Метка:НАТО NATO

Рассорившиеся из-за нефти («Foreign Policy «, США). Почему Россия враждует с Белоруссией, и что это означает для безопасности Европы

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Голос России: Почти ровно через год после того, как в результате ценового спора с Украиной Россия приостановила поставки газа своим европейским клиентам, стремясь таким неприглядным способом заставить Киев расплатиться за газ, аналогичный спор между Россией и Белоруссией угрожает сорвать поставки в Европу российской нефти. Как и в случае с «газовой войной» между Москвой и Киевом в январе 2009 г., в ходе которой многие страны Центральной и Южной Европы остались без газа, спор с Белоруссией лишь отчасти связан с деньгами. Он также отражает меняющиеся отношения между Россией и ее бывшими партнерами по Советскому Союзу, многие из которых стремятся уйти из-под политического и экономического влияния Москвы . Последствия могут быть серьезными — не только для России, Белоруссии и их соседей, но и для общего равновесия сил в Европе.

Спор между Россией и Белоруссией вышел на поверхность сразу после Нового года: 31 декабря истек срок действия контракта о поставках российской нефти в Белоруссию по так называемому трубопроводу «Дружба».

Согласно условиям контракта, Белоруссия не уплачивала таможенную пошлину на нефть, импортируемую из России. Однако Минск использовал не всю импортируемую нефть на внутреннем рынке, перепродавая значительную ее часть в Европу и сохраняя таможенные поступления, невзирая на участие в таможенном союзе с Россией. Прибыль от перепродажи российской нефти давно является важным источником твердой валюты для авторитарного режима президента Александра Лукашенко, составляя примерно треть экспортных доходов Белоруссии.

В 2001 году Белоруссия в одностороннем порядке разорвала контракт, предусматривавший раздел этой прибыли, что привело к существенным убыткам для российского бюджета и компании «Транснефть», трубопроводного монополиста России. Теперь «Транснефть» требует от Белоруссии уплаты в полном объеме импортных пошлин за ту часть российской нефти, которую она перепродает на европейском рынке. Для Белоруссии это означает порядка 5 миллиардов долларов в год. Белорусское правительство утверждает, что таможенный союз между Россией и Белоруссией устраняет необходимость в выплате пошлин на импорт из России. Хотя на середину января поставки по трубопроводу «Дружба» не приостанавливались, европейские лидеры явно опасаются сценария, при котором «Транснефть» (возглавляемая вице-премьером России Игорем Сечиным, доверенным лицом премьер-министра Владимира Путина) перекроет вентили, чтобы добиться от Минска уступок, так как Европейский Союз импортирует из России примерно третью часть потребляемой нефти, главным образом через Белоруссию. Перспектива срыва поставок уже подтолкнула цены на сырую нефть в США до максимальной отметки за 15 месяцев. Надо полагать, это не может не радовать Москву.

В последние годы Белоруссия, долго бывшая ближайшим союзником Москвы среди постсоветских государств, стала головной болью для Кремля. Помимо участия в таможенном союзе Россия-Казахстан-Белоруссия, Минск и Москва образовали так называемое «союзное государство», своего рода промежуточный этап на пути к политической интеграции. Однако, как и Украина несколькими годами ранее, Белоруссия стала опасаться излишней зависимости от России и стремится расширить пространство для маневров на международной арене, особенно после войны с Грузией в августе 2008 года. Как и другие постсоветские лидеры, Лукашенко обеспокоен прецедентом вторжения российских войск в регион, который президент России Дмитрий Медведев назвал «зоной привилегированных интересов» России.

Неожиданная тяга Лукашенко к независимости в большой мере связана с неуклюжими попытками Москвы навязать Белоруссии свою волю. После российско-грузинской войны Москва оказывала огромное давление на Белоруссию с тем, чтобы она признала мятежные республики Южную Осетию и Абхазию. Но, как и его коллеги из других бывших советских республик, Лукашенко не стал торопиться. Стремясь получить желаемое, в феврале прошлого года Россия устами министра финансов Алексея Кудрина посулила Белоруссии кредит в 2 миллиарда долларов на поддержку пошатнувшейся экономики. Не добившись от Минска сговорчивости, в июне Россия устроила бойкот белорусской молочной продукции. В условиях нарастающего финансового кризиса Россия сначала приостановила, а потом вообще отменила последний 500-миллионный транш этого займа. В ответ на молочный бойкот и непостоянство России по вопросу займа Лукашенко бойкотировал июньский саммит Организации Договора о коллективной безопасности — альтернативы НАТО, созданной Россией для постсоветских государств, — и открыто выразил свои замечания по поводу планов России по созданию совместных сил быстрого реагирования под эгидой этой организации.

С точки зрения России, еще тревожнее было то, что Лукашенко объявил об интересе Белоруссии к участию в Восточном партнерстве Европейского Союза, созданном для выработки соглашений о свободной торговле и стратегическом партнерстве, а также упрощения визового режима с рядом постсоветских стран Восточной Европы и Южного Кавказа. Европейский Союз отреагировал на заинтересованность Лукашенко в улучшении отношений — отчасти для того, чтобы белорусы не стали признавать мятежные республики, а отчасти — потому, что неожиданный интерес Лукашенко к сближению создал, по его мнению, возможность оказывать давление с целью либерализации в стране, иногда называемой «последней диктатурой Европы». Несмотря на то, что Восточное партнерство занимается конкретными вопросами, связанными с визами и торговлей, официально оно объявлено инициативой по продвижению «общих ценностей, включая демократию, верховенство закона и уважение к правам человека» в постсоветских государствах на рубеже Европы. России, которая все чаще воспринимает продвижение либеральных ценностей как средство усиления влияния Запада за счет Москвы, «Восточное партнерство» представляется неприкрытой попыткой вторжения в российскую «зону привилегированных интересов».

И вновь мы возвращаемся к проблеме льготных цен на энергоносители, которые Россия устанавливает для своих бывших вассалов в рамках двойной системы патроната и контроля. Эти субсидии создают нездоровые стимулы для стран-получателей, которые, как Белоруссия, имеют возможность перепродавать российские энергоносители на внутренних рынках по заниженным ценам, поддерживая неконкурентоспособные предприятия советской эпохи в ущерб эффективности. В то же время поставки энергоносителей по льготным ценам являются одним из важных источников коррупции, так как перепродажа российских нефти и газа за рубеж по мировым ценам является крупным источником прибыли для политических инсайдеров на Украине, в Белоруссии и других странах-получателях.

Кроме того, угроза отмены субсидий является одним из крупнейших козырей России в отношениях с государствами региона. Во время последнего спора с Минском о ценах на газ Москва предприняла агрессивные шаги по получению доли газопроводной сети Белоруссии в обмен на сохранение ценовых субсидий. В рамках стратегии оказания давления на Белоруссию «Транснефть» решила приостановить поставки по трубопроводу «Дружба». Учитывая плачевное состояние белорусской экономики и отчуждение, царившее тогда в отношениях с Европой, Москва знала, что Лукашенко остается только согласиться на ее условия. Таким же образом Кремль пытался воспользоваться долгами Украины за энергоносители, чтобы получить контроль над ее распределительной сетью. Пока Киеву удается дать отпор.

С тех пор, как в 2000 году президентом России стал Путин, Кремль применяет эти субсидии избирательно. В 2005-2008 годах, когда мировые цены на нефть стремительно росли, Кремль оказывал давление на соседей, требуя платить за свои энергоносители по рыночному тарифу. В особенности это касалось тех соседей, которые становились его внешнеполитической головной болью. В таком повороте событий был положительный момент. Это соответствовало требованиям Международного валютного фонда о том, чтобы энергетические сделки совершались по рыночным ценам и, если бы начатое было доведено до конца, у покупателей возникли бы реальные стимулы к снижению безудержного энергопотребления. Кроме того, отношения между Россией и ее соседями встали бы на более предсказуемую, рыночную основу.

Но, хотя теоретически переход на рыночные цены в торговле энергоносителями имеет смысл, на практике этот переход, осуществленный путинским режимом, лишь усилил сомнения европейских государств, покупающих большую часть российских энергоносителей. Рыночные цены были введены для разных постсоветских государств в разное время, и изменение тарифов в значительной мере зависело от состояния их отношений с Москвой. Лояльность Белоруссии долго означала, что она покупает российские энергоносители по более низкой цене, чем остальные соседи России, хотя российский газовый монополист «Газпром» и «Транснефть» взвинтили цены для Украины и других государств, стремящихся покинуть российскую орбиту. Осознавая, что зависимость от России сделала ее изолированной и уязвимой, Белоруссия тоже приходит к выводу о том, что за внешнеполитическую гибкость приходится платить.

Долгосрочной целью Москвы является контроль над энергораспределительной инфраструктурой всего бывшего Советского Союза. Эта цель четко прописана в энергетической стратегии России, и одним из шагов к завершению предыдущего раунда спора между Белоруссией и «Транснефтью» было соглашение о передаче российской трубопроводной монополии 50 процентов акций белорусского оператора трубопроводов «Белтрансгаз». Ссылаясь на долги Украины, «Газпром» оказывал аналогичное давление и на Киев. Если Москве удастся полностью взять под свой контроль белорусскую энергораспределительную сеть, то она не только окажется в более сильной позиции для воздействия на внешнюю политику Минска, но и укрепит свою рыночную силу и, тем самым, политические рычаги в отношениях с Европой. Неопределенность с поставками через Белоруссию также может повлечь за собой рост глобальных цен на нефть как раз в то время, когда западные экономики начинают выходить из рецессии. Это само по себе должно быть достаточно серьезной причиной для того, чтобы европейцы и их американские союзники начали обращать пристальное внимание на, казалось бы, невразумительный таможенный спор.

Джеффри Мэнкофф (Jeffrey Mankoff)

Чем опасно и чем выгодно сближение Турции с Россией(«Reuters», Великобритания)

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Персоналии, Политика

ИноСМИ: Визит премьер-министра Турции Тайипа Эрдогана (Tayyip Erdogan) в Россию на переговоры по газу станет вехой на пути стремящейся в Евросоюз страны к превращению в ключевой транспортный узел Европы и в то же время обнажит трудности, стоящие перед Анкарой в плане сохранения баланса между Востоком и Западом.
Член НАТО Турция и Россия, когда-то бывшие врагами по «холодной войне», в последние годы расширили связи, подписав целый ряд соглашений по различным проектам — от строительства нефте- и газопроводов до атомных электростанций. Кроме того, в проекте укрепление сотрудничества в сфере обеспечения безопасности в кавказском регионе.
Свой двухдневный визит в Москву Эрдоган начнёт во вторник со встречи с премьер-министром России Владимиром Путиным. На встрече будут обсуждаться вопросы энергетики и безопасности.
По мнению аналитиков, движение Турции в направлении России отражают амбиции Анкары увеличить своё политическое влияние в регионе и усилить экспансию в восточном направлении — от стран Ближнего Востока до России и среднеазиатских республик.
 «Своё восходящее ко временам Османской империи настороженное отношение к России Турция преобразовала в замечательно развитые отношения, имеющие весьма глубокое коммерческо-энергетическое измерение», — считает аналитик из вашингтонского фонда имени Германа Маршалла (German Marshall) Иэн Лессер (Ian Lesser). — «В то же время встают такие вопросы долгосрочного плана, как выбор Турции в случае, если отношение Запада с Россией станут более похожими на соперничество. Это сложная игра, и Турция в ней окажется крайне уязвимой».
В прошлом году Путин заручился согласием Анкары на строительство трубопровода South Stream через территориальные воды Турции. Этот трубопровод пойдёт в Европу и будет там конкурировать с пользующимся поддержкой Европейского союза трубопроводом Nabucco.
Также возможно, что Россия попытается приобрести целых пятьдесять процентов акций турецкого нефтепровода, который будут строить итальянская ENI и турецкая Calik. Эта труба соединит черноморский порт Самсун с портом Джейхан на Средиземном море. Россия также согласилась предоставлять часть нефти, которая будет по ней транспортироваться.
Турция, разыгрывающая энергетическую карту в борьбе за членство в ЕС, настаивает на том, что South Stream и Nabucco на самом деле будут не соперничать, а дополнять друг друга.
СОЮЗ ИЗ СООБРАЖЕНИЙ УДОБСТВА
По мнению аналитиков, союзные отношения между Турцией и Россией продиктованы соображениями удобства.
Россия — крупнейший внешнеторговый партнёр Турции, поставляет ей две трети всего импортируемого газа. Двусторонние торговые отношения между странами оцениваются приблизительно в сорок миллиардов долларов.
 «Упрочение связей между Москвой и Анкарой когда-то было предметом для беспокойства [на Западе], но теперь в Европе поняли, что Турция ввозит 65 процентов своего газа из России», — сказал Вольфанго Пикколи (Wolfango Piccoli) из Eurasia.
Подчёркивая важное значение, которое Анкара придаёт визиту, Эрдоган взялся сам возглавить делегацию, в состав которой войдут министр иностранных дел Ахмет Давутоглу (Ahmet Davutoglu), министр энергетики Танер Йылдыз (Taner Yildiz) и министр внешней торговли Зафер Чаглаян (Zafer Caglayan). Темой переговоров станут торговля и инвестиции, а также вопросы регионального и международного значения.
Россия очень хочет успеть построить South Stream раньше, чем будет реализован пользующийся поддержкой ЕС проект Nabucco, начатый с целью избавления Европы от зависимости от российского газа.
Россия, поставляющая Европе четверть всего используемого ею природного газа, желает в скором времени построить трубопроводы, идущие в обход Украины и прочих бывших советских стран, так как в последние годы споры с Киевом из-за стоимости транзита неоднократно приводили к срыву поставок.
Один из высокопоставленных сотрудников министерства энергетики Турции сообщил Reuters, что Россия и Турция обсудят следующий этап строительства второго сегмента газопровода Blue Stream, проложенного по дну Чёрного моря и соединяющего эти страны друг с дружкой. По его словам, Турция и Россия могут также обсудить перспективу повышения пропускной способности Blue Stream и удлинения его до территории Израиля.
Проверка турецко-российского союза на прочность произошла в 2008 году, во время российско-грузинской войны. Турция, имеющая с Грузией общую границу, приложила большие усилия, чтобы не подвергнуть Москву критике за войну.
КАРАБАХ
Также ожидается, что Эрдоган будет обсуждать с Россией перспективу установления мира в закавказском регионе, где у России и Турции есть общие проблемы с энергетической безопасностью. Нестабильность в Закавказье может сказаться и на положении на Северном Кавказе, где Россия борется с мятежниками-исламистами.
В прошлом году Турция подписала соглашение о восстановлении дипломатических отношений и открытии границы с Армений, бывшей союзной республикой СССР. Так была преодолена длившаяся целый век враждебность, причиной которой были массовые убийства армян турками в Османской империи во время первой мировой войны.
Но Турция, которой за это выговорило союзное мусульманское государство Азербайджан, заявила, что ратифицирует соглашения только в том случае, если Армения уступит в переговорах по провинции Нагорный Карабах.
Формально Армения и Азербайджан до сих пор находятся в состоянии войны из-за горного района Нагорный Карабах, где местные армяне при поддержке христианского армянского государства отделились от мусульманского Азербайджана. Война унесла более тридцати тысяч жизней.
Годы дипломатических усилий России, США и Франции не привели к заключению мира между двумя сторонами. В конце прошлого года от посредников поступила информация о некотором прогрессе между азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым (Ilham Aliyev) и его армянским коллегой Сержем Саркисяном.
Россия выступает в роли одного из трёх главных посредников в мирных переговорах, ведущихся минской группой Организации безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ).
В написании статьи приняли участие Дарья Корсунская (Москва), Орхан Кошкун (Анкара) и Томас Гроув (Thomas Grove) (Стамбул). Автор текста — Ибон Виллелабейтиа (Ibon Villelabeitia). Редактор — Ралф Боултон (Ralph Boulton)

Оригинал публикации: Risks and benefits in Turkey’s overtures to Russia

Балто-Черноморский коридор развития как модификация «Восточного партнерства»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика.Ру: Главным инструментом формирования БЧКР является его опережающее энергетическое развитие (активное освоение ядерной, термоядерной и «зеленой» энергетики) и включение в трансконтинентальные транспортные магистрали («евразийского сухопутного моста» и «сухопутного моста Север-Юг»).Начало реализации очередной инициативы Европейского Союза «Восточное партнерство» ознаменовало новый этап в становлении внешней политики Большой Европы. До сих пор ЕС в большей степени рассматривался как экономический гигант, нежели как активный и эффективный геополитический стратег. «Восточное партнерство» координально меняет эту ситуацию. Новая инициатива призвана стать эффективным инструментом влияния ЕС в Восточной Европе и Закавказье. Европа предлагает Украине, Беларуси, Молдове, Грузии, Армении и Азербайджану ряд преференций в обмен на их геополитическую лояльность.

С геополитической точки зрения, «Восточное партнерство» – проект весьма неоднозначный. С одной стороны, он является дополнением к инициативе «Средиземноморский союз», и в этом смысле он может рассматриваться как продолжение курса по активизации внешней политики ЕС как единого целого, а с другой, конкурирует с ним: если от «Средиземноморского союза» принципиальную выгоду имеют Франция, Испания, Италия, то «Восточное партнерство» скорее выражает интересы Германии, Чехии, Польши и Скандинавских государств.
В первом случае внешняя политика ЕС представляет собой своеобразный способ геополитического конструирования пространства прилегающих к нему государств в виде «буферных» зон с целью обеспечения стабильности и безопасности на своей периферии.
 


Во втором – это локальный проект, направленный в первую очередь на экономическую интеграцию Центральной, Северной и Восточной Европы. Для государств-членов инициативы «Восточное партнерство» предпочтительней именно такое понимание интеграционных процессов: не как создание «буферных» зон, «подушек безопасности», санитарных кордонов, а как организация зон развития и соразвития в данном регионе. Это позволит трактовать процессы интеграции как процессы взаимного (а не одностороннего) сближения и образования взаимосвязей между государствами, участвующих в реализации инициативы «Восточное партнерство».

Интеграционные процессы, понимаемые как процессы развития и соразвития, предполагают несколько уровней:
а) политическая интеграция (формирование некоторого целостного комплекса политических систем на межгосударственном уровне по принципу многообразия политических институтов, а не их унификации);
б) экономическая интеграция (основанный на проведении согласованной межгосударственной экономической политики процесс развития устойчивых хозяйственных взаимосвязей соседних государств, ведущий к их постепенному экономическому слиянию);
в) социокультурная интеграция (процесс установления социальных и культурных связей между относительно самостоятельными социокультурными субъектами (индивидуумами, группами, социальными классами, этносами, нациями, цивилизациями) и дальнейшего их превращения в единую, целостную социокультурную систему, части которой взаимозависимы и согласованы, имеют общие цели и интересы, выработанные на консенсуально-договорной основе).
Далее, любой локальный (региональный) процесс геополитической интеграции может рассматриваться как часть более общего интегративного процесса. Инициатива «Восточное партнерство», как форма региональной интеграции, представляет собой часть глобальной евроатлантической интеграции.
Успешность евроатлантической интеграции зависит преимущественно от трех внешних факторов:
1) от степени готовности ЕС и НАТО принять новые страны в «свое лоно»;
2) от степени серьезности политических элит и общественноcти «заинтересованных» стран в осуществлении «европейского выбора», иначе говоря, от того, насколько эффективными являются процессы институционального сопровождения данного «выбора»;
3) от содержания и перспектив интеграционных потоков на постсоветском пространстве с естественным центром притяжения в Москве (структуры СНГ, Союзного государства, Единого экономического пространства, Договора о коллективной безопасности и др.), поскольку ориентации соответственно на Запад и на Восток во многом не только противоречат, но и по некоторым параметрам взаимно исключают друг друга, так что ослабление одного внешнеполитического вектора с неизбежностью приводит к усилению второго, противоположного.

Интеграция в Евроатлантическое пространство является целостным феноменом и имеет два основных аспекта: социоэкономический и военно-политический. Кроме того, говоря о евроатлантической интеграции, необходимо осознавать, что этот процесс осуществляется не только на институциональном уровне, но и на уровне народов, их культур и ценностей. И, как правило, успешность этого процесса связана с готовностью осуществить цивилизационный выбор в пользу господствующей сегодня в мире либеральной геокультуры.
Однако именно военно-политический аспект евроатлантической интеграции и ставит под сомнение саму возможность успешной реализации программы «Восточное партнерство».

Восточная Европы всегда находилась на границе двух цивилизаций: Востока и Запада, культур степи и культур леса (по П.Н. Савицкому), «России» и «Европы» (по Н.Я. Данилевскому). В исторических источниках Средневековья и эпохи Возрождения данный регион назывался «Европейской Сарматией», которая располагается между «Европой» и «Сарматией Азиатской» . На протяжении многих веков Европейская Сарматия являлась ареной бескомпромиссной борьбы между этими двумя цивилизационными силами. Само название данного региона указывает на его цивилизационно маргинальный характер, его нахождение на линии межцивилизационного разлома, в том смысле, как ее понимал С. Хантингтон, то есть линии, где сталкиваются цивилизации.

Очевидно, что цивилизационная маргинальность Восточной Европы требует совершенно иных геополитических механизмов интеграции, нежели реализующиеся на данный момент в Европейском союзе и СНГ.
Инициатива «Восточное партнерство» предлагает осуществлять данную интеграцию через совместное решение следующих задач:
1) модернизация договорных отношений путем заключения соглашений об ассоциации;
2) проведение переговоров с целью создания сети зон свободной торговли со странами-участницами, которая в будущем может быть преобразована в Экономическое сообщество стран-соседей ЕС, и оказание соответствующей финансовой и экономической помощи со стороны ЕС;
3) упрощение визового режима при условии обеспечения необходимой безопасности;
4) углубление сотрудничества с целью укрепления энергетической безопасности стран-партнеров и ЕС;
5) поддержка экономической и социальной политики, направленной на уменьшение неравенства как внутри каждой страны-партнера, так и между странами-партнерами.

Причем, по мнению разработчиков данной инициативы, для повышения потенциала каждой страны-партнера с точки зрения проведения необходимых реформ, требуется новая программа комплексного развития институционального потенциала (повышение административного потенциала по всем соответствующим направлениям сотрудничества для каждой страны-партнера) .
Уровень отношений ЕС с восточными партнерами будет зависеть от того, насколько ценности либеральной геокультуры представлены в социально-политической жизни государства. Поэтому унификация национального законодательства по европейскому образцу является необходимым шагом на пути к интеграции с ЕС.

Здесь, как нам кажется, изначально кроется неверная посылка. Конечно, общая ценностная доминанта всегда способствовала успешности реализации какого-либо проекта. Однако нужно учитывать, что в восточноевропейских и закавказских «транзитивных обществах» господствуют так называемые «материальные ценности»: финансовое и экономическое благополучие, безопасность, в то время как в развитых европейских странах все более распространяются и укореняются «постматериальные» ценности: гендерные, экологические, социально-политические (связанные с бòльшим политическим участием, демократизацией, проблемами войны и мира) и др.

Следует заметить, однако, что данный ценностный диссонанс не носит принципиального характера; он историчен и преодолевается посредством интенсивной модернизации общества.

Преодоление ценностного диссонанса является процессом долгосрочным и вялотекущим, на это могут уйти многие десятилетия (ведь фактически речь идет о формировании новой ментальности), а поэтому вся риторика относительно того, что в первую очередь необходимо проводить политическую либерализацию в государствах-участниках программы «Восточное партнерство» не может быть определена как проблемное поле первостепенной важности, которое необходимо решать сиюминутно. Конструирование новой жизненной среды – вот единственный способ модернизации общества и преодоления ценностного диссонанса, так как ценности – это в значительной степени результат реакции на окружающую действительность, организованную таким образом, при котором она играет принципиально позитивное значение в процессе социального воспроизводства.
И это именно тот аспект, который, по нашему мнению, совершенно не учитывается программой «Восточное партнерство», ведь в первую очередь необходимо формулировать и реализовывать новые проекты по промышленно-инфраструктурному развитию восточноевропейского региона с привлечением значительных объемов европейских и российских инвестиции и технологий.
Одним из подобных проектов может стать создание Балто-Черноморского коридора развития (БЧКР). С учетом геополитических особенностей данного региона речь идет о фактическом превращении его из довольно абстрактной линии межцивилизационного разлома в самостоятельный субъект мирового развития и мировой политики. В свою очередь, такая геополитическая трансформация должна послужить гарантией долгосрочной военной, политической и социально-экономической стабилизации региона. Создание Балто-Черноморского коридора развития должно послужить снижению уровня конфронтации между Россией и Западом и углублению их взаимодействия. Все это возможно только при условии военно-политического нейтралитета стран региона, который позволит отказаться от одновекторной геополитической ориентации. Вместе с тем, мировое сообщество должно осознавать и взять на себя определенные обязательства, в том числе готовность погашать издержки, связанные с отказом от военно-политических форм сотрудничества с Россией и Европой.

Главным инструментом формирования БЧКР является его опережающее энергетическое развитие (активное освоение ядерной, термоядерной и «зеленой» энергетики) и включение в трансконтинентальные транспортные магистрали («евразийского сухопутного моста» и «сухопутного моста Север-Юг»). Реализация указанных проектов предполагает последующее создание очагов дешевой электроэнергии и кластеров промышленного развития, основанных на привлечении немецких, французских, российских и иных технологий. На первом этапе дешевая электроэнергия должна стать главным конкурентным преимуществом с точки зрения реализации в них промышленных проектов.
Отдельным направлением промышленного развития региона должны стать проекты, связанные с фундаментальными исследованиями, направленными на решение задачи по строительству «евразийского сухопутного моста» (разработка Л. Ларуша), связывающего Европу с Южной Азией и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Они обеспечат масштабный и продолжительный спрос на широкую номенклатуру товаров промышленного производства, что и составит основу уникальной специализации и конкурентоспособности БЧКР в мировом распределении труда.

Продвижение проекта трансевразийских транспортных и энергетических магистралей должно лечь в основу общей политической повестки дня стран Центральной и Восточной Европы, и в первую очередь, стран-участниц инициативы «Восточное партнерство». Именно такая перспективная и амбициозная повестка дня для государств-участников «Восточного партнерства» будет способствовать активизации их внешней политики, уходу из губительного поля геополитических альтернатив, скорейшему развитию и процветанию региона, а не превращению его чей-либо геополитический сателлит.

Для достижения вышеобозначенных целей требуется решить ряд задач, направленных на формирование единого Проектного центра, способного заниматься продвижением и реализацией программ по созданию БЧКР:
1) активизация взаимодействия и интеграция научно-промышленных комплексов государств-участников инициативы «Восточное партнерство» с последующим слиянием их в единую организационную структуру;
2) наращивание человеческого капитала, повышение профессиональной компетентности руководителей и специалистов на всех уровнях социальной иерархии;
3) формирование новой технологической культуры труда и стимулирование квалифицированного высокопроизводительного труда;
4) формулирование мобилизующей идеи, способной придать социокультурную легитимность реализуемым проектам (например, идеи об исторической миссии данного региона в масштабах мировой цивилизации);
5) радикальная и всеобъемлющая чистка правящей элиты, ее кардинальное обновление в соответствии с требованиями процесса модернизации и проектирования;
6) умелое и гибкое использование внешнеэкономических связей для трансфера знаний и технологий из-за рубежа, а также обеспечение защиты нарождающихся отраслей экономики посредством протекционистских мер;
7) создание баз данных технологий и их носителей и др.

Таким образом, реализация проекта создания БЧКР при активном участии ЕС и РФ, с учетом экономических, политических и культурно-психологических факторов (особенности менталитета, ценностный диссонанс, уровень политической культуры)  и при условии обеспечения военного нейтралитета стран региона и многовекторности их политики, может превратить линию цивилизационного разлома в важнейший геополитический регион, интегрирующий основные евразийские цивилизационные пространства и выступающий фактором геополитической стабильности в данном регионе.

Арсений Сивицкий (Минск, Белорусская группа развития)

Вооруженный конфликт на Каспии маловероятен(«Deutsche Welle», Германия)

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

ИноСМИ: В Каспийском регионе разворачивается борьба за энергоресурсы. Если страны Каспийского бассейна главным образом спорят о запасах энергоносителей, то Россию, Китай и Европу в большей степени интересуют пути транспортировки углеводородов.

Строительство Транскаспийского газопровода может привести к конфликту

Борьба за энергоресурсы и пути их транспортировки в Каспийском регионе теоретически может перерасти в вооруженный конфликт. Однако такого развития событий нельзя исключать лишь в том случае, если будет принято решение о строительстве Транскаспийского газопровода, без которого практически невозможен экспорт газа из Центральной Азии в Европу в обход России, считает эксперт британского института Chatham House Юрий Федоров.

Транскаспийский газопровод должен проходить по дну Каспийского моря и соединять терминалы в Туркмении и в Казахстане с терминалами в Азербайджане — на противоположном берегу Каспия. В данном случае, подчеркивает эксперт, возможны военно-политические действия со стороны России, которая стремится минимизировать возможность транспортировки нефти и газа из Каспийского региона и Центральной Азии в обход своей территории. Поэтому, считает эксперт, все проекты, которые позволяют странам этого региона снять транспортную зависимость от России, вызывают в Москве раздражение.

«Самым неприятным для Москвы было строительство и сдача в эксплуатацию нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Это рассматривалось как серьезнейший удар по экономическим и стратегическим интересам России, — говорит Юрий Федоров.- Были даже свидетельства того, что одной из целей интервенции в Грузию в августе прошлого года было разрушение или постановка под российский контроль этого газопровода».

Противоречия есть, но война на Каспии маловероятна

Вооруженные конфликты, основанные на борьбе за энергоресурсы между странами региона — Туркменией, Казахстаном и Азербайджаном — на данный момент представляются экспертам маловероятными. «Честно говоря, у Туркмении не было и нет пока серьезного военного флота. У Азербайджана есть несколько судов, которые могут использоваться в военных целях. Но это не очень серьезно», — отмечает Федоров. Но, при этом, по его словам, был случай, когда Иран фактически использовал военную силу для того, чтобы остановить разработки на одном из месторождений, которое Иран относит к своему сектору на Каспии, а Азербайджан — к своему.

Между странами Каспийского региона на сегодняшний день существуют острые противоречия и тому есть как минимум две причины. Общая причина заключается в том, что до сих пор не определен юридический статус Каспия — это море или озеро. «Если Каспий — это море, то тогда к нему применимо положение Конвенции ООН по морскому праву, тогда проблема раздела Каспия на эксклюзивные экономические зоны, на территориальные воды должна решаться почти автоматически с учетом положений, которые содержатся в Конвенции», — говорит Юрий Федоров.  Но, если Каспий — это озеро, то тогда, по словам эксперта, «требуется вырабатывать совершенно новый уникальный юридический статус этого водоема, потому что для международных озер общих рецептов того, как их делить между прибрежными странами, нет».


Борьба за юг Каспия

Пока страны региона «делят» северную часть Каспия на основании трех договоренностей: российско-казахстанской, российско-азербайджанской и казахстанско-азербайджанской. Здесь, по словам эксперта, «проблема более или менее решена, хотя есть некоторые технические детали, скорее связанные с мореплаванием, с добычей рыбы, но они не касаются нефтяных и газовых дел».

Вопрос о разделе южной части Каспия на данный момент остается открытым. Это, по словам Юрия Федорова, связано с двумя проблемами. Первая – это стремление Ирана резко увеличить свой собственный сектор Каспийского моря. Дело в том, что если применять правила Конвенции ООН по морскому праву, то есть, провести прямую линию между пограничными точками на границе Ирана, Азербайджана и Туркмении, Ирану принадлежит небольшой кусочек Каспийского моря. «Тегерану это очень неприятно и невыгодно. Иран настаивает на том, чтобы все Каспийское море было поделено поровну между пятью прибрежными странами. То есть на каждое прибрежное государство приходилось бы по двадцать процентов площади водной поверхности Каспия», — говорит Юрий Федоров.

По его словам, это означает примерно двухкратное увеличение иранского сектора Каспийского моря и соответствующее уменьшение и азербайджанского сектора с юга, и туркменского сектора с юга. А в этих секторах уже обнаружены довольно интересные месторождения нефти и газа.

Полуостров раздора

С другой стороны борьба разворачивается между Азербайджаном и Туркменией. Яблоком раздора в данном случае является полуостров, расположенный на азербайджанской стороне.  Как поясняет эксперт, если посмотреть на карту Каспийского моря, то на азербайджанской стороне есть полуостров Апшерон, который резко меняет береговую линию и выдается довольно глубоко в Каспийское море. «Если применять правила Конвенции ООН и проводить срединную или медианную линию, то благодаря наличию этого полуострова значительная часть Каспийского моря оказывается в азербайджанском секторе».

В 1997 году Туркмения, по словам эксперта, выступила с требованием не учитывать Апшеронский полуостров при проведении медианной линии. В этом случае несколько крупных месторождений оказались бы в туркменском секторе. Тупиковая ситуация в связи с этим существует на протяжении 12 лет. Отношения между Туркменией и Азербайджаном начали «оттаивать» с приходом к власти Бердымухамедова. Но летом этого года в связи с жестким требованием Ашхабада о том, что нужно решить проблему на туркменских условиях, проблема раздела Каспия вновь обострилась.


Международный арбитражный суд в роли третейского судьи

Этим летом Туркмения обратилась в международный арбитражный суд, который и должен принять окончательное решение о том, как должна проходить эта медианная линия. Но рассмотрение этого вопроса требует длительного времени. И главной проблемой для юристов как раз-таки станет правовой статус Каспия.

Кроме того, как рассказывает эксперт Юрий Федоров, Туркмения ссылается на некоторые международные документы, которые были приняты и утверждены до принятия Конвенции ООН по морскому праву. «В них есть формулы о том, что нельзя учитывать изгибы береговой линии, которые резко нарушают ее ход», — говорит эксперт. В результате данной нерешенной проблемы оказывается невозможным строительство Транскаспийского газопровода и, соответственно, всех проектов по транспортировке нефти и газа из региона в обход России.

Интересы Китая на Каспии

Примечательно, что в споре за Каспий ключевую роль стало играть строительство газопровода из Туркмении в Китай. Как поясняет эксперт Юрий Федоров, Китай заинтересован в получении максимального количества нефти и газа из Центральной Азии и Каспийского региона по одной простой причине — импортные потребности нефти и газа в самом Китае растут. «При этом чуть ли не 80 процентов всей нефти, которая сегодня импортируется в Китай, проходит через Малахский пролив. Он контролируется американским и некоторыми другими военными флотами, и в случае осложнения китайских отношений с США, например, последние могут перекрыть вот этот путь транспортировки нефти и газа в Китай. Поэтому КНР добивается того, чтобы сделать Центральную Азию своей резервной базой», — отмечает эксперт.  Наталья Позднякова
Капля воды в котле этнических противоречий
http://www.dw-world.de/dw/article/0,,4204669,00.html

Россия разыгрывает каспийскую карту, а Грузия рвется в НАТО
http://www.dw-world.de/dw/article/0,,3548255,00.html

Оригинал публикации: Deutsche Welle

Американская «Большая Центральная Азия» и Россия

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: В статье «Попадет ли Россия в новый афганский капкан», опубликованной на сайте Фонда стратегической культуры более полугода назад, мы писали о неясном ещё на то время стремлении участников военной авантюры НАТО в Афганистане (прежде всего – США) вовлечь Россию в «демократизацию» этой страны посредством бомбардировок и методов оккупационного режима. И вот это стремление вроде начинает воплощаться в жизнь. НАТО предлагает России расширить участие в операции в Афганистане, в частности помочь альянсу на первом этапе средствами авиатехники и пилотами, сообщил журналистам генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен 16 декабря, добавив, что он представил «перечень конкретных специфических предложений о том, как Россия смогла бы более активно участвовать в Афганистане». По мнению господина генсека, Россия «могла бы обеспечить большее количество вертолетов, обеспечить подготовку летчиков вертолетов, запчасти и топливо для таких аппаратов». Не обошлось здесь также без заклинаний о совместной борьбе с наркотрафиком и более мелких вопросов, наподобие совместной подготовки «полицейских сил в Афганистане», регулярно демонстрирующих свою боевую слабость в ходе столкновений с «талибами». (1)

Не сомневаемся, что авиация и вертолеты – это лишь этап на пути более широкого подключения российских ресурсов к ведению чуждой интересам России войны. Тактике Запада вполне соответствует формулировка «осторожный напор», который, впрочем, становится все менее осторожным. Похоже, Расмусен уезжал из Москвы в полной уверенности, что он сделал «русским» предложение, от которого они не в силах отказаться. При этом, заметим, натовский генсек считает внешнеполитическую инициативу президента Д.Медведева о новом договоре по проблемам европейской безопасности бессмысленной, будучи вполне удовлетворенным избирательным сотрудничеством с Москвой исключительно там, где это выгодно альянсу.

Неделей раньше, 9 декабря, прозвучало тревожное заявление, сделанное в конгрессе главой командования вооруженными силами США в центральном регионе Д. Петреусом. По его оценке, количество жертв в Афганистане может возрасти, прежде чем ситуация начнет улучшаться. «Уровень жестокости, скорей всего, поначалу возрастет, особенно весной, когда улучшится погода… Вместе с тем, важно попридержать суждения об успехе или неудаче новой стратегии в Афганистане до декабря следующего года», — подчеркнул Петреус. Можно продолжить эту нехитрую мысль: ради спасения жизней западных «цивилизаторов» можно воспользоваться русским «пушечным мясом», прикрываясь пустыми лозунгами о «стратегическом партнерстве» и прочей лирикой…

Кстати, в эти дни Совет Федерации одобрил инициативу Президента, согласно которой главе государства разрешено в экстренной ситуации направлять войска в те или иные регионы для отражения разного рода угроз. Можно предположить, что подразумевались не только Абхазия и Южная Осетия, военное присутствие на территории которых уже урегулировано соответствующими соглашениями.

Каков будет результирующий вектор политики Москвы на афганском направлении в контексте расширяющегося военного присутствия США и НАТО в Афганистане и интенсификации наркотрафика, представляющего прямую угрозу национальной безопасности России? Высказывания об общих целях России и альянса в сфере борьбы с международным терроризмом – это фигура дипломатической вежливости или свидетельство конкретной готовности поддержать «друзей» из евроатлантического сообщества? От ответа на этот вопрос зависит многое. Пока здесь сохраняется неопределенность. По словам министра иностранных дел РФ С. Лаврова, Президент РФ уже поручил правительству рассмотреть предложение Расмуссена о расширении сотрудничества с альянсом и более активном участии России в операциях в Афганистане. Еще в начале декабря постоянный представитель России в НАТО Дмитрий Рогозин жаловался на то, что альянс по каким-то причинам не хочет допускать «Россию во внутренние форматы обсуждения ситуации в Афганистане»: «От нас хотят получить все, не предоставляя ясности в отношении политических и военных аспектов операции НАТО в Афганистане».

Разумеется, хотят и будут продолжать хотеть с неослабевающей энергией, пока не увидят скоординированную с Китаем, Индией, Ираном, Пакистаном активную и внятную позицию российской дипломатии по этому важнейшему вопросу. Очевидно, что давление Запада во главе с США, которые стремятся в своей афганской стратегии нейтрализовать возможности внешнеполитического маневра не только России, но и других ближних и дальних соседей Афганистана, последовательно наращивается. Некоторое время назад тема дальнейшего сотрудничества России и НАТО в борьбе с «международным терроризмом» обкатывалась в ходе заседания Совета министров иностранных дел России и НАТО, и вот теперь она внесена в повестку дня переговоров Президента России и Генерального секретаря альянса. Некоторые федеральные каналы уже достали из пыльных сундуков страшилки о талибах (являющихся, как известно, преимущественно пуштунами и имеющих влияние почти исключительно в своей этнической среде), готовых захватить Центральную Азию и дойти до Центральной России. При этом всерьез обсуждались перспективы ввода «ограниченного контингента российских войск» в Афганистан по просьбе «мирового сообщества».

Возможно, когда летом 2009 года подписывалось соглашение о транзитных поставках невоенных грузов через российскую территорию в Афганистан, в Москве рассчитывали на некоторые встречные уступки по чувствительным для России вопросам, касающимся, в первую очередь, ближнего зарубежья. Не исключено, эти иллюзии имеются и сейчас, хотя темпы ремилитаризации Грузии (мы уже не говорим о совершенствующейся инфраструктуре ПРО) должны были, казалось бы, их давно и бесповоротно развеять.

Шаги администрации Б.Обамы по реализации проекта «Большой Центральной Азии» направлены на то, чтобы закрепить свое военно-политическое присутствие в афганском «сердце Азии» надолго, если не навсегда. Аэродромы Баграм и Шиднанд уже сейчас превращены в крупные военные базы широкого профиля с взлетно-посадочными полосами, способными принимать все типы самолетов и включающие системы воздушного и космического слежения. Если эти процессы будут ускорены за счёт участия в них России, то уже в скором времени возможно появление серьёзных элементов недоверия в российско-индийских и российско-китайских отношениях. Крупный ущерб может быть нанесен и имиджу России (значительный процент населения которой составляют мусульмане) в исламском мире, в первую очередь – в Центральной Азии. Угрозы безопасности России при этом никуда не денутся, они будут только нарастать.

Речь не только о наркотрафике, объемы которого многократно возросли с 2001 года – с момента начала операции «Несокрушимая свобода». Директор регионального филиала Института стран СНГ Александр Князев обращает внимание на то, что основные центры распространения афганских наркотиков в Европе совпадают с местами дислокации американских военных баз. В Косове это база Бондстил, в Германии – Битбург, Зембах, Рамштайн, Хан, Цвайбрюккен и Шпангдалем. Подобного рода факты делают пафосные декларации о совместной (с Соединёнными Штатами) борьбе с афганским наркотрафиком несколько менее убедительными… Что же касается пресловутого международного терроризма, то активизация западных контингентов в северных районах Афганистана уже вызвала переориентацию сопротивления оккупантам на север. В случае принятия решения о более тесном сотрудничестве российской армии с вооружёнными силами США и НАТО идеологи «джихада» получат прекрасный козырь для развёртывания своих операций на российской территории. Ведь российским военным придётся поступить под командование генералов НАТО, а ссылки на резолюции Совета Безопасности ООН станут годны лишь для самоуспокоения отдельных чиновников и дипломатов.

Долговременное присутствие США в Афганистане будет иметь для всех стран постсоветского пространства существенные негативные последствия, еще не проанализированные до конца. А что до преимуществ, то их, честно говоря, не видно.

PS. По итогам визита в Москву генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен не смог добиться от российской стороны заверений в оказании помощи силам союзников в Афганистане. В интервью Би-би-си Расмуссен сообщил, что не получил от Кремля положительного ответа на свой запрос.

_________________________

(1) Под этим термином мы понимаем весьма широкий спектр этнополитических и племенных группировок, борющихся с оккупационным режимом НАТО в Афганистане.

New York Times: Беглый взгляд на роль, которую Россия играет в Арктике

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Арктика, Политика

«Нефть России»: На прошлой неделе почти незамеченной прошла 50-я годовщина образцового международного успеха— подписания Договора об Антарктике, превратившего Дальний Юг нашего мира в демилитаризованную зону, которая впредь всегда должна будет «использоваться исключительно в мирных целях», — пишет New York Times.

Образцовым этот документ был только в том смысле, что Соединенные Штаты, Советский Союз и десятки других государств сумели, несмотря на холодную войну, договориться не устраивать грызню в потенциально стратегически важном регионе. Более того, мир соблюдает это соглашение уже полвека.

Этим вся образцовость и ограничивалась. В случае Крайнего Севера, с его морскими путями и энергетическими ресурсами, которые впервые становятся доступными, благодаря глобальному потеплению, о подобных амбициозных планах не может идти и речи.

Пару недель назад на первом Международном форуме по безопасности в Галифаксе, спонсировавшемся Германским фондом Маршалла (German Marshall Fund) и правительством Канады, перед группой экспертов по военным вопросам, внешней политике и судоходству был поставлен вопрос о том, не стоит ли до того, как растает лед, срочно принять некоторые меры, в частности согласовать позиции по Арктике.

В регионе существует ряд неразрешенных территориальных споров. Североамериканцы спорят о том, входит ли Северо-Западный проход, объединяющий Атлантический и Тихий океаны, в канадские воды или в международные. Также существуют опасения, что рассчитанная на три года российская экспедиция по картографированию дна Северного Ледовитого океана будет сопровождаться совершенно лишним военным конвоем. (Интересно зачем — для защиты от тюленей?).

Тем не менее, никаких широкомасштабных и конкретных планов по предотвращению милитаризации Арктики или по решению ее специфических, все более серьезных экологических проблем пока не было принято.

Что же касается Конвенции ООН по морскому праву, которую иногда считают ключевым документом по Арктике, то она, как заявил в прошлом году директор Арктической программы Всемирного фонда дикой природы Нейл Гамильтон (Neil Hamilton), не рассматривает проблемы изменения климата.

Кроме того, Сенат США так и не ратифицировал конвенцию. Следует учесть, что многие из американцев, занимающихся регионом, хотя и не отрицают вероятность «стратегической революции» в Арктике, считают, что еще примерно 10 лет о ней можно не задумываться.

В рамках этого курса Договор об Антарктике — и (неофициально) содержащиеся в нем запреты — считается несоответствующим обстоятельствам Арктики, так как Крайний Север представляет собой замерзшее море, окруженное сушей, а Антарктика – замерзшую сушу, окруженную водой. Кроме того, в 1959 году потенциал региона оценивался совсем иначе.

Основные западные арктические державы – Канада, Соединенные Штаты, Норвегия и Дания (с Гренладией) — предпочитают откладывать проблему Арктики, ее богатств и стратегического потенциала на будущее, и говорить, что сейчас все в порядке. Так в 2008 году они вместе с Россией подписали в Иллулисате узкую процедурную декларацию по Арктике, фактически не разрешавшую ни одну из крупных проблем региона.

Заместитель министра обороны Норвегии Эспен Барт Эйде (Espen Barth Eide), участвовавший в конференции в Галифаксе, заявил с легким сожалением: «Открытие Арктики не обязательно пойдет на пользу миру». «Не нужно думать, что будет нечто вроде «Большой игры». Положение серьезное, но поводов тревожиться нет», — добавил он.

Глава канадского Штаба обороны генерал Уолтер Натынчик (Walter Natynczyk) также делает успокоительные заявления: «Конвенциональной военной угрозы в Арктике нет». В то же время он убежден, что условия в регионе настолько тяжелы, что действовать в нем в ряде случаев могут только военные.

Тем временем русские в отличие от Атлантического альянса явно торопятся обосновать свой собственный взгляд на Арктику.

У них есть опыт действий в регионе, но при этом в области экологии репутация у них не самая лучшая. Их претензии на половину Арктики бывший представитель США в НАТО Курт Волкер (Kurt Volker) считает «экстравагантными».

В 2007 году они установили под Северным полюсом российский флаг. В этом году российский Совет безопасности объявил, что к 2020 году Арктика станет «основной ресурсной базой» России, и что Москва собирается создать в регионе группировку войск, «способную обеспечивать безопасность». В октябре российский адмирал сказал также, что вертолетоносцы, которые Россия надеется купить у Франции, предназначены, в частности, для Северного флота.

Впрочем, возможно, все это было пустым блефом. В апреле министр иностранных дел Сергей Лавров (создатель российского политического курса в отношении Ирана, в рамках которого Москва считает недоказанным то, что Тегеран хочет получить ядерное оружие) развернулся на 360 градусов (так в тексте. — прим. перев.) и заявил, что Россия не намерена наращивать силы в Арктике. Стоит также вспомнить, что в Галифаксе генерал Натынчик подчеркнул, что корпус вертолетоносцев, которые Россия хочет приобрести, не приспособлен для условий Арктики.

В то же время, как полагает г-н Волкер, сейчас занимающий пост директора-распорядителя Центра по трансатлантическим отношениям (Center for Transatlantic Relation) при университете имени Джона Хопкинса, «русские знают, чего хотят. У них есть арктический флот, и есть, чем привлечь людей в Арктику. Они хотят разрабатывать газовые месторождения. Это не военная агрессия, а попытка добиться полноценного присутствия в регионе». Вашингтон, по его мнению, «несколько медлит, притом, что Америка – единственная страна, у которой достаточно ресурсов и политического веса, чтобы справиться с развитием региона».

Таким образом, ни о какой срочности речь не идет. Что же с амбициозной идеей исключить развитие событий по худшему сценарию – новую «Большую игру» с пушками, утечками газа, нефтяными пятнами, катастрофами танкеров и борьбой стран?
Пока она, по-видимому, интересует лишь немногих. Хотя на этой неделе идеи подобного рода будут звучать на Копенгагенской конференции по изменению климата, уже понятно, что именно этот вопрос там обсуждаться не будет.

Перевод опубликован «ИноСМИ».

Турция – Иран – Россия: о пользе активной дипломатии

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: На фоне возрастающего взаимного непонимания в российско-иранских отношениях усилия турецкой дипломатии по налаживанию связей с Тегераном вкупе с наращиванием геополитического влияния Турции на Ближнем и Среднем Востоке выглядят все более убедительными. Так, министр иностранных дел Турции А.Давутоглу в конце ноября провел переговоры с иранскими коллегами в Тебризе, сообщив об их результатах коллегам из США (Хиллари Клинтон), Великобритании (Дэвид Милибэнд), Франции (Бернар Кушнер) и Германии (Гидо Вестервелле)1.

Внешнеполитическая активность Турции на иранском направлении вряд ли выглядит для ее западных партнеров самодеятельностью. Вместе с тем не может не вызывать уважения то, с каким упорством и последовательностью Турция использует сложившуюся в регионе непростую ситуацию в своих национальных интересах. Анкара всё более уверенно позиционирует себя как посредника в урегулировании противоречий между Ираном и Западом по так называемой «ядерной проблеме». Усилия турецких переговорщиков, направленные на создание условий для дообогащения иранского урана в мирных целях на территории Турции2, могут привести к тому, что именно Турция, а вовсе не Россия станет в перспективе ключевым политическим и экономическим партнёром Ирана. За этим внимательно следят в Вашингтоне и Брюсселе, крайне заинтересованных в реализации проекта «Набукко». В то время как Москву усиленно приглашают к обсуждению иранской проблемы под углом зрения введения «санкций» против Ирана (чем это может окончиться, мы хорошо представляем), Президент Турции А.Гюль дает понять, что его страна «при необходимости готова способствовать налаживанию переговоров с Тегераном, учитывая добрососедские отношения и тесные торгово-экономические связи между двумя государствами», и продолжает: «Мы убеждены в важности достижения соглашения с Тегераном путем диалога, потому что осознаем катастрофические последствия, к которым приведет развязывание войны».

В преддверии намеченного на 6 — 8 декабря визита премьера Р.Т. Эрдогана в Вашингтон американскими СМИ развёрнута массированная критика некоторых новых элементов внешнеполитического курса Турции. В новом стиле турецкой дипломатии «Нью-Йорк таймс» видит признак слабости и уязвимости Турции, а вовсе не «демонстрацию геополитической силы». Анкара, как пишет американское издание, пытается «выпрыгнуть из проамериканской смирительной рубашки и самоутвердиться в качестве независимого геополитического игрока». Американский журнал Newsweek в статье “Триумф турок” тревожно замечает, что долгосрочные партнеры Турции по НАТО обеспокоены позицией Анкары по иранской ядерной программе, заявлениями о турецко-израильских отношениях и поддержкой турецким руководством президента Судана: “Новая позиция Анкары в регионе действительно позволяет превратить Турцию в нечто большее, чем просто послушное орудие для Вашингтона. Турция начала больше расширять объемы торговли с Россией, Ираком, Ираном, чем с ЕС. Кроме того, Анкара на грани заключения исторического договора по курдскому вопросу, а также пытается установить мирные отношения с Арменией, Сирией и Ираном”. «Перед Эрдоганом стоит… трудная задача. Он должен получить все возможное от новых друзей Турции с Востока, вместе с тем сохраняя – и при необходимости публично защищая – старых друзей Турции с Запада», — переживает за турецкого премьера «Foreign Policy»3.

Представляется, однако, что подобные статьи служат, скорее, некими предупреждениями турецкому премьеру на тот счёт, что налаживать отношения с Ираном и критиковать Израиль можно только до определённого предела. Бывший британский разведчик Э. Крук в статье в New York Times отмечает, что «вместо старых партнеров США — Саудовской Аравии и Египта севернее появляются новые партнеры». Он призывает «серьезно отнестись к новой реальности. США и Европа должны поскорей разрешить проблему на Ближнем Востоке и приспособиться к ситуации. Ряд важнейших для Востока проблем, в том числе ядерная программа Ирана, вопрос безопасности Израиля, дальнейшие энергетические поставки, не могут быть решены, если упускается новая реальность в регионе».

Думается, однако, что новый стиль турецкой дипломатии отнюдь не означает разрыва с Западом и с США в частности; он предполагает определённую координацию действий с учетом возросших возможностей Турции, стремящейся к нормализации отношений со своими соседями от Сирии до Армении и позиционированию страны в качестве ключевого газотранспортного «хаба». Накануне приезда Эрдогана в Америку пресс-секретарь Госдепартамента США И. Келли заявил, что модель демократизации Турции должна быть образцом для всего региона. Он подчеркнул, что Анкара является важным союзником Вашингтона и членом НАТО. Данное заявление – не просто дань дипломатической моде. Ещё 9 сентября текущего года министерство обороны США внесло на рассмотрение в Конгресс вопрос об экспорте в Турцию 13 батарей PAC-3, которые являются новейшей модификацией ракет земля-воздух Patriot, что может означать наличие планов создания на турецкой территории очередного позиционного района американской ПРО4.

Российско-турецкое сотрудничество, в частности в энергетической сфере, развивается в целом успешно. По словам посла России в Турции В.Е.Ивановского, «речь идет о сотрудничестве в электроэнергетике, в том числе атомной, строительстве новых нефте- и газопроводных маршрутов (South Stream, Blue Stream-2, Самсун — Джейхан), возведению нефтеперерабатывающего завода на турецкой земле, выходе российских компаний на местный топливный рынок (Лукойл), наших предложениях турецким партнерам принять участие в разработке и эксплуатации углеводородных месторождений в Российской Федерации и целый ряд других совместных инициатив. В частности, на днях в Стамбуле проходили переговоры между компанией BOTAŞ и ОАО «Газпромэкспорт» по подготовке нового газового соглашения на период после 2010 года. Однако существуют и проблемы. Например, после того как консорциум в составе «Атомстройэкспорта», «Интер РАО ЕЭС» и местной компании Park Teknik уже выиграл тендер на строительство первой турецкой АЭС в стране, Государственный совет Турции объявил, что отменяет результаты тендера5. Некоторые эксперты также утверждают, что поддержка Россией газопроводного проекта Самсун – Джейхан стала для Москвы скорее вынужденным шагом, предпринятым в обмен на согласие Анкары провести геологоразведочные работы (и только!) в зоне возможного прохождения газопровода «Южный поток». Однако даже если это не так, всё равно возникают вопросы: не слишком ли замыкается Россия на Турцию в выборе маршрутов транзита своих энергоносителей, не попадёт ли она в зависимость от Анкары, способную обернуться новыми кризисами наподобие украинских?6 При сохранении и упрочении тесных связей со «старыми друзьями Турции с Запада» подобный сценарий не так уж и невероятен.

В этом контексте возможные трансформации турецкой внешней политики, в частности адекватная оценка динамики взаимоотношений с Соединёнными Штатами и Ираном, являются для российской дипломатии (и не только для дипломатии) исключительно важной задачей. Иначе в российско-турецких энергетических проектах Москва рискует оказаться в роли ведомой стороны, зажатой в украинско-турецкие черноморские «клещи», с перспективой прямо или косвенно зависеть от воли более могущественных партнёров.

Андрей АРЕШЕВ
___________________________ 1 Заметим, что в состав «шестерки» государств, ведущих переговоры с Ираном, входят также Россия и Китай.

2 Гаджиев А. Посредническая роль Турции в урегулировании иранской ядерной проблемы // http://iimes.ru/rus/stat/2009/28-11-09.htm

3 Данфорт Н. Как Запад потерял Турцию // «Foreign Policy», США, 26 ноября 2009.

4 Обама сделает из Турции противоракетный щит против Ирана // http://www.regnum.ru/news/1228920.html

5 Объясняя этот шаг, некоторые турецкие эксперты ссылаются на необходимость диверсификации партнеров в сфере энергетического сотрудничества. Этот же аргумент является основным в пропагандистской кампании украинского посольства в Анкаре, направленной против участия Турции в «Южном потоке».

6 Булгаков А. Российско-турецкое энергетическое сотрудничество: станет ли Турция новой Украиной? // http://iimes.ru/rus/stat/2009/29-11-09b.htm

Россия — главное препятствие на пути создания американского мира

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

Статья французского ученого Аймерика Шопрада, преподававшего геополитику в Военной Школе в Париже (1999-2009 гг.). В настоящее время автор – професор университета в Невшателе (Швейцария)

Геополитика.ру: В то время как Соединенные Штаты после 11 сентября 2001г. стараются активизировать свой проект трансформации мира по либерально-демократическому образцу, предложенному их отцами-основателями, незападные цивилизации идут своей дорогой и демонстрируют собственную политическую волю к власти. Россия в особенности создает геополитические препятствия для Вашингтона.

Она пытается защитить свою зону влияния и показать миру, что является незаменимой в плане энергетической безопасности.

Центральный тезис доктрины одного из классиков геополитики, британского адмирала Хэлфорда Макиндера (1861-1947), преподававшего геополитику в Оксфорде, гласит о том, что все большие геополитические события происходят  вокруг сердца планеты – Хартлэнда, т.е. Евразии. Евразия является осью планеты, труднодостижимой для морских держав, а ее интимным сердцем является Россия, Империя, занимающая в мире «такую же центральную позицию, которую в Европе занимает Германия».

Обрамляют этот эпицентр мировой геополитики, труднодоступный благодаря естественным преградам (пустынные пространства Сибири, Гималаи, Тибет, пустыня Гоби), территории материкового побережья (Римланда) – Западная Европа, Южная Азия, Ближний и Дальний Восток.
За пределами этого побережья обрамление Хартлэнда завершают две островные системы: Британия и Япония.

Согласно такому видению мира, мировые морские державы (талассократии как их определял Макиндер) должны помешать установлению евразийского континентального единства. Для этого они должны поддерживать враждебность и разделение по линии восток-запад между основными сверхдержавами, способными к заключению альянсов (между Россией и Германией, Германией и Францией, Россией и Китаем) и контролировать побережье континента. Эта англосаксонская матрица, справедливая как для Британской империи 19 века, так и для американской талассократии века двадцатого, является необходимым условием для понимания сегодняшних геополитических   реалий.

Теория Макиндера напоминает о двух истинах, которые никогда не забывали англосаксонские талассократии: «Не может быть сильной Европы без сильной Германии (сейчас Германия, начиная с 1945г., находится под плотной американской опекой)» и «Евразия не может создавать полноценный противовес США без сильной России».

Америка хочет создать американский мир, «мир-Америку». Целью ее внешней политики за пределами оптимизации экономических и политических национальных интересов США является трансформация мира по образцу американского общества. Потаенный двигатель американского могущества заключается в мессианизме. Рузвельт и Черчилль, подписавшие в 1941г. Атлантическую хартию, положили начало созданию либерально-демократической мондиализации и созданию мирового правительства. Вплоть до 1947г. американцы надеялись на привлечение СССР к созданию мирового правительства, несмотря на вопиющее несовпадение американского и советского мондиализма! Два года спустя после падения Европы в 1945г. американцы поняли, что им не удастся завлечь Советский Союз в свой либеральный мондиалистский проект и переориентировали внешнюю политику: место мондиализма временно заступил атлантизм.

В 1989г., после геополитического поражения СССР мондиалистская мечта получила второе дыхание. Именно ей стала служить американская внешнеполитическая экспансия. Предлогом для нее стал служить новый враг, выращенный на останках советского коммунизма: исламский терроризм. США вырастили этого монстра, чтобы создать барьер на пути социалистических революций, идущих из России. Суннитский исламизм был союзником Америки в ее борьбе против советской России в Афганистане. Привлекая арабских ветеранов антикоммунистической геррильи в Афганистане, он был первым плавильным котлом как для знаменитой Аль-Каиды, так и для алжирских исламистов. Затем была фундаменталистская шиитская революция в Иране в 1979г., когда американцы фактически бросили на произвол судьбы шаха. Расчет США состоял в том, что эта революция не позволит установлению альянса между СССР и Ираном (который был бы возможен, если бы иранцы поднялись на марксистскую революцию), а также на то, что новый Иран будет противовесом суннитскому фундаментализму. В арабском мире это воодушевило Братьев-мусульман в Сирии и в Египте. Вашингтон натравил Ирак на Иран (и обратно) согласно знаменитой формуле «Позволим им убивать друг друга», уже апробированной на немецком и русском народах. Это позволило ему расправиться с арабским национализмом, препятствовавшим интересам Израиля. Однако альянс США с исламизмом распался после падения СССР. Его остаточными проявлениями были действия США на Балканах, благодаря которым в Европе появились два мусульманских государства: Косово и Босния и Герцеговина.

Исламизм всегда был полезен для США: как в роли союзника в борьбе с СССР в холодной войне, так и в роли «пугала», врага после краха двухполярности. Исламисты существуют в действительности. Они не являются исключительно созданием американского воображения. Они могут чинить помехи и создавать проблемы, но они никогда не окажут решающего влияния на баланс сил в мире.
Война с исламизмом является всего лишь прикрытием для американской войны против евразийских держав.

После краха СССР американцам стало ясно, что в Евразии существует только одна держава, способная по своему демографическому и экономическому потенциалу бросить вызов США – Китай. Потрясающий промышленный и коммерческий расцвет Китая заставляет вспомнить об успехах Германии, догнавшей и перегнавшей индустриальные державы накануне Первой мировой войны, успехах, заставивших талассократии развязать мировую бойню.

Американские стратеги думают, что если Китай выйдет на первое место среди мировых держав, сочетая экономическую мощь и политическую независимость, то американцам придется забыть об их великой мессианской мечте, проявившейся в Principle of Manifest Destiny 1845г., о мечте отцов-основателей, бывших либо протестантскими фундаменталистами либо франкмасонами. После падения СССР американские стратеги сконцентрировали свои устремления на том. чтобы сдержать восхождение Китая.  

Несомненно эти люди помнят уроки Макиндера. Англосаксы в свое время уже разбили евразийский проект немцев, затем евразийский проект русских. Сейчас на очереди китайцы. В очередной раз силы Моря атакуют Сушу.
Гуманитарная война и война с терроризмом стали предлогами для новой масштабной евразийской игры, в которой Китай выступает как мишень, Россия – как условие для того, чтобы выиграть битву.

Китай является целью поскольку только он является единственной державой, способной обогнать Америку в плане материального могущества в течение ближайших двадцати лет. Россия как условие, поскольку ее стратегическая ориентация  может оказать решающее влияние на то, каким будет мир в ближайшее время: однополярным или многополярным.

Сталкиваясь с китайским вызовом, американцы разворачивают новую стратегию в следующих направлениях:
-расширение блока НАТО вплоть до окраин России и западных границ Китая;
-контроль над энергетическим импортом Китая;
-окружение Китая с помощью традиционных геополитических противников Поднебесной империи (индийцев, вьетнамцев, тайваньцев, японцев);
-подрыв ядерного баланса между великими державами с помощью систем противоракетной обороны;
-использование сепаратистских движений в Сербии, России, Китае, Индонезии и перекройка границ на арабском Ближнем Востоке.
Начиная с 1990г. Вашингтон неоднократно предпринимал попытки переманить Россию на свою сторону. Это делалось для того, чтобы создать огромный трансатлантический блок от Вашингтона до Москвы с атлантизированной и потерявшей субъектность в 1945г. Европой в центре. Именно об этом в 1989г. говорил Джордж Буш-старший, призывая к созданию альянса «от Ванкувера до Владивостока», т.е. объединенный либеральными идеями «белый мир» под американской эгидой. Парадоксально, но этот мир предполагается создать под эгидой государства, в котором белое население к 2050г. не будет составлять большинства.

Первым этапом большой евразийской игры было расширение атлантического блока. После распада Варшавского Договора НАТО не только не прекратила свое существование, но и полностью отвергла принципы международного права, отказавшись от  права интервенции в случае угрозы безопасности одному из своих членов к праву на вмешательство. Показателем такого разрыва с международным правом стала война против Сербии в 1999г. Во-вторых, НАТО приступила к интеграции стран Центральной и Восточной Европы. Балтийское и югославское (Хорватия, Косово, Босния) пространства стали сферой влияния этого блока. Для того, чтобы еще больше расширить НАТО и воздвигнуть вокруг России санитарный кордон,  американцы инициировали «цветные революции» (в Грузии в 2003г., на Украине в 2004г., в Киргизии в 2005г.). Эти ненасильственные политические перевороты, осуществленные с помощью американских неправительственных организаций, имели целью приход к власти в этих странах антирусских правительств. Так украинский прозападный президент, едва придя к власти, потребовал вывода русского флота из портов Крыма и принятия своей страны в НАТО. Что касается грузинского президента, то, начиная с 2003г. он борется за принятие своей страны в НАТО и вывода российских миротворческих сил, размещенных в 1992г. для защиты абхазского и югоосетинского народов.
К 2001г. Америка уже существенно усилила свое присутствие в Европе. Она также укрепила албанский и боснийский ислам и выдавила Россию из югославского пространства.

Вплоть до 1999г. в течение первых десяти лет после окончания холодной войны Россия подчинялась всем требованиям американцев. Олигархи, зачастую чуждые российским национальным интересам, захватили природные богатства страны, а президент Ельцин был окружен прозападными советниками. Россия была вовлечена в чеченский конфликт, во многом раздутый американцами и исламистскими радикалами. Мир медленно, но верно погружался в пучину американской гегемонии, в однополярность.

В 2000г. произошло значительное, может быть, наиболее важное после окончания холодной войны событие (более важное, чем 11 сентября 2001г.): приход к власти Владимира Путина. Это был один из поворотов истории, которые по праву можно назвать фундаментальными, возвращающими исторический процесс к его константам.

Путин имел очень ясную программу: восстановить Россию на базе ее энергетического богатства. Необходимо было вырвать контроль  за природными богатствами России из рук олигархов, чуждых интересам Империи. Необходимо было создать сильных операторов, ведающих нефтью (Роснефть) и газом (Газпром), обладающих государственным видением ситуации. Однако Путин не сразу раскрыл свои намерения, касающиеся китайско-американского «армрестлинга». Он оставлял время на раздумья. Я не ошибался, говоря о том, что российско-американское сближение носит временный и конъюнктурный характер (американский дискурс о войне с терроризмом на время заморозил критику США русской операции в Чечне). Другие же наоборот думали о том, что Путин будет западником. Между тем перед ним стояла новая задача: закончить с Чечней  и взяться за нефть. Цель была трудной. Между тем значительный симптом указывал на то, что Россия возвращается к основам своей большой политики. В лучшую сторону переменились отношения с Ираном, начались поставки оружия в эту страну и сотрудничество по линии ядерной энергетики.

Почему же приход Путина к власти был столь значительным событием? Без участия России любое укрепление трансатлантической солидарности было обречено на провал, как и любая стратегия по противодействию Китаю. Большое количество европейцев не поняли сразу, что Путин олицетворяет их надежду на создание мира экономической конкуренции, основанной на цивилизационной идентичности. Но это, без сомнения, понял Джордж Буш, сказавший как-то, что видит в Путине человека, глубоко озабоченного национальными интересами своей страны.

11 сентября 2001г. предоставило американцам возможность интенсифицировать их программу однополярности. Во имя борьбы со злом, которое они сами взрастили, американцы смогли добиться солидарности европейцев (больше атлантизма и меньше «сильной Европы»), конъюнктурного сближения с Москвой (во имя борьбы с чеченско-исламистским сепаратизмом), выдавливания Китая из Центральной Азии перед лицом американо-российской «Антанты», броска в Афганистан, позволяющего оказаться к западу от Китая и к югу от России и возвращения в Юго-Восточную Азию.

Однако эйфория американцев в Центральной Азии длилась всего четыре года. Узбекские власти, напуганные перспективой цветной революции в Узбекистане, отказались от мысли о великой державе. Конкурирующей с русским старшим братом в этом регионе, выгнали американцев и начали сближение с Москвой. Вашингтон, начиная с 2005г, потерял многие позиции как в Центральной Азии, так и в Афганистане. В этой стране американцы терпят поражение, несмотря на дополнительные армейские контингенты, которые они заставляют направлять  туда своих европейских союзников, неспособных взять судьбу континента в свои руки. Это поражение они терпят от пакистанско-талибского альянса, исподволь поддерживаемого Пекином.

Китайцы вновь могут рассчитывать на использование казахской нефти и туркменского газа, на проведение новых трубопроводов через китайский Туркестан (Синьцзян). Пекин обращает свои энергетические надежды и на Россию, которая, стремясь диверсифицировать свои нефтегазовые поставки, обращает внимание на новых партнеров (не только Китай, но и Корею, Японию, Индию).

В один прекрасный день обнаружилась вся игра Путина. Он мог соглашаться с Вашингтоном во время борьбы с терроризмом, т.к. последний очень больно бил и по России, но он не принял американских требований о включении в НАТО Украины (которую Москва рассматривает как сестру, как ворота в Европу и как доступ в Средиземное море благодаря порту Севастополь в Крыму), а также Грузии. И если независимость Косова признана США и странами Евросоюза, то почему же русские не имеют права признать независимость Абхазии и Южной Осетии, народы которых выразили свое отношение к отделению от Грузии?
Макиндер был прав. Россия остается ключевой страной в евразийской игре. Ее политика в большей степени, чем политика Китая (хотя последний и является основной мишенью Вашингтона) поставила преграды на пути американской экспансии. Благодаря этой политике поднимается энергетическая ось Москва (и страны Центральной Азии)-Тегеран-Каракас, контролирующая четверть мировых ресурсов нефти и половину мировых запасов газа. Эта ось является противовесом арабской нефти и арабскому газу, контролируемым США. Вашингтон хотел сдерживать Китай, контролируя его доступ к источникам энергии. Однако если США присутствуют в Саудовской Аравии и в Ираке (1-е и 3-е места по запасам нефти), то они не контролируют ни Иран, ни Россию, ни Венесуэлу, ни Казахстан, страны проводящие все более согласованную политику. Вместе они могут решиться обрушить гегемонию нефтедоллара, этого источника центральной позиции доллара в современной экономике. Напомним, что для поддержания этой гегемонии  европейцы вынуждены поддерживать обанкротившуюся американскую экономику и все более погружающиеся в пучину кризиса американские банки.
Несомненно, Вашингтон попытается разбить эту российскую политику, организуя давление по периметру границ России. Американцы помогают в создании наземных нефте- и газопроводов, альтернативных российской сети доставки энергоносителей. Но что может сделать Вашингтон против энергетического и стратегического сердца Евразии?  Россия является ядерной державой. Разумные европейцы, не ослепленные американскими масс-медиа, понимают , что нуждаются в России в большей степени, чем Россия нуждается в них. Растущие экономики Азии просят российского и иранского газа.

В этих условиях начала реальной многополярности европейцы должны проснуться. Приведет ли к этому пробуждению глубочайший экономический кризис, в который они погрузились? Это будет единственным положительным последствием тяжелых испытаний, которые выпадут на народы Европы в течение ближайших десятилетий.   

Перевод Александра Кузнецова

Восточная Европа в «новой» геополитической ситуации

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика.ру: Восточная Европа была и остается важным, если не наиболее эффективным рычагом разъединения Европы, в том числе разъединения Европы и России, прежде всего, барьер для недопущения чрезмерного сближения Германии и России. 

Возможно, выражение «новая геополитическая ситуация» нонсенс, то есть, когда речь идет о геополитике, говорить о ситуации неприемлемо. Но, нынешняя международная реальность такова, что вряд ли, уместно говорить о неким долгосрочных стратегиями, что является одним их характерных особенностей геополитики. Многими политологами замечено, что ни одно из ведущих государств в мире не в состоянии полноценно выстраивать стратегии, и, прежде всего, геополитического свойства. Видимо, это признак и знак времени, что будет осмысленно в ближайшем будущем. Тем не менее, достаточно много политиков и политических разработчиков настаивают, и видимо, отражают интересы политических центров в Европе и в США, на том, что так называемая «перегрузка» в американско-российских отношениях, означает ни много, ни мало, возникновение новой геополитической ситуации, прежде всего, в Восточной Европе. Бывшие политические лидеры стран Восточной Европы (вернее Центрально-Юго-Восточной Европы) обратились к Б.Обаме с призывом не «сдавать» их страны России, и продолжать отстаивать интересы данных государств. При этом, приводится пример поведения США и пределы американского вмешательства в момент грузинско-российской войны. В действительности ли, Россия представляет столь значительную угрозу странам, которые стали полноценными членами НАТО и ЕвроСоюза? Нет сомнений в том, что причины данной «обеспокоенности» совершенно в ином, а вернее, не в намерениях России, а, скорее, в намерениях Германии, а также, Франции, которые в последние годы, буквально навязали Евро-Атлантическим структурам свою волю, во многом, оказали определяющее влияние на ряд принципиальных решений НАТО и ЕС. Германия и Франция категорически ограничили расширение состава НАТО, одновременно активизировали участие НАТО в Афганистане, навязывая США свою позицию по Ираку, Ирану, Турции и Ближневосточному урегулированию и многим другим вопросам. Практически, с приходом к власти А.Меркель и Н.Саркози, произошло, казалось бы, невозможное, ЕвроСоюз, вроде бы обрел свою внешнюю политику. Франко-германский тандем, несмотря на усиление внутренних противоречий, влиятелен, как никогда, приобрел реальных союзников из числа ряда европейских государств, и практически сформировали европейскую внешнюю политику в отношении арабского мира, России, Китая, Латинской Америки. Американцы и британцы, вскоре после помпезного приема Н.Саркози в Вашингтоне, администрацией Дж.Буша, поняли, что французский президент проводит весьма выверенную политику, направленную на усиление влияния Франции и ЕС на НАТО. По высказыванию руководителя иранского отдела МИД Франции, «вовсе не позиция Европы по Ирану сблизилась с позицией США, а напротив, США проводят политику близкую к европейской».

   Восточная Европа была и остается важным, если не наиболее эффективным рычагом разъединения Европы, в том числе разъединения Европы и России, прежде всего, барьер для недопущения чрезмерного сближения Германии и России. На протяжении, по крайней мере, 250 лет, одной из стратегических задач Великобритании являлось недопущение создания германско-российского альянса, что и привело к двум мировым войнам. Возможно выражение «перегрузка» была неверно понята, и это предполагает новые инициативы в региональной политике. Как бы ни были США заняты проблемами Южной и Центральной Азии и политикой сдерживания Китая, они никогда не «забудут» задачи, касающихся Европы, так, как европейское направление – основа внешней политики США. Ослабление влияния США в Европе традиционно рассматривается американцами, как недопустимое явление. Сохранению американского влияния в Европе были посвящены задачи по расширению НАТО и ЕС, войны в Боснии и Сербии, в самое последнее время газовые скандалы, связанные с Украиной, имитация по продавливанию Турции в ЕС, и многое другое. Нужно сказать, что политика США и Великобритании в Восточной Европе, несмотря на ряд явных провалов, выглядит, и, по сути, является весьма эффективной, и ни одно из региональной направлений политики США не стало столь адекватным в смысле технологий и результатов. Государства Восточной Европы не имеют никаких иных геополитических ориентиров и ожиданий, кроме политики США. Страны Восточной Европы не скрывают, что не доверяют ни Франции, ни Германии, ни даже Великобритании, которые либо совершали агрессию, либо сдавали их на произвол судьбы. Следует отметить, что не только атлантические, но и националистические партии и группировки в странах Восточной Европы весьма скептически относятся к ведущим европейским странам, как к стратегическим партнерам. Это дает возможность предпринимать всевозможные инициативы и конструировать, по существу, любые проекты по ограничению влияния Франции, Германии и России.

   Украинская и грузинская темы, которая всегда для европейцев была спекулятивной, тем не менее, стала поучительной для стран Восточной Европы, иллюстрациями их уязвимости, даже будучи в составе НАТО и ЕС. Но дело не только в политике России. Н.Саркози, буквально, сдал не только Грузию, но и все те страны региона, которые имеют какие-либо проблемы с Россией. Франция и Германия вынесли из грузинско-российского конфликта гораздо больше пользы и приобрели более существенные новые позиции, чем США. Франко-германский тандем продемонстрировал Восточной Европе, что США совершенно сознательно подтолкнули Грузию к войне и не оказали ей помощи, как партнеру. Позиция Франции и Германии подчеркнули уязвимость не только стран региона, но самих США, которые не хотят и не могут выполнить свои обязательства перед государствами, которые американские политики, в том числе и президент США неоднократно называли стратегическими партнерами. Не только в результате военной авантюры на Кавказе, но и в результате политики Франции и Германии, которая была демагогически представлена, как позиция всего Европейского Союза, США были представлена в новом качестве – «государства с ограниченной внешнеполитической ответственностью». Безусловно, США провели немалую работу по ограничению действий России, и быть может, в реальности выступили главной противодействующей силой, но именно, Н.Саркози приобрел роль «спасителя» Европы от российской агрессии. Кроме того, именно активная позиция Н.Саркози и прикрытая про-российская позиция А.Меркель привели к мощной анти-американской общественной волне в Европе, где поражение США на Кавказе было воспринято, как мощный сигнал об упадке американского могущества, не больше не меньше. В Европе происходят весьма опасные для США процессы, и настало время развернуть все представимые политические ресурсы для возвращения иных позиций США. Несомненно, что Европу ожидают большие неожиданности в различных регионах. Возможно, самой значительной угрозой станет активное вовлечение европейцев в Афганские события и во фрагментацию Пакистана. Во всяком случае, в любом проекте, в котором США и ЕвроСоюз выступают совместно, происходит борьба между двумя «полюсами» мировой политики, и каждый партнер пытается потеснить партнера. Аналогичным проектом является задача по сдерживанию Турции, где США и ЕвроСоюз, вернее ведущие европейские государства выступают в режиме согласования и одновременно соперничества.

   Абсолютизация политики либо США, либо ЕвроСоюза в равной мере представляет опасность для небольших государств в различных регионах, в том числе в Южном Кавказе. Малые страны, озабоченные своим суверенитетом, пытаются лавировать и балансировать между крупными державами, включая Россию. Но, при всей неоднозначности политики, интересов и внешнеполитических приемов США и ЕвроСоюза, нет сомнений в том, что политика европейцев для таких стран, как Армения, имеющие серьезные проблемы с соседями, представляется более опасной, нежели политика США. Для этого утверждения имеются много оснований.

   Из двух мировых центров силы – США и Россия, заинтересованные в перекройке государственных границ, только США способны осуществлять это легитимно, при поддержке и одобрении десятков государств демократического мира. Для США признание новых независимых государств является важным элементом их внешней политики и глобальной безопасности, конструирования новой геополитики. Практически, только США располагают возможностями осуществлять активную региональную политику, при наличии реальной системы операционного управления. Эта доктрина становится авангардной во внешней политике США и уже многие процессы и события подчинены этой задаче. Европейские государства просто органично не заинтересованы и воспринимают весьма враждебно возникновение новых государств. США пытаются дробить не только Ближний Восток и Южную Азию, но и Европу, инициируя, в том числе, при помощи диаспор, совершенно неожиданные сепаратистские движения в, казалось бы, в самых стабильных и предсказуемых регионах. Европейцы пытаются оказать сопротивлению этим тенденциям, но пока совершенно не готовы противостоять этому. В сущности, США стремятся выстроить новый ряд партнеров и им необходимы новые условия для более адекватного регионального управления. Политика США в отношении европейской оборонной инициативы носит противоречивый и двоякий характер. Пытаясь направить европейские вооруженные силы на обеспечение безопасности в Кавказско-Каспийском и в Центрально-азиатском регионах (а также в Западной и в Центральной Африке и в других регионах, возможно и в Палестине), США пытаются продемонстрировать военную и политическую несостоятельность европейских вооруженных сил, которые нуждаются в поддержке США. США определили свою позицию в отношении непризнанных государств, как дифференцированную и в целом позитивную. Политика США и Великобритании направленная на признание суверенитета Косово и ее полной политической независимости, как модели развития процесса урегулирования непризнанных государств, не может не быть распространена на другие регионы и конфликты. Непризнанные государства, все более становятся субъектами геополитики и важными элементами региональных систем безопасности. Заинтересованность США в существовании непризнанных государств заключается не только в стремлении сохранить региональную стабильность и в последовательном признании ситуации де-факто, но и в использовании данных территорий в своих стратегических интересах в среднесрочной перспективе. За последнее время в Западном сообществе, особенно в США все возрастает понимание того, что создание непризнанных государств, то есть этническое политическое размежевание привело к возрастанию уровня региональной безопасности.

   Общеевропейская позиция в какой-то мере, так или иначе, выражается в политике ведущих европейских государств – Франции, Германии, Великобритании и отчасти Италии. По признанию ведущих европейских политологов, видимо, данная «большая четверка» и в дальнейшем будет определять европейскую внешнюю политику, если можно так назвать определенную более-менее обобщенную европейскую позицию. Вместе с тем, находясь в тесном экономическом и военно-политическом союзе ведущие европейские государства занимают достаточно противоречивые позиции в отношении политики США, однако их позиции во многом схожи в части региональной политики: Балканы, Палестина, Северная Африка, Россия, Турция, Иран, Китая и других стран и регионов. Таким образом, можно с большой достоверностью предположить, что ведущие европейские государства занимают, примерно, схожую позицию в отношении Южного Кавказа и проблем Восточной Европы. Но, при данной относительно схожей позиции, европейские державы практически уже реализовали свои интересы в Южном Кавказе. Политика Великобритании, направленная на обеспечение политической поддержки своих нефтяных компаний, выглядит вполне успешно. Нефтяные проекты успешно реализуются и нет никаких оснований утверждать, что данным проектам что-либо угрожает. Великобритания проводит в Южном Кавказе чрезвычайно осторожную политику, избегает вмешательства в проблемы, не затрагивающей ее геоэкономические интересы. Интересы Франции связаны с чисто геополитическими амбициями и стремлением продемонстрировать США альтернативное политическое присутствие. Интересы Германии в Южном Кавказе связаны с долгосрочной политикой, связанной с конструированием глобальную континентальную сферу своего экономического и политического влияния – задача, которая лишь через 10 – 15 лет затронет регион Южного Кавказа. Можно вполне допустить, что ведущие европейские державы придут к некой единой позиции по Южному Кавказу, но данная позиция, несомненно, будет основываться не на эфемерных европейских ценностях, а на конкретных интересах трех- четырех ведущих европейских государств. И это весьма опасно для интересов не только Армении, но и Грузии, так, как европейцы, все более выступают единым «фронтом» по вопросам о вступлении государств региона в НАТО и ЕС. При этом, Великобритания уже не скрывает своей вынужденной консолидации с Францией и Германией по вопросам интеграции стран Восточной Европы в Евро-Атлантические структуры.

   В этой американской концепции Восточной Европе отведена особая роль, когда происходит блокирование восточной политики Германии и Франции. США и Великобритания пытаются не допустить превращение Восточной Европы в зону исключительного влияния Германии, то есть, в германскую геоэкономическую империю. Многие события в Украине, Балтии, на Балканах привязаны к осуществлению задачи по геополитическому блокированию Германии. И это имеет непосредственное отношение к интересам и стратегической безопасности Южного Кавказа, Восточной Европы, включая Россию. Речь идет о возможном альянсе между Германией и Турцией в перспективе. Эта перспектива может стать вполне приемлемой для Германии, если, как и в прежние исторические периоды, тесного партнерства между Германией и Россией не получиться, или же, Германия предпочтет иметь на Востоке в качестве стратегического партнера не только Россию, но и Турцию, как альтернативного или основного партнера не только в Восточной Европе, но и на Ближнем Востоке. «Смыкание тевтонской и туранской «плит» станет катастрофой для России и ее союзников».

   Отмечая данные обстоятельства, нельзя не предвидеть то, что в ближайшее время может произойти актуализация онтологической угрозы со стороны Западной Европы для стран и наций Восточной Европы, и в связи с этим, данный обширный регион нуждается в военно-политическом и геоэкономическом присутствии атлантических держав, интересы которых всегда, при всех обстоятельствах будут противостоять интересам европейских государств и России.

 Игорь Мурадян     Иравунк де Факто (Ереван) 

Роль США на Южном Кавказе корректируется

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика.ру:  …США и Великобритания, не говоря уже об европейских партнерах по НАТО и Европейскому Союзу, все больше, пытаются более четко разделить геостратегические и геоэкономические функции Южного Кавказа. Экономические задачи, связанные с добычей и транспортировкой нефти и газа, стараются рассматривать обособленно и менее политизировать эти функции. После широких задач с сфере обороны и безопасности, в регионе остаются только военно-транзитные функции. Военный транзит сохранит определенную значимость, но и геостратегические и геоэкономические задачи центров силы Запада станут более скромные. В обозримой перспективе, многое будет обусловлено ситуацией в Центральной и Южной Азией, где США продолжают наращивать свое военно-политическое присутствие, но происходит то, что не сумели спрогнозировать многие аналитики и политические проектанты, то есть, при усилении роли и места Центральной Азии, роль Южного Кавказа в политике США очевидно снижается. Можно предположить, что, со временем, будет снижаться и роль Центральной Азии для внешнеполитических приоритетов США, но это, пока, сценарий более отдаленного будущего. США пытаются «дожать» свои политические задачи в Центральной и Южной Азии, и это в какой-то мере, в определенном временном горизонте будет способствовать сохранению геостратегической роли Южного Кавказа, как транзитно-сервисного региона. Совершенно очевидно, что США сохранить свой контроль над главными энергокоммуникациями региона, и не в восторге от проектов, где маршруты пролегают через территорию Турции, да еще под контролем европейцев, например, NABUCO. Созданный американо-британскими усилиями гигантский энергокомплекс в Кавказско-Каспийском регионе, хотя формально и достиг заданных целей, не в полной мере оправдал надежд, в связи зависимости от Турции, а также, уязвимостью Южного Кавказа, что не удалось преодолеть.  Полный текст