотрим на те процессы, которые сейчас происходят в мире, то мы увидим, что с одной стороны наблюдается процесс глобализации, а с другой регионализации. В рамках этого, идея создания структур, объединяющих страны-экспортеры газа, имеет право на жизнь», — заявил журналистам российский депутат.

Азербайджан меняет ориентацию

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес

С.Смирнов: Азербайджан меняет ориентацию

Эксперт:   Строительство нового нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) позволит Азербайджану закрепиться на топливных рынках соседних стран, но усилит его зависимость от поставок нефти из Казахстана

Углеводородное сырье определяет вектор развития сегодняшнего Азербайджана. Но если в начале 90−х годов его потенциальные ресурсы оптимистически оценивались в шесть-семь миллиардов тонн условного топлива (составляя около 4% мировых запасов), то по уточненным данным на начало 2007 года доказанные запасы нефти Азербайджана насчитывали семь миллиардов баррелей (один миллиард тонн, или 0,6% от общемировых извлекаемых запасов). При этом объем нефтедобычи постоянно растет. Так, по официальным данным, если в 2001 году нефтедобыча составляла 14,9 млн тонн, то в 2007−м – 42,6 млн тонн.

В значительной мере это объясняется вводом в эксплуатацию новых месторождений, в частности, блока Азери–Чираг–Гюнешли (АЧГ), разрабатываемого консорциумом иностранных компаний во главе с ВР (АМОК). В этом году планируется добыча 52,1 млн тонн нефти, из которых 8,75 млн тонн придется на Госнефтекомпанию Азербайджана (ГНКАР). Однако рост добычи жидких углеводородов в Азербайджане практически не оказывает влияния на загрузку мощностей нефтеперерабатывающих предприятий. Дело в том, что вся нефть, добываемая в рамках международного проекта АЧГ (в 2009 году проект должен выйти на проектный максимум в один миллион баррелей нефти в сутки), как и газоконденсат, добываемый в рамках стадии-1 проекта «Шах-Дениз» (в 2009 году будет достигнут проектный максимум добычи в два миллиона тонн в год), экспортируются. На НПЗ страны может поставляться лишь нефть, добываемая самой ГНКАР, а также азербайджанскими операционными компаниями и совместными предприятиями, которые в 2007 году произвели 8,8 млн тонн жидких углеводородов.

Но в ближайшие годы ситуация изменится. Всю азербайджанскую нефть направят на экспорт. Заменит ее нефть из Казахстана, которую будут перерабатывать на новом НПЗ, его планируют построить к 2018 году к югу от Баку близ поселка Сангачалы.

Нефтепереработка сегодня…

В столице Азербайджана еще в советские времена было построено два НПЗ – Бакинский и Новобакинский, которые достигли пика переработки (23,43 млн тонн нефти) в 1975 году. Сегодня они входят в структуру ГНКАР и не только переименованы (в «Азернефтьяг» и Бакинский нефтеперерабатывающий завод имени Г. Алиева), но и перерабатывают нефти более чем в три раза меньше своего рекордного показателя. Последнее объясняется как прекращением практиковавшихся во времена СССР масштабных поставок нефти из России, Казахстана и Турк-мении (сегодня загрузка НПЗ обеспечивается объемами нефти ГНКАР), так и износом оборудования.

На нефтеперерабатывающих предприятиях в 2007 году было переработано 7,6 млн тонн нефти (на 179 тыс. тонн больше показателя 2006 года). В январе-сентябре текущего года, по информации ГНКАР, заводы страны переработали 5,47 млн тонн нефти. Таким образом, НПЗ «Азернефтьяг» (глубина переработки 62%) с мощностью до 200 тыс. баррелей в день (10 млн тонн в год) загружен на 50 тыс. баррелей. Бакинский НПЗ (глубина переработки не превышает 65%) при мощности до 162 тыс. баррелей в день (восемь миллионов тонн в год) – на 114 тыс. баррелей в день. Столь низкой загрузке в немалой степени способствует высокая мировая цена на легкую азербайджанскую нефть, чего не скажешь о производимых в стране нефтепродуктах. По словам главы Минпромэнерго Натика Алиева, европейским стандартам отвечает пока лишь дизельное топливо республики.

Безусловно, иностранным инвесторам, участвующим в освоении углеводородных богатств Азербайджана (34 нефтяные и газовые компании из 15 стран мира), выгоднее экспортировать легкую азербайджанскую нефть, из которой уже на НПЗ Европы могут быть получены конкурентоспособные нефтепродукты. Кроме того, низкая емкость внутреннего рынка нефтепродуктов Азербайджана снижает интерес иностранных компаний к переработке своей контрактной нефти на НПЗ республики.

Тем не менее при всех технологических и сырьевых проблемах существующие НПЗ Азербайджана перекрывают основные потребности топливного рынка республики. Так, из произведенных в 2007 году 7,1 млн тонн нефтепродуктов на внутреннем рынке было востребовано 4,1 млн тонн – 58% от объема производства – нефтепродуктов. При этом на экспорт (в Иран, Турцию, Грузию) ушло 2,89 млн тонн нефтепродуктов. Таким образом, на 1 января 2008 года на НПЗ остались невостребованными 0,22 млн тонн нефтепродуктов.

…и в перспективе

В сложившейся ситуации продавать сырую нефть, а не продукты ее переработки, становится более выгодным. Понятно, что в таком случае нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан станет главным исполнителем реквиема по азербайджанским НПЗ, поскольку для ускорения его окупаемости станет дорога каждая тонна, если не капля, нефти. Избежать столь печальной участи и повысить конкурентоспособность азербайджанских нефтепродуктов можно, построив новый НПЗ.

Министр промышленности и энергетики Азербайджана Натик Алиев считает: «Для модернизации наших НПЗ требуется до 500 миллионов долларов инвестиций. Таких средств у нас нет, а если бы и были, то целесообразность их вложения в реконструкцию НПЗ весьма сомнительна». По заявлению президента ГНКАР Ровнага Абдуллаева, в течение 10 ближайших лет оба НПЗ должны быть остановлены и демонтированы. А произойдет это после того, как к югу от Баку близ поселка Сангачалы будет завершено строительство новейших нефтеперерабатывающего, нефтехимического комплексов, комплекса по глубокой переработке газа и завода по производству химических удобрений.

Мощность нефтеперерабатывающего комплекса предполагается на уровне 10 млн тонн в год, с возможностью дальнейшего расширения до 15 млн тонн. При этом оборудование нового НПЗ, отвечающего международным стандартам и высокому экологическому уровню, будет ориентировано на переработку не легкой азербайджанской нефти, а тяжелой сернистой нефти Казахстана. Сера, полученная после переработки этой нефти, станет одним из источников сырья для планируемого нефтехимического комплекса. Стоимость проекта оценивается в четыре миллиарда долларов.

Для реализации этого проекта у Азербайджана есть 40 неф-теналивных судов, способных перевозить по Каспию свыше 20 млн тонн нефти в год. Для приемки танкеров в Сангачалы строится терминал, который уже в 2009 году может обеспечить перевалку пяти миллионов тонн нефти в год. Правда, отказ от переработки собственной нефти и переход на переработку импортной (к тому же от одного поставщика) создает угрозу энергетической безопасности страны. Тем более что к 2018 году объемы добычи жидких углеводородов составят в Азербайджане 45–50 млн тонн в год, а их все равно не хватит для заполнения экспортных труб Баку–Тбилиси–Джейхан и Баку–Супсы (в сумме – 56,5 млн тонн нефти в год).

ГНКАР намеревается расширить свое присутствие в Грузии и Турции. Уже сегодня азербайджанские НПЗ обеспечивают около 50% потребностей Грузии в бензине, до 30% – в дизельном топливе и до 100% – в сжиженном газе. При этом азербайджано-грузинское СП SOCAR Energy Georgia – с 51−процентной долей ГНКАР – контролирует свыше 50% топливного рынка Грузии. В соседней стране ГНКАР планирует не только расширение сети АЗС, но и строительство НПЗ мощностью 5–10 млн тонн в год.

Близ турецкого Джейхана совместное предприятие, учрежденное в декабре 2006 года ГНКАР и турецкой компанией Turcas, будет строить еще один НПЗ. На заводе мощностью до 15 млн тонн будет перерабатываться нефть, поступающая в Турцию по трубопроводу Баку–Тбилиси–Джейхан. Полученные неф-тепродукты будут реализовываться в Турции и, доставленные морским путем, в странах Европы. Таким образом, можно констатировать, что, планируя будущее своей нефтепереработки, в Азербайджане делают ставку на максимальное ее приближение к рынкам сбыта и намерены всю свою нефть пустить в трубу. С.Смирнов

Адрес публикации: http://www.postsoviet.ru/page.php?pid=1491

Американская нефтяная стратегия (статья от 11.02.2007 г., в которой предсказан нынешний «финансовый кризис»)

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес

Эксперт: Анализ динамики мировой и американской нефтедобычи за минувший век показывает, что ценовой всплеск последних лет в ближайшее время сменится новой масштабной коррекцией глобального значения. Дешевая нефть вызовет кризис российской экономики

Причины изменения стоимости нефти на мировом рынке окутаны густым туманом информационного шума, и возникает ощущение, что кому-то очень влиятельному здесь есть что скрывать. Догадки встречаются самые экзотические — вплоть до влияния Солнца на активность нефтяных брокеров. От чего все же зависит уровень мировых цен на нефть (см. график 1)?

Нефтяные аналитики любят объяснять движение нефтяных цен фундаментальными факторами, действие которых, на наш взгляд, мало что объясняет.
 

Фундаментальные загадки

Как следует из графика 2, добыча нефти странами — членами ОПЕК устойчиво увеличивалась в периоды низкой стоимости сырья (1965–1973 и 1986–2004 гг.), а остановка роста добычи ОПЕК в 1974–1980 годах совпала с периодом высоких цен. Это, казалось бы, подтверждает популярную теорию ценовых манипуляций картеля как главного фактора ценообразования. Однако резкое снижение добычи ОПЕК в 1981–1986 годах происходило на фоне не увеличения, а падения мировых цен на нефть в реальном исчислении.

Вряд ли удастся обнаружить какую-либо значимую связь между колебаниями цен и плавно увеличивающейся добычей нефти странами, не входящими в ОПЕК. Временные приостановки роста добычи этими государствами совпадали с периодами как повышения цен (1974–1975, 2002–2005 гг.), так и их падения (1983–1986 гг., см. график 3).

Добыча нефти в странах бывшего СССР характеризуется и временами больших неудач, когда сокращение добычи накладывалось на снижение мировых цен, и периодами крупных удач, когда добыча снова начинала увеличиваться в ситуации роста цен на мировом рынке (см. график 4). Отсюда можно сделать статистически безупречный, но абсурдный по смыслу (мировой рынок делает нам еще лучше, когда нам и без того хорошо, и старается навредить, когда нам становится хуже) вывод, что мировые цены растут тогда, когда повышается добыча нефти в России и других государствах бывшего СССР, и падают, когда в нашей стране кризис.

Не выдерживает критики при пристальном рассмотрении и идея повышения цен на нефть из-за роста ее потребления. Мир использует все больше нефти, но темпы роста потребления, в отличие от цен, практически не меняются в течение длительных интервалов времени (см. график 5). Влияние расширяющихся рынков Индии и Китая не объясняет динамики мировых цен — суммарный ежегодный прирост потребления в этих двух странах при всех высоких относительных показателях составляет всего 0,2–0,5% мирового спроса.

Снижение потребления нефти в конце 1970−х — начале 1980−х годов и слом динамики по сравнению с 1960–1970−ми годами были вызваны активной энергетической политикой развитых государств Запада и глубоким кризисом стран третьего мира. Конечно, и то и другое стало следствием изменившейся энергетической ситуации, но причинно-следственные связи выглядят именно так: темпы потребления зависят от цен, но опосредованно — через долгосрочные изменения государственной энергетической политики, а не как прямой результат текущей рыночной конъюнктуры.

О физической нехватке нефти говорить сегодня не приходится. Запасы нефти за двадцать лет, с 1985−го по 2006 год, почти удвоились — с 770 до 1200 млрд баррелей (164 млрд тонн), что позволяет поддерживать сложившиеся темпы ее потребления еще длительное время.
 

Театр одного актера

Так чем же все-таки определяется динамика цен на нефть? Начиная с открытия нефти в Пенсильвании во второй половине XIX века мировая нефтяная промышленность пережила не менее восьми циклических пиков активности, после которых наступал резкий и неизбежный спад. Нефтяная отрасль — типичный пример boom/bust-бизнеса, то есть такого, для которого характерны периоды лихорадочной активности, чередующиеся с временами застоя. В этом рынок нефти не уникален. Исключительность его в том, что определяющее влияние на весь мировой рынок нефти оказывает всего одна страна — Соединенные Штаты Америки.

В то время как основная часть ресурсов жидкого топлива находится на Ближнем и Среднем Востоке, примерно 80% всего капитала мировой нефтяной промышленности сосредоточено в США. В Штатах существует гигантский фонд низкопроизводительных нефтяных скважин, которые работают вполовину мощности. Никакой свободный рынок не может оправдать существования огромной малопроизводительной резервной системы нефтеснабжения, этого детища холодной войны. В случае серьезного мирового политического кризиса, войны, перерыва в поставках Америка может удвоить собственную добычу нефти за считаные дни, если не часы. Плюс к тому в стратегических запасах содержится резерв нефти, достаточный для возмещения импорта в течение 90 дней, или около 100 млн тонн. Причем планируется удвоить длину этого дамоклова меча, нависающего над рыночной стихией, доведя стратегические запасы до 1,5 млрд баррелей.

Однако срок жизни нефтяной скважины ограничен 20–25 годами. Сохранить свой добычный потенциал Соединенные Штаты могут лишь периодическими кампаниями массированного бурения, финансирование которых возможно только за счет роста мировых цен на нефть. Поэтому мировой нефтяной цикл привязан к циклу воспроизводства американских нефтегазодобывающих скважин и коррелирует со средним временем эксплуатации скважины (см. график 6). А издержки воспроизводства капитала американской нефтяной промышленности перекладываются за счет повышения цен на весь мир. Это именно та загадка, которую американские нефтяники и политики тщательно от всех скрывают: не ОПЕК, а США стоят у штурвала глобального нефтетанкера.

Механизм одностороннего контроля над мировым рынком нефти американцы создали в 40–70−х годах ХХ века, прекрасно понимая, как говорил еще лорд Керзон, что «дело союзников приплыло к победе на гребне нефтяной волны», и имея намерение и впредь свободно «серфинговать» на таких гребнях.

Действует этот механизм так: США согласуют желаемый уровень цен с Саудовской Аравией, а саудовцы добывают больше или меньше нефти, чтобы выйти на данный уровень. Саудовская Аравия, которой принадлежит около четверти всех мировых запасов нефти, выступает в роли компенсирующего, свингового поставщика. Aramco, эта непубличная, закрытая от посторонних взглядов гигантская американо-саудовская корпорация, по стоимости активов превосходящая «Газпром» примерно втрое, — главный маркетмейкер в мире. Влияние Aramco, фактически управляемой правительствами США и Саудовской Аравии, многократно усиливается путем координации действий с другими транснациональными «сестрами» — такими, как Shell, Exxon Mobil и Shevron. Олигополия с нефтяного рынка никуда не делась.

Для сохранения действенности этого механизма требуются серьезные политические усилия и постоянная накачка военных мускулов. И нет никаких оснований предполагать, что этот отлаженный механизм более не действует. Наоборот, американцы решили усилить возможности контроля над мировым рынком нефти путем дерзкой экспедиции в Ирак. Если им удастся распространить свой контроль и на Иран, то нефтяной рынок попадет в их полное распоряжение, так как эти три страны располагают примерно половиной всей мировой нефти и почти всеми ресурсами нефти дешевой. Всем остальным государствам, включая Россию и США, добыча нефти обходится гораздо дороже.
 

Спад не за горами

Несмотря на то что США имеют практически открытый доступ к ближневосточным богатствам, основой американского энергетического могущества остается их собственная нефтяная промышленность. В настоящее время инвестирование в американскую нефть медленно ползет вверх. Активность бурения уже почти втрое превысила уровень кризисного 1999 года, но пока еще вдвое ниже, чем в пиковом 1981 году. Но уже сейчас в США работает в два раза больше буровых установок, чем во всем остальном мире вместе взятом! Объем ввода скважин приближается к уровням конца 1970−х — начала 1980−х годов (см. график 7). Это означает, что пик, а за ним, соответственно, и спад не за горами. Судя по наблюдавшейся в прошлом динамике, точка перелома будет достигнута в 2007–2009 годах. То есть нынешняя нефтяная эйфория продлится всего два-три года. Это та фора, которую Россия все еще, возможно, имеет для осуществления стратегического маневра.

Одна из опасностей нынешней ситуации заключается в том, что, перед тем как надолго упасть, цены могут еще подрасти, порождая необоснованные надежды и приводя к неверным политическим и экономическим решениям.

Что будет после того, как цены дойдут до пика? США просто обвалят их, потому что высокие цены им будут уже не нужны. Наоборот, надо будет, чтобы покупали больше нефти, так как сейчас идет процесс мощного инвестирования в нефтяную промышленность и добывающие возможности уже превышают спрос. Если мы увидим, что в Америке началось резкое снижение инвестиций в бурение, это будет означать, что цикл заканчивается. И это будет сильным сигналом к тому, что цена должна вот-вот упасть.
 

Готовиться к кризису

Что будет означать нефть по 20 долларов за баррель для российской экономики? На наш взгляд, быстро изменится ситуация во внешней торговле, рубль обесценится. Больше всего пострадает частный сектор — многочисленные импортеры, черный и серый рынок, которые сегодня обеспечивают занятость и снабжение потребительскими товарами миллионов людей. У них закончатся деньги, они побегут в банки, резко возрастет нагрузка на банковскую систему, банкам нечего будет предложить, потому что доходы от экспорта упадут. В то же самое время экспортеры потеряют возможность малой кровью разрабатывать новые месторождения. Старые действующие месторождения станут нерентабельными до следующего цикла. Наступит полномасштабный экономический кризис.

Главной политической проблемой будет не столько дефицит бюджета, сколько опустение полок и разорение мелкого бизнеса. Возникнет очень опасная политическая нестабильность, причем носителями ее будут не маргиналы, которых сегодня опасаются в политических кругах, а те, кого пока никто не боится, но кто гораздо страшнее маргиналов, — это люди, которые в данный момент трудоустроены. Надо понять, что главная цель в условиях кризиса — не спасти бюджет, а не допустить опустения полок, массового разорения мелкого бизнеса и потери рабочих мест.

1998 год оставил черную полосу в новейшей истории российской экономики. Но тогдашняя коррекция была не того масштаба и эпизод быстро закончился. Произошла корректировка обменного курса, а потом начался быстрый рост цен на нефть, который остановил кризис. Нужно ожидать, что в этот раз могут начаться процессы, напоминающие не 1998−й, а 1986–1988−е, закончившиеся, как известно, 1991−м годом. Вот та модель развития ситуации, к которой нужно быть готовыми. Никогда не следует также забывать и 1929 год, когда рухнули все мировые рынки, в том числе рынок зерна — основы экспорта России. Не Сталин, а мировой экономический кризис прикончил нэп и породил госмонополистический социализм, причем не только в СССР, но и у его главного торгового партнера, а затем главного врага — Германии.

Возможные решения нужно искать прямо сейчас, сегодня. Необходимо найти способ увеличения инвестиций в материальную базу нефтедобычи и затратить деньги на масштабное импортозамещение.

Адрес публикации: http://www.imperiya.by/economics3-3629.html

Поднебесная может остаться без российских нефти и газа

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:China, Nord Stream, Бизнес, Политика

Россия и Китай столкнулись со сложностями в ходе переговоров относительно цен на экспорт сырья. Об этом заявил источник, близкий к руководству госконцерна China National Petroleum Corporation (CNPC). Как сообщил представитель китайской корпорации, CNPC не намерена пересматривать ценовые условия фьючерсного контракта о поставках нефти в Китай, заключенного в 2004 году с НК «Роснефть». Осенью прошлого года CNPC уже пошла на повышение цены нефти на $0,675 за баррель, однако переговоры по этому вопросу продолжаются. «Пока CNPC не готова еще раз пересматривать цены по этому контракту, как того требует «Роснефть», — сообщил источник CNPC.
Одновременно затягиваются переговоры Пекина с «Газпромом», в связи с чем строительство газопровода «Алтай», по которому в 2011 году должен был пойти в Китай экспортный газ, откладывается на неопределенный срок. Китайская сторона обвиняет «Газпром» в срыве переговоров. «Мы не смогли договориться с «Газпромом» по ценам на газ, что ведет к отсрочке строительства газопровода «Алтай», — признаются представители CNPC. По словам источника в компании, ответов от экспертов «Газпрома» приходится ждать по полгода, тогда как CNPC давно согласилась приобретать газ по мировым ценам. «Не совсем ясно, почему у российского партнера существует недоверие к CNPC», — недоумевает представитель китайского концерна. Вопрос строительства газопроводов будет поднят в Москве 23 октября на заседании подкомиссии по энергетике по подготовке регулярных встреч глав правительств двух стран и затем на втором раунде энергетического диалога 26 октября.

Для экспертов причина затягивания переговоров очевидна: с одной стороны, мировой финансовый кризис внес свои коррективы в планы российского газового монополиста: как и всем, «Газпрому» приходится урезать свои инвестиционные проекты и жертвовать менее приоритетными. «В условиях дефицита ликвидности и падении цен на нефть и газ целесообразность этого проекта стоит под вопросом», — говорит аналитик ИК «Солид» Денис Борисов. «У «Газпрома» есть ряд амбициозных проектов, требующих серьезных капиталовложений, как, например, Штокман, Nord Stream, месторождения в Ямало-Ненецком АО, и сейчас он будет заниматься в первую очередь ими, — уверен эксперт. — Тогда как при ожидаемых ценах на газ срок окупаемости строительства трубы в Китай значительно увеличивается». С другой стороны, и Пекин несколько лукавит, обвиняя «Газпром» в затягивании переговоров и заявляя о своей готовности приобретать газ по мировым ценам. «У Китая есть альтернативный сырьевой источник — это уголь, которого в стране много. Это ставит Китай в более выгодное положение по сравнению со многими странами и позволяет ему торговаться о дисконтах по отношению к ценам поставки газа в Европу», — говорит Денис Борисов.

«Алтай — далеко не самый приоритетный проект для «Газпрома», а CNPC согласен приобретать газ только по ценам ниже европейских», — соглашается начальник отдела фундаментального анализа УК «Открытие» Наталья Мильчакова. «Однако по всему миру сейчас уровень цен на сырье будет принципиально другим», — сообщил эксперт. В то же время аналитик подчеркнул, что КНР — не единственная возможность для «Газпрома» диверсифицировать экспорт. «Заинтересованность в российских нефти и газе проявляла и Южная Корея», — отмечает Наталья Мильчакова.

Эксперты единодушны в том, что заинтересованность «Газпрома» в проекте упала и возможен полный срыв переговоров. В то же время Денис Борисов не исключает, что потребности Китая в топливе вполне могут быть удовлетворены за счет экспорта из Туркмении, Узбекистана и Казахстана, а также за счет собственных месторождений в том случае, если страна посчитает их разработку более целесообразной, чем приобретение сырья за рубежом.
 
 Источник: СОФЬЯ ПИСКУНОВА, gzt.ru