…После завершения формирования энергокоммуникационного комплекса в Кавказско-Каспийском регионе стали возникать признаки того, что позиция США и Великобритании по возможности военного решения проблем в регионе изменилась. Возможно, это связано с новыми оценками параметров рисков и угроз, после завершения сооружения этих коммуникаций. Функционирующие коммуникации предполагают развязку конфликтов силовым образом, тогда как боевые действия до завершения сооружения могли внести заметные коррективы в данные планы. Таким образом, данные проекты не сделали регион безопаснее, это уже неоспоримый факт. Данный опыт позволяет предположить, что непосредственное американское военное присутствие на Южном Кавказе не исключает эскалацию конфликтов.
Повышение добычи в Ираке вновь снизило значение нефти Каспия.
Регион Южного Кавказа не нужен Западу ни в качестве участника, ни в виде зоне ответственности альянса. США всегда имели в виду, что для них представляется более удобным военное сотрудничество с государствами Южного Кавказа непосредственным образом, нежели посредством НАТО. США очень хорошо понимают, что, в силу некоторых обстоятельств, оказавшись в НАТО, страны Южного Кавказа станут приоритетными партнерами не США, а ведущих европейских государств. Такого же мнения придерживается и Иран, который все более рассматривает НАТО как не проамериканский, а европейский альянс.
Иран и Армения создают инфраструктуру, имеющую оборонное и важное экономическое значение, причем, эти проекты противопоставлены турецко-азербайджанским намерениям.
В Армении надеются, что усиление присутствия США в Черном море станет, наряду с российскими позициями, фактором сдерживания Турции. Таким стал ранее наиболее верный и надежный союзник России на Южном Кавказе.
В Грузии все больше начинают опасаться Турции и турецко-азербайджанского альянса, что привело к большей заинтересованности в Армении. Политика и позиция Грузии гораздо более однозначны, понятны и более позитивно воспринимаются в Западном сообществе.
Азербайджан рассматривает Иран как вероятного противника, что зафиксировано в доктрине национальной безопасности Азербайджана. Азербайджан рассматривает Турцию как важнейший фактор сдерживания возможной агрессии Ирана, Армении и России. Азербайджан с опасениями рассматривает все еще сомнительные признаки сближения Турции и Армении, рассматривая этот процесс как реальный, а не как пропагандистский, в связи с чем пытается в большей мере сблизиться с США и НАТО.
Азербайджан рассматривает главным и действительным гарантом своей безопасности не Турцию и, конечно же, не НАТО, а США. Поэтому, Азербайджан, также позитивно и с надеждой рассматривает размещение американских баз в Грузии и вообще усиление присутствия США в регионе.
Нынешнее положение в регионе также уязвимо, но нынешняя расстановка сил, нынешние приоритеты и ориентации, при условии сохранения статус-кво , вполне могло бы обеспечить некий достаточный уровень безопасности.
По материалам Игорь Мурадян ИноСМИ
С недавних пор небольшое государство Катар начало играть одну из главных ролей на политической карте Ближнего Востока. С приходом к власти Эмира Хамада Бен Халифы Аль Тани 27 июня 1995 г. в результате переворота, в ходе которого он сверг с престола собственного отца[i], основной задачей Катара стало формирование имиджа одного из наиболее прогрессивных арабских государств, активно участвующего в разрешении важнейших региональных конфликтов и развивающего партнерские отношения со странами во всем мире. Однако наибольших успехов во внешней политике катарскому руководству удалось добиться в последний год, т.е. с приходом в регион «весны». Именно «арабское пробуждение», возникшее внутри таких стран, как Тунис и Египет, и распространившееся почти на весь регион, а в последствии использованное внешними силами, явилось решающим фактором становления Катара как одного из главных государств-членов ЛАГ, одного из лидеров арабского мира. При этом данные процессы, подогреваемые Катаром и его важнейшим партнером США, а также странами Западной Европы, привели к дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке.
Карта с сайта 
Недавно политолог Евгений Гершман, эмигрировавший в США из Одессы, опубликовал на своем сайте статью о политическом аспекте сланцевой революции. Предлагаем материалы интервью с ним:— Какое отношение, сланцы, Евгений, имеют к геополитике?
В настоящее время решается не только ядерная проблема Ирана, на Ближнем Востоке решается проблемы геополитики Тихого океана. Китай больше не потерпит, что его экономические интересы будет решать Америка. Пожалуй впервые Китай заявил , что «в случае нападения на Иран коалицией США и Израиля китайская армия предпримет меры для защиты союзника, несмотря на возможность начала Третьей мировой войны. [1]
Рассматривать противостояние Иран-США с точки зрения узкого геополитического конфликта было бы довольно легко и удобно. С одной стороны – Иран, со своими региональными амбициями и чувством самосохранения. С другой – США, для которых любая страна больше штата Нью-Йорк воспринимается как абсолютное зло. Однотонные картинки всегда легко читаются и удобно укладываются в незатейливые системы «хороший-плохой». Но даже целенаправленное упрощение ситуации в стиле протестантской системы мироощущения не освободит от тяжести свершившегося факта: цивилизационный процесс пошел вспять. Невозможность найти консенсус по базовым вопросам цивилизационного развития толкает мир в регресс.