Рубрика:Персоналии

НОВАЯ ПЕРЕСДАЧА КАРТ МИРОВОЙ ИСТОРИИ. Кризис может привести к трансформации капитализма в олигархический «глобосоциализм»

Опубликовано от wpmrРубрики:Персоналии, Политика

Максим Калашников

БЛИЖАЙШИЙ АНАЛОГ – МЕГАКРИЗИС 1490–1560-х ГОДОВ

RPMonitor: «Хронораздел 1975–2025 гг.: новая пересдача карт мировой истории» – так озаглавлен новый доклад отечественного кризисолога и историка, директора Центра русских исследований Московского гуманитарного университета, профессора Андрея Фурсова.

Реальные аналоги нынешнего глобокризиса, считает А. Фурсов, нужно искать не в Великой депрессии 1930-х и не кризисе 1973–1983 годов, а в «периодах хронораздела». Ближайший к нам период подобного типа приходится на 1873–1933 годы. Именно в этот период сформировались «повестка дня ХХ века», все его основные силы и противоречия. Например, окончательно сформировался финансовый капитал и то, что не совсем удачно называют «мировой закулисой», оформились главные революционные движения, спецслужбы и организованная преступность, проявились основные противоречия на глобальной арене (англо-германские, германо-русские, англо-американские и т.д.) Однако нынешний «хронораздел» будет покруче предыдущего. Он типологически ближе к потрясениям 1490–1560-х годов, к эпохе смутного времени – перехода от феодализма к капитализму.

– Чем характеризуются такие «хронораздельные» периоды? – говорит Андрей Ильич. – Первое – это периоды экономического спада и роста цен.

Второе – это кризис старых структур власти.

Третье – это время роста пессимизма в обществе. Если брать начало XVI века, то это – религиозная Реформация. Если же смотреть на конец XIX столетия, то видно, насколько мрачны четыре главных фантастических романа Герберта Уэллса в сравнении с четырьмя основными романами писателя более раннего периода – Жюля Верна.

Четвертая черта хронораздела – нарастающее давление низов общества на его верхи.

Пятое – нарастание борьбы верхов за сохранение своих привилегий, как правило – с помощью диктатур.

Шестой момент состоит в обретении этими верхами социального и экономического пространства на уровень выше, чем у низов. Если брать XVI век, то это – создание Североатлантической мир-экономики, а если период 1873–1933 годов – это формирование собственно мировой экономики уже без всякого дефиса.

Поднимаясь на уровень выше, чем низы, правящая верхушка каждый раз получала дополнительное пространство для социально-экономической игры.

Седьмая черта – рост теневых и наднациональных структур управления.

Восьмая – демонтаж прежних социально-политических и экономических институтов.

Девятая – упадок старых социальных групп и подъем новых.

Десятая – кризис науки и образования…

ХРОНОРАЗДЕЛ НАШИХ ДНЕЙ

Фурсов оговаривается: 2025 год – дата условная. Зная момент начала нынешнего межвременья (1975-й, последний год нетронутого «капитализма с человеческим лицом»), мы еще не ведаем точно, когда закончится «пересдача карт». Но очень важно посмотреть на то, как проявляются пресловутые десять признаков смуты-хронораздела в наши дни.

Итак, экономический спад – налицо. При этом капиталистическую экономику лихорадит – с некоторыми ремиссиями – с 1973 года. Крушение СССР отчасти смягчило ситуацию, но ненадолго. Тот кризис, что разворачивается теперь, говорит сам за себя.

Кризис структур власти также очевиден. О кризисе нации-государства сейчас не пишет разве что ленивый. Наднациональные институты власти тоже переживают нелегкие времена. Так же, как, впрочем, и то, что называют «мировой закулисой» – Трехсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб и др. Они были хороши в период борьбы за «удушение в объятьях» Советского Союза, а сейчас явно не справляются с возросшей сложностью мира. Налицо кризис светских прогрессистских идеологий, марксизма и либерализма. На более простом уровне научную фантастику с 1980-х заменила фэнтези. Глобальное давление низов – очевидный факт, в частности в виде исламского фундаментализма и народных движений в Латинской Америке. Но мы видим и контрнаступление верхов – «восстание элит». Признаки борьбы старых элит за сохранение старых привилегий, по словам Фурсова, видны в революционных изменениях военного дела, в резком усилении полицейских сил, в приватизации насилия (создание частных армий, спецслужб и даже тюрем), в наращивании военного потенциала США как гаранта позиций мирового капиталистического класса.

Обретение глобальными верхами нового пространства для маневра и торжества над низами – это современная глобализация (сам термин вошел в оборот в 1983 году).

– Глобализация – такой процесс производства и обмена, в котором благодаря господству в самом производстве невещественных, информационных факторов над вещественными капитал превращается в электронный сигнал и устраняет все преграды на своем пути: территориальные, пространственные, институциональные. Глобализация есть победа времени над пространством, – считает профессор Фурсов.

Он отмечает еще один признак хронораздела: рост влияния новых закулисных и теневых структур. Процесс этот развивается по мере отступления нации-государства. При этом старые социально-политические институты демонтируются – и нация-государство, и партии, и само гражданское общество. Очевиден упадок и размывание среднего класса во всем мире. Однако при этом на Западе поднимается и усиливается новый класс – корпоратократия. Параллельно формируются и новые низы – бедные иммигранты из стран Африки и Азии, которые должны заместить белые рабочие низы общества (этот процесс идет и в РФ). Наконец, в нынешнем мире наблюдается упадок образования и науки. Особенно – науки об обществе. Для нее характерно мелкотемье, вместо главных проблем изучаются гендерные отношения и сексуальные меньшинства. Здесь положение сродни ситуации с поздней средневековой схоластикой: целостность раздробилась на части, у которых нет универсального, связующего лексикона.

ГЛАВНАЯ ПРИЧИНА КРИЗИСА – КОРПОРАТОКРАТИЯ

Главной причиной нынешнего хронораздела Андрей Фурсов считает сознательный демонтаж капитализма верхушкой капиталистического класса ради сохранения своих привилегий – с помощью глобальной неолиберальной революции.

После Второй мировой войны на свет вышла молодая и очень хищная фракция мирового капиталистического класса – корпоратократия. Ее первое явление миру – свержение правительства Мосаддыка в Иране в 1953 году, проведенное в угоду не государственным, а корпорационным интересам. Именно корпоратократия разгромила Советский Союз в три пятилетки, создав у нас свою «пятую колонну» и сумев внедрить в сознание многих советских обществоведов характерный для западных политологии и социологии язык.

– Нейтрального знания не бывает! Если ты перенимаешь язык противника, то смотришь на мир его глазами, – убежден Андрей Ильич.

По его словам, корпоратократия стала терминатором не только для СССР (системного антикапитализма), но и… для самого капитализма. По-видимому, именно последнее и есть главная историческая миссия корпоратократов.

Верхушка капиталистического общества в роли могильщика капитализма? Но парадокса здесь нет. Как и всякая система, капитализм возникает, развивается, а теперь вот состарился и должен умереть. Жизненные резервы капитализма действительно исчерпаны. Ведь ему, во-первых, нужна некапиталистическая зона, каковую капитализм, как только снижается мировая норма прибыли, превращает в свою периферию – в колонии и полуколонии. Каждый раз, когда в ядре капитализма снижалась норма прибыли, он «открывал» новые пространства, превращая их в источники дешевой рабочей силы и в рынок сбыта для товаров. При этом в ядре капсистемы (в нынешних «развитых странах») поддерживались социальный мир и стабильность. За счет эксплуатации периферии в странах Запада создавались государства с социально ориентированной экономикой (государства всеобщего собеса – welfare state).

– В-третьих же, в капиталистических развитых странах существовала сложная институциональная система… ограничения капитала. Наивно считать, будто капитализм – это полное торжество капитала. Капитал существовал до капитализма и будет существовать и после него. Капитал при капитализме пришлось ограничивать, ибо, предоставленный самому себе, он сожрет самого себя и все вокруг, – говорит А. Фурсов. – Лучшая метафора капитализма – это кадры из документального фильма о пойманной рыбаками акуле. Она со вспоротым брюхом болтается в сети, среди рыб поменьше – и при этом продолжает пожирать их, несмотря на то, что проглоченные рыбы тут же вываливаются у нее из разрезанного брюха.

В нынешнее время все три условия жизнеспособности капитализма исчезли. Больше нет неосвоенных пространств и некапиталистических зон. Благодаря глобализации с капитала сняты практически все ограничения. Капитал стал быстро разрушать welfarestate. Теперь капитализм от экстенсивного развития должен перейти к интенсивному. Как? Прежде всего, считает Фурсов, он переходит к эксплуатации и уничтожению тех слоев в самих западных странах, что были основой социального мира в «докорпорационном капитализме». То есть, начинается уничтожение западного среднего класса, который в 1945–1975 годах купался во всяческих социальных гарантиях, щедро оплачивался государством и работодателями, получал высокие зарплаты.

– На первых порах подавление «родных», белых низов и среднего класса вполне удастся. Думаю, что главная миссия Обамы – это привести потребление рядовых граждан США в соответствие с долей страны в мировой экономике. Америка производит 20% глобального ВВП, зато в доле мирового потребления занимает все 40%. Ясно, что сокращение потребления пойдет неравномерно: сильнее всего должно сократиться потребление нижних двадцати процентов, значительно сильнее, чем у средних и высших слоев. А среди низшего класса в США больше всего именно цветных. Лучшая кандидатура для выполнения этой задачи – темнокожий президент. И тут все – как в голливудских фильмах о белом и черном полицейских. Заехали в Гарлем – и белый отправляет черного коллегу договариваться с местными темнокожими. Мол, тебя здесь лучше воспримут. А я уж поработаю, когда придется улаживать дело с белыми… – объясняет историк.

К ОЛИГАРХИЧЕСКОМУ СОЦИАЛИЗМУ?

– Нельзя ставить знак равенства между капитализмом и рынком. Как говорил Бродель, капитализм – враг рынка. За что борется капиталист? За обеспечение монополии на рынке, что означает отмену последнего, – доказывает Андрей Фурсов.

Что ограничивало капитализм? Нация-государство, гражданское общество, политика, рациональное знание. Все это стало объектом деформации в ходе неолиберальной революции, начатой в 1980-х. Гражданское общество скукоживается. Политика превращается в комбинацию шоу-бизнеса и административной системы. Рациональное знание вместе с образованием приходят в упадок, и пресловутая «Болонская система», по словам Фурсова, – «одно из орудий этого процесса». Нация-государство заменяется корпорацией-государством. То есть государством, которое стремится сбросить с себя социальные обязательства и ориентировано только на экономическую эффективность, которое ведет себя как частная корпорация. В этом смысле корпорация-государство – прямая противоположность корпоративному государству Муссолини, каковое было одной из форм welfare state.

– Если задача корпоративного государства – помогать своему народу и заботиться о нем, то задача корпорации-государства – отсечь от общественного пирога всех, кого нельзя эксплуатировать в качестве первичных производителей и вторичных потребителей объектов. Корпорация-государство похожа на осу-наездника, которая пользуется организмом другого насекомого, чтобы отложить в него свои яйца. Современный мир выстраивается как иерархия хищных корпораций-государств…

По мнению историка-кризисолога, впереди нас ждет не «левый поворот», а строительство некоего «олигархического социализма». То есть, прежняя капиталистическая элита – под знаменем исправления «ошибок неолиберализма» – демонтирует рынок, создав монополии (или олигополии) во всех отраслях экономики. В результате прежние верхи остаются у власти, но в совершенно новых условиях. При этом такой строй будет создан в глобальном масштабе!

– Я не удивляюсь тому, что недавно вышла в свет новая биография Карла Маркса, написанная Жаком Аттали – одним из идеологов неолиберализма. Его привлекает в Марксе идея мирового правительства. То же самое в Марксе нравилось Даллесу-старшему и Тойнби. По мнению Аттали, переход к глобальному правительству пойдет через стадию введения мировой валюты. А та, в свою очередь, возникнет как результат глобального кризиса. То есть не рабочий класс, а именно буржуазия создаст мировое правительство.

Таким образом, мы имеем дело с сознательным демонтажем капитализма самими капиталистами. Но это – не первый прецедент в истории… – говорит А. Фурсов.

По его мнению, схожую операцию провела элита феодального мира в XVI веке. Она демонтировала феодальный строй, чтобы сохранить власть и богатство в новой реальности.

Грядущий за демонтажем капитализма строй – как конструируют его нынешние иерархи Запада – будет напоминать скорее новое рабовладение, нежели привычный нам социализм. Да и правящий класс в нем благодаря прогрессу биотехнологий и нанотеха планирует сделать из себя расу долгоживущих «существ высшего порядка» – суперздоровых, с повышенными физическими и умственными способностями (см. «РУКОТВОРНЫЙ КРИЗИС»).

Выводы Фурсова во многом совпадают с выводами экономиста Марка Голанского, каковой еще в 1992 году («Новые тенденции в мировой экономике») предсказал полный крах рыночных реформ на всех обломках СССР, а на Западе – тот же демонтаж капитализма и установление некоего нового социализма. С принудительным сокращением потребления, с обобществленной собственностью, с централизованным распределением ресурсов. С новым тоталитаризмом, со скромным уровнем жизни и ограничениями в потреблении. Он вообще недоумевал: зачем мы сломали Советский Союз, если весь мир будет вынужден идти, в общем-то, к советскому опыту? Голанский считал, что обрыв наступит в 2010 году и будет вызван угрозой ресурсных ограничений и экологическими бедствиями.

Однако есть все основания полагать, что инициаторы сего проекта «олигархического глобосоциализма» (или «нового рабовладения») потерпят неудачу. Повторить успех XVI века нынешней капиталистической элите не удастся.

ГРЯДУЩИЙ КАТАКЛИЗМ

Несмотря ни на что профессор Фурсов сохраняет оптимизм: ничего у капиталистической аристократии не выйдет. Слишком отличаются условия XXI века от XVI-го столетия.

Прежде всего, феодализм был строем изначально интенсивным, он не нуждался в периферии как факторе развития. А вот капитализму периферия нужна. Но неосвоенной периферии больше на планете нет! Нет новой Америки, которую «открыли» в 1492 году, нет «бесхозной» Азии. Сегодняшний капитализм похож не на феодализм, а на позднеантичный строй, который был сметен варварской периферией.

– Нынешнее противостояние «богатый Север – бедный Юг» есть не что иное, как воспоминание о будущем. Причем в силу чисто демографических проблем. Западное (а вернее – постзападное) общество переживает демографический упадок. Г. Гейнсон полагает, что этот упадок наступает тогда, когда в обществе на 100 мужчин в возрасте от 41 до 44 лет приходится менее 80 мальчиков от 1 года до 4 лет. В нынешней Германии это соотношение 50 на 100. То есть катастрофа! А ведь у немцев не худшая демографическая ситуация в Европе. Сравним: в секторе Газа Палестине это соотношение – 464 на 100, в Афганистане 403 на 100, в Сомали – 364 на 100.

То есть возникает ситуация: неоимперия, клонящаяся к упадку, и неоварвары на ее рубежах. А потому кризис, связанный с демонтажем капитализма, будет развиваться скорее по сценарию шестнадцатого века… – говорит Андрей Ильич.

Тем более, что на эти кризисы наложится еще один, напоминающий верхнепалеолитический: кризис исчерпанной биосферы Земли, нехватка ресурсов, пресной воды, плодородных земель. Советский биолог Тимофеев-Ресовский еще в 1960-е годы говорил, что оптимальная численность человечества – максимум 500 млн – 1 млрд душ. А сегодня наша популяция тянется уже к семи миллиардам. И потому, по мнению Фурсова, нынешний кризис, развиваясь, станет Суперкризисом, который вберет в себя черты и биосферного кризиса верхнего палеолита (когда погибло до 80% населения Земли), и поздней античности, и XVI века, не говоря уж о «водоразделе» 1873–1933 годов и Великой депрессии.

Кто может совладать с кризисом? Где тот исторический субъект, что победит нынешнюю капиталистическую элиту?

По мнению Фурсова, низы на эту роль не годятся. А вот погибающий средний класс вполне может подняться на борьбу. Ведь этому классу не выжить ни при строе нового глобального монополизма, ни в случае нашествия новых варваров. Сможет ли средний класс выполнить эту миссию? Вопрос сложный!

Очевидно, что успешная революция возможна в случае, если наступит раскол в капиталистической верхушке. Если часть «бояр» (в своих интересах) заключит союз с радикальным антисистемным движением и уничтожит другую часть. В любом случае борьба за выживание в новые «темные века» потребует создать новое знание о мире (новую дисциплинарную «сетку»), которое должно дать ответы на вопросы «Что такое современный мир?», «Что такое Россия?», «Как Россия функционирует в современном мире?».

– Нам необходимо ясное, беспощадное знание о самих себе. Чтобы иметь мужество быть, надо обладать мужеством знать! – считает профессор. – Только так мы можем ухватить козыри при новой пересдаче карт истории. Оружием противостояния глобализаторам и глобалитарному режиму могут быть именно национальные традиции. Нас хотят увести в мир корпораций-государств, развивающихся в глобально-монополистическую систему. Что всему этому можно противопоставить? Говорю чисто гипотетически: нацию как корпорацию, национально-корпорационное устройство на социалистический лад. Видимо, именно в этом направлении следует искать сейчас альтернативу тоталитарному «социализму» глобальных монополий.

Ахмадинеджад готов мириться с Америкой? Улучшение отношений между США и Ираном выгодно России

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Персоналии, Политика

RPMonitor А.Собко:  После избрания Барака Обамы президентом США аналитики вновь заговорили о возможной нормализации отношений между Соединенными Штатами и Ираном. Действительно, ведь даже сам президент Исламской республики Махмуд Ахмадинеджад, до сих пор не упускавший случая раскритиковать Вашингтон и лично Джорджа Буша, отправил Обаме выраженные в крайне доброжелательной форме поздравления с победой. В свою очередь, Обама во время своей предвыборной кампании заявлял о возможности возобновления переговоров с Ираном без каких-либо предварительных условий. И если консерваторы, к чьим рядам и принадлежит Ахмадинеджад, совсем слегка пожурили президента за излишне теплое поздравление, то представители реформистских кругов поддержали действия иранского лидера, отметив, что письмо формирует «человечный, миролюбивый и благоразумный» образ Ирана в мире. 
Причины подобного поведения иранского главы могут быть связаны и с предстоящими в следующем году президентскими выборами в Иране. Налаживание отношений с США позволит президенту Ирана укрепить свои позиции в борьбе за этот пост, привлекая на свою сторону более широки круги избирателей. Кроме того, на фоне снижения цен на нефть и возможного ухудшения экономической ситуации в стране, отмена санкций против Ирана тоже была бы весьма кстати.

Для ирано-американского взаимодействия есть и более объективные причины. Тегеран заинтересован в стабилизации обстановки и в Ираке, и в Афганистане. В свою очередь, если представители Демократической партии США действительно захотят наладить мирную жизнь в этих странах, а также не допустить выхода из под контроля ситуации в Пакистане – без сотрудничества с Ираном им не обойтись.

Выгодно ли России потепление отношений между США и Ираном? На наш взгляд, ответ на этот вопрос должен быть положительным.

Во-первых, начало переговоров между США и Ираном может привести к снятию американских санкций с сотрудничающих с Ираном компаний, среди которых немало российских.

Во-вторых, возможное взаимодействие между США и Ираном в области стабилизации обстановки в Афганистане, Ираке и других странах региона вынудит США вести более ответственную политику в регионе, без использования закулисных переговоров с противоборствующими силами, бомбежек мирного населения и применения всего широкого арсенала двойных стандартов, который традиционно используют Соединенные штаты в своих «миротворческих» операциях. А в укреплении стабильности на Ближнем Востоке и в Центральной Азии Россия более чем заинтересована.

Особо необходимо отметить обстоятельства, связанные с экспортом газа. Как известно, Иран, хотя занимает второе (после России) место в мире по доказанным запасам газа, в силу разных причин не может сейчас реализовать свой экспортный потенциал. Во многом это связано и с экономическими санкциями против Тегерана. С другой стороны, главная проблема проектируемого газопровода Nabucco, который по плану Евросоюза должен разрушить российскую монополию на поставки газа, связана с недостаточной заполняемостью трубы.

Азербайджанского газа на это не хватило, а страны Центральной Азии не торопятся заключать соглашения по поставкам голубого топлива, ориентируясь помимо России не столько на Европу, сколько на Китай. В этих условиях оптимальным выходом для реализации газопровода было бы подключение к проекту Ирана. Поэтому необходимо понимать, что возможное потепление отношений между США и Ираном в перспективе грозит для нашей страны строительством альтернативного трубопровода, снабжающего ЕС газом. При этом Иран и Россия стали бы конкурентами в экспорте газа. Очевидно, что такое развитие событий не выгодно обеим странам. Тегеран и Москва стараются создать схему, в рамках которой обе страны делали бы все возможное для того, чтобы внешние силы не сталкивали их друг с другом лбами. Недавно «Газпром» совместно с иранской National Iranian Oil Company и катарской Qatar Liquefied Gas Company Limited высказал намерение об учреждении совместного предприятия по добыче газа в Иране с его последующим сжижением в Катаре. В свою очередь, сбытом газа может заниматься корейская или китайская компания. Интересно, что на следующий день после объявления о создании российско-ирано-катарского СП появилась информация о том, что Турция (напомним, что, будучи основным транзитером газа в Европу, Анкара особенно заинтересована в строительстве Nabucco) хотела бы стать посредником в переговорах между США и Ираном.

В то же время, «Газпром» может принять участие и в возможном строительстве газопровода Иран–Пакистан–Индия. Очевидно, что Россия заинтересована в том, чтобы иранские газовые потоки пошли прежде всего в Индию, что не только обеспечило бы политическую стабильность в регионе, но и смягчило бы проблему возникновения во многом искусственной конкуренции между Москвой и Тегераном на европейских энергетических рынках.
 

Збигнев Бжезинский о внешнеполитических задачах новой администрации США

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Персоналии, Политика

ИТАР-ТАСС: Картинка 10 из 595Глобальный мир вступил в эпоху, которая характеризуется с одной стороны кризисом лидерства США в мире, с другой – кризисом уверенности Соединенных Штатов в самих себе. Перед новым руководством США стоит в этих условиях сложная задача возвращения стране международной легитимности в качестве безусловного лидера, определяющего пути развития мира. Об этом заявил бывший помощник по национальной безопасности президента США /демократа Джимми Картера/ и советник по внешнеполитическим вопросам новоизбранного президента Барака Обамы Збигнев Бжезинский.

Он выступил на минувшей неделе в Королевском институте международных отношений, известном под названием Чатем – Хаус, со специальной лекцией «Внешнеполитические вызовы новому президенту США». Выступление было закрытым, но на него не распространялось знаменитое правило Чатем-Хаус, согласно которому запрещено делать ссылки и упоминать содержание дебатов, имена их участников и характер дискуссий. На выступлении Бжезинского присутствовал лондонский корр. ИТАР-ТАСС.

В послевоенное время лидерство США имело стабилизирующее воздействие на международные отношения и способствовало быстрому развитию мира, считает Бжезинский.

Сейчас это лидерство однако подорвано, а сами Соединенные Штаты во многом дискредитированы политикой администрации Джорджа Буша младшего.

Одновременно с этим в мире произошли качественные изменения, когда появились новые и небывалые вызовы и глобальные проблемы. Одна из самых важных из них – превращение проблемы благополучия мирового населения в важнейший международный вопрос, отметил Бжезинский. Этот блок включает не только материальное положение громадных масс на всех континентах мира, но и такие сложные проблемы как климат, социальное обеспечение, включая доступ к образованию и здравоохранению.

В то же время громадные массы населения практически во всех странах мира «политически проснулись», отметил Бжезинский. Никогда в истории человечества столь большое количество людей – а практически сейчас это все население планеты, не было столь политически активным. В результате возник «интерактивный мир» – новое цивилизационное явление, которое во многом определит дальнейшее развитие истории.

Третий важнейший фактор, характеризующий нынешнюю ситуацию, – требование людей об уважении их достоинства. Это, считает Бжезинский, новый феномен в международных отношениях, который «имеет важнейшие политические, социальные и экономические последствия».

На фоне этих кардинальных цивилизационных изменений происходит смещение геополитического центра на земном шаре: 500 годам господства держав, расположенных на обоих берегах Атлантического океана, приходит конец, отмечает аналитик. Им на смену идет новая сила – Азия, и в первую очередь Китай и Япония. К этим странам следует также прибавить Индию и Россию.

Тем не менее приходится констатировать, что ни одна из быстро усиливающихся новых держав не может, да и не хочет, как это имеет место в случае с Китаем, взять на себя мировое лидерство, а также и ответственность, как сделал это после завершения Второй мировой войны Вашингтон, подчеркнул Бжезинский. В результате, в обозримом будущем ни одно государство или союз государств не способны заменить США и взять на себя ту роль, которую они играли в последние десятилетия. В итоге, приходит к выводу Бжезинский, Соединенные Штаты сохранят в ближайшие годы центральное положение в международных отношениях, хотя «уважение» внешнего мира к стране уже подорвано.

Перед новым руководством США, подчеркнул аналитик, стоит в этих условиях задача вернуть стране «глобальную легитимность». Сделать это можно лишь путем проведения новой внешней политики и нового курса по управлению миром, заявил Бжезинский.

«Для меня задача новой администрации сводится к четырем словам: Объединяй, Расширяй, Вовлекай и Умиротворяй /Unify, Enlarge, Engage, Pacify/», – заявил Бжезинский.

1. Идея объединения является сердцевиной нового курса и предполагает создание нового и тесного союза между США и ЕС, отметил аналитик. При этом важнейшей структурой трансатлантических связей должна остаться НАТО.

По мнению Бжезинского, во время 8-летнего президентства Дж. Буша между США и Евросоюзом так и не возникло подлинного партнерства. Это имело ряд своих причин. Главная среди них – отсутствие единства внутри Евросоюза, единого ЕС. «У нас нет единого партнера в лице ЕС, так как внутри союза существуют три мощные и во многом стратегически и политически самодостаточные силы – Великобритания, Германия и Франция», – подчеркнул Бжезинский. Диалог Вашингтона с Евросоюзом будет, по словам советника по внешнеполитическим вопросам избранного президента США, эффективным только в том случае, если Лондон, Франкфурт и Париж сумеют достичь стратегического консенсуса, заметил он.

Новое сотрудничество между США и ЕС должно иметь две обязательные составляющие:

– открытое и подробное обсуждение проблем с принятием окончательного решения,

– совместное выполнение принятых решений при заранее оговоренной модальности действий каждой из сторон.

Тем самым, по словам Бжезинского, будет решена одна из сложнейших исторических проблем в отношениях между США и Европой, когда Вашингтон принимает решения, а Европа их выполняет. В новом трансатлантическом сотрудничестве европейцы должны будут взять на себя «бремя ответственности» за выполнение принятых решений, заметил он.

2. Расширение. Перед новым руководством США стоит ключевая задача расширить мировую коалицию принципиальных стран-партнеров, отметил Бжезинский. Это предполагает создание новой взаимозависимости и реформы системы международных организаций.

Ясно, что такая структура как «большая восьмерка» и «большая финансовая семерка» уже отжили свое и больше не отражают реальностей современного мира, отметил Бжезинский. «Мы видим, что активизировалась «большая двадцатка», но для окончательного утверждения в качестве ядра мировой геополитики этот формат пока не имеет еще достаточно сил. Все говорит о том, что новый клуб стран с наиболее значительным экономическим и геополитическим весом будет насчитывать либо 14, либо 16 членов, считает аналитик. Реформа «большой восьмерки» позволит решать проблемы современности, убежден он, на более широкой консенсусной основе.

Ясно, что обсуждаемая уже определенное время реформа ООН не приведет к каким-либо ощутимым результатам, так как страны, получившие в 1945 году особое положение в этой международной организации особое место, не пойдут на ослабление своих позиций. В результате создание новой системы международных организаций, призванных оперативно решать современные проблемы, будет лежать вне ООН, отметил Бжезинский.

При этом он считает в высшей мере необходимым создание неформального диалога ключевых держав, при обязательном привлечении в него Китая. «По моему мнению, Китай в целом играет конструктивную роль в международных отношениях, отличаясь осторожной и предельно терпеливой политикой во всех сферах деятельности», – подчеркнул Бжезинский.

3. Вовлечение. Перед новым президентом США стоит задача выстраивания новых отношений с Россией, отметил Збигнев Бжезинский. Для США за пределами Евросоюза существуют два главных международных партнера – Китай и Россия, которые должны стать объектами новой политики, отметил он.

Возрождение России в качестве державы является, по его мнению, позитивным фактором международных отношений. При этом ясно, что Россия не хочет быть вне основного мирового процесса, подчеркнул он. При этом перед Западом стоит задача выработки двойного подхода к России. Для США Россия является стратегическим партнером, так как она обладает мощным ядерным потенциалом. Ясно, что в ближайшие годы, когда истекут сроки действия российско-американских соглашений о контроле над ядерным оружием, вопросы заключения новых договоров в этой сфере станут исключительно актуальными.

В этом формате отношений, в центре которых находятся проблемы контроля над ядерным оружием, место Евросоюза пока не просматривается.

Однако для Евросоюза Россия представляет собой в первую очередь соседа – региональную державу. Я вижу здесь логичное «разделение труда»: США работают с Москвой по своей стратегической программе, Евросоюз – по своей, отметил Бжезинский. При этом западные партнеры координируют свои действия таким образом, чтобы облегчить друг другу решения собственных задач.

Россия должна быть принята в Европу в качестве активного игрока, однако без своего исторического имперского багажа, подчеркнул он. Бжезинский считает, что в отличие от других государств, включая Великобританию, Россия до сих пор не смогла освободиться от имперского наследия. Процесс проходит трудно и РФ по-прежнему испытывает повышенную нервозность и неуверенность, утверждает аналитик. Россия должна понять, что она уже не является империей, ей необходимо примириться с собственной историей, заявил Бжезинский. При этом он заметил, что Запад понимает: на это уйдет определенное время.

В этой связи Западу следует разрешить проблему Украины и Грузии. По мнению Бжезинского, быстрого принятия Украины в НАТО не будет. «Внутри современного украинского общества существует глубокий раскол по поводу НАТО, а в политическом истеблишменте страны царит неразбериха, которая не позволяет выработать единого стратегического курса», – заметил он.

Тем не менее, на предстоящей в декабре встрече стран-членов НАТО США должны предложить альтернативный вариант. Он может иметь две формы: включение Украины в программу НАТО по сотрудничеству или же предоставление Соединенными штатами особых гарантий Киеву в рамках специального соглашения.

Что касается Грузии, то Запад просто не имеет права потерять ее, так как в противном случае мы потеряем выход к Каспийскому морю, Азербайджану, Казахстану и Средней Азии в целом. «Этот вариант необходимо исключить», – подчеркнул Бжезинский. «Грузия является стратегическим коридором, и он должен оставаться открытым».

Бывший советник по национальной безопасности также отметил, что нынешний экономический кризис создает новые условия для сотрудничества между Западом и Россией. «Позиции России по причине падения цен на нефть ослабнут, в этом для нас есть шанс», – указал Бжезинский. Он не исключил варианта использования прямого давления на российскую элиту путем угрозы замораживания счетов состоятельных россиян, в том числе и офшорных финансовых зонах. «Кризис преподаст России урок реальности», – считает Бжезинский.

Коснулся американский аналитик и проблемы планируемого размещения в Европе системы ПРО . «Это было достаточно незрелая идея, основанная на еще непроверенной технологии и пока не существующей угрозы. Мы заставили поляков и чехов, которые первоначально выступали против развертывания ПРО, принять этот план. Я думаю, что новый состав Конгресса США примет решение сократить финансирование данного проекта, его просто постепенно пустят на тормоза», – заявил Бжезинский.

4. Умиротворение. На сегодняшний день для мира и США существует значительная опасность в том, что Соединенные Штаты потерпят поражение в гигантском регионе к востоку от Суэцкого канала до западных границ Индии, считает Бжезинский. Критическая ситуация складывается в Израиле, на оккупированных территориях, в Ираке, Иране, Афганистане, Пакистане.

Если в прошлом было легче контролировать миллион человек, чем их уничтожить, то сейчас легче уничтожить, нежели контролировать. Однако США не могут пойти на массовые убийства. В результате мы сталкиваемся с ситуацией, когда контроль ускользает от нас. Следствием этого стала угроза поражения и быстрого ухода США из указанного региона, что способно привести к кризису всего комплекса международных отношений.

В нынешней ситуации США необходима помощь Евросоюза, других влиятельных государств с тем, чтобы решить все необходимые геополитические вопросы региона. В качестве первоочередной проблемы, которая требует незамедлительного решения, Бжезинский назвал достижение мира на Ближнем Востоке. Главные положения его плана сводятся к следующему:

– США должны проявить политическую волю и заставить обе стороны израильско-палестинского конфликта пойти на взаимные уступки, что приведет к появлению палестинского государства.

– Новое палестинское государство будет демилитаризованным и на его западных границах в районе реки Иордан расположатся силы НАТО или подразделения США.

– Соглашение о создании палестинского государства будет основываться на границах, существовавших до 1967 года. Однако должен состояться обмен территориями, когда бывшие палестинские земли, где сейчас находятся кварталы израильских мегаполисов, отойдут к Израилю. При этом палестинцы получат территориальную компенсацию в первую очередь в пустыне Негев.

– Палестинцы будут лишены права на возвращение в свои дома, которые будут располагаться на израильской территории. При этом палестинские беженцы и их потомки смогут получить компенсацию, в том числе и финансовую.

– Иерусалим должен быть разделен и стать столицей двух государств. При этом палестинская часть должна быть зримой – над мечетями Храмовой горы должен развиваться палестинский флаг.

Сейчас существует уникальный шанс заключения подобного мирного соглашения, заявил Бжезинский. Оно должно однако основываться на желании США оказать сильнейшее давление на обе стороны при поддержке Евросоюза и других ключевых стран.

Что касается Ирака, то, по мнению Бжезинского, процесс вывода из него американских сил уже стал реальностью. Происходить он должен в условиях широкого диалога всех стран региона. «От дестабилизации Ирака никто в регионе не выиграет, так как возникшие проблемы выльются за границы этой страны», – заявил аналитик.

Коснувшись отношений с Ираном, Бжезинский отметил, что Соединенным Штатам следует отказаться от угрозы использовать силу против этой страны, тем более, что реализовать ее практически невозможно – никто в Вашингтоне не возьмет на себя ответственность за военное решение иранского вопроса, так как последствия этого шага непредсказуемы. Если Тегеран заявляет, что не намерен создавать ядерного оружия, то нам следует «поймать его на слове» и получить все необходимые гарантии и возможности для проверки действий Ирана. Одновременно США должны быть готовы предоставить необходимые ядерные гарантии соседям Ирана, заявил Бжезинский.

Относительно Афганистана и Пакистана он отметил, что не следует делать только ставку на силу. «Вооруженные действия нужны, но они не являются главными и не принесут желаемого результата», – подчеркнул аналитик. Нужны усилия по демилитаризации политики США в регионе, следует искать политические инструменты. «Мы должны быть готовы пойти на соглашения с различными структурами талибов при условии, что они порвут с «Аль-Каидой», заявил Бжезинский.

В заключительной части своего выступления Бжезинский поднял сложный вопрос о зависимости внешней политики США от состояния американского электората. «У нас никогда не будет убедительного внешнеполитического курса, пока мы не проведем необходимое обучение населения относительно мира, лежащего за пределами США», – заявил Бжезинский. Внешняя политика любой современной администрации Белого дома отражает желания и взгляд на события общественного мнения США и активной части электората. «Следует признать, что с американским народом необходимо работать, рассказывая о внешнем мире. Именно эта задача должна стать основной для новой администрации в области внешней политики», – заключил Збигнев Бжезинский.
 
 Адрес публикации:  http://www.warandpeace.ru/ru/commentaries/view/29898/

Москва – Киев: проблемы реальные и мнимые

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

МиК: Конец года – традиционное время выяснения газовых отношений между Москвой и Киевом, которое на этот раз сопровождается не только внутриполитическим кризисом в самой Украине, но и экономическим кризисом, в котором Россия и Украина оказались наряду с другими странами. Читать далее…

Война за ресурсы, а не за идеи. Часть 2 Странам, богатым нефтью и газом, грозит судьба инков, ацтеков и майя?

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

М.Калашников

Продолжение. Начало см. http://www.wprr.ru/?p=537 

И БАРРЕЛИ КРОВАВЫЕ В ГЛАЗАХ 

RPMonitor: Есть и обостряющие картину факторы: энергоносителей может просто не хватить на всех. Слишком уж быстро увеличивается потребление нефти и газа. А момент «нефтяного креста» (пересечения кривых добычи и потребления углеводородов), возможно, недалек. Еще в июле 2007 года Международное энергетическое агентство (МЭА) опубликовало прогноз о том, что плохое время может наступить после 2012 года. Ибо старые месторождения в Северном море и в Мексиканском заливе слишком уж быстро исчерпываются, а новые проекты (на Дальнем Востоке РФ) явно запаздывают в воплощении. Ежедневный же спрос на нефть в 2012 году может достичь 95,8 млн баррелей (1999 г. – 71 млн баррелей; 2006 – 85 млн). Правда, иногда лица из МЭА говорят о 94,8 млн баррелей лишь к 2015 году, но сути это не меняет. Ведь после 2009 года страны ОПЕК не смогут наращивать добычу. В то же время кризисы в Ираке и Нигерии и война в суданском Дарфуре помешают инвесторам задействовать в полном объеме тамошние месторождения. К тому же, в РФ добыча нефти также начала падать – сказалась «олигархическая» эксплуатация недр, кризис недоинвестирования в отрасль. Одновременно в мире уже едва хватает нефтеперерабатывающих мощностей. В США новые НПЗ с 1970-х годов не строились. В РФ – с советских времен.

Доклад американского Национального нефтяного совета (NPC) содержит тезис о том, что к 2030 году спрос на нефть дорастет до 116 млн баррелей. Удовлетворить его будет уже нечем. Управление энергетической информации (Energy Information Administration) при правительстве США дополняет картину: энергопотребление в мире к 2030 году вырастет на 57%. Особенно – за счет Китая и Индии (их доля составит 80 трлн киловатт-часов из общего объема в 205 трлн кВт/ч). Нефти к тому времени хватать не будет: придется больше налегать на уголь и природный газ. Кстати, потребление последнего по сравнению с 2004 годом увеличится к 2030 году в полтора раза.

Между тем, с 2009 года в Евросоюзе начинается массовый вывод из эксплуатации старых АЭС. Германия к 2020 году закроет 19 станций. Соответственно, заменять их в энергетическом балансе придется газовыми станциями. А газа-то может и не хватить! Основной поставщик в ЕС – Россия. Однако, «Газпром» хочет с 2011 года поставлять газ не только в Европу, но и в Китай. Но Ковыктинское месторождение если и войдет в строй, то, в лучшем случае, в 2017 году.

Чем же шесть лет заполнять трубопроводы, идущие в КНР? Газ придется брать с Ямала, который питает Европу. За счет чего придется покрывать европейские (и турецкие) контракты? А потом, когда Ковыкта заработает, начнет угасать добыча на Ямале – его ведь нещадно эксплуатируют с советских времен. И тогда Европа может столкнуться с газовым голодом. Туркмения не поможет: ее власти тоже «разорвались» между Китаем и Европой, наобещав кучу газа и тем, и другим – да к тому же в сумме больше, чем добывается «голубого топлива» в Туркменистане. Придется брать у Ирана?

Таковы выкладки, приводимые Симоновым. Конечно, их может скорректировать новая Великая депрессия, сбив темпы роста потребления. Но оно все равно будет расти – ибо растет население планеты. Все равно Китай, делая ставку на развитие внутреннего рынка, будет объективно наращивать углеводородный аппетит. А если климат начнет вдруг резко меняться – и в Европе пойдет череда холодных зим? Если вдруг в Саудовской Аравии крупнейшее нефтяное поле Гавар внезапно сколлапсирует из-за сильного заводнения пластов? Тогда все произойдет гораздо быстрее.

Если углеводородов перестанет хватать на всех, «свободный рынок» моментально кончится. Каждый из мировых центров силы, как и в первой половине ХХ столетия, начнет борьбу за то, чтобы оторвать себе побольше месторождений и пользоваться ими самому, с другими не делясь. Как оторвать? Военными захватами! Значит, вспыхнут войны. И первейшим объектом атак станет ослабевшая Россия.

Введем в уравнение еще одно условие: недовольство западного капитала нынешним распределением доходов от нефтебизнеса и порядком доступа к добыче. Давно уж минули те времена, когда добычей и распределением нефти ведали «семь сестер»: крупнейший западные корпорации вроде Exxon, British Petroleum, Royal Dutch-Shell, Chevron, Mobil и Gulf Oil. Их с середины 1970-х годов «отлучили» от львиной доли добычи: она перешла в руки крупных государственных компаний незападного мира. Теперь существует иная «Большая семерка», куда входят «Сауди Арамко», «Газпром», иранская NIOC, венесуэльская PDVSA, бразильская Petrobras и малазийская Petronas. На долю старых «сестер» остались лишь 10% мировой добычи и 3% запасов. Они, конечно, владеют большинством перерабатывающих мощностей и сетью сбыта на Западе, получая внушительные барыши от высоких цен на «черное золото» и газ. Но этого им мало, они считают, что должны и добывать больше, и запасов больше контролировать. Почему, мол, столько денег достается незападным компаниям, где у руля – туземные чиновники?

Вот вам еще одна причина будущей мировой войны за углеводородные запасы планеты. Особенно если учесть то, как нефтяные компании Запада влиятельны в политике своих «базовых стран».

Как доказывает Симонов, в мире уже идет подспудная подготовка к войне за углеводороды. Требуя обеспечить им свободный доступ к месторождениям и российским трубопроводам, страны Запада одновременно полностью закрыли доступ русским к розничной торговле газом в Европе. А ведь если бы «Газпрому» принадлежали бы еще и газоразводящие сети на Западе («доступ к горелке»), то он за те же объемы поставляемого газа получал бы денег в 2-5 раз больше (в зависимости от страны), чем нынче.

Уже сейчас русских обвиняют в энергетическом национализме, в недемократической, имперской политике использования энергоносителей как рычага политического давления. Американцы все громче призывают создать «энергетическое НАТО» или использовать прежний Североатлантический блок для обеспечения доступа «цивилизованных стран» к запасам углеводородов. Прежде всего – именно в РФ. Но, впрочем, не стоит обольщаться и туркменам, и казахам, и узбекам – они тоже попали в прицел.

Симонов обращает внимание на то, что при всем этом США ударными темпами наращивают военные расходы. И это невзирая на то, что СССР погиб, а Китай по сравнению с нашим Союзом в военном плане – лишь бледная тень. При этом прогресс американских вооружений в области быстрой разведки, целеуказания и точного поражения огромен: старое советское оружие, коим вооружена РФ, в подметки новым арсеналам США не годится. Убери ядерное оружие (а его потенциал в РФ успешно сокращается) – и при нападении на нас американцы расщелкают остатки Советской армии, как семечки. Впрочем, вооружаются не только США, но и КНР, и Индия. Последняя намерена обрести способность вести боевые действия далеко за пределами своих рубежей. Она заводит самолеты-танкеры и дальние истребители – чтобы действовать вплоть до Аляски, хочет иметь в своем флоте авианосцы и атомарины. Это все напоминает ружье на стене, что обязательно выстрелит в конце пьесы.

Итак «безнефтяные» страны обладают подавляющим военно-техническим превосходством, а «нефтяные» – это преимущественно отсталые в промышленном, технологическом и военном плане государства.

В истории уже были прецеденты такой диспропорции. Скажем, в шестнадцатом веке Европа, испытывая дичайший дефицит золота, столкнулась (в лице Испании) с цивилизациями американских индейцев, ацтеков и майя, обладавшими колоссальными по тем временам золотыми запасами. Однако испанцы имели огромное превосходство в военном и технологическом развитии. Итог? Трагическая гибель «золотоносных», но менее развитых цивилизаций. То же самое случилось, когда англичане занялись богатой золотом и сырьем Индией. Или когда развитая, до зубов вооруженная, но лишенная сырьевых ресурсов Япония в первой половине ХХ века обрушилась на Корею, Китай, острова Тихого океана.

После четверти века интенсивного развития именно высокоточно-информационных арсеналов ведения неядерной войны американцы получили примерно такое же преимущество над армиями других стран, как уэллсовы марсиане с их боевыми треножниками, отравляющими газами и «лучами смерти» – над землянами 1890-х годов с их винтовками и пушками на конной тяге.

Понятно, что нефтяные страны в новых условиях попытаются максимально уравнять военные возможности с лишенными нефти развитыми державами, обзаводясь сравнительно дешевым «асимметричным ответом» – ядерным оружием. И это сделает мир будущего крайне опасным, конфликтным и неустойчивым. Мы станем свидетелем и превентивных агрессий Запада: ради предотвращения появления на планете новых ядерных стран – «операции по принудительному разоружению». Как правило, в таких случая речь пойдет и об одновременном установлении контроля «старших братьев» над углеводородными запасами наказуемых стран.

Приближение мировой углеводородной войны видно и по другим признакам. Например, по некоторым идеологическим «забросам» и по геополитическим планам. Скажем, не раз уже высказывалась мысль о том, что Восточная Сибирь должна стать зоной наднационального освоения и управления. Все громче звучат голоса тех, кто говорит об энергетической угрозе Европе со стороны Москвы. Знаменитый советолог Ричард Пайпс (Пипес) уже договорился до того, что для Европы русский вопрос может стать опаснее исламского.

Словом, признаков надвигающейся войны сегодня хватает, причем именно на захват наших земель. Претенденты – и США, и европейцы, и китайцы, и японцы. Конечно, такая война, скорее всего, не повторит 1941 года. Ну, разве только в случае с китайцами. У остальных же хватает и других «технологий». Можно развалить РФ с помощью заговоров и бунтов, с помощью финансовых и информационных воздействий. Можно пустить в ход пятую колонну – сепаратистов, можно сделать так, что оглушенная, ослепленная и парализованная жертва сама призовет войска НАТО на помощь. Ну, а вариант с полномасштабным вторжением НАТО и с показательным избиением РФ можно оставить на закуску. Тем более, что в военном плане, повторю, РФ становится год от года слабее – не помогают и нынешние денежные вливания.

Надо отдавать себе отчет, что момент глобального углеводородного голода делает Запад заинтересованным в расчленении РФ по образцу СССР и в захвате контроля над ее нефтегазовыми ресурсами. Вполне возможно, что для этого будут использованы и обстоятельства нынешнего мирового кризиса – с попыткой совершить новую «демократическую революцию» в РФ.

ОЧАГ МИРОВОГО ПОЖАРА. России и странам Средней Азии нужно быть готовыми к взрыву афгано-пакистанского котла

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Iraq, Персоналии, Политика

НОВЫЙ 1985-Й

RPMonitor. Максим Калашников: Новоизбранный президент США Барак Обама, давно обещая вывести войска из Ирака, намерен увеличить группировку американских сил в Афганистане (с 33 до 43 тысяч штыков). Ибо именно там, да еще и на севере Пакистана, зловещая «Аль-Каида» берет реванш. Именно там демократ Обама намерен вести войну до победного конца.

Весь ужас для Америки кроется в том, что «победного конца» для них в Афганистане не будет.

Американская оккупация Афганистана в октябре отметила свое пятилетие. Если отмерить тот же промежуток для СССР (ввод войск в эту азиатскую страну – декабрь 1979-го), то на календаре янки – некий аналог советских 1984–1985 гг. Именно в это время Москва наращивает усилия для того, чтобы завершить Афганскую кампанию победой. К 1983 году наши войска научились воевать почти без генералов, формируя этакие вневедомственные горизонтальные сети. Младшие офицеры разных родов оружия стали договариваться друг с другом, минуя официальное командование, – и формировать группы под конкретную задачу текущего момента. Грохочут масштабные операции: в Панджшерской долине (апрель 1984 г.), Хостинская (июль 1985-го). СССР вводит в ДРА усиленные отряды специального назначения и десантно-штурмовые бригады (начинается «война спецназа» и «рейдовая война»), наносятся массированные и беспощадные удары с воздуха по гнездам душманов. Развертываются охоты за караванами снабжения, везущими исламским боевикам оружие и припасы.

Благодаря новой тактике в Афганистане 1985 года установилось равновесие. Боевики несли тяжелейшие потери и не могли разгромить советские войска. Но точно так же и мы не могли победить: ведь на место разгромленных банд из Пакистана приходили все новые и новые отряды. Русские не решались раздавить и выжечь осиные гнезда, занимаясь погонями за отдельными «осами».

У СССР был тогда единственный шанс победить в кампании: перенести удары на территорию Пакистана, начать воздушный разгром лагерей афганских боевиков – а заодно и самого Пакистана. Благо, он тогда еще не успел обзавестись ядерным оружием. Делать нужно было примерно то же самое, что творили и американцы в 1986-м, нанося бомбово-ракетные удары по целям в Ливии. Однако Москва так и не решилась на такой шаг.

Успехов нашим войскам в Афганистане 1984–1985 годов удавалось добиваться, опираясь на полное господство в воздухе советских вертолетов, штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. Чтобы переломить положение в пользу боевиков, американцам надо было дать им в руки достаточно мощное противовоздушное оружие. Это случится только в 1986-м, когда США поставят им переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер»…

Сегодняшние намерения Обамы (ввести в Афганистан больше вертолетов с системами ночного видения, усилить войска еще двумя бригадами) поневоле воскрешают в памяти весь этот советский опыт.

С одним, правда, дополнением: США уже сейчас начинают наносить авиационные удары по территории северного Пакистана. Например, в Хайберском проходе, в районе которого живут непокорные и мятежные племена африди и шинвари.

Возникает отчетливая перспектива: активизация США на этом направлении может вызвать внутренний раскол Пакистана и гражданскую войну в этой стране. В итоге американцам придется пойти на уничтожение ядерно-оружейного комплекса Пакистана, на сложную и кровавую операцию по овладению запасами пакистанского ядерного оружия и его вывозу.

Тут недалеко и до чрезвычайных ситуаций с попытками применения ядерных боезарядов против американцев – либо в Пакистане, либо против баз США в Афганистане. Кстати, очень удобно: эффекта и жертв много – а территория западных стран не подвергнется радиационному заражению. Зато острейший международный кризис обеспечен.

Но и без этого афгано-пакистанское направление создаст американцам большие проблемы.

«ЧЕРНАЯ ДЫРА»

Если предложения Обамы воплотятся в жизнь, то контингент США в дикой горно-пустынной стране практически достигнет численности советской 40-й армии. Впрочем, если брать еще британский и другие натовские контингенты, то показатель СССР окажется превзойденным.

По словам Обамы, американцы в Афганистане нуждаются в большей численности войск, в большем парке вертолетов, в лучшем сборе разведывательных данных и в большей невоенной поддержке. Теперь, дескать, необходимо, преследуя широкие стратегические цели США, прекратить войну в Ираке и наносить удары по истинным гнездам терроризма в Афганистане и Пакистане, где «Талибан возрождается и Аль-Каида чувствует себя, как в тихой гавани» (He said that ending the war in Iraq is «essential to meeting our broader strategic goals, starting in Afghanistan and Pakistan where the Taliban is resurgent and al-Qaida has a safe haven»). Итак, настоящий центр террористической активности – это афгано-пакистанская территория, и вести войну против террора здесь придется весьма агрессивно.

При этом затраты на войну удручающе высоки. За месяц действий в Афганистане американцы тратят больше, чем СССР – за год своей Афганской кампании. Вывод войск и Ирака высвободит 10-12 млрд долларов в месяц, но эту экономию, судя по всему, во многом «подъест» Афганистан. Боевики «Талибана» ведут дешевую войну простым оружием. Они умеют обстреливать самые современные авиабазы с помощью примитивных реактивных снарядов китайского изготовления, установленных на деревянные треноги. Положение американцев и их кабульских марионеток здорово напоминает положение советских войск и промосковских властей: они контролируют в основном города, тогда как моджахеды (талибы) – сельскую местность. Причем в самих-то городах днем власть – у официальной администрации, а с наступлением темноты – у полевых командиров.

Означает это только одно: в обстановке острого экономического кризиса, когда американцам понадобятся средства для спасения своих ипотечных, банковских и промышленных структур, когда США испытывают большую нехватку денег на обновление национальной инфраструктуры (энергосетей, мостов, шлюзов, водопроводов, каналов и т.д.) – громадные средства будут сжигаться в абсолютно бесперспективной войне.

Таким образом, американцы попадают в ту же ловушку, в которую они когда-то загнали СССР. Последнему тоже в 1980-е приходилось тратить средства в Афганистане, вместо того чтобы направлять их на развитие своей экономики. Мало того, в 1980-е американская стратегия сокрушения Союза предусматривала все большее втягивание Москвы в войну и увеличение ее затрат на фоне падения советских доходов от экспорта нефти.

Теперь практически то же самое происходит с самой Америкой. Исключение одно: если СССР испытывал все это во многом благодаря внешнему врагу (США), то теперешние США сами влезают головой в петлю и норовят затянуть ее потуже.

А переносные зенитно-ракетные комплексы? Они снова могут появиться в руках исламских боевиков. Например, китайского производства.

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ТУПИК

США угодили в тупик. Никакой победы над терроризмом они военным путем не достигнут.

Контингент исламских боевиков в Афганистане и Пакистане обречен все время воспроизводиться, на место одного убитого моджахеда будут вставать два новых. На этой земле уже тридцать лет идет беспрерывная война, здесь выросли три поколения, не умеющие ничего, кроме как партизанить, выращивать и продавать наркотики, совершать диверсии. Их уже не вернуть к тихому возделыванию земли на маленьких полях, как это было до 1978 года.

Чтобы выиграть войну, Западу нужно предложить Афганистану модель счастливой и богатой мирной жизни на основе некоей экономической модели. Одновременно подобную модель экономического успеха необходимо дать и Пакистану, стремительно превращающемуся в классическое, расколотое «обреченное государство».

Ни в первом, ни во втором случаях Соединенные Штаты не в силах предложить тамошним жителям какой-либо альтернативы. С точки зрения мирового рынка и глобального разделения труда и Афганистан, и Пакистан – территории-аутсайдеры. Ничего, кроме наркотиков и боевиков-фанатиков, они предложить миру не в силах.

В прошлом в Афганистане гораздо большие шансы на успех имел Советский Союз, предлагавший афганцам строить социалистическую систему, налаживать промышленность и высокопродуктивное поливное земледелие. СССР брал на учебу в своих университеты, институты и училища десятки тысяч молодых афганцев ежегодно, но ничего подобного США предложить Афганистану не могут. В глобалистско-либеральной экономике, где США – штабной центр, афганские территории надежно попадают в разряд «лишних стран»: слишком бедных, неконкурентоспособных, слишком нерентабельных для ведения бизнеса «на аутсорсинге». А рыночное расслоение афганского общества (если так можно назвать эту мешанину кланов и племен) только усилит стремление молодежи брать оружие и идти воевать.

Взять Афганистан на полное иждивение, превратить в дотационную страну, используя русский опыт с республиками Средней Азии? На это у Запада, попавшего в тяжелый экономический кризис, нет ресурсов. Да и коррупция местной правящей верхушки такова, что от дотаций простым афганцам достанутся лишь жалкие крохи, что все равно не умиротворят регион. Никакой «план Маршалла» для здешних территорий невозможен по определению.

В принципе, то же самое относится и к Пакистану, с начала 1980-х превратившемуся в вулкан, извергающий «лаву» в виде тысяч боевиков-экстремистов. Пакистан переживает острейший кризис: население увеличивается, бедность нарастает, земли и воды не хватает, местная индустрия проигрывает конкуренцию китайской. Пакистан обречен на взрыв, на радикально-исламскую и антизападную революцию, и наличие у страны ядерного оружия лишь усугубляет ужас положения. В принципе, все это должно было случиться уже в конце 1970-х, когда Пакистан уже пережил крах социалистических реформ Бхутто-старшего и решил строить военно-исламскую диктатуру Зия-уль-Хака. Тогда Пакистан был спасен потоком западной помощи: страна нужна была как союзник для борьбы с СССР и как плацдарм для операций в Афганистане. Тогда же Пакистан обрел и канал для «утилизации» энергии своей пассионарной, обездоленной молодежи – он сплавлял ее на войну с русскими.

А теперь СССР нет. Нет больше и экономической подпитки Пакистана с Запада. Либерально-рыночные реформы в исполнении Бхутто-дочери кончились коррупционным крахом еще в 1990-е. Экстремистская молодежь снова идет воевать в Афганистан – но воевать уже с американцами и англичанами, а не с русскими. И параллельно она все больше хочет воевать уже в самом Пакистане – за установление здесь истинно исламского государства, за уничтожение старой правящей верхушки и за перераспределение богатств. Взрыв пакистанского котла – это лишь вопрос времени. Попытаться спасти положение с помощью войны с Индией пакистанские элиты тоже не смогут: у индийцев также есть ядерное оружие, их армия больше, да и Запад не поддержит Пакистан в конфликте.

И никакие усиления западного контингента в Афганистане, никакие дополнительные вертолетные части американцам в данном случае не помогут. Они обнаружат себя в котле исламского джихада, клокочущем ненавистью к США и ко всему Западу. В котле, что может составиться из Афганистана и обломков Пакистана. Тогда Западу придется в экстренном порядке, с большими жертвами, уничтожать ядерную промышленность Пакистана, вывозить из него ядерные боеприпасы и делящиеся материалы.

А потом – все равно уходить отсюда, оставляя позади торжествующие мусульманские массы. И повторится история лета 2006 года с шейхом Насруллой и Израилем, но только в гораздо больших масштабах.

Двумя позитивными итогами войны для США могут стать только ядерное разоружение Пакистана и уничтожение – за счет хаотизации стираны – китайской морской базы в Гвадаре, лишение Пекина выхода в Индийский океан.

БОРЬБА ЗА СРЕДНЮЮ АЗИЮ

С другой стороны, исламская экспансия перекинется из афгано-пакистанского котла на другие регионы. Куда направится клокочущая исламская «лава» после ухода войск США? Сначала талибы расправятся в Афганистане со своими местными противниками – бывшим Северным Альянсом. Подавят местных узбеков и таджиков. А потом начнут экспансию на север – в некогда советские республики Средней Азии, деградировавшие после 1991 года, проеденные коррупцией и нищетой, расколотые изнутри (массы особенно ненавидят местные элиты), испытывающие дикую нехватку плодородных земель и пресной воды.

Наверняка родится сильное исламское движение за создание федеративного Халифата: обширной империи, включающей в себя обломки Пакистана, Афганистан, Таджикистан и Туркестан. С тем, чтобы новая исламская держава опиралась на нефтегазовые ресурсы Узбекистана и Туркмении, на уран и золото Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, на гидроресурсы Памира, на плодородные Чуйскую, Таласскую, Ферганскую и Ошскую долины. Дальнейшие цели Халифата также ясны. Поскольку воевать с Китаем за освобождение Синьцзяна опасно (китайцы – тот же СССР в период своей максимальной жесткости и силы), то нужно идти к рекам и степям Казахстана, к водно-земельным ресурсам южной Сибири. Нужно врываться в богатое, нефтегазоносное Поволжье, распространяться на Северный Кавказ.

К такому повороту дела Москве надо готовиться уже сейчас. Ашхабад, Ташкент, Бишкек, Душанбе – все они, оказавшись под ударом, примутся искать покровителя, выбирая между русскими и китайцами (Запад будет уже не в счет). Китай силен в военном плане, он может беспощадно истреблять боевиков. Но он сам способен оккупировать Среднюю Азию, ему самому нужны углеводороды, уран и золото. И Китай не может дать Средней Азии главного, чего ей не хватает – пресной воды.

И вот здесь станет возможным русско-среднеазиатский альянс. Мы уже неоднократно писали о его формуле, напомним ее и здесь.

От русских – оружие, помощь в подготовке местных армий, поддержка с воздуха, ядерный щит, космическая разведка. А также – 5% стока сибирских рек, чтобы напоить пустыни Туркестана и превратить их в новую житницу, где можно дать работу десяткам миллионов местных жителей, сегодня устремляющихся на заработки в РФ.

От Средней Азии – рабочая сила для постройки каналов, лояльность Москве в геополитических вопросах, привилегированный доступ капитала РФ к туркестанским месторождениям полезных ископаемых, к аграрным проектам и контроль над нефтегазопроводами, что пойдут в Индию и Китай.

Прорабатывать подобную конструкцию нужно уже сейчас, не дожидаясь, пока Среднюю Азию затопит бурлящая лава, клокочущая в афгано-пакистанском котле.

Бжезинский: Иран может стать союзником Запада (нынешний иранский режим имеет переходный характер)

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

НЕФТЬ РОССИИ: Его называли лучшим врагом СССР. Уроженец Варшавы политолог Збигнев Бжезинский — один из самых влиятельных представителей политической элиты США. Славится своим опасным умом и умением безошибочно определять болевые точки противника. Будучи советником президента США Джеймса Картера в 1977-1981 годах, активно поддерживал афганских моджахедов, воевавших с советскими солдатами. Сейчас он — советник кандидата в президенты Обамы в вопросах внешней политики.

По мнению Бжезинского, ничто сегодня так не ослабляет Запад, как отсутствие единой энергетической политики. Это видно как в отношениях между отдельными европейскими странами (ярким примером чего являются споры о строительстве Северного газопровода), так и на линии Америка-Европа. На выход из нынешнего тупика могут указать выборы в Соединенных Штатах, но только в том случае, если смена власти будет связана с новой политической линией, целью которой будет реализация последовательной энергетической политики Запада.

Прежде всего, Запад должен более последовательно и на более высоком уровне сотрудничать со странами Центральной Азии. Лидеры эти стран охотно идут на такое сотрудничество, но они находятся в изоляции, и их международная позиция слаба. Существует, например, возможность повышения диверсификации поставок посредством получения непосредственного доступа к ресурсам в Туркменистане. Похоже, его новый президент этим заинтересован. Следовательно, задачей Запада было бы укрепление связей и получение более непосредственного доступа к ресурсам. Это также означает отстаивание идеи транзитной линии из Баку в прибалтийские страны — через Турцию и Черное море, а также изучение возможности строительства трубопровода из Центральной Азии через Афганистан на юг. Это вело бы к максимизации доступа мирового сообщества к центральноазиатским ресурсам энергоносителей. 

Также мы должны иметь в виду — в более далекой перспективе — энергетическое сотрудничество с Ираном, особенно, в области поставок газа. Это государство потенциально может способствовать повышению энергетической независимости Запада. Совершенно очевидно, что нынешний иранский режим имеет переходный характер. Огромное большинство молодых иранцев — а в настоящее время это важнейший сегмент иранского общества — выступает против фундаменталистского фанатизма и во все большей степени предпочитает, скажем так, западный образ жизни. Иран — страна, находящаяся на высоком уровне цивилизационного развития, и потенциально он мог бы играть роль стабилизатора ситуации на Ближнем Востоке, каковую он когда-то уже выполнял.

Когда-то у Тегерана были очень хорошие, стратегические отношения с Израилем, основанные на принципе ‘сосед моего соседа — мой друг’. Считаю, что с геополитической точки зрения эти отношения естественным образом должны иметь именно такой характер. Если мы не спровоцируем конфликт с Ираном, который, вероятно, оказался бы гораздо более продолжительным, чем война в Ираке, то шансы на изменение геополитической ориентации Ирана в более далекой перспективе очень велики. Однако по этому вопросу мы должны вести себя разумно и терпеливо. Последствия непродуманных шагов были бы крайне дестабилизирующими. Встревоженное и разгневанное общество в большей степени поддавалось бы демагогии, что осложнило бы принятие рационального решения, например, в случае выборов.

Однако, если бы в конечном итоге, мы способствовали смене ориентации в этой сфере, то иранские ресурсы частично решили бы энергетическую проблему, и диверсификация, к которой мы стремимся, могла бы также опираться на этот элемент. Иран занимает второе место в мире по запасам газа, обладает еще не полностью выработанным потенциалом нефтяной промышленности и отсталой инфраструктурой добычи и транспортировки. Если мы включим эту страну в мировую торговую систему, то цены на энергоносители упадут, а энергетическая безопасность Европы повысится. Разумеется, этот фактор не может предопределять нашу стратегию в отношении ядерной угрозы со стороны Ирана, но мы должны принимать его в расчет.

Также мы должны отстаивать идею транспортировки энергоносителей из региона Каспийского моря и Центральной Азии через Одессу до городка Броды, а оттуда — на север, на нефтеперерабатывающий завод в Польше или Западную Европу. Кроме того, Запад должен более активно требовать от Украины допуска западных инвестиций в ее энергетический сектор, отличающийся коррумпированностью и неэффективностью.

Запад должен продолжать оказывать поддержку Украине и Грузии, поскольку, если бы эти страны были тем или иным образом ограничены в своей свободе действий, то это влекло бы за собой серьезные угрозы для Запада, например, в уже упомянутом контексте контроля над трубопроводом Баку-Джейхан и прямого доступа к Азербайджану. Также необходима симметрия между инвестициями России в распределительный сектор и возможностями Запада по добыче в этой стране.

Наконец, не будем забывать о том, что — в более долгосрочной перспективе — если бы Америка стала участником гипотетического конфликта, который охватил бы Ирак, Иран, Афганистан и, вероятно, Пакистан — то она погрязла бы в нем на долгие годы, что не позволило бы ей играть конструктивную глобальную роль, а те страны, с которыми у нее уже сегодня непростые отношения, наверняка бы воспользовались этой ситуацией, укрепив свое влияние. Подобного рода конфликт был бы невыгоден для интересов США и всего Запада, а мир вступил бы в гораздо более хаотичную фазу.

Как мы видим, проблема крайне сложна, требует от Запада более продуманных действий и большей, а, прежде всего, более видимой вовлеченности Америки. Поэтому необходимы активные переговоры на высшем уровне, которые будут видны странам, желающим открыться миру, но испытывающим с этим трудности в связи с геополитическими реалиями. Как правило, лидеры этих стран также состоят в руководстве энергетических компаний и, торговля энергоносителями, по-видимому, приносит им материальную выгоду. В этих переговорах нужно принимать во внимание культурные и политические особенности этих стран. Однако я надеюсь на то, что после президентских выборов победят рациональность и здравый рассудок, и никто не захочет воспользоваться напряженным международным положением для достижения краткосрочной выгоды на американской внутриполитической арене.

Чтобы повысить энергетическую независимость от России, Запад в будущем должен будет принимать во внимание возможность сотрудничества с Ираном как поставщиком энергоносителей, — утверждает Бжезинский. ‘Совершенно очевидно, что нынешний иранский режим имеет переходный характер. Огромное большинство молодых иранцев выступает против фундаменталистского фанатизма и во все большей степени предпочитает западный образ жизни. Когда-то у Тегерана были очень хорошие, стратегические отношения с Израилем, основанные на принципе ‘сосед моего соседа — мой друг’.

Считаю, что с геополитической точки зрения эти отношения естественным образом должны иметь именно такой характер. Если мы не спровоцируем конфликт с Ираном, который, вероятно, оказался бы гораздо более продолжительным, чем война в Ираке, то шансы на изменение геополитической ориентации Ирана в более далекой перспективе очень велики’, пишет американский политолог. Об этом пишет Dziennik

Адрес публикации: http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?act=news_by_id&_n=1&news_id=54480

Европа как зеркало глобальных проблем энергетики, или В чем главный вызов для России?

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

SHAFRANIK.com: Накануне сентябрьской внеочередной встречи лидеров стран — членов Евросоюза (где обсуждался августовский военный конфликт в Южной Осетии. — Ред.) газета The Observer опубликовала статью премьер-министра Великобритании Гордона Брауна. В ней автор, обеспокоенный тем, что за счет российских поставок Европа «покрывает 42% своей потребности в газе и 33% в нефти», рекомендовал ЕС в срочном порядке искать контакты с другими возможными поставщиками нефти и газа. В противном случае, полагает он, Европа может оказаться в энергетической зависимости от «недостаточно стабильных и надежных партнеров».

Хотелось бы думать, что глава правительства Великобритании погорячился, поскольку август 2008 года обострил целый ряд проблем международных отношений. Но, на мой взгляд, потому и обострил, что на Западе некоторые политики, бизнесмены и ученые не пытаются осмыслить реальную роль нашей страны в решении сегодняшних и будущих мировых — в том числе энергетических — проблем. Не случайно так схожи, например, предостережения английского политика Гордона Брауна и американского ученого Маршалла Голдмана, автора книги «Нефтегосударство: Путин, власть и новая Россия» (Petrostate: Putin, Power and the New Russia).

Маршалл Голдман, содиректор Центра российских и евразийских исследований Гарвардского университета, десятилетиями углубленно изучал нашу экономику и не раз высказывал и публиковал суждения, достойные внимания и предметной дискуссии. Тем более удивительно, что в своей последней книге уважаемый профессор представил миру материал, никак не соответствующий основательности его предыдущих работ, его профессиональному имени, а главное — самой теме, обозначенной в Petrostate. Эклектичные рассуждения, механическое нагромождение исторических, экономических и политических тезисов и выводов до известной степени простительны в устной полемике. Но в капитальном труде их может «оправдать» только политический заказ. Видимо, был расчет на то, что не очень осведомленный в теме читатель именно с поверхности изложения «снимет» и усвоит лишь одно — Россия всегда была плохой и ныне остается таковой, а будет еще хуже.

Это заставляет меня высказать свою точку зрения на затронутые автором проблемы.

Колониальный синдром

Лейтмотивом книги служат обвинения в адрес сегодняшнего руководства России, да и самой страны, в одержимости энергошантажом, энергопретензиями и энергодиктатом.

Я склонен согласиться, что в период последних революционных преобразований мы сделали много тактических ошибок. Но мало кто решится отрицать, что стратегический курс на сближение с мировой экономикой, взятый Россией еще в начале 90-х годов прошлого века, остается абсолютно неизменным в своей основе. Да, этот курс приходится корректировать. За полтора десятилетия мы убедились в том, что интеграция — по отношению к России — нередко воспринималась в Европе как способ приобретения экономических преимуществ в одностороннем порядке. Но когда мы стали содействовать интеграции более рационально и профессионально, тогда-то и возникло активное противодействие нашей экономической политике, наиболее ярко выраженное, пожалуй, в книге Голдмана.

За что же он ратует? Очевидно, что (как и Гордон Браун) за свободный доступ Европы к российским энергоресурсам — за свободный трубопроводный доступ. И за то, чтобы эти ресурсы всегда были готовыми к немедленным поставкам. Но при этом мы еще как бы обязаны, не питая иллюзий, усвоить, что либеральный конкурентный рынок не гарантирует стабильности приобретения нашего продукта. Ведь потребительские нефтегазовые амбиции Европы распространяются и на Ближний Восток, и на Африку…

Да кто же против? В России хоть кто-нибудь сказал, что стремление Европы к разным источникам ресурсов — это плохо? Нет! Более того, у нее надо поучиться альтернативному подходу не только к нефтегазовой сфере, но и к энергетике в целом. И пусть Европа на здоровье продолжает получать солидную прибыль от взимаемых налогов и глубокой переработки сырья в конечном продукте. И только приветствовать можно созданные благодаря ее оборотистости технологии и оборудование для нефтегазового комплекса, которые направляются — с превеликой выгодой — в добывающие страны.

Но равноправное партнерство этим исчерпываться не может. России, например, чтобы не прогореть на либеральном конкурентном рынке и не обмануть ожидания партнеров, должны быть гарантированы достаточные инвестиции и передовые технологии для добычи энергетического сырья, для увеличения объемов добычи. В таком случае выигрывают обе стороны, причем европейский потребитель сможет получать продукт по более низкой цене, что благотворно отразится на его достатке в целом.

Что мешает такому партнерству? В книге Голдмана об этом не говорится ни слова. Вся история нашего нефтепромысла (от первых бакинских вышек до современных нефтегазовых проектов) представлена им, по сути, в двух несложных измышлениях. Во-первых, если мы в чем-то и преуспели, то только благодаря западному интеллекту и капиталу. Во-вторых, Россия всегда использовала энергоресурсы как инструмент политического давления на другие страны.

К интеллектуальной составляющей нашего нефте- и газпрома мы еще вернемся. Пока же я должен сказать, что равноправному партнерству производителей и потребителей углеводородного сырья очень мешает изжившее себя восприятие некоторыми европейцами окружающего мира. Да, благодаря особенностям исторического развития Римской империи, Испании, Англии, Голландии, Франции и других стран большая часть Европы столетиями жила за счет активного освоения обширных (часто находящихся вне Европы, но богатых различными ресурсами) территорий. И хотя мир сильно изменился за последние десятилетия, однако фантом прежнего отношения Запада к производителям ресурсов дает себя знать.

Подчеркиваю, мир непрестанно меняется, и процесс его глобализации необратим. Поэтому очень важно не только вглядываться в настоящие и грядущие перемены, но и переоценивать, корректировать свою позицию в этом мире. Европа, например, вынуждена считаться с наличием проблемы глобальной миграции рабочей силы (и Россия не увернется от этой проблемы). А энергетический мир последние 15—20 лет последовательно становится все более многополярным, значит, более проблемным.

Как в этой ситуации нам относиться к Европе? Разумно и ответственно. Она основной потребитель наших энергоресурсов. Хороший потребитель? Безусловно: производитель всегда должен любить потребителя. Тем более что мы сами имеем свою вполне европейскую историю и вдобавок совсем не чужды европейским нормам общежития и стандартам жизнеобеспечения населения. Они действительно притягательны, поэтому, к примеру, Украина стремится стать членом ЕС. А Россия? По многим причинам (включая величину территории и сложность экономического и политико-административного обустройства) наша страна не вправе заявить, что готова завтра же войти в состав ЕС, даже если бы нас там ждали с распростертыми объятиями. Но то, что туда нацелен ряд бывших советских республик и государств Восточной Европы, неудивительно. Набранная там веками центростремительная экономическая сила не может не привлекать.

Вместе с тем обозримые перспективы общества потребления (речь идет об увеличении потребления энергоресурсов за счет снижения потребительских прав их производителей) благоприятными быть уже не могут. Но на Западе это осознают далеко не все. России по-прежнему предлагаются только финансы, технологии и оборудование, необходимые сугубо для опустошения ее недр. На переговорах, ведущихся с 90-х годов, наши европейские партнеры другие темы (допустим, серьезное инвестирование в строительство перерабатывающих предприятий) обсуждать не хотят.

Делиться надо

Когда вам предоставляют технологии и оборудование (причем по ценам, кратно превышающим себестоимость) только для того, чтобы вы отдали за это свои ресурсы, то о каком взаимовыгодном сотрудничестве может идти речь? Добывающая сторона фактически не получает настоящей прибыли. И только благодаря росту цен на сырье успевает «перехватить» свою стоимостную дельту. Это как глоток воздуха, спасающий организм от гибели, но недостаточный для его нормального функционирования. А если рост цен прекратится, производитель уже через пару лет останется ни с чем, а то еще и в долгу за все, что предоставил потребитель углеводородного сырья.

Вот тут действительно есть опасность превратиться в нефтегосударство, о котором говорит Маршалл Голдман. Уроки, полученные нами в 1984 и 1998 годах, забывать не следует. Если цены на нефть падают, то никакие стабилизационные и прочие фонды нас не выручат. Деньги, не подкрепленные производством собственной конкурентоспособной продукции, даже удачно размещенные (в стране или за рубежом) и приносящие дивиденды, могут развеяться как облака. «Добывая» такие деньги, мы обогащаем только потребителя наших ресурсов. Понимая это, любой объективный эксперт не в шантаже бы нас упрекнул, а настоятельно посоветовал: «Ребята, не рвите себя на рекордах объема добычи — лучше позаботьтесь о повышении эффективности недропользования».

Впрочем, эта тема и без чьей-либо подсказки беспокоит многих россиян, включая руководство страны. Оно-то как раз и добивается сегодня, чтобы полученные нефтедоллары были грамотно использованы также для развития современной инфраструктуры и целого ряда отраслей промышленности, для развития образования, здравоохранения и т.д. Причем грамотно использованы на всей нашей огромной территории с ее разнообразными географическими, климатическими и экономическими условиями, разными инвестиционными проектами и стандартами уровня жизни.

Поэтому в книге Голдмана я не мог не обратить внимание на следующую несуразность… С одной стороны, он тревожится о том, что мы проложим много труб, дабы стало легче дирижировать поставками нефти и газа по своему усмотрению. С другой стороны, автор явно озабочен возможностью сокращения добычи энергетического сырья в России. (Зачем нам тогда тратиться на трубы?) Правда, я давно говорил, что мы никогда не угодим тем, кто недоволен нашими доминирующими поставками на европейском рынке, так как эти люди станут первыми обвинителями в случае ограничения поставок. Более того, я давно являюсь откровенным проводником идеи «не задирать» дальше объемы добычи. Если не прекратим этого делать, то вскоре надорвемся! Эксперты уже несколько лет предупреждают, что снижение объемов добычи нефти и особенно газа неизбежно. И дай бог нам тогда извлекать ресурсы, достаточные для реализации потребностей собственной промышленности и ЖКХ, для желаемого подъема уровня жизни сограждан.

Об этом мы обязаны откровенно сказать всем своим главным потребителям. Впрочем, в неуважении потребителя нас упрекнуть нельзя. Именно поэтому мы создаем очередные магистральные трубопроводы, добиваемся диверсификации методов поставки. Стараемся ли при этом быть конкурентоспособными? Разумеется. Допустим, не все объявленные проекты (отечественные и зарубежные) считаются равно эффективными. Ну и что? В конкурентной борьбе побеждает тот, кто расторопнее, выгоднее как партнер, кто получил наибольшую политическую поддержку (поскольку все ресурсные проекты в мире являются политическими по определению).

Вот в Саудовской Аравии нефтяная промышленность была когда-то в руках частного капитала. Потом это хозяйство возглавила «Сауди Арамко». Почему? Потому что изменяющийся мир напомнил: национальный фактор становится главенствующим в энергетической политике добывающих стран. А таковым он становится и в связи с тем, что сырьевые ресурсы пусть не стремительно, но уверенно близятся к исчерпанию. И, естественно, растут в цене. Как растут и опасения потребителей попасть в зависимость от производителей. Оптимальный выход из этого положения заключается в осознании равноправной взаимозависимости обеих сторон.

Абсолютно верно заметил президент зарегистрированной в США Ассоциации энергетических исследований Дэниэл Ергин, что ведущим потребителям необходимо срочно изменить отношение к производителям. Действительно, от колониальных и неоколониальных схем «сотрудничества» пора избавиться навсегда. Пора всем усвоить, что добывающая страна извлекает собственные невосполнимые ресурсы. Даже если у нее осталось запасов на 100 лет, это мизер для ее исторического выживания и тем более грядущего процветания. Она за отпущенный ей природными богатствами срок должна сделать очень многое, чтобы сохраниться и развиваться уже без достатка таковых. (Эта аксиома не первый год находит отражение в экономической политике стран — членов ОПЕК, не очень жалуемых потребителями, которые собственной экономической политикой усиливают ресурсный национализм производителей.)

Возможно, в историческом «завтра» мир полностью переключится, допустим, на водородную или солнечную энергию. Но в историческом «сегодня» мы, подчеркиваю, имеем дело с невозобновляемыми ресурсами. Что касается России, то сегодня ей необходимы огромные средства для освоения новых проектов, способных — особо замечу — не приумножать, а только поддерживать объемы добычи углеводородов, достаточные для обеспечения внутренних нужд и выполнения партнерских обязательств. Поэтому крайне важно добиться, например, и коренного изменения налоговой системы в недропользовании, чтобы заработал весь простаивающий фонд скважин.

Кстати, за все годы, что Россия приращивает объемы добычи, начиная с 1998-го, никто в Европе не оценил это как чрезвычайно позитивное свидетельство благорасположенности производителя к потребителю. Наоборот, нас упрекают (от чего не удержался и Голдман) во влиянии на рост цен. Но хоть кто-то на Западе задумался, каков был бы сейчас в Европе дефицит нефти и газа, если бы мы остановились в извлечении этих продуктов на уровне 1998 года? А каковы были бы сейчас цены?

Если сегодня снижается добыча нефти в Северном море, разве соседи обвиняют в этом Норвегию? Или они по той же причине ополчились на Великобританию за угрозу энергобезопасности Европы? На этот счет есть вполне внятные выводы, сделанные в том числе Международным энергетическим агентством (хотя оно отражает — в первую очередь — интересы потребителей): невосполнимость ресурсов должна быть осознана всеми странами, а не только добывающими. И только такое осознание ведет к новому миропорядку, гарантирующему достойное существование всем странам.

Еще о ценах. Кто виноват в их непредсказуемых скачках, в неуправляемой всемирной инфляции? Безусловно, и потребитель, и производитель. Но если учесть, что США потребляют 28% всех добываемых энергоресурсов и сосредоточивают все основные центры, манипулирующие мировыми финансами, то адрес наиболее ответственной стороны в особых поисках не нуждается. Европа и Россия тоже, как говорится, не без греха, но именно Америка умножает «ценовую вину» всех потребителей. (При этом она поступает крайне предусмотрительно, не прикасаясь к ресурсам Аляски и собственного морского шельфа. Замечательный пример для подражания!) На цены также заметно влияет и напряженная ситуация в Ираке и Иране, но тут Россия абсолютно ни при чем.

Особенно парадоксальны упреки в адрес нашей страны, связанные с совершенствованием системы транспортировки нефти и газа. Потому что одновременно Европа всячески навязывает Азербайджану, Туркмении и Узбекистану строительство собственных трубопроводов. Для чего? Чтобы цена продукта на европейском рынке упала и, естественно, производители заработали меньше. А прежде они еще должны изрядно потратиться на покупку и прокладку труб… Получается сделка в духе обмена драгоценных металлов на стеклянные бусы, но Европе уже пора бы перестать держать всех производителей за недотеп.

Кстати, у нее вот-вот возникнут проблемы и с потребителями. Не случайно Голдман крайне озабоченно интересуется, какие энергетические ресурсы будут питать стремительно развивающиеся экономики Китая и Индии. А чего тут спрашивать? Либеральный конкурентный рынок обязательно предоставит им определенную часть ресурсов, на которые целиком пока рассчитывает Европа. Делиться надо. Этого требует, еще раз повторю, необратимо складывающийся миропорядок, когда процветание только одной отдельно взятой страны или узкой группы стран опасно противоречит развитию человеческой цивилизации.

Кто кого шантажирует

Теперь вернемся, как я и обещал, к недрам российского интеллекта и профессионализма. Нефтегосударством мы не можем стать уже по той простой причине, что давно и прочно доказали себе и миру, что в самых тяжелых ситуациях способны мобилизоваться для решения любой задачи. Иногда ценой жизни миллионов своих сограждан, как это было при спасении Европы и мира от фашизма. Но чаще — ценой ума, таланта и упорного труда. Поэтому именно тогда, когда нефть не приносила нам ни цента прибыли (и вообще ее у нас было мало), состоялись величайшие прорывы в атомной и гидроэнергетике, самолето-, ракето- и судостроении. Во многих областях науки и техники, во многих отраслях промышленности появились достижения на уровне — а то и выше — мировых стандартов, мировых объемов, мировых показателей, мировых темпов. К таким достижениям относится, кстати, и реализация такого проекта мирового масштаба, как освоение Западно-Сибирской нефтяной провинции.

В этом регионе как раз и находятся далеко не последние истоки энергетического благополучия Европы. А мы в конце концов получили от нее (в том числе и через гг. Голдмана и Брауна) обвинение в энергошантаже. Это за десять лет непрерывного увеличения добычи нефти. Что же будет, если до освоения месторождений Ямала мы исчерпаем имеющийся ныне ресурс? Какие еще обвинения посыплются на наши головы? Как еще нас будут провоцировать и шантажировать?

Человек, полагающий себя знатоком истории и экономики России, должен знать, что за чужой счет она жить не умеет. И в составе Советского Союза она не обирала, а выручала экономики «братских республик». Ведь тогда только РСФСР и Азербайджан обладали положительными (но, естественно, несоразмерными) бюджетами в пересчете на мировые цены. Кроме того, фактически российские средства «улетали» на гонку вооружений и поддержку многих стран в проектах, которые нас ничем не обогатили. Разве что укрепили историческое уважение к бескорыстной России. И то хорошо, поскольку добрые отношения дорогого стоят.

Идеализировать прошлое России я не собираюсь. Но даже осваивая новые территории, она не строила резерваций, наоборот, создавала условия для взаимопонимания и взаимообогащения соприкасающихся культур. А в составе Советского Союза она могла бы стать богатейшей страной в мире, если бы руководство государства не заботилось об экономическом развитии союзных республик.

Пора и о себе подумать

Возможно, на Западе не так уж плохо знают нашу историю и обвинениями в шантаже просто провоцируют Россию на энергетическое спасение Европы и мира. Но мир и особенности исторического развития мирового сообщества меняются коренным образом. Мессианские идеи сегодня не только не продуктивны, но и опасно вредны. И для нас, пожалуй, гораздо важнее максимально сконцентрироваться на спасении и — наконец-то — благосостоянии собственного народа (точнее, своих народов), к чему и призывал удивительно прозорливый, но постфактум понимаемый большинством Александр Исаевич Солженицын.

К сожалению, технологическое состояние России не позволит ей в ближайшее время сократить объем потребления энергетических ресурсов. Но почему не сокращается, а, наоборот, растет объем их потребления в других странах, включая европейские государства и США? Потому что этот рост дотируется и, следовательно, стимулируется именно государствами — даже при довольно успешном освоении альтернативных источников энергии. Очевидно, что и сам «альтернативный вызов» уже достаточно созрел для его отражения в международных политико-экономических соглашениях, учитывающих реальный энергетический потенциал каждой страны. Однако пока происходит иное, и на июльском саммите «восьмерки» громче всего звучали призывы остановить рост цен на энергоресурсы и производить их как можно больше.

Очень хочется надеяться, что на планете все-таки возобладает разум и всеобщим станет лозунг «Ограничим потребление ископаемых энергоресурсов — спасем мир!» (И самих себя в этом мире как его, возможно, высшее творение.) Тут ведь дело не только, например, в подстерегающей экологической катастрофе, в опасных изменениях климата. Вскоре помимо нехватки ресурсов недр мы приблизимся к черте, за которой начнется борьба (дай бог, только конкурентная) за источники питьевой воды, чистого воздуха и морские биоресурсы.

Не пренебрегая мнением наших критиков, я полагаю, что главный энергетический вызов для России — сугубо внутренний.

Перекос в сторону газовой энергетики, запущенность угольной промышленности (отсталость переработки угля в киловатты, архаичность котельного хозяйства) — вот совершенно конкретный вызов. Не менее конкретны и остры другие вопросы: какие уровни потребления энергоресурсов планировать для своего рынка, какими технологиями повышать его эффективность, как регулировать на нем цены? Последние мы стремимся выравнивать, учитывая точку зрения зарубежных партнеров. Но пока вступление в ВТО просматривается где-то за горами, а реакция родного населения — всегда налицо. Причем отрицательная. Надо ли нам, не получая текущей выгоды, выводить свои цены и тарифы на мировой уровень? Надо! Нам, повторяю, стратегически нужна интеграция. Но не формальная, а продуманная и согласованная с партнерами в главном: чем и как компенсируются определенные потери России в качестве производителя энергетических ресурсов? Чем полезным это обернется для населения, для технологического и — в целом — экономического развития страны?

Подводя итог сказанному, могу ли я утверждать, что опасения представителей «мира потребителей» абсолютно беспочвенны? Конечно, нет! Но абсолютно беспочвенны их обвинения в адрес России. Чтобы избежать какой-либо конфронтации и строить совместное приемлемое энергетическое будущее, надо, наверное, всем усвоить довольно простые вещи.

— Безвозвратно меняется характер отношений между производителем и потребителем энергоресурсов, которые многие десятилетия имели колониальный характер. Сегодня эти отношения должны строиться на иной основе, если хотите — на философии совместного выживания. Потому что любых ресурсов, включая воду и воздух, у Земли больше, чем есть сейчас, уже не будет. (Между тем, если, например, Китай и Индия станут в ряд стран традиционной потребительской экономики, то это будет новый серьезный вызов как для России, так и для всего мира. Значит, необходимо уже сейчас думать, как станем вместе решать грядущие проблемы.)

— Видимо, пришло время понимать, что проявляющийся сегодня широкомасштабный «национальный синдром» ресурсов нельзя подогревать агрессивным стремлением потребителя упростить их доступность.

— Россия десять последних лет наращивала добычу нефти и газа и обеспечивала постоянный рост их экспортных поставок. За что нас не только не поблагодарили, но еще и продолжают обвинять в энергетическом шантаже. (Кстати, если бы мы в эту же десятилетку сокращали добычу и соответственно экспорт углеводородов, то логично предположить, что мировые цены на нефть значительно превзошли бы нынешний уровень. Это, возможно, позволило бы нам получать примерно такие же, как сегодня, валютные доходы от экспорта. В чем бы тогда нас обвиняли?) Попутно замечу, что наиболее яркий парадокс отечественного развития состоит в следующем: чем меньше мы добываем нефти, тем больших результатов достигаем в развитии экономики.

— Россия понимает необходимость собственного участия в свободном рынке и настойчиво стремится к интеграции в мировое сообщество.

— Россия располагает потенциалом, необходимым для восстановления своего сегмента в мировой экономике, утраченного в 90-е годы прошлого века. (А нам самим, наверное, особенно важно учесть, что с развитием свободной экономики в России и ее интеграцией в мировую экономику обостряется конкурентная борьба, и мы, как любые конкуренты, едва ли заслужим чью-либо любовь.)

— Не надо ставить перед Россией миссионерскую задачу «спасать мир» от энергетического голода, безудержно наращивая экспорт углеводородного сырья. Нам его надо беречь и эффективно использовать. Да, за счет природных богатств страна получила немалые финансовые ресурсы. Но это не только «подарок», но и огромное испытание: как эти ресурсы правильно использовать на благо народа и государства? Как с их помощью добиться повышения конкурентоспособности страны во всех сферах экономического и общественного развития? В этом, пожалуй, и заключается главный вызов для России.
Юрий ШАФРАНИК, председатель Высшего горного совета, председатель совета Союза нефтегазопромышленников

Адрес публикации в СМИ: http://www.vremya.ru/print/215872.html

фото с сайта http://www.vremya.ru/

Путин: не надо бояться «газовой ОПЕК»

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

ВЕСТИ: Опасения некоторых государств по поводу «газовой ОПЕК» безосновательны. Об этом заявил премьер-министр России Владимир Путин по итогам переговоров с премьер-министром Египта Ахмедом Назифом.

«Мы знаем об опасениях и даже страхах, которые звучат из некоторых стран-потребителей энергоресурсов: для этих страхов нет никаких оснований», — сказал он.

«Мы не создаем никакого картеля и не подписываем картельного соглашения: никто из нас не собирается поступиться частью своего суверенитета при принятии решений», — заявил Путин.

Премьер подчеркнул, что страны-производители энергосырья также, как и страны потребители имеют право и «должны координировать свои действия, обмениваться информацией, делать все для того, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение мировых рынков углеводородным сырьем».

«Основные потребители создают же свои организации, почему не могут аналогичные организации создаваться странами-производителями», — отметил Путин.

Он еще раз подчеркнул, что в данном случае «речь идет о бесперебойном, надежном снабжении основных потребителей по справедливым и экономически обоснованным ценам».

Приход Обамы: изменится ли геополитика США?

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

Фонд стратегической культуры.

Л.Ивашов: О потенциале возрождения российско-американских отношений в рамках проекта стратегической стабильности и о подходах США к системе международной безопасности можно сказать следующее. После крушения биполярного мира на рубеже 90-х годов прошлого века Соединенные Штаты получили уникальную возможность реализовать свою вековую мечту о мировом господстве. США стали единственной сверхдержавой, заявив уже в 1992 г., что не допустят появления на постсоветском пространстве (и не только там) государства, способного бросить вызов собственным интересам. Немедленно был запущен механизм разрушения российских вооруженных сил и их главного элемента – стратегических ядерных сил через программы «помощи» (проект Нанна-Лугара), через неравноправные сокращения (процесс СНВ), через политико-экономическое давление на ход реформирования армии.

В последующие годы, когда российский военный потенциал стал ускоренно падать, последовали выход США из Договора по ПРО, развертывание глобальной противоракетной системы, наращивание американской военно-стратегической мощи, уход в технологический отрыв во всех типах вооружений. И все это на фоне непрерывного завоевания геополитического пространства России путем расширения НАТО и отрыва от Москвы целого ряда ранее союзных народов и государств.

Альфой и омегой мировоззрения американской элиты было, есть и остается глобальное лидерство США и подчинение всех и вся своим интересам. По-другому Америка уже не выживет ни как сверхдержава, ни даже как один из мировых полюсов многополярного мира. Формула выживания (мирового господства) США как сверхдержавы, оформившаяся в доктрину, звучит так: «Обеспечить безопасный доступ к ключевым районам мира, стратегическим коммуникациям и глобальным ресурсам». А значит, обязательный контроль над Россией как носителем первого, второго и третьего признаков. А еще – как потенциалом способности возродить второй полюс мира, альтернативный англосаксонскому. Британо-американские аналитические центры прекрасно понимают, что в случае ослабления глобальных позиций США первой выйдет из-под контроля Европа, а далее — и все остальные мировые игроки. Затем, как писал в книге «Смерть Запада» американский исследователь Патрик Дж. Бьюккенен, последует распад Армерики на три независимых друг от друга государства: англосаксонское, латиноамериканское и афроамериканское.

Поэтому никакой Обама или Маккейн не пойдут на изменение геополитической стратегии США. Да им и не позволят это сделать теневые финансовые структуры. Именно союз афроамериканца Обамы и мирового финансового капитала прочитывается в роли победителя на выборах 4 ноября.

Сегодня этому союзу исключительно важно сохранить геополитический курс на мировое господство, замаскировав его под новый облик Америки, как и запустить откорректированную политтехнологию достижения этой цели.

В чем может заключаться «новый» подход новой администрации США к мировым делам и к России?

Отметим следующие моменты:

— сокращение американского военного присутствия (прежде всего в Ираке) и усиление финансово-экономического и дипломатического влияния на политику интересующих Вашингтон государств;

— активизация вмешательства во внутренние дела этих государств с целью подрыва их самостоятельности, разрушения государственных институтов и установления внешнего управления;

— наращивание деятельности спецслужб США, Великобритании и Израиля, частных военных корпораций и неправительственных организаций по дестабилизации неугодных государств и регионов;

— оформление на фоне мирового финансового кризиса тех теневых структур (мирового правительства), которые формируют новые надгосударственные институты и добиваются сокращения роли суверенных государств, ООН и других международных организаций;

— создание видимости прогресса в переговорном процессе в сфере стратегической стабильности, нераспространения ОМП, в достижении «прозрачности» американской ПРО и иные акции по отвлечению внимания мировой общественности;

— целенаправленные информационно-психологические удары по главным противникам и оппонентам.

Европе, России, Китаю, Индии и исламскому миру следует ожидать инспирирования извне внутренних, прежде всего, межнациональных проблем, а также провоцирования взаимного недоверия и враждебности. Всему мировому сообществу – разрастания дуги нестабильности и хаоса (демократы в США вкупе с Лондоном умеют это лучше неоконсерваторов) и повышенной востребованности американского военного присутствия с миротворческими задачами.

США в период президентства Б. Обамы будут говорить с Россией на равных (а не использовать в своих интересах, как при борьбе с международным терроризмом, преодолении финансового кризиса, «разборках» с Ираном) только в случае, если:

— Россия восстановит потенциал нанесения Америке неприемлемого ущерба (удара возмездия);

— развернет свою политику, экономику и обеспечение безопасности в юго-восточном направлении, активизируя там поиск партнеров и союзников;

— устранит уродливость в своем развитии (сырьевой характер экономики, деградирующая система безопасности, освобождение территории путем самой высокой в Евразии смертности).

Вот тогда будет действительно неважно, с кем Москве придется иметь дело в Белом доме.

Полный текст: http://www.imperiya.by/club3-3782.html