Метка:Германия

Как канадский «луни» американский «бакс» обошёл

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Когда-то давно экономика Канады, казалось, стабильно подвизалась на вторых ролях. Но после американского банковского кризиса её финансовое благоразумие неожиданно превратилось в очень хорошую инвестицию.

Идея, что канадский доллар всегда должен стоить приблизительно на 15% меньше, чем его американский коллега, стала уже просто общим местом. У канадской группы «Shadowy Men on a Shadowy Planet» (их самая известная вещь — тема «The Kids in the Hall») есть даже такая песня — «5 американских, 6 канадских».

Но пару лет назад что-то пошло не так, как надо. Наши северные соседи начали высказывать недовольство Тимом Хортонсом, Дугом Хеннингом, Джастином Бибером, Джейсоном Бэем, теми людьми, которые являются их основным вкладом в более высокую американскую культуру. Неожиданно, они решили переиграть нас и в капитализме. Сегодня за пять долларов США дают пять долларов Канады.

От экономики Канады всегда можно было просто отмахнуться. Несмотря на рождение таких титанов бизнеса, как Конрад Блэк, семья Бронфман, Росс Джонсон, всё-таки большая часть богатств страны имела в своём основании не изобретательность, а необъятные природные ресурсы — древесина, зерно, природный газ, цинк, уран, нефть (нефти здесь больше, чем в любой другой стране мира, кроме Саудовской Аравии). Но, как мы видим повсюду, — в арабском мире, бывших советских республиках, Южной Америке, сырьевое богатство не всегда означает сильную в мировом масштабе экономику.

Большая часть остальной части экономики Канады казалась второсортной и как бы единственной вещью, которая поддерживала её на плаву, был тот же самый тип антирыночных законов, как и те, что требуют, чтобы вещательные компании передавали определённый процент отечественных телешоу и музыки. Но как-то незаметно, по ходу дела, сонная, благоразумная Канада создала такую финансовую регулирующую систему, которая показала невероятную прочность и в будущем, может статься, окажется примером для подражания всего остального мира.

В течение последнего десятилетия США позволили банкам владеть другими финансовыми учреждениями — страховыми, брокерскими и другими компаниями — которые теперь многие критики ретроспективно обвиняют в крахе. Но в Канаде эти учреждения всегда принадлежали банкам. Различие в том, что в Канаде есть только один регулятор — Офис Контролёра финансовых институтов (Office of the Superintendent of Financial Institutions), который контролирует все финансовые учреждения; качество его регулирования и его всеобъемлющий консерватизм в использовании экономических рычагов позволяет ему брать на себя риски.

Вольные финансовые учреждения Америки долго кудахтали о скучных медленных, неповоротливых канадских банках, которые тяжело продвигаются вперёд. В то время как европейские и американские банки имели среднее соотношение собственных и заёмных средств больше чем 25 («Lehman Brothers» — более чем 30, перед крахом), канадские — 20. Результат? Когда всемирная финансовая система рухнула, в скучной Канаде ни один банк не имел токсичных активов, и ни один пенс общественных денег не был потрачен, чтобы спасать его финансовые учреждения.

Банки не просто избежали кризиса, тот факт, что они не рухнули, позволил им делать то, что они должны делать (то, что наши банки всё ещё в значительной степени не в состоянии делать) — предоставлять деньги. Посмотрите, в Америке больше половины ипотечных займов изначально были предназначены для продажи. В Канаде же почти все ипотечные займы принадлежат банкам, которые их предоставили. Это означает, что пять лет назад в Канаде было труднее для скряги получить кредит и легче для парня с хорошей кредитной историей получить его сегодня. Результат? Экономика Канады, как ожидают, вырастет больше чем на 3% в этом году и будет расти впоследствии. Комбинация здоровых сырьевой базы, технологического и банковского секторов, усиленная стабильными деловыми отношениями даёт потрясающий эффект. Поскольку экономическое положение других стран мира начинает восстанавливаться, то также будут восстанавливаться и цены на сырьё которое продаёт Канада, такое как, например, нефть. А где же страны-покупатели сырья возьмут деньги на него? В банковской системе Канады, внезапно оказавшейся одной из самых сильных в мире.

Лучший способ инвестиций в Канаде — при помощи биржевых наличных инструментов, которые, по сути, являются инвестиционными фондами открытого типа, отражающими определённые сектора или страны, но торгующими, как рынки. Одним из таких фондов, отражающими экономику Канады в целом, является канадский индексный фонд MSCI, который представляет основные тренды и события всего фондового рынка Канады. Если хотите рискнуть, то обратите внимание на Индексный фонд акций малых компаний Канады, который отражает тренды и события только небольших акционерных компаний Канады. Если вас в основном интересуют добывающие и энергетические предприятия, то работавшие на Ванкуверской фондовой бирже Дикого Запада могли бы вспомнить о том, что руководители небольших канадских добывающих компаний иногда имеют привычку «выпадать» из вертолётов во время путешествий по Индонезии (погуглите «Bre-X» и «мошенничество»), но я думаю, что и там есть куча возможностей.

Если Вы верите, как и я сам, что Америка собирается начать безостановочно печатать деньги (больше, чем Германия в 1920-е), тогда дисциплинированная, сонная Канада, наверное, может стать тем местом, куда следует направиться. А «Shadowy Men» могут подправить их песню – «6 американских, 5 канадских».

Источник:  “Esquire”, США   «How Canada’s Dollar Got Ahead, and Left America Behind»

Средняя Азия и Турция оставляют «Газпром» в одиночестве: NABUCCO хоронит альтернативный «Южный поток»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Конкуренция между двумя перспективными направлениями поставок газа в Европу из Евразии — российским проектом «Южный поток» и европейским проектом NABUCCO — входит в решающую и несколько нервную фазу.

Назарбаев не считает, что у NABUCCO нет перспектив NABUCCO — проект газопровода протяженностью 3,3 тыс. км в обход России из Центральной Азии в страны Евросоюза. Проектная мощность — до 32 млрд. кубометров газа в год. В консорциуме по строительству газопровода участвуют компании: OMV Gas GmbH (Австрия), Botas (Турция), Bulgargaz (Болгария), S.N.T.G.N. Transgaz S.A. (Румыния), MOL Natural Gas Transmission Company Ltd. (Венгрия), RWE (Германия).

«Южный поток» — проект газопровода через акваторию Черного моря в страны Южной и Центральной Европы. Реализуется российским ОАО «Газпром» (50%) совместно с итальянским концерном ENI (40%) и французским Electricite de France (EdF) (10%). Морской участок газопровода пройдет из России по дну Черного моря до побережья Болгарии. Общая протяженность составит около 900 км, максимальная глубина — более 2 км, пропускная способность — 63 млрд. кубометров в год. Против проекта выступает Украина, считая, что в случае его реализации украинская газотранспортная сеть (ГТС) останется невостребованной в полном мере..

СМИ сообщили о том, что ОАО «Газпром» предложил германской компании RWE, являющейся одним из основных акционеров NABUCCO, войти в «Южный поток». В RWE информацию подтвердили, а в «Газпроме» с некоторой задержкой опровергли. В свою очередь, комиссар по энергетике ЕС Гюнтер Эттингер решил информацию прокомментировать, в частности, назвав предложение российского холдинга «спортивным маневром». «Я рассматриваю это предложение в качестве спортивного маневра, а не основания для изменений в проекте NABUCCO», — отметил Эттингер, «уверенность» которого, по идее, должна быть основана на конкретных расчетах и ожиданиях. «Экспорт газа играет решающую роль в вопросе пополнения российского бюджета, поэтому Россия хочет сохранить главенствующую роль в качестве поставщика газа в Европу. Именно поэтому они стремятся поставить проект NABUCCO под вопрос. Я это понимаю», — без излишнего политеса и в разрез российской «неконфликтной» позиции заявил Гюнтер Эттингер.

Согласно официальной статистике, на долю Евросоюза в январе-мае 2010 года пришлось 50,3% российского товарооборота (для сравнения СНГ — 14,3%), при этом на топливно-энергетические товары в структуре всего российского экспорта пришлось 72% (природный газ — 31,8%,). Эттингер прав. Экспорт газа в Европу — стратегическая статья российской экономики, а NABUCCO — альтернативный маршрут, ставящий ее под удар.

Между тем, российские политики и «газовики» публично отрицали факт конкуренции «Южного потока» с NABUCCO, хотя при этом оставалось непонятным, каким образом две газовые трубы, связывающие Центральную Азию со странами Западной Европы, могут дополнять друг друга. Для Европы, может быть, и да… Но для России? Кроме того, руководители РФ прямо заявляли, что NABUCCO — проект с сомнительными перспективами, поскольку лишен ресурсной базы.

Посол Ирана в России Махмуд Реза Саджади детализировал сомнения российских представителей относительно ресурсной базы NABUCCO, а заодно и указал европейцам, где именно эту самую базу им стоит искать. По его словам, «без туркменского и иранского газа трубы в системе NABUCCO заполнять нечем». Предполагаем, что европейцы знали это и без иранского дипломата. Анонимный источник в Европейской комиссии в свое время заявил одному из солидных российских изданий, что реализация NABUCCO полностью зависит от согласия Ашхабада на подписание газового договора с ЕС сроком на 30 лет.

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на совместной пресс-конференции с канцлером Германии Ангелой Меркель поспешил порадовать европейцев известием о том, что «богатый газом Туркменистан» уже «заявил о готовности участвовать в проекте NABUCCO». Вместе с тем, он раскритиковал Евросоюз за «бездействие в вопросе строительства газопровода». Казахстанский руководитель заверил германского канцлера в том, что и сам Казахстан «никогда не был против NABUCCO» и призвал ЕС «более активно заниматься этим вопросом». Рвение Нурсултана Назарбаева, его желание помочь европейцам опровергнуть заверения российских политиков об отсутствии пресловутой «ресурсной базы» для NABUCCO понять несложно, если учитывать, что правила игры на газовом рынке Центральной Азии с некоторых пор резко и бесповоротно изменились.

Коллапс схемы реэкспорта туркменского газа

До 2009 года «Газпром» являлся практически единственным крупным покупателем газа из региона Центральной Азии. Российский холдинг чувствовал себя весьма комфортно, эксплуатируя простую схему — покупал газ по заниженным ценам ($100-$120 за 1000 кубометров) и перепродавал в Европу по завышенным (до $400), обеспечивая фантастический навар. Реэкспорт освобождал «Газпром» от необходимости выплачивать экспортную пошлину в размере 30%. Впрочем, ущербность схемы для российских интересов была в том, что «национальное достояние» — «Газпром» — неохотно тратил деньги на освоение национальных же месторождений газа.

В апреле 2009 года случилось знаковое событие — взрыв на магистральном участке газопровода «Средняя Азия — Центр» (САЦ) — значение которого сегодня сложно переоценить. Туркменские власти после взрыва выступили с публичными обвинениями в адрес «Газпрома», который, согласно Ашхабаду, без уведомления снизил отбор газа, вследствие чего якобы и произошел взрыв. В этот период российский холдинг был вовлечен в очередную «газовую войну» с Украиной — следующим после России звеном транзитной цепочки Средняя Азия — Европа. Воспользовавшись конфликтом между Москвой и Киевом, отразившимся на способности «Газпрома» забирать у Туркмении оговоренные объемы добываемого газа, Ашхабад вынес на повестку дня вопрос запрета на реэкспорт своего газа «Газпромом» (продажи газа на туркменской границе), а также о новой европейской формуле расчета его цены. В ответ «Газпром» снизил импорт туркменского газа с 42,3 млрд. кубометров в 2008 году до 11,8 млрд. кубометров в 2009 году. Но Бердымухамедов пошел на беспрецедентный шаг — сократил добычу газа практически вдвое, но не уступил давлению Москвы.

Если апрельский взрыв негативно повлиял на позиции «Газпрома» в регионе, то для других претендентов на туркменский газ он оказался подозрительно своевременным. Особенно для тех, которые, по заверениям тех же «газпромовцев», напрасно искали лишние запасы газа в Средней Азии. Ведь пересмотр схемы газовых отношений Ашхабада с Москвой, приведший к сокращению объемов забора газа «Газпромом», высвободил эти самые объемы для конкурирующих направлений. А они не замедлили обозначиться — и объемы и направления.

Речь идет, прежде всего, о крупнейшем газовом месторождении в Средней Азии Южный Иолотань (запасы до 14 трлн. кубометров), к разработке которого российские компании допущены на были. Контракты на подрядные работы стоимостью $9,7 млрд получили китайская CNPC, южнокорейские LG International Corp и Hyundai Engineering Co, Gulf Oil из ОАЭ и компания Petrofac. В декабре 2009 года был пущен в эксплуатацию газопровод Туркмения — Узбекистан — Казахстан — Китай (ТУКК) мощностью 30 млрд. кубометров в год, а с января 2010 года — начал работать построенный в рекордные сроки второй газопровод Туркмения — Иран (Довлетабад — Серахс — Хангеран). Теперь Туркмению с Ираном связывают уже три газопровода общей пропускной способностью около 20 млрд. кубометров газа ежегодно.

Полным ходом идет процесс и в европейском направлении. 28 мая 2010 года президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов подписал указ о начале строительства магистрали «Восток-Запад» пропускной способностью 30 млрд. кубометров газа в год. Строительство будет вести государственный концерн «Туркменгаз» на собственные средства. Труба свяжет действующее месторождение в Довлетабаде и перспективное Южный Йолотань с Каспием. Стройка должна завершиться через пять лет.

Вопрос вопросов — куда дальше пойдет туркменский газ — по Прикаспийскому газопроводу (по российскому побережью Каспия) в «Южный поток» или же по Транскаспийскому газопроводу (по дну Каспия) в Азербайджан и NABUCCO? Европейские источники сообщают, что RWE уже подписала соглашение с Туркменией о закупке газа. Если данная информация соответствует действительности, проблемы с ресурсной базой могут возникнуть как раз у «Газпрома» и его проекта «Южный поток».

Иранское ответвление

Реализация NABUCCO поддерживается региональными тяжеловесами — Турцией и Ираном, которым выгодно отвести потоки из Центральной Азии в свою сторону. При этом механизмы этого «отвода» могут быть самыми разными.

Как уже отмечалось выше, Иран уже связан с Туркменией тремя газопроводами и в настоящее время, как заверяет гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов, планирует строительство собственной газовой трубы до Турции. Таким образом, для доставки центрально-азиатского газа в NABUCCO не обязательно строить трубопровод по дну Каспийского моря — Транскаспийский газопровод. Хотя, судя по заявлению вице-президента Государственной азербайджанской нефтегазовой компании (SOCAR) Эльшада Насирова, Казахстану и Азербайджану потребуется не более полугода, чтобы проложить между своими зонами Каспийского шельфа подводный газопровод. Если сопоставить данное заявление с планами Назарбаева присоединиться к NABUCCO, то экономические перспективы европейского проекта становятся более чем очевидными. Политическая же сторона вопроса упирается в проблему статуса Каспийского моря. И позиция Ирана в данном аспекте становится решающей. Если NABUCCO питается запасами самого Ирана, а также газом, поступающим из Туркмении через Иран, то решение проблемы статуса Каспия не влияет на судьбу NABUCCO. Однако в этом случае интерес к проекту теряет Азербайджан, запасы газа которого недостаточны для заполнения этой трубы.

В свою очередь, Турция никогда не соглашалась быть простым транзитным звеном, предпочитая выступать в роли покупателя-продавца газа. Именно такая позиция многие годы и отпугивала Иран от сотрудничества с турецким правительством. Однако в свете разработки Россией и ЕС новых крупных проектов, позиция турецкой стороны стала гораздо более гибкой. В частности, Анкара и Тегеран достигли беспрецедентного соглашения, согласно которому Турция инвестирует в разработку иранского месторождения «Южный Парс» до $4 млрд за ближайшие четыре года. Необходимо констатировать, что выход иранского газа в Турцию автоматически придаст проекту NABUCCO окончательный и очень внушительный вид.

Для Ирана (запасы 26 трлн. кубометров газа) выход на европейский газовый рынок сопряжен с серьезными политическими препятствиями. Во всяком случае, министр нефти Ирана Сайед Масуд Мирказеми 14 июля в Москве практически озвучил готовность Ирана поторговаться вокруг вопросов, касающихся NABUCCO и «Южного потока». Он заявил, что правительство Ирана не собирается ограничивать свои возможности экспорта газа одним проектом газопровода NABUCCO (то есть Иран, как минимум, рассматривает возможность участия в этом проекте) и готово провести переговоры с другими компаниями.

Константин Симонов обращает внимание, что Иран не только является «основным кандидатом на роль поставщика в газопровод NABUCCO, конкурирующий с российским «Южным потоком», но и уже сделал заявление о строительстве собственной газовой трубы до Турции. Кроме того, по его словам, Иран является единственной в мире страной, чьи запасы газа более или менее сопоставимы с российскими запасами (Россия — 47 трлн. кубометров). В этой связи Симонов полагает, что России следовало бы крайне осторожно сотрудничать с Ираном. «Нашей стране экономические санкции в отношении Ирана как раз выгодны, — поясняет он. — Пока поток инвестиций в Иран сокращается — эта страна не может основательно взяться за собственные газовые проекты, а это в интересах России».

Однако это палка о двух концах. «Осторожность» России вовсе не означает, что такую же осторожность в отношении Ирана будут проявлять западные государства и та же Турция. Наоборот, последние используют вакуум российского влияния и усилят давление на Тегеран, чтобы получить дивиденды, в том числе, и в энергетической сфере. Более того, России сейчас совершенно бессмысленно охлаждать отношения с Ираном, хотя бы именно потому, что он может стать мотором NABUCCO и фактически снять главное препятствие — необходимость строительства газопровода по дну Каспия. Тем более что, судя по заявлению Мирказеми, для Ирана приемлем и вариант доставки своего газа в Европу по «Южному потоку». Тем более что газ, поступающий в Иран из Туркмении, может быть направлен в систему «Газпрома» через Армению, газотранспортная сеть которой практически приватизирована российским холдингом. Таким образом, речь идет о схеме нового энергетического коридора — Туркменистан-Иран-Армения с выходом далее на ту же Турцию и Грузию. В этой схеме для России принципиально важно, что туркменский и иранский газ будут поступать в NABUCCO по «армянской ветке», контролируемой «Газпромом».

Исполнительный директор Американской ассоциации содействия развитию славяноведения Гарвардского университета (AAASS) Дмитрий Горенбург в свое время сделал, казалось бы, утопический прогноз о том, что в итоге России может быть предложена доля в NABUCCO. Однако если Россия предлагает главному собственнику NABUCCO влиться в «Южный поток», то стоит ли исключать обратный сценарий. Не случайным с этой точки зрения выглядит решение грузинского правительства о выводе газопровода «Север-Юг» из списка объектов, не подлежащих приватизации. Если предположить, что данный газопровод, связывающий Россию с Грузией и Арменией, связанной в свою очередь с Ираном, может быть выкуплен акционерами NABUCCO, то присоединение Ирана к NABUCCO через армянскую газотранспортную сеть, на 80% принадлежащей «Газпрому», становится технически реальным вариантом. Такое решение могло бы не только сделать NABUCCO интересным для России, исключить монополию Турции в транзите газа в Европу, но и способствовать снятию политической и экономической напряженности на Южном Кавказе вовлечением Армении в важный региональный проект.

Турецкий узел

Именно работа Анкары с Азербайджаном и Ираном, а также готовность пойти на диалог по газу с Иракским Курдистаном в итоге сыграют решающую роль в реализации NABUCCO. Наряду с этим Турция вряд ли захочет стать «похоронным агентом» для «Южного потока» и постарается сконцентрировать на своей территории оба проекта. Похоронить «Южный поток» могут лишь подписавшие меморандум о строительстве Прикаспийского газопровода центральноазиатские президенты. В частности, тот же Назарбаев, призывающий сегодня ЕС активизироваться в проекте NABUCCO, лишающем подписанный им же меморандум всякого смысла.

После долгих переговоров Анкара в июне 2010 года подписала долгосрочное соглашение с Азербайджаном о поставках природного газа, закрепив все достигнутые договоренности, включая закупку газа с месторождений «Шах-Дениз-1» и «Шах-Дениз-2» (разработка второй фазы Шах-Дениза намечена на 2014-2017 года.) на юго-западе Каспийского моря. Без подписания этого документа проект NABUCCO был бы в принципе провален, поскольку газопровод Баку (Азербайджан) — Тбилиси (Грузия) — Эрзрум (Турция) является одним из его ключевых отрезков.

Ухаживания «Газпрома» за Баку (российский монополист предлагал азербайджанским властям закупать весь газ, добываемый этой страной по европейской цене) увенчались согласием Азербайджана направлять в Россию сначала 0,5 млн. кубометров, затем 1 млрд. кубометров, а в итоге целых 2 млрд. кубометров газа. Нельзя не упомянуть, что соглашение между Баку и «Газпромом» было подписано в день визита президента Армении Сержа Саргсяна в Турцию и на фоне протестов азербайджанской стороны против армяно-турецкого диалога. Более того, объемы газа, которые Азербайджан отпускал «Газпрому», увеличивались параллельно с активизацией России в переговорах по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, что позволяет называть азербайджанский газ для России — политическим.

Свой вклад в обеспечение ресурсной базы для NABUCCO, наряду с Азербайджаном, готовится внести также Иракский Курдистан. Президент курдской автономии Масуд Барзани в ходе визита в Турцию предложил обеспечить поставки из северного Ирака по цене намного ниже азербайджанского и российского — в пределах $150 за 1 тысячу кубометров. Газета Milliyet сообщила, что Анкара заинтересовалась предложением Иракского Курдистана и начала переговоры с центральными властями Багдада, чтобы последние дали разрешение на экспорт иракского газа в Турцию. Ранее европейские функционеры неоднократно заявляли, что рассматривают богатые газовые месторождения северного Ирака, расположенные в районе Киркука, в качестве источника газа для NABUCCO. Официальный представитель RWE Михаэль Розен фактически подтвердил это, заявив, что германская компания ведет «интенсивные и конструктивные переговоры с Азербайджаном, Северным Ираком и Туркменистаном о поставках газа для NABUCCO».

Напомним, что в свете демарша Украины против проекта «Южный поток», России удалось добиться согласия Турции на прохождение газопровода в ее исключительной экономической зоне в Черном море. Правда, вопреки прогнозам, в ходе визита президента РФ Дмитрия Медведева в Турцию «дорожная карта» с маршрутом прокладки «Южного потока» в Черном море подписана так и не была. Тем не менее, победителем в конкурентной борьбе между Россией и ЕС можно по праву назвать Турцию, которая стала важнейшим транзитным звеном и для «Южного потока» и для NABUCCO, а главной проигравшей — Украину, самоубийственно утерявшую позицию практически монопольного транзитёра в этой части Евразии. Однако сотрудничество России с Турцией по строительству и эксплуатации «Южного потока», как представляется, не обойдется без проблем: по той простой причине, что в отличие от Украины, Турция будет контролировать весь букет маршрутов «диверсифицированного» транзита, а это позволит диктовать ценовую политику.

Европейский NABUCCO, российский «Голубой поток» и российский «Южный поток» лягут в фундамент новой региональной сверхдержавы, которая возьмёт в свой узел интересы Южной Европы, Балкан, Ближнего Востока, Среднего Востока, Закавказья и Средней Азии. То «глобальное Косово от Балкан до Синьцзяна», которое рисовал на глобусе США советник Барака Обамы Збигнев Бжезинский, будет реализовано на глобусе новой Турции. И России придётся с этим считаться больше, чем она хотела бы — даже в рамках «стратегического партнёрства» с Анкарой.

Источник: REGNUM

Роль и место Грузии. Взгляд из Вашингтона и Лондона («Иравунк de facto», Армения)

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Роль и место Грузии в нынешнем геополитическом раскладе, во многом обусловлены теми корректировками, которые произошли в кавказской политике США и ведущих европейских государств. Исследования этой проблемы показывают, что в настоящее время позиции США и ведущих европейских государств во многом совпадают, хотя это верно только в ближней перспективе, и во многом различны, принимая во внимание среднесрочный период в будущем. В данном случае, было бы ошибочным утверждать, что цели и приемы в региональной политике США и Европы совпали или стали совпадать. Оба мировых центра силы имеют различные целевые задачи и интересы, и подозревать, что их цели совпали, было бы ошибочным. Что касается Кавказа, то в этом регионе, только две державы обладают некими операционными возможностями, и только они могут выдвигать какие-либо инициативы и обеспечивать безопасность региона, исходя из своих представлений о безопасности.

Ни Европа, ни Иран, ни Турция не в состоянии оказывать на регион сколько-нибудь существенное влияние, и выстраивать межгосударственные договорные альянсы или достигать соглашения стратегического характера, распространяющиеся на весь регион. В настоящее время, в Европе несколько удовлетворены тем, что США демонстрируют более низкую активность на Кавказе, что позволяет европейцам не показывать свою пассивность и отсутствие подлинных интересов. Между США и европейскими государствами существуют весьма формальные соглашения по Кавказу, и, по признанию ведущих экспертов, значительный политический материал, который был накоплен в прежние годы в Западном сообществе по вопросу Кавказа, практически, не стал задействованным. Но даже эти выводы не могут рассматриваться определяющими при рассмотрении политики США и ведущих европейских государств по поводу Кавказа. На протяжении 2000-ых годов, европейские политические круги, в том числе и британские, пытаются сформировать более-менее самостоятельную внешнюю политику, что относится не только к Европейскому Союзу, но и к «непосредственной» политике Франции, Германии и Великобритании, к которым пыталась приобщиться и Италия. В настоящее время, между американцами и европейцами сложилась определенная конкурентная практика по вопросу Восточной Европы и Евразии, в рамках которой Кавказ рассматривается как вовсе не самый важный, но наиболее проблематичный регион. Европейцы, практически, не сумели-таки выдвинуть никаких предметных инициатив в отношении Кавказа, и выяснили, что они способны более-менее активно демонстрировать свое политическое присутствие на Кавказе только при сотрудничестве с Россией, вовлечением ее в европейский политический и геополитический процесс. Это было продемонстрировано политикой Николя Саркози во время грузино-российского конфликта и после него, когда Европа и Россия сумели, практически впервые, отчасти вытеснить США из «кавказского процесса».

Европейцы хотели бы «законсервировать» кавказскую тему, вывести ее из актуальной международной дискуссии, и тем самым уменьшить влияние США в Восточной Европе, и разыграть эту тему в отношениях с Россией, когда Европа сумела бы без препятствий сама оказывать давление на Россию. Ни одно из ведущих европейских государств не было готово, и сейчас не готово к серьезному рассмотрению кавказской темы, система европейских организаций демонстрирует неадекватность в этом вопросе. Ожидания, связанные с активизацией Европы в регионе, объясняются совершенной политической несостоятельностью политиков и экспертов. Даже столь ограниченная программа, как «Восточное партнерство», содержит типичный европейский геополитический минимализм. Если европейцы и станут способны, или вернее, приобретут новые амбиции в отношении Кавказа и других регионов Восточной Европы, то только лишь в том случае, если Франция и Германия примут решение распространить свое (а вовсе не европейское) влияние на Восток Европы. Великобритания, в значительной мере, утратила интерес к Кавказу, исходя из геоэкономических соображений, просто главные задачи были выполнены. Кавказ, все еще, остается в поле зрения Великобритании, но, в связи с общими геополитическими задачами, уже в значительно менее активной роли. В какой-то мере, мотивации политики Великобритании предопределили и политику США в отношении Кавказа.

Политика США в отношении региона Кавказа в настоящее время обусловлена глобальными приоритетами этого государства, к числу которых Кавказ не относится. Всегда были сильные подозрения в том, что Кавказ это не «самодостаточная» цель во внешней политике США, но еще при администрации Джорджа Буша произошла некоторая девальвация значимости Кавказа. США сейчас отводят Кавказу прежние функции, их две: военный транзит, а также добыча и транспортировка нефти и газа. Все остальные задачи были и остаются соподчиненными. На определенных этапах США пытались вывести государства Кавказа из роли потребителя безопасности и сделать их обеспечивающими безопасность.

Но этого не удалось. Страны региона, причем все, попросили не придавать им большего значения, и рассматривать эти страны, как «площадки» для развертывания более масштабных стратегий стало невозможным. Вместе с тем, в связи с тем, что США стали иначе рассматривать значимость каспийской нефти, и излишне политизированный нефтепровод Баку – Джейхан перестал быть элементом операционной системы США, а военный транзит получил альтернативные маршруты, эти прежние функции Кавказа, все же, утратили свою роль. Вопрос о том, при каких условиях, стабилизации или усиления конфронтации, роль Кавказа может возрасти, осмысленного ответа пока нет. Снижение роли Кавказа пока носит не геополитический, а скорее, ситуационный характер, но данная ситуация может и приобрести хронический характер, как это имело место при прежних империях, на протяжении десятилетий. Но именно это базовое обстоятельство стало внешним и внутренним условием нынешнего положения государств региона.

Если рассмотреть нынешнее положение Грузии, то оно не завидное, и страна стоит в вопрошающей позе и пытается понять, что ей предстоит услышать из Вашингтона, не в режиме формальных комплиментов, а исходя из реальной политики США. Азербайджан, возможно, понял, что США нашли повод для игнорирования его роли в региональной политике, и предоставляют возможность самому выяснять отношения с Арменией, при исключении военных способов. Абхазии и Южной Осетии предоставляется возможность укреплять свою государственность в условиях реального игнорирования интересов Грузии со стороны всех мировых и региональных центров силы. Армения и Нагорно-Карабахская Республика совершенно не способны осмыслить те преимущества, которые получили вследствие политики США, и продолжают заниматься мелкой возней, вместо принятия того вызова, который называется стратегией США по сдерживанию экспансии Турции. Безусловно, можно было бы констатировать то, что в данных условиях Армения оказалась в заметном выигрыше, и благодаря США, приобрести более весомую роль в регионе, а вернее, некоторую функцию сдерживания внешнеполитических амбиций Турции. Но, проблема теперь не во внешних факторах, а в политике самой Армении, которая руководствуется совершенно иной логикой. Азербайджан ожидает перспектива продолжения и успешного завершения его функции «нефтяной бочки», при всевозможных реверансах Западного сообщества, но этим история нефтяной мечты и завершится.

В настоящее время экспертное сообщество Запада и России, буквально, мазохистским образом наблюдает за печальными результатами грузинского «эксперимента», не давая никаких шансов самой Грузии, и тем более Михаилу Саакашвили. Если даже и были некоторые, пусть маргинальные, внешние факторы, побудившие М.Саакашвили к военным попыткам, никто, даже из числа противников этой политики, не пытается навязать вину кому-то, кроме М.Саакашвили. Нынешний президент Грузии либо нарочито, либо по недоразумению, воспринимает различные ничего не значащие слова в Вашингтоне, как нечто важное, принципиальное и пытается пойти по пути многих государств, которые когда были актуальными союзниками США, а затем перестали ими быть, не по своей воле. Визит М.Саакашвили в Вашингтон на саммит по нераспространению продемонстрировал весь абсурд того, что называется «стратегическим сотрудничеством». Грузия продолжает получать вооружения и финансовую помощь от США, но происходит это, что называется, в рамках «переходного периода», с учетом того, кто будет у власти в Тбилиси в будущем. Американские эксперты говорят, что ни в одной из столиц Запада не допускают возможности продолжения М.Саакашвили его пребывания у власти после истечения президентского срока, и нынешний период его деятельности вполне соответствует задачам, а вернее, отсутствию задач США по Кавказу.

США располагают определенными внешнеполитическими приоритетами, это Афганистан и Китай, другие точки на планете, и не собираются дергаться и добавлять себе головной боли из-за транзитных государств. М.Саакашвили правильно оценил ситуацию в Вашингтоне, и решил, что Грузии, или, вернее, ему самому необходим лоббизм. Возникает вопрос, почему возникла нужда в лоббировании интересов страны, которая находится в режиме стратегического партнерства с США. И что вообще может дать лоббизм в данном случае, когда интересы и запросы Грузии очень хорошо понятны, известны и изучены, исходя из целей и задач США? Грузия не имеет никакой степени свободы, возможность дефиниций в части политических сил и политических задач. Положение Грузии чрезвычайно определенно и детерминировано, изменить отношение США к Грузии означало бы изменения в стратегии и приоритетах внешней политики США. Возникает лишь одна догадка, что грузинский лоббизм в Грузии означает ни что иное, как способ отмывания денег. Это тоже известный метод в мировом политическом и экономическом лоббизм.

Вместе с тем, помимо общих геополитических приоритетов, обуславливающих корректировку роли Кавказа и Грузии в мире, имеется определенный ряд обстоятельств, которые запутали ситуацию, но, все-таки, занимают свое важное место в региональной ситуации. Американцев не очень, но в целом устраивает М.Саакашвили на посту грузинского президента, что исключает неожиданности в части внешнеполитических ориентаций, не стабильная, но относительно управляемая ситуация в стране, а также управляемость страной извне. Нынешняя ситуация снимает с США всякую ответственность за утрату Абхазии и Южной Осетии, и тем самым закрывает дискуссию, хотя бы на время. Исключает нестабильность ситуации на трассе нефтепроводов и газопроводов, так как Россия продемонстрировала готовность сотрудничать с США в сфере экономических и военных коммуникаций, и сама не заинтересована в нанесении ущерба данным коммуникациям, важным для США. США и Россия вошли в дискуссионный период, когда возникло критическое число факторов, позволяющее надеяться на формирование американо-российского альянса, исходя из ряда проблем. Американцы весьма сомневаются в перспективности развития российско-китайского альянса, и надеются на приобщение России к их стратегическим планам.

Становится очевидным, что США готовы платить России, готовы на уступки, которые им ничего не стоят, ничего не содержат существенного для администрации Б.Обамы. Американцы также считают, что антологическая атака исламских государств на Россию не завершена, и более того, она только разворачивается, и России понадобится помощь по многим проблемам безопасности. США наблюдают, как Россия входит в европейское политическое и геоэкономическое «поле», и ощущает себя, при этом, очень комфортно, и это не может не беспокоить американцев. При этом, возникают проблемы в части осмысления национальных интересов России, но нужно иметь в виду, что США обладают огромными пропагандистскими и разведывательными возможностями для направления российского общества и российской элиты для выбора и определения приоритетов в сфере национальной безопасности. Задача для направления России на осмысление проблем безопасности и приоритетов их решения остается в резерве американской политики. Ни одно государство не в состоянии выполнять такого рода задачи, кроме США. Даже, если данная перспектива может быть реализована отчасти, хотя бы в нескольких направлениях международной политики, то судьба Кавказа предрешена.

Это будет означать, что при сохранении США своих минимальных, но безусловных позиций в регионе, Россия останется доминирующей силой на Кавказе. В связи с этим, Вашингтону, рано или поздно, понадобится выработать новую политику, новые подходы в отношении ряда регионов, которые составляют важный «пояс» в Евразии. Сейчас, в отличие от Кавказа, Центральная Азия представляется гораздо более важным регионом для американской стратегии, при этом, видимо, значимость Центральной Азии может стать большей в гораздо длительной перспективе. Но и это обстоятельство подвергнется коррекции, и также исходя из отношений США с Китаем и Россией. Представляет интерес то, что те цели, которые были ранее важны для США, в части сдерживания России, сохранив свое содержание, стали целями по сдерживанию Китая, например, вопрос о центрально-азиатских ресурсах углеводородов.

В политической истории довольно часто происходит так, что после длительной дискуссии принимается модель, которая давно стала банальной, не достаточно обсуждаемой, но суть такого рода моделей в том, что в определенное время они становятся наиболее приемлемыми, потому что компромиссны. В отношении Грузии не ведется какой-либо предметной дискуссии, все, что происходит, это нескончаемая болтовня по поводу давления или критики России, что уже мало кого волнует. Поэтому, можно рассчитывать, что в определенное время два основных фактора региональной игры – Россия и США придут к заключению, с которым согласятся в Грузии, по крайней мере, те круги, которые относятся к политическому и общественно-активному классу. Речь идет о нейтралитете Грузии, в той или иной форме. Грузия получит гарантии безопасности, в ее нынешних фактических границах.

Практически, это стало приемлемым уже сейчас для прагматиков в Тбилиси. Будет некоторое противление, но оно очень быстро будет свернуто. Нужен ли был грузинскому народу, находящемуся на стадии исторического надлома, или в еще более незавидной стадии, этот многолетний эксперимент в «погоне за самоутверждением в себе», если в результате Грузию ожидало весьма неплохое будущее нейтральной страны, находящейся в беспроблемных отношениях с соседями, в своих нынешних более-менее естественных границах. Если еще Грузия реализует второй проект, заложенный в ее «национальном проекте», подсказанном извне, то есть федерализацию, то наступит полная идиллия.

Настоящая проблема в том, что в Вашингтоне нуждаются в чем-то новом, что до сих пор не имело практического применения, во всяком случае, на Кавказе. Во-первых, по признанию американских экспертов, Кавказ остался без спонсора, в Вашингтоне пока невозможно обнаружить спонсора Кавказа. Различные официальные лица в Государственном департаменте не способны выступить в этой роли, тем более, что нефтяные компании утратили интерес к Кавказу и не выступают в качестве спонсора региона. Второй проблемой является переход к «инициативам с мест», то есть заинтересованные группы и официальные структуры стран Кавказа должны найти в себе готовность разрабатывать и предлагать проекты и решения сами. То есть, видимо, это самое удобное, что может предложить Вашингтон, и возможно, в фаворе и в более предпочтительных условиях окажутся те, кто предложит более эффективное и приемлемое для региональной игры решение. Эти два обстоятельства и есть то новое, что характеризует политику США в отношении Кавказа, и, скорее всего, не Грузия станет инициатором данных предложений. В данных условиях, Россия имеет все возможности выдать какие-либо предложения за свои.

Перевод: Гамлет Матевосян

Оригинал публикации: Иравунк de facto

Изменение мировых энергетических рынков. К концу 2010-х годов Россия может столкнуться с системным кризисом

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

В последние годы было принято говорить о России как о «великой энергетической державе». Казалось бы, этому статусу ничего не может угрожать. По итогам 2009 года Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти (494 млн. тонн).

Однако сегодня в нефтяном секторе наблюдается стагнация. Если в 1997–2005 годах (после приватизации отрасли) за счет притока частного капитала наблюдался рост нефтедобычи (с 300 до 485 млн. тонн), то за 2006–2009 годы, после резкого усиления позиций государства в секторе, добыча практически не увеличилась. Во многом «благодаря» увеличению коммерческих рисков многие месторождения (Ванкорское, Приразломное, Юрубчено-Тахомское) не были введены в разработку. Остановка роста нефтедобычи, являющаяся следствием ренационализации отрасли, – свидетельство ухудшения положения в нефтяном секторе.

Еще менее оптимистично выглядят перспективы развития газовой отрасли. США впервые за семь лет стали крупнейшим производителем газа (624 млрд. куб. м), обойдя Россию (582 млрд.). Совсем недавно Россия (в лице «Газпрома») лелеяла надежду захватить до 20% американского рынка газа; теперь же США практически отказались от импорта газа и грозятся стать крупнейшим его экспортером. Причина – сланцевый газ. До недавнего времени добыча сланцевого газа считалась дорогостоящей и технически сложной. Однако высокие цены на природный газ сделали добычу сланцевого газа экономически целесообразной. США всего за несколько лет усовершенствовали технологию вертикального бурения, за счет которой добывается этот ресурс, и ранее считавшиеся малоперспективными месторождения сланцевого газа превратились в коммерчески выгодные активы. Если в 2007 году в США было добыто 34 млрд. куб. м сланцевого газа, то в 2009-м – уже 90 млрд. По предварительным оценкам, Канада и США обладают крупнейшими запасами сланцевого газа (23% мирового объема). Помимо этого сланцевый газ есть в Европе. Весной Польша объявила о том, что в стране выявлены запасы сланцевого газа в 1,36 трлн. куб. м. Разработку пластов уже начали Голландия, Франция, Германия, Швеция. Если запасы сланцевого газа в странах ЕС будут подтверждены, Россия потеряет до трети экспорта газа.

Источник: Независимая

Ситуация для экономического развития Азербайджана может радикально измениться, если США решатся на военную операцию в Иране

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

В отличие от других республик бывшего советского Закавказья Азербайджан обладает большими запасами природных ископаемых и, что особенно важно сегодня, углеводородным сырьем, востребованным на мировом рынке. Еще во времена СССР республика являлась важной базой советского топливно-энергетического комплекса, а после распада Союза руководство Азербайджана — вначале Гейдар Алиев, а затем его сын Ильхам Алиев — многое сделало для модернизации нефте- и газодобывающей отрасли, использования современных технологий ведущих западных компаний, — пишет «Красная звезда».

Добыча нефти в Азербайджане находится на уровне 50 млн. тонн, большая часть «черного золота» вывозится в Европу. Для этого республика использует мощный нефтепровод Баку — Тбилиси — средиземноморский порт Турции Джейхан. Оператором проекта выступает английская компания «Бритиш петролеум». Кроме того, Баку может использовать для экспорта своей нефти черноморские порты России и Грузии (нефтепроводы Баку — Новороссийск и Баку — Супса, железная дорога в Батуми).

Перспективы азербайджанской «нефтянки» вместе с тем не слишком обнадеживающи. Высокий уровень добычи на основной группе месторождений «Азери — Чираг — Гюнешли» (АЧГ), по заключению некоторых экспертов, удастся поддерживать относительно недолго. Запасы АЧГ, которые оцениваются в 860 — 1. 000 млн. тонн, будут исчерпаны к 2025 году на 80 — 90 процентов. Поэтому «нефтяное счастье» Азербайджана, если не будут найдены новые крупные месторождения на Каспии, может оказаться не слишком продолжительным, и лет через 25 республике придется импортировать «черное золото» для своих НПЗ из соседнего Казахстана.

Впрочем, нефтяную отрасль ожидают нелегкие времена во всем мире. Это связано с прогнозируемым уже через несколько лет существенным снижением мирового спроса на нефть. Цена на «черное золото» на мировом рынке, по ряду оценок, упадет к 2018 году на уровень 30 долларов за баррель. Сегодня она колеблется в районе 70 — 75 долларов, что является отчасти, по мнению экспертов, результатом «негласного ценового сговора» производителей и потребителей.

На днях в Москве Институт современного развития и комитет РСПП по энергетической политике и энергоэффективности провели круглый стол на тему «Мировой энергетический рынок: уроки кризиса и перспективы развития», на котором ряд экспертов довольно мрачно оценили среднесрочные и долгосрочные перспективы на рынке «черного золота». Руководитель Института энергетической стратегии Виталий Бушуев считает, что падение цены на нефть произойдет в связи с реализацией Соединенными Штатами планов перевести половину автотранспорта на электрические двигатели к 2020 году.

В ежемесячных докладах Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) также не слишком оптимистично оценивается ситуация в отрасли. В Европе, являющейся основным потребителем азербайджанской нефти, потребление энергоресурсов снижается сейчас из-за внутренних экономических проблем. Эксперты ОПЕК относят к факторам риска во втором полугодии 2010 года проблемы с обеспечением внешнего долга в некоторых государствах еврозоны. Спад отмечается даже в наиболее «крепких» странах, таких как Германия и Великобритания. Падает потребление всех видов топлива — для реактивных двигателей, дизельного, бензина. Похожая ситуация в Италии и Франции.

В этих условиях производителям нефти приходится искать пути компенсации предстоящего падения доходов от экспорта «черного золота». Один из вариантов — рост экспорта природного газа, альтернативы которому в химической промышленности и энергетике до 2030 года не предвидится. Судя по всему, руководство Азербайджана это понимает и целенаправленно предпринимает усилия по наращиванию добычи «голубого топлива».

В течение ближайших десяти лет Азербайджан намерен увеличить добычу газа до 40 — 45 млрд. кубометров в год. В 2009 году добыча составила около 17 млрд. кубометров (потребление природного газа внутри страны — примерно 10 — 11 млрд. кубометров в год). Республика, долгие годы покупавшая топливо у «Газпрома», сама стала экспортером и готова продавать топливо российским компаниям.

Глава «Газпрома» Алексей Миллер заявляет, что его компания готова выкупать весь объем предлагаемого Азербайджаном газа. «Мы готовы покупать столько, сколько Азербайджан готов поставить, — заявил он недавно. — Мы готовы купить весь азербайджанский газ, и нам это выгодно». Государственная нефтяная компания Азербайджана и «Газпром» в 2009 году подписали соглашение о поставках азербайджанского газа по трубопроводу Баку — Ново-Филя начиная с января 2010 года по европейской цене для снабжения российских республик Северного Кавказа. В 2010 году российская компания закупит 1 млрд. кубометров, а в 2011 году удвоит закупку.

Одновременно Азербайджан создает инфраструктуру для экспорта «голубого топлива» в страны Евросоюза. Через территорию Грузии (Баку — Тбилиси — Эрзерум) уже проложен газопровод в Турцию. Продажа газа туркам приносит Баку немалые доходы. Цена за каждую тысячу кубометров возросла в этом году для турецких компаний с 120 до 300 долларов США.

Сегодня речь идет о том, чтобы организовать поставки газа в Грецию и Италию. Для этого реализуется проект по строительству трубопровода «Турция — Греция — Италия». Ресурсной базой для него станет газоконденсатное месторождение «Шах-Дениз» (общие запасы месторождения оцениваются в 1, 2 трлн. кубометров и 240 млн. тонн газового конденсата). Ввод газопровода в эксплуатацию запланирован на 2012 год. Предстоит модернизировать действующий газопровод Турция — Греция и построить трубопровод (с подводной частью) из Греции через Албанию в Италию. По газопроводу будет прокачиваться ежегодно 8 — 12 млрд. кубометров. Но многое будет зависеть от скорости введения в строй второй стадии месторождения «Шах-Дениз».

Не снят с повестки дня и проект «Набукко», лоббируемый некоторыми политическими кругами Евросоюза. Президент Азербайджана Ильхам Алиев заявлял, что его страна будет способна поставлять по этому трубопроводу 9 — 16 млрд. кубометров в год. Однако для его рентабельности необходимы вдвое большие объемы, которые лоббисты проекта надеются получить у Туркменистана. Для этого, правда, требуется построить газопровод по дну Каспия, что в обозримом будущем нереально из-за нерешенности вопроса о правовом статусе этого моря. Так что в следующем десятилетии экспорт азербайджанского газа в Евросоюз возможен только по маршруту Турция — Греция — Албания — Италия.

Азербайджан пытается также выйти на европейский рынок со сжиженным природным газом. В апреле с. г. между Азербайджаном, Грузией и Румынией подписано соглашение о сотрудничестве в сфере газовых поставок. Предполагается построить в Грузии завод по сжижению азербайджанского газа (от 2 до 7 млрд. кубометров в год) и терминалы на грузинском побережье и в румынском порту Констанца на Черном море. В Баку рассматривают этот проект как новый шаг в усилиях по диверсификации поставок газа в Европу.

Появились сообщения, что Азербайджан намерен с середины будущего года продавать небольшие объемы газа Сирии, перекачивая его через турецкую территорию. Договоренность о поставках 1 — 1, 5 млрд. кубометров была достигнута во время визита в Баку президента Сирии Башара Асада летом прошлого года.

Азербайджанский природный газ предлагается и Ирану. Возможно, уже в ближайшие месяцы будет подписан долгосрочный контракт. Поставки газа уже осуществляются в северные регионы Ирана, которые удалены от основных газовых месторождений. Управляющий директор Иранской национальной газовой экспортной компании утверждает, что новый контракт даст возможность получать 5 млн. кубометров азербайджанского «голубого топлива» в день (около 1, 8 млрд. кубометров в год).

Однако ситуация для экономического развития Азербайджана может радикально измениться, если США, Израиль и некоторые страны Евросоюза все же решатся на военную операцию по уничтожению ядерных объектов Ирана.

Источник:«Красная звезда»,  «Нефть России»

Сланцевый газ: Эврика или ложный рассвет? («ISN», Швейцария). Альтернативный источник получения природного газа вызывает много разговоров, как среди производителей, так и среди потребителей этого вида топлива.

Опубликовано от wpmrРубрики:Без рубрики

Нетрадиционный природный газ – подземные скопления природного газа в труднодоступных местах – добывается из разных источников, в том числе из угольного метана, а также из сланцевых пластов. Ничто, однако, не вызывает таких надежд на энергетическую независимость, улучшенную безопасность и сокращение выбросов в атмосферу в странах-потребителях как сланцевый газ. Способен ли он оправдать эти надежды?

Глобальные оценки запасов сланцевого газа остаются пока очень приблизительными.

Тем не менее,  только Соединенные Штаты являются счастливыми обладателями от 17 триллионов кубических метров до потрясающих воображение 108 триллионов кубических метров этого газа в зависимости от того, с какими прогнозами вы ознакомились и насколько убедительным для вас оказался их производственный потенциал. Американцы потребляют приблизительно 650 миллиардов кубометров природного газа в год.

Одно из крупнейших месторождений сланцевого газа в Америке это Marcellius Formations, которое проходит через южную часть штата Нью-Йорк, западную часть Пенсильвании, Западную Виргинию и восточную часть Огайо. В 2009 году министерство энергетики США пришло к выводу о том, что запасы этого газоносного пласта могут составлять 7,4 триллиона кубометров добываемого природного газа.

В Европе также могут находится запасы сланцевого газа, которые можно было бы разрабатывать.  Оценки здесь носят еще более предварительные характер, так как разведка и пробное бурение — в отличие от США — только начинаются. Однако в таких разных странах как Польша, Германия, Венгрия и Великобритания может содержаться до 15 триллионов тонн  добываемого сланцевого газа.

Согласно данным норвежской энергетической компании Statoil, геологоразведка, вероятно, обнаружит  большие запасы сланцевого газа в Китае, Австралии, на Ближнем Востоке, в северных районах Африки, а также в Латинской Америке.

Америка в восторге от сланцевого газа

Если говорить о сланцевом газе, то американцы оказались первопроходцами в этом деле. Его добыча в Соединенных Штатах началась в середине и в конце 2000 года. По данным независимой организации US Energy Information Administration, американские скважины дали в 2007 году 34 миллиарда кубических метров газа, а в 2008 эти показатели подскочили на 70 процентов и достигли 57 миллиардов кубических метров, что составило приблизительно 9 процентов от общего потребления природного газа в США.

Этот рост продолжается. В 2009 США обогнали Россию и стали крупнейшим в мире производителем природного газа. США продолжают добычу традиционного природного газа и стали, по сути дела, самодостаточными в области производства и потребления природного газа.

Достигнутые успехи в области технологии – особенно горизонтального бурения и гидравлического разрыва пласта, — а также растущая цена на обычный природный газ являются теми принципиальными факторами, которые сделали сложные операции по бурению скважин для добычи сланцевого газа возможными и экономически оправданными.

Горизонтальное бурение улучшает восстанавливаемость газа за счет лучшего расщепления несметного количества трещин в сланцевых  пластах. Для ускорения этого процесса и увеличения объема добываемого газа смешанную с пескам воду, а также другие химические элементы, используемые при бурении, под высоким давлением закачиваются в скважину для того, чтобы вскрыть сланцевые пласты, и этот метод называется «гидравлический разрыв пласта» или «гидро-разрыв».

Корпоративный лидер «золотой лихорадки» в области добычи сланцевого газа – это расположенная в штате Оклахома компания Chesapeak Energy, которой принадлежат акции  месторождений  Barnett (Техас),  Fayetteville (Арканзас), Bossier и Haynesville (северо-запад Луизианы и восточный Техас), а также Marcellus. Заинтересованными сторонами являются также такие известные всем многонациональные корпорации как BP, Royal Dutch Shell, Total и Statoil. Пекин и Вашингтон сотрудничают в разработке сланцевых месторождений в Китае.

Сланцевая игра

В течение последних двух или трех лет сочетание различных событий заставило производителей традиционного природного газа перейти в оборону. Великая Рецессия значительно ослабила глобальный спрос на природный газ. Кроме того, сланцевый газ особенно, а также сжиженный природный газ (СПГ) стали добываться в значительных количествах.

В беседе с корреспондентом ISN Security Watch, старший научный сотрудник  и эксперт по энергетике  расположенного в Цюрихе (Швейцария) Центра по изучению проблем безопасности (Center for Security Studies) Мэтью Халберт (Matthew Hulbert) объясняет: «Главными проигравшими странами, по крайней мере в настоящий момент, являются крупнейшие производители природного газа, или те, которые в нашем представлении являются таковыми – Россия, Алжир, Иран, Боливия из числа наиболее явных, — Катар, некоторые более мелкие производители Персидского залива, а также другие. К этому можно добавить еще и Западную Африку, однако производство СПГ еще не так развито на этом этапе».

«Главный пример в области добычи сланцевого газа, находящийся в нашем распоряжении, это Соединенные Штаты.  Это полностью похоронило перспективы того, что Северная Америка может стать предпочтительным рынком для сжиженного природного газа. В результате всего этого Европа, а также большая часть Азии оказались просто «завалены» природным газом. Китай может значительно выиграть от этого, так как у него в настоящее время есть несколько вариантов поставок, и теперь его как раньше не могут просто выбирать сами продавцы. Реальную озабоченность у производителей сегодня вызывает вопрос о том, начнется ли добыча нетрадиционного природного газа в Азии и Европе».

Однако Халберт рекомендует нам быть осмотрительными. «В мире потребляется очень много природного газа, и рынок вполне может сжаться, особенно если вновь начнется экономический рост, и потребителям лучше надеяться на то, что они либо будут хорошо подготовлены к этому, либо добыча сланцевого газа получит широкое распространение. В противном случае мир опять будет выглядеть совершенно иначе, и это может случиться довольно быстро».

Халберт считает создание мощного международного газового картеля по типу ОПЕК или в виде тройки влиятельных и определяющих цену производителей (Россия, Иран, Катар) маловероятным. Однако, сказав это, не следует забывать, что может быть и ответная реакция в недалеком будущем, если производители почувствуют, что их доходы сжались слишком сильно и слишком быстро, а оптимистические прогнозы относительно производства сланцевого газа не сбудутся.

Для Вашингтона сланцевый газ – это очень приятное средство достижения преследуемой на протяжении десятилетий и постоянно ускользавшей цели, связанной с достижением энергетической независимости.  Европейские капиталы также приветствуют возможность сократить свою энергетическую зависимость от сомнительной России.

Однако энергетическая независимость в области природного газа не сможет уменьшить затруднительное положение в области национальной безопасности США на Ближнем Востоке, хотя американское военное присутствие в мусульманском мире, а также американская финансовая и дипломатическая поддержка местных автократов для обеспечения поставок нефти и свободного потока торговли создают внутренние проблемы, которые частично проявляются в росте исламского терроризма.

«Морские пути из Персидского залива в Аден, в Индийский океан  и дальше — это по-прежнему вопрос военно-морской мощи и поставок нефти – поэтому игра продолжается», подчеркивает Халберт.

Неприятная ловушка

Сжигание природного газа вызывает примерно шестьдесят процентов от выбросов парникового газа при использовании угля.

Увеличение потребления природного газа может помочь таким крупным эмитентам  как США достичь еще не установленных уровней сокращения, но здесь-то и таится ловушка. Профессор Роберт Хоуарт (Robert Howarth) из Корнельского университета выступил с предостережением в опубликованной в марте 2010 года предварительной оценке влиянии на окружающую среду добычи сланцевого газа. По его мнению, утечка метана во время бурения и дистрибуции может свести на нет все ожидаемые преимущества для окружающей среды. У метана за период в сто лет потенциал подогрева будет в 25 раз превосходить влияние двуокиси углерода. Результат может быть поэтому совсем не тот.

Более того, как сообщила радиостанция National Public Radio и как свидетельствуют  пережившие это на своем опыте жители аграрного города Димок (Dimock) в Пенсильвании, бурение скважин для добычи сланцевого газа и гидроразрыв пласта — это весьма рискованные мероприятия.

Сверхсекретные растворы, которые используются при гидроразрыве пласта очень токсичны. Вызывает беспокойство состояние местных  скважин для получения воды, а также подземные водоносные пласты, хотя большая часть бурения и происходит ниже уровня грунтовых вод. Американское агентство по защите окружающей среды (US Environmental Protection Agency) намеревается обновить устарелое и, судя по всему,  не лишенное изъянов законодательство.

В Европе вопросы, связанные с проблемами окружающей среды, могут отсрочить начало бурения скважин для добычи сланцевого газа, так как плотность население выше, а законы в этой области более строгие.

Итог:  панацея в энергетике, в области окружающей среды и безопасности? Вряд ли. Благо для потребителей? Возможно, но только если прогнозы окажутся верными.

Клаудио Гулер является старшим корреспондентом  ISN Security Watch в Нью-Йорке. Он занимается вопросами международного уголовного производства, а также изменением климата. Гулер имеет научную степень, которую он получил в Oberlin College (штат Огайо. США).

Оригинал публикации: Shale Gas: Eureka or False Dawn? ИноСМИ

Турция сохранится, если уйдет из НАТО и откажется от ЕС!

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

После распада СССР, США под лозунгом глобализации стараются уничтожить национальные государства, являющиеся главным барьером против их экспансии, и превратить нации Евразии в народы без государственности.Мехмет Перинчек — один из крупных и широко известных молодых ученых Турции, политолог и востоковед. Является научным сотрудником Института Принципов Ататюрка и Истории Турецкой Революции, где завершает работу над докторской диссертацией. Опубликовал книги: «Беседы Ататюрка с советскими государственными деятелями», «Турецко-Армянское столкновение глазами Борьяна», «Евразийство: теория и практика в Турции» и др.

Он убежден: «идеи» евроатлантизма и стремления в Евросоюз ошибочны. Почему так, и почему народ Турции этого пути для себя не хочет — тема нашего интервью.

— Как в Турции отреагировали на изменение внешнеполитического курса Киева?

— Это отвечает национальным интересам Турции, потому что главная угроза нашей безопасности исходит от США. «Цветные» революции угрожают всем, в том числе, и нам, поэтому ослабление американского влияния в регионе всем идет на пользу.

— Официальные турецкие власти заявили, что не видят угрозы своей безопасности со стороны Черноморского Флота России в Севастополе. Можем ли мы говорить об одобрении Турцией продления пребывания ЧФ в Севастополе?

— Да. Черное море, по сути, единственное, где еще нет американского флота. Он никак не может туда войти. Попытки американцев закрепиться в Черном море, предпринятые во время иракской, а затем югоосетинской войны, провалились. Только устранение попыток вмешательства Соединенных Штатов может обеспечить стабильность черноморского региона в долгосрочной перспективе. Если произойдет обратное, наш регион ожидают новые кризисы и войны. Судьбу Черного моря должны определять черноморские страны, а не Америка.

— Кемаль Ататюрк понимал всю важность создания геополитической оси Москва — Анкара, поэтому при нем Турция стремилась к налаживанию конструктивных отношений с СССР, что раздражало Запад. Насколько сегодня сильны антиамериканские настроения среди турецкой элиты? Готова ли определенная часть турецких политиков пойти на улучшение отношений с Россией, даже в ущерб отношениям с США?

— На протяжении всей истории планы Запада в отношении нашего региона опирались, прежде всего, на русско-турецкие противоречия. В то время как две страны сражались, победителями, так или иначе, выходили империалистические державы Запада. Тогда как в периоды добрососедских и дружеских отношений между двумя странами им удавалось преуспеть в реализации своих национальных интересов. Я хочу обратить ваше внимание на историческое сходство между процессами обретения независимости и просвещения в Турции и теми же процессами у вас. В 1905 году ваша страна пережила первую революцию, вслед за этим в 1908 году Турция также прошла через Младотурецкую революцию. Отпор, который Турция дала английским и французским морским и сухопутным силам в Галиполи, создал предпосылки для свержения царского режима в России. В результате Октябрьской революции распался трехсторонний союз империалистических сил Англии, Франции и России, которые договорились о разделе Турции, и появилась на свет Революционная Россия Ленина. Таким образом, турецкая революция обеспечила себе надежный тыл. В этих условиях Освободительная война в Турции завершилась успехом, и произошла Кемалистская революция. Советская и турецкая революции шли рука об руку. Волна коллективизации, начавшаяся у вас в 1929 году, шла параллельно с народнической политикой в Турции в те же годы. Советский Союз и Кемалистская Турция были двумя наиболее динамично развивающимися и преуспевающими в деле планирования странами мира.

После Второй мировой войны этот процесс пошел вспять. В Турции, связавшей себя с НАТО, начался процесс разрушения наследия Кемалистской революции, а в Советском Союзе времен Хрущева-Брежнева стал наблюдаться отход от линии социализма. Можно заметить, что и турецкая, и русская революции со своими взлетами и падениям имеют схожие судьбы. И это естественно.
Наши страны очень схожи в своем социальном и культурном наследии, в традициях. Мы вместе способны сыграть передовую роль в освобождении человечества от гегемонии Запада и развитии возвышающейся в Азии новой цивилизации. Евразийская цивилизация XXI века будет народнической, общественно-ориентированной и просветительской. XXI станет веком Турции-России-Ирана-Индии и Китая. Несомненно, такие латиноамериканские государства, как Бразилия и Венесуэла, а также государства Африки станут частью этой гуманистической цивилизации.

— В Украине периодически муссируется тема вступления Киева в Европейский Союз. В то же время, вопрос о вступлении Турции в ЕС расколол турецкое общество. Многие заявляют об угрозах, которым подвергнется и турецкая культура, во многом еще традиционалистская, и турецкая экономика, во многом еще независимая от внешних влияний. Каково ваше мнение на этот счет?

— Попытка вступления Турции в ЕС — стопроцентно американский проект. И тут важны два аспекта. Первый: Франция и Германия хотели создать серьезный союз, способный конкурировать с США. Американцам это не понравилось, и они упорно навязывают мусульманскую Турцию с 70‑миллионным населением христианской Европе с целью разрушить ее единство. Вторая сторона вопроса: США контролируют Турцию, пока та сидит у дверей ЕС, и не пускают ее на Восток. Мы застряли в положении «ни туда и ни сюда».

— Во времена «холодной войны» США и Лондон старались всячески использовать Турцию в своих политических играх. Отношения между СССР И Турцией были тогда не самыми лучшими. Что, по-вашему, представляет сегодня главную угрозу безопасности Турции?

— После распада СССР, США под лозунгом глобализации стараются уничтожить национальные государства, являющиеся главным барьером против их экспансии и превратить нации Евразии в народы без государственности. Они под предлогом прав человека нарушают права человека, используя религиозную реакцию и шовинизм, натравливают нации и религии друг на друга, создают марионеточные государства, через так называемые неправительственные организации ослабляют государственную структуру, и совершают проамериканские правительственные перевороты в странах Евразии. Политическая система, создаваемая США после уничтожения национальных государств в странах Евразии — не демократия, а режим мафии и сект. Вашингтон поддерживает этнорелигиозные сепаратистские организации в Евразии. Турция находится перед лицом плана, шаг за шагом осуществляемого США с 1999 года.

США объявили первую и вторую иракскую войны, чтобы разделить Ирак на три части. Команда Буша, Рамсфельда, Вольфовица, Халильзарда, Джеймса Вусли и Перле в письме, отправленном ими Клинтону еще до прихода к власти Буша (от 29 мая 1998 года) заявила так: необходимо воспользоваться военной силой, чтобы провозгласить независимость Северного и Южного Ирака. А в результате последней иракской войны США и Израиль создали марионеточное государство в Северном Ираке по проекту Великого Ближнего Востока. Цель США — контролировать и, когда необходимо, разделить региональные государства, использовать Северный Ирак как военную базу против стран Евразии. Даже американские полуофициальные сайты и журналы не видят никаких проблем в опубликовании карт, на которых Диярбакыр обозначен как столица «Великого Курдистана».

Надо подчеркнуть, что контроль США в Северном Ираке угрожает не только Турции, а еще пространству от Западной Европы до Восточной Азии, потому что Северный Ирак является не только опорой США для контроля энергоресурсов, а еще будет плацдармом военной операции против Евразии. Учитывая главную американскую стратегию, которая представляет собой захват Средней Азии, разумеется, что марионеточное государство угрожает не только территориальной целостности Турции, Сирии и Ирана, а еще и стабильности всей Евразии.
Другое усилие территориального расширения атлантизма происходит на Кипре. США и Израиль ведут политику, угрожающую Турции через Кипр. То, что Европарламент назвал турецкую армию оккупантами Кипра, доказывает: атлантизм способен применить оружие и против Турции. США стараются создать контроль на Кипре через Европу. Они хотят превратить весь Кипр в военную базу (как и базы «Агротур» и «Дикелья» на Южном Кипре). Поэтому единый Кипр и Великий Курдистан означают разделение Турции.

Но этот так называемый «единый Кипр» также угрожает Евразии. Если весь остров будет под контролем США через присоединение Северного Кипра к южному, тогда он станет стратегической военной базой США — как Грузия на Кавказе.

— Не секрет, что в Украине националистические партии финансируются из-за рубежа с целью их дальнейшего использования Западом в утилитарных целях. А как в Турции? Можно ли говорить, что некоторые партии у вас стали инструментом влияния Запада на расклад сил внутри самой Турции?

— Да. С 2004 года по настоящий момент, как нам удалось установить, Тайип Эрдоган 33 раза заявлял о том, что «он является сопредседателем американского Проекта Великого Ближнего Востока». В своих выступлениях он отмечал, что «его назначили на этот пост, и город Диарбакыр предполагается сделать центром этого проекта США». 2 апреля 2003 года, после того как США атаковали Ирак, Абдуллах Гюль в своей речи случайно обмолвился о том, что «он заключил в Анкаре секретное соглашение с госсекретарем США Колином Пауэллом, состоящее из 9 статей на 2 страницах» (Газета «Ватан», 24 мая 2003 г.). Обо всех «прорывах» правительства говорится в этом «секретном соглашении». В течение семи лет эти статьи одна за другой претворялись в жизнь, все прогнозы подтвердились. Если план США достигнет цели, Турция прекратит свое существование, она будет разделена. Государство и армия будут ликвидированы. Мы переживем события, повторяющие сценарий последних дней Югославии.
Один из приближенных Эрдогана Джюнейт Запсу, отправившись в США, обратился там с просьбой «не выбрасывать Эрдогана в мусор, а воспользоваться им». Вооруженные силы этого правительства представлены американской армией, оккупировавшей Ирак, шестым флотом США в Восточном Средиземноморье и экономической угрозой США в отношении Турции. США видят врага в турецком национальном государстве, и потому на передний план выдвигают реакционные и сепаратистские силы. Турецкие олигархи, замешанные в делах мафии, поддерживают эту операцию, поскольку своим существованием они обязаны покровительству США.

— Американские стратеги понимают, что появление каких бы то ни было политических и военных блоков и союзов на территории Евразии нежелательно для однополярного мира, ориентированного на Вашингтон. Есть ли альтернатива однополярному миру? Если да, как вы ее видите? И какова будет роль Турции в этом?

— Конечно, у Евразии есть ответ против стратегии атлантизма. Это евразийство. Не соперничество, а сотрудничество евразийских стран в политической, экономической, военной и культурной сферах будет обеспечивать национальную безопасность, экономическое развитие, сохранение национальной культуры наших стран.

Я хочу выразить уверенность, что Турция сохранит свое национальное государство, откажется от процесса евроинтеграции, выйдет из НАТО и займет свое место в семье государств Евразии. Турция не может продолжать существовать как часть Атлантической системы. Турция в рамках этой системы не сможет найти решение ни для выхода из экономического кризиса, ни для предотвращения разложения армии. Сила, которая сможет вывести ее из кризиса, укрепляется. Турецкое общество уже пошатнулось от той борьбы, которую повели рабочие. Эффективную борьбу против правительства ведут госслужащие, пожарные, работники муниципалитетов, рабочие сахарных фабрик, сектора сельского хозяйства, шахтеры, бакалейщики, фармацевты, адвокаты, курдские крестьяне, сражающиеся за землю в Бисмиле. Сегодня наблюдается сближение национального республиканского движения и движения трудящихся. Приближается конец проамериканской политике. Тонущая в Атлантике Турция поднимется на ноги в Евразии.

Записал Петро Роженко

Источник: Час Пик

Новые геоэкономические тенденции на Южном Кавказе («Иравунк de facto», Армения)

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

В настоящее время в Грузии в значительной мере озабочены тем, что коммуникационные проекты, на которые возлагалось так много надежд, не дали ощутимых результатов, хотя эти коммуникации приносят стране стабильные и значительные доходы. Например,  нефтепровод Баку — Супса обеспечивает государственные доходы в объеме всего лишь 7 млн. долларов. Если даже предположить, что пропускная способность данного нефтепровода будет доведена до максимума, до 12,3 млн. тонн, то при тарифах на перекачку одной тонны нефти 2 доллара за тонну, доходы составят 24,6 млн. долларов, что составляет только 6% от объема нынешнего государственного бюджета. Доходы от функционирования нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, при полной загрузке, составят 60 млн. долларов. Доходы государства от транспортировки грузов по железным и автодорогам составляют около 140 млн. долларов. В обозримой перспективе все доходы Грузии от транспортировки нефти и других грузов составят не более 250 млн. долларов.
 
Эти доходы не позволят решить не только проблемы инвестиций в реальный сектор экономики, но и даже бюджетные проблемы. В Грузии понимают, что сооружение нового крупного нефтепровода уже не реально. Хотя в Грузии от реализации коммуникационных проектов по схеме «Восток – Запад» ожидались доходы в объеме не менее 700 млн. долларов на уровне 2005 — 2007 годов. В связи с этим, в Грузии стали проявлять большой интерес к возможности реализации альтернативных проектов, связанных с перевозкой нефти из Ирана в Россию и в Центральную Европу. В Грузии пока не имеют представления о возможных объемах перевозок грузов из Ирана, Ирака и Армении на север и северо-запад и в обратном направлении. Даже эксперты имеют весьма неопределенное представление о возможных масштабах перевозок грузов из Ирана. Многие политики и эксперты удивляются, когда узнают, что данные объемы могут составить не менее 30 — 40 млн. тонн только на первой стадии реализации данных проектов. Чувствуется, что политики и эксперты проявляют большую и живую заинтересованность к этим проектам.
 
Представляет интерес возможность лоббирования в Грузии данных проектов. Такие вопросы прямо задавались почти всем лидерам политических партий в начале 2000-ых годов, в том числе Зурабу Жвания, лидерам Лейбористской партии, Социалистической партии, партии «Промышленность спасет Грузию», Республиканской партии, Консервативной партии, а также некогда руководителю экономического блока правительства Кахе Бендукидзе. Они высказались за то, чтобы в Грузии более серьезно рассматривали подобные предложения и относились к ним, исходя из национальных экономических интересов Грузии, а не с учетом мнения американцев. Очень эффективна в этом смысле пропаганда того, что ведущие европейские государства уже установили с Ираном устойчивые экономические и политические отношения. На грузинских политиков оказывает большое влияние информация о том, что Франция, Германия и Англия уже стали важными политическими и экономическими партнерами Ирана. А так как Грузия связывает свое политическое будущее не только с США, но и с Европой, то отношения с Ираном должны стать предметом политического обсуждения.
 
Нет сомнений в том, что перечисленные четыре политические партии левого и националистического направления могли бы стать партнерами России, Ирана и Армении в направлении развития геоэкономического и коммуникационного сотрудничества с Грузией. Вместе с тем, политическое руководство Грузии, вопреки позиции США, предпринимает серьезные попытки установить с Ираном более тесные отношения, прежде всего, в сфере коммуникаций, перевозок и распределения энергетических ресурсов. Иран, конечно же, ставящий целью преодолеть существующее в регионе некоторое отчуждение, вызванное позицией США, не только предпринимает усилия для укрепления своих позиций в Грузии в экономической сфере, но и пытается придать новую динамику политическим отношениям. Данная ситуация, вне зависимости от внерегиональных факторов, получит развитие, приведет к противоположным позициям Азербайджана и Армении. Армения, весьма заинтересованная в развитии схемы Север-Юг и не имеющая соответствующих обязательств перед США, предпримет усилия для развития данной схемы. Азербайджан воспримет развитие ирано-грузинских отношений как противоречащие его принципиальным интересам, так как Азербайджан сам претендует на роль узлового перекрестка в транспортировке грузов в регионе Кавказа и Каспийского моря. Вместе с тем, не только Иран, но и Грузия предпочтут Армению как более уязвимую страну в части коммуникаций и энергоснабжения.
 
Иранцы не могут не быть обеспокоены недовольством и конфронтационным отношением России к планам развития иранско-грузинских экономических отношений и, прежде всего, в коммуникационной сфере. Поэтому, прежде чем принять решения в этом направлении, Иран подготовит почву, обозначив для России все плюсы и минусы в развитии этого сотрудничества. Иран пытается разъяснить России те несомненные стратегические выгоды, которые должны получить они с Россией от создания альтернативы широтным коммуникациям в Южном Кавказе. Иран очень заинтересован в формировании северо-западного транспортного направления, но пытается избежать зависимости от Турции и Азербайджана в этом направлении. Иран ставит задачу обхода Черноморских проливов и Суэцкого канала при транспортировке грузов в северо-западном, то есть, европейском направлении. США продолжают рассматривать Грузию как ключевого транзитного партнера, но и американцы понимают, что после грузинско-русской войны невозможно убедить партнеров, в особенности, европейцев, в возможности избрать грузинские маршруты как предпочтительные.
 
Ведущие политологи и аналитики Запада, России и данного региона продолжают рассматривать процессы на Южном Кавказе как противостояние по «широтному» направлению, по схеме Запад-Восток, в котором собственно предметом политической дискуссии и борьбы является некий глобальный «евразийский коридор». Видимо, сознание политологов, аналитиков и даже профессиональных политических проектировщиков, так же, как массовое сознание, подвержено силе инерции, что не менее удручающе, чем самое досадное заблуждение актуальных политиков. Проблема (или в какой-то мере разрешение проблемы) заключается в том, что парадигма противостояния в регионе Южного Кавказа трансформирована из «логики коридора» в «логику перекрестка». «Коридорный» политический полигон имеет свои законы и закономерности развития. При «коридорной» парадигме все решает то, что является субъектом, а что -объектом политики. Для Грузии и Азербайджана буквально фатальное значение имело то, что известные коммуникационные проекты из субъектов стали объектами политики, а данные государства, по существу, стали субъектами именно по отношению к коммуникационным и другим геоэкономическим проектам. Те, кто имел возможность достаточно подробно отслеживать политические процессы в данных двух государствах Южного Кавказа, могут засвидетельствовать, что это явилось действительно откровением и, по существу, трагедией для их политических элит. Нас (Армению) господь миловал, но не потому, что мы такие уж умные. Нас просто не взяли на «борт» этих проектов, призванных создать на Южном Кавказе транзитно-сервисную социально-экономическую модель, а, возможно, и вполне завершенную, локальную транзитно-сервисную геоцивилизацию. Причиной данного провала явилось то, что страны, претендующие выполнять транзитную функцию, не имеют права формировать однонаправленную ориентацию. Для того, чтобы понять это, не нужно было быть политиками или политологами.
 
Проект NABUCO формируется уже в совершенно иных условиях, отличающихся от тех, в которых принимались решения по проекту Баку – Джейхан. Борьба в энергетической сфере стала гораздо более ожесточенной: Россия обрела ведущих партнеров в Европе в лице Германии и других государств, предпринимаются попытки обходов Центра Европы двумя обхватами газопроводов. В данную борьбу включились более значительные капиталы, во многом не зависимые от политической воли и США, и Великобритании. Грузия предстала перед сложными проблемами международного характера, и перспективы нового масштабного транзитного проекта становятся сомнительными. Иран и Туркменистан, для которых экспорт газа имеет не только экономические значение, примут в расчет позиции и мнения России и ведущих государств континентальной Европы. Европейцы не подвергают сомнению важное транзитное значение Грузии, но пытаются не концентрировать маршруты новых энергокоммуникаций на южно-кавказском и турецком направлениях. Наряду с этим, даже Азербайджан пытается диверсифицировать маршруты экспорта газа, договариваясь с Россией и Ираном. Пока нет оснований утверждать, что для потока NABUCO будет найдено 31 млрд. кубических метров газа в год. Наряду с этим, события лета 2008 года (российско-грузинская война) привели к отказу от ряда проектов транспортного свойства на территории Грузии со стороны Казахстана, и другие страны и крупные нефтяные компании Запада стали искать более безопасные маршруты транспортировки нефти и иных грузов. Грузия все более нуждается в альтернативе.
 
Психология «перекрестка» заметно отличается от психологии «коридора», хотя у многих либеральных политиков всегда есть искушение принять одно за другое, в зависимости от требований благополучия актуальных правящих элит. Однако Южный Кавказ (при всех амбициях национальных политиков) никогда не был самоцелью в различных стратегиях. Речь идет об управлении и контроле над более обширным регионом. Но и в рамках «Большого Ближнего Востока» и Центральной Азии активно происходит замена геополитической парадигмы — при возрастании стратегий «перекрестка». В данных регионах происходит ускоренное формирование новых геостратегических блоков, причем, самых «сенсационных» (например, Иран – Ирак – Сирия – Греция – Армения, возможно, и Египет с Саудовской Аравией). При этом остается невыясненным – создается ли новый «Багдадский пакт», «Большая континентально-европейско-ближневосточная диагональ» или это часть стратегии «Север – Юг». То есть, непонятно против кого направлены эти геостратегические «связки» — против Запада или Востока.
 
В последнее время в аналитических политических публикациях много внимания обращается на то, что вследствие реализации различных коммуникационных проектов на Южном Кавказе Армения оказывается в транспортном и политическом тупике. Имеются в виду энергетические коммуникации, прежде всего, Баку – Тбилиси – Джейхан, проект Север – Юг (Иран – Азербайджан – Россия), турецко-грузинские проекты и т.д. В частности, в статье несомненно талантливого автора Самвела Мартиросяна утверждается, что сооружение железной дороги Карс – Ахалкалаки или Батуми – Ризе, а также – Казвин – Рей – Астара организация автомобильного и железнодорожного сообщения между Нахиджеваном и Азербайджаном через территорию Ирана приведет к изоляции и тупику Армению. Оставив в покое столь эмоциональную оценку, как понятие «тупик», рассмотрим, насколько неблагоприятны для Армении реализуемые и планируемые коммуникационные проекты.
 
Необходимо заметить, что большинство из рассматриваемых проектов никак не связаны с политическими проблемами, так как Армения занимает невыгодное географическое положение, и было бы странным осуществление маршрутных «крюков» во имя удобств для нее. Коммуникации осуществляются таким образом, как это диктует экономическая целесообразность. И даже если проекты излишне политизируются заинтересованными правительствами, то, рано или поздно, экономические факторы диктуют особенности, маршруты и замыслы коммуникационного сообщения. Классическим примером тому явился проект Баку – Тбилиси – Джейхан, который никак не вяжется с экономическими условиями и, конечно же, нуждается в политической поддержке.
 
Утверждается, что создание коммуникационного коридора Север – Юг с участием Ирана – Азербайджана – России обуславливает изоляцию и обход Армении. Но как Армения могла бы участвовать в этом проекте, если она расположена в 300 – 400 км от соответствующих маршрутов. Вместе с тем, создание данного транспортного направления, создание надежного сообщения между Нахиджеваном и Азербайджаном через Иран и сооружение железной дороги между Грузией и Турцией, приводит к следующим результатам:

1. Повышается безопасность и обеспечивается многовекторность транспортной системы, тем самым прямо и косвенно снижаются претензии к сторонам конфликтов в целом;

2. Западное сообщество во многом утрачивает «основания» для предъявления демагогических требований Армении относительно разблокирования коммуникаций, в том числе с Нахиджеваном, включая Мегринский клин;

3. Ситуация в турецко-армянских отношениях не будет выглядеть столь драматично;

4. Карабахская проблема утратит так называемую транспортную составляющую, которая беспредметно и тенденциозно используется США и Европейским союзом.

За последние годы на Южном Кавказе сложилось весьма абсурдное и, в определенной мере, рабско-сервисное транзитное мышление. Особенно это относится к общественности в Грузии, а также в Азербайджане. Данным двум народам внушается, что выполнение транзитной функции является подлинным счастьем для них, и на основе этих проектов можно построить экономическое благополучие Грузии и Азербайджана. Конечно же, доходы от транзита могли бы стать важным фактором экономического развития, но отнюдь не эффективного развития. Важно то, чтобы данные коммуникации стали объектами по отношению к субъектам – государствам, а не наоборот. (Панама – это, прежде всего, — Панамский канал.) В создавшейся ситуации было бы более обоснованно говорить не о «тупике» для Армении, а о том, что, находясь не в очень благоприятных условиях, Армения демонстрирует пример успешного экономического развития. Причем, это развитие носит диверсификационный характер, развиваются многие отрасли промышленности. По темпам экономического развития Армения опережает все страны СНГ. Армения, при весьма неудовлетворительном макроуправлении, предложила оригинальную модель экономического развития. Усилий в сфере управления и заинтересованности властей было бы достаточно для нового скачка в развитии и создании ряда отраслей, способных конкурировать на внешних рынках. Несмотря на 16% спад экономики в 2009 году, в этом убедились международные экономические организации, правительства США и ведущих европейских государств.
 
Армения заинтересована не в транзите, который, в сущности, не играет существенной роли в развитии ни одного государства, а в устойчивом функционировании коммуникаций Грузии и Ирана. В результате, не нефтяная и «тупиковая» Армения успешно развивает отношения одновременно с Россией, Ираном и США. Назвать эти отношения стратегическими нельзя, но что-то обязывающее и заинтересованное в этом есть. Совершенно ясно то, что Армения – единственное государство в регионе Южного Кавказа, которое может выполнять функции стратегического партнера. Причем, безотносительно к кому. Просто-напросто, функцию стратегического партнера. Более того, «стратегическая комедийность» заключается в том, что и Нагорно-Карабахская Республика также способна выполнять функцию стратегического партнера.  Перевод: Гамлет Матевосян

Оригинал публикации: Иравунк de facto

Власть и энергетика («Der Tagesspiegel», Германия). После беспорядков в Киргизии растут опасения относительно возможности использования силы в борьбе за ресурсы в этом регионе

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

… К северу и югу от  Пянджа и Аму-Дарьи – тех рек, по которым британцы и русские в 1867 году провели границы своих зон влияния, — живут одни и те же народы – таджики, узбеки, туркмены.  Проживающие на левом берегу  части этих народов включили вместе с пуштунами  в состав искусственного образование – протектората Афганистан. Территории на западе, то есть  сегодняшние Таджикистан,  Узбекистан и Туркменистан – оказались под властью царской империи, которая еще раньше установил свой контроль на расположенными  на востоке и севере регионами – Казахстаном и Киргизией.

Киргизия и Таджикистан, в горных районах которых берут свое начало крупные реки, контролируют 80 процентов водных ресурсов региона и они строят плотины для производства электроэнергии, так как других запасов энергоносителей у них нет. Это приводит к катастрофическим последствиям в таких государствах как Казахстан, Узбекистан и Туркменистан, которые в буквальном смысле купаются в нефти и газе, но их сельское хозяйство очень сильно зависит от идущей с гор воды.  В советское время Москва обеспечивала выравнивание этой ситуации. Теперь все эти пять государств ведут борьбу за перераспределение воды и электроэнергии, а также требуют пересмотра границ и обмена территориями. Происходящие на этой основе конфликты уже много раз подводили ситуацию к порогу открытых военных действий. В первую очередь это относится к Ферганской долине, представляющей собой один из немногих оазисов. Именно поэтому этот район перенаселен, и ситуация там похожа на заложенную бомбу замедленного действия, разрядить которую без особых надежд на успех пытаются правительства этих государств.

Оригинал публикации: Macht und Energie

Полный текст:  ИноСМИ

Сланцевый газ потрясет мир(«The Wall Street Journal», США). Обнаружение огромных запасов природного газа обещает потрясти энергетические рынки и геополитику. И это только начало.

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Буквально у нас под ногами назревает энергетическая революция.

За последнее десятилетие по всему миру в сланцевых породах были разведаны гигантские запасы природного газа. По некоторым оценкам, только в Северной Америке можно добыть 1000 триллионов кубических футов газа – достаточно, чтобы обеспечить потребности страны на 45 лет вперед. Европа может также обладать собственными запасами, доходящими до 200 триллионов кубических футов.

Мы всегда знали о потенциале сланцев, однако у нас не было технологий, которые позволяли бы добывать из них газ достаточно дешево. Однако сейчас технические достижения меняют цены и открывают путь для сланцевого газа, который станет ресурсом десятилетия и изменит правила игры в отрасли.

Я уже тридцать лет изучаю энергетические рынки, и я убеждена, что в ближайшие десятилетия сланцевый газ произведет революцию в энергетике и изменит мир. Он предотвратит возникновение новых картелей. Он изменит геополитику. Кроме того, он замедлит переход на энергию из возобновляемых источников.

Чтобы понять, с чем это связано, необходимо принять во внимание, что еще до последних открытий было ясно, что природному газу суждено в будущем играть большую роль. Экологические соображения заставляют страны мира переходить на это топливо, вдвое уступающее углю по уровню выбросов двуокиси углерода. Однако рост потребления газа, казалось, должен был обречь мировых потребителей на второе издание ОПЕК – картель таких поставщиков газа, как Россия, Иран и Венесуэла, диктующий условия остальному миру.

Однако появление на рынке в избытке дешевого газа покончит с этой перспективой—если, конечно, авария на буровой платформе не приведет к сворачиванию разведки на шельфе и не подтолкнет вверх цены на нефть и – опосредованно – на прочие энергоносители. Сланцевый газ не только не позволит возникнуть картелю, но и лишит нефтяные государства изрядной части влияния, которым они пользуются в мире в настоящий момент – с течением времени покупатели от них отвернуться и перейдут на более дешевое топливо, которое не нужно везти издалека.

Сланцевый бум также, вероятно, ударит по экономическому значению возобновляемых источников энергии. Хотя газ не столь политически популярен, как ветряная и солнечная энергия, будет явно труднее убедить людей переходить на «зеленую» энергетику, требующую огромных субсидий, при наличии дешевого и обильного топлива, намного менее вредного для экологии, чем уголь.

Впрочем, это еще не конец: я верю, что в длительной перспективе такая ситуация создает новые потрясающие возможности для альтернативных источников энергии. Так как благодаря газу исчезнет насущная необходимость делать их конкурентоспособными прямо сейчас с помощью субсидий, мы сможем потратить эти деньги на исследования, чтобы в дальнейшем, десятки лет спустя, когда запасы сланцевого газа истощатся, возобновляемые источники энергии смогли бы конкурировать с традиционными без дополнительной поддержки.

Отметим, что многие (включая российского премьер-министра Владимира Путина и множество энергетических аналитиков с Уолл-стрит) не считают, что сланцевый газ настолько радикально изменит ситуацию. Их аргументы вращаются вокруг двух основных положений – что добывать газ из сланцев слишком дорого, и что это связано с рисками для экологии.

Я утверждаю, что и в том, и в другом эти люди неправы.

Начнем со стоимости. За последние десять лет были разработаны новые технологии, кардинально снижающие стоимость добычи. Газ из месторождения «Хейнсвилл», протянувшегося от Техаса вглубь территории Луизианы, сейчас стоит всего 3 доллара за миллион британских тепловых единиц, по сравнению с 5 долларами и более на месторождении «Барнетт» в девяностые. По мере того, как в игру будут вступать крупные нефтяные компании, цены будут понижаться. Я бы хотела думать, что в ближайшие пять лет у них, если это будет необходимо, получится довести цену до 2 долларов.

Что же касается рисков в области экологии, в этом критики отчасти правы. По их словам, бурение на сланцевый газ несет опасность для грунтовых вод, хотя сланцы обычно залегают на тысячи футов ниже их уровня. В случае неудачной обсадки скважины, считают они, буровой раствор может просочиться в водоносный слой.

Однако опасность этого сильно преувеличена. На суше, где находятся большинство месторождений сланцевого газа, обсадка проводится десятилетиями — причем с хорошими результатами. Впрочем, загрязнение воды действительно может произойти, если неаккуратно обходиться с буровым раствором. Таким образом, чтобы обеспечить безопасность, необходимо ужесточить меры контроля и регулирования. Это увеличит издержки, но, с учетом изобилия газа, компаниям они будут вполне по силам. Уже сейчас, без всяких санкций, многие переходят на нетоксичные буровые растворы.

Скептики не только преувеличивают трудности, но и упускают из виду два важных фактора. Во-первых, они игнорируют исторический опыт: резервы и объемы добычи новых энергоресурсов со временем имеют тенденцию расти, а не сокращаться. Во-вторых, они не принимают во внимание то, как быстро может меняться общественное мнение. Страна вполне способна развернуться на 180 градусов и принять дешевый источник энергии, отбросив сомнения, связанные как с политикой, так и с экологией. Так уже бывало в прошлом, и примером этого стали, например, быстро распространившиеся за последние годы терминалы для сжиженного природного газа.

Короче говоря, скептики забывают об общей картине происходящего, которая, на мой взгляд, важнее. Ниже я попробую прояснить, о чем я говорю, и подробнее рассказать, каким образом бум, связанный со сланцевым газом, изменит мир.

Одним из главных последствий этого бума станет то, что западные и китайские потребители получат источники газа на своей территории, что губит на корню любые планы по созданию газового картеля. Отметим, что незадолго до обнаружения запасов газа, ожидалось, что добыча газа в США, Канаде и на Северном море серьезно сократится. Это означало рост зависимости от поставок из-за рубежа, причем как раз в то время, когда важность природного газа как источника энергии начала расти.

Ухудшало ситуацию и то, что большая часть поставок газа шла из нестабильных регионов. Особенно важную роль играли две страны – Россия и Иран. До сланцевого бума считалось, что на их долю приходится больше половины разведанных мировых запасов газа.

Россия не скрывала своей решимости воспользоваться этим обстоятельством и создать картель поставщиков газа — нечто вроде новой версии ОПЕК. Это могло привести к повторению проблем вокруг нефти, которые тревожат мир последние 40 лет.

Я полагаю, что обо всем этом сейчас можно забыть. Сланцевый газ породит конкуренцию между энергетическими компаниями и странами-экспортерами, которая в свою очередь будет способствовать экономической стабильности в индустриальных странах и препятствовать поставщикам нефти, пытающимся усилить свои позиции за наш счет. Рыночная конкуренция – лучшее средство от картелей.

В качестве показателя, свидетельствующего о масштабе грядущих перемен, возьмем перспективы торговли сжиженным природным газом – газом, который превращают в жидкость, чтобы перевозить его танкерами, как нефть. Это самый простой способ транспортировки природного газа на большие расстояния, так что мы получим хорошую картину того, насколько страны мира полагаются на поставки из-за рубежа.

Пока на сцене не появился сланцевый газ, эксперты ожидали, что к 2025 году на долю сжиженного природного газа (СПГ) будет приходиться половина газового рынка (по сравнению с 5 процентами в девяностых годах). Благодаря сланцам, речь, скорее, пойдет об одной трети.

В США последствия глубоководного бурения и добычи сланцевого газа уже заметны. Терминалы для импорта СПГ практически пустуют, и вероятность того, что Соединенные Штаты станут еще больше зависеть от импорта, продолжает падать. Кроме этого, рост добычи сланцевого газа в США означает, что СПГ из Катара и так далее отправляется европейским покупателям, что снижает их зависимость от России. В итоге России пришлось смириться с тем, что не имевшие в прошлом выбора покупатели будут платить меньше – скажем, Украине она снизила цены на 30 процентов.

Однако политические последствия сланцевого бума не ограничатся крахом газовых картелей. Он перевернет всю мировую политику, поставит на место некоторых давних возмутителей спокойствия и, возможно, заставит ряд противников Запада принять его сторону.

Опять же вспомним, что именно рост влияния таких стран, как Россия, Венесуэла и Иран, в энергетической сфере давал им возможность с большим успехом противостоять вмешательству Запада в их дела, а также экспортировать свои идеологии и осуществлять стратегические планы с помощью сделок в области энергетики и угроз прекратить поставки.

В 2006 и 2007 годах в результате споров с Украиной Россия прерывала поставки, оставляя потребителей в Киеве и в Западной Европе без топлива в разгар зимы. Это привело к сдвигам во внутренней политике Украины, и в результате страна отвергла кандидата, выступавшего за НАТО и против Москвы, в пользу коалиции, которая больше устраивает Кремль.

Казалось, что США и Европа, пресмыкаясь перед поставщиками энергоносителей, теряют свое положение в мире. Однако сланцевый газ обезвредит энергетическую дипломатию нефтяных стран. Страны-импортеры Европы и Азии смогут теперь покупать дешевый природный у ведущих американских нефтяных компаний или самостоятельно добывать его из сланцев. Это позволит им сказать чавесам и путиным всего мира, что те могут засунуть свои ресурсы обратно в землю.

Например, Европа получает 25 процентов своего газа по трубопроводам из России, и часть европейских стран полностью зависит от этих поставок. С тех пор, как Россия принялась давить на Украину, Европа активно пытается диверсифицировать поставки. Со сланцевым газом ей будет проще и дешевле этого добиться.

Считается, что запасы сланцевого газа есть в таких странах, как Польша, Румыния, Швеция, Австрия, Германия – и Украина. Если они начнут его добывать, Кремлю станет сложнее использовать экспорт энергоносителей как политический рычаг.

Я бы также предположила, что, если добыча сланцевого газа в Европе возрастет, Ирану будет сложнее извлекать прибыль из экспорта газа. В настоящий момент, ему препятствуют в этом западные санкции, направленные против инвестиций в его энергетический сектор, а к тому моменту, когда он будет готов экспортировать свой природный газ, окно на европейские рынки закроется благодаря доступности дешевого сланцевого газа.

Это может заставить его притормозить ядерную программу, ведь если Иран не сможет продавать свой газ в Европе, что еще ему останется? Отправлять его по трубопроводу на Индийский субконтинент невыгодно, а рынки СПГ будут переполнены дешевым сырьем.

Разумеется, это только догадка, но если режим будет действовать рационально, он поймет, что у него есть шанс приобрести расположение мира, отказавшись от ядерной энергетики и используя свой дешевый природный газ, чтобы производить электроэнергию для внутренних нужд.

В итоге, Ближний Восток может слегка обеднеть, когда газ отнимет долю рынка у нефти. Если прибыли достаточно сильно упадут, это может привести к нестабильности.

Развитие добычи сланцевого газа может также многое изменить для Китая. Необходимость импортировать энергию заставляет Китай иметь дело с проблемными странами, такими как Иран, Судан или Бирма, и это мешает Западу выработать глобальную политику, позволяющую решить проблемы, которые создают эти страны. Однако Китай вполне способен отвернуться от импорта – и от очагов напряженности, которые служат его источником, — если он сможет добывать газ на своей территории.

Чем меньше Китай будет нуждаться в импорте нефти и газа, тем с большей вероятностью он поддержит санкции или другие меры, направленные против нефтяных государств, не соблюдающих права человека или ведущих агрессивную политику. Более того, чем меньше Пекин будет беспокоить контроль Америки над морскими путями, тем проще им с Соединенными Штатами будет достичь взаимного доверия. Таким образом, добыча сланцевого газа в Китае может помочь интегрировать Пекин в мировую систему Pax Americana.

Появление на рынке избытка дешевого природного газа столь же радикально изменит и перспективы возобновляемых источников энергии. Еще недавно я искренне верила, что настало их время. Перед сланцевой революцией, я думала, что рост цен на углеводороды вытолкнет – с небольшой помощью налогов и квот на выбросы углекислого газа — на рынок ядерную энергию и альтернативные источники.

Однако сланцевый газ спутал все карты. Ветряной и солнечной энергии, а также энергии, получаемой из биомассы, и ядерной энергии будет трудно с ним экономически конкурировать. Субсидии, которые позволяли возобновляемым источникам конкурировать со сланцевым газом станут дороже, также как и кредитные гарантии и стимулы для строительства новых атомных электростанций. Кроме того, сланцевый газ наносит удар и по аргументам в защиту альтернативных источников, связанным с энергетической независимостью. Его добывают на нашей территории, как и ветряную или солнечную энергию, а значит, потраченные на него доллары не утекут на Ближний Восток.

Но это совсем не означает, что нам следует прекратить инвестиции в возобновляемые источники энергии. Сколь бы ни были велики наши запасы сланцевого газа, они все равно конечны, и в итоге нам в любом случае понадобится переходить на более экологически чистую и доступную энергию. Итак, что же нам имеет смысл делать?

Во-первых, нам следует, не пытаясь защитить угледобывающие штаты, позволить дешевому природному газу вытеснить уголь, на долю которого приходится примерно половина всей добываемой в США энергии. Изобилие природного газа для производства электроэнергии также облегчит переход на электрический транспорт—что будет одновременно полезно для экологии и уменьшит нашу зависимость от Ближнего Востока.

Затем, я считаю, что нам надо продолжать вкладывать средства в возобновляемые источники энергии, но разумным образом. Штаты с большим потенциалом в этой сфере – такие как ветреный Техас или солнечная Калифорния – должны сохранить квоты в виде фиксированной доли электроэнергии, которую следует получать из альтернативных источников. Это даст компаниям стимулы и возможности присутствовать на рынке с возобновляемыми источниками энергии. Со временем опыт и инновации должны будут снизить их издержки. Да, когда на рынке появится сланцевый газ, получать энергию из возобновляемых источников даже в этих штатах может показаться дороговато. И да, это может означать увеличение правительственных субсидий. Но я не думаю, что расходы окажутся чрезмерными, и в любом случае долговременные преимущества должны это компенсировать.

Тем не менее, на мой взгляд, устанавливать такие квоты в национальном масштабе мы не должны, потому что в тех штатах, в которых с возобновляемыми ресурсами хуже, издержки будут чересчур велики. Вместо того, чтобы тратить средства на субсидии, без которых этот план работать не будет, федеральному правительству следует вкладывать их в исследования, чтобы позднее возобновляемые источники могли стать конкурентоспособными без крупных субсидий.

***

В конечном счете, важно понять, что сланцевый газ может стать ключом к разрешению некоторых из наиболее насущных в настоящий момент кризисов и путем к энергетической безопасности и экономическим перспективам.

Дефицит торгового баланса калечит нашу экономику, и, пока мы привязаны к импортируемой энергии, он не ослабнет. Зачем отправлять доллары за рубеж, чтобы они дестабилизировали мировые финансовые рынки, что потом бумерангом бьет по нашим рабочим местам и сбережениям, если мы можем добывать ресурсы здесь, в нашей собственной стране? И кому нам лучше платить за природный газ — Владимиру Путину и Махмуду Ахмадинежаду или жителям Пенсильвании и Луизианы?

Г-жа Джеффи – специалист по энергетической политике, научный сотрудник Института государственной политики им. Джеймса А. Бейкера III при Университете Райса, соавтор книги «Нефть, доллары, долг и кризис: глобальное проклятие черного золота» («Oil, Dollars, Debt and Crises: The Global Curse of Black Gold»).

Оригинал публикации: Shale Gas Will Rock the World

Адрес в ИноСМИ: http://www.inosmi.ru/usa/20100511/159837002.html