Метка:Афганистан

Международная безопасность и ее влияние на ТЭК Каспийского региона

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Вести Кавказа»:  Топливно-энергетический комплекс (ТЭК), в широком смысле этого слова, охватывает добычу и производство энергетических ресурсов, преобразование, передачу, распределение и потребление всех видов энергии. ТЭК Каспийского региона, под которым будем понимать всю Центральную Азию, Кавказ и прилегающие к Каспийскому морю районы Российской Федерации и Исламской республики Иран (ИРИ), достаточно развит и включает нефтяную и газовую промышленности, энергетику на основе тепловых и гидроэлектростанций, а также большое количество разрабатываемых месторождений по добыче угля и природного урана. Охватить весь спектр вопросов, связанных с развитием регионального ТЭК, практически невозможно, поэтому рассмотрим только проблемы добычи и транспортировки углеводородного сырья, решение которых, во многом, определяется достигнутым уровнем как международной, так и региональной безопасности.
Общеизвестно, что Каспийское море и в окружающие его территории обладают существенными запасами углеводородного сырья. По оценкам российских и зарубежных экспертов, прогнозируемые ресурсы нефти составляют 15-22 млрд. тонн, газа — 12-18 трлн. куб. м., а доказанные запасы: 8,4 млрд. т нефти  (5,8% от мировых) и 7,4 трлн. куб. м. природного газа (порядка 5% от мировых). Большая доля доказанных запасов нефти приходится на Казахстан и Азербайджан, далее по запасам нефти идут Россия и Туркменистан. Основная часть доказанных запасов природного газа рассматриваемого региона  приходится на Туркмению (2,9 трлн. куб. м) и российскую часть Прикаспия (2,5 трлн. куб. м). Помимо этого существенные запасы природного газа обнаружены в Казахстане и  Азербайджане, а также в Узбекистане, который не имеет выхода к Каспийскому морю.
В Каспийском регионе лидером по объему добычи нефти и доказанным ее запасам является Казахстан. Второе и третье место по добычи нефти занимают Азербайджан и Туркменистан. Главным разработчиком газовых месторождений является Туркменистан, на втором и третьем месте по добычи природного газа находятся Казахстан и Россия. Иран добычу углеводородного сырья на Каспии пока не ведет, хотя и строит уже нефтяные платформы.
Конечно, каспийская нефть и природный газ не могут создать альтернативу соответствующим поставкам из региона Персидского залива, так как только Саудовская Аравия обладает четвертью общемировых запасов нефти. Но они могут стабилизировать общую ситуацию на этом рынке, что, несомненно, положительно скажется на развитии общемировой экономики, а также уменьшит ее зависимость от стран ОПЕК или России.
Экономическое благополучие стран-экспортеров углеводородного сырья Каспийского региона (Казахстана, Туркменистана, России, Узбекистана и Азербайджана) во многом зависит от соответствующих мировых цен. В условиях глубокого общемирового экономического кризиса потребность в нефти и природном газе несколько уменьшилась, что является одной из причин сохранения относительно невысоких цен на них (например, порядка 50 долл. за баррель сырой нефти). В тоже время, ЕС по-прежнему крайне заинтересован в диверсификации потоков этого сырья, особенно после очередного газового конфликта между РФ и Украиной в начале 2009 г.
Помимо этого в Европе учитывают, что нефтяные запасы Северного моря могут иссякнуть уже через 10-15 лет, что уже привело к увеличению за последние годы доли каспийской нефти с 1 до 7% в общем энергопотреблении Германии. К этому же подталкивает и необходимость сохранения и развития собственной нефтедобывающей отрасли. Как следствие, такие компании как Statoil (Норвегия, Швеция), British Petroleum (Великобритания), Total (Франция) и Eni (Италия) расширяют свою деятельность в  Каспийском регионе.
Помимо стран экспортеров, целый ряд государств рассматриваемого региона выступают в роли транзитеров углеводородного сырья. В частности, Грузия, которая практически не имеет собственных запасов нефти и природного газа, жизненно заинтересована в транзите каспийских энергоресурсов по нефтепроводам Баку-Супса и Баку-Тбилиси-Джейхан, а также газопроводу Баку-Тбилиси-Эрзурум. В транзите углеводородного сырья заинтересован и Азербайджан, который хотел бы стать воротами в Европу для Казахстана, Туркменистана и Узбекистана.
Однако именно через РФ идет основной поток каспийской нефти и природного газа. В частности, по российской территории проходит самый мощный из существующих региональных нефтепроводов — нефтепровод Каспийского трубопроводного консорциума (КТК). Труба соединяет западноказахстанские месторождения, в том числе и такое крупное как Тенгиз, с российским портом Новороссийск. Первоначально его пропускная способность составляла 28 млн. т нефти в год, из которых 22 млн. т имели каспийское происхождение. К настоящему времени пропускную способность удалось увеличить до 33 млн. т.
РФ имеет развитую систему нефте и газопроводов, построенных еще в советское время и ориентированных, в значительной степени, на экспорт. А в 2009 г. планируется начать строительство Прикаспийского газопровода, который пройдет по территории Туркменистана, Казахстана и России. По трубопроводу будет ежегодно транспортироваться до 20 млрд. куб. м природного газа из Туркменистана и Казахстана.
ИРИ также планирует стать транзитером, например, туркменского природного газа. В настоящее время Тегеран ежегодно закупает в этой стране для собственных нужд свыше 8 млрд. куб. газа. В случае расширения таких поставок и создания соответствующей инфраструктуры можно было бы транспортировать природный газ как в Европу, а это самый короткий путь транспортировки, так и в Южную Азию.
Помимо этого, Тегеран заинтересован в расширении так называемых операций СВОП, когда поставляемая из России, Казахстана и Туркменистана в каспийский порт Нека (ИРИ) нефть замещается на эквивалентное количество иранской нефти из портов Персидского залива. Пока такой транзит едва превышает 100 тыс. баррелей в сутки, но имеются потенциальные возможности его увеличения до 1 млн. баррелей. Аналогичные операции можно было бы проводить и с российским или казахским природным газом, поставки которого возможны по азербайджанской территории.
Описав ситуацию в сфере добычи и транспортировки углеводородного сырья в Каспийском регионе, можно далее перейти к рассмотрению ее взаимосвязи с уровнем международной безопасности. Ярким примером последнего служит ИРИ, в которой сложилась парадоксальная ситуация в газовой сфере. Занимая второй место в мире по запасам природного газа (16 % от мировых), Иран фактически не имеет существенных экспортных мощностей. Экспорт иранского газа ведется только в Турцию (10 млрд. куб. м в год) и Армению (1,1 млрд. куб. м в год). В тоже время он закупает природный газ из Туркменистана, а поставки газа в Армению сопровождаются встречными поставками электроэнергии (порядка 3,3 млрд. кВт/час)[1]. Во многом это обусловлено крайне напряженными отношениями между ИРИ и Западом в сфере безопасности. Как следствие, крайне необходимый приток в иранскую газовую промышленность инвестиций и современных технологий в значительной степени блокируется. Косвенно под запрет попадают даже материалы, если они могут использоваться в ядерной сфере или при ракетостроении.
Но основное влияние международная (региональная) безопасность оказывает на пути транспортировки углеводородного сырья ввиду высокой стоимости магистральных нефте- и газопроводов. Окупаемость таких проектов достаточно продолжительна, поэтому, при серьезных рисках в сфере безопасности инвесторы, как правило, не участвуют в них. Сделанный вывод проиллюстрируем на двух примерах.
В 1995 г. бывшими тогда президентом Туркменистана Сапармуратом Ниязовым  и премьер-министром Пакистана Беназир Бхутто было подписано Соглашение о разработке технико-экономического обоснования проекта Трансафганского газопровода, по которому природный газ из туркменского месторождения Довлетабад (запасы оцениваются от 1,7 до 4,5 трлн. куб. газа) планировалось поставлять в Южную Азию. Выполненные позднее расчеты показали, что общая протяженность трубопровода составит около 1680 км (по территории Туркменистана — 170 км, по Афганистану — 830 км, Пакистану — около 400 км). Стоимость проекта оценивалась в 4 млрд. долл. при  ежегодной пропускной способности до 30 млрд. куб. в год[2].
В то время США не имели непреодолимых противоречий с правившим в Афганистане Талибаном[3], поэтому уже в октябре 1995 г. между Туркменистаном, американской компанией Unocal и саудовской Delta Oil Co был подписан контракт о строительстве Трансафганского газопровода. Тогда же было подписано соглашение о строительстве нефтепровода проектной мощностью до 259 млн. т нефти в год, который намечалось проложить параллельно газопроводу. Однако, позднее вопрос о транспортировке нефти, в первую очередь казахстанской, был отложен на неопределенный срок[4].
В 1997 г. для реализации контракта был учрежден международный консорциум Central Asia Gas Pipeline, Ltd. (CentGas) в составе Туркменистана, Пакистана, Unocal, INPEX и ITOCHO Oil Exploration Co, Ltd. (Япония) и Hyundai Engineering & Conctruction Co, Ltd. (Южная Корея)[5]. Однако, в 1998 г. талибы предоставили убежище лидеру исламистской  террористической организации «Аль-Каида» Усаме бен Ладену. Вследствие этого, основополагающая американская компания Unocal была вынуждена выйти из консорциума.
«Второе дыхание» Трансафганский газопровод получил уже после разгрома талибов в Афганистане весной 2002 г., когда на встрече лидеров Туркменистана, Пакистана и Афганистана было вновь подписано Соглашение о строительстве Трансафганского газопровода. В качестве спонсора подготовки технико-экономического обоснования выступил Азиатский банк развития, а в 2006 г. в качестве наблюдателя к проекту присоединилась Индия. Однако практическая реализация проекта так и не началась до сих пор ввиду чрезвычайно тяжелой ситуации в сфере безопасности как в Афганистане, так и в пакистанском Белуджистане, а также нежелания одного из основных инвесторов — Дели попадать в зависимость от Исламабада.
В качестве второго примера можно рассмотреть ситуацию, связанную с реализацией проекта «Набукко» (Nabucco) — магистральным газопроводом из Центральной Азии в страны ЕС. Его протяженностью может составить 3,3 тыс. км, а проектная мощность до 31 млрд. куб. газа в год. В консорциуме по строительству газопровода участвуют следующие компании: OMV Gas GmbH (Австрия), BOTAS (Турция), Bulgargaz (Болгария), S.N.T.G.N. Transgaz S.A. (Румыния), MOL Natural Gas Transmission Company Ltd. (Венгрия) и RWE AG (Германия)
В 2004 г. проект газопровода «Набукко» предполагал поставку газа с иранского месторождения «Южный Парс», что и повлияло на его название[6]. Однако, по мере обострения иранской ядерной проблемы, в качестве основного источника природного газа стали рассматриваться казахские и туркменские месторождения, а его транспортировку в Азербайджан осуществлять по дну Каспийского моря с помощью Транскаспийского  трубопровода. Но и здесь возникла серьезная проблема, обусловленная неопределенностью статуса Каспийского моря.
В 2002 г. Россия, Казахстан и Азербайджан смогли договориться, разделив северную часть Каспия по срединной линии на национальные сектора[7]. Южная же его часть не разделена. И если после прихода к власти в Ашхабаде  Гурбангулы Бердымухамедова туркмено-азербайджанские отношения стали улучшаться и стал возможен компромисс по вопросу о статусе моря, то Иран, обладая всего 11% каспийского побережья, по-прежнему настаивает на 20% при разделе Каспийского моря. Следствием этого стало вооруженное столкновение на море (2002 г.) между Азербайджаном и Ираном, когда иранские военные суда воспрепятствовали работам по определению наличия углеводородных запасов на перспективных месторождениях «Араз», «Алов» и «Шарг» в южной части Каспийского моря и вынудили разведывательное судно покинуть эту часть моря.  Позднее исследования на этих месторождениях так и не были возобновлены.
Объективно в решении проблемы статуса Каспийского моря не заинтересованы  как в Москве, так и в Тегеране. Оба государства выступают против военного присутствия третьих стран на Каспии, в первую очередь США, а также стараются сдерживать в регионе западное влияние. При этом достаточно активно, особенно со стороны Тегерана, пропагандируются экологические проблемы уникального водного, животного и растительного мира Каспия.
В целом следует признать, что реализуемость проекта «Набукко» остается невысокой, и причина этого состоит не только в неопределенности статуса Каспийского моря, но и в отсутствии значительных дополнительных экспортных возможностей государств Центральной Азии с учетом строительства Прикаспийского газопровода. Кроме этого, на данный момент Турция и Азербайджан приостановили свое участие в этом проекте, а трагические события августа 2008 г. на Кавказе выявили существование на Южном Кавказе рисков при транспортировке углеводородного сырья[8], обусловленных неурегулированностью вооруженных конфликтов Грузии с Абхазией и Южной Осетией. 
Таким образом, состояние международной (региональной) безопасности оказывает существенное влияние на добычу в Каспийском море и на окружающих его территориях  нефти и природного газа, а также на пути их транспортировки. Ситуация усугубляется неопределенностью статуса Каспия и активной деятельностью здесь таких внерегиональных игроков, как США, Китай, ЕС, Япония и Турция. Пока военно-политические позиции России на Каспии достаточно сильны, что позволяет ей, в сотрудничестве с Ираном, реализовывать здесь собственные национальные интересы. Однако в дальнейшем, по мере усиления влияния Запада, Москва будет вынуждена все чаще кооперироваться с ним, в первую очередь с целью сохранения здесь внутренней стабильности и обеспечения необходимого уровня безопасности. 

Владимир Валерьевич Евсеев — кандидат технических наук, старший научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН
 
Доклад был сделан 10 апреля 2009 г. в РГГУ на международной конференции «Российско-иранское сотрудничество на Каспии: региональные и глобальные уровни взаимодействия»  
 
[1] В. Сажин, Иран: ноябрь 2008 года. Экономическая ситуация/ Институт Ближнего востока от 25 декабря 2008 г.// http://www.iimes.ru/rus/stat/2008/25-12-08a.htm (посещался 30 марта 2009 г.).   
[2] М. Морозова, Трансафганский газопровод: причины и перспективы реанимации проекта/ Институт Ближнего востока от 25 декабря 2008 г.// http://www.iimes.ru/rus/stat/2008/04-04-08.htm (посещался 9 апреля  2009 г.).  
[3] Талибан — радикальное исламистское движение суннитской направленности, которое было создано муллой Мухаммедом Омаром в афганской провинции Кандагар весной 1994 г. Вскоре его основу составили талибы, то есть «изучающие ислам» пуштунские студенты из пакистанских религиозных школ. Получив военную помощь от Пакистана, талибы уже в 1995 г. установили контроль над Южным и Западным Афганистаном, а зимой 1995-1996 гг. осадили Кабул. В сентябре 1996 г. Талибан захватил столицу и провозгласил образование Исламского эмирата Афганистан. К осени 1998 г. талибы контролировали 90% территории страны, за исключением ее северо-западной части. В тоже время правительство Талибана было официально признано только Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами.
[4] См. сноску 2.  
[5] Трансафганский газопровод — попытка №…/ Информационный сайт «RosIvest.Com»// http://www.rosinvest.com/news/404818/  (посещался 9 апреля 2009 г.).  
[6] Название газопровода происходит от Набукко — имени, данного итальянцами царю Вавилона Навуходоносору, который, ведя завоевательные войны в VI веке до н. э., взял Иудею, разрушил ее первый Храм и пленил большое число евреев.
[7] Согласно заключенного 23 сентября 2002 г. трехстороннего соглашения по разделу северной части Каспийского моря России досталось 19% морского дна, Азербайджану — 18%, а Казахстану — 27%.
[8] В августе 2008 г. британской компанией Вritish Рetroleum были вдвое сокращены объемы прокачки нефти по нефтепроводу Баку-Тбилиси-Джейхан (до 12,4 млн. баррелей). Первоначальной причиной для этого стал пожар на турецком участке нефтепровода. Однако и после восстановления этого участка магистраль не была запущена ввиду начала боевых действий в Южной Осетии и сохранения затем напряженности в регионе на срок порядка двух недель. Аналогичное имело место и в отношении нефтепровода Баку-Супса и газопровода

Баку-Тбилиси-Эрзурум.

 

А.Рар: Скорей всего, американцы предложили объединить трубы «Южного потока», Nabucco и другие в один общий проект под кодовым названием «Южный коридор»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: «Скорее всего, из администрации президента США Барака Обамы пришёл очень важный сигнал, — заявил корреспонденту портала «Нефть России» Александр Рар, директор Программ России и СНГ Германского совета по внешней политике. — Американцы предложили объединить трубы «Южного потока», Nabucco и другие в один общий проект под кодовым названием «Южный коридор», чтобы не создавать геополитического противостояния в тот момент, когда Россия нужна для решения иранской проблемы и иных вопросов (того же Афганистана, например). Речь в данном случае идёт об изменении самой атмосферы в отношениях России и Запада. Немцы, французы и итальянцы, которые и так никогда не хотели ссориться с Москвой по теме Nabucco, сейчас пытаются использовать момент, когда новая американская администрация не поддерживает Польшу и страны Балтии, активно продвигавших идеи создания альтернативных маршрутов доставки углеводородов в Европу (причём эти проекты не всегда рентабельны и даже реальны). В США же решили прибегнуть к компромиссу. И это весьма обнадеживающий фактор для развития сотрудничества между Западом и Россией.»

Подробнее о перспективах развития газотранспортных систем читайте в одном из ближайших номеров журнала «Нефть России», где будут опубликованы материалы заочного «круглого стола», в котором кроме А.Рара приняли участие президент Института энергетической политики В.Милов, первый вице-президент Центра политических технологий А.Макаркин, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Ф.Лукьянов, аналитик ИК Financial Bridge Д.Александров, директор Института политического анализа и международных исследований Академии наук Украины С.Толстов, эксперт Центра политической конъюнктуры Д.Абзалов, нефтегазовый аналитик ИК «Велес Капитал» Д.Лютягин и отраслевой аналитик «КИТ Финанса» К.Черепанов.

Экспансия США и НАТО на Южном Кавказе: последствия для Ирана и России

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: С приходом к власти в США администрации Обамы заговорили о всевозможных «перезагрузках» и грядущих глобальных переменах к лучшему. Полагаем, однако, что речь может идти лишь о некоторых нюансах преемственной американской стратегии, которая будет осуществляться так же последовательно, как и прежде. НАТО по-прежнему рассматривается в качестве инструмента реализации внешнеполитических целей США.

Без общей платформы во внешней политике России и Ирана любые достижения в сфере экономического сотрудничества двух наших стран будут «висеть в воздухе», подвергаясь разного рода вызовам и рискам. Шаги, предпринимаемые новой американской администрацией по отношению к Ирану, могут свидетельствовать о тактике более мягкого давления, призванного в конечном итоге создать необходимые предпосылки для внутриполитических трансформаций внутри Ирана в выгодном Вашингтону направлении.

Относительно новой тактики «вовлечения», которую пытаются применить к Ирану, исходя из опыта действий США в Афганистане и Пакистане. Глава Центрального командования армии США Дэвид Петреус даже заявил, что интересы Америки и Ирана в установлении стабильности в Афганистане могут совпадать, однако это не вызвало в Тегеране (в отличие от некоторых других столиц) бурных приступов восторга – там вполне резонно хотят видеть реальные дела, а не красивые слова.

Рассматривая динамику развития ситуации на Кавказе, в этом пограничном с Ираном регионе, часто говорят о его важном геополитическом значении, о теснейшей связи с Центральной Азией, о наличии богатых месторождений сырья и маршрутов его транспортировки на европейские рынки. Эти и другие факторы надо рассматривать в комплексе. Среди основных тенденций, определяющих вероятные сценарии развития событий на ближайшие годы, можно выделить следующие:

— согласно оценкам специалистов ООН, целью террористических и экстремистских группировок будет не столько свержение того или иного центрального правительства, сколько установление и удержание контроля над ресурсами. То есть деятельность террористических организаций из политической сферы постепенно перемещается в экономическую;

— в краткосрочной перспективе американские эксперты считают самой серьезной угрозой национальным интересам США закрытие доступа к мировым энергетическим ресурсам и коммуникационной инфраструктуре. «Несмотря на то, что большая часть мира претерпела серьезные изменения к лучшему в интеллектуальном отношении, само понятие «конфликт» никуда не исчезло. Война являлась основным средством изменений на протяжении всей истории человечества, и нет никаких причин для того, чтобы в будущем всё стало иначе. Так же как и не изменятся фундаментальные основы войны, являющейся формой человеческого поведения».

— возрастающая роль транснациональных негосударственных образований заставит американских военных осуществлять операции по сдерживанию с применением новых и нестандартных решений, ещё не знакомых противнику;

— борьба за так называемые «площадки подскока» обещает быть не менее напряжённой, чем борьба за установление контроля над энергоресурсами;

— согласно директивным документам Пентагона, финансирование и планирование операций иррегулярной (асимметричной) войны отныне приравнивается по рангу к обычным военным операциям, то есть к боевым действиям против вооружённых сил какого-либо государства. К иррегулярным операциям директива относит борьбу с терроризмом, с повстанцами и партизанами, помощь в обеспечении внутренней безопасности иностранному государству, а также операции по поддержанию стабильности в различных регионах планеты.

Говоря в этом контексте об Иране, можно вспомнить о крупнейшем газовом месторождении «Южный Парс», а также об этническом факторе. Здесь Российская Федерация и Исламская Республика Иран стоят перед весьма схожими вызовами.

То, с чем столкнулась Россия в августе 2008 года, можно назвать примером именно «непрямой» военной операции, проводившейся опосредованно, через армию сателлита. Напомним, еще в 2003 году между США и Грузией было заключено соглашение о сотрудничестве в военной области. В соответствии с данным соглашением, переброска любой американской военной техники на грузинскую территорию должна осуществляться по первому требованию командования вооружённых сил США, которое пользуется полной свободой в её дальнейшей передислокации. Это только один из примеров подобного рода. По свидетельству многих специалистов, «Грузия рассматривалась Вашингтоном как имеющая две стратегические цели. Первая цель – постоянно поддерживать конфликтные ситуации на Кавказе. И вторая цель: Грузия рассматривалась как плацдарм для развязывания войны с Ираном. Если с аэродромов Грузии поднять авиацию и она будет лететь над этими хребтами, то средства наблюдения ПВО её из-за этих хребтов не обнаружат. И подлётное время к рубежу применения пуска ракет с авиации будет не более двух минут. Потому что за 2 минуты среагировать, да ещё и при применении определённого радиоэлектронного противодействия практически невозможно [отразить этот удар]…»
За недавнее время Иран неоднократно сталкивался с «непрямыми» военными операциями по периметру своих границ, и совершенно очевидно, что Кавказ и Каспий с их неурегулированными конфликтами, внешними влияниями и разделёнными народами продолжает оставаться потенциально опасным регионом.

События августа-2008 не остались незамеченными в Тегеране. После кавказского кризиса министр иностранных дел Ирана Манучехр Мотакки предупредил администрацию США о том, что ей не следует вмешиваться в «дела региона». При этом министр намекнул на плачевные последствия американской интервенции в Ираке и Афганистане: «Судьба Кавказа, конечно же, в случае вмешательства, не будет отличаться от той дилеммы, которую должны решать регионы, где кризис уже искусственно создан».

Иран проводит достаточно активную политику на Южном Кавказе, принимая участие в различных инвестиционных проектах. Вот лишь последние примеры: Иран выделяет $280 млн на строительство гидроэлектростанции в Мегри. Армения рассчитается за это электроэнергией. Также принят к реализации проект постройки нефтеперерабатывающего завода в Армении (в Ерасхе).
Стоимость проекта — порядка $250-280 млн. НПЗ будет совместным армяно-иранским предприятием. Совместные транспортно-коммуникационные проекты у Ирана есть также с Азербайджаном, Россией, Турцией. 17 марта 2009 г. Россия заключила с Ираном соглашение о своповых (обменных) поставках энергоресурсов, что может усилить позиции Москвы в Каспийском бассейне. По условиям этого бартерного соглашения Россия будет покупать туркменский газ по повышенным ценам, а затем экспортировать его в отдельные районы северного Ирана. Взамен она получит доступ к поставкам природного газа с иранского месторождения «Южный Парс», которое составляет 8% общемировых газовых запасов.

Любому экономическому развитию необходима политическая стабильность, минимизация рисков военного характера. Между тем ощутимых подвижек в вопросе создания целостной системы региональной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке пока не наблюдается.
Предложения, выдвигавшиеся Турцией, роль Ирана в достаточной степени не учитывали; впрочем, есть признаки того, что ситуация может измениться. Пока от внерегиональных сил (ЕС и особенно США) зависит очень многое.

Оценивая роль Южного Кавказа, можно выделить две тенденции. Во-первых, это возрастающее значение региона при проведении различных военных кампаний. По признанию американских экспертов, США, возможно, нуждаются в грузинских портах для поставок в Азербайджан в случае конфронтации с Ираном или для обеспечения размещения в Афганистане и Центральной Азии. Западные СМИ со ссылкой на источники в Пентагоне отмечают, что США уже начали использовать новый транспортный маршрут через Грузию и Азербайджан для доставки вооружения и других грузов в Афганистан. Пока этот путь используют как пробный, но в будущем он превратится в постоянный. Хотя этот путь с точки зрения логистики крайне неудобен (хотя бы из-за необходимости морской перевалки грузов через Каспий), однако не исключено, что посредством освоения данного маршрута США попытаются наладить военное сотрудничество на двусторонней основе с Грузией, Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном. Переброска военных грузов параллельно северным границам Ирана создаёт дополнительные вопросы с точки зрения обеспечения национальной безопасности для этой страны, учитывая этнический фактор, наличие разделённых народов.6 Мероприятия НАТО в Грузии и на Кавказе, предполагающие вытеснение оттуда России, в целом серьёзно усложнят общую ситуацию в регионе, так как в этом случае блоковое противостояние получает дополнительный импульс. Добавим, что конкретные планы по расширению военной экспансии могут иметь и политическое оформление. Высказываются идеи возможного превращения НАТО в альтернативную ООН глобальную организацию.

В то же время можно говорить о снижении роли кавказского коммуникационного коридора в реализации масштабных энергетических проектов. Так, между «Газпромом» и государственной нефтяной компанией Азербайджана подписан меморандум о взаимопонимании, согласно которому уже в 2010 году Россия должна начать закупать голубое топливо, добытое на месторождении Шах-Дениз. Практически одновременно Иран объявил о возможности строительства «Персидского газопровода» через Ирак, Сирию, Средиземное море и далее в Грецию и Италию7. Этот проект может показаться достаточно привлекательным как для европейцев, так и с точки зрения возможного участия российских энергетических компаний (а вот позицию Вашингтона в этом вопросе прогнозировать гораздо труднее).
В любом случае США вряд ли откажутся от планов форсированного проникновения на Кавказ и расширения там своего военного присутствия. Это представляет чрезвычайно серьёзный вызов Ирану и России, создавая предпосылки их сближения. Такое сближение может означать более тесную координацию внешней политики, расширение экономического сотрудничества, возобновление ряда свёрнутых ранее программ в образовательной и гуманитарной сфере и, возможно, заключение соглашений военно-политического характера.

Статья подготовлена на основе выступления на заседании круглого стола «Российско-иранское сотрудничество на Каспии: региональные и глобальные уровни взаимодействия» в рамках Международной конференции «Российско-иранское энергетическое партнерство: гуманитарные стратегии» (Москва, РГГУ, 9-10 апреля 2009 г.).

Geopolitika: Российский газ — на Пиренеи

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: В начале марта президент России Д.Медведев с официальным визитом посетил Испанию. Визит завершился подписанием нескольких соглашений, в числе которых меморандум о взаимопонимании по вопросам сотрудничества между Генпрокуратурами РФ и Испании, программа совместных действий в области туризма на 2009-2010 годы. Заключено межправительственное соглашение о транзите военного имущества и персонала через территорию России в связи с участием вооруженных сил Испании в стабилизации восстановления Афганистана и др., — пишет литовское издание Geopolitika.

И все же, можно сказать, что важнейшими стали соглашения в области энергетики. Подписанное соглашение об энергетическом сотрудничестве, по словам премьера Испании Х. Л. Р. Запатеро, должно обеспечить максимальную безопасность поставок и доступ испанских компаний к российским энергоресурсам, операции на рынке нефти, газа, электроэнергии и иных энергоносителей (разведка, добыча, передача, торговля), а также альтернативных источников энергии. Межгосударственные соглашения оформлены двумя договорами — между электрокомпаниями Iberdrola и Inter Rao EES, а также газовыми компаниями Gas Natural и ‘Газпром’.

Президент правления российского ОАО ‘Газпрома’ А.Миллер, подписав с президентом испанской компании Gas Natural С.Габарро меморандум о взаимопонимании, обязался организовать поставку сжиженного газа в Испанию. Gas Natural сможет участвовать в эксплуатации российского Штокмановского газового месторождения в Баренцевом море. ‘Газпром’ пригласил испанскую нефтегазовую компанию Repsol к участию в проекте строительства на полуострове Ямал завода по производству сжиженного природного газа.

Испания получает газ из Алжира, Нигерии, Катара, Египта, Ливии (около 70 проц. импортируемого газа — сжиженный). Газ в Испанию поступает и по трубопроводам из Норвегии через Францию, по газопроводу из Алжира через Марокко. В нынешнем году должен вступить в строй еще один газопровод из Алжира. Трудно сказать, нужен ли Испании российский газ. Для Мадрида, разумеется, важно уменьшить энергетическую зависимость от Алжира. Правда, российских газопоставки с точки зрения надежности оценивается не слишком благосклонно.

Не вызывает сомнений другое: Испания нужна России. Дело в том, что Gas Natural — одна из самых крупнейших компаний, работающих в Южной Америке. Как признал А.Миллер, соглашение с Gas Natural открывает России путь на этот континент.

Предполагалось, что визит российского президента в Мадрид поставит точку в истории затянувшейся сделки двух нефтяных гигантов. В конце минувшего года российская компания ‘Лукойл’ хотела приобрести 29,9 проц. акций Repsol — это открывало возможность стать крупнейшим акционером испанской компании. Испания значительную часть нефти получает из России. Тем не менее, желание последней ускорить сделку объясняется иным: Repsol — одна из основных энергетических компаний, развивающих бизнес в Южной Америке. Однако, как заявил руководитель Center for Intelligence Spain A. Size (Центра разведки Испании), ведется следствие в связи с возможными связями ‘Лукойл’ и русской мафии. Да и не станет ли сделка прикрытием операций, позволяющих России контролировать энергетический сектор Испании?

Соглашения, достигнутые в Мадриде, несомненно, являются результатом потепления испанско-российских отношений. После прихода к власти Д.Медведева первым из глав государств Запада нанес визит в Москву испанский король Хуан Карлос. Россию уже посетили премьер Испании Х.Л.Р. Запатеро, министры иностранных дел, развития, образования и науки. Х. Л.Р. Запатеро заверил, что Испания, которая в первые шесть месяцев 2010 года будет председательствовать в Европейском союзе, постарается добиться существенных результатов в переговорах по стратегическому партнерству с Россией. Отметим, что в процессе переговоров должны быть учтены интересы всех стран ЕС, в том числе и Литвы.

Перевод опубликован «ИноСМИ».

Соперничество или сотрудничество? России, США и Китаю нет особого смысла бороться друг с другом за влияние в Центральной Азии

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Деловая неделя» :Как только заходит речь о регионе Центральной Азии, так сразу же аналитики и эксперты пытаются определить — кто с кем будет здесь бороться, для кого Центральная Азия выгодна по тем или иным причинам и каким образом вся эта « междоусобная борьба» Америки, России, Китая, Ирана с Турцией и других стран скажется на общем состоянии дел в регионе.
В какой-то степени подобный подход имеет под собой разумное основание, потому как сами страны Центральной Азии все-таки по-прежнему остаются сильно зависимыми от внешнего политического и экономического давления со стороны «сильных и влиятельных». Да и общая разобщенность государств региона, где противоречия столетиями оказываются куда важнее и неразрешимее, чем укрепление сотрудничества с географически отдаленными странами, явно способствует проникновению сюда «внешних сил».
И все же так называемая «борьба», «сражения» и прочие «битвы» за Центральную Азию со стороны ведущих мировых игроков, как мне кажется, — термины больше надуманные и исходят лишь из одного — раз Советский Союз, а потом Россия вроде бы из Центральной Азии ушли, то «свято место пусто не бывает» — потому-то сюда обязательно кто-то влиятельный и сильный непременно придет со «своим уставом».

Америке регион, в принципе, нужен, но не так уж, чтобы очень

Самым, пожалуй, распространенным вариантом влияния на страны Центральной Азии считается чуть ли не повальное американское проникновение в этот регион. Упоминаются здесь обычно и политические контакты с этими странами, и желание создать военные базы, и предоставление экономической и финансовой помощи в обмен на лояльность, и проведение «проамериканского курса» во внешней политике.
Стоит какому-нибудь американскому чиновнику средней руки (а уж особенно военному в чине генерала-адмирала) проехаться по центральноазиатским столицам, как в печати появляются многозначительные выводы — да, Америка опять диктует свою волю государствам региона и укрепляет свои позиции.
На самом же деле явная переоценка важности этого региона в планах США, а также упорное противопоставление американских интересов позиции в регионе тех же России и Китая больше носит «умышленно-пугающий характер», нежели свидетельствует о понимании самой политики Соединенных Штатов за ее территориями.
Слишком примитивно было бы рассматривать желание США любой ценой кому-то навредить или кого-то откуда-то вытеснить и выдавить, в том числе и из региона Центральной Азии. Многое в Америке за последние два-три года стало меняться, в том числе и с приходом нового президента Барака Обамы, в самом осмыслении окружающего страну мира. Плюс у Вашингтона все-таки заметно поубавилось стремления соревноваться с давно уже несуществующим «международным коммунизмом», с которым Соединенные Штаты по-мессиански ранее столько лет пытались бороться.
Даже размещение военных баз сначала в Узбекистане, а потом в Кыргызстане делалось американцами частично из общих, еще «бывших» понятий о необходимости быть всегда и везде по всему миру, но в большей степени все же — по причине проведения операции «возмездия» в Афганистане.
США считают, что все страны, где бы они не были расположены, должны быть заинтересованы в уничтожении международного терроризма и уж тем более таких опасных для Центральной Азии «соседей», как талибы и сторонники «Аль-Каеды». Поэтому все домыслы о том, что американцы якобы «основательно закрепляются» в Центральной Азии в той же военной сфере, даже самому непредвзятому специалисту покажутся очень уж большой натяжкой и явным преувеличением.
Такая ситуация складывается и с экономическим присутствием Соединенных Штатов в регионе. Да, американские компании работают в Казахстане в сфере энергетики, намереваются подключиться к некоторым проектам в Туркменистане и, в принципе, были бы заинтересованы вести бизнес в трех других республиках Центральной Азии. Но даже самые большие прибыли, которые они там могли бы получать, не идут ни в какое сравнение с деньгами, зарабатываемыми американским бизнесом в той же Латинской Америке, Китае и странах Африки.
Для США, по большому счету, Центральная Азия — отдаленный и периферийный регион, где они, безусловно, намерены и дальше присутствовать, но отнюдь не стремиться застолбить здесь за собой какие-то главенствующие позиции. И навряд ли с настроем сражаться «не на жизнь, а на смерть» со своими потенциальными даже не столько соперниками, сколько обычными региональными конкурентами.

Москва и Пекин не намерены делить Центральную Азию потому, что не особо представляют, что с ней делать

Еще больший шум принято поднимать в Центральной Азии, как только там что-то «сообразят» между собой Россия и Китай. Для российского влияния в регионе вроде бы все логично объяснимо: это территория бывшего Советского Союза, там остаются сильные позиции российских (советских) компаний и организаций, люди в своем большинстве понимают русский язык и говорят на нем даже чаще, чем на своем родном. Да и безвизовый режим, установленный между Россией и центральноазиатскими государствами, помогает их рабочей силе трудиться на российских стройках без особых «иммиграционных заморочек» (типа тех, что существуют для выходцев из стран Латинской и Центральной Америки в Соединенных Штатах).
Аналогично существует масса заблуждений (то ли умышленно культивируемых, то ли по незнанию ситуации) относительно планов Китая в Центральной Азии. Принято рассматривать китайское присутствие в этом регионе как некую экспансию, которая направлена в долгосрочной перспективе на поглощение или даже порабощение этих республик. Отсюда — и те неподдельные страхи, которые присутствуют в руководстве всех без исключения центральноазиатских государств, особенно тех, кто с КНР граничит напрямую.
В какой-то степени этим страхам способствует и сам Китай, не особо заботясь о разъяснении своих интересов и своей позиции в Центральной Азии. А за обычными штампами-словами о «вечной дружбе и сотрудничестве» в столицах государств региона видят типичный китайский дальний расчет, и некое «братское коварство».
Но что происходит со всеми этими якобы «угрозами» со стороны Китая на самом деле? Прежде всего надо четко и ясно учесть, что ни у Москвы, ни у Пекина по отношению к Центральной Азии и ее государствам нет ни краткосрочной, ни перспективной программы развития отношений. По большей степени это взаимодействие с отдельными странами Центральной Азии по тому или иному поводу (сооружение ГЭС, шоссейных дорог, тоннелей, модернизация бывшего советского промышленного предприятия и так далее), но никак не серьезный политический и экономический интерес как со стороны государства, так и частного бизнеса.
По большей части какие-то проекты в регионе тот же Китай осуществляет лишь тогда, когда получает на то запрос (Кыргызстан, Таджикистан) или для присутствия в регионе возникает чисто политический и военный интерес (создание Шанхайской организации по сотрудничеству — один из таких моментов). На самом же деле тот же Китай (как, впрочем, и США) реально не несут Центральной Азии никакой угрозы, по крайней мере на обозримую перспективу.
Обратите внимание на то, что Китай не концентрирует вдоль границ стран Центральной Азии (как, впрочем, и России) своих крупных военных группировок, не становится членом каких-то региональных военных союзов, направленных против России и стран СНГ в регионе, как и не намерен особо поддерживать Соединенные Штаты даже в таком благом вроде бы деле, как разгром талибов в Афганистане.
Вряд ли можно расценивать присутствие и России в Центральной Азии как кому-то «угрожающее» или «опасное». Нахождение тех же российских военных баз в Кыргызстане и Таджикистане больше вносит элемент хотя бы какой-то внутренней стабильности в этих республиках, нежели угрожает их суверенитету и безопасности. И это не говоря уже о том, что кроме военного присутствия в регионе Россия практически не развивает здесь ни серьезных бизнес-контактов, ни инвестирует в Центральной Азии, ни оказывает ему какой-то существенной экономической помощи (к примеру, в отличие от того же Китая).
Еще один интересный аспект — это взаимодействие стран Центральной Азии и России с китайцами в рамках ШОС. Почему-то принято считать, что китайцы в этом объединении доминируют и, соответственно, при создании военных структур этой организации элементарно подминают под себя и своих центральноазиатских соседей, и россиян.
Однако в реалиях все происходит как раз наоборот. Китайцам абсолютно не нужен никакой военный союз ни с Россией, ни со странами Центральной Азии. Они — самодостаточны и никогда никакими своими планами и секретами в области обороны ни с кем (будь такая страна хоть трижды союзником КНР) делиться не станут.
При этом для КНР плохо, когда мир однополярен (то есть управляется только теми же американцами), но для нее и неприемлемо, чтобы в той же Центральной Азии доминировала, скажем, Россия. Между тем это вовсе не значит, что Китай будет в Центральной Азии бороться с Америкой и Россией за то, чтобы самому править в регионе и диктовать здешним государствам свои условия.

В поисках путей взаимопонимания

Пока же получается, что Центральную Азию и в Америке, и в России рассматривают в политических и экспертных кругах исключительно как зону соперничества, причем все ведущие мировые игроки, присутствующие в регионе, больше думают о том, как бы чего не получилось успешного у конкурента, нежели стремятся сделать сами что-то полезное для жителей этих государств.
Поэтому-то и принято считать, что в Центральной Азии Россия борется с Китаем, а Америка — с теми и другими вместе взятыми. Говорят даже о том, что странам региона надо быть готовыми к настоящей китайской людской экспансии (что уже происходит на российском Дальнем Востоке), а защитить их от нашествия миллионов китайцев якобы сможет только Россия.
Именно поэтому проталкивается идея расширения российских военных баз в регионе как своего рода гарантия и против американского проникновения в Центральную Азию, и как превентивная защита от возможного усиления здесь роли Китая. А уж в рамках ШОС только и идут рассуждения о том, что военно-политический компонент этой структуры носит якобы чисто антиамериканский характер и направлен на то, чтобы в ту же Центральную Азию американцев по возможности вообще не пускать.
Но во всех этих доводах слишком много явных заблуждений. Так, для Китая абсолютно невыгодны никакие союзы и организации, направленные против Америки, потому как рост китайской экономики напрямую зависит от США и состояния их экономики. Также КНР не рассматривает ШОС как своего рода анти-американский военный союз, потому как в отличие от России финансовые и экономические связи с Соединенными Штатами для КНР крайне важны и прагматически выгодны.
Китайский товарооборот с США в 11 раза выше, чем товарооборот между Америкой и Россией, причем китайцам есть где расширяться на американском рынке, а российских компаний там просто нет. Да и во взаимоотношениях между государствами Китай является важнейшим партнером для Соединенных Штатов, и если и конкурентом и противником — то весьма опосредованно и на перспективу, а не на завтрашний день.
И что пока явно «отсутствует в присутствии» всех ведущих мировых держав в Центральной Азии — так это элементарное партнерство и сотрудничество в регионе, содействие его странам в осуществлении важнейших проектов, которые бы были взаимовыгодны. К сожалению, если что-то не получается в Центральной Азии у Америки, то это тут же записывается « в плюс» России и Китаю, и, наоборот, как только российские интересы в чем-то «проваливаются» в регионе, так сразу же говорят об американской или китайской экспансии.
И здесь, безусловно, многое будет зависеть от руководства самих центральноазиатских государств. Чем больше они будут играть в «многовекторные игры» и с Америкой, и с Китаем, и с Россией, тем больше эти страны будут «отталкивать» друг друга в регионе и отчаянно бороться, а вовсе не содействовать ему в развитии, прежде всего — в экономическом. Но если им удастся направить потенциал России, Китая и США в нужное для региона «конструктивное» русло, вовлечь эти страны в осуществление жизненно важных для Центральной Азии проектов, то пользы от этого для всех участников подобного сотрудничества будет куда больше.

Юрий Сигов, Вашингтон

Геополитика «труб»: украино-европейский сепаратный сговор, межстрановая конкуренция и Глобальная энергетическая Хартия

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Nord Stream, Политика

Независимое аналитическое обозрение: На мировом энергетическом рынке произошли события, непосредственно затрагивающие интересы России. На саммите стран ЕС, состоявшемся 19-20 марта 2009 года лидеры ЕС признали проект строительства Nabucco приоритетным. Начало же строительства Nabucco запланировано на 2011 год, а запуск газопровода — на 2014 год. 23 марта 2009 года в Брюсселе была подписана совместная декларация по газовому рынку между Евросоюзом и Украиной. Россию, выступающую за трехстороннее соглашение о модернизации украинской газотранспортной системы, практически исключили из обсуждения вопроса. Как на это отреагировали в России?

«Мне кажется, что документ, о котором мы сейчас говорим, является как минимум непродуманным и непрофессиональным», — сказал премьер-министр Путин, отвечая на вопрос РИА Новости о договоре Евросоюза с Украиной. Путин подчеркнул, что обсуждать вопросы увеличения «прокачки» газа через территорию Украины без основного поставщика (России) просто несерьезно. В марте 2006 года президент России Владимир Путин заявил на встрече с министрами энергетики «большой восьмерки»: «Одним из ключей к глобальной энергетической безопасности является справедливое распределение рисков между производителями, участниками транзита и потребителями энергоресурсов». И с того времени позиция России не изменилась.

Реакция на данные события в сети Интернет была более жесткой. Многие аналитики признают, что сегодня Украина ищет любые пути для того, чтобы отсрочить собственное банкротство. Продать за бесценок ГТС – это один из способов получения определенных финансовых средств, необходимых руководству Украины. Широкий круг экспертов оценил соглашение между ЕС и Украиной как «сепаратный украино-европейский сговор».

Контроль над трубопроводом

Предложение ЕС о финансировании модернизации ГТС включает в себя широкий круг обязательств Украины. Украина взяла на себя обязательства обеспечить независимость оператора по транзиту газа, обеспечить прозрачность и открытость для инвесторов по модернизации газотранспортной системы и предоставить равный доступ к соответствующей финансовой и технической информации, а также обеспечить контроль над полученными на модернизацию газотранспортной системы средствами. Украина обещает дать возможность операторам транзита газа действовать на коммерческой основе для выполнения своего бизнес-плана в долгосрочной перспективе. Киев также обязался обеспечить доступ третьих сторон к подземным хранилищам газа на «прозрачных» коммерческих условиях. Согласно декларации, реформу газового сектора Украина должна завершить до конца 2011 года, что будет также отражено в соглашении об ассоциации между Украиной и ЕС, а также в соглашении о присоединении Украины к энергетическому сообществу.

Ранее А.Пиебалгс, член еврокомиссии по вопросам энергетики, заявил: «Чтобы воплотить в жизнь международную энергетическую политику на базе общих целей, ЕС будет отстаивать единую точку зрения. ЕС примет на себя инициативу по разработке международных соглашений, таких, как Энергетическая Хартия и режим воздействия на климат после исполнения Киотских соглашений, с целью формирования вокруг ЕС безопасной энергетической зоны… Европа нуждается в сильной энергетической политике. Для этого Европейская Комиссия разработала, а Европейский Совет в марте 2007 года одобрил важный набор предложений по совершенствованию европейской энергетической политики. Эта всеобъемлющая стратегия, сопровождающаяся принятым планом действий, устанавливает долгосрочные подходы к совершенствованию внутреннего энергетического рынка, увеличению использования возобновляемых источников энергии, диверсификации и обеспечению безопасности поставок, и позволит контролировать спрос за счет радикальных мер поддержания энергетической эффективности». Ю.Боровский отметил: «За многие десятилетия мир привык к преобладанию ключевых западных энергетических корпораций, которые почетно именовались столпами (majors) мировой энергетической индустрии. В первые годы XXI столетия эта традиция была поставлена под сомнение. На первый план начала выходить группа незападных, государственных или полугосударственных, нефтегазовых корпораций». И вот текущий мировой кризис позволил majors начать процесс возвращения утраченных позиций.

Аналитик Аркадий Порунов выделил следующее: «В современном мире конкурентная стратегия любого участника международного рынка энергоресурсов реализуется по следующим ключевым направлениям:

— контроль над энергетическими ресурсами;

— доступ к рынкам;

— контроль над транспортными путями;

— конкурентное доминирование.

Для достижения этих целей используются как традиционные (экспорт коррупции, непрозрачных методов ведения бизнеса, теневых финансовых трансфертов), так и новые — бифуркационные — методы ведения конкурентной борьбы, в основании которых лежит философия нестабильности и хаоса».

Сепаратный сговор между Евросоюзом и Украиной, исключение России из проекта модернизации украинской ГТС – это новый формат взаимоотношений между ЕС и Россией. Такие взаимоотношения обычно бывают между странами в преддверие войны.

Сознательное исключение России из процесса принятия решений по широкому кругу вопросов, непосредственно связанных с энергетической безопасностью нашей страны, формирует новую реальность. Проблема не в том, что у России уменьшаются рычаги влияния на цену транзита газа. Проблема в том, что ЕС сознательно обостряет отношения с Россией в условиях мирового кризиса, не отдавая себе отчета в том, что лимит уступок со стороны руководства России уже давно исчерпан. Нет сомнений в том, что данное соглашение гарантированно приведет к тому, что Россия будет вынуждена искать иные формы международного воздействия на основных участников газового рынка. 

Знаки для ЕС

Необходимо признать, что две «газовых» войны между Россией и Украиной оказали определенное влияние на внешнюю политику России. В рамках энергетической политики нашей страны произошли знаковые изменения. Отметим наиболее существенные:

·        Создание «газовой» ОПЕК

·        Начало строительства трубопровода Сковородино – Мохай (КНР), «замороженного» в 2003 году

·        Наличие «энергетического блока» в предложениях Российской Федерации саммиту «большой двадцатки» в Лондоне  

21 октября 2008 года Россия, Иран и Катар, имеющие в  своем распоряжении более 60% мировых запасов газа, договорились о создании «газовой ОПЕК». «Газовый» ОПЕК был создан вопреки протестам ряда европейских лидеров и руководства США.

28 октября 2008 года ОАО «Транснефть» и Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) подписали соглашение о принципах строительства и эксплуатации нефтепровода от Сковородино до границы с КНР. Проект ответвления от нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан до границы с Китаем предполагает строительство нефтепровода протяженностью 67 км от российского населенного пункта Сковородино (Амурская область) до приграничного города Мохэй. Министр энергетики РФ С.Шматко проинформировал, что реализация проекта увязана с подписанием контракта между «Роснефтью» и CNPC на поставку нефти в Китай, а также с ценами этих поставок. По его словам, китайская сторона уже начала «серьезные работы» по проектированию и прокладке этой ветки на своей территории. Аналитик Д.Абзалов отметил: «Проблема в перераспределении мировых потоков нефти, основную роль здесь может сыграть российский проект ВСТО. Если этот проект будет завершен, большая часть российской нефти (в том числе и из Восточной Сибири, которая должна компенсировать сегодняшнее снижение добычи в странах Европы) пойдет в Азию: Китай, Японию и Индию».

16 марта 2009 года на официальном сайте президента РФ Д.Медведева были опубликованы «Предложения Российской Федерации к саммиту «Группы двадцати» в Лондоне (апрель 2009 года)». Пункт 8 предложений – «концепция энергоэффективного роста». Действия ЕС и Украины жестко противоречат данной концепции.

Вице-спикер Госдумы В.Язев отметил: «Евросоюз серьезно заботится о собственной энергетической безопасности, однако она не улучшается — собственное производство первичных источников энергии падает, а принципиально новые в необходимых масштабах не появляются». И с этим необходимо согласиться. Но понимания того, что именно активное воздействие на Россию ведет к изменению в российской внешней политике, у европейских политиков нет.

«Газовые клещи» и «геополитика труб»

Ю.Боровский отметил: «Выбор транзитных маршрутов – современный вариант геополитики. Самый наглядный пример – Каспийский регион с его существующими и перспективными транспортными маршрутами. По мнению стран ЕС и США, ресурсы региона (прежде всего центральноазиатские) должны экспортироваться, минуя Россию, которая считается отдельной энергетической зоной мира. Путем неимоверных лоббистских и финансовых усилий к 2006 г. были созданы нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровод Баку – Тбилиси – Эрзерум. Планируется строительство газопровода «Nabucco», а также транскаспийской и трансафганской газовых магистралей». А.Порунов акцентировал внимание на том, что «Россия ищет себе особых партнеров в Европе для организации крупных центров по снабжению природным газом, так называемых газовых хабов. В качестве тактических союзников в газовой войне на европейском театре выбраны Германия (проект ‘Северный поток’) и Италия (проект ‘Южный поток’). Образно говоря, Россия берет Европу в ‘газовые клещи’, образуемые обоими этими проектами. Сегодня в США такие ‘газовые клещи’ расцениваются как русский инструмент монополизации поставок энергоресурсов в Европу». Признаем, что словосочетание «газовые клещи» получило широкое хождение в Европе.

А.Порунов отметил: «Американская сторона прикладывает значительные усилия и для того, чтобы вывести транзитные нефтегазовые магистрали за пределы России, в обход российской территории. Такая позиция — элемент евразийской геоэнергетической стратегии США по минимизации российского влияния в прикаспийском регионе и отсечению России от месторождений нефти и газа. В свете такой стратегии нетрудно объяснить причину столь болезненного реагирования Вашингтона на совместный проект четырех столиц — Москвы, Ашхабада, Астаны и Ташкента — по сооружению прикаспийского нефтегазового коридора в направлении Западной Европы по территории России». По оценке французской газеты «Le Nouvel Economiste», Вашингтон использовал антиталибскую кампанию для усиления своего присутствия в Центральной Азии: ведь ее часть, обращенная к Каспию, содержит огромные запасы углеводородов. Кроме того, контроль США над Афганистаном позволит воскресить идею строительства газопровода из Туркмении к Индийскому океану через Афганистан и Пакистан.

Новая администрация США, в лице Госсекретаря Х.Клинтон, подчеркивает: «Мы осуждаем действия России в Грузии и обеспокоены использованием энергетики в качестве инструмента для запугивания» (05.03.2009). Аналитик Ю.Баранчик отметил: «Минусом ситуации для США является то, что, несмотря на все их усилия, экономический рост в этих странах продолжается, а кризисные явления в экономике США продолжают ускоренными темпами накапливаться».

А.Порунов выделил: «США и Запад чрезвычайно озабочены активностью российских газовых и нефтяных компаний в Центральной Азии. Особенно негативное отношение американцы демонстрируют к инициативе России, связанной с созданием в рамках ШОС аналога газовой ОПЕК. Россия не в первый раз выступает с этой идеей. Несколько лет назад Москва уже делала предложение Казахстану, Узбекистану, Туркменистану и Азербайджану создать нечто подобное. Но именно сейчас, судя по всему, эта идея может обрести реальные очертания, ведь в ШОС входят действительно крупнейшие страны — экспортеры и импортеры голубого топлива. К тому же Россия, Казахстан и Туркменистан уже ведут активную работу по строительству газопроводов в сторону Поднебесной. Ожидается, что во второй половине текущего года Китай и Россия приступят к реализации совместного проекта — сооружению газопроводной системы ‘Алтай’. Эта система соединит месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе с Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая. Система ‘Алтай’ выгодна для России, с вводом ее в эксплуатацию значительно возрастет степень диверсифицированности национального газового экспорта».

Сетевые межгосударственные союзы

Сетевых межгосударственных союзов на сегодняшний день нет. Сетевые межгосударственные союзы сегодня находятся в стадии проектирования. Многим государствам необходимо время на осознание собственной выгоды от инновационных форм сотрудничества, соответствующих духу ХХI века. Необходимо отметить, что сетевые межгосударственные союзы будут формироваться не на базе отживающих свой век глобальных институтов, аналогичных ВТО, с жесткими «правилами игры» для всех государств. Союзы будут возникать на условиях кооперации и взаимных гарантий. Причем, создаваясь на первом этапе как экономические союзы, со временем эти союзы станут и политическими.

Два крупнейших российских проекта в сфере энергетики – это «Северный поток» и Южный поток». «Северный поток» (Nord Stream) должен соединить Россию и Германию. Он будет проложен по дну Балтийского моря по нейтральной территории. Трубопровод «Южный поток» (South Stream) должен соединить Россию и страны Южной и Центральной Европы. Он пройдет в Болгарию по дну Черного моря. Далее, одна ветка газопровода пойдет через Грецию на юг Италии, а вторая — через Сербию и Венгрию в Австрию. Межправительственные соглашения, которые позволят реализовать строительство сухопутных частей «Южного потока», уже подписаны с правительствами Болгарии, Сербии, Венгрии и Греции.

Строительство «Северного потока» по дну Балтийского моря может заложить основу российско-германского сетевого межгосударственного союза. Создание своеобразного «санитарного кордона» между Россией и Старой Европой из Украины, Польши и стран Балтии, а также «газовые» конфликты России с Украиной, послужили толчком в деле ускоренного создания энергетического межгосударственного союза России–Германии. Необходимо вспомнить, что объединение Европы началось с «Союза Угля и Стали» для того, чтобы осознать перспективу «Союза Газа и Трубы». Если к вышеизложенному добавить, что руководство России является сторонником того, чтобы Германия вошла в Совет Безопасности ООН, то перспективы политического сетевого межгосударственного союза становятся очевидными.

Энергетический фактор в мировой политике и глобальная конкуренция 

Выход из мирового кризиса гарантированно приведет к тому, что в фокусе общественного и экспертного внимания окажется энергетика. Историк А.Крылов отметил: «В наступившем XXI веке энергетический фактор приобретает небывалую остроту. Страны так называемого «золотого миллиарда» ныне потребляют до 80 процентов всех добываемых мировых природных ресурсов. Развивающиеся страны ставят своей целью ускоренными темпами догнать развитые. Вначале вперед рванули «азиатские тигры», потом Китай, Индия и Бразилия. Всем им нужно все больше энергоресурсов. Но ограниченные природные ресурсы нашей планеты ставят под сомнение саму возможность того, что большинству из развивающихся стран когда-либо удастся догнать страны «золотого миллиарда». Крылов считает, что «Обостряющаяся борьба за энергоресурсы делает развитые и развивающиеся страны потенциальными антагонистами. Имеющихся на планете запасов нефти хватит в лучшем случае на несколько десятилетий. Это повышает значение энергетического фактора в мировой политике, так как любое нарушение стабильности поставок нефти и газа грозит дезорганизацией экономической и политической жизни тех государств, которые их экспортируют. Именно к ним принадлежат наиболее развитые и благополучные страны современного мира — США и государства Западной Европы».

Н.Симония презентовал следующее видение: «Произошла глобализация. Одним из результатов глобализации был аутсорсинг. Аутсорсинг породил сервисные компании, которые стали самостоятельными от мейджорс и супермейджорс. А этим сервисным компаниям абсолютно наплевать, обслуживают ли они мейджорс, «Эксон» или Газпром, или еще кого-то. И получилось, что национальные корпорации, сами не имея необходимого опыта менеджмента и технологий, нанимают эти сервисные компании. И сейчас на нефтяном рынке самые процветающие компании не нефтяные корпорации, знакомые нам всем по именам, а именно сервисные компании. Они самые сливки снимают, потому что они все нарасхват. И у нас сейчас идет бум этих сервисных компаний. Во-первых, известные «Хэллибертон» «Шлемберже» и др., а тут еще буквально два года назад появилась «Интегра», которая выросла как на дрожжах и уже провела IPO, которое оценило ее в 2,8 млрд. долларов США. Из ничего сделали крупную сервисную компанию. И она уже идет и в Татарстан, и в Китай. Т.е. это тоже совершенно новое явление. И мы предложили Штокман осваивать именно этим компаниям в виде подрядчиков. Тоталь сразу сказал, что не собирается быть подрядчиком у Газпрома, но «Шелл» тут же прибежал в Москву и предложил свои услуги. «Шеврон» обдумывает этот вопрос. А норвежцы просто сидят у нас в кармане, потому что они знают, что у них нет перспективы в смысле стратегическом и им важно закрепиться у нас. И у них есть большой и богатый опыт в тех же условиях в Баренцевом море, где Штокман». Альфредо Халифе Рахме отметил: «Мы живем в многополюсном и многогранном мире, подтверждением чему служит новая «холодная» нефтяная война, начавшаяся после событий 11 сентября. Основные действующие силы зарождающегося миропорядка это Соединенные Штаты, Европейский союз и страны БРИК — Бразилия, Россия, Индия и Китай. Они участвуют в войне, стремясь заполучить как можно больше карт для игры в стратегическом треугольнике, состоящем из Персидского залива, Каспийского моря и Западной Сибири».

А.Порунов выделил существенное: «Природа современного энергопротивостояния не может быть рассмотрена в исключительно экономическом смысле в отрыве от глобальной межстрановой конкуренции и геополитики. В океане статистики международного энергопотребления скрыты глубинные тенденции международного антагонизма». И с этим необходимо согласиться.

Войны за транзит

«Украино-европейский сепаратный сговор» – это всего лишь еще одна война за транзит. Цена транзита – украинская государственность. Ю.Бялый акцентировал внимание на особенностях борьбы «за системы транзитных экспортных нефтяных и газовых коммуникаций. Здесь, опять-таки, нет нужды объяснять, какие многолетние баталии шли и идут вокруг трубопроводов Тенгиз-Новороссийск, Баку-Джейхан, Туркмения — Афганистан — Пакистан — Индия, Иран — Пакистан — Индия, Гана — Гвинейский залив, Голубой поток, Североевропейский газопровод и т.д. Мы прогнозируем резкое нарастание и этого слагаемого мировой (пока, слава богу, все же холодной) энергетической войны. Которая, как мы считаем, уже ведется. А в ближайшие 10 лет будет приобретать все большее значение в рамках этого второго сценария. Но, как можно заметить, уже в этой «холодной» энергетической войне налицо существенные компоненты войны «горячей». Так, в частности, операция в Ираке заблокировала доступ к нефтяным ресурсам страны подавляющему большинству нефтяных компаний, кроме американских и британских. А заодно снизила возможности закупки иракской нефти Китаем».

Ю.Бялый также отметил: «Другой пример — война в Афганистане наглухо и надолго заблокировала любые возможности прокладки трубопроводов из Туркмении в Пакистан и Индию. Третий пример — если произойдет военная операция против Ирана — последствия для снабжения нефтью Китая, Индии, Японии, ряда других стран окажутся еще серьезнее. Между тем, все это лишь первые, пока что не слишком явные, операции «горячей» энергетической войны».

В работе «Третья Мировая война, новая «Холодная» война и энергетические войны» достаточно подробно анализировался аспект энергетических войн, и нет необходимости возвращаться к данной теме. Отметим существенное.   Джон Грей предположил: «Главной темой многих конфликтов, которых можно ожидать в этом веке, наверняка будет борьба за энергоносители». И с ним необходимо согласиться.

Многополюсная мировая энергетика и глобальная энергетическая хартия

Альфредо Халифе Рахме выделил следующее: «Четверо из участников зарождающегося шестиполюсного миропорядка — Европейский Союз, Бразилия, Индия и Китай – давно осознали стратегическую значимость энергетических ресурсов, в то время как мексиканский президент Фокс додумался совершенно безрассудно заявить, что «нефть не является стратегически важным элементом». Судхир Чадда  в «Indian Daily» отмечал, что «в мире уже идет холодная война за нефть. Аппетиты Китая, Индии и Бразилии будут способствовать укреплению их отношений с Россией и между собой. Влияние Бразилии на Венесуэлу привнесет в БРИК дополнительные нефтяные активы». Представляется, что связующим звеном между Россией, Бразилией, Индией, Китаем, Саудовской Аравией, Кувейтом и всеми странами ОПЕК может стать Глобальная энергетическая Хартия.

Вице-спикер Госдумы В.Язев акцентировал внимание на том, что «и нефть, и газ — это, в первую очередь, энергия, энергетическая безопасность России, глобальная энергетическая безопасность. Поэтому энергетическая дипломатия как таковая — это важная часть международной деятельности. Располагая таким огромным энергетическим потенциалом Россия, на мой взгляд, сегодня использует его не в полной мере». С данным утверждением нельзя не согласиться. Но уже сегодня необходимо идти дальше. «Сепаратный украино-европейский сговор» не оставляет лидерам России выбора.

России необходимо начинать широкий круг международных консультаций по принятию на Генеральной Ассамблее ООН Глобальной энергетической Хартии. При этом должно быть признано, что Глобальная энергетическая Хартия не может базироваться на декларативной и недееспособной европейской энергетической хартии.  

И всё-таки коридор «Север — Юг»…

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: Последний визит в Россию президента Туркмении Г. Бердымухаммедова, в ходе которого были подписаны соглашения об организации прямого железнодорожно-паромного сообщения между Астраханью, Махачкалой и Туркменбаши, а также участии «Российских железных дорог» в строительстве туркменского участка трансконтинентальной железной дороги Иран – Туркменистан — Казахстан, вновь актуализировал идею развития международного транспортного коридора «Север — Юг».

Интерес к этому проекту обусловлен поисками альтернативы лоббируемому Евросоюзом «широтному» маршруту ТРАСЕКА (транспортный коридор Европа – Кавказ — Азия), который, как мыслится, должен соединять страны Центральной Азии с Европой через территорию Азербайджана и Грузии. «Пятидневная» война в августе 2008 г. привела к остановке работы не только железных дорог и черноморских портов Грузии, но и проходящих через её территорию нефте- и газопроводов, включая Баку – Тбилиси – Джейхан, единственный на сегодняшний день нефтепровод, связывающий богатые энергоносителями бывшие советские республики со странами Запада в обход России.

Соглашение о формировании международного транспортного коридора (МТК) «Север — Юг» было подписано ещё в сентябре 2000 г. Россией, Индией и Ираном в ходе второй Евроазиатской конференции по транспорту, проходившей в С.-Петербурге. К марту 2002 г. соглашение было окончательно ратифицировано всеми его участниками. В последующие годы к нему присоединилось более десятка государств: Белоруссия, Казахстан, Таджикистан, Азербайджан, Армения, Киргизия, Украина, Болгария, Турция, Оман и Сирия, а возможность участия в нём рассматривают Туркменистан, Бахрейн, Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ, Индонезия, Малайзия и Шри-Ланка. Сам список участников свидетельствует о преимущественно «восточном» характере проекта, ориентированного на развитие долготных транспортно-коммуникационных связей на территории Евразии.

Основными целями проекта являются сокращение времени, стоимости и увеличение объёмов перевозки грузов, для чего необходимо унифицировать все юридические и технологические процессы. В рамках коридора «Север — Юг» изначально предполагалось задействовать три варианта маршрутов: по железным дорогам России и Ирана с использованием паромной переправы через Каспийское море, по восточному побережью Каспия через Казахстан, Узбекистан и Туркменистан и западному побережью через Азербайджан или, как вариант, Армению. Конечными пунктами этого коридора в России являются балтийские порты, а также пропускные переходы на границе с Финляндией, Белоруссией и странами Балтии. На юге маршрут заканчивается в портах Персидского залива, откуда грузы морем доставляются в Индию.

Главным преимуществом коридора «Север — Юг» по сравнению с традиционным международным путем через Суэцкий канал является сокращение времени и стоимости перевозки грузов. Если через Суэцкий канал груз из Южной Азии в Европу доставляется за 35 суток, то по коридору «Север — Юг» — за 20-25 суток. Весной 2000 г. совместная российско-иранская компания ИРСОТР осуществила прогон пробной партии пяти сорокафутовых контейнеров от Бомбея до Москвы за 21 день. В результате транспортировка грузов по новому коридору обходится на 20% дешевле, чем через Суэц. По оценкам Минтранса РФ, перевозки грузов по маршруту «Север — Юг» в перспективе могут составить до 20 млн. тонн в год без учёта нефти и нефтепродуктов.

Туркменистан, имеющий на юге протяжённую границу с Ираном и ещё в 1996 г. соединивший свои железные дороги с иранскими через пограничный переход Теджен — Серахс, вполне может стать одним из ключевых участников МТК «Север-Юг». Тем более что транспортировка грузов по суше происходит быстрее, чем через каспийские порты, а рельеф местности, где предполагается строить новые железнодорожные пути, не столь гористый, как на другом сухопутном участке маршрута – через Закавказье.

Меморандум о строительстве новой прикаспийской железнодорожной линии Узень — Гызылгая — Берекет — Этрек – Горган был подписан Ираном, Туркменией и Казахстаном 16 октября 2007 г. в Тегеране на встрече глав прикаспийских государств. Протяжённость линии должна составить 670 км, в том числе 70 км – по территории Ирана, 130 км – Казахстана и 470 км – Туркменистана. Строительство этой линии и будут осуществлять в Туркмении «Российские железные дороги», которые, таким образом, становятся важным участником проекта в одном из ключевых для его реализации государств. Новая железная дорога, соединённая через Казахстан с железнодорожной сетью России, будет на 600 км короче существующего пути через Серахс, а её строительство займет 4-5 лет. Объем перевозок по линии, в работе которой планирует принять участие Узбекистан, оценивается в 3-5 млн., а в перспективе — до 12 млн. тонн грузов в год.

Развитие транспортного коридора «Север — Юг» происходит и на территории Ирана, где ведётся строительство железнодорожной линии Бафк – Захедан. Введение в строй этого маршрута позволит организовать прямое сообщение Ирана с Пакистаном и обеспечить доставку грузов в Индию и другие страны Южной Азии, минуя порты Персидского залива. Кроме того, активная модернизация железнодорожной сети ведётся на границе Ирана с Афганистаном.

Насколько удачно Туркмения «впишется» в работу коридора «Север — Юг», зависит от скорости и качества строительства новой железной дороги, а также организации её работы. Пока же большая часть грузов между Россией и Ираном перевозится через Каспий. По данным за 9 месяцев 2007 г., более 90% грузов между двумя странами перевезено через морские порты, причём по сравнению с аналогичным периодом 2006 г. объём перевозок увеличился в 2,3 раза. Более того, Россия планирует крупную модернизацию Астраханского транспортного узла. Развитие прямого паромного сообщения между российскими и туркменскими портами — свидетельство хороших перспектив торгово-экономических отношений между двумя странами.

Турция хочет стать нефтяной державой

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

 Правда.ру: В природе прием любого умного хищника довольно прост – сначала заманить, потом съесть. Именно так и хочет поступить Турция с Ираном, который присматривается к проекту Nabucco. И все это турки прикрывают красивыми словами о готовности стать посредником между Ираном и США. Сама же Турция готовится стать энергетической сверхдержавой, ни имея ни куба своего газа.Президент Турции Абдулла Гюль только что побывал в Иране. Он передал своему коллеге Махмуду Ахмадинеджаду послание Вашингтона. Суть послания не раскрывается, однако недавнее пребывание в Анкаре госсекретаря США Хиллари Клинтон говорит о многом. В ходе ее переговоров с турецкими официальными лицами одной из основных была тема посредничества Турции в налаживании ирано-американского диалога.

Турция является стратегическим союзником США и одновременно соседом Ирана, отношения с которым у Анкары в последнее время неплохие. Официально Гюль приехал в Тегеран на саммит Организации экономического сотрудничества (ОЭС). Это странная организация создана в 1985 году Турцией, Ираном и Пакистаном. В сентябре 1996 года к ней присоединились Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Азербайджан и Афганистан.

Основная цель деятельности ОЭС как межправительственной региональной организации заключается в выявлении общих интересов стран-членов в различных областях экономического сотрудничества. За все последующие годы ОЭС как политическая сила действительно ни в чем замечена не была.

Характерно, что помимо встречи с Ахмадинеджадом, Гюль провел переговоры с духовным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи, формально не имеющим к саммиту ОЭС никакого отношения. Но от него во многом зависит, сохранит ли Ахмадинеджад свой пост после июньских президентских выборов в Иране. В свою очередь, Барак Обама неоднократно давал понять, что готов к диалогу с Ираном, но не с нынешним, слишком одиозным президентом страны.

У Турции появился шанс укрепиться в роли регионального лидера, потеснив Россию. Крупнейшие производители газа — Иран, Туркмения, Азербайджан и Катар — за спиной России обсудили с Гюлем возможность реализации проекта Nabucco. Одновременно Турция заявила о готовности стать посредником в ирано-американских переговорах, а Обама запланировал завершить свое апрельское европейское турне визитом в Стамбул.

Кстати, тема газопровода Nabucco, который должен пройти в Западную Европу в обход России, в последнее время широко обсуждается практически всеми этими странами. Так, власти Ирана в последние месяцы проявляют небывалое рвение, пытаясь принять участие в этом проекте. К примеру, в начале марта Иран заключил контракт с Туркменией о закупке дополнительных 350 млрд кубометров газа в год.

После этого Тегеран заявил, что может стать связующим звеном между Туркменией и Турцией. Тогда для поставок туркменского газа в Европу не придется даже строить Транскаспийского газопровода, так как среднеазиатский газ может попасть в Nabucco через Иран. Иранцы также предлагают сделать свои газовые месторождения основной ресурсной базой Nabucco.

В настоящий момент именно позиция Турции является одним из существенных препятствий на пути воплощения проекта Nabucco в жизнь. Дело в том, что Турция не хочет быть просто транзитной страной на пути каспийского газа в Европу — она хочет покупать весь проходящий через нее газ на своих восточных границах и продавать его на западных. И вот наступил момент, когда Турция может диктовать свои условия не только Европе, но и владельцам газа. CША всегда выступали в качестве одного из самых активных лоббистов проекта Nabucco, но при этом резко возражали против подключения к нему Ирана.

Успех турецкого посредничества в иранско-американском диалоге может эту ситуацию в корне изменить. Иран обретет необходимые ему дополнительные газовые деньги из Европы, а Турция утвердится в новом статусе альтернативной России энергетической сверхдержавы. Не имея ни кубометра собственного газа, она может стать петлей на шее Европы, используя своё влияние на Ближнем и Среднем Востоке. А как член НАТО и одновременно исламское государство — создать мост между конфликтующими сторонами, при этом формально не поссориться с Россией.

Но зачем всё это нужно Ирану? До сих пор он чувствовал себя комфортно, имея международную поддержку России и Китая. Теперь же, начав «политический слалом», может оказаться в полной изоляции. Хищник расставил капканы – осталось только ждать.

Адрес публикации: http://www.imperiya.by/comments3-4848.html

США начинают сближаться с Ираном, но медленно и осторожно

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

ИНОПРЕССА: Администрация Барака Обамы будет внимательно присматриваться к Ирану, испытывая возможности для решающего прорыва в отношениях, пишет The Christian Science Monitor.

Более жесткие международные санкции, которые также обдумываются, вряд ли получат поддержку со стороны России и Китая, пока США не докажут свою приверженность предвыборным обещаниям Обамы по взаимодействию с неприятелями Америки, включая Тегеран.

Американцы «пойдут на взаимодействие с иранцами и сделают это до иранских выборов», которые состоятся в июне, отметил высокопоставленный европейский чиновник, говоривший на условиях анонимности. В понедельник он на протяжении нескольких часов обсуждал вопросы иранской политики с представителями Госдепартамента США, пишет автор статьи Говард Лафранчи.

На прошлой неделе госсекретарь США Хиллари Клинтон объявила о планах проведения международной конференции по Афганистану и сказала, что Иран, как соседнее государство, вероятно, будет приглашен. Это сообщение вызвало спекуляции, что представители США и Ирана могут войти в непосредственный контакт в ходе конференции.

Действия Клинтон по отношению к России — включая встречу с министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым, произошедшую на прошлой неделе — также отчасти рассматриваются как попытка заручиться поддержкой России для нового подхода США к Ирану.

Россию, которая не будет возражать против повышения цен на нефть, можно будет уговорить на санкции в отношении нефтяной промышленности Ирана, полагают некоторые эксперты. Другие говорят, что улучшение российско-американских отношений в целом станет определяющим фактором для международного сообщества. «Китай последует за Россией в этом вопросе, так что Россия — это ключевой момент», — отмечает Нэнси Содерберг, бывший представитель США в ООН при администрации Клинтона.

Адрес публикации: http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?act=news_by_id&_n=1&news_id=56306

Среднеазиатские страны играют на трубе Nabucco

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

  © Александр Дармин

Neftegaz.ru: Завершившийся вчера в Будапеште саммит по газопроводу Nabucco снова добавил щедрую порцию политики в котел амбициозного европейского проекта и показал, что Европе стоит готовиться к дорогой войне за газ.

Напомним, что данный трубопровод должен, в идеале, избавить Европу от монополии российского газа и стать этаким крестовым походом против ”Газпрома”. Сами строители газопровода это отрицают, но не преминули воспользоваться частичной утратой доверия к газовому монополисту в результате газовой войны России и Украины, чтобы привлечь под свои знамена сторонников. Встретившись в столице Венгрии, сторонник не только не обнаружили среди себя ни одной газодобывающей державы, но и ни одного банкира, который готов был бы оплатить проект. Очень не хотят инвесторы вкладываться в проект ради идеи и знамен борьбы с газовыми монополиями. Помимо того, что встреча в Будапеште окончательно перевела строительство трубопровода в политическую плоскость, она показала Европе, что из-за этой трубы дешевого газа не будет.
    
    Дело в том, что Nabucco вообще является уникальным трубопроводом – пока он лишь прирастает участниками без газа. То есть, труба и потребители есть, а самого газа нет и взяться пока неоткуда. С таким подходом пора строить нефтепровод из Монголии. Правда, участники консорциума прилагают все усилия, чтобы у трубы, которая заработает в 2015 году, появился газ. Основная надежда возлагается на среднеазиатские страны – Туркмению, Азербайджан и Узбекистан.

Есть еще Иран, который и не против дать газ в трубу, но Тегеран ужасно раздражает многих участников проекта своей конфронтацией с США, которые могут наложить санкции на деятельность освободителей Европы от ига ”Газпрома”. Среднеазиатские страны, смекнув, что к чему, лихо начали торговаться с ЕС, не давая никаких гарантий.
    
    Понимая, что сам трубопровод мощностью в 30-40 млрд кубометров газа в год насквозь пропитан политикой, президенты среднеазиатских стран уяснили. Что денег на него жалеть не будут. Ведь, по сути, перед ЕС стоит задача доказать ”Газпрому”, что и без него можно прожить, причем доказать это нужно любой ценой, а возможные издержки затем будут покрыты за счет дешевого газа от газового монополиста, который этим монополистом быть перестанет. Понимая это, приехал в Будапешт президент Азербайджана.

Ильхам Алиев заявил в интервью журналистам, что Азербайджан примет решение об участии в проекте Nabucco в зависимости от того, какая цена будет предложена за его газ.
    Вопрос об участии Азербайджана в проекте Nabucco пока, по словам Алиева, не решен окончательно, и у его страны имеется несколько альтернативных опций, включая продажу газа российскому “Газпрому”. Отметим, что разделить свой газ по разным трубопроводам у страны вряд ли получится – сегодняшний экспорт страны колеблется в пределах 7 млрд кубометров и с запуском месторождения Шах-Дениз сможет вырасти до 15 млрд кубометров. Nabucco же нужно как минимум в два раза больше, а для “Газпрома” эти объемы вообще незначительны.
    
    Диверсификация маршрутов газового экспорта позволит Азербайджану увеличить доходы от торговли газом, считает азербайджанский президент. Таким вот прямым языком ЕС было сказано, что ему стоит поторопиться, иначе газ будет продан ”Газпрому”.
Как уже было сказано, сама цена в политических вопросах не имеет никакого значения, главное – получить политические и экономические дивиденды. Получается, что Европе можно будет забыть о формуле формирования цены на газ в зависимости от цен на нефть, перейдя к банальному аукциону. Для ”Газпрома” же этот вопрос также важен, так как позволит монополии сделать само строительство трубопровода бессмысленным. До какой цены дойдут обе стороны – неизвестно, но уже сейчас России покупает газ у совсем небольшого по запасам Узбекистана по $340 за тысячу кубометров.
    
    Уклончивую политику Азербайджана переняли и другие поставщики топлива. Тот же Узбекистан, обещая газ трубопроводу, сам продал его России по приведенной выше цене. Только в этом году страна поставит газовому монополисту более миллиарда кубометров. Есть еще надежда на Туркмению, которая, в принципе, может с легкостью покрыть все запросы ЕС. С другой стороны, смущает газовая арифметика страны.

Если верить данным 2008 года, с этого года Туркмения должна поставлять 80—90 млрд куб. м газа России и около 10 млрд куб. м в Иран. Добавьте к этому 30 млрд куб. м в год для Китая и еще 10 млрд куб. м газа страна пообещала с будущего года зарезервировать для ЕС. Кроме того, Туркмения ведет переговоры о прокладке Трансафганского трубопровода, мощностью 30 млрд куб. м в год, в Индию по территории Афганистана и Пакистана. А тот же Nabucco? В таких условиях, уже эти контракты досуха исчерпают газовые возможности страны, ведь даже по самым скромным подсчетам, уже в следующем году страна должна экспортировать 140 млрд кубометров газа при том, что в планах Туркмении эти планка намечена на 2020 год, а к 2015 году они чуть превысят 100 млрд кубометров. Таким образом, поставлять газ ЕС Туркмения будет в условиях его экспортного дефицита для себя, что приведет к росту его стоимости.
    
    ЕС не сдается и даже готова профинансировать часть строительства газопровода, выделив 200 млн евро на первых порах.

Эти мероприятия должны не просто убедить поставщиков газа в том, что в данную трубу стоит поставлять газ, но и самих себя в том, что трубопровод нужен. Пока свежи воспоминания по поводу газовой войны России и Украины, политические лозунги берут вверх над трезвым расчетом, но уже в мае участники проекта должны будут подписать основные документы по строительству, иначе будет просто поздно – ”Газпром” успеет построить трубопровод “Южный поток” раньше. При этом, у участников консорциума нет никакой общей политик строительства — Австрия, Венгрия, Болгария, Румыния и особенно Турция ведут в рамках подготовки проекта собственные игры, вступая в сепаратные контакты с потенциальными поставщиками.
    
    Все это привело к тому, что политики в Nabucco становится слишком много для инвесторов и рыночным демократий, что может привести к росту цены на среднеазиатский газ. Уверенно лавируя между желанием ”Газпрома” и ЕС купить газ, президенты напрочь ломают сложившуюся систему подсчета цены на газ. В результате, рост количества трубопроводов приводит к росту цены на сам газ. Так нужен ли для Европы Nabucco, удорожающий газ?