Метка:Евросоюз

«Набукко» вновь в центре политических дискуссий

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Завершился визит в Азербайджан президента Турции Абдуллаха Гюля. Прошла встреча гостя с глазу на глаз с азербайджанским коллегой Ильхамом Алиевым, а затем переговоры делегаций в расширенном составе. Обсуждались новые соглашения по дальнейшему развитию двустороннего взаимодействия. Главный документ был подписан лидерами двух государств — договор о стратегическом партнерстве и взаимной помощи между Турцией и Азербайджаном, текст которого не разглашается, — передает «Новости – Азербайджан».

Но уже тот факт, что высокого гостя сопровождала представительная делегация, в которую входили министр энергетики и природных ресурсов, сопредседатель межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству Турции и Азербайджана Танер Йылдыз, а также высокопоставленные чиновники промышленных министерств, бизнесмены, ученые и журналисты, говорит о большем экономическом, а в частности энергетическом уклоне данного договора. Более того, на этот раз президент Турции не взял с собой супругу, что указывает на сугубо деловой характер состоявшихся переговоров, в центре которых было сотрудничество в сфере энергетики.

И действительно, журналистам удалось выяснить, что президенты тет-а-тет говорили о транспортировке азербайджанского газа в Турцию по газопроводу «Набукко». Этот проект получил одобрение Евросоюза, а сама труба, как известно, должна идти в обход России. Но Турция пытается навязать ЕС свои правила, в частности, хочет иметь решающий голос в вопросах ценообразования, объемов транспортировки и конечных пунктов назначения в Европе. Кроме того, Турция ищет пути, чтобы обойти санкции международного сообщества против Ирана и включить его газ в проект «Набукко». Такая позиция Анкары вызывает раздражение Вашингтона, недовольного ее стремлением играть роль первой скрипки в регионе, пользуясь при этом скрытой поддержкой Москвы в энергетических вопросах.

Однако для реализации этих устремлений Турции без Азербайджана не обойтись. В последнее время Запад достиг существенного прогресса в переговорах с Туркменией о строительстве Транскаспийского газопровода — составной части «Набукко». Теперь остается усадить за стол переговоров Баку и Ашхабад, чтобы снять спорные вопросы. А это порождает уже у самого Азербайджана желание последовать турецкому примеру и тоже диктовать свои условия. Он делал это уже не раз, демонстративно продавая газ России и Ирану, вместо того, чтобы продвигать «Набукко». Анкара и Баку руководствуются одними и теми же мотивами: если Запад хочет осуществить этот проект, то пусть поддерживает политические режимы Турции и Азербайджана. Можно с большой долей вероятности предположить, что Гюль и Алиев посвятили большую часть переговоров согласованию именно этих моментов.

Действительно, визит Гюля в Азербайджан проходил на фоне первых конкретных шагов по реализации проекта «Набукко», протежируемого Евросоюзом и отвечающего энергетическим планам Турции. Дело в том, что до конца августа в Анкаре с участием министров энергетики Австрии, Болгарии, Венгрии, Румынии и Турции должно состояться подписание меморандума по поддержке этого проекта. СМИ Азербайджана и Турции сообщают, что акционеры «Набукко» озадачены вопросами обеспечения газопровода сырьем. А также тем, что по новым прикидкам протяженность газопровода составит не 3,3 тысячи километров, как первоначально планировалось, а 4 тысячи километров, что приведет к удорожанию проекта на 10% и соответственно требует увеличения финансирования.

А такие вопросы решают на высшем уровне.

Ход событий показывает, что Евросоюз явно лоббирует идею строительства транскаспийского трубопровода для проекта «Набукко», хотя источники в российском правительстве находят это предложение «абсурдным» и обещают ему противодействовать. На международном форуме в Одессе еврокомиссар по энергетике Гюнтер Оттингер отметил, что хотя по мнению аналитиков, «ни один институт, включая Евросоюз, не в состоянии открыть Южный коридор», учитывая имеющиеся между прикаспийскими государствами разногласия, «Европейская Комиссия доказывает, что можно изыскать пути решения этой запутанной проблемы». Он признал, что для реализации Транскаспийского трубопровода ЕС может понадобиться прибегнуть «к исключительным мерам». Строительство трубопровода буксует на месте по причине нерешенных демаркационных проблем, не являющихся, однако, единственным препятствием. Так, основной объем азербайджанского газа пока закупает российский монополист «Газпром», являясь очевидным конкурентом «Набукко».

Недавно в Ашгабате побывал спецпредставитель США по энергетике Евразии Ричард Морнигнстар, который на пресс-конференции по итогам встречи с президентом Гурбангулы Бердымухаммедовым заявил, что они обсуждали различные проекты в рамках «комплексной стратегии», над которыми США могли бы работать вместе с Туркменистаном. На вопрос об осуществимости проекта «Набукко» он ответил, что последние соглашения между Турцией и Азербайджаном касательно цены на азербайджанский газ, а также транзитных тарифов позволят продвинуться вперед в вопросе строительства Южного коридора, и туркменский газ имеет здесь большое значение. «Но вопрос о том, какой конкретно из проектов наиболее рационален, будут определять уже коммерческие интересы», – заявил он.

Евразийские лидеры часто не склонны раздражать Россию и подписываться под европейскими проектами. Сами же лидеры полагают, что ЕС не столь активно, как Китай или Россия, вкладывает средства. В январе президент Азербайджана Ильхам Алиев подчеркнул, что ЕС должен со всей серьезностью отнестись к конкуренции «Набукко» с «Газпромом». «В Европе много говорят о «Набукко», но практически мало что делается», – отметил в июле на совместном с канцлером Германии Ангелой Меркель брифинге для прессы и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.

Два туркменских чиновника в эти дни отправились в Нью-Йорк на переговоры с представителями ООН о создании специальной экспертной группы, которая займется выработкой документа об обеспечении безопасности международных трубопроводов. Хотя проблемы безопасности затрагивают в первую очередь такие страны, как Афганистан и Пакистан, инициативу Туркменистана в ООН в целом можно считать завуалированной попыткой заручиться содействием со стороны секретариата ООН и других стран-участниц организации для оказания противодействия российскому нажиму в вопросах создания энергетических коридоров в сфере влияния России. Таким образом Ашгабат может преодолеть вето России на прокладку транскаспийской трубы, пишут российские СМИ.

По официальным заявлениям создается впечатление, что Туркменистан располагает многочисленными обеспеченными претендентами на свои газовые месторождения мирового класса. На деле же негативное влияние на Ашгабат оказывает сложившаяся в стране валютная ситуация, отмечает эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов. «Газпром», закупавший в прошлом 50 миллиардов кубометров туркменского газа, в этом году закупил лишь 12 миллиардов кубометров. Иран в этом году закупил порядка 11 миллиардов кубометров газа, поставки по новому трубопроводу в Китай пока не превышают 5 миллиардов кубометров, причем газ пока идет в оплату выданных ранее кредитов на постройку трубопровода. И в стране создался дефицит иностранной валюты в обменных пунктах, подскочили цены на черном рынке, где за доллар просят 3 маната.

Но в то же время российские СМИ отмечают, что влияние России в Туркмении все более ослабевает. «Газпром» теряет свои позиции на нефтегазовом рынке этой страны, где уже свое влияние укрепил Китай, который может обойтись и без участия российской стороны в поставках газа, начав работать напрямую с туркменской стороной. На сегодняшний день туркменский газ в Китай поставляет Россия. Но все может круто изменится, так как Туркмения может начать поставлять газ напрямую в Китай без посредничества «Газпрома».

Но хотя отношения между Москвой и Ашхабадом все более усугубляются, причем как в политических вопросах, так и в нефтегазовых, Туркменистан все же остается для нее практически безальтернативным и стратегически важным поставщиком газа. Обладая значительными запасами, Туркменистан является единственной страной на постсоветском пространстве, которая может экспортировать до 3/4 добываемого газа. Сам же Ашхабад перестает видеть в лице России и ее газового гиганта «Газпрома» стратегического партнера. Туркмения взяла ориентир на Китай и Америку. Американские компании Chevron, TX Oil и ConocoPhillips выиграли тендер на разработку туркменской части каспийского шельфа, который славится значительными запасами нефти. Активно работает на азиатских рынках Китай, участвуя в разработках природного сырья, инвестируя в нефтегазовые отрасли колоссальные суммы. Российские же компании пока никак не могут пробиться на туркменский рынок.

Перспективы дальнейшего развития российско-туркменских нефтегазовых отношений представляются неясными по причине активно проводимой Ашхабадом политики диверсификации своих внешних связей и балансирования между потребителями углеводородов. Также Туркмения стремится кардинально снизить зависимость от России, особенно в плане маршрутов транспортировки газа. В последние годы Туркменистан все более склонен рассматривать Китай в качестве главного и стратегического партнера в нефтегазовой отрасли. Сами же российские эксперты отмечают, что нежелание Туркмении сотрудничать с Россией в нефтегазовой отрасли произошло вследствие того, что «наши компании слишком политизированы.

Источник: «Нефть России»

Тегеран в поиске новых энергетических партнеров

Опубликовано от wpmrРубрики:Ирак Iraq, Политика, Энергобезопасность

Прогрессирующее с годами охлаждение в отношениях Брюсселя и Тегерана вынуждает иранское руководство кардинально пересматривать сложившуюся в последние годы внешнеэкономическую систему координат. Проблемы в политической сфере, связанные с растущими амбициями Тегерана в сфере ядерной энергетики, оказывают прямое воздействие на двусторонние торгово-экономические связи. Так, доля Евросоюза в иранском импорте сократилась с 41% в 2005 г. до 27% в 2009 г., в экспорте – соответственно с 24% до 15%. Не удивительно, что доля Брюсселя в совокупном товарообороте ИРИ не превышает 20%, а в десятку ведущих торгово-экономических партнеров Тегерана по данным 2009 г. вошли такие страны как Китай, Россия, Индия, Турция, Южная Корея, ОАЭ и ЮАР. Общая доля семи стран в торговом балансе Ирана составила почти 50%.

Новые санкции Евросоюза против Тегерана, введенные в июле 2010 г, подтолкнули иранское руководство к принятию более решительных мер. Экономическому блоку правительства поставлена стратегическая задача — ослабить уязвимость национальной экономики от влияния ЕС и, следовательно, укреплять взаимоотношения с другими партнерами. В первую очередь, Иран обеспокоен ситуацией в приоритетной энергетической отрасли, на которую распространяются санкции и которая является главным доходным инструментом национальной экономики и ее внутренним стержнем. И здесь удалось достичь прогресса по некоторым направлениям.

Ирак. По итогам состоявшихся в конце июля в Багдаде переговоров по линии энергетических ведомств двух стран западный сосед Тегерана дал свое принципиальное согласие на транзит иранского газа через территорию Ирака в Сирию и средиземноморские страны. Кроме того, будет расширен экспорт иранского газа в сам Ирак для обеспечения работы местных электростанций – до 10 млн кубических метров газа ежедневно. Важно, что договоренность заключена на долгосрочной основе – Тегеран обязуется поставлять такие объемы газа в Ирак в течение 5-7 лет.

Это политическое решение Багдада, если оно перейдет в практическую плоскость, может означать не только большой успех иранской энергетической дипломатии, но и негласное «добро» от Вашингтона, которого газовая конкуренция за европейские и средиземноморские рынки волнует в меньшей степени, чем стабильность в патронируемых на Ближнем Востоке странах типа Ирака. Можно только предположить, что в ответ на такую лояльность в Белом доме, по всей видимости, рассчитывают на конструктивную роль Тегерана в иракском урегулировании.

Турция. Между двумя странами ведутся активные переговоры о возможном расширении экспортных объемов иранского газа – как для внутренних потребностей Турции, так и в плане транзита, в частности в Швейцарию. По оценкам Иранской национальной газовой компании, потребности Анкары составляют максимум 26 млн кубометров газа ежедневно. С учетом пропускной способности ирано-турецкого газопровода в 36 млн кубометров, потенциал швейцарского транзита может составить до 10 млн кубометров в день.

Одновременно, Иран договаривается с Анкарой о перспективах инвестирования турками ряда инновационных нефтегазовых проектов в Иране. В частности, по итогам визита в июле с.г. в Турцию министра нефти ИРИ М.Мирказеми достигнута договоренность об инвестициях объемом 1 млрд евро в сооружение 600-километрового ирано-турецкого газопровода в целях расширения экспортных объемов иранского газа.

Китай. Став в последние годы стратегическим торгово-экономическим партнером Тегерана (вторая позиция после Евросоюза, 15,5% общего товарооборота ИРИ), Пекин продолжает наращивать свое инвестиционное участие в иранской экономике, в первую очередь в нефтегазовой сфере. По иранским оценкам, совокупный объем уже направленных инвестиций в иранский нефтегазовый сектор составляют не менее 40 млрд долл. В частности, китайская национальная нефтяная компания Sinopec осваивает одно из крупнейших нефтегазовых месторождений Ирана – «Ядаваран» (объем китайских инвестиций в проект составит 2 млрд долл.). Запущено совместное предприятие по сооружению нефтеочистительного завода в ИРИ (объем китайских инвестиций в проект составит 6,5 млрд долл).

Эти впечатляющие показатели ирано-китайского энергетического сотрудничества крайне эффектно и в лучших традициях иранской пропаганды подаются в СМИ в качестве главного контрудара недавним санкциям. Тегеран отчетливо дает понять, что место компаний из ЕС в скором будущем может быть занято, одновременно давая китайцам «зеленый свет» на заполнение освобождающихся ниш в иранской экономике. Этот важный сигнал до китайского руководства донес министр нефти ИРИ М.Мирказеми в ходе своего визита в Китай в начале августа с.г.

Реакция Пекина на новые иранские заходы оказалась положительной. Китайская сторона устами официального представителя МИД подтвердила готовность к расширению торгово-экономического сотрудничества с Ираном, но пообещала следовать при этом духу и букве утвержденных Советом Безопасности ООН новых санкций. Заодно МИД Китая еще и осудил санкции Евросоюза. Ясно, что на американское давление относительно антииранского демарша в виде односторонних санкций Пекин не поддастся и подыгрывать Западу в этом вопросе не будет. Наоборот, практические шаги китайского руководства показывают стремление воспользоваться ситуацией, чтобы лучше закрепиться на иранском энергетическом рынке.

Туркменистан. Главная цель налаживания энергетического диалога с Ашхабадом заключается в удовлетворении внутренних потребностей Тегерана на северо-востоке страны и расширении транзита туркменского газа через Иран в страны Персидского залива, прежде всего Оман.

По итогам июньского визита в Туркменистан министра нефти ИРИ М.Мирказеми решено увеличить экспорт туркменского газа в Иран до 14 млрд кубических тонн ежегодно. Газ будет поступать по новому ирано-туркменскому газопроводу, первая фаза которого была введена в строй в январе 2010 г., а вторая будет сдана в эксплуатацию зимой 2011 г. Предполагается, что как только газопровод заработает в полную мощь, его ежедневная пропускная способность составит 45 млн кубометров, что создает хорошие предпосылки для дальнейшего наращивания объемов на этом направлении.

Пакистан. В начале 2000-х гг. это направление рассматривалось иранским руководством как одно из наиболее перспективных. Велись трехсторонние ирано-пакистано-индийские переговоры о сооружении совместного газопровода – прежде всего для удовлетворения растущих энергетических нужд индийской экономики. Экономическая целесообразность проекта, как казалось, отпала после включения Индии в орбиту политических и экономических интересов США и выхода страны из проекта (в обмен Вашингтон пообещал содействие в создании системы атомных электростанций).

Переговоры по газопроводу продолжились в двустороннем формате. В июне 2010 г. Тегеран и Исламабад смогли окончательно договориться и согласовали совместный энергетический проект на сумму 7,5 млрд долл. по экспорту иранского газа в Пакистан. Согласно плану проекта, реальные поставки начнутся в 2014 г.

Венесуэла. На фоне благоприятных политических отношений сторонам удалось достичь прогресса в нефтегазовой сфере. На базе подписанного в 2009 г. двустороннего меморандума Тегеран и Каракас ведут переговоры о создании совместной нефтегазовой компании, которая могла бы заниматься исследованиями и разработкой новых перспективных месторождений. В начале августа заместитель министра нефти ИРИ Х.Ширази подтвердил эти намерения, добавив к ним еще одну перспективную цель – учреждение совместной ирано-венесуэльской транспортной компании с флотом нефтяных танкеров для экспорта сырой нефти.

***

Следует отметить, что намечающиеся новые региональные векторы энергетической политики Тегерана смогут отчасти компенсировать огромный потенциал есовского нефтегазового рынка. И в перспективе, думается, новый механизм будет отлажен и заработает с прежней для иранской экономики отдачей.

Тем не менее, необходимо иметь в виду, что в краткосрочной перспективе последствия полного разрыва экономических отношений с Евросоюзом, включая имеющую стратегический для Тегерана характер энергетическую сферу, могут оказаться негативными для иранской экономической системы. Если Брюссель рискнет пойти на дальнейшее обострение, грозящее новыми экономическими санкциями, Иран может лишиться очень перспективного энергетического рынка, на который он уже почти получил доступ, подписав в прошлом году стратегическое соглашение с Анкарой о транзите иранского газа через ее территорию с окончательным выходом на Европу. Еще один болезненный удар по интересам Тегерана может нанести сворачивание столь востребованного в Азии импорта из Евросоюза современных технологий и оборудования, предназначенных для модернизации нефтегазовой отрасли. Не случайно, что доля промышленного и транспортного оборудования в совокупном экспорте Евросоюза в ИРИ составляет порядка 50%.

Итак, в противовес односторонним санкциям со стороны Евросоюза в целях обеспечения устойчивости и стабильности развития своего энергетического сектора Иран предпринимает последовательные шаги по диверсификации своего нефтегазового сотрудничества, в первую очередь с лояльными в политическом плане странами. Новая энергетическая стратегия ИРИ нацелена на уменьшение зависимости национальной экономики от европейского энергетического рынка и создание альтернативных моделей взаимодействия. В условиях усиления давления со стороны Запада особый акцент делается также на поиске новых источников современных технологий, требуемых в нефтегазовой сфере – как для ведения разведывательно-исследовательских работ, так и создания необходимой инфраструктуры для добычи, хранения и транспортировки нефти и газа. А.М.Вартанян

Источник — Институт Ближнего Востока

Пекинский пасьянс. Место России в китайской модели мира

Опубликовано от wpmrРубрики:China, Политика

Если на текущие вызовы со стороны Запада Москва научилась реагировать, то в случае с КНР сказывается эффект новизны и отсутствие четкой стратегии даже в ее реактивном варианте. Насколько можно судить, российские элиты не обеспокоены «ползучей экспансией» Китая на Дальнем Востоке, так как их удовлетворяет отведенная роль в «пекинском консенсусе».

Трансформация глобальной архитектуры, подстегнутая мировым кризисом, обусловила появление новых реалий, не характерных для эпох как би-, так и однополярного мира, в которых с переменным успехом привыкла действовать Россия. Если в период холодной войны Москва наряду с Вашингтоном сама задавала повестку дня, в рамках которой были вынуждены действовать остальные игроки, сегодня внешнеполитическая стратегия России во многом носит ярко выраженный реактивный характер. Однако даже из такой стратегии существенные дивиденды может извлечь игрок, грамотно позиционирующий себя по отношению к ведущим центрам силы.

Россия традиционно уделяет особое внимание Западу как ведущему партнеру (в отдельные исторические периоды – сопернику). Однако за последнее десятилетие серьезную заявку на мировое лидерство сделал и Китай, причем подобные амбиции подтверждены не только экономической, но и теперь уже бурно растущей политической и военной мощью Пекина. И если на текущие вызовы со стороны Запада (США в частности) Москва научилась отвечать, то в случае с КНР сказывается эффект новизны и отсутствие четкой стратегии даже в ее реактивном варианте. Возникает необходимость осмыслить повестку дня, которую задает эта держава, и попытаться понять, насколько Россия способна либо влиять на каждое из отдельных ее направлений, либо встроиться в них. Совпадают ли эти направления с интересами Москвы, например, при возможной двусторонней их коррекции (конвергенции), либо они предельно антагонистичны.

Избавление от «долларового проклятья»

В целом стратегия Китая по утверждению своих позиций в мире одновременно представляет собой и стратегию по избавлению от уязвимости в широком смысле этого слова – экономической, промышленной, финансовой, демографической, сырьевой и т. п. А самым явным уязвимым местом для КНР в кратко- и среднесрочной перспективе является так называемое «долларовое проклятье». Китай обладает крупнейшими в мире финансовыми резервами на общую сумму более двух триллионов долларов, из них около трети номинировано в американских ценных бумагах.

Критики скорого возвышения КНР вне союза с Соединенными Штатами справедливо указывают, что Пекин и Вашингтон одновременно соперники и вынужденные союзники, поскольку внутренний рынок США представляет собой основной рынок сбыта для китайских производителей, а внушительные китайские золотовалютные резервы (ЗВР) – ничто без доллара в качестве мировой резервной валюты. Однако апологеты подобной точки зрения рискуют в скором времени испытать жестокое разочарование, поскольку Пекин на протяжении уже нескольких лет тестирует малозаметную, но очень эффективную стратегию с целью избавления от «долларового проклятья».

Стандартные варианты «сброса» долларовых активов не подходят в силу большого их объема, что не осталось бы незамеченным мировыми рынками. Попытки обмена долларовых активов на бумаги, номинированные в любой другой валюте, означали бы удар по доллару и, следовательно, по китайским резервам. Масштабная закупка сырьевых товаров на рынках (не говоря уже о решении вопроса хранения запасов) или фьючерсов на них привела бы к резкому росту котировок, что означало бы девальвацию американской валюты и китайских резервов.

В создавшейся ситуации Пекин сделал ставку на покупку сырья, еще не находящегося в обращении. Речь идет о выдаче кредитов (желательно, чтобы заемщиками выступали национальные правительства или близкие к ним компании) под гарантии поставок сырья в долгосрочной перспективе (на 10–25 и более лет). Другими словами, это просто завуалированная форма купли-продажи природных ресурсов, которая не влияет на курс доллара и котировки сырья.

Ярким примером здесь может служить недавняя сделка КНР с Венесуэлой. По соглашению, подписанному в апреле венесуэльской компанией Petroleos de Venezuela SA (PdVSA) и китайской China National Petroleum Corp. (CNPC), Каракас получит кредит на развитие совместного предприятия по добыче нефти, а расплачиваться будет поставками сырья в течение 25 лет. Сумма сделки – 20 млрд долларов. Это не первое соглашение между Пекином и Каракасом – обе страны давно сотрудничают в энергетической области. Венесуэла экспортирует в Китай 460 тыс. баррелей нефти в сутки в счет погашения выданного ранее Китаем кредита на 8 млрд долларов.

Венесуэла – отнюдь не единственный партнер Пекина в программе «сырье в обмен на доллары». В июне прошлого года КНР объявила о предоставлении кредита в размере 5 млрд долларов на освоение крупнейшего в Туркмении месторождения газа Южный Иолотань, запасы которого Ашхабад оценивает в 16 трлн кубометров. Тогда же CNPC в содружестве с южнокорейскими LG и Hyundai, а также Petrofac Emirates из Объединенных Арабских Эмиратов приступила к разработке этого месторождения. Во время недавнего визита председателя КНР Ху Цзиньтао в Ташкент на саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в присутствии узбекского лидера Ислама Каримова между «Узбекнефтегазом» и CNPC заключено первое рамочное соглашение о поставках 10 млрд кубометров узбекского газа в Китай. Подписание документа сопровождалось договоренностями о предоставлении кредитов на сумму около 2 млрд долларов, а также прямых инвестиций в создание газотранспортной инфраструктуры в Узбекистане.

С учетом ранее подписанных соглашений на 40 млрд кубометров с «Туркменгазом» и на 10 млрд кубометров с «Казмунайгазом» весь пакет договоренностей Пекина со странами Центральной Азии достиг 60 млрд кубометров газа в год. В целом же общий объем выданных Пекином по всему миру средств в рамках программы под неформальным названием «кредиты в обмен на ресурсы» можно оценить примерно в 150–200 млрд долларов (точную цифру назвать затруднительно, так как детали далеко не всех сделок раскрываются). Это составляет чуть менее 10 % от всего объема ЗВР страны, причем в последнее время наблюдается форсирование выдачи подобного рода займов. Если темпы программы останутся прежними или тем более увеличатся, то практически все резервы Пекина разойдутся к 2015–2017 гг. (без учета возможных расходов на стимулирование внутреннего потребления и своп-кредитов, что придаст еще больший динамизм ситуации). Это позволит Китаю если и не полностью избавиться от «долларового проклятья», то по крайней мере заметно снизить его негативные последствия, а также развяжет руки для полномасштабной войны против американской валюты, если в этом возникнет необходимость.

Нынешние потребности Москвы в целом коррелируют с вышеописанным направлением стратегии КНР, более того, Россия выступила в начале-середине «нулевых» одной из опытных площадок, на которых эта стратегия проходила первоначальную обкатку. В 2005 г. китайские банки предоставили «Роснефти» 6 млрд долларов для покупки «Юганскнефтегаза». Чтобы погасить долг, «Роснефть» обязалась экспортировать в Китай 48,8 млн тонн нефти по железной дороге до 2010 г. Цена нефти была привязана к марке Brent с дисконтом в три доллара. Судя по всему, опыт признан удачным – в 2009 г. China Development Bank (CDB) предоставил кредит в 15 млрд долларов «Роснефти» и 10 млрд долларов «Транснефти». В обмен «Роснефть» должна будет поставить в Китай 300 млн тонн нефти в течение 20 лет, а «Транснефть» – построить ответвление от трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО) Сковородино–Мохэ мощностью 15 млн с вероятным увеличением до 30 млн тонн сырья в год.

Безопасность транзитных маршрутов

Вторая по значимости проблема Китая, которую он пытается купировать – уязвимость маршрутов, по которым осуществляется транзит сырья в КНР. Налицо острая нужда в сырье, особенно в поставках энергоносителей. За неполные двадцать лет страна, обладающая достаточно богатыми природными ресурсами, превратилась в нетто-импортера угля, нефти, а в последние год-два, вероятно, и природного газа.

Можно выделить несколько сырьевых баз, традиционных для китайской экономики: это Ближний Восток, Восточная (а в последнее время и Центральная) Африка, Австралия и Латинская Америка. Их объединяет одно – все маршруты проходят по Мировому океану. С учетом потенциального военного конфликта между КНР и США (в качестве крайней меры сдерживания растущего влияния Пекина) все эти маршруты представляются чересчур ненадежными в случае гипотетических атак американского флота. И хотя перевооружение китайской армии и флота идет весьма быстрыми темпами, а в прибрежной зоне ВМС КНР еще быстрее наращивают свою мощь, в Мировом океане они еще долго будут уступать первенство американским авианосным группам. В то же время даже краткосрочная блокировка путей доставки сырья в Китай нанесет непоправимый ущерб ее экономике и боеспособности армии.

Китайская сторона пытается устранить эти угрозы. Например, форсированными темпами реализуется проект строительства перегрузочных мощностей в Мьянме, где правит патронируемый Пекином военный режим. Далее сырье из ближневосточного региона и Африки (преимущественно нефть и сжиженный природный газ) по трубопроводам проследуют на территорию КНР. Однако это лишь полумера, не дающая ответа на главный вопрос: путь через Мьянму укорачивает океанский маршрут (появляется шанс миновать перегруженный и чрезвычайно узкий Малаккский пролив), однако не решает полностью проблему океанской транспортировки. Следовательно, для устранения этой угрозы Пекину требуются альтернативные сырьевые площадки и маршруты, по максимуму проходящие через безопасные сухопутные транзитные коридоры.

Осознавая это, Китай начал осваивать три новые сырьевые провинции – Иран, Центральную Азию и Россию. Иран, для которого Пекин является одним из крупнейших инвесторов, с точки зрения безопасности маршрутов – наиболее проблемный партнер. Возможны два варианта доставки его продукции в Поднебесную. Морской путь несет в себе те же риски, что и вышеуказанные маршруты. Сухопутным способом энергоносители в КНР можно доставить лишь через крайне нестабильные Афганистан и Северный Пакистан, где к тому же велико влияние США (и сохранится оно еще долгое время после вывода войск коалиции), поэтому с точки зрения безопасности этот путь мало отличается от океанических.
Таким образом наиболее безопасными остаются направления поставки сырья из Центральной Азии и России. Как уже говорилось выше, КНР активно развивает там экспансию. Однако есть серьезный изъян – пути проходят через Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР), где более года назад в межэтнических столкновениях погибло около двухсот человек. И хотя Пекин, учтя риски, пытается максимально быстро ассимилировать уйгурское меньшинство, риск нестабильности (в том числе и терактов на нефте- и газопроводах) будет оставаться высоким еще долгие годы.

В связи с этим уникальный с точки зрения безопасности маршрут может в текущих условиях предложить только Россия. Согласно существующим планам, российский природный газ будет поступать в КНР из Единой системы газоснабжения России по двум маршрутам – западному, из районов традиционной российской газодобычи в Западной Сибири, и восточному – с месторождений острова Сахалин. При этом приоритет отдается западному маршруту, рассчитанному на поставки 30 млрд кубометров газа в год. Это связано с близостью месторождений Западной Сибири к действующей газовой инфраструктуре, что позволит начать поставки в более короткие сроки. В целях реализации поставок из Западной Сибири предусматривается создание новой трубопроводной транспортной системы «Алтай» в уже существующем транспортном коридоре с последующим продолжением через горы до западного участка российско-китайской границы. Там он вольется в китайский трубопровод «Запад–Восток», по которому газ дойдет до Шанхая. Однако «Алтай» также подходит к российско-китайской границе в месте, где расположен СУАР, что нивелирует его ценность с точки зрения безопасности.
С учетом этого становится понятным тот интерес, который проявляет китайская сторона к российскому Дальнему Востоку, а не южной Сибири. Именно этот богатый природными ресурсами регион позволит максимально гарантировать безопасность поставок сырья в КНР на случай американо-китайского конфликта.

Китайский частный капитал уже осуществляет стратегические инвестиции в регион. Например, вложиться в Россию рискнул гонконгский миллиардер и самый богатый человек Восточной Азии Ли Ка-Шин. Принадлежащие ему структуры приняли участие в частном размещении компании NPMHoldCo, управляющей железорудными проектами компании Petropavlovsk. Вместе с фондом Asia Resources Fund структуры Ли Ка-Шина приобрели около 7 % акций NPMHoldCo, заручившись ее обещанием провести листинг на Гонконгской фондовой бирже до 2012 г.

Россия не возражает против такого «разделения труда» – между двумя странами подписано соглашение, которое подразумевает сырьевой характер развития российского Дальнего Востока при помощи китайских инвестиций. Проблема заключается в цене на ресурсы. Общим местом здесь стала цена на газ, по которой Москва и Пекин не могут договориться с 2004 г. Однако в последнее время по данному вопросу наметились положительные сдвиги. В частности, с 1 июня оптовые внутренние цены на природный газ в Китае повышены на 24,9 %. На руку Москве играет и наметившийся тренд на постоянный рост зарплат в Поднебесной, что позволит меньше экономить на себестоимости ресурсов. Например, с 30 июня сразу в девяти китайских провинциях минимальный размер зарплаты увеличился в среднем на 33 %. Еще в апреле было объявлено о том, что около 20 китайских провинций до конца этого года планируют существенно повысить у себя минимальный размер зарплат. В частности, повышение уже произошло в финансовой столице страны Шанхае, где минимальный размер оплаты труда вырос на 17 %, а также в Гуандуне, главном производственном центре страны, ориентированном на экспорт, – на 21 %.

Доступ к глобальной архитектуре

Одной из ключевых проблем, с которой сталкиваются и Китай, и Россия, является доступ к мировой инфраструктуре принятия решений – от сугубо экономических до политических. Именно отказ Запада признавать за российской элитой равное право при принятии решений (широко распространенная иллюзия в российском истеблишменте в 1990-е гг.) стал причиной подъема антизападных тенденций в «нулевые». Оба игрока стремятся получить свою «долю» в мировом «акционерном капитале» и «совете директоров», однако каждый использует свою тактику.
Китай делает ставку на создание собственной инфраструктуры и придание ей максимальной привлекательности в глазах потенциальных партнеров – по такому пути на начальном этапе своего лидерства пошел Запад. Во многом это происходит потому, что Пекин столкнулся с теми же проблемами, что и Москва – нежеланием западной политической системы делиться «исходными кодами» с «чужаками» – доступом к медиаинфраструктуре, финансовой системе и т.п. Следует отметить, что западные игроки позитивно воспринимают такого рода усилия Китая и выражают желание участвовать в создаваемой КНР инфраструктуре. Правда, пока такой консенсус носит ситуативный характер, во многом он приобретает форму западных инвестиций в перспективные активы.

В частности, не так давно Сельскохозяйственный банк (последний из китайской «Большой четверки») заявил о намерении продать 14 % своих акций за 23 млрд долларов. Британский банк Standard Chartered готовится вложить 500 млн долларов, Катар и Кувейт предполагают инвестировать 3,6 млрд долларов. Другими возможными инвесторами могут стать суверенный фонд Сингапура Temasek Holdings, бизнесмен из Гонконга Ли Ка-Шин и голландский Rabobank. При этом Сельскохозяйственный банк считается слабейшим из крупнейших китайских банков.

Россия также экспериментирует с созданием собственных площадок, которые обладали бы легитимностью и статусом в глазах мирового сообщества, что удается ей с переменным успехом. Так, поставлена весьма амбициозная задача создать в России финансовый центр мирового уровня. Однако пока сколько-нибудь ощутимого прогресса не заметно, и российский бизнес «голосует ногами», предпочитая зарубежные площадки. И что символично, «центр привлекательности» для российского бизнеса постепенно смещается на Восток, где он участвует в легитимации инфраструктуры, создаваемой Китаем.

Так, стало известно, что один из богатейших предпринимателей России Олег Дерипаска после удачного размещения ценных бумаг «Русала» готовится к проведению в Гонконге IPO еще одной своей компании – производителя молибдена «Союзметаллресурс» (Strikeforce Mining & Resources – SMR). Ранее сообщалось, что Дерипаска готовит к размещению в Гонконге еще и En+ Power, которая управляет энергоактивами магната. Наряду с компаниями Дерипаски биржей Гонконга интересуются такие корпорации, как «Золото Камчатки» Виктора Вексельберга, лизинговая «Ильюшин-Финанс», а также подразделения АЛРОСА и вышеупомянутая Petropavlovsk. В целом, по оценке Российского союза промышленников и предпринимателей, на Гонконгскую фондовую биржу намереваются выйти от 30 до 40 российских компаний. Основными претендентами на листинг в Гонконге являются компании нефтегазового сектора и инфраструктурные фирмы.

Вероятно, одна из ключевых причин такой популярности китайской площадки среди россиян – готовность китайцев делиться «исходными кодами» своей инфраструктуры. В частности, En+ Group Олега Дерипаски вошла в число учредителей Гонконгской товарной биржи (HKMEx), купив 10 % ее акций. Владея долей на бирже, En+ Group получит доступ к внутренней документации, принципам работы и организационной структуре, информационному и системному обеспечению. Гонконгская товарная биржа, которая не связана с фондовой, должна стать площадкой для торговли ключевыми биржевыми товарами (в первую очередь энергоносителями и металлами), ориентированной на азиатских потребителей. Начало торгов ожидается уже в 2010 г.

Вообще готовность делиться доступом к инфраструктуре и принимать чужие правила игры – один из важнейших факторов, обеспечивших успех КНР в мире. Запад же пытается «изменить мир под себя» с целью сделать его более понятным и контролируемым. При этом западные исследователи начинают осознавать, в чем состоит одно из главных конкурентных преимуществ китайской модели в мире. В частности, Стивен Халпер в своей книге «Пекинский консенсус» утверждает, что китайская модель, которую он называет «рыночным авторитаризмом», в наступившем веке будет доминировать.

Доступ к современным технологиям

Доступ к современным технологиям критически важен как для России, так и для Китая. До определенного момента источником таких технологий для КНР выступала России, в основном, правда, в области военно-технического сотрудничества (ВТС). Но в последние годы оно заметно деградировало. Причины вполне понятны – все, что можно, Пекин в России уже закупил, и большую часть оружия производит сам. А все новые виды вооружений, которые Китаю нужны, в России только разрабатываются или с их производством имеются проблемы. В настоящее время у Москвы уже нет ни одного масштабного оборонного контракта с Пекином. Фундаментальная причина понятна: КНР нуждается не в той боевой технике, которую предлагает Москва, а именно в той, которую она хочет купить. Кроме того, Пекин все чаще ставит условием заключения контракта передачу лицензии на производство соответствующей модели вооружений на своих мощностях, что означает прекращение аналогичных заказов Москве в будущем.

Источником современных технологий и для России, и для Китая являются страны Запада. Пекин, обладающий колоссальными финансовыми резервами, пытается использовать трудности мировой экономики и получить доступ к технологиям под вывеской благотворительности. В частности, китайская компания COSCO в Афинах провела переговоры с высшим греческим руководством о создании совместных проектов по развитию транспортной инфраструктуры страны. Китайцам предложено инвестировать в такие стратегические сферы национальной экономики, как транспорт и туризм. В частности, COSCO обсуждала проекты по развитию портов Пирея, Салоников, Волоса, строительству железной дороги, а также вела переговоры о покупке судоверфей. Особый интерес китайцы проявляют к главному порту Греции – Пирею, который хотят превратить в современный портовый комплекс мирового уровня. Другой пример – в конце мая между американской Ford Motor и китайской Geely подписан договор о продаже шведского производителя Volvo. Китайская компания намерена сохранить производство легковых автомобилей Volvo в Швеции и Бельгии, а также изучает возможность их сборки на новых заводах в Китае.

В отличие от Греции, другие европейские государства относятся к китайским государственным инвестициям с опаской. В частности, Париж заблокировал заявку Китая на приобретение французской фирмы, сославшись на риски для национальной безопасности. Пытаясь нейтрализовать подобные настроения европейцев, КНР проводит масштабную информационную кампанию по популяризации своей политической системы. В конце мая в Пекине завершился первый в истории межпартийный форум, организованный правящей Компартией Китая и 35 ведущими партиями Евросоюза. С помощью подобных мероприятий власти КНР намерены укреплять свои позиции в Евросоюзе, знакомя европейских политиков с достижениями китайской экономики и приучая их к мысли о неизбежном возвышении Пекина.

Успехи России на данном направлении не столь впечатляющи. В политической сфере можно назвать разве что инициативу по учреждению Ярославского политического форума – площадки для обсуждения проблем мировой демократии и безопасности. Цель – на равных участвовать в дискуссии по насущным мировым проблемам, тем самым частично контролируя дискурс.

Что касается экономической сферы, Москва, не располагая внушительными финансовыми ресурсами (а те, что имеются, скоро понадобятся для покрытия масштабных социальных обязательств), выбрала политику разрядки, рассчитывая таким образом получить доступ к технологиям. Однако печальный опыт с неудавшимися покупками Arcelor, Opel и ряда других активов пока оставляет больше вопросов, чем ответов, несмотря даже на оптимистичные итоги визита Дмитрия Медведева в США в июне 2010 г.

П.Б. Салин – ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России.

Источник — Россия в глобальной политике

Почему нам нужны гиганты «большой нефти» («Foreign Policy», США) ВР сегодня, может, и не ходит в любимчиках, но это наша единственная надежда в борьбе против мировых смутьянов с богатыми нефтяными запасами.

Опубликовано от wpmrРубрики:Арктика, Бизнес, Ирак Iraq, Политика, Энергобезопасность

После крупнейшего разлива нефти в истории ведущие нефтяные компании США, которые называют «большой нефтью» и которые никогда не пользовались особой популярностью, потеряли почти всех остававшихся у них друзей. Когда ВР, владеющая собственностью во всех концах планеты от Азербайджана и Ливии до арктической Аляски, объявила в прошлом месяце, что планирует уменьшить свои размеры после огромных убытков из-за аварии Deepwater Horizon, продав свои активы в Техасе и во Вьетнаме как минимум на 30 миллиардов долларов, ей никто особо не сочувствовал. Даже те, кто не ненавидит активно этого нефтяного гиганта, имеют склонность говорить, что небольшая оптимизация ему не повредит, так как компания может стать более эффективной и конкурентоспособной. Они даже заявляют, что отдельные части компании в данный момент стоят дороже, чем она сама.

Это довольно грубая оценка. Сокращению «большой нефти» не следует аплодировать. Осторожно приветствовать этот процесс также не стоит. Речь сегодня идет о гораздо более важных вещах, чем обычное злорадство и корпоративная эффективность. Если крупные нефтяные компании начнут отступление, то снизится и влияние Запада на мировых энергетических рынках. И вам не понравятся те люди, которые заполнят вакуум такого влияния.

Сегодня все в Хьюстоне говорят о более скромных, экономных и экологичных суперкомпаниях «большой нефти». ConocoPhillips выиграла от того, что сбросила недавно лишний жир, продав часть своих активов и проведя сокращения персонала. ВР вряд ли единственная компания в нашем мире после разлива нефти в Мексиканском заливе, которая приняла новую стратегию, основываясь на таком странном с виду принципе. Но по правде говоря, для начала следует сказать, что «большая нефть» не такая уж и большая. Шестерка ведущих суперкомпаний владеет всего 5 процентами общемировых запасов нефти и природного газа. Контроль над остальными находится в государственных руках. И владеют ими самые разные страны от демократической Норвегии до Экваториальной Гвинеи, где правит Теодоро Обианг (Teodoro Obiang). Прошла уже треть века после введения эмбарго ОПЕК, но самая большая проблема нефтяного бизнеса это по-прежнему ресурсный национализм, характерный для некомпетентных, капризных и злонамеренных в плане геополитики государств, которые используют энергоресурсы в качестве  оружия или игрушки.

Именно такой дисбаланс сил подтолкнул ВР, бывшую когда-то одной из самых скромных и экономных ведущих нефтяных компаний, начать расширение в годы правления Джона Брауна  —  предшественника уходящего из ВР Тони Хейворда. В начале 90-х резервы компании в самых негостеприимных с точки зрения политики частях света быстро истощались. Амбициозная стратегия Брауна заключалась в росте компании, чтобы она смогла выжить. ВР агрессивно поглотила породистые американские компании Amoco и Arco, а в конце 90-х – начале 2000-х годов осуществила свое злополучное слияние с российской ТНК. Тем  самым она спровоцировала настоящую манию слияний, в результате которых родились известные нам сегодня супергиганты: Exxon-Mobil, Chevron-Texaco, Conoco-Phillips и Total-Petrofina-Elf.

Слияния осуществлялись по той причине, что укрупнение частных компаний было самым легким и самым быстрым способом для увеличения резервов в мире, где большая их часть была недосягаема, поскольку  ими владели либо ведущие государственные нефтяные компании, либо нефтяные олигархи. Планы слияний разрабатывались не из-за монополистических тенденций, в которых часто обвиняют «большую нефть», а потому что  они давали компаниям возможность  приобретать значительные запасы, не тратя при этом огромные средства на разведку и освоение. Зачем искать новую нефть, если ее можно просто купить у другой компании?

А когда мания слияний в первой половине текущего десятилетия очень быстро исчезла, крупные нефтяные компании возобновили охоту за неосвоенными запасами. Но тут у них на пути встали национальные нефтяные компании и правительства, осуществлявшие над ними контроль и управление, и уже владевшие большей частью легкодоступных мировых запасов нефти. Таким образом,  супергиганты почти десять лет вынуждены искать глубоководные месторождения. Они очень высокодоходны, но одновременно несут в себе огромные потенциальные риски. И добраться до них можно лишь благодаря той технике, технологиям и знаниям, которыми обладают гиганты «большой нефти».

Сокращение этих гигантов после утечки нефти в Мексиканском заливе лишь усилит данную тенденцию, поскольку ведущие компании оптимизируются для того, чтобы сосредоточить свои усилия на таких рискованных, но дающих большую отдачу поисково-разведочных работах. Даже в условиях ужесточения регулирующих и нормативных мер выставление ВР к позорному столбу будет иметь прямо противоположный эффект, усилив вероятность новой катастрофы. Следующим перспективным районом глубокого бурения является  Арктика. Почему? Потому что там нет четких национальных границ, и только супергиганты обладают той технологией, которая позволяет работать в столь суровых условиях. Готовьтесь: скоро вы увидите белых медведей в нефтяных потеках и тюленей в черной пленке.

Если бы свободный рынок смог добраться до многочисленных месторождений «легкой» нефти, такого рода рискованные мероприятия были бы не нужны. Увеличились бы объемы добычи в мире, произошла бы стабилизация цен. Но из-за плохого управления национализированными большей частью нефтяными запасами все происходит как раз наоборот. Добыча нефти и газа в Иране существенно снизилась по сравнению с  периодом до революции 1979 года. То же самое можно сказать о добыче в Венесуэле после прихода к власти Уго Чавеса в 1999 году. После фактической национализации энергетических активов в России за последнее десятилетие, которая проводилась порой насильственными методами, рост нефтедобычи там сократился на 80 процентов. Ресурсный национализм в Саудовской Аравии, Ираке и Ливии привел к упадку производства в последние три десятилетия, пока в недавнее время во всех трех странах не произошли перемены. Спрос на нефть в США и Европе снизился, но у Китая и прочих стран с развивающимся рынком сохраняется энергетический голод. Если Пекин заключает прагматичные сделки с нефтедобывающими странами, то многие развивающиеся и развитые экономики будут и впредь полагаться на глубоководные запасы нефти сокращающихся в размерах супергигантов.

Появление гигантов «большой нефти» стало результатом геополитической проблемы национализации. ВР в 90-е годы опасалась, что если она не будет расширяться за счет немногочисленных имевшихся в ее распоряжении средств – поглощения мелких игроков и ставки на рискованные проекты разведки – то она превратится в обычную компанию по оказанию нефтяных услуг и торговле нефтью, которая не в состоянии конкурировать ни на нефтеносных участках, ни на Уолл-стрит. После утечки нефти в заливе и срочной распродажи активов компания вновь сталкивается с той же самой угрозой.

Если вирус сокращения распространится и на других супергигантов, как предсказывают многие аналитики, то эти компании начнут утрачивать свой вес на переговорах с проблемными нефтегосударствами. Это приведет к снижению уровня энергетической безопасности потребителей из США и Европы, а также к новым геополитическим выходкам самых непривлекательных личностей.

Александрос Петерсен консультант по проблемам международной энергетики, старший научный сотрудник Евразийского центра при Атлантическом союзе (Atlantic Council).

Источник: «Foreign Policy«, Why We Need Big Oil, ИноСМИ

Турции необходимо увеличить свое влияние на афро-евразийском пространстве, что возможно лишь в результате продвижения турецкого государства по всем направлениям

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Несколько десятилетий светская Турция оставалась верным союзником США. Именно на ее территории в начале 1960-х были размещены американские ракеты средней дальности, на что СССР ответил переброской своих ракет на Кубу, что повлекло за собой Карибский кризис 1962 года.Расхождения у Турции с США и НАТО начались с началом нового десятилетия. После прихода 8 лет назад к власти Партии справедливости и развития ранее очевидный прозападный вектор внешней политики Анкары постепенно стал меняться в сторону взаимодействия с противостоящими США ближневосточными странами. В 2003 году Анкара отказала Вашингтону в размещении военных баз на территории Турции для обеспечения вторжения в Ирак, а также не предоставила свои войска для боевых действий против Саддама Хусейна. Оккупация Ирака войсками коалиции и автономизация курдского Северного Ирака привела к усилению активности курдских повстанцев в Турции.

Затем Турция продемонстрировала «несоюзнический» порыв два года назад, в ходе августовского конфликта между Грузией и Южной Осетией. Страна,являющиеся одним из исторических союзников НАТО в регионе не допустила в проливы на сколько угодно долгий срок корабли США, сославшись на международную конвенцию, воспрещающую пребывание иностранных военных судов в акватории Босфора и Дарданелл. В тот момент, напомним, для защиты интересов Грузии и против российской операции по принуждению Тбилиси к миру НАТО намеревался патрулировать Черное море и тем самым оказывать на Москву военно-политическое давление. Позиция Турции, натовской страны и стратегического союзника США, оказала России такую услугу, которую Москва не забыла.

Очередным выпадом из общей стратегии США в регионе стало сближение Турции с Ираном.

Глава турецкого внешнеполитического ведомства Ахмет Давутоглу считает, что с точки зрения «внутрирегиональной стратегической целостности» Турции необходимо увеличить свое влияние на афро-евразийском пространстве, что возможно лишь в результате продвижения турецкого государства по всем направлениям. Естественное геополитическое соперничество между Турцией и Ираном пересекается с религиозным соперничеством между этими двумя странами, что в итоге образует общее региональное «конкурентное равновесие».

Сейчас во взаимоотношениях с Ираном Турция особое внимание уделяет вопросам экономического и энергетического сотрудничества, а так же проблемам региональной безопасности.

Главным достижением двусторонних переговоров стало вступление в силу Договора о сотрудничестве в сфере природного газа, который был подписан в 2007 г.  Согласно данному договору, Турция будет добыватьгаз в «Южном Парсе», где находятся наиболее богатые месторождения природного газа. Ей предоставлено право не только использовать добытый на территории Ирана газ для своих нужд, но и право продавать другим странам.  Именно этот вопрос и был камнем преткновения в ходе дискуссий по данному договору.  Иран хотел, чтобы Турция выполняла лишь роль страны-транзитера при транспортировке иранского природного газа в Европу.  Турция, в свою очередь, добивалась права на торговлю добытого в Иране природного газа с третьими странами.  Таким образом, Турция в скором времени способна поэтапно превратиться в важный энергетический коридор, установить гарантии на поставки необходимого для ее внутренних нужд объема газа, а так же повысить свое политическое и стратегическое значение.  Предполагается, что Турция вложит в этот проект 4 млрд долл. Кроме того, турецко-иранское сотрудничество в газовой отрасли теоретически может позволить приступить к реализации проекта «Набукко».

Еще один шаг Турции, обозначивший ее стремление к самостоятельной и независимой от США политике, — поддержка Газы. Хотя ранее отношения Турции и Израиля не были просто дружескими. Они являлись составной частью стратегической оси Анкара-Вашингтон-Тель-Авив.

Говоря о стратегическом сотрудничестве необходимо отметить силу и привлекательность Турции, причиной которых является ее геополитическое, геостратегическое и геоэкономическое положение. Турция расположена на трех континентах, и занимает центральную позицию между востоком и западом, между севером и югом, между исламским, христианским и иудейским мирами. Эта центральная позиция повышает ее привлекательность. С политической точки зрения Турция обладает политической системой, основанной на демократических, светских и либеральных ценностях. С экономической точки зрения Турция имеет либеральную и сильную экономику, а также через ее территорию проходят с востока на запад маршруты поставок энергоносителей на внешние рынки. Все эти особенности позволяют Турции влиять на события, происходящие на Ближнем Востоке, Кавказе, Балканах, Средиземноморье и Европе.

Разворот Турции от Запада объясняется отчасти нежеланием Европейского Союза предоставить Анкаре полноправное членство в организации, за что она борется вот уже несколько лет. Не имея шансов стать членом объединенной Европы, Турция затеяла свою игру на геополитическом поле. Сегодня это факт, что Турция начала ощущать себя частью мусульманского мира. Раньше этого не было — турецкий национализм противопоставлял себя арабизму и иранизму. Политика нынешней политической элиты Турции отталкивает страну от почти вековой светской истории и возвращает в лоно тысячелетней мусульманской традиции.

Таким образом,нынешние тенденции на Большом Ближнем Востоке, в политике безопасности Турции и турецком обществе оказывают разрушительное воздействие на общность интересов, составляющую основу американо-турецкого сотрудничества. Если все останется без изменений, эти тенденции могут сократить влияние США в Турции и усилить нестабильность на Ближнем Востоке. По всей вероятности, в будущем Турция станет мало прогнозируемым и более сложным союзником для США, и в этом плане в обозримом будущем Вашингтон будет иметь дело с более независимо мыслящей и активной Турцией.

АРЬЕ ГУТ аналитик, тюрколог

Полный текст: НИРА Аксакал

Туркменская нефть пошла в обход РФ через Азербайджан — на очереди газ?

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Туркменская нефть начала поступать в нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД), снабжающий топливом страны Европы. Об этом заявила компания British Petroleum.

По данным ВР, сырье из Туркмении составляет около 5% всего объема нефти, поставляемой по трубопроводу, мощность которого рассчитана на 800 тыс. баррелей в сутки. Из Туркмении «черное золото» доставляется в Баку танкерами по Каспийскому морю. Отметим, что использование нефтепровода, проходящего через Азербайджан, Грузию и Турцию, позволяет Туркмении поставлять свое сырье в Европу, минуя территорию России.

В настоящее время по БТД транспортируются нефть с блока месторождений «Азери-Чираг-Гюнешли» и конденсат с месторождения «Шахдениз». Компания BTC Co заключила соглашение о перевозке также нефти с месторождения Тенгиз в Казахстане, однако казахская сторона отказалась от маршрута в связи с высокими транзитными тарифами.

За 6 месяцев с начала текущего года по БТД транспортировано 18 миллионов тонн нефти. За полгода эксплуатационные расходы по БТД составили $13,4 млн., а за год они ожидаются на уровне 69 млн.

Как уже сообщало ИА REGNUM Новости, 8 мая 2010 года президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов подписал указ о начале строительства газовой магистрали «Восток-Запад» пропускной способностью 30 млрд. кубометров газа в год. Строительство будет вести государственный концерн «Туркменгаз» на собственные средства. Труба свяжет действующее месторождение в Довлетабаде и перспективное Южный Йолотань с Каспием. Стройка должна завершиться через пять лет. Инициаторы европейского газового проекта NABUCCO рассчитывают продолжить туркменский газопровод «Восток-Запад» по дну Каспийского моря (Транскаспийский газопровод) и связать его с газопроводом Баку-Тбилиси-Эрзрум. Российская сторона считает данный проект нереалистичным в связи с неурегулированностью статуса Каспийского моря. Москва в свою очередь рассчитывает на реализацию конкурирующего проекта — Прикаспийского газопровода, который, согласно замыслу, должен направлять туркменский газ в Европу через газопровод «Южный поток».

Источник: «Нефть России»

Новые Шелковые пути Центральной Азии

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Участь крупнейших месторождений лития, недавно обнаруженных в Афганистане, как предначертано, не будет отличаться от судьбы месторождений других природных ресурсов в не имеющей выхода к морю Центральной Азии: будучи обнаруженные Западом, в конечном счете они окажутся под контролем Востока.

Сибирский лес, монгольская железная руда, казахская нефть, туркменский природный газ и афганская медь уже направляются прямиком в Китай через недавно построенную и ориентированную на восток сеть, которая подпитывает быстрое развитие самого большого в мире населения.

Хорошее начало Китая в строительстве дорог, железных дорог и трубопроводов по территории Центральной Азии создает возможности и для Запада, и для региона непосредственно. Вместо того, чтобы участвовать в конкуренции с высокими ставками за ценные ресурсы Центральной Азии — в виде нового раунда «Великой игры» XIX столетия — Запад должен поддержать начальные шаги Китая путем обучения местных органов власти тому, как расширить текстильный и сельскохозяйственный экспорт и избежать проклятия ресурсов, которое губит многие развивающиеся страны, ориентированные на производство одного товара.

Китай проложил путь к тому, чтобы, в конце концов, открыть не имеющую выхода к морю Центральную Азию, и Запад должен воспользоваться его успехами для создания нового, питаемого нефтью Великого шелкового пути по направлению «Восток-Запад».

Нефтепроводы из Каспийского моря через Казахстан, недавно открытый газопровод из Туркмении через Узбекистан и Казахстан и другие запланированные шоссе и железные дороги через Россию, так же, как вниз к глубоководному морскому порту Гвадар в Пакистане, представляют собой часть усилий Китая по тому, чтобы превратить Центральную Азию из региона буферных государств в коридор транзита между Востоком и Западом. Лидеры Пекина по праву обратили взор к Евразии как к богатому источнику природных ресурсов, чтобы подпитывать свою быстро развивающуюся экономику.

Вместо того, чтобы думать о шагах Китая в Центральную Азию — и в Африку — как о подозрительной форме неоколониализма, страны Запада должны сосредоточиться на том, как использовать построенные китайцами шоссе и железные дороги, чтобы превратить собственную испытывающую трудности региональную стратегию в успех. Это означает сотрудничество, а не конкуренцию, и это может произойти через значительные капиталовложения в инфраструктуру, строительство новых линий на карте, которые переступят пределы произвольных границ и принесут реальную экономическую пользу.

Самыми существенными из этих проектов являются пока еще не построенные газопроводы по маршрутам «Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ) и «Иран-Пакистан-Индия» (ИПИ). Что касается первого проекта, неспособность Запада обеспечить безопасность в Афганистане задержала осуществление ценного предприятия, которое имеет желающих участвовать в нем инвесторов и поддержку со стороны Азиатского Банка Развития. Между тем какой еще больший приоритет может быть там, чем создание рабочих мест для афганцев в строительстве этого энергетического коридора, и тем самым снижение затрат на топливо для нуждающихся в энергии Афганистана и Пакистана? Военная стратегия в Афганистане должна включать обеспечение безопасности для таких проектов экономического развития, как этот трубопровод.

Что касается ИПИ, то Иран и Пакистан недавно подписали основное соглашение о том, чтобы начать его строительство, несмотря на возражения со стороны США.

Вашингтон должен осознавать, что изоляция Ирана — центрального моста между Ближним Востоком и Центральной Азией — бесполезна. Европейцы и китайцы понимают это, и такие их приоритеты, как европейский трубопровод «Набукко» и профинансированные китайцами дороги через северный Афганистан в Иран, имеют больше возможностей для стабилизации региона, наряду с потеплением отношений с Ираном.

Освоение ресурсов, в отношении которых местные органы власти не располагают средствами на добычу и не могут их освоить так, как это необходимо, является взаимовыгодным для всех сторон. В Афганистане сегодня мало что напоминает горнодобывающий сектор, но китайские, австралийские и российские компании могут показать в этом пример. Именно это произошло в Монголии в течение многих десятилетий, приведя к золотому дну, основанному на экспорте минералов и быстрому экономическому росту. Но Монголия также использовала западные знания, копируя модель Норвегии в создании национального фонда развития для распределения акций от прибыли от продажи минералов народу и наняв известного перуанского экономиста Эрнандо Де-Сото — эксперта по правам собственности и развитию на малом уровне. Место Монголии на новом Великом шелковом пути гарантировано.

Ни Китай, ни Россия уже не рассматривают Центральную Азию исключительно как свой задний двор. Наоборот, обе страны опасаются, что Запад не играет достаточной лидирующей роли в этих сферах, в которых у него есть внушительный послужной список. Вспомните, что именно благодаря дальновидной лидирующей роли «Шеврон» и предприимчивых американских послов трубопровод «Баку-Тбилиси-Джейхан» стал реальностью, несмотря на постсоветское крушение на Кавказе.

Западные войска на территории региона, и особенно НАТО в Афганистане, и различные соглашения о сотрудничестве, которые они заключили с местными странами, должны еще больше сосредоточиться на проектах по добыче и развитию инфраструктуры, которые Китай готов финансировать. Это уже происходит на медном руднике Айнак и должно распространиться на новые месторождения лития, в которых нуждается Китай для изготовления батарей для мобильных телефонов и электромобилей.

По мере того, как построенная китайцами инфраструктура покрывает территорию всей Центральной Азии, такие места для реэкспортной торговли в Персидском заливе, как Дубай, могут все больше служить в качестве перевалочных баз для продукции, текстиля и других товаров из Центральной Азии в Европу и Америку. Если Запад снизит все тарифы на эти виды экспорта, то он вызовет процесс диверсификации в экономике региона в противоположность тому, чтобы полагаться на добывающие отрасли промышленности и тем самым избежать проклятия ресурсов. Это также повысит занятость в неэнергетических отраслях. В результате всего этого появятся две вещи, в которых этот не имеющий выхода к морю регион нуждается больше всего: стабильность и связи с внешним миром.

Пора кончать со «стратегическими треугольниками» а ля «Великая игра» — «США-Китай-Индия», «США-Индия-Афганистан» или «США-Иран-Китай» — которые являются не чем иным, как пороком для региона, который в своем историческом начале был открыт во всех направлениях. В течение многих столетий Хайберский перевал был воротами для захватчиков и контрабандистов, а теперь служит в качестве маршрута снабжения для сил США в Афганистане. Но вместо военных, обслуживающих мафии, грузовики, которые мы должны видеть на этих дорогах, должны быть красочно разрисованными гражданскими караванами с музыкальными рожками.

Это, в конце концов, становится возможным благодаря китайским инвестициям и вновь открытому богатству Ближнего Востока. Великий шелковый путь всегда был двухсторонней улицей взаимовыгодного обмена. Линия Дюранда не принесла никаких выгод на протяжении половины столетия. Питаемый нефтью Великий шелковый путь вполне сможет осуществить это завтра. (Параг Ханна является старшим научным сотрудником в Фонде новой Америки и автором «Второй мир: империи и влияние в новом глобальном порядке»).

Источник: «International Herald Tribune, Zpress.kg

Перевод – «Zpress.kg-UVU»

Раньше соперники, теперь партнеры: Россия и Турция, связанные узами энергетической взаимозависимости («Hurriyet», Турция)

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Когда Анкара и Москва в 1984 году подписали свое первое соглашение о поставках природного газа, некоторые турецкие эксперты по вопросам энергетики начали беспокоиться, что страна не сможет потребить весь тот газ, который она должна была закупить согласно взятым на себя контрактным обязательствам.

Эти страхи оказались беспочвенными, но им на смену быстро пришла обеспокоенность по поводу чрезмерной зависимости, когда испытывающая энергетический голод Турция активизировала свое сотрудничество (а также конкуренцию) с Россией в нефтяной и газовой области.

Обязательство Турции от 1984 года ежегодно закупать у Советского Союза  6 миллиардов кубометров газа вызвало панику у одного эксперта по энергетике из государственного департамента планирования, вспоминает его коллега. «Он тогда сказал: «Мы в итоге будем платить за газ, который не используем»», — заявил корреспонденту Hürriyet Daily News & Economic Review бывший специалист из этого департамента Юрдакул Игитгюден (Yurdakul Yiğitgüden).

Поставки газа начались в 1987 году. Но вместо проблем с излишками у Турции к 1996 году появилось желание и готовность подписать второе соглашение на дополнительные поставки 8 миллиардов кубометров газа в год. «В начале 90-х мы постоянно просили Россию продавать нам больше газа», — говорит Игитгюден, который также занимал пост заместителя министра энергетики. Рост спроса заставил две страны подписать в 1997 году важнейшее соглашение о строительстве «Голубого потока», цель которого заключалась в поставке дополнительных объемов природного газа по подводному трубопроводу, проложенному по дну Черного моря.

«»Голубой поток» был конкурентным ответом России на газопроводный проект Туркменистана. Была гонка с целью захвата турецкого рынка», — говорит старший аналитик Владимир Сокор (Vladimir Socor) из вашингтонского Джеймстаунского фонда (Jamestown Foundation), специализирующегося на Евразии и Китае. Это соглашение стало ошибкой для Турции, заявляет Сокор, вторя тогдашним критикам, которые заявляли, что правительство заключило невыгодную для турецких потребителей сделку. «Условия соглашения держались в тайне, но известно, что Турция платила огромную цену за природный газ», — сказал Сокор Hürriyet Daily News.

О содержании таких соглашений общественность обычно не информируется, и поэтому условия, согласованные Турцией и Россией, стали предметом многочисленных спекуляций. «В энергетических кругах существует общепринятая точка зрения, что нынешнее и предыдущие правительства на переговорах не отстояли должным образом интересы Турции», — говорит турецкий эксперт из области энергетики Недждет Памир (Necdet Pamir).

По мере наращивания поисково-разведочных работ на новых нефтегазовых месторождениях бывших советских республик, таких как Азербайджан, усиливалась и конкуренция между Турцией и Россией. Она особенно активизировалась после того, как Турция вместе с British Petroleum и азербайджанской компанией SOCAR стала акционером трубопроводной компании «Баку-Тбилиси-Джейхан» (ВТС), созданной в 2002 году. Этот 1768-километровый трубопровод, заканчивающийся на турецком средиземноморском побережье в Джейхане, был построен в 2005 году, а нефть по нему пошла годом позже. Явно демонстрируя свое недовольство стремлением Турции стать транзитным коридором для перекачки энергоресурсов, Россия весьма неприязненно отнеслась к этому трубопроводу, продолжая перевозить свою нефть танкерами через Босфор, несмотря на предупреждения Турции об опасной перегруженности этого морского пути.

Согласно официальной турецкой статистике, в 2009 году через Босфор и Дарданеллы прошло 51422 танкера. Восемьдесят процентов этих судов перевозили потенциально опасные грузы, такие как нефть и нефтепродукты, общий вес которых составил порядка 144,7 миллиона тонн. Известно, что Россия экспортирует через эти проливы около четверти своей сырой нефти.

Энергетическая диверсификация и усиление соперничества

В последнее десятилетие Турция пытается позиционировать себя как альтернативный маршрут поставок газа, поскольку растет обеспокоенность по поводу усиления зависимости Турции и Европы от России.

В попытке снизить зависимость от российского газа ЕС поддержал трубопроводный проект Nabucco, в котором Турции отводится роль ключевого связующего звена, дающего выход к газовым месторождениям Каспия и Ближнего Востока. Трубопровод этот свяжет восточную границу Турции с австрийским Баумгартеном, который является одним из важнейших узлов транспортировки газа в Центральной Европе. Он пройдет через территорию Болгарии, Румынии и Венгрии. Длина трубопровода составит 3300 километров, а годовой объем транзита – 31 миллиард кубометров. Строительство газопровода планируется завершить к 2014 году.

Этот проект стал очередным раздражителем для Москвы, которая в ответ выступила с инициативой строительства газопровода «Южный поток». Эту ветку планируется проложить по морскому дну из России в Болгарию.

«»Южный поток» это сплошной блеф. У России нет газа для заполнения этого газопровода. Нет и конкретного рынка для «Южного потока»», — говорит Сокор из Джеймстаунского фонда, считающий, что российский проект имеет целью посеять сомнения в умах инвесторов по поводу Nabucco, пользующегося поддержкой Евросоюза. «»Южный поток» предназначен для уничтожения Nabucco», — заявляет он.

Российский энергетический гигант «Газпром» опровергает заявления о том, что у него недостаточно газа.

Тем не менее,  несмотря на обстановку соперничества, усилия по развитию сотрудничества двух стран продолжаются. Во время визита российского премьер-министра Владимира Путина в Анкару 6 августа 2009 года Турция дала «Газпрому» разрешение на проведение работ по технико-экономическому обоснованию проекта «Южный поток» и сейсмических исследований в районе его прокладки в турецкой части Черного моря. Этот шаг удивил многих, особенно сторонников Nabucco. Но решение Турции было отчасти основано на уверенности в том, что проект «Южный поток» никогда не будет реализован из-за недостатка финансирования.

Была и еще одна причина, по которой Турция дала «зеленый свет». В обмен на это разрешение Анкара, наконец, добилась от Москвы согласия на закачку нефти в турецкий трубопровод Самсун-Джейхан, который Турция считает крайне важным инструментом для снятия транспортной нагрузки на Босфор. После завершения строительства этот трубопровод свяжет терминал на Черном море в порту Самсун с терминалом в Джейхане. В итоге количество танкеров, проходящих через проливы, уменьшится на 50 процентов. Этот проект также важен для планов Турции по превращению Джейхана в транспортный узел по перекачке энергоресурсов.

Россия сняла свои возражения против этого трубопровода, который, как считает она, подрывает ее господствующее положение. Но окончательное соглашение по проекту Самсун-Джейхан пока не подписано. Из-за этого некоторые обозреватели утверждают, что Анкаре не следовало заключать в мае сделку по строительству первой в Турции атомной электростанции, помогать в сооружении которой будет Россия. В этом конкурсе Москва была единственным претендентом.

Данные соглашения, а также договор о слиянии между «Газпромом» и частной турецкой фирмой, обладающей лицензией на газоснабжение 23 городов Турции, являются часть компенсационного пакета, говорит Памир, являющийся членом турецкого национального комитета Всемирного энергетического совета (World Energy Council). Он жестко критикует энергетическую политику Турции, заявляя, что она ставит страну в зависимость от зарубежных источников поставок.

В настоящее время Турция импортирует 98 процентов потребляемого газа и  около 92 процентов нефти. В 2008 году она заплатила 44,8 миллиарда долларов за нефть, нефтепродукты, природный газ и сжиженный попутный газ. По словам Памира, это непозволительная сумма.

«России предоставляются государственные льготы в обмен на сделки с избранными компаниями, о которых известно, что они принадлежат правящей партии», — заявил Памир Hürriyet Daily News.

Проект Самсун-Джейхан отдали компании, в руководстве которой работает зять премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана. Оппозиционные парламентские партии подвергли это решение острой критике.

Памир также подверг критике позицию правительства, состоящую в том, что у Турции нет своих энергетических ресурсов. Он заявил, что страна вполне может развивать солнечную и ветровую энергетику, а также строить электростанции на угле и ГЭС. Памир уверен, что энергетические отношения с Россией, которая обеспечивает две трети турецкого газового импорта, создали чрезмерно опасную зависимость Турции от одного источника поставок.

«Те, кто говорят о зависимости от России, должны понять, что и Россия зависит от Турции. Это взаимная зависимость, — заявляет Сергей Комлев, возглавляющий управление структурирования контрактов и ценообразования «Газпрома», — отношения развиваются к обоюдной выгоде сторон».

По словам Комлева, покупать газ в России для Турции вполне естественно. «В силу географических условий ей легче всего получать газ из России», — заявил он Hürriyet Daily News, добавив при этом, что газовые сделки это часть общего энергетического сотрудничества двух стран. «Турция считается самым важным клиентом «Газпрома». Она занимает второе место по объемам», — сказал Комлев.

Он отверг критику по поводу того, что Россия использует энергоресурсы в качестве  инструмента политического давления. «Для нас было бы самоубийством использовать газ в качестве политического инструмента против Турции, — сказал он, — мы не против того, чтобы Турция пыталась диверсифицировать свои ресурсы».

По словам главы «Газпрома» Алексея Миллера, остальные поставщики газа в Турцию – а это Иран и Азербайджан – зачастую не в состоянии выполнять свои обязательства по поставкам в силу погодных условий. «Каждый год я получаю благодарственные письма от своих турецких коллег по поводу того, что «Газпром» в очередной раз поставил в Турцию дополнительные объемы газа – больше, чем предусмотрено нашими официальными контрактами», — говорит он.

Но поскольку из-за мирового экономического кризиса безопасность спроса начала по важности опережать безопасность предложения, страны-потребители, такие как Турция, обретают дополнительное влияние в глазах поставщиков, например, России. Такое изменение в динамике власти вполне может повлиять на исход переговоров по новому газовому соглашению, которое должно прийти на смену старому, поскольку его срок действия заканчивается в 2011 году. Барчин Инанч

Источник: «Hurriyet«, ИноСМИ

Новая война назревает в Азии, где крепнут и все острее соперничают Китай и Индия

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

XXI век может омрачиться новой «холодной войной». На этот раз она назревает в Азии, где крепнут и все острее соперничают две новые сверхдержавы – Китай и Индия. У них все идет по советско-американскому сценарию: гонка вооружений, рекрутирование союзников, попытки окружить противника своими базами, соревнование в освоении космоса. И даже идеологическое противостояние налицо: «авторитарный» Китай и «демократическая» Индия доказывают превосходство своих моделей общественного устройства и экономики. И, что характерно, их состязание очень выгодно Западу.

Отношения между двумя азиатскими гигантами испортились еще в начале 60-х годов прошлого века, когда между ними произошел пограничный конфликт. Однако то были политические и идеологические противоречия, а сегодня на первый план выходит экономическое соперничество. Во-первых, бурно растущие экономики Китая и Индии борются за доступ к ресурсам. Это особенно заметно в Африке, куда обе страны, не скупясь, вкладывают средства, укрепляя дружбу и партнерские отношения с самыми разными (в том числе и весьма сомнительными) африканскими режимами. Китай начал обхаживать африканские страны примерно десять лет назад, предлагая льготные кредиты и помощь в развитии в обмен на доступ к ресурсам. Счет инвестициям Китая в Африке давно идет на миллиарды долларов. Его успех на Черном континенте был обеспечен тем, что он не выдвигал никаких политических требований своим партнерам (которые порядком подустали от подобных претензий и назиданий со стороны стран Запада). Но теперь Индия быстро догоняет его. В 2009 году состоялся первый индийско-африканский саммит, где были нарисованы радужные перспективы сотрудничества. В частности, Индия предложила $5 млрд в виде кредитов и сотни миллионов долларов в качестве финансовой помощи.

Во-вторых, между Пекином и Дели идет борьба за Азию, где их сферы интересов, естественно, пересекаются. Китай давно стал фактическим интеграционным центром для Юго-Восточной Азии, сейчас он втягивает в свою орбиту и Центральную Азию. Он уже проложил трубопроводы к казахской нефти и туркменскому газу. Индия как может противостоит ему, но ее успехи куда более скромные.

Наконец в-третьих, азиатские сверхдержавы втягивают в свою борьбу ведущие мировые силы – Европу, США, Россию. Ведь состязание идет не только за рынки сбыта и доступ к сырью, между Китаем и Индией развернулось геополитическое соперничество. Они покупают оружие и технологии, строят военные базы и внимательно отслеживают ходы противника. Например, Китай реализует стратегию под названием «Нитка жемчуга» — строительство портов по всему азиатскому побережью: в Бирме, на Шри-Ланке, в Пакистане. Они нужны ему не только для торговли, но и для базирования военно-морских сил. Кстати, одновременно в Китае идет строительство океанского флота, способного действовать далеко от китайских берегов. Ничего не поделаешь: инвестиции Китая в Африке и Латинской Америке требуют защиты. По оценкам американских экспертов, китайский ВМФ уже в следующем десятилетии может стать крупнейшим в мире. Причем, главным театром действий этого флота станет Индийский океан.

Индия, естественно, рассматривает эту активность Пекина как прямую угрозу своей безопасности. И отвечает как может. Так, в ответ на строительство китайцами порта-базы на Шри-Ланке индийцы начали обустраивать под свои нужды старую английскую базу на Мальдивах. В противостоянии с КНР Индия, используя старые связи с англосаксами и свой демократический имидж, активно апеллирует к внерегиональным силам, в первую очередь, к США, которые, тоже опасаясь чрезмерного усиления Китая, поддерживают ее.

Например, американо-индийское ядерное соглашение (известное как «Соглашение 123») было воспринято в Пекине исключительно как «противокитайское». Кстати, на его подписание Китай молниеносно ответил подписанием контракта в атомной сфере с Пакистаном. Кроме того, чтобы установить паритет с Китаем на международной арене, Индия добивается статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН. Однако пока безуспешно: собственно, Пекин и выступает главным противником этой инициативы.

Соперничество распространилось уже и на космическое пространство. Китай в 2003 году отправил в космос первого тайконавта. Недавно похвастался тем, что располагает космическим оружием: сбил свой собственный старый спутник. Индия же в прошлом году запустила первый беспилотный аппарат к Луне, а к 2020 году планирует высадить там человека. Китай тоже вынашивает подобные планы, но намерен реализовать их на несколько лет позже.

Интересно отметить, что в последние годы, несмотря на соперничество, между Индией и Китаем расширяются экономические связи. Например, если в 2000 году их взаимный товарооборот составлял всего $3 млрд, то к настоящему времени он перевалил за $50 миллиардов. Китайские товары хлынули в Индию, но и Индия расширяет свой экспорт в Поднебесную, поставляя горнорудное сырье и программное обеспечение. Даже самые заядлые соперники – энергетические компании двух стран – и те начали понемногу сотрудничать. Например, совместно с малазийцами они стали разрабатывать крупнейшее нефтяное месторождение в Судане.

В общем-то для двух азиатских гигантов сотрудничество было бы предпочтительней, чем бесконечное противостояние. Объединив усилия, Китай и Индия могли бы успешно конкурировать с США. По крайней мере, в Азии и регионе Индийского океана. Однако это именно то, чего очень боится и не хочет Вашингтон. Поэтому он будет и впредь сеять семена раздора и недоверия между двумя великими азиатскими народами. Вот и сейчас эти семена дают очередные всходы: период разрядки, когда Пекин и Дели даже проводили совместные военные учения, похоже, заканчивается. На смену ему приходит очередной виток напряженности, предупредительно-устрашающих маневров и враждебной риторики в СМИ.

И вот здесь бы России выступить посредником. Ведь существует же замечательное изобретение западных экономистов – формат БРИК. Бразилия, конечно, страшно далека от китайско-индийских проблем, но Россия тут, рядом. И она как никто другой заинтересована в налаживании в Азии трехстороннего диалога, успех которого должен исключить влияние здесь заокеанских сил. Андрей МИЛОВЗОРОВ

Источник — Утро.Ру

Ирак планирует стать одним из важнейших экспортеров газа в Европу

Опубликовано от wpmrРубрики:Ирак Iraq, Энергобезопасность

Ирак планирует в ближайшие два года начать промышленную добычу природного газа и стать одним из важнейших экспортеров «голубого топлива» в Европу.

«Уже в октябре Ирак пригласит иностранные компании для участия в тендере по трем газовым месторождениям», — отметили представители министерства нефти.

При рассмотрении заявок правительство будет руководствоваться определенными инвесторами на торгах уровнем производства и затратами на него. По словам представителей министерства, около половины добываемого газа будет использоваться для выработки электроэнергии, остальное пойдет на экспорт, сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на агентство «Асуат аль-Ирак».

Разведанные запасы природного газа в Ираке оцениваются в 3,17 трлн куб м. Из-за отсутствия развитой инфраструктуры в настоящее время страна производит не более 42,5 млн куб м в сутки, из которых почти половина — сжигаемый попутный нефтяной газ.

Источник: ВЕСТИ