Влияние США на Каспии улетучивается

Война и мир:  В воскресенье по пути в казахстанскую Астану после «очень приятной поездки в Индию» госсекретарь США Кондолиза Райс сказала сопровождающим ее журналистам: «Как бы мне хотелось остаться подольше в Индии». Нью-Дели, должно быть, одна из тех немногих столиц, где чиновники из администрации Джорджа Буша-младшего получают подобающий прием, а ожидание Конца Света, излучаемое из Нью-Йорка и Вашингтона, кажется не имеющим большого значения. 

Но была и еще одна причина для тревоги Райс, пока ее самолет шел на посадку в Астане, — влияние и престиж США в Центральной Азии и Каспийском регионе вновь резко упали. Райс понимает, что практически уже нет времени, чтобы вернуть утраченные позиции, а наследие администрация Билла Клинтона на Каспии и в Центральной Азии в значительной степени утеряно. Центральную роль в этом сыграл провал администрации Буша в выстраивании отношений с Россией. Подведение итогов уже началось. 

В среду в статье для The Washington Post бывшие государственные секретари Генри Киссинджер и Джордж Шульц обвинили администрацию Буша в «скатывании к конфронтации с Россией» и отметили, что «изоляция России не является жизнеспособной долгосрочной политикой». Они заявили, что большая часть Европы «обеспокоена». Их целью стала самозваный «советолог» Райс и ее непростительно язвительные нападки на Кремль в своей речи на заседании германского Фонда Маршалла в Вашингтоне 18 сентября. 

Дипломатия конфронтации

Киссинджер и Шульц особо предупредили администрацию Буша в отношении поощрения соседей России к дипломатической конфронтации по отношению к ней, что было бы контрпродуктивно. Наверняка, в регионе уже есть ответная отрицательная реакция. Азербайджан, который рассматривается администрацией Буша в качестве тесного регионального союзника, отнесся с пренебрежением к вице-президенту Дику Чейни в ходе его визита в Баку в прошлом месяце. Вашингтон сделал вид, что ничего не заметил, и направил в Баку на прошлой неделе еще одно высокопоставленное лицо — заместителя государственного секретаря Джона Негропонте, которого на сайте Госдепа описывают как «Альтер Эго» Райс. 

Сразу по прибытии 2 октября Негропонте заявил, что он привез «простое сообщение» — что США имеет «глубокие и неизменные интересы» в Азербайджане, и эти «важные интересы» имеют последствия для региональной и международной безопасности. Он подразумевал, что Вашингтон не собирается сворачивать свою деятельность и уступать Москве на Южном Кавказе. 

На фоне августовского конфликта на Кавказе, бассейн Каспийского моря стал центральным узлом. Это было неизбежно. В основе лежит решимость Вашингтона избежать участия России в европейской энергетической цепочке поставок. Как написал Ариэль Коэн из американского консервативного «мозгового центра» Heritage Foundation, «с августа дипломаты США были заняты попытками укрепить геополитические позиции Вашингтона вокруг Каспия, в том числе в Баку, Ашхабаде и Астане». 

Россия завоевывает превосходство в регионе. Несмотря на интенсивную американскую дипломатию в Ашхабаде (в прошлом году там побывало более 15 американских делегаций) Туркменистан, который уже экспортирует около 50 миллиардов кубометров своего газа через Россию, хорошо отреагировал на инициативы Москвы. Он решил придерживаться положений сделки в апреле 2003 года, по которым практически весь его экспорт идет в Россию «вплоть до 2025 года». Экспорт туркменского газа в Россию в 2009 году, как ожидается, возрастет до 60-70 млрд. кубических метров, вряд ли оставив какие-либо излишки для западных компаний. Ашхабад также подписался на строительство газопровода в Россию через Казахстан вдоль восточного побережья Каспийского моря. 

Решающим доводом стало российское предложение покупать туркменский газ по «европейской цене» — тот же самый подход, который Москва применяла для обеспечения контроля на казахским и узбекским газом. Тогда же Россия сделала Азербайджану аналогичное предложение, которое изучает Баку. Азербайджан был реальным успехом американской нефтяной дипломатии в пост-советскую эпоху. Клинтон буквально выхватил его из орбиты России в 1990-х годах, продавив нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан [БТД] в условиях , казалось бы, невозможных разногласий. Сейчас Азербайджан снова сближается с Москвой. 

Он ведет переговоры с Россией об увеличении годовой пропускной способности нефтепровода Баку-Новороссийск. Азербайджан теряет свою приверженность поддерживаемым США трубопроводам Баку-Супса и БТД, которые имеют огромную пропускную способность 60 млн. тонн в год и могли бы легко справиться азербайджанским нефтяным экспортом, и это прорыв для России. 

Российская решительная позиция на Кавказе не осталась без внимания в Баку. Баку осознает возрождение России на Южном Кавказе, и президенту Азербайджана Ильхаму Алиеву не нравится переменчивая личность президента Грузии Михаила Саакашвили. Азербайджан в августе, возможно, потерял $ 500 млн. доходов из-за приостановки транспортировки нефти через трубопроводы Баку-Супса и Баку-Тбилиси-Джейхан в связи с конфликтом, и новый интерес в Баку к российскому трубопроводу вытекает из стремления защитить свои отношения с Москвой. 

Последствия достаточно серьезны для Вашингтона. Любое сокращение азербайджанского экспорта через БТД может повлиять на жизнеспособность трубопровода, который стал краеугольным камнем американской нефтяной дипломатии в Каспийском, перекачивающий до 1 млн. баррелей нефти в сутки из Азербайджана в Турцию в Средиземноморском побережье, откуда большинство поставок затем идут в Европу. Трубопровод БТД выглядит безопасным сейчас, но попал под возрастающее внимание России. 

Опять же, вопросы появились относительно будущего газопровода «Набукко», который, если будет построен, обойдет российскую территорию и принесет каспийский газ из Азербайджана через Грузию и Турцию на европейский рынок. Что делать, если Азербайджан признает российское предложение покупать газ по «европейской цене»? Нанес ли кавказский конфликт непоправимый урон перспективам «Набукко»? 

Россия выходит на первое место

Существует действительно новая двойственность в геополитике региона. По всей Западной Европе, Евразии и в Китае усваивают то, что произошло в августе на Кавказе и определяют свои ставки лицом к лицу с возрождающейся Россией. Они стремятся приспособиться к России. Москва вышла к самой вершине. 

Война в Грузии несколько охладила отношения между Россией и Европейским союзом. В заключительной декларации саммита ЕС 1 сентября подчеркнута необходимость снижения энергетической зависимости от России. Но варианты ЕС тоже ограничены. Европа возлагает свои надежды на проект «Набукко», но он может быть осуществлен только с российским участием. Бывший глава Международного энергетического агентства Клод Мандиль заявил недавно в интервью российской ежедневной газете «КоммерсантЪ»: «В Центральной Азии есть много нефти и газа, но все же меньше, чем в России или Иране». 

Мандиль, который консультирует президента Франции Николя Саркози по вопросам энергетики, раскритиковал давление США на Европу с целью изолировать Россию, назвав его «непродуктивным». По его словам, «ЕС должен самостоятельно решать вопрос об энергетической безопасности. Сами США в значительной степени зависят от импорта нефти из Венесуэлы, но ни один их членов ЕС не сказал Вашингтону, что пришло время заняться этой проблемой». 

Китай также признает российскую консолидацию в Каспийском Центрально-Азиатском регионе. Комментарий в «Жэньминь Жибао» в начале сентября отметил, что российская дипломатия в Центральной Азии «увенчалась успехом». Он отметил, что визиты российских лидеров центрально-азиатские столицы в августе помогли «консолидации и укреплению» московский связей со странами региона и добиться «существенных результатов» в энергетическом сотрудничестве. 

Китайский комментатор приходит к выводу: «На глобальном фоне растущих противоречий России с Западом челночная дипломатия на высоком уровне российских лидеров будет способствовать дальнейшему укреплению стратегической позиции России в Центральной Азии, улучшать контроль над нефтяными и газовыми ресурсами и помогать в координации позиций России и этих государств Центральной Азии по вопросу о Закавказье». Пекин, очевидно, сделал реалистичную оценку своих собственных вариантов в Центральной Азии. 

На самом деле, во время визита премьер-министра России Владимира Путина в Ташкент в сентябре 1-2 Узбекистан и Россия договорились о строительстве нового трубопровода с мощностью от 26 до 30 млрд. кубических метров (БСМ) в год для перекачки узбекского и туркменского газа в Европу. Такой трубопровод подорвет усилия США по разработке транс-каспийского энергетического маршрута в обход России. Опять же, российский ЛУКОЙЛ объявил о планах производить 12 млрд. кубометров газа в Узбекистане с Кандымского и Гиссарского месторождений ежегодно. 

В итоге, таким образом, визит Райс в Казахстан проходит на мрачном фоне. Ни Азербайджан, ни Казахстан не выглядят впечатленными страстными мольбами США о переориентации экспорта энергоносителей в обход России. Оба надеются сохранить хорошие отношения с США, но это не может быть сделано ценой ссоры с Россией. В воскресенье на пресс-конференции с Райс в Астане казахский министр иностранных дел Марат Тажин подчеркнул, что отношения с Россией будут оставаться приоритетной задачей. «Наши отношения с Россией, я могу сформулировать, просто отличные. У нас очень хорошие политические отношения. Россия является нашим стратегическим партнером. В то же самое время, я должен подчеркнуть, что наши отношения с Соединенными Штатами носят стабильный стратегический характер». 

Ни Тажин, ни президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, по-видимому, не взяли ни каких обязательств в отношении спонсируемых американцами трубопроводов. Наоборот, 22 сентября, обращаясь к средствам массовой информации совместно с российским президентом Дмитрием Медведевым после встречи на российско-казахском приграничном региональном форуме в Актюбинске, Казахстан, Назарбаев заявил, что Казахстан увеличит свою добычу нефти до 12 млн. метрических тонн в 2009 году, и предложил перекачивать дополнительную нефть через Россию. «Очень важно, чтобы казахстанская нефть проходила бы через Россию», — сказал он. 

Кашаганская головоломка 

Назарбаев намекнул, что Астана будет использовать в 2012-2013 контролируемый Россией Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) для перекачки сырой нефти с казахского месторождения Кашаган до российского терминала на Черном море. Советник Назарбаева Нурлан Балагимбаев заявил в четверг о том, что Казахстан заинтересован в покупке дополнительных 13,7% акций в КТК, принадлежащих BP и Оману, в этом консорциуме Россия имеет 24%, помимо Chevron, Shell и ExxonMobil. 

Райс следовало бы использовать свой визит в Астану для проверки ситуации с Кашаганом. Казахстан и группа западных нефтяных компаний во главе с итальянской Eni должны к 25 октября завершить детальный проект о будущем Кашагана. Как ожидается, будет сформирована новая компания-разработчик, а отдельные компании — Eni, Shell, ConocoPhillips, японская Inpex Holdings и казахская КазМунайГаз — могут контролировать различные аспекты производства, например, добычу или доставку. 

Кашаган, по оценкам, содержит от 7 млрд. до 9 млрд. баррелей извлекаемых запасов и является, безусловно, жемчужиной в короне бассейна Каспийского моря. Видимо, будут необходимы несколько различных маршрутов для доставки кашаганской нефти клиентам, включая строительство новых крупных нефтепроводов. Райс легко могла бы предвидеть, что предстоит острое соперничество вплоть до даты пуска Кашагана в 2013 году. К битве за Кашаган вскоре присоединятся многие. 

Маршрут транспортировки из Кашагана будет иметь жизненно важное значение для долгосрочной экономической жизнеспособности трубопровода БТД. Но пока Астана не спешит отдавать в БТД кашаганскую нефть. Казахстан вполне может выигрывать время и синхронизироваться с ожидаемым завершением в 2012 году российского нефтепровода из Восточной Сибири к Тихому океану (ВСТО), для того чтобы направить нефть на азиатские рынки. 

Российский министр энергетики Сергей Шматко заявил в среду, что казахстанская государственная компания-оператор нефтепровода «КазТрансОйл» заинтересована в транспортировке казахской нефти через ВСТО. «Наши казахские партнеры рассматривают проект с большим интересом и энтузиазмом. Мы очень этому рады», — сказал он на запуске в эксплуатацию участка ВСТО между Талаканом и Тайшетом. Участок ВСТО Тайшет-Талакан был завершен в сентябре, а оставшийся отрезок до Сковородино, недалеко от китайской границы, планируется завершить к концу 2009 года. 

Решит ли Астана отправлять свою планируемую добычу нефти — 150 млн. тонн в год к 2015 году — через ВСТО? Если это произойдет, то Китай получит огромную выгоду, а геополитика Каспийского моря совершит историческое изменение. 

Русско-казахский «нефтяной альянс» 

Райс напустила на себя небрежный вид, заявив: «Это не какое-то там состязание между странами региона ради казахстанской любви». Но Вашингтон весьма очевидно нервничает, видя, как Казахстан демонстрирует тревожные признаки дрейфа в сторону Москвы. Астана поддержала действия России на Кавказе и сократила свои инвестиции в Грузию. Если Райс надеялась на то, что ей удастся поощрить Казахстан выступить против русского «хулиганства», то она была разочарована. 

В канун приезда Райс в Астану Назарбаев заявил: «Я лично был свидетелем того, что Грузия напала первой. Я был в Пекине 8 августа с г-ном Путиным, когда мы впервые услышали эту новость. Я думаю, что освещение этих событий было предвзятым. Кого бы вы не обвинили в конфликте, факты достаточно очевидны». 

С момента своего вступления в должность в Кремле 7 мая Медведев три раза посетил Казахстан. Во время своего последнего визита он пообещал: «Мы [Россия и Казахстан] будем продолжать наращивание производства и экспорта углеводородного сырья, будем строить новые трубопроводы, когда это полезно и необходимо, и привлекать крупномасштабные инвестиции в топливно-энергетический сектор». 

В среду во время визита в Алма-Ату, крупнейший город Казахстана, влиятельный глава комитета российского парламента по делам СНГ (Содружество Независимых Государств) Вадим Густов выступил с новой идеей о том, что двум странам необходимо разработать общий энергетический рынок. Он сказал, что «нефтяной альянс» будет взаимовыгодным. 

«Общий энергетический рынок России и Казахстана мог бы способствовать развитию сотрудничества в области энергетики, поставке дешевых энергоресурсов на внутреннем рынке и увеличению поставок энергии в третьи страны», — сказал Густов. По его словам, России и Казахстану следует разработать и принять совместную концепцию энергетического рынка, которая могла бы послужить основой для пространства Евразийского Экономического Сообщества. 

Очевидно, что Вашингтон едва поспевает за российской дипломатией. Что еще хуже, финансовый кризис в стране подорвал доверие к США. Вся идеология экономического развития, которую американские дипломаты распространяли в регионе, оказалась дискредитирована. 

Огромным политическим символом является то, что Исландия выражает «разочарование» в западном мире и обращается к Москве за кредитом в 4 млрд. евро, чтобы спасти свою экономику от неминуемого банкротства. Такие картины производят неизгладимое впечатление на центрально-азиатские степи. 
 

М К Бхадракумар более 29 лет служил карьерным дипломатом в индийской дипломатической службе, в том числе был послом в Узбекистане (1995-9) и Турции (1998-2001) 

Оригинал статьи: US standing in Caspian drips away   М.Бхадракумар

© Перевод специально для сайта «Война и Мир». При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.
 

Газовая футурология. Российско-европейские отношения в газовой сфере не потеряют актуальность еще долгие годы. При этом Европа по-прежнему будет задаваться множеством вопросов

Потенциальные возможности экспорта газа основными производителями в ЕС, Швейцарию и Балканские государства. Источник: Energy corridors, European Commission 2007.

карта с сайта http://www.mk.ru/

МК от 01.05.2008:  Хватит ли у поставщика запасов газа, чтобы обеспечить ее растущие потребности? Как будет развиваться наша ресурсная база и транспортная инфраструктура? Какую степень зависимости европейских потребителей от углеводородов восточного соседа можно считать разумной и энергобезопасной?..

Россия, в свою очередь, будет убеждать своих европейских партнеров в гарантированности своих энергопоставок.  Думая при этом о национальных интересах.

Спрос будет расти, а предложение?

К 2020 году экономика Европы еще в большей степени, чем сегодня, будет зависеть от импорта природного газа. И это неудивительно: она год за годом увеличивает долю природного газа в энергетическом балансе, в первую очередь за счет электроэнергетики и бытового сектора. Важнейшей причиной преимущественного использования природного газа является его безопасность для окружающей среды. Это особенно актуально в рамках Киотского протокола и предложенных 23 января 2008 года законодательных инициатив Еврокомиссии по снижению выбросов СО2.

Необходимость для электростанций платить высокие цены за выбросы делает газовую генерацию весьма привлекательной. Не тормозит этот процесс даже растущая вслед за ценами нефти стоимость природного газа.

Однако собственно европейская газодобыча стремительно сокращается. К 2010 году Еврокомиссия прогнозирует средний ежегодный спад добычи в ЕС-27 на 1,2%. В следующее десятилетие этот показатель должен составить 5,1%.

«Лидером» здесь будет Великобритания – 3,3% за 2000–2010 годы и 14,3% в 2010–2020 годы. Полностью прекратят добычу голубого топлива такие страны, как Франция, Австрия, Греция, Словения. Среднегодовое снижение добычи до 2020 года составит 1,8% в Германии и 2,6% в Италии. Нидерланды сохранят до 2010 года темпы добычи с небольшими колебаниями, но в дальнейшем будет спад до 1,6%.

По данным British Petroleum и Observatoire Mediteranien de l’Energie, к 2010 году Европа выйдет на уровень добычи 293–318 млрд. куб. м, а к 2020 году она упадет до 245–277 млрд. куб. м.

Чтобы компенсировать падение собственного производства и покрыть растущие потребности, Европе необходимо до 2020 года увеличить импорт газа, по сравнению с 2006 годом, в 1,5–2,5 раза.

Газовые родники

Из каких источников Европа может покрыть растущий дефицит газа? Основная часть его мировых запасов сконцентрирована в трех странах: России, Иране и Катаре. Из этой тройки только Россия ведет сейчас значительную добычу и экспорт. Иран и Катар экспортировали в 2006 году только 5,69 и 31,09 млрд. куб. м газа соответственно.

Помимо этих стран в качестве действующих и потенциальных поставщиков газа в Европу можно считать государства Северной Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии. Хотя, конечно же, самыми надежными останутся поставки с европейских месторождений.

Важнейший «донор», на которого рассчитывает Европа, – не входящая в ЕС Норвегия. По данным министерства нефти и энергетики Норвегии, в 2007 году продажи газа в европейские страны увеличились до 89 млрд. куб. м. В 2008 году ожидается дальнейший рост экспорта до 99 млрд. куб. м. А к 2020 году страна может нарастить поставки до 115–120 млрд. куб. м.

Страны Северной Африки (Алжир, Египет, Ливия) можно рассматривать как важнейший источник поставок природного газа для Европы в силу их географической близости к рынку сбыта и участия крупных европейских компаний (Gaz de France, TotalFinaElf, ENI) в осуществлении проектов на их территории. Так, их поставки в Европу в 2006 году составили 76 млрд. куб. м. Европейцы заинтересованы в расширении импорта газа из Африки, исходя из собственной стратегии диверсификации поставок.

Однако под вопросом находятся реальные объемы газа, которые эти страны смогут обеспечить в перспективе. Это зависит от их инвестиционного климата и от внутренних потребностей в газе на нужды их растущих экономик. Кроме того – от объемов производства сжиженного природного газа (СПГ), который будут направлять на другие рынки – в США и в Азиатско-Тихоокеанский регион. Этим объясняется столь широкий диапазон прогнозных оценок поставок африканского газа в Европу – от 125 до 180 млрд. куб. м.

Та же дилемма (направлять ли СПГ в Европу или на другие рынки) стоит и перед ближневосточными производителями – Катаром и Оманом. Пока что 87% поставок СПГ из региона идет в Азию. Поставки трубопроводного газа со стороны Ближнего Востока в направлении Европы пока не осуществляются. Лишь из Ирана в Турцию с перебоями идет экспорт в объеме 5,69 млрд. куб. м, по итогам 2006 года.

В перспективе – высокая вероятность того, что европейские страны будут импортировать газ из Ирана по трубопроводам через Турцию и далее через Грецию. Однако тут важна геополитическая ситуация, которая будет зависеть от того, что происходит и будет происходить в Иране. Поэтому говорить о реальных сроках реализации этих проектов пока очень сложно.

Азиатский акцент

Другая группа потенциальных поставщиков в Европу – страны бывшего СССР (Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан), которые намерены активно развивать свои запасы. Разброс возможных уровней их добычи весьма широк – от 240 до 300 млрд. куб. м. Как правило, прогнозы международных организаций значительно расходятся с собственными оценками этих стран.

Так, судя по прогнозам туркменской стороны, к 2020 году в стране будет добываться 175 млрд. куб. м газа, а на экспорт пойдет 140 млрд. куб. м. В то же время, по данным OME, экспорт из Туркменистана к 2020 году не превысит 100 млрд. куб. м.

Европа активно продвигает проекты Транскаспийского газопровода и газопровода «Набукко», призванных доставлять газ из этих стран в обход России через Турцию. Но здесь нужно вспомнить о недавней принципиальной договоренности между ОАО «Газпром» и газовыми компаниями Туркменистана, Узбекистана и Казахстана о переходе на европейскую формулу цены при поставках среднеазиатского газа.

Тем самым «Газпром» серьезно усиливает свои позиции в Центральной Азии: поставщики просто теряют стимул для поиска альтернативных партнеров. Это резко уменьшит шансы Европы и США начать работать со странами Центральной Азии по прямым контрактам.

Таким образом, никто из потенциальных поставщиков не в состоянии покрыть потребности ЕС в импорте. Поэтому, невзирая ни на какие конфликты, от российского газа Европа отказаться не может. Хотя и будет стремиться всеми силами снизить его долю на рынке – ведь сейчас наши поставки (около 150 млрд. куб. м) составляют почти половину всего европейского импорта газа. А это после нескольких новогодних конфликтов с Украиной стало восприниматься европейцами как угроза их энергобезопасности. Ожидается, что к 2020 года в Европу в зависимости от конъюнктуры рынка будет поставлено от 190 до 205 млрд. куб. м российского газа.

Газопроводы нацелены на Европу

Уже сейчас уровень развития европейской газотранспортной инфраструктуры позволяет многим странам Европы обеспечивать свой газовый баланс из нескольких источников. Так, во Францию голубое топливо поступает из Норвегии, Нидерландов, России, Бельгии, Великобритании, Германии, Алжира, Нигерии и Египта. Наличие разветвленной и избыточной газовой инфраструктуры – важнейшее условие не только надежности газоснабжения, но и развития продвигаемого Еврокомиссией единого конкурентного газового рынка.

Преобладающая часть газотранспортных проектов реализуется с участием нескольких компаний из разных государств и при поддержке (в том числе финансовой) органов ЕС. В то же время пожелания Еврокомиссии разделить газовые активы по видам деятельности ставят под угрозу привлекательность газотранспортного сегмента для инвесторов. Ведь пока все газотранспортные проекты реализовывали компании, занимающиеся газовым бизнесом по всей цепочке – от добычи до сбыта.

Что касается новых российских газопроводов, нацеленных на Европу, их важнейшая особенность – отсутствие транзитных стран. Непрестанные проблемы с украинским и белорусским транзитом, а также очень высокие транзитные платежи, которые назначают сейчас страны Восточной Европы (Румыния, Словакия и так далее), пользуясь безальтернативностью своего транзита, – все это сделало «обходные» и технически более сложные газопроводы привлекательными и экономически эффективными.

Уже ведутся работы по сооружению газопровода Nord Streem, по которому газ из Ленинградской области по дну Балтики будут поставлять в Германию и другие страны Западной Европы. Кроме того, в стратегические планы «Газпрома» входит задача увеличить экспорт в Европу по южному маршруту. Это позволит обеспечить полную загрузку «Голубого потока» и расширить его пропускную способность на 8 млрд. куб. м в год дополнительно к уже существующим 16 млрд. куб. м.

Другой крупный проект – «Южный поток». Он призван соединить Россию и ЕС напрямую через Черное море, в обход транзитных стран. Недавние договоренности России с руководством Болгарии, Венгрии и Сербии серьезно приблизили его реализацию.

Однако эти проекты вызывают активнейшее сопротивление со стороны конкурентов. Бурное обсуждение различных трубопроводных проектов остается одной из самых обсуждаемых тем и даже получило название «война трубопроводов».

Упомянутые Транскаспийский газопровод и «Набукко», трубопроводы из Греции в Италию, пресловутый украинский «Белый поток» – все эти проекты характеризуются тремя особенностями. Во-первых, у них есть сильнейшая политическая поддержка. Прежде всего – со стороны США и ЕС, поскольку таким образом они смогут снизить свою зависимость от российского газа.

Во-вторых, у них нет твердых гарантий поставок со стороны стран-производителей. Так, украинский премьер-министр Юлия Тимошенко, заявляя в Европарламенте о «Белом потоке», даже не удосужилась предварительно обсудить эту идею с Туркменистаном, чей газ она, собственно, и намерена по этому газопроводу поставлять. И в-третьих, нет пула инвесторов, готовых вкладывать деньги в эти проекты.

Все это демонстрирует, что темы, прежде бывшие предметом переговоров коммерсантов, все больше становятся достоянием политиков.

Все мы с одного рынка

В перспективе российский экспорт газа уже не будет расти такими высокими темпами, как прежде. У страны теперь нет задачи максимизировать экспорт, как это было, например, в 70-80 годы XX века. Растущая экономика ведет к заметному увеличению внутреннего спроса на энергоресурсы. А увеличение внутренних цен до уровня европейских к 2011 году делает поставки на внутренний рынок равно привлекательными с экспортом за рубеж.

Вот почему, видимо, не стоит мечтать об экстенсивном увеличении экспортных поставок на рынок Европы. Тем не менее он и до 2020 года, и в более долгосрочной перспективе останется основным для России.

В то же время и Европе, несмотря на все усилия, объективно не удастся найти замену российскому газу. Поэтому можно смело утверждать, что наши рынки реально взаимозависимы. Именно поэтому нам необходимо двигаться по пути преодоления того кризиса доверия, который сформировался в последнее время, отслеживать вновь возникающие риски и проблемы в налаженных деловых связях, искать способы их разрешения во имя сохранения самой основы успешных взаимоотношений.    

Татьяна Митрова, Светлана Мельникова, Центр изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований РАН

Адрес публикации: http://www.mk.ru/blogs/idmk/2008/05/01/dl/353493/

Москва и Вашингтон пытаются перетащить Баку каждый на свою сторону

«Нефть России»В середине октября в Азербайджане пройдут президентские выборы, победитель которых практически ни у кого не вызывает сомнений. Ильхам Алиев, который не просто популярен в стране, но и достаточно крепко держит в своих руках власть, полученную от отца- президента Гейдара Алиева, не имеет реальных конкурентов, да и особой альтернативы ему само азербайджанское общество пока не ищет.

Безусловно, и Соединенные Штаты, и Евросоюз, и даже Россия в результатах выборов обязательно найдут какие-то нестыковки, зажим прессы, отсутствие свободы выдвижения кандидатов от оппозиционных партий. И наверняка будут зафиксированы и какие-то другие «выборные шалости», которые всегда подвергаются критике, но которые традиционно не дают никаким наблюдателям права пересматривать итоги выборов или объявлять их недействительными.

А раз так, то во всех ключевых соседних странах с Азербайджаном уже готовятся к тому, каким курсом дальше намеревается идти Баку, какую политику намерен проводить и насколько Азербайджан сможет в ближайшие несколько лет устоять от соблазна тесно сотрудничать с кем-то одним (или с Америкой, или с Россией) и не нарушить тем самым хрупкий баланс своих отношений со всеми другими государствами — в том числе странами Центральной Азии.

Нефть бежит впереди стратегии

При любом раскладе политических сил в Азербайджане после выборов главным интересом в республике для всех ведущих мировых держав останется «большая каспийская нефть», которая с самого момента своего появления неразрывно связана с Баку, и от цены на которую на мировом рынке на сегодняшний день, собственно говоря, во многом и зависит благосостояние Азербайджана.

С учетом того, что большая часть Европы сегодня как одержимая пытается добиться появления альтернативных путей по доставке нефти на «старый континент» в обход российской территории, именно на Азербайджан и делается в этих планах ключевая ставка.

Важнейшим нефтепроводом, работу которого бесперебойно обеспечивает Азербайджан, является маршрут Баку-Тбилиси-Джейхан, по которому поставляется и часть нефти из Казахстана. Сам по себе этот нефтепровод в свое время подавался как подлинно независимый путь центральноазиатской и закавказской нефти на мировые рынки, а в последнее время именно нефтепровод БТД стал примером для прокладки других магистральных трубопроводов в этом регионе.

Правда, после последних событий вокруг Южной Осетии и Абхазии в надежности и стабильности этого маршрута появились сомнения, особенно с учетом того, что конфликт между Грузией — главной транзитной страной на пути любого каспийского маршрута — и Россией далеко не закончен. Тбилиси не оставил своих попыток как можно скорее вступить в НАТО, он имеет в этом серьезную поддержку Соединенных Штатов и некоторых европейских членов Альянса, а соответственно, все основные события на Кавказе еще впереди.
Также надо учитывать, что Азербайджан имеет очень хорошие межгосударственные отношения с Грузией, азербайджанская национальная нефтяная компания купила в Грузии нефтеперегонные терминалы, участки железной дороги и подвижной состав для доставки нефти к побережью Черного моря, и для Баку любое обострение ситуации на Кавказе между Москвой и Тбилиси чревато огромными финансовыми потерями.

Планируется пропустить по азербайджанской территории и газопровод Nabucco, который лоббируют и европейцы, и американцы. Газ из Центральной Азии должны будут пустить под дном Каспийского моря, и от того, какую позицию по этому проекту займет Азербайджан, зависит в конечном счете сама судьба Nabucco и всех газопроводных альтернативных конструкций в этом регионе.

Пока Азербайджан высказывается за прокладку Nabucco. Готов уж сейчас Баку и договариваться с тем же Туркменистаном о поставках газа из этой республики далее через Грузию и Турцию — в Европу, причем к этой трубе Азербайджан готов подключить и часть своих газовых поставок, которые пока идут напрямую через турецкую территорию.

Однако в энергетической политике Азербайджана немалую роль играет и Россия, особенно ее политические контакты с руководством республики. Россия предлагала уже Баку покупать весь азербайджанский газ на долгосрочной контрактной основе и продавать его потом на европейские рынки, используя уже существующие российские газопроводы. В таком случае надобность в Nabucco для Азербайджана отпадет, и весь этот проект окажется на неопределенное время замороженным.

Пока Азербайджан никаких гарантий России относительно своей будущей политики в области экспорта нефти и газа на мировые рынки не дал, но абсолютно точно можно предсказать, что давление со стороны Москвы на Баку в этом вопросе будет только возрастать. И от того, какие выгоды из предстоящего больше политического, нежели экономического торга выбьет себе Азербайджан, будет в конечном итоге зависеть и вся энергетическая обстановка в районе Каспия.

«Энергетический торг» начнется с Карабаха

Не секрет, что на протяжении всех последних лет ключевым для азербайджанского руководства является вопрос возвращения земель, занятых Арменией в результате войны в 1992-94 годах. В Азербайджане сегодня нет ни одного политика, который был бы готов смириться с потерей Нагорного Карабаха, и без решения этого вопроса невозможны никакие договоренности между Азербайджаном и другими странами, в том числе и относительно поставок нефти и природного газа через этот регион.

Баку уже неоднократно давал понять и Москве, и Вашингтону, что так называемая Минская группа, которой в последние годы было поручено разработать эффективный механизм разрешения этого конфликта, так, по сути, ничего и не смогла сделать. Все попытки как-то реанимировать деятельность этой группы ни к чему не приводили, а высокие мировые цены на нефть давали постепенно возможность Азербайджану накапливать финансовые и военные ресурсы, и напоминать, что конфликт вокруг Нагорного Карабаха имеет не только дипломатический, но и военный вариант решения.
Особенно пристально за военными действиями на Кавказе между Россией и Грузией следили именно в Азербайджане. Ведь реальное военное столкновение двух республик СНГ, в которое до сих пор многие просто не могут поверить, в этом взрывоопасном регионе показало, что если подобный конфликт вспыхнет между Арменией и Азербайджаном, то последствия его и для самих двух государств, и для всей политической и энергетической инфраструктуры Закавказья могут быть просто катастрофическими.
И хотя сегодня по военным показателям азербайджанская армия оказывается лучше и качественнее вооруженной, чем армянская, есть масса других важных нюансов, которые не позволяют Баку решительно рассматривать военный путь решения карабахского конфликта.

Это и нахождение на армянской территории крупной российской военной базы в Гюмри (там находится еще вооружение и боеприпасы, вывезенные российскими войсками из Грузии), Армения входит в ОДКБ, а Азербайджан не является членом этого военно-политического союза постсоветских стран. Да и само возможное военное противостояние между Баку и Ереваном может попросту взорвать весь Кавказ с абсолютно непредсказуемыми последствиями.
На Баку дипломатически оказывают давление и Россия, и Соединенные Штаты, которые пытаются убедить азербайджанского президента Ильхама Алиева «не делать резких движений» и довериться международным переговорщикам в деле разрешения этого застарелого с советских времен территориального конфликта. Не случайно, что незадолго до президентских выборов Алиев посещал Москву и на уровне российского руководства получил гарантии прямого участия России в разрешении этого кризиса, а точнее — давления на Ереван, которое Москва может оказать куда эффективнее всех других желающих помирить в этом регионе армян и азербайджанцев.

Также в мирный процесс по разрешению карабахского конфликта пытаются включиться еще два соседних с Азербайджаном государства — Турция и Иран. Их позиции примерно схожи — Армения должна вернуть 20% оккупированных азербайджанских земель из районов, прилегающих к Нагорному Карабаху, а уже сами переговоры по Карабаху проводить в международном формате.
Такой подход весьма прагматичен прежде всего с экономической точки зрения: и Иран, и Турция очень хотят осуществлять несколько важных проектов как раз в тех районах, которые пока заняты армянскими войсками на азербайджанской территории. И пока статус этих земель будет оставаться в подвешенном состоянии, никаких подвижек здесь быть не может.

Свою лепту в переговорный процесс по Нагорному Карабаху обещают внести и Соединенные Штаты, которые раньше (во многом из-за активной деятельности в конгрессе США мощного проармянского лобби) поддерживали в этом конфликте Ереван. Теперь же именно Азербайджан становится для Америки ключевым союзником на Кавказе, и у Вашингтона есть реальные шансы оказать ему поддержку в главном для Баку политическом вопросе.

«Плацдармом для атаки на Иран» Баку быть не желает

Замечу попутно, что до сих пор остается в действии так называемый раздел 907 Акта о поддержке свободы, который запрещает американскому правительству оказывать прямую экономическую и военную помощь правительству Азербайджана. Однако это отнюдь не мешает многим американским компаниям — прежде всего работающим в энергетическом секторе — осуществлять в Азербайджане свои проекты.

В политическом плане Баку почти по всем вопросам активно поддерживает Соединенные Штаты: так, азербайджанские войска находятся сегодня в Косово, Ираке и Афганистане, американские военные самолеты имеют право пролета над территорией Азербайджана при выполнении миссии в Афганистане и садиться на азербайджанские аэродромы в случае экстренной необходимости.

Однако в этом американско-азербайджанском партнерстве есть и свои непростые моменты, которые Вашингтон периодически раздражают, а в самом Азербайджане рассматриваются как проявление многовекторности в дипломатии и разумной балансировки между Москвой и Вашингтоном.
Не секрет, что Соединенные Штаты с момента прихода к власти в Баку Ильхама Алиева пытаются заручиться более широким стратегическим партнерством с Азербайджаном в борьбе против Ирана. Напомню, что нынешняя администрация в Белом доме вовсе не отказалась от возможности нанесения превентивных ударов по иранской территории в отместку за продолжение Тегераном своей ядерной программы.

Правда, во время последнего визита в Вашингтон азербайджанский президент ясно дал понять, что его страна ни при каких условиях не станет плацдармом для вооруженных сил США в случае возникновения вооруженного конфликта между Вашингтоном и Тегераном. Потом эта тема еще неоднократно педалировалась американскими политиками, но во всех случаях официальный Баку не желал ввязываться в опасное для всего региона противостояние между Соединенными Штатами и Ираном.

Со своей стороны и Россия не советует Азербайджану становиться слишком уж завязанным на Соединенных Штатах — и уж тем более «играть в иранские игры» с американской администрацией. К тому же не надо забывать о том, что на севере Ирана проживает более 30 миллионов этнических азербайджанцев (в самом Азербайджане население составляет чуть больше 8 миллионов жителей), так что любой конфликт между Вашингтоном и Тегераном, да еще если в него окажется втянутым напрямую официальный Баку, может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

Как долго Азербайджану при новом-старом президенте удастся держать разумную дистанцию и от Москвы, и от Вашингтона, покажут уже самые ближайшие месяцы. Ведь следует также помнить о том, что Азербайджан является одним из «потенциальных кандидатов» на более тесное сотрудничество с НАТО, и после заявок Грузии и Украины на вступление в Североатлантический альянс именно на Баку будут делать свою ставку и в Брюсселе, и в Вашингтоне.

Тем временем и азербайджанское руководство внимательно будет наблюдать за тем, как пойдет процесс переговоров между Грузией и НАТО и какая будет на все это реакция со стороны России. Ведь на сегодня более 1,5 миллиона азербайджанцев работают в России, в Москве живет дочь президента Алиева, и портить отношения с российской стороной для Баку, как это сделала Грузия, по крайней мере на данном этапе нет никакого резона.

Об этом пишет «Деловая неделя».

Мировая энергетическая война уже идет

Нефть России: Обозреватель портала «Нефть России» взял интервью у президента ЗАО «Российская национальная служба экономической безопасности» Леонида Шебаршина, в 1989-1991 годах занимавшего должность начальника Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР.

— Леонид Владимирович, начнем с общего и, может быть, даже очень простого вопроса: как связаны между собой нефтегазовый фактор и проблемы национальной безопасности страны?

— Здесь нужно рассматривать несколько аспектов. Наши сырьевые ресурсы связаны с проблематикой национальной безопасности по многим признакам. Во-первых, значение правильного использования этих ресурсов в интересах нашей экономики. Не секрет, что высокие цены на энергоресурсы позволяют удерживать экономику в удовлетворительном состоянии и могли бы стать основой для ее интенсивного развития. К сожалению, пока этого в должной мере не происходит, а ведь развитая и устойчивая экономика — это основа безопасности государства. Второй момент: ни одно государство не может гарантированно обеспечивать свою безопасность без мощных и современных вооруженных сил. Состояние вооруженных сил зависит от экономики в целом, а, значит, от нефтегазовых доходов. В этом мире уважают только сильных, слабых грабят. Ну и третье условие безопасности государства — это благосостояние общества. Оно во многом зависит от материального уровня его членов. Здесь также доходы от нефти и газа должны играть весьма существенную роль.

Я должен оговориться, что, на мой взгляд, валютные поступления от продаж углеводородов используются в настоящее время недостаточно эффективно. Или даже совсем неэффективно. Необходимы внутренние инвестиции в перспективные отрасли, в то время как избыточные доходы в сотни миллиардов долларов вкладывают в иностранные ценные бумаги, которые, к тому же в последнее время резко упали в цене. Загадкой для меня как для стороннего наблюдателя является, сколько десятков, а может и сотен миллиардов было потрачено в ходе текущего финансового кризиса? Неужели эти деньги с пользой не могли быть потрачены внутри страны? Внятного объяснения этому я до сих пор не услышал. Комментарии официальных лиц весьма туманны, министр финансов избегает высказываний по этому поводу. Кто был заинтересован в том, чтобы вкладывать реальные деньги от продажи нефти и газа в сомнительные иностранные ценные бумаги — вопрос остается открытым.

— В этой связи, наверное, не лишним будет вспомнить пример из недавней истории. Много говорится о том, что кризис, приведший в конечном итоге к распаду СССР был спровоцирован США совместно с Саудовской Аравией, сознательно опустившей цены на нефть до инимума в критический момент, когда Москва взяла кредиты у западных банков, а дружественные ей режимы оказались не в состоянии выплачивать свои долги за поставки оружия и других товаров. Действительно ли в этом главная причина самой большой политической катастрофы минувшего столетия?

— Я думаю, что как единственное объяснение кризиса, а впоследствии и распада СССР, такое утверждение безосновательно. Многие причины привели к распаду Советского Союза, и выделять из этого набора факторов лишь один для объяснения причин случившегося с Советским Союзом, это не совсем оправдано. Понижение цен на нефть, каким-то образом осложнило положение СССР, однако те займы, которые тогда были сделаны, были совсем невелики по сравнению с тем, что сейчас российская экономика должна за границей. На сегодняшний день мы имеем что-то около 500 млрд корпоративных долгов. Такого в СССР никогда не было. Так что свалить все на нефтяные цены — это попытка найти для обывателя простой ответ на сложный и неоднозначный вопрос, в котором присутствовал как международный, так и внутренний фактор.

— Как, по-вашему, следует России в ближайшей перспективе выстраивать свои действия в сфере международной энергетической политики c точки зрения примата национальных интересов нашей страны?

— Думаю, как я уже говорил, нужно перестать наращивать продажу нефти и газа за рубеж в обмен на сомнительные ценности бумажки, а оставлять больше внутри страны на благо будущих поколений. Говорят, что именно сейчас надо как можно активнее наращивать импорт нефти и газа, поскольку в скором времени на международном рынке появятся серьезные альтернативы нефти и газу. Меня несколько удивляет нынешняя вспышка пропагандистской компании в связи с альтернативными видами топлива. На мой взгляд, за этим кроется попытка подтолкнуть нефтедобытчиков и торговцев и дальше качать нефть, продолжать менять реальную овеществленную ценность на пустые фантики. Во все уши добывающим странам твердят: если вы здесь и сейчас не продадите как можно больше нефти и газа, то конкуренты с рапсовым “бензином” вас непременно перегонят. Это то, что на современном языке именуется пиар-компанией, а в нашем профессиональном лексиконе называется “активным мероприятием”, которые часто бывают очень многосторонними. Нефть и газ на ближайшее будущее, хотя и не навеки, останутся главными источниками энергии для человека. Но рано или поздно нефть и газ уступят место иным источникам энергии — солнцу, ветру, растительному сырью. Но это произойдет очень и очень не скоро. А пока вокруг нефти кипят страсти. Идет война. Пока в основном холодная, но местами перерастающая в горячую.

— То есть, можно сказать, что “мировая энергетическая война” уже идет?

— Несомненно. Хотя война в классическом понимании — это когда гремят пушки, гибнут люди, кто-то захватывает земли, кто-то капитулирует. Но сегодня есть и другие виды войн. Есть войны психологические, экономические и другие. Можно поменять определения, но по сути речь идет именно о войне в полном смысле этого слова. И за нефть, повторю, давно идет холодная война с заметными элементами войны горячей и кровопролитной. Почему, вопреки международному праву, был оккупирован Ирак? Для того, чтобы предотвратить распространение оружия массового поражения? Но его там не оказалось. Для того, чтобы импортировать в Ирак “развитую демократию”? Но эта “демократия” обходится Ираку в десятки и сотни тысяч жизней мирных граждан. Борьба с терроризмом и пресловутая аль-Каеда приплетается сюда Вашингтоном как палочка-выручалочка. Но реально огонь горячей войны, как и положено, подпитывается нефтью. Прежний замминистра обороны США Пол Вулфовиц, а значительно позднее, в прошлом году, также и бывший глава федеральной резервной системы Гринспэн прямо сказали, что главное в иракской эпопее — нефть.

Или возьмем Афганистан. Там нет нефти, хотя имеются небольшие месторождения газа. Зачем США Афганистан? Это плацдарм, опорный пункт с которого можно контролировать маршруты трубопроводов как ныне действующих, так и проектируемых. Для этого предназначается и военная база в Киргизии. Я думаю, что в силу подобной значимости скоро и Грузия будет в НАТО. Это все проявления большой войны за большую нефть. Я думаю, что ответственные и мыслящие на перспективу американские политики видят и своего главного конкурента в нынешнем столетии — Китай. Противостояние США и Китая будет ключевым. Китай испытывает дефицит энергоресурсов, поэтому США необходимо”перехватить” нефтеносный Средний Восток, поставить его под свой стратегический контроль, создать условия для того, чтобы можно было бы контролировать источники нефти и газа в Прикаспийском регионе. Это очень перспективный регион, хотя в настоящий момент он и не до конца исследован. Думается, он может стать одной из горячих точек планеты в недалеком будущем.

До тех пор, пока Иран будет независим в своих политических действиях, эта страна продолжит поставлять нефть и газ Китаю, и это для США как кость в горле. Отсюда, кстати, и демагогические заявления о ядерной угрозе Ирана, и утверждения об отсутствии демократических ценностей в стране. Иран, кстати, за последние 150 лет не совершал ни одной агрессии. Борьба за нефть не ограничивается одним игроком. Китай, например, активно пошел в Африку, в суданскую провинцию Дарфур. Это — тоже нефть. Китай пошел в Латинскую Америку, тоже за нефтью. Крепнет сотрудничество Китая с Казахстаном, за которым также стоят нефть и газ. И все эти регионы с большой долей вероятности могут стать очагами горячей энергетической войны. России нужно беречься от этого. Поэтому руководству нашей страны следует активно заботится о сохранении ресурсов нашей страны и разведке новых запасов энергоресурсов, которые, несомненно, имеются.

Как говорят компетентные люди, геологоразведка в постсоветские годы у нас была начисто заброшена, качали из недр то, что легко выкачивать. Сейчас, говорят, положение меняется, но насколько это правда, я судить не могу. Также необходимо не поддаваться соблазну торговать нашими энергоресурсами, преследуя конъюнктурно-политические цели. То есть, кому-то продать подешевле, а кому-то наоборот. Торговля есть торговля, и все должны платить одинаковую цену. “Покупать” союзников, продавая им за полцены, или давить на них, повышая цены — дело неэффективное. Если это и работает, то на очень короткий период.

— На Западе, в Европе, кстати, сейчас особенно активно муссируется тезис об энергетическом шантаже со стороны России. Оправдан такой тезис?

— Насколько мне известно, нефть и газ в Европу поставляются Россией по среднемировым ценам. Не нравится — покупайте у других, например, у Ливии. Хотя эта страна также торгует себе не в убыток, корректируя продажные цены с мировыми. На мой взгляд, у всех этих разговоров чисто политическая и пропагандистская подоплека. Кто громче всех кричит? Прибалты и поляки. Мне кажется, что во главе этих государств стоят не вполне ответственные люди, погруженные в обиды прошлого, обиды реальные и вымышленные. В прошлом всякое бывало в отношениях между всеми государствами, и ориентироваться на старые обиды, основывать на них политику и пропаганду неперспективно. Есть реальное рыночное хозяйство, там есть свои законы, и Россия следует этим законам. Ну, а на пропаганду нужно отвечать контрпропагандой. В идеологических войнах прав не тот, кто прав, а тот, кто громко кричит на понятном массам языке. Вот тут пока сложно пока соревноваться с пропагандистской машиной США. И — Европы, в значительной мере, также контролируемой из-за океана. Наверное, следует смириться с этим как с неизбежностью.

— Сейчас много говорят о сотрудничестве России с ОПЕК, укреплении связей с Венесуэлой, причем, не только в экономической, но и в военно-политической сфере. Многим за этим видится новая “холодная война”, формирование новой “нефтяной оси зла” вокруг России. Что Вы обо всем этом думаете? 

— То, что происходит сейчас, это не идеологическое противостояние России с остальным миром, а противостояние с США и их союзниками. Видите, идеология отброшена, но противостояние остается. Почему? Россия слишком велика, слишком самобытна и слишком богата природными ресурсами (людские, увы, серьезно истощились), и ни одна мировая ситуация не может решиться без ее участия. Этим Россия не устраивает слишком многих в США и Европе. При этом у США можно многому поучиться. В этой стране добывается немного нефти, в то время как множество месторождений законсервировано. Это разумная и хозяйственная политика государства, когда в критические моменты такие источники сырья можно расконсервировать и задействовать. У Америки вызывает, конечно, беспокойство тенденция к “выздоровлению” России. Наша страна пока еще больна, больна серьезно, но в этой болезни наметилась положительная динамика. А Штатам мало головной боли с Китаем, так теперь еще и Россия демонстрирует, что в мире отнюдь не один хозяин.

Американский хоспис: Кавказ, Европа и НАТО

Война по следам Штайнмайера

ИА Регнум:  На первый взгляд сенсационное заявление главы МИД Франции Бернара Кушнера о том, что Европа сворачивает внешнюю политику до смены власти в США, в сложившейся международной обстановке не произвело никакого эффекта. Более того, создалось впечатление, что признание это запоздало, было вынужденным и уже ничего не меняет. Европейские государства, в частности та же Франция, признали очевидное слишком поздно, когда уже нарушено глобальное статус-кво, когда уже пролита кровь на Кавказе, когда уже Россия настойчиво потребовала посмотреть правде в глаза и признать фактом провал однополярной системы мироустройства.

Европе хватило месяца. Война на Кавказе, разгоревшаяся буквально по следам визитов германского министра иностранных дел Штайнмайера, который затеял в регионе челночную дипломатию и хотел сделать за месяц то, над чем Москва работает 15 лет, загнала европейскую политику в тупик.

Последствия пятидневной войны на Кавказе еще предстоит полностью осознать, однако уже очевидно, что в последовавшем за боевыми действиями беспрецедентном международном и региональном дипломатическом ажиотаже красной нитью проходит проблема «европейского выбора». Еще до Кушнера, без излишней политкорректности, эту проблему обрисовал Владимир Путин. В интервью германскому телеканалу ARD глава российского правительства, проводя параллели между позицией Европы в проблеме целостности Сербии и реакцией стран ЕС на события в Грузии, заметил: «Если европейские страны так и дальше будут вести свою политику, то разговаривать о европейских делах нам придется с Вашингтоном». Если риторика России и США в период военных действий и непосредственно после них выглядела достаточно целостной и логичной, развиваясь в русле лобового противопоставления позиций, то в Европе наметился явный раскол. С одной стороны, осознающие фундаментальность проблемы Германия и Франция, с другой — поднявшие нездоровый ажиотаж Польша (Украина) и страны Прибалтики.

Очевидно, что в основе упомянутого заявления Кушнера лежит не сложность кавказской или какой-либо другой проблематики, не неспособность реально оценивать национальные интересы Франции, а именно «дирижёрское» бессилие против той дисгармонии, которую вносит в европейский хор проамериканская «пятая колонна». Ясно, что любая попытка заглушить тот же польский фальцет в европейской внешней политике со стороны, скажем, Берлина приведет к непрогнозируемым последствиям уже внутри самой ЕС. Европа стоит перед историческим выбором — либо капитуляция перед сателлитами США, либо пересмотр всей идеологии развития, обозначение неких унифицированных приоритетов, создание «союза в союзе». Заявление федерального Канцлера Германии Ангелы Меркель в Санкт-Петербурге о том, что Украина и Грузия не готовы к получению Плана действий по членству в НАТО свидетельствует, что Берлин воспринял увещевания России и не видит смысла в открытой конфронтации.

НАТО и европейская безопасность

Краеугольной проблемой, которая в ближайшие годы будет определять состояние европейского организма, является судьба НАТО. Механическое расширение альянса, возможность включения в зону его ответственности конфликтных регионов и государств, переживающих период длительного становления, сложно соотносится с развитием самой Европейской оборонной инициативы.

При отсутствии каких-либо рычагов воздействия на политику стран Восточной Европы, Франция понимает, что расширение НАТО и проблемы европейской безопасности — вещи не взаимосвязанные, если не противоречащие друг другу. Молчаливо наблюдая за усилиями США, направленными на включение в НАТО Грузии и Украины, Париж на самом деле рассчитывает на свертывание атлантического блока, что откроет возможность для реализации собственно Европейской оборонной инициативы. Примерно той же стратегии молчаливого наблюдения за развалом НАТО придерживается Германия. Более того, в Берлине не могли не заметить, что именно расширение НАТО стало поводом к выдвижению американских контингентов из Германии на Восток, в рамках так называемого плана передислокации вооруженных сил США EUCOM Transformation, анонсированного президентом США на историческом саммите в Стамбуле. Данный процесс не мог не исходить из германских интересов, поскольку обозначился, прежде всего, ослаблением американского контроля над самой Германией. В том же 2004 году Франция, Великобритания, Германия и США достигли неформальной договоренности о создании самостоятельных европейских вооруженных сил, которые должны согласовывать свои действия с руководством НАТО. Последнее условие активно лоббировалось Великобританией, которая всегда рассматривала НАТО в качестве инструмента ограничения амбиций Германии и Франции. Таким образом, можно констатировать, что процесс блокирования государств-членов НАТО внутри самого альянса обещает быть долгоиграющим и завершится свертыванием НАТО как единого военно-политического организма.

Активность, которую демонстрировала Германия до военных действий на Кавказе, а Франция уже после того, как Грузию «принудили к миру», свидетельствует о том, что главные европейские игроки уже стараются апробировать базовые элементы Европейской оборонной инициативы в конфликтных регионах. Естественно, США никоим образом не заинтересованы в успехе этой миссии, а потому вдохновлённая США и НАТО агрессия Грузии — была ответом на миротворческие усилия Штайнмейера и весьма четко должна была продемонстрировать ущербность самостоятельной европейской стратегии.

Вместе с тем, ставка Европы на российско-американское соперничество как на средство достижения стратегических уступок от России в сфере энергетики — также оказалась ошибочной. В августе 2008 года Россия провела прямую связь между действиями США у своих границ и задачами новой европейской безопасности, тем самым сделав авантюризм США европейской проблемой.

В еще более щепетильной ситуации оказалась Турция. Удар России по Грузии и форсирование бассейна Черного моря кораблями ВМС США подвигли Анкару на беспрецедентный пересмотр своей стратегии на Кавказе и в Средней Азии. Турция в оперативном режиме пошла на создание новых условий во взаимоотношениях с Ираном и активизировала военные действия против курдов на севере Ирака, считающегося вотчиной США.

Итак, инерционное, диктуемое догматической волей США, дальнейшее расширение НАТО входит в серьёзное противоречие с задачей обеспечения европейской безопасности сразу по нескольким векторам:

1. Итогом включения в состав Альянса стран Восточной Европы стало создание в ЕС «американского клуба», который действуют в критически важных регионах не с общеевропейских позиций, а в русле интересов США. Война на Кавказе показала, что Польша, страны Прибалтики (а в будущем, возможно, и Украина) вместо переноса европейской политики в кризисные зоны, наоборот, перетаскивают и будут перетаскивать кризис в саму Европу, в её сердцевину.

2. Американский буфер между Европой и Россией оказывает непосредственное воздействие на проблему энергетической безопасности ЕС. Стратегические проекты с участием Германии, Италии, Греции, Австрии, Франции и др., в том числе, проекты Северный поток и Южный поток, сталкиваются на стадии реализации с противодействием буфера.

3. Проработанные в ЕС трансграничные проекты типа NABUCCO не могут быть реализованы в условиях создания Вашингтоном контролируемых конфликтов в регионах добычи и транспортировки энергоносителей (Средняя Азия, Иран, Ирак, Кавказ).

Транзитная альтернатива

Миф о том, что действия России против Грузии «ещё острее» высветили актуальность газопровода NABUCCO, альтернативного (минуя Россию) канала транспортировки энергоресурсов из Евразии в Европу, сталкиваются с суровой реальностью перекройки всей региональной и трансрегиональной конфигурации, что делает любые разговоры о проектах такого масштаба просто несерьезными. Осознавая это, Казахстан выходит из инвестиционных и инфраструктурных проектов в Грузии и рассматривает территорию Ирана в качестве потенциального маршрута переброски нефти в Персидский залив с дальнейшей доставкой на азиатские рынки.

Миссия госсекретаря США Кондолизы Райс, которая, естественно, сразу поспешила в Астану, по всей видимости, заключалась в том, чтобы убедить руководство Казахстана в скорой стабилизации грузинского маршрута. И это тот вопрос, в котором теория никоим образом не соприкасается с практикой. Теоретическое заявление казахстанского премьер-министра Масимова о том, что Астана «по-прежнему будет придерживаться принципа многовекторности при транспортировке энергоресурсов на мировые рынки, включая направления через Азербайджан и Грузию», совершенно не коррелирует с точкой зрения практика — президента Национальной компании «КазМунайГаз» Каиргельды Кабылдина: «Риски транзита нефти по трубопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) в связи с последними событиями в Грузии резко выросли, поэтому казахстанские специалисты вынуждены активнее рассматривать альтернативные направления».

Итак, где же альтернатива, и чему она альтернативна?

Здесь опять-таки необходимо различать теорию и практику. То, что в практике США «альтернативный» России маршрут транспортировки нефти и газа из Средней Азии лежит через конфликтный Южный Кавказ, для Казахстана — лишь теория. Для последнего практическая «внероссийская» альтернатива — это (не считая Китая) азиатские рынки, о чем и идет разговор с Ираном, но не с Кондолизой Райс. Для потребителей же в Европе растущая практика — это Россия. Поэтому усилия США переориентировать поток сырья из Средней Азии с практического для Европы российского маршрута на «альтернативный» и взрывоопасный Южный Кавказ выталкивают среднеазиатских поставщиков в совершенно другое практическое русло — на азиатский рынок.

В итоге Европа получает псевдо-альтернативу в виде высасывающих европейские гранты «Белого потока», NABUCCO и «Одесса-Броды», но более всего рассчитывает на трубопроводы «Дружба», «Северный поток» и «Южный поток». Средняя Азия вежливо говорит о многовекторности, но переориентируется на Восток. НАТО и США — играют в войну на Кавказе, удивляясь, что эта игра отпугивает любую вменяемую альтернативу.

Чем дальше, тем больше созданный ими в регионе дефицит безопасности сопровождается невозможностью транзитной экономической стабильности и развития. И из рук этого «мастера» вновь выходит вечно конфликтный, ещё один Ближний Восток.   Виген Акопян
 
 Адрес публикации:  http://www.warandpeace.ru/ru/analysis/view/28177/

Назарбаеву «верят» самые знаменитые женщины мира

Время новостей:  Краткий визит, нанесенный вчера в Астану госсекретарем США Кондолизой Райс, несомненно, будет ревностно воспринят в Москве. О том, что глава госдепа сделает остановку в столице Казахстана по пути из Индии, стало известно только пару дней назад, сразу же после выступления 1 октября в фонде Карнеги в Вашингтоне главы казахстанского МИДа Марата Тажина. Там он еще раз обратил внимание на позицию Казахстана о необходимости соблюдения «ключевого принципа международного права — принципа территориальной целостности государств»: «В то же время не должны применяться двойные стандарты, мы не признали Косово и не признали Абхазию и Южную Осетию». И затем добавил, что «никакого давления со стороны России в этом отношении мы не испытывали».

Спустя два дня эту позицию, пусть не так откровенно, подтвердил и сам президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, встречаясь в Астане с президентом Латвии г-ном Валдисом Затлерсом. Подобное отношение Астаны к российской политике на Кавказе, особенно выраженное за несколько дней до саммита СНГ в Бишкеке (первого после выхода Грузии из Содружества), не могло не быть отмечено в Вашингтоне. Там хорошо понимают, что от того, какие оценки пятидневной августовской войны на Кавказе и ее последствий будут высказаны руководством Казахстана, во многом зависят и перспективы признания Абхазии и Южной Осетии другими партнерами России по СНГ. И заявления Марата Тажина, почему-то в Вашингтоне посчитавшего необходимым еще раз напомнить об особой позиции Астаны по «кавказскому» вопросу, кажутся важными сигналами, посланными Белому Дому, которые могли оказаться определяющими в решении Кондолизы Райс нанести визит в Астану.

Администрации президента Буша, подвергающейся критике внутри страны за оказавшуюся неудачной ставку, сделанную на грузинского президента Михаила Саакашвили, сегодня важно продемонстрировать, сколь серьезное влияние Вашингтон имеет на ближайшего союзника России в СНГ — Казахстан. Как сказано в сообщении пресс-службы президента Казахстана по результатам его встречи с главой госдепа США, Астана «рассчитывает на то, что американский бизнес будет инвестировать не только в нефтегазовый сектор экономики, но и в другие отрасли». Назарбаев «поблагодарил США за поддержку кандидатуры Казахстана на председательство в ОБСЕ в 2010 году». Наконец, «стороны обменялись мнениями по поводу состояния американо-российских отношений, которые составляют ключевой фактор безопасности в мире».

Но еще большее значение приезд Кондолизы Райс в Астану имеет для руководства Казахстана. Дело в том, что г-н Назарбаев, очевидно, надеялся увидеться с американским госсекретарем, а возможно, и с самим президентом США несколько дней назад в Вашингтоне. Там еще в августе был анонсирован приезд казахстанского президента в связи с его участием в презентации написанной им книги «Казахстанский путь», намеченной на 1 октября в вашингтонском музее прессы «Ньюзеум». Однако Нурсултан Назарбаев в Вашингтоне так и не появился. Как утверждают информированные источники «Времени новостей» в американской столице, причиной этого мог быть настороживший Астану сигнал, связанный с отказом в выдаче американской визы бывшему казахстанскому премьеру Нурлану Балгимбаеву.

Как известно, Балгимбаев, как и Назарбаев, является фигурантом коррупционного скандала «казахгейт», расследуемого в США. Достоянием гласности стал и другой громкий скандал, имеющий прямое отношение к первому, который также сейчас раскручивается в Америке. Речь идет об обвинениях, предъявленных американскому бизнесмену болгарского происхождения Александру Мирчеву, который пытался подкупить высокопоставленных американских чиновников с целью получения информации о расследовании «казахгейта».

В такой ситуации в Астане, видимо, сочли за благо отказаться от поездки президента Казахстана для участия в презентации его книги. Вместо него книгу представлял министр иностранных дел Марат Тажин. В своем выступлении он процитировал фразу из предисловия к книге, подписанного именем бывшего британского премьера Маргарет Тэтчер. Баронессе Тэтчер принадлежат такие слова: «Сейчас в мире насчитывается пять-шесть крупных и очень влиятельных политиков, среди которых находится Назарбаев. Я очень верю ему».

Участники американской презентации казахстанского президента рассказывали нашей газете, что многие из них испытывали неловкость, обнаружив, что эти слова якобы были написаны бывшей «железной леди» Тэтчер совсем недавно. Дело в том, что уже несколько лет 82-летняя баронесса страдает болезнью Альцгеймера или, другими словами, старческим слабоумием. Об этом со ссылкой на ее дочь Кэрол Тэтчер широко писала мировая пресса.

Но книга Нурсултана Назарбаева и предисловие к ней мало кому сегодня доступны. Гораздо больше людей в мире узнают теперь, что Кондолиза Райс за месяц до президентских выборов сочла необходимым «сверить часы» с президентом Казахстана.

Адрес публикации: http://www.globalaffairs.ru/articles/10447.html

Фото с сайта http://img.rg.ru/

Море каспийских перспектив

www.foto.eurasialand.ru, Каспийское море Фото: www.foto.eurasialand.ru, Каспийское море

РОСБАЛТ:  Насмотревшись на попытки США и Евросоюза подмять под себя контроль над добычей углеводородов в Прикаспийском регионе, Иран, Азербайджан, Казахстан и Туркмения дружно потянулись навстречу России. Та в свою очередь широко раскрыла материнские объятия и с воодушевлением поддержала идею создания ОКЭС. В Астрахани правительства пяти Прикаспийских государств в ходе межправительственной экономической конференции «Каспий-2008» договорились о создании нового альянса – организации Каспийского экономического сотрудничества (ОКЭС).

Кроме того,  была вновь активизирована работа по определению правового статуса Каспийского моря. Короче говоря, сработал закон сохранения масс. Взамен «прозападных» бонусов перед РФ  открылись новые «каспийские» перспективы. Надо заметить, в очень важных для страны  сферах – в нефтедобыче, рыболовстве и транспорте.

Это стало стратегическим прорывом, учитывая, что с момента распада СССР отношения в регионе сильно запутались. В пору доброго здравия Советского Союза все было более-менее прозрачно. Существовало два советско-иранских договора, подписанных еще в 1921 и 1940-х годах. Они четко определяли правовой статус Каспия и вопросов раздела морских богатств, будь то нефть или рыба, не возникало. Однако в 90-е годы, после распада Союза, когда Казахстан, Азербайджан и Туркмения пустились в самостоятельное плавание по волнам международных, в том числе и экономических, отношений, мирно делиться дарами моря стало очень сложно.

По правде говоря, сейчас любые проекты на Каспийском море безнадежно буксуют. Удивляться нечему — море непонятно чье, акваториальные границы размыты, пираты и браконьеры распоряжаются ресурсами на свое усмотрение, не обращая внимания на международное право и межправительственные договоренности. Сильной руки нет, значит, правит закон силы.

Из-за сложности вопроса никто не ожидал, что на конференции встанет вопрос о правовом статусе Каспия. Планировалось, что страны будут договариваться о моратории на лов осетровых рыб и обсудят пагубное влияние глобального кризиса. Однако  первый вице-премьер Виктор Зубков неожиданно заявил, что «Россия поддерживает инициативу» организации каспийского экономического сотрудничества.

«Это будет способствовать консолидации потенциала каспийской пятерки. Сотрудничество прежде всего должно быть сосредоточено в таких сферах, как энергетика, транспорт, экология, водные и биоресурсы, финансы, инвестиции, торговля, плюс широкое сотрудничество деловых кругов», — объявил он.

Закономерно, что сразу вслед за этим заявлением «всплыл» и больной вопрос «а море чье?» Дееспособность ОКЭС без четких государственных водных границ невозможна. Это прекрасно понимали все участники конференции. И хотя детали остались за закрытыми дверями, не сложно предположить, что все пять сторон в равной степени заинтересованы в разработке новых месторождений, безопасном транзите добытых энергоносителей и восстановлении популяции осетровых, а значит и диалог получился конструктивным.

Во всяком случае, вопросы создания ОКЭС поручено прорабатывать экспертам, к этой теме «каспийская пятерка» вернется в следующем году, когда вновь соберется в Баку. Пока же Россия вплотную занялась созданием нового регионального финансового центра, которым вполне может стать Астрахань, негласно уже именуемая «южной столицей России». Не зря же глава Минэкономразвития обмолвилась, что на фоне всемирного кризиса «особое значение приобретает выстраивание эффективного многостороннего регионального сотрудничества стран, связанных между собой экономическими интересами, близким пониманием перспектив экономического взаимодействия».

Другие министры тоже не остались в стороне. Глава Минтранса Игорь Левитин сделал сенсационное заявление о готовности России открыть свои внутренние водные пути для судов под иностранным флагом. По его словам, на первом этапе министерство предлагает это сделать для Прикаспийских стран и из расчета, что это активизирует судоходство на внутренних путях, а порты получат толчок для развития. Свою лепту внес и руководитель Росрыболовства Анатолий Крайний. Он предложил участникам саммита «утопить удочку раздора» и создать совместные силы рыбоохраны — ради благого дела борьбы с неконтролируемым браконьерством на Каспии. Чиновник пообещал выделить достаточное количество своих судов и инспекторов.

Одним словом, межправительственная конференция дала свои результаты. Теперь, когда Россия заручилась многосторонней поддержкой со стороны своих прикаспийских соседей, у Запада остается все меньше рычагов влияния на РФ. И это абсолютный успех российской дипломатии и правительства. Мария Румянцева

Постоянный адрес статьи: http://www.rosbaltsouth.ru/2008/10/07/530343.html

Китай на пути к мировому господству

What does China think? Mark Leonard FOURTH ESTATE London 2008

ИА «Росбалт»:  Книга Марка Леонарада «Что думает Китай?» — явление  уникальное. Марк Леонард — директор первого общеевропейского исследовательского центра — Европейского совета по международным отношениям, имеющего филиалы в Берлине, Варшаве, Лондоне, Париже, Риме, Софии. Автор поставил перед собой задачу разобраться в хитросплетениях китайской интеллектуальной жизни и посвятил несколько лет изучению соответствующих центров в Поднебесной и беседам с ведущими учеными-идеологами, чьи идеи определяют направление движения в будущее этой без пяти минут сверхдержавы. Можно сказать, что книга Леонарда — своего рода энциклопедия китайской интеллектуальной жизни. «Росбалт» также рекомендует ознакомиться с первой и второй частями рецензии на книгу Леонарда, чтобы картина современного Китая сложилась наиболее полной.

В определенном смысле Китай уже достиг мирового господства: если бы сейчас все население Земли каким-то чудесным образом смешалось, то получившийся в результате представитель человечества больше всего имел бы именно китайских черт. Однако такое гипотетическое господство может удовлетворить только особо продвинутых эстетов. Широкие массы политиков, политтехнологов и просто интеллектуалов думают о более зримом господстве – чтобы переформатировать мир в соответствии с собственными представлениями о том, как и что должно быть устроено. Китайские интеллектуалы в этом плане ничуть не отличаются от российских или американских. Чем отличается китайская элита, так это стремлением до поры до времени глубоко прятать амбиции, которые с таким шумом и треском демонстрируют простодушные  Россия и США. При этом китайские политические стратеги убеждены, что величие Китая обусловлено самой его национальной природой.

«Рост Китая предопределен самой его природой. На протяжении последних 2000 лет Китай несколько раз обретал статус супердержавы. Даже относительно недавно – за 20 лет до опиумных войн в 1820 году Китай производил около 30% мирового валового продукта. История своей страны с одной стороны дает основания китайцам гордиться ею, с другой — вселяет печаль относительно сегодняшнего ее мирового статуса. Китайцы уверены, что упадок Китая был исторической ошибкой, которую они обязаны исправить», — пишет Ень Сюэтон (Yan Xuetong)  в книге «The Rise of China in Chinese Eyes».

Однако будучи страной с огромным населением и большими амбициями и собираясь побороться за мировое господство, Китай понимает, со сколь низкого уровня во всех отношениях он начал нынешний рост, сколь уязвимы его сегодняшние позиции и как осторожно надо проявлять свои амбиции в мировом общественном мнении, чтобы не напугать потенциальных соперников до срока.

Дэн Сяопин, планируя новую стратегию для страны, выдвинул лозунг, который можно перевести на русский как «Не высовываться!». Официально он переводится так: «Ждать своего времени и копить силы». Главная идея Дэн Сяопина заключалась в том, что Китай как слабая и бедная страна должен избегать участия в каких-либо международных конфликтах и сосредоточиться на экономическом развитии.

Исходя из этого, Дэн Сяопин прекратил поддержку революционных прокитайских сил в Юго-Восточной Азии, так раздражавшую официальные правительства стран региона; точно так же были постепенно сведены на нет приграничные конфликты с Индией и многолетнее противостояние по ряду проблем  с Вьетнамом. Одновременно в Китае с большой осторожностью относятся к разнообразным международным союзам, подозревая их в преследовании скрытых целей и опасаясь быть вовлеченными в чужую стратегическую политику.

В этом плане Китай принципиально отличается от других стран, которые, как правило, входя в период бурного экономического роста, начинали тут же демонстрировать свои возрастающие международные претензии и аппетиты. В Поднебесной же крайне боятся термина «китайская угроза», понимая, что под знаменами борьбы с нею в один момент могут собраться десятки крупнейших стран, против союза которых Китай будет бессилен.

В этом контексте появился лозунг «Мирный рост», который одно время всячески внедрялся китайскими интеллектуалами на международных конференциях. Творец этого слогана – видный китайский политик, одно время работавший министром пропаганды, Чжен Бицзян (Zheng Bijian) раскрывал его содержание следующим образом: «Рост и развитие Китая — абсолютно новый, до сих пор невиданный в мировой истории феномен. Китай ни в коем случае не пойдет дорогой Германии или Японии времен второй мировой войны, применяя насилие для получения ресурсов и стремясь к мировой гегемонии». Одновременно он  подчеркивал и отличие от политики СССР, который пытался построить свою собственную международную экономическую систему и был отрезан от всего развитого мира. Китай, напротив, стремится быть интегрированным в мировую экономическую систему, однако при этом он не пытается давить на партнеров так, как это делают США.

Китай, – декларировал Чжен Бицзян, —  создает новую мировую стратегию –«победитель-победитель», когда обе сотрудничающие  стороны оказываются в выигрыше от своего взаимодействия, а по всему миру распространяются сотрудничество и процветание. Именно такое направление развития страны было всячески поддержано группой китайских интеллектуалов, которые получили внутри страны  название «либеральных интернационалистов». Вскоре против этой идиллической картины развития выступила группа националистически настроенных ученых, прежде всего, из Пекинского университета, которых, по аналогии с американскими неоконами (новыми консерваторами), Марк Леонард предлагает называть неокоммы (новые коммунисты). Среди этих ученых особо заметен профессор Ень Сюэтон.

«Мирный рост – ложная идея. Таким образом мы даем знать Тайваню, что он может декларировать независимость и не будет подвергнут атаке». Другой аргумент – ни одна великая нация не достигла своего величия мирным путем. Развивая эту идею, Ень Сюэтон подчеркивает, что политика США, Японии и Тайваня в отношении Китая построена на том, что последний идет на соглашательство и уступки. Однако, подчеркивает он, чем больше вы идете на уступки, тем больше от вас требуют этих уступок, поэтому этот путь ведет в тупик.

Марк Леонард обращает внимание на удивительное совпадение аргументации и доводов американских неоконов и китайских неокоммов. Если один из видных американских неоконсерваторов Уильям Кристол убежден, что перед лицом китайской угрозы только очевидное господство США может обеспечить стабильность в мире, то Ень Сюэтон  полагает, что перед лицом американской агрессивной политики только военная модернизация и укрепление Китая могут обеспечить стабильность и заставить США проявлять сдержанность. Любопытно при этом, что оба политика являются горячими почитателями Черчилля и любят говорить о себе как о людях, чей одинокий голос теряется в равнодушной пустыне. По-видимому, невзирая на абсолютно разные биографии и национальную ментальность, они являются представителями одного из типичных психологических типов политиков.

Впрочем, лозунг мирного роста оказался похоронен не идеологическими противниками, а скорее бюрократическими — чиновниками, которым хотелось утвердить собственные слоганы. Так возник лозунг «Рост и развитие», за ним последовала «Мягкая сила». В любом случае, и либеральные интернационалисты, и неокоммунисты, хоть и с разных позиций, атакуют идею замкнутости и лозунг «не высовываться», которого по-прежнему придерживаются ортодоксальные последователи Дэн Сяопина.

Китайские политики отчетливо воспринимают США как страну, которая сумела добиться положения суперигрока, устанавливающего правила игры для всех остальных. США добились ситуации, когда они в состоянии продавить выгодные им решения в международных организациях и доказать, что именно их трактовки «правильно — неправильно», «справедливо — несправедливо» — и есть самые верные и выгодные мировому сообществу. Таким образом, США не только задействуют грубую силу, но и мобилизуют мягкую силу, корни которой в привлекательности культуры, морали и внутреннего устройства страны.

Мягкая сила – это во многом способность и право устанавливать правила игры, и она всегда была орудием владычества Запада. В Китае определенно убеждены, что в новом мире, который формируется под воздействием глобализации, соревнование разных стран будет проходить не в сферах борьбы за территорию, ресурсы или рынки, а в области установления правил игры, международных законов, интернациональных норм морали и приемлемости того или иного поведения. До сих пор опыт в такого рода борьбе был только у Запада. Все международные институты основаны странами, относящимися к этому цивилизационному лагерю, и возможность вступить в них требовала от других государств принятия западных моделей жизни и права.

Однако сейчас начался новый виток передела мира, и Китай надеется, что в будущем задавать правила игры сможет он. Пока же в Китае внимательно присматриваются к тем символам и идеям, которые работают на США лучше любых  высших чиновников Госдепартамента. Речь идет о таких символах Америки как Статуя свободы, Билль о правах, Голливуд, кока-кола и CNN… Одновременно Китай изучает, каким образом США поставили на службу себе международные институты, такие как НАТО, Всемирный банк, Международный валютный фонд, как Штаты стали центром престижного образования, и благодаря этому имеют возможность внушать свои ценности миллионам наиболее образованных и амбициозных людей со всего мира.

Китай делает выводы. Так, был основан «Институт Конфуция» — для продвижения китайской культуры и идей, и его подразделения уже успешно работают в десятках стран, так же как функционирует, например, немецкий «Гете-институт» и «Британский совет». Китай улучшает свое интернациональное вещание, прежде всего, телевидение, и вскоре намерен составить серьезную конкуренцию CNN. Пекин начал активно пропагандировать изучение китайских языков и планирует к 2010 году вчетверо увеличить количество иностранных студентов, изучающих их и довести их число до 100 миллионов. Китай начал активную и успешную  кампанию по привлечению в свои университеты иностранных студентов – особенно из Индонезии и Южной Кореи. Параллельно Пекин стремится создать притягательную для всех «китайскую мечту».

На межгосударственном уровне китайский идеал включает три равнозначные составляющие – экономическое развитие, политический суверенитет, приверженность международному праву. Эти идеи весьма привлекательны для десятков развивающихся стран, которые нуждаются в интеграции и экономической помощи, но не хотят быть объектами западной «гуманитарной интервенции», предполагающей активное вторжение в их внутренние дела. Китай откровенно оказывает помощь целому ряду стран, сталкивающихся с международным давлением со стороны Запада и его международных институтов. Это такие страны как Ангола, Судан, Иран, Бирма, Зимбабве, Северная Корея, Узбекистан, Казахстан. (Именно такой список приводит в своей книге Марк Леонард, хотя российскому читателю подобный ряд может показаться несколько странным).

Страны, тем или иным образом сталкивавшиеся в своей истории с западным колониализмом (а это 90% всех государств мира) склонны больше доверять Китаю, чем западной помощи. Вложения Китая в страны Азии и Африки в 2004 году составляли соответственно 1,5 и 2,7 миллиардов долларов, и с тех пор они с каждым годом возрастали. Там, где западные инвесторы и доноры требовали следования западным нормам и представлениям о правах человека и политическом устройстве, Китай не выставлял никаких политических условий и был озабочен исключительно тем, чтобы сотрудничество было выгодно для КНР.

Однако Китай при этом вовсе не стремился возглавить коалицию «мировых отщепенцев». Скорее китайская дипломатия побуждала одиозные в глазах Запада режимы в большей степени следовать международным нормам и представлениям и смягчала, а не воодушевляла, противостояние. Тем не менее, нет сомнений, что одна из главных задач Пекина — заставить международные институты работать под влиянием китайской, а не американской идеологии, и в конечном итоге изолировать США и лишить их возможности оперировать международными организациями как средствами проведения собственной политики. 

Впрочем, это не значит, что в Китае не думают о создании союзов. Один из вызывающих тревогу США альянсов – Шанхайская организация сотрудничества, основанная Китаем, Россией, Казахстаном и Таджикистаном, к которой впоследствии присоединился Узбекистан, а в качестве наблюдателей туда вошли Индия, Пакистан, Иран и Монголия. Идея этого союза заключается в том, что в новых условиях международные объединения могут быть направлены не против какой-то страны или группы государств, а против новых угроз – таких как терроризм, экологические бедствия, эпидемии болезней.

На Западе нет сомнений, что одна из главных целей ШОС — не допустить распространения так называемых цветных революций (как ни крути – инструмента влияния Запада) в постсоветских республиках. В США полагают, что ШОС может превратиться в структуру, противостоящую НАТО в Центральной Азии и очень привлекательную для стран, которые стремятся сохранить собственные правила игры и суверенитет. Отмечая, что Москва и Пекин пытаются использовать ШОС в несколько разных целях (Россия стремится делать акцент на сотрудничестве в сфере безопасности, а Китай — на расширении возможностей получения газа и нефти из Средней Азии), Марк Леонард подчеркивает, что, по его мнению, главные стратегические цели руководства двух стран совпадают – это сохранение своего суверенитета вне зоны западного «патронажа» и следование автократическим курсом.

Что касается ситуации в Восточной Азии, то Китай очень подозрительно относится к любым союзам возле своих границ, опасаясь, что США стремятся окружить его кольцом своих военных баз. Однако США предпочитают строить отношения со своими союзниками в этом регионе (Австралией, Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Таиландом) на индивидуальной, а не групповой основе, и это дает Китаю шанс возглавить объединение региона. Это, впрочем,  в свою очередь встречает отпор со стороны США, действующих, прежде всего, через Японию, блокирующую любые попытки интеграции в регионе. Роль проамериканской Японии здесь приблизительно такова, как и положение Великобритании в Европе: вставлять палки в колеса интеграции, обеспечивая интересы Вашингтона. Однако если потенциал Китая будет продолжать расти, в определенный момент он, вероятно, сумеет переломить эту тенденцию и станет для Японии более привлекательным старшим партнером, чем США.

Разумеется, в Китае думают не только о «мягкой силе», но и о более радикальных методах управления международными процессами. В этом смысле знаковой является книга, опубликованная и  ставшая в Китае бестселлером еще в 2001 году – до терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне — «Неограниченные методы ведения войны». В этом бестселлере подчеркивается, что культивация США армии и флота как универсального средства ведения войны является устаревшей и весьма разорительной технологией господства. Прежде всего, в книге акцентируется внимание на возможностях экономических войн, когда вполне легальными методами можно разрушить государства противников.

Вложение денег в экономику соперников – это потенциальное оружие в борьбе против них, ведь деньги можно изъять или перенаправить, вызвав дестабилизацию экономической системы. Одновременно в книге уделяется внимание и террористическим атакам, таким, как случившиеся в США вскоре после выхода книги. Наивно полагать, что ведение войны – это деятельность, которую могут осуществлять только военные, отмечают авторы. Они предлагают собственную классификацию всех современных средств ведения войны, которые они делят на три большие группы.

Military: атомное оружие, биохимические, экологические, космические, электронные средства, партизанские, террористические методы, военные договора и соглашения.

Trans-military: дипломатия, сетевые организации, разведка, психологические методы воздействия, тактические методы, использование контрабанды и наркотических средств, виртуальные средства воздействия (устрашения).

Non-military: финансовые методы, торговля, воздействие через ресурсы, методы дестабилизации экономики, регуляции, санкций, информационные и идеологические методы.

Отталкиваясь от этой классификации, китайские политологи отмечают, что если США выигрывают в плане военных средств, окружая Китай базами, то Поднебесная все более успешно осваивает две другие группы методов, завязанные на торговлю, инвестиции, экспорт. Китайские стратеги скромно молчат о таких средствах расширения влияния как производство «серых» товаров в огромных масштабах и демографическая экспансия в самых разных формах. 

Западные обозреватели, и Марк Леонард в том числе, склонны сравнивать сегодняшний Китай с ранним СССР. Западный мир столкнулся с очередным вызовом своей системе ценностей. Реальный социализм, прекрасный в теории, оказался неработающей моделью общественного устройства на практике. Природа человека слишком сильно отличается от того идеального образа «члена общества», который требовался для построения коммунистической модели.  Эту истину продемонстрировал СССР.

Однако никакого конца истории, о чем патетически возвестил Френсис Фукуяма, не случилось. Китайская модель немедленно пришла на смену советской в качестве соперника западной системе общественно устройства.  Китайская модель единого мира суверенных государств принципиально отличается от советской: государственный капитализм,  свободный рынок и закрытая  политическая система, отличная от западной. Главное, что роднит Китай с СССР, – роль государства, которое не столько является системой организации жизни нации, сколько обладает некоей мистической самоценностью как высшая сущность. 

Насколько конкурентоспособной окажется эта модель, пока судить невозможно. В конце концов, СССР долгое время воспринимался  как эффективная альтернативная модель. В любом случае, китайская модель мира отличается и от «Мира единых стандартов» США, и от либерального мультилатерализма, пропагандируемого Европой. Если говорить о будущем, то, по большому счету, многое, если не все, будет зависеть от того, сумеет ли Китай создать модель жизни привлекательнее западной – не для глав государств, а для граждан — как самой Поднебесной, так и других стран.  Татьяна Чеснокова 
 

В. Зубков: Определение статуса Каспия позволит начать финансирование разработки месторождений

карта с сайта http://www.caspiy.net/

«Нефть России»:    Определение нового правового статуса Каспия позволит начать широкомасштабное финансирование разработки новых месторождений в регионе, заявил первый вице-премьер РФ Виктор Зубков, передает РИА «Новости».

«Необходимо определить правовой статус Каспия и приступить к широкомасштабному финансированию разработки новых месторождений углеводородов», — сказал Зубков в пятницу, выступая на межправительственной экономической конференции Прикаспийских государств в Астрахани.

Энергетика — это важная составляющая экономического сотрудничества Прикаспийских государств — России, Казахстана, Туркмении, Азербайджана и Ирана. Но правовой статус Каспия в сфере энергетики, прежде всего для разработки новых месторождений, не определен, отметил Зубков.

«Политическая составляющая должна способствовать усилению продвижения (в этом направлении)», — подчеркнул первый вице-премьер.

Определение правового статуса даст возможность старту международных проектов по разработке месторождений нефти и газа в регионе, при обсуждении этой проблемы необходимо обеспечить безопасность в регионе, прежде всего по транспортировке добываемых углеводородов, сказал Зубков.

Адрес публикации: http://www.oilru.com/news/85100/

М.Иманалиев: Может ли ЦА стать посредником между Европой и Исламским миром?

М.Иманалиев: Может ли ЦА стать посредником между Европой и Исламским миром?

Бишкек Пресс Клаб: «Прежде чем предложить мировому сообществу свои услуги в качестве геополитического и религиозно-культурного посредника между мировым Исламом и Европой необходимо понять, каким потенциалом располагают центральноазиатские государства в совокупности и индивидуально для выполнения такой весьма сложной миссии», — об этом говорится в статье президента Института общественной политики Муратбека Иманалиева, которую ВРС сегодня предлагает вашему вниманию. Следует признать, что на сегодняшний день возможности центральноазиатских государств ограничены настолько, насколько они дееспособны как независимые государства и насколько адекватно и полноценно понимание элитами Центральной Азии значимости региона как реально сконструированного международного политического пространства, в том числе, имеющего и глобальное измерение. Очевидно, что от этого во многом зависит проектирование и реализация политических, экономических и культурно-гуманитарных «акций влияния» на внешний мир с последующим формированием и развитием позитивных представлений о Центральной Азии у внерегиональных лидеров и народов, о ее потенциале в том или ином качестве субъекта международной жизни.Разумеется, что центральноазиатские страны, в свою очередь, испытывают влияние, прежде всего, ведущих держав и некоторых межстрановых объединений на функционирование и развитие тех или иных политических систем в государствах региона, социально-экономических контентов, общественных отношений, внешнеполитических стратегий и многого другого.Однако представляется, что влияние сильных мира сего на формирование институционального развития государств региона было и остается не более чем фрагментарным. Например, попытки Запада «демократизировать» Центральную Азию не имели всеобъемлющего и программного подхода, в частности, право и нравственность как ценностные емкости и «ограничители», без которых демократия не более чем анархия и охлократия, были представлены в процессах демократического «всеобуча» секторально либо вообще отсутствовали. При этом, конечно, я разделяю мнение ряда отечественных и зарубежных экспертов в том, что упомянутые проблемы все-таки больше относятся к категории проектных решений внутренними усилиями элит и народов региона, разумеется, при условии, что они не только проявляют интерес, но и в определенной степени готовы к их реализации.

Насколько велико, с другой стороны, влияние на центральноазиатские государства Ислама? Действительно ли в случае со странами региона следует серьезно говорить об исламизации, но при этом хотелось бы до конца понять, какие местные и зарубежные институты и миссии вовлечены в этот процесс. Это возврат и реставрация или это нечто новое? Можно ли понимать этот процесс как движение навстречу друг другу исламского мира и центральноазиатских государств и народов или это все-таки одностороннее движение? И вообще следует разобраться, кого и что имеют в виду политики, ученые и общественные деятели, когда говорят об «исламизации» центральноазиатского региона? Представляется, что серьезная исследовательская работа по этой проблематике только начинается.

И, наконец, могут ли центральноазиатские государства использовать свою некую фрагментарную инкорпорированность в Европу и мозаику Ислама для собственного становления в качестве реальных субъектов современной международной жизни, с одной стороны, и формирования диалоговых коммуникаций между теми же Европой и Исламом, с другой стороны? Насколько противоречивы либо вообще антагонистичны ценностные ориентиры Запада и исламского мира, и каков компонент влияния и доминирования эгоистичных интересов стран обоих миров, на основе которых выстраиваются их позиции?

Как мне представляется, историко-культурные и иные необходимые обоснования, в принципе, наличествуют. Например, Центральная Азия всегда была местом схождения цивилизационно-культурных потоков и мировых религий, при этом, играя роль внутриконтинентального связующего коридора, правда без ярко выраженного в смыслах прогресса, как это понималось в Европе, но с функцией интеграционного начала с экстенсивной механикой развития. Последнее в большей степени относится к культуре кочевнической мобильности, в контексте политических, экономических и иных потребностей отражавших мировосприятие евразийских номадов, историческая миссия которых, на мой взгляд, заключалась в перемещении неких, порой виртуализированных ценностных емкостей из одного культурно-цивилизационного пространства в другое, но которыми они сами практически не пользовались.

Геополитика, в данном случае как применение географии в качестве политико-пространственного инструментария, также способствовала в общих чертах формированию Центральной Азии как «посреднического» региона. Однако смыкание в Х1Х столетии именно в Центральной Азии российского и цинского военно-организационных и политико-социальных пространств, в практике межгосударственных отношений нашедшего закрепление в российско-китайском пограничном размежевании, разрушило эту «посредническую» ипостась геополитической характеристики региона. В последующем была демонтирована и интеграторско-посредническая идеологема, которая всегда присутствовала при создании и жизни кочевых и оседлых государств и иных сообществ на этом географическом пространстве.

В настоящее время новые государства в Центральной Азии, стремящиеся к построению собственных моделей национальной государственности, одновременно пытаются возродить и реконструировать смыслы (пока в контурах) посредническо-интеграционных традиций, существовавших ранее. Правда следует признать, что унаследованы лишь некие фантомные явления этих самых традиций: собственно сами смыслы стерты из памяти.

Но сегодня, во всяком случае, некоторые интересные инициативы, которые с некоторой натяжкой можно категориально отнести к формулам подобных традиций и импульсирующие из Центральной Азии, находят понимание и поддержку других государств. Например, казахское СВМДА, узбекская безъядерная зона, кыргызский «Шелковый Путь» и т.д. Даже туркменский «нейтралитет» в определенном смысле можно рассматривать как стихийно возрожденный внутренний позыв к возрождению этих политических конструкций, хотя большинство политиков и экспертов склонно рассматривать нейтральный статус Ашхабада как некое подражание кому-то. Хочу при этом напомнить, обсуждения о нейтральности имели место быть и в других центральноазиатских странах на заре их независимости.

Эти инициативы поддержаны многими европейскими и исламскими государствами. Однако требуется их развитие в сторону не организационных трендов и сиюминутного улучшения имиджа, а распространения их в качестве устойчиво и позитивно воспринимаемых другими странами идей.

В частности, с моей точки зрения, вполне можно было бы использовать создание безъядерной зоны в Центральной Азии для укрепления идей нераспространения и отказа от использования Атома в военных целях. И в этом контексте следовало бы более масштабно и полноценно использовать, например, решение евразийского и мусульманского Казахстана, который добровольно отказался от статуса ядерной державы. Полагаю возможным, что согласованные и активные действия стран центральноазиатского региона при поддержке ООН и других глобальных и региональных организаций, отдельных государств, таких, например, как Германия и Япония, были бы способны привлечь к такому процессу широкий круг исламских и европейских стран, включая при определенных условиях Иран. Почему бы не подумать о присоединении Афганистана к центральноазиатской «безъядерной» зоне?

В данном контексте было бы весьма актуально и полезно для стран региона вынести в повестку дня центральноазиатского сотрудничества проблему нераспространения в ее более насыщенном, динамичном и конструктивном виде, а не ограничиваться только подписанием договора о создании безъядерной зоны: необходима верстка региональной «безъядерной» политики и ее инструментов. Добавлю лишь то, что Центральная Азия, окруженная ядерными державами, а также странами, намеревающимися стать таковыми, должна быть более активной в укреплении и развитии этих идей.

Нефть и газ всегда имели отраженное либо косвенное политическое измерение, но сегодня они – часть большой международной политики. И ее важным сегментом стали некоторые центральноазиатские государства. «Трубопроводная» дипломатия становится определяющим направлением внешней политики этих стран: становится очевидным, что формирование «многовекторности» зачастую зависит от разветвленности нефтегазопроводов. Предвижу возражения, но, тем не менее, выскажусь в том смысле, что существующий подход к пониманию и использованию энергетики в коридоре внешнеполитических усилий представляется весьма пассивной формой развития взаимоотношений с другими странами и регионами. Естественная конкуренция государств и их эгоистические интересы не должны доминировать над общечеловеческими ценностями. «Энергетические» отношения должны носить не только деловой, торговый характер, но и гуманитарно-цивилизационный.

Другим солидным ресурсом формирования интеграционно-посреднических международных конструкций для центральноазиатских государств является вода, о которой много лет в алармистских тонах говорят и пишут многие ученые, государственные мужи и дипломаты. Однако много и бесплодно обсуждаемая тема воды, превратившаяся в нечто вроде политологической моды, не привела к появлению серьезных региональных и глобальных проектов, способных решить эту проблему хотя бы в превентивном порядке. Совершенно очевидно, что вода, имея колоссальную экономическую и социальную значимость, вместе с тем располагает своим международно-политическим измерением. Вода не должна стать предметом и поводом конфликтов и войн, более того она должна стать, по моему разумению, инструментом интеграции и совместного развития. Убежден, что настала пора формирования «водной» политики и дипломатии стран Центральной Азии. Поддержка Евросоюзом «водных» инициатив государств региона для нас должна быть сигналом к выработке общих позиций, в том числе и по внерегиональным азимутам, предполагающих полноценное привлечение к сотрудничеству других стран, в том числе, и исламских. Понимание того, что вода может рассматриваться как общечеловеческое достояние и непревзойденная ценность и, что разумное и совместное использование воды в интересах всех живущих на Земле, — это еще одна возможность проявления центральноазиатскими странами своей способности быть «посредниками», а не только выражать политическую и иную солидарность.

Очевидно, что важнейшей и ведущей компонентой диалоговых коммуникаций должны быть проблемы безопасности. Трансграничная преступность, выражаемая в перманентной эскалации терроризма, наркотизма, торговли людьми, оружием и т.п. требует большей активности и результативности совместной деятельности глобальных и региональных международных организаций, неправительственных и общественных объединений, отдельных государств.

Нельзя сказать, что какие-то усилия не предпринимаются. Но мне кажется, что все потуги приводят, как ни странно, к обратному результату, если таковой искомый итог не предусматривался: к отчуждению. Наверное, нужна принципиально иная база и концепция диалога.

В этой связи полагал бы возможным изучить проблему создания конференциального канала контактов, в пределах которых роль некоего «связующего» звена на себя взяли бы страны являющиеся одновременно членами Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе и Организации Исламская Конференция. В число таких стран входят центральноазиатские государства, Турция, Азербайджан, Босния и Герцеговина, Албания и другие. В свое время в начале 2000 гг. эта идея была предложена Кыргызстаном, однако, к сожалению, не получила необходимого развития. Главная задача такой постоянной действующей конференции заключается не в «усаживании» за общий переговорный стол страны, входящие в ОБСЕ И ОИК, а в двусторонней ретрансляции ценностных емкостей и ориентаций и их последующей возможной совместимости. Речь в данном случае может о широком наборе направлении, включая вопросы безопасности, экономики, межконфессиональных и межкультурных отношений. Функционирование такой конференции, вероятно, предполагает ее определенную самостоятельность, но не обособленность. Важен компонент «второго и третьего эшелонов» предварительного внутреннего диалога, т.е. деятелей культуры, науки, религиозных, общественных и неправительственных организаций, разумеется, с участием представителей Европы и мусульманских стран, если на это будет их добрая воля.

Представить себе, что центральноазиатские и другие страны-участницы такой конференции были бы в состоянии влиять на конкретный исламский или европейский регион весьма сложно, но в будущем общеполитические и межконфессиональные диалоги, ориентированные на поиск пути решения общих проблем, вполне вероятны.