Метка:Пакистан

Белуджистан как последний трофей

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика: Стратегически Белуджистан является «устьем»: здесь сходятся восток Ирана, юг Афганистана и имеется прямой доступ к трем портам на Аравийском море, включая расположенный на его территории Гвадар. Белуджистан фактически прикрывает вход в Ормузский пролив.

Построенный Китаем порт Гвадар является абсолютным ключом. Он является узлом в разворачивающейся беспощадной войне двух трубопроводов – IPI и TAPI. IPI – это нефте- и газопровод Иран-Пакистан-Индия, названный также трубопроводом мира и  являющийся кошмаром Вашингтона. TAPI – это трубопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия, осуществление которого испытывает перманентные трудности. Этот трубопровод должен поставлять туркменский газ через афганскую территорию, которую он проходит  в районе Герата. Одно из его ответвлений должно пройти через Кандагар и Гвадар.

Мечтой Вашингтона является превращение Гвадара в новый Дубай, тогда как для Китая он важен как порт энергоносителей, через который можно было бы наладить прокачку газа на китайскую территорию. В настоящее время местное население получает от Исламабада лишь милостыню, жалкую гроши. Пакистанское правительство не уделяет серьезного внимания помощи данной территории. Белуджистан рассматривается им как задворки. Превращение Гвадара в Дубай не означает автоматически, что на местное население посыпется манна с неба. Его могут просто согнать со своей земли.

Смыслом продолжающейся Большой Игры является то, что Пакистан рассматривается как осевая территория и НАТО и Шанхайской Организацией Сотрудничества, наблюдателем которой он является. От того, кому достанется трофей Белуджистана, зависит откуда пойдет газ: с иранского ли месторождения Южный Парс или из суверенной Туркмении.

Полный текст: http://www.imperiya.by/club3-5433.html

«ЮЖНЫЙ ПОТОК» ПРОРЫВАЕТ САНИТАРНЫЙ КОРДОН. Кони и слоны «бжезинской школы» оказались слабыми фигурами на шахматной доске

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

НЕОТКРЫТАЯ ГРАНИЦАRPMonitor: На протяжении второй недели мая Россия продемонстрировала высший класс дипломатической игры в условиях цейтнота. Задача состояла в том, чтобы реализовать преимущество, возникшее вследствие провала стратегическими оппонентами мероприятия, на которое еще в прошлом ноябре на саммите Россия–ЕС делалась решающая ставка, – конференции по альтернативным поставкам энергоносителей, громко названной «Новый шелковый путь».

После того как Туркменистан, Казахстан и Узбекистан отказались подписать совместную декларацию по транспортировке газа, специальный посланник США Ричард Морнингстар был вынужден публично признать, что единственным источником для основного альтернативного проекта Nabucco являются азербайджанские запасы газа на Каспии. Впрочем, дипломат с большим стажем, спешно рекрутированный для усиления политической стратегии Вашингтона на евразийском направлении, умолчал о еще одном, не менее значимом провале.

Как известно, США накануне интенсивно обхаживали Анкару, обещая пролоббировать ускорение вступления Турции в Европейский Союз и используя при этом в качестве разменной карты открытие армяно-турецкой границы. Вашингтону позарез требовалась прямая транскавказская железнодорожная связь для доставки грузов в Афганистан. Однако и здесь администрацию Обамы ожидало полное фиаско.

7 мая президент Армении Серж Саргсян, оскорбленный нежеланием Обамы признать геноцид армян 1915 года, ужесточил свою позицию на переговорах по Нагорному Карабаху, проходивших в рамках саммита «Восточное партнерство» в Праге. Два дня спустя Турция, Грузия и Азербайджан обсудили возможность прокладки альтернативного железнодорожного пути в обход Армении. Предполагалось, что после этого руководство Грузии пойдет на уступки оппозиции и сможет свести на нет затяжной политический кризис. Однако этого не произошло: Саакашвили не пожелал поделиться властью.

Между тем свое слово сказала «старая Европа», с которой Барак Обама, убежденный приближенными советчиками и льстецами в своем таланте внушения, легкомысленно решил вовсе не консультироваться, предлагая Анкаре вышеназванную сделку. Вслед за руководством Франции о нежелательности вступления Турции в ЕС в ближайшее время заявила Ангела Меркель.

В Анкаре сделали свои выводы. Министр иностранных дел Али Бабаджан, на которого ставили в Вашингтоне, был снят с должности. Посетив Баку, премьер Турции Реджеп Тайип Эрдоган недвусмысленно заявил об ужесточении позиции в теме армяно-азербайджанских отношений, отказавшись от какого-либо обсуждения вопроса о границе, пока армянские войска не будут выведены не только из оккупированных районов Азербайджана, но и из Карабаха. А затем прибыл в Сочи: Турции есть что обсудить с Россией, даже если «Южный поток» и минует Анкару. Тем более что от повторения «Набукко, Набукко» во рту сладко не становится.

Между тем Иран, совершенно не заинтересованный в армяно-турецком сближении и особенно в прокладке стратегического коридора вдоль своей границы, начал поставку газа в Армению в обмен на электроэнергию с Армянской АЭС.

В итоге даже самые предвзятые и недоброжелательные к России эксперты признают, что американская сторона, пустившись в непродуманную игру на пересеченной местности, упустила инициативу, и что карабахский вопрос, равно как и другие насущные проблемы Кавказа, скорее может разрешить Россия, чем Вашингтон и Брюссель.

Одним из «дедлайнов» для Москвы в этом контексте становится очередной Международный экономический форум в Санкт-Петербурге, по традиции проводимый в начале июня. Однако на энергетическом фронте отношений Запада и Востока временной промежуток для новых прорывных инициатив был значительно короче: требовалось успеть выиграть качество к началу саммита ЕС–Россия в Хабаровске.

НЕПРОСЧИТАННЫЕ КОМБИНАЦИИ

Именно в Хабаровский край в первую очередь направился Владимир Путин непосредственно после завершения саммита «Восточное партнерство» в Праге, успев накануне провести переговоры с одним из ключевых инициаторов самой этой европейской инициативы – Польшей.

На первый взгляд, посещение Комсомольского авиационного объединения, входящего в концерн «Сухой», не имело никакого отношения к Кавказу. Но только на первый взгляд: основной мотив визита был связан с ускорением осуществления проекта гражданского самолета «Superjet 100», первые образцы которого предназначались для Армении.

Последующий визит в Японию, казалось бы, также касался в основном тихоокеанских нефтегазовых проектов – прежде всего трубопроводной системы Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО), завершение первой части которой уже накануне было закреплено стратегическим соглашением между «Роснефтью» и китайской CNPC, а также проектами «Сахалин-1» и «Сахалин-2». Но уже 12 мая выяснилось, что Владимир Путин и глава «Газпрома» Алексей Миллер смогли заинтересовать японскую сторону в инвестициях в разработку Штокмановского газового месторождения.

Как известно, разработка шельфа Баренцева моря непосредственно связана с реализацией проекта «Северный поток» (Nord Stream), против которого была накануне мобилизована вся дипломатия малых европейских государств, оказавшихся «несправедливо обойденными», равно как Польши и Швеции – двух инициаторов «Восточного партнерства». И вдруг на восточной оконечности шахматной доски полузабытая на фоне кризиса пешка внезапно прошла в ферзи с объявлением шаха оппонентам. Оказалось, что Токио, на который в Белом Доме делали решающую ставку на Дальнем Востоке, как и Рим и Берлин, больше заинтересован во взаимовыгодном энергетическом партнерстве с Москвой в реальных проектах, чем с Киевом и Варшавой – в мифических.

Следующий ход был предсказуем: после переговоров с Болгарией и Сербией в Сочи ожидалось подписание основных документов по второму стратегическому проекту «Газпрома» – «Южному потоку», для противодействия которому 25 апреля и 8 мая и были организованы два саммита, окончившиеся пшиком. Но по пути российский премьер побывал еще и в Абхазии. И в тот день, когда начались переговоры в составе России, Италии, Болгарии, Греции и Сербии, стало известно о еще одном фиаско американского Госдепа: переговоры по продлению миссии ОБСЕ в Грузии провалились ввиду несогласия греческой стороны.

Так обнаружилось, что самоуверенная администрация Обамы просмотрела роль еще одного немаловажного игрока – Грецию. Между тем о позиции Афин можно было догадаться: только премьер Греции на конференции 25 апреля в Софии не высказал никакого, даже дежурного, пиетета в отношении проекта Nabucco.

После подписания второго приложения к меморандуму по «Южному потоку» и соглашения об удвоении проектной мощности новой транзитной артерии стало очевидно, что российская сторона полностью подготовлена к переговорам с Европой по энергетической стратегии, равно как и к новым инициативам на Кавказе. Качество было выиграно.

НЕСЫГРАННЫЙ ПОКЕР

Американская сторона, сознательно избравшая продолжение конфронтационной линии Буша на Кавказе – что было продемонстрировано открытой поддержкой правящего грузинского режима в выступлении Барака Обамы в Праге после саммита НАТО, а также маневрами того же НАТО на грузинской территории, не придала значения серьезнейшим сдвигам в европейской политике.

Отказ Евросоюза выделить средства на поддержку новых членов, не успевших вступить в еврозону и оказавшихся из-за этого в самом неблагоприятном экономическом положении, не стал сигналом для Вашингтона, хотя последствия было предсказать нетрудно. Обиженным странам не оставалось никакого выбора, кроме расчета на прямую поддержку из Вашингтона или же, напротив, на налаживание отношений с Москвой.

Между тем Госдеп, лицом которого в Восточной Европе и на Кавказе был Морнингстар, не смог гарантировать «новым европейцам» никаких альтернатив политике Брюсселя. В Софии было объявлено прямым текстом, что никаких американских инвестиций в Nabucco предполагаемые транзитеры не дождутся, пока не примут своего решения европейские компании.

Карты на европейском направлении американской политики спутала дискуссия вокруг Ирана, в которой официальные лица Вашингтона, за фалды которых то и дело дергали израильтяне, делали заявления, взаимно противоположные друг другу. Попытка «игры в покер» с раздачей авансов умеренным представителям иранского истэблишмента, в частности Али Лариджани, закончились выдвижением Махмуда Ахмадинеджада на новый срок.

Отказываясь признаваться в сразу трех дипломатических поражениях, Вашингтон в итоге действует по принципу «влезем в драку, а там видно будет». Драка разворачивается в мятежных провинциях Пакистана, где задача состоит в обеспечении транзита грузов в Афганистан по старому пути, если уж ничего не получается на новом. За три поражения, которые американская пресса не афиширует своим избирателям, расплачиваются беженцы из западных пакистанских провинций.

Погнавшись за несколькими зайцами по нескольким заведомо пересеченным и существенно изменившимся за последние десять лет территориям, Барак Обама, очевидно, рассчитывал на старый дипломатический потенциал Хиллари Клинтон, Холбрука, Лугара, а также испытанных коней и слонов «бжезинской» школы. Однако слоны, опрокинув самые неустойчивые столы в фарфоровых лавках Восточной Европы и Кавказа, уронили авторитет США ниже бушевского плинтуса.

ТРИ ОШИБКИ БЕЛОГО ДОМА

Способность параллельно налаживать отношения с двумя оппонирующими сторонами, между которыми сохраняется многодесятилетний потенциал взаимного отталкивания, традиционно считалась качественным преимуществом сначала британской, а затем англо-американской дипломатии. Однако в Вашингтоне и Лондоне не оказалось сегодня игроков, способных к выработке стратегических решений на уровне Пальмерстона, Теодора Рузвельта, Черчилля и Рейгана.

Несмотря на серьезнейшие экономические потери на фоне кризиса, Россия оказалась способна к сеансам одновременной игры на нескольких досках. Непримиримые противники готовы встречаться на российском поле, а Москва – не только выступать в роли авторитетного арбитра, но и добиваться преимуществ на разных направлениях. Тот факт, что опытнейшие американские дипломаты не предусмотрели такой способности, проистекает по крайней мере из трех обстоятельств.

Продолжая вести по существу конфронтационную игру с Парижем и Берлином – вопреки всем щедро раздаваемым улыбкам, и в то же время не добившись полной и безоговорочной лояльности даже со стороны Сикорского и Тополанека (чего стоит заявление последнего о «дороге в ад», прокладываемой экономической политикой Вашингтона), США, по существу, сделали единственную ставку в Европе на Европейскую комиссию. Окрыленный Баррозу старался изо всех сил, но из-за собственных личностных свойств и идеологических ограничений спутал американцам всю игру. Вместо обеспечения политической поддержки крупным игрокам энергетического рынка, включая перспективных партнеров в Азии, глава Еврокомиссии с поразительной и удручающей настырностью продолжал не мытьем, так катаньем продавливать самые слабые положения Европейской энергохартии. В итоге леволиберальный догматизм оттолкнул от Евросоюза тех самых альтернативных «Газпрому» поставщиков, на которых только и уместно было рассчитывать.

Мало того, строившийся командой Буша барьер из «новых демократий», разделяющих «старую Европу» и Россию, распался на фрагменты. Расширенный вариант ГУАМ с участием Польши, балтийских республик, Украины и Азербайджана оказался ничтожной геополитической фикцией. Экономическая нестабильность в Восточной Европе не предоставила американской стратегии никаких преимуществ. Одни «новые европейцы», наглядно убедившись в несостоятельности американских энергопосулов, предпочли реальное долговременное экономическое партнерство с Россией миражу «спотовых контрактов» с отдельными европейскими компаниями, а другие, замкнувшись в политической и экономической изоляции, стали благоприятной почвой для роста не столько антибрюссельской, сколько антиглобалистской разноцветной оппозиции.

Вторая ошибка состояла в догматической убежденности в том, что пресловутая «свобода от коммунизма», подаренная победителями в «холодной войне» Восточной Европе, а позже – «странам-мишеням» на постсоветском пространстве, является столь же самостоятельным и значимым политическим фактором, как пятнадцать или даже восемь лет назад. Между тем даже комментаторы «Евровидения» обратили внимание на тот факт, что судьи из бывших республик Югославии, недавно охваченных кровопролитной и беспощадной междоусобицей, систематически поддерживают «союзных» исполнителей, будто Югославия все еще существует. И наоборот, разнокультурные малые нации, натренированные ненавидеть друг друга теми же самыми нефтяными корпорациями, сулившими прибыль от взаимоисключающих транзитных коридоров, больше «не покупают» в американской аптеке универсального демократического рецепта, уповая на собственную мифологию, унаследованную из тех веков, когда еще не существовало не только Соединенных Штатов Америки, но и британского морского владычества. А у исламских стран, в свою очередь, формируется немыслимая ранее «солидарность отверженных», которой кризис только добавляет потенциал, нивелируя прежде разительное различие в национальном богатстве.

Наконец, третья погрешность в расчетах происходила из гиперболизации внутрикремлевских противоречий, основанной как на недооценке способностей российских лидеров, так и на легковесной вере в сплетни, периодически распускаемые старой демократической агентурой. К стыду для ведущих американских аналитических институтов, они проявили неспособность «делить на шестнадцать» версии о ближайшем банкротстве и распаде «Газпрома», о неразрешимых противоречиях между российскими властными группировками, и само собой, о «невероятной напряженности» личных отношений между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным. Между тем два политика действовали на внешнеполитических фронтах в течение апреля-мая как два пальца одной руки.

ХОР БАНКРОТОВ

16 мая Жозе Мануэль Баррозу в комически приторных интонациях поздравлял Украину с Днем Европы, увещевая «младших братьев» в трогательной заботе к ним со стороны Европейского сообщества. Примечательно, что даже Виктор Ющенко днем ранее на бизнес-конференции в швейцарском Райтнау вел разговор прежде всего об интеграции в НАТО, скуля о влиянии России в Севастополе. Когда же ему был задан вопрос о намерениях пересмотреть газовые контракты в России, Ющенко испуганно открестился от собственных заявлений, сделанных накануне утром. За эти полтора дня в его представлении, очевидно, многое изменилось: соглашение, подписанное в Сочи по «Южному потоку», мгновенно сняло с его ушей навешанную Еврокомиссией лапшу про решимость, равно как и способность Европы реконструировать украинскую ГТС за 3 миллиарда и без участия России.

В свою очередь, премьер Юлия Тимошенко, накануне распрощавшаяся с альтернативными упованиями на Токио, заявила в этот день, что для аверсного транзита нефти по трубопроводу Одесса–Броды сегодня возможностей нет, сколько бы красивых ТЭО ни нарисовал совет директоров СП «Сарматия», и как бы Ющенко ни пытался втащить польских и литовских партнеров в «незалежный» энергопроект. Это было заявлено, несмотря на вынужденный отказ Болгарской энергетической корпорации от партнерства в проекте Бургас–Александруполис. Господину Морнингстару остается или смеяться, или плакать: его собственный отказ в Софии обсуждать альтернативный проект Бургас–Влера, очевидно, был красивым дипломатическим жестом в сторону Киева, но этот жест, оказывается, здесь не собираются «покупать». Не исключено, что американский энергокуратор, начитавшись бодрых отчетов посла Тэйлора о неуклонном сближении двух кланов украинских «оранжевых», не оценил всю остроту отношений между рвущейся к власти премьершей и вконец дискредитированным Ющенко.

Рано или поздно общественности станет известно, в какой мере на практическую внешнюю политику оказывает влияние элементарное начетничество исполнителей, в свою очередь, опирающееся на недостоверные, пусть и беспримерно старательные, рапорты либеральных медиа. Между тем эти рапорты скоро перестанут читать даже в соседних странах. Если на киевской Банковой улице откажутся выписывать газету «Коммерсант» и читать сайт The New Times, это будет вполне закономерно.

Впрочем, в либеральных медиа столь же не принято признаваться в просчетах, как и в кабинетах Госдепа. Вынужденно слезая с утонувшего в Каспии набукковского конька, «Коммерсант» альтернативно забубнил в мохнатые уши аналитиков, что Россия, дескать, проиграла все свои позиции в Шанхайской организации сотрудничества. Разумный читатель, однако, поостережется делать выводы до Петербургского форума, а то и до Тихоокеанского: мели, Емэйля, твоя недодэйля.  Константин Черемных

Bye-bye, трубопроводы? США должны сделать развитие нефтегазового транзита из кавказских и среднеазиатских стран приоритетом своей внешней политики.

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

EnergyLand: США должны сделать развитие нефтегазового транзита из кавказских и среднеазиатских стран приоритетом своей внешней политики. Вашингтон в своем стремлении опередить Китай и Россию должен быть готов сделать шаги по улучшению отношений с Туркменией.

Об этом пишет сотрудник Фонда «Наследие» Ариэль Коэн в статье, опубликованной в The New York Times (перевод публикует InoPressa). В девяностых годах западные энергетические компании успешно начали освоение каспийской нефти и газа. В то время были построены три нефтепровода: Каспийский трубопроводный консорциум, нефтепровод Баку-Супса, нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, а также Южнокавказский газопровод (Баку-Тбилиси-Эрзурум).
Сейчас, отмечает Коэн, у Соединенных Штатов, похоже, другие приоритеты во внешней политике: Ирак, Иран, Афганистан, Пакистан, арабо-израильское урегулирование. Европейская энергетическая политика брошена на произвол судьбы. Более того, нынешняя макроэкономическая конъюнктура не благоприятствует каспийским проектам: кредитный кризис урезал возможное финансирование, а спрос на европейском рынке сократился.
Тем временем Россия пытается скупать экспортируемые из Азербайджана и Туркмении углеводороды, а Китай приобретает казахские энергетические компании «как горячие пирожки» и занимается разработкой туркменских месторождений. Можно говорить о сдвиге экономического центра тяжести на восток. Вдобавок Россия стала более привлекательным партнером для постсоветских стран — «Газпром» теперь готов платить ценовую надбавку.
Коэн дает некоторые советы администрации Барака Обамы. По его мнению, необходимо сделать Турцию энергетическим узлом для каспийских, а в перспективе и для иракских углеводородов. Это может быть сделано путем завершения строительства Nabucco. Также западные страны должны отказаться от дипломатической изоляции Туркмении и заняться строительством транскаспийского газопровода. В качестве жестов доброй воли автор предлагает вновь направить посла США в эту страну и пригласить в Вашингтон президента Гурбангулы Бердымухаммедова, иначе в ближайшем будущем Каспийское море станет зоной российско-китайского процветания. 

Энергетическую политику ЕС снова определяют в Вашингтоне?

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

 RPMonitor: Еще совсем недавно казалось, что новая и весьма эффективная схема диверсификации южного пути импорта газа в Европу практически сформирована. Ее составляющими должны стать, во-первых, поставки российского и среднеазиатского газа через проектируемый «Южный поток». Во-вторых, в среднесрочной перспективе велика вероятность экспорта иранского газа через турецкую территорию. Наконец, в качестве страховки можно было бы развивать инфраструктуру использования сжиженного природного газа, экспортом которого активно занимается, к примеру, Катар.

В случае принятия такой стратегической модели, для Европы выстраивалась бы достаточно стройная схема импорта газа из конкурирующих друг с другом стран, входящих в первую тройку в мировом рейтинге запасов газа. Все было бы хорошо, если бы в решение экономического вопроса в очередной раз не вмешалась политика, или – точнее – иррациональные идеологические фобии.

Прошедший в Софии энергетический форум «Природный газ для Европы. Надежность и партнерство» подтвердил опасения российской стороны – Евросоюз опять в очередной раз серьезно задумался о строительстве газопровода Nabucco, являющегося прямым конкурентом проектируемого Россией «Южного потока». Формально в итоговой декларации участники саммита поддержали строительство обоих газопроводов, однако мало кто сомневается, что в действительности может быть проложен только один из них.

На этом фоне ЕС сначала демонстративно игнорирует мнение российской делегации, заключая соглашение с Украиной по модернизации ее газотранспортной сети, после чего начинает активно заниматься проектом Nabucco.

При этом в разрабатываемом ЕС варианте этого газопровода основная ставка будет сделана на ресурсную базу Туркменистана. В первую очередь об этом говорит недавнее подписание меморандума о сотрудничестве между немецкой RWE и Туркменией.

Напомним, что уже имея предварительные договоренности, месяц назад президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов отказался подписать в Москве соглашение о строительстве газопровода «Восток–Запад». Кроме того, на днях Ашхабад провел еще несколько антироссийских демаршей – собрал международную конференцию «Надежный и стабильный транзит энергоносителей и его роль в обеспечении устойчивого развития и международного сотрудничества», а произошедший недавно взрыв на газопроводе, транспортирующем туркменский газ в Россию, использовал для многочисленных обвинений в адрес Москвы и демонстративного ухудшения отношений.

Однако, даже если ЕС удастся договориться с Ашхабадом, неясно, каким образом туркменский газ будет достигать Европы в обход России. Nabucco, как известно, подразумевает создание газопровода по дну Каспийского моря. Но подобный проект не так просто осуществить – прокладывание транскаспийского газопровода может быть заблокировано, как это принято, «по экологическим причинам» скоординированной позицией Москвы и Тегерана, который если и смирился с исторически сложившемся экспортом туркменского газа в Россию, вовсе не в восторге от создания из Туркмении еще одного газового потока в обход своей территории, в то время как тот же самый газ мог бы транспортироваться (к тому же, не только в Европу, а в Пакистан и Индию) через Иран.

В этой связи важным ответным ходом Москвы стали недавние договоренности с Баку о покупке всего газа второй фазы месторождения Шах-Дениз. Это, во-первых, ослабит возможную ресурсную базу Nabucco, во-вторых – сделает Азербайджан, позиция которого имеет немаловажное значение, мало заинтересованным в строительстве транскаспийского трубопровода и дальнейшем транзите газа в Грузию.

Из Грузии, как известно, газ должен поступать в Турцию, которая в свою очередь не желает быть простым транзитером, а пытается получить из своего статуса максимум «бонусов», и один из них, кстати сказать, – вхождение в ЕС.

Таким образом, в отличие от достаточно дорогой, но очевидной схемы «Южного потока», Nabucco представляет собой значительно более сложную схему, затрагивающую многих участников процесса, реализация которой из-за массы взаимных противоречий едва ли в принципе возможна. Понять, зачем же это нужно Евросоюзу, достаточно непросто.

Традиционно представители ЕС объясняют подобный подход необходимостью «диверсификации источников энергии», однако в случае газопроводных систем стоимостью несколько миллиардов долларов и, по всей видимости, с общей ресурсной базой (туркменский газ), такой подход не может считаться оправданным.

В том, что инициативы ЕС активно поддерживают Соединенные Штаты, нет никакого секрета – на саммите в Туркмении об этом прямо сказал заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Южной и Центральной Азии Джордж Крол, заявивший что «США заинтересованы в диверсификации энерготранзита из Каспийского региона».

Действительно, если допустить, что активизация работ по Nabucco рекомендована Брюсселю из Вашингтона, то США немало выигрывают от подобных советов.

Во-первых, «возня» вокруг Nabucco, хотя и не приведет к его строительству, очевидно затормозит подписание соглашений по «Южному потоку», а значит – европейская экономика позже начнет получать дополнительные объемы газа, что обязательно скажется и на интенсивности ее развития.

Если же Nabucco все же будет проложен, маршрут его прохождения включает в себя множество участков, где «внезапно» может начаться очередной локальный конфликт, сопровождающийся диверсиями на трубопроводе. В таком случае Европа попадет в прямую энергозависимость и от организаторов подобного конфликта.

Во-вторых, «туркменский» вариант Nabucco, в очередной раз закрывает обсуждение «иранского» варианта газопровода, и таким образом поддерживает американский курс на изоляцию Ирана.

Двойная игра Евросоюза продемонстрировала Москве, что в диалоге с ЕС мы должны действовать с большой осторожностью. Партнер, с которым работает Россия, – непредсказуем и часто поступает вопреки собственной выгоде. Странно, что ЕС хочет достичь каких-то значимых успехов на российском направлении, практикуя подобное поведение.

Еще совсем недавно казалось, что новая и весьма эффективная схема диверсификации южного пути импорта газа в Европу практически сформирована. Ее составляющими должны стать, во-первых, поставки российского и среднеазиатского газа через проектируемый «Южный поток». Во-вторых, в среднесрочной перспективе велика вероятность экспорта иранского газа через турецкую территорию. Наконец, в качестве страховки можно было бы развивать инфраструктуру использования сжиженного природного газа, экспортом которого активно занимается, к примеру, Катар.

В случае принятия такой стратегической модели, для Европы выстраивалась бы достаточно стройная схема импорта газа из конкурирующих друг с другом стран, входящих в первую тройку в мировом рейтинге запасов газа. Все было бы хорошо, если бы в решение экономического вопроса в очередной раз не вмешалась политика, или – точнее – иррациональные идеологические фобии.

Прошедший в Софии энергетический форум «Природный газ для Европы. Надежность и партнерство» подтвердил опасения российской стороны – Евросоюз опять в очередной раз серьезно задумался о строительстве газопровода Nabucco, являющегося прямым конкурентом проектируемого Россией «Южного потока». Формально в итоговой декларации участники саммита поддержали строительство обоих газопроводов, однако мало кто сомневается, что в действительности может быть проложен только один из них.

На этом фоне ЕС сначала демонстративно игнорирует мнение российской делегации, заключая соглашение с Украиной по модернизации ее газотранспортной сети, после чего начинает активно заниматься проектом Nabucco.

При этом в разрабатываемом ЕС варианте этого газопровода основная ставка будет сделана на ресурсную базу Туркменистана. В первую очередь об этом говорит недавнее подписание меморандума о сотрудничестве между немецкой RWE и Туркменией.

Напомним, что уже имея предварительные договоренности, месяц назад президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов отказался подписать в Москве соглашение о строительстве газопровода «Восток–Запад». Кроме того, на днях Ашхабад провел еще несколько антироссийских демаршей – собрал международную конференцию «Надежный и стабильный транзит энергоносителей и его роль в обеспечении устойчивого развития и международного сотрудничества», а произошедший недавно взрыв на газопроводе, транспортирующем туркменский газ в Россию, использовал для многочисленных обвинений в адрес Москвы и демонстративного ухудшения отношений.

Однако, даже если ЕС удастся договориться с Ашхабадом, неясно, каким образом туркменский газ будет достигать Европы в обход России. Nabucco, как известно, подразумевает создание газопровода по дну Каспийского моря. Но подобный проект не так просто осуществить – прокладывание транскаспийского газопровода может быть заблокировано, как это принято, «по экологическим причинам» скоординированной позицией Москвы и Тегерана, который если и смирился с исторически сложившемся экспортом туркменского газа в Россию, вовсе не в восторге от создания из Туркмении еще одного газового потока в обход своей территории, в то время как тот же самый газ мог бы транспортироваться (к тому же, не только в Европу, а в Пакистан и Индию) через Иран.

В этой связи важным ответным ходом Москвы стали недавние договоренности с Баку о покупке всего газа второй фазы месторождения Шах-Дениз. Это, во-первых, ослабит возможную ресурсную базу Nabucco, во-вторых – сделает Азербайджан, позиция которого имеет немаловажное значение, мало заинтересованным в строительстве транскаспийского трубопровода и дальнейшем транзите газа в Грузию.

Из Грузии, как известно, газ должен поступать в Турцию, которая в свою очередь не желает быть простым транзитером, а пытается получить из своего статуса максимум «бонусов», и один из них, кстати сказать, – вхождение в ЕС.

Таким образом, в отличие от достаточно дорогой, но очевидной схемы «Южного потока», Nabucco представляет собой значительно более сложную схему, затрагивающую многих участников процесса, реализация которой из-за массы взаимных противоречий едва ли в принципе возможна. Понять, зачем же это нужно Евросоюзу, достаточно непросто.

Традиционно представители ЕС объясняют подобный подход необходимостью «диверсификации источников энергии», однако в случае газопроводных систем стоимостью несколько миллиардов долларов и, по всей видимости, с общей ресурсной базой (туркменский газ), такой подход не может считаться оправданным.

В том, что инициативы ЕС активно поддерживают Соединенные Штаты, нет никакого секрета – на саммите в Туркмении об этом прямо сказал заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Южной и Центральной Азии Джордж Крол, заявивший что «США заинтересованы в диверсификации энерготранзита из Каспийского региона».

Действительно, если допустить, что активизация работ по Nabucco рекомендована Брюсселю из Вашингтона, то США немало выигрывают от подобных советов.

Во-первых, «возня» вокруг Nabucco, хотя и не приведет к его строительству, очевидно затормозит подписание соглашений по «Южному потоку», а значит – европейская экономика позже начнет получать дополнительные объемы газа, что обязательно скажется и на интенсивности ее развития.

Если же Nabucco все же будет проложен, маршрут его прохождения включает в себя множество участков, где «внезапно» может начаться очередной локальный конфликт, сопровождающийся диверсиями на трубопроводе. В таком случае Европа попадет в прямую энергозависимость и от организаторов подобного конфликта.

Во-вторых, «туркменский» вариант Nabucco, в очередной раз закрывает обсуждение «иранского» варианта газопровода, и таким образом поддерживает американский курс на изоляцию Ирана.

Двойная игра Евросоюза продемонстрировала Москве, что в диалоге с ЕС мы должны действовать с большой осторожностью. Партнер, с которым работает Россия, – непредсказуем и часто поступает вопреки собственной выгоде. Странно, что ЕС хочет достичь каких-то значимых успехов на российском направлении, практикуя подобное поведение.

«Большая игра» в Центральной Азии: новый этап

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Андрей Арешев. Фонд стратегической культуры 21 апреля Стивен Шварц, постоянный автор вашингтонского издания Weekly Standard, выступил с очередной страстной антирусской статьей, в которой рассуждал о Польше, Грузии, Украине и Косове, готовых «сражаться за свою свободу» и противостоящих «возобновившейся русской агрессии».1 Интересно, что этот американский публицист — не только ярый неоконсерватор, но и мусульманин, рассматривающий албанский вариант ислама в качестве наиболее подходящей «модели религиозного плюрализма» в Европе: «Албанцы, — пишет он, — хотя и в большинстве являются мусульманами, если в чем-то и фанатичны, так это в своей симпатии к Америке. Албанский Ислам – Ислам умеренный и может служить преградой для радикализации европейских мусульман»2.

Ранее Стивен Шварц уделял значительное внимание не только Балканам, но и Центральной Азии, прорабатывая различные варианты переустройства политического пространства этого региона в соответствии с интересами Вашингтона. И хотя о подключении к выстраиваемому им альянсу «европейских демократий» государств Центральной Азии он вроде бы не говорит, статья С.Шварца заставляет вспомнить некоторые эпизоды «большой игры», разворачивавшейся в Туркестане ещё полтора столетия назад. Так, в середине XIX века западный агент, принявший мусульманство, Арминиус Вамбери, рассуждал о возможном объединении местных народов в некое буферное государственное образование, способное бросить вызов Российской империи в интересах Англии и других западных держав3…

После 1991 года и образования на территории бывшей советской Средней Азии пяти новых независимых государств начался новый, гораздо более сложный этап «большой игры», связанной с планами геополитической перекройки региона и установлением (прямого или опосредованного) контроля над его богатейшими ресурсами. Именно в этом контексте следует рассматривать многие, казалось бы, не связанные между собой события, включая рост внешнего военного присутствия, спорадическую активность радикальных исламистских группировок, известные события в Андижане и Бишкеке.

Усилия Соединённых Штатов на центрально-азиатском направлении носят комплексный характер, предусматривают чёткую синхронизацию действий политико-дипломатических, военных, информационно-аналитических и «неправительственных» структур. В 1997 году в своей нашумевшей статье Мадлен Олбрайт высказала абсолютно логичную, с точки зрения интересов её страны, идею о том, что Соединённые Штаты должны управлять последствиями распада Советского Союза. В августе 2002 года известный специалист Ст. Блэнк представил аналитический материал под характерным названием: «Реструктурируя Внутреннюю Азию». Основное внимание он уделил проблеме развития коммуникаций в бывшей советской Средней Азии и на приграничных с ней территориях, видя в этом единственную возможность политических, экономических и социальных преобразований, способных ликвидировать географическую замкнутость, способствующую сохранению здесь социально-экономической отсталости и неэффективных политических режимов4. Затем достоянием общественности стали ещё несколько разработок, где особого внимания заслуживает исследование Фредерика Старра «“Партнёрство Большой Центральной Азии” для Афганистана и его соседей», опубликованное Совместным трансатлантическим центром исследований и политики Университета Дж. Хопкинса в марте 2005 года5. В этом документе Афганистан назван «ядром» макрорегиона «Большая Центральная Азия», вокруг которого необходимо выстраивать всю региональную геополитику. Идея «Большой Центральной Азии» претендует на концептуально-идеологическое обоснование политики США в регионе, будучи её новым прочтением и в то же время логически продолжает предыдущую политическую линию Вашингтона6.

Многие шаги, предпринимаемые американской администрацией начиная с 2005 года, свидетельствуют о том, что ключевые элементы аналитических разработок Фредерика Старра были взяты на вооружение.

Так, примерно год назад, после переговоров с одним из афгано-пакистанских религиозных деятелей Фазлом ур-Рехманом в Исламабаде, помощник госсекретаря США по делам Центральной и Южной Азии Ричард Баучер заявил о видении американской администрацией «стабильной и демократической Центральной Азии». Такое видение, по мысли Р.Баучера, предполагает, что этот регион будет во все возрастающей степени связан с Южной Азией (но отнюдь не с Россией). «Интересам государств Центральной Азии отвечает создание соединительных звеньев с югом, дополняющих существующие связи с севером, востоком и западом», – цитировало Р.Баучера агентство ИТАР-ТАСС. По его словам, цель США должна заключаться в том, чтобы «помочь оживить старинные связи между Южной и Центральной Азией, помочь в формировании новых уз в сферах торговли, транспорта, демократии, энергетики и связи» 7.

События прошедшего года показали, что Соединённые Штаты, используя НАТО в качестве традиционного военно-политического прикрытия, последовательно, умело и целенаправленно реализуют свои цели в Центрально-Азиатском регионе. На Центральную Азию брошены, без преувеличения, лучшие американские кадры: достаточно вспомнить архитектора балканской политики США, а ныне — специального посланника США в Афганистане и Пакистане Ричарда Холбрука. Действия США отличаются динамизмом и оперативной корректировкой приоритетов при неизменности долговременных стратегических интересов. Так, недавние заявления Б.Обамы о плане постепенного вывода американских войск с территории Афганистана противоречат его прежним заявлениям о том, что военные силы западного альянса останутся в этой стране еще надолго8. У неискушенного наблюдателя может возникнуть впечатление отсутствия у США целостной стратегии, наличия даже неких метаний. Если бы, однако, это было так, — в Афганистане не происходило бы то, что там происходит.

С 2004 года вокруг аэродромов «Шинданд» и «Баграм», с их взлётной полосой в 3500 метров, способной принимать тяжелые дальнемагистральные лайнеры и стратегические бомбардировщики типа Б-52, американцы ведут интенсивные строительные работы. Возводятся многочисленные наземные и подземные сооружения, позволяющие говорить о создании супербаз с подземными городами как о главной цели американского и натовского присутствия в Афганистане. Аэродромы «Баграм» и «Шинданд» были когда-то базами советских ВВС, а теперь они превращены в универсальные натовские военные авиабазы, оборудованные системами воздушного и космического слежения, позволяющими контролировать аэронавигационное пространство практически всей Евразии. Вместе со станциями контроля воздушного пространства в Средней Азии, Каспийском регионе, на Кавказе, в Восточной и Центральной Европе в рамках программ НАТО «Аэрокосмическая инициатива», «Новый Северный маршрут», «Каспийская стража» и других завершено создание единого мегакоридора управления воздушным движением и контроля воздушного пространства от Европы до Китая. Кроме того, по соседству с Афганистаном США и НАТО имеют ещё 6 военных баз. И хотя некоторые из них (в частности, узбекская «Термез» и пока ещё действующая киргизская «Манас») официально являются транспортными аэродромами, не составляет никакого труда при необходимости разместить на них боевую авиацию. Средняя Азия освоена натовской военной машиной и фактически представляет южный элемент окольцовывания России базами Альянса9.

Основные задачи внешней политики США в Центральной Азии заключаются в установлении контроля над энергетическими ресурсами региона и отсечении от них как России, так и Китая, а формальным поводом для вмешательства может стать «управляемый хаос», вызываемый с помощью манипулирования имеющимся в регионе конфликтогенным потенциалом. (В позапрошлом веке граница между Российской империей и Китаем разделила районы традиционного проживания казахов, киргизов, уйгуров, и, несмотря на неоднократные массовые переселения в последующем, проблема разделённых народов не теряет здесь своей актуальности).

Помимо США, активную политику в Центральной Азии проводят Китай, Европейский Союз, в известной степени — Иран и Турция, так что очередной этап «большой игры» обещает быть для Москвы весьма непростым. То, что власти Киргизии добились вывода базы американских ВВС в аэропорту «Манас» (c её многогранной деятельностью) может оказаться лишь тактическим успехом, который, в случае если он не получит развития, неизбежно обернётся стратегическим поражением. Симптомы этого уже налицо, а политика России, санкционировавшей американское присутствие в Центральной Азии после 11 сентября 2001 года под маловразумительным предлогом «борьбы с международным терроризмом и наркобизнесом», по-прежнему страдает непоследовательностью. Наркобизнес процветает как никогда – по словам главы Госнаркоконтроля России В.Иванова, «с момента ввода в Афганистан военных контингентов США и НАТО урожаи опиумного мака возросли более чем в 40 раз, и значительные объемы отправляются в страны среднеазиатского региона и Россию, порождая губительные последствия для нашего населения», а 92% героина в мире имеет афганское происхождение10. Так называемый «международный терроризм» выступает скорее в качестве инструмента возможного в будущем переформатирования политического поля государств региона. «Реальная угроза стабильности и безопасности Центрально-Азиатского региона, в том числе потенциальные вызовы со стороны исламского радикализма, вероятнее всего, возникнут на следующей переходной стадии, когда на смену нынешним репрессивным режимам придут новые лидеры», — пишет американский исследователь С. Сейбол, полемизируя с теми авторами, которые считают, что распространение исламского «фундаментализма» в странах Центральной Азии представляет угрозу уже сегодня11.

Что же касается «афганского транзита» США, для реализации целей которого центрально-азиатские государства используются в качестве «площадки подскока», то он порождает серьёзные проблемы. Вряд ли заверения об исключительно невоенном характере перемещаемых грузов могут успокоить, учитывая то, какими темпами возводится к югу от Пянджа современнейшая военная инфраструктура. Однако Москва заключает соответствующие соглашения с НАТО, и нет ничего удивительного, что и её союзники по ОДКБ – Узбекистан и Таджикистан – также договариваются с американцами о так называемом «невоенном транзите» в ходе состоявшегося в апреле визита Р. Баучера в эти государства. Судя по некоторым сообщениям, соответствующие перевозки уже осуществляются. Очевидно, речь здесь идёт о предложении, от которого никто не в силах отказаться; кроме того, Таджикистан (напомним: это культурно-исторически близкое Ирану государство имеет протяжённую границу с Афганистаном) потенциально рассматривается в качестве места размещения новой военной базы США в Центральной Азии. Соответствующие консультации начались ещё при прежней администрации Дж.Буша. Не обошёл американский представитель своим вниманием и Туркмению, причём его встречи в Ашхабаде совпали по времени с определённым охлаждением туркмено-российских отношений, связанных с аварией, которая произошла на участке Давлетбат – Дариялык газопровода «Средняя Азия – Центр». Газовый конфликт между Россией и Туркменией будет всячески использоваться заинтересованными западными кругами в целях реанимации проекта «Набукко», причём окончательное преимущество той или иной стороны не очевидно. 16 апреля в Ашхабаде в присутствии президента страны Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова гендиректор немецкой RWE AG Юрген Гроссманн и глава госагентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов Туркмении Ягшыгельды Какаев подписали долгосрочное соглашение о транспортировке туркменского газа в Европу. В этот же день помощник госсекретаря США по странам Южной и Центральной Азии Ричард Баучер сообщил в Ашхабаде, что «правительство США придаёт особое значение развитию многопланового сотрудничества со странами Центральной Азии, а в отношениях с Туркменией наступил качественно новый этап»12.

Ключевым государством региона является Казахстан, который проводит многовекторную политику13, в том числе и в сфере экспорта энергетических ресурсов. Вероятный выкуп ЛУКОЙЛом доли British Petroleum в Каспийском трубопроводном консорциуме может стимулировать дальнейшее развитие этого проекта (до 65 млн. тонн в год или даже более), сознательно тормозившегося последние годы по явно политическим мотивам14. Для осуществления этой операции необходимо согласие властей Казахстана, и вряд ли они будут противодействовать российской компании15.

В то же время один из крупнейших торговых партнеров Казахстана — США. По итогам шести месяцев 2008 года товарооборот двух стран превысил 1,1 миллиарда долларов. В ходе состоявшегося в октябре 2008 года визита в Астану госсекретарь Кондолиза Райс подчеркнула, что Казахстан остаётся одним из «стержней» американской политики в Центральной Азии в период бурных событий в сфере безопасности в районе от Грузии до Афганистана16. Расширяется и военное сотрудничество двух стран в акватории Каспия. «Оранжевый» Киев также пытается проводить более активную политику на постсоветском пространстве, что может внести дополнительный элемент дестабилизации. Эксперты формулируют это следующим образом: для эффективной политики на западном направлении Казахстан нуждается в стратегических партнёрах в Восточной Европе. Таким партнёром, при благоприятной политической конъюнктуре, могла бы выступить Украина17.

Возрастающий интерес к Казахстану с площадью почти 3 млн. кв.км (девятое место в мире по размерам государственной территории) в немалой степени обусловлен также его ролью в качестве коммуникационного звена, связывающего Китай с государствами Центральной Азии и Среднего Востока. Китай уже получает нефть из Казахстана по трубопроводу Атасу – Алашанькоу. Мощность этой трубы пока невелика – около 10 млн. тонн в год, однако вскоре ожидается ввод в эксплуатацию второй очереди нефтепровода, которая позволит увеличить мощности маршрута втрое18. Существующий Евразийский транспортный коридор, ведущий из Синьцзян-Уйгурского автономного района в Казахстан, может быть дополнен другой магистралью, которая пройдет из Китая через Кыргызстан в Узбекистан.

Мощный информационный вброс по поводу возможного дистанцирования, если не выхода Узбекистана из ОДКБ,19 также вряд ли является случайностью. В Ташкенте подчеркивают, правда, что неучастие представителей Узбекистана во встрече министров иностранных дел государств — участников ОДКБ в Ереване было вызвано причинами исключительно организационного характера и что членство в этом военно-политическом блоке даёт республике много преимуществ.

Обостряющиеся противоречия между центрально-азиатскими государствами в связи с распределением водных ресурсов несут в себе достаточно мощный конфликтный потенциал, и уже сейчас представители некоторых государств призывают к вмешательству в этот вопрос международных организаций. Существующий формат решения экологических проблем в рамках Фонда спасения Арала не решает всех спорных вопросов. Ведь помимо строительства тех или иных объектов гидроэнергетики, остаётся много других болезненных проблем; идея же Центральноазиатского Союза, похоже, уже неактуальна.

Вопрос о том, какие международные организации могут сыграть стабилизирующую или, наоборот, деструктивную роль в решении проблем региона, остаётся открытым. Однако, если вспомнить о прогрессирующем параличе ООН-овских структур и разногласиях, сотрясающих Европейский Союз, кое-какие предположения сделать можно.

Шанхайская Организация Сотрудничества включает все, за исключением Туркменистана, государства региона, а также их непосредственных соседей и основных торгово-экономических партнёров — Россию и Китай. Наблюдателями в ШОС являются основные региональные игроки — Индия, Пакистан, Иран. Повышается заинтересованность этой организации в решении афганских проблем. Можно предположить, что это происходит по причине возрастающего осознания простой реальности: подконтрольный Соединённым Штатам Афганистан является идеальной площадкой для дестабилизации как отдельных государств, так и региона в целом. Разумеется, любое негативное воздействие на регион способно вызвать соответствующую реакцию сопредельных стран (скажем, Ирана или Китая), рассматривающих Центральную Азию как сферу своих жизненных интересов. Все это только повышает необходимость создания прочной системы коллективной региональной безопасности, и объективно ШОС является здесь наиболее адекватным механизмом сглаживания противоречий и выработки взаимно согласованных решений.

Однако формат взаимодействия в рамках ШОС очевидным образом нуждается в совершенствовании. Экономическое сотрудничество между членами организации осуществляется преимущественно на двусторонней основе. Главным приоритетом здесь, как представляется, должны стать вопросы, связанные с поставками энергоресурсов, включая обеспечение безопасности соответствующей инфраструктуры. Интенсификация экономического сотрудничества вряд ли станет возможной без формирования, по крайней мере, общего контура единой политической платформы, с определением конкретных вопросов, по которым достижимо взаимное согласие. Пока же подписанные соглашения в военно-политической сфере не гарантируют приверженности союзническим отношениям в будущем20. Если положение не исправить, Россию и ее партнёров в Центральной Азии ожидают сложные времена.


_______________________ 1 Центр исламского плюрализма: «Путин и его банда готовят новое нападение на Грузию в этом году» // http://www.regnum.ru/news/1154887.html

2 Геополитика и проблемы уммы // http://www.islam.ru/pressclub/tema/georumes

3 См.: Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. М. Восточная литература. – 2003.

4 Улунян А. «Большая Центральная Азия»: Геополитический проект или внешнеполитический инструмент? // http://www.ferghana.ru/article.php?id=5655

5 Starr S. F. A «Greater Central Asia Partnership» for Afghanistan an and Its Neighbors Silk Road Paper. Central Asia-Caucasus Institute & Silk Road Studies Program – A Joint Transatlantic Research and Policy Center Johns Hopkins University. Washington, D.C. March 2005. Р. 5. [http://www.stimson.org/newcentury/pdf/Strategy.pdf]

6 Тулепбергенова Г. Проект Большой Центральной Азии: анализ состояния и эволюция // Центральная Азия и Кавказ. – 2009. — № 1.

7 Дружеский совет из Вашингтона: Чтобы Центральная Азия была стабильной, ей следует интегрироваться с Афганистаном и Пакистаном // http://i-r-p.ru/page/stream-event/index-19336.html

8 См.: Махмуд Ш. Новая стратегия Обамы и ее последствия для Афганистана и региона // http://www.afghanistan.ru/doc/14356.html

9 Мелентьев С. Афганистан: реальная угроза. Плацдарм для удара с юга приобретает конкретные очертания // Военно-промышленный курьер. — 2009. – № 7.

10 Михайлов В. Афганистан превратился в мировой центр напряженности // Независимое Военное Обозрение. – 2009. – 3 апр.

11 Сейбол С. Международный терроризм и страны Центральной Азии: поспешные выводы // // Центральная Азия и Кавказ. – 2008. — № 5.

12 Гриб Н. и др. Туркмения нашла замену «Газпрому» // Коммерсант. – 2009. – 17 апр.

13 Подробнее см.: Кукеева Ф. Некоторые теоретические аспекты формирования внешней политики Казахстана // Центральная Азия и Южный Кавказ. Насущные проблемы. М. 2007. — с. 109 — 119.

14 А.Куртов, выступление в ходе круглого стола «Российско-иранское энергетическое партнерство: гуманитарные стратегии». Москва, РГГУ, 10 апреля 2009 г.

15 ЛУКОЙЛ ждет согласия Казахстана // http://www.rbcdaily.ru/2009/04/15/tek/410599

16 http://www.regnum.ru/news/1079054.html

17 Кулик В. и др. Украинские перспективы в Центральной Азии. Аналитический доклад // http://eurasianhome.org/xml/t/analysis.xml?lang=ru&nic=analysis&pid=91&qyear=2008&s=-1

18 Китайский натиск // Эксперт (Казахстан). – 2009. – 20 апр.

19 См., напр.: Михайлов В. «Принципиальные» демарши Узбекистана. – Независимое Военное Обозрение. – 2009. – 24 апр.

20 См.: Кольтюков А. Влияние Шанхайской организации сотрудничества на развитие и безопасность Центрально-Азиатского региона // Шанхайская организация сотрудничества. К новым рубежам развития. М. 2008.

Международная безопасность и ее влияние на ТЭК Каспийского региона

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Вести Кавказа»:  Топливно-энергетический комплекс (ТЭК), в широком смысле этого слова, охватывает добычу и производство энергетических ресурсов, преобразование, передачу, распределение и потребление всех видов энергии. ТЭК Каспийского региона, под которым будем понимать всю Центральную Азию, Кавказ и прилегающие к Каспийскому морю районы Российской Федерации и Исламской республики Иран (ИРИ), достаточно развит и включает нефтяную и газовую промышленности, энергетику на основе тепловых и гидроэлектростанций, а также большое количество разрабатываемых месторождений по добыче угля и природного урана. Охватить весь спектр вопросов, связанных с развитием регионального ТЭК, практически невозможно, поэтому рассмотрим только проблемы добычи и транспортировки углеводородного сырья, решение которых, во многом, определяется достигнутым уровнем как международной, так и региональной безопасности.
Общеизвестно, что Каспийское море и в окружающие его территории обладают существенными запасами углеводородного сырья. По оценкам российских и зарубежных экспертов, прогнозируемые ресурсы нефти составляют 15-22 млрд. тонн, газа — 12-18 трлн. куб. м., а доказанные запасы: 8,4 млрд. т нефти  (5,8% от мировых) и 7,4 трлн. куб. м. природного газа (порядка 5% от мировых). Большая доля доказанных запасов нефти приходится на Казахстан и Азербайджан, далее по запасам нефти идут Россия и Туркменистан. Основная часть доказанных запасов природного газа рассматриваемого региона  приходится на Туркмению (2,9 трлн. куб. м) и российскую часть Прикаспия (2,5 трлн. куб. м). Помимо этого существенные запасы природного газа обнаружены в Казахстане и  Азербайджане, а также в Узбекистане, который не имеет выхода к Каспийскому морю.
В Каспийском регионе лидером по объему добычи нефти и доказанным ее запасам является Казахстан. Второе и третье место по добычи нефти занимают Азербайджан и Туркменистан. Главным разработчиком газовых месторождений является Туркменистан, на втором и третьем месте по добычи природного газа находятся Казахстан и Россия. Иран добычу углеводородного сырья на Каспии пока не ведет, хотя и строит уже нефтяные платформы.
Конечно, каспийская нефть и природный газ не могут создать альтернативу соответствующим поставкам из региона Персидского залива, так как только Саудовская Аравия обладает четвертью общемировых запасов нефти. Но они могут стабилизировать общую ситуацию на этом рынке, что, несомненно, положительно скажется на развитии общемировой экономики, а также уменьшит ее зависимость от стран ОПЕК или России.
Экономическое благополучие стран-экспортеров углеводородного сырья Каспийского региона (Казахстана, Туркменистана, России, Узбекистана и Азербайджана) во многом зависит от соответствующих мировых цен. В условиях глубокого общемирового экономического кризиса потребность в нефти и природном газе несколько уменьшилась, что является одной из причин сохранения относительно невысоких цен на них (например, порядка 50 долл. за баррель сырой нефти). В тоже время, ЕС по-прежнему крайне заинтересован в диверсификации потоков этого сырья, особенно после очередного газового конфликта между РФ и Украиной в начале 2009 г.
Помимо этого в Европе учитывают, что нефтяные запасы Северного моря могут иссякнуть уже через 10-15 лет, что уже привело к увеличению за последние годы доли каспийской нефти с 1 до 7% в общем энергопотреблении Германии. К этому же подталкивает и необходимость сохранения и развития собственной нефтедобывающей отрасли. Как следствие, такие компании как Statoil (Норвегия, Швеция), British Petroleum (Великобритания), Total (Франция) и Eni (Италия) расширяют свою деятельность в  Каспийском регионе.
Помимо стран экспортеров, целый ряд государств рассматриваемого региона выступают в роли транзитеров углеводородного сырья. В частности, Грузия, которая практически не имеет собственных запасов нефти и природного газа, жизненно заинтересована в транзите каспийских энергоресурсов по нефтепроводам Баку-Супса и Баку-Тбилиси-Джейхан, а также газопроводу Баку-Тбилиси-Эрзурум. В транзите углеводородного сырья заинтересован и Азербайджан, который хотел бы стать воротами в Европу для Казахстана, Туркменистана и Узбекистана.
Однако именно через РФ идет основной поток каспийской нефти и природного газа. В частности, по российской территории проходит самый мощный из существующих региональных нефтепроводов — нефтепровод Каспийского трубопроводного консорциума (КТК). Труба соединяет западноказахстанские месторождения, в том числе и такое крупное как Тенгиз, с российским портом Новороссийск. Первоначально его пропускная способность составляла 28 млн. т нефти в год, из которых 22 млн. т имели каспийское происхождение. К настоящему времени пропускную способность удалось увеличить до 33 млн. т.
РФ имеет развитую систему нефте и газопроводов, построенных еще в советское время и ориентированных, в значительной степени, на экспорт. А в 2009 г. планируется начать строительство Прикаспийского газопровода, который пройдет по территории Туркменистана, Казахстана и России. По трубопроводу будет ежегодно транспортироваться до 20 млрд. куб. м природного газа из Туркменистана и Казахстана.
ИРИ также планирует стать транзитером, например, туркменского природного газа. В настоящее время Тегеран ежегодно закупает в этой стране для собственных нужд свыше 8 млрд. куб. газа. В случае расширения таких поставок и создания соответствующей инфраструктуры можно было бы транспортировать природный газ как в Европу, а это самый короткий путь транспортировки, так и в Южную Азию.
Помимо этого, Тегеран заинтересован в расширении так называемых операций СВОП, когда поставляемая из России, Казахстана и Туркменистана в каспийский порт Нека (ИРИ) нефть замещается на эквивалентное количество иранской нефти из портов Персидского залива. Пока такой транзит едва превышает 100 тыс. баррелей в сутки, но имеются потенциальные возможности его увеличения до 1 млн. баррелей. Аналогичные операции можно было бы проводить и с российским или казахским природным газом, поставки которого возможны по азербайджанской территории.
Описав ситуацию в сфере добычи и транспортировки углеводородного сырья в Каспийском регионе, можно далее перейти к рассмотрению ее взаимосвязи с уровнем международной безопасности. Ярким примером последнего служит ИРИ, в которой сложилась парадоксальная ситуация в газовой сфере. Занимая второй место в мире по запасам природного газа (16 % от мировых), Иран фактически не имеет существенных экспортных мощностей. Экспорт иранского газа ведется только в Турцию (10 млрд. куб. м в год) и Армению (1,1 млрд. куб. м в год). В тоже время он закупает природный газ из Туркменистана, а поставки газа в Армению сопровождаются встречными поставками электроэнергии (порядка 3,3 млрд. кВт/час)[1]. Во многом это обусловлено крайне напряженными отношениями между ИРИ и Западом в сфере безопасности. Как следствие, крайне необходимый приток в иранскую газовую промышленность инвестиций и современных технологий в значительной степени блокируется. Косвенно под запрет попадают даже материалы, если они могут использоваться в ядерной сфере или при ракетостроении.
Но основное влияние международная (региональная) безопасность оказывает на пути транспортировки углеводородного сырья ввиду высокой стоимости магистральных нефте- и газопроводов. Окупаемость таких проектов достаточно продолжительна, поэтому, при серьезных рисках в сфере безопасности инвесторы, как правило, не участвуют в них. Сделанный вывод проиллюстрируем на двух примерах.
В 1995 г. бывшими тогда президентом Туркменистана Сапармуратом Ниязовым  и премьер-министром Пакистана Беназир Бхутто было подписано Соглашение о разработке технико-экономического обоснования проекта Трансафганского газопровода, по которому природный газ из туркменского месторождения Довлетабад (запасы оцениваются от 1,7 до 4,5 трлн. куб. газа) планировалось поставлять в Южную Азию. Выполненные позднее расчеты показали, что общая протяженность трубопровода составит около 1680 км (по территории Туркменистана — 170 км, по Афганистану — 830 км, Пакистану — около 400 км). Стоимость проекта оценивалась в 4 млрд. долл. при  ежегодной пропускной способности до 30 млрд. куб. в год[2].
В то время США не имели непреодолимых противоречий с правившим в Афганистане Талибаном[3], поэтому уже в октябре 1995 г. между Туркменистаном, американской компанией Unocal и саудовской Delta Oil Co был подписан контракт о строительстве Трансафганского газопровода. Тогда же было подписано соглашение о строительстве нефтепровода проектной мощностью до 259 млн. т нефти в год, который намечалось проложить параллельно газопроводу. Однако, позднее вопрос о транспортировке нефти, в первую очередь казахстанской, был отложен на неопределенный срок[4].
В 1997 г. для реализации контракта был учрежден международный консорциум Central Asia Gas Pipeline, Ltd. (CentGas) в составе Туркменистана, Пакистана, Unocal, INPEX и ITOCHO Oil Exploration Co, Ltd. (Япония) и Hyundai Engineering & Conctruction Co, Ltd. (Южная Корея)[5]. Однако, в 1998 г. талибы предоставили убежище лидеру исламистской  террористической организации «Аль-Каида» Усаме бен Ладену. Вследствие этого, основополагающая американская компания Unocal была вынуждена выйти из консорциума.
«Второе дыхание» Трансафганский газопровод получил уже после разгрома талибов в Афганистане весной 2002 г., когда на встрече лидеров Туркменистана, Пакистана и Афганистана было вновь подписано Соглашение о строительстве Трансафганского газопровода. В качестве спонсора подготовки технико-экономического обоснования выступил Азиатский банк развития, а в 2006 г. в качестве наблюдателя к проекту присоединилась Индия. Однако практическая реализация проекта так и не началась до сих пор ввиду чрезвычайно тяжелой ситуации в сфере безопасности как в Афганистане, так и в пакистанском Белуджистане, а также нежелания одного из основных инвесторов — Дели попадать в зависимость от Исламабада.
В качестве второго примера можно рассмотреть ситуацию, связанную с реализацией проекта «Набукко» (Nabucco) — магистральным газопроводом из Центральной Азии в страны ЕС. Его протяженностью может составить 3,3 тыс. км, а проектная мощность до 31 млрд. куб. газа в год. В консорциуме по строительству газопровода участвуют следующие компании: OMV Gas GmbH (Австрия), BOTAS (Турция), Bulgargaz (Болгария), S.N.T.G.N. Transgaz S.A. (Румыния), MOL Natural Gas Transmission Company Ltd. (Венгрия) и RWE AG (Германия)
В 2004 г. проект газопровода «Набукко» предполагал поставку газа с иранского месторождения «Южный Парс», что и повлияло на его название[6]. Однако, по мере обострения иранской ядерной проблемы, в качестве основного источника природного газа стали рассматриваться казахские и туркменские месторождения, а его транспортировку в Азербайджан осуществлять по дну Каспийского моря с помощью Транскаспийского  трубопровода. Но и здесь возникла серьезная проблема, обусловленная неопределенностью статуса Каспийского моря.
В 2002 г. Россия, Казахстан и Азербайджан смогли договориться, разделив северную часть Каспия по срединной линии на национальные сектора[7]. Южная же его часть не разделена. И если после прихода к власти в Ашхабаде  Гурбангулы Бердымухамедова туркмено-азербайджанские отношения стали улучшаться и стал возможен компромисс по вопросу о статусе моря, то Иран, обладая всего 11% каспийского побережья, по-прежнему настаивает на 20% при разделе Каспийского моря. Следствием этого стало вооруженное столкновение на море (2002 г.) между Азербайджаном и Ираном, когда иранские военные суда воспрепятствовали работам по определению наличия углеводородных запасов на перспективных месторождениях «Араз», «Алов» и «Шарг» в южной части Каспийского моря и вынудили разведывательное судно покинуть эту часть моря.  Позднее исследования на этих месторождениях так и не были возобновлены.
Объективно в решении проблемы статуса Каспийского моря не заинтересованы  как в Москве, так и в Тегеране. Оба государства выступают против военного присутствия третьих стран на Каспии, в первую очередь США, а также стараются сдерживать в регионе западное влияние. При этом достаточно активно, особенно со стороны Тегерана, пропагандируются экологические проблемы уникального водного, животного и растительного мира Каспия.
В целом следует признать, что реализуемость проекта «Набукко» остается невысокой, и причина этого состоит не только в неопределенности статуса Каспийского моря, но и в отсутствии значительных дополнительных экспортных возможностей государств Центральной Азии с учетом строительства Прикаспийского газопровода. Кроме этого, на данный момент Турция и Азербайджан приостановили свое участие в этом проекте, а трагические события августа 2008 г. на Кавказе выявили существование на Южном Кавказе рисков при транспортировке углеводородного сырья[8], обусловленных неурегулированностью вооруженных конфликтов Грузии с Абхазией и Южной Осетией. 
Таким образом, состояние международной (региональной) безопасности оказывает существенное влияние на добычу в Каспийском море и на окружающих его территориях  нефти и природного газа, а также на пути их транспортировки. Ситуация усугубляется неопределенностью статуса Каспия и активной деятельностью здесь таких внерегиональных игроков, как США, Китай, ЕС, Япония и Турция. Пока военно-политические позиции России на Каспии достаточно сильны, что позволяет ей, в сотрудничестве с Ираном, реализовывать здесь собственные национальные интересы. Однако в дальнейшем, по мере усиления влияния Запада, Москва будет вынуждена все чаще кооперироваться с ним, в первую очередь с целью сохранения здесь внутренней стабильности и обеспечения необходимого уровня безопасности. 

Владимир Валерьевич Евсеев — кандидат технических наук, старший научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН
 
Доклад был сделан 10 апреля 2009 г. в РГГУ на международной конференции «Российско-иранское сотрудничество на Каспии: региональные и глобальные уровни взаимодействия»  
 
[1] В. Сажин, Иран: ноябрь 2008 года. Экономическая ситуация/ Институт Ближнего востока от 25 декабря 2008 г.// http://www.iimes.ru/rus/stat/2008/25-12-08a.htm (посещался 30 марта 2009 г.).   
[2] М. Морозова, Трансафганский газопровод: причины и перспективы реанимации проекта/ Институт Ближнего востока от 25 декабря 2008 г.// http://www.iimes.ru/rus/stat/2008/04-04-08.htm (посещался 9 апреля  2009 г.).  
[3] Талибан — радикальное исламистское движение суннитской направленности, которое было создано муллой Мухаммедом Омаром в афганской провинции Кандагар весной 1994 г. Вскоре его основу составили талибы, то есть «изучающие ислам» пуштунские студенты из пакистанских религиозных школ. Получив военную помощь от Пакистана, талибы уже в 1995 г. установили контроль над Южным и Западным Афганистаном, а зимой 1995-1996 гг. осадили Кабул. В сентябре 1996 г. Талибан захватил столицу и провозгласил образование Исламского эмирата Афганистан. К осени 1998 г. талибы контролировали 90% территории страны, за исключением ее северо-западной части. В тоже время правительство Талибана было официально признано только Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами.
[4] См. сноску 2.  
[5] Трансафганский газопровод — попытка №…/ Информационный сайт «RosIvest.Com»// http://www.rosinvest.com/news/404818/  (посещался 9 апреля 2009 г.).  
[6] Название газопровода происходит от Набукко — имени, данного итальянцами царю Вавилона Навуходоносору, который, ведя завоевательные войны в VI веке до н. э., взял Иудею, разрушил ее первый Храм и пленил большое число евреев.
[7] Согласно заключенного 23 сентября 2002 г. трехстороннего соглашения по разделу северной части Каспийского моря России досталось 19% морского дна, Азербайджану — 18%, а Казахстану — 27%.
[8] В августе 2008 г. британской компанией Вritish Рetroleum были вдвое сокращены объемы прокачки нефти по нефтепроводу Баку-Тбилиси-Джейхан (до 12,4 млн. баррелей). Первоначальной причиной для этого стал пожар на турецком участке нефтепровода. Однако и после восстановления этого участка магистраль не была запущена ввиду начала боевых действий в Южной Осетии и сохранения затем напряженности в регионе на срок порядка двух недель. Аналогичное имело место и в отношении нефтепровода Баку-Супса и газопровода

Баку-Тбилиси-Эрзурум.

 

Экспансия США и НАТО на Южном Кавказе: последствия для Ирана и России

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: С приходом к власти в США администрации Обамы заговорили о всевозможных «перезагрузках» и грядущих глобальных переменах к лучшему. Полагаем, однако, что речь может идти лишь о некоторых нюансах преемственной американской стратегии, которая будет осуществляться так же последовательно, как и прежде. НАТО по-прежнему рассматривается в качестве инструмента реализации внешнеполитических целей США.

Без общей платформы во внешней политике России и Ирана любые достижения в сфере экономического сотрудничества двух наших стран будут «висеть в воздухе», подвергаясь разного рода вызовам и рискам. Шаги, предпринимаемые новой американской администрацией по отношению к Ирану, могут свидетельствовать о тактике более мягкого давления, призванного в конечном итоге создать необходимые предпосылки для внутриполитических трансформаций внутри Ирана в выгодном Вашингтону направлении.

Относительно новой тактики «вовлечения», которую пытаются применить к Ирану, исходя из опыта действий США в Афганистане и Пакистане. Глава Центрального командования армии США Дэвид Петреус даже заявил, что интересы Америки и Ирана в установлении стабильности в Афганистане могут совпадать, однако это не вызвало в Тегеране (в отличие от некоторых других столиц) бурных приступов восторга – там вполне резонно хотят видеть реальные дела, а не красивые слова.

Рассматривая динамику развития ситуации на Кавказе, в этом пограничном с Ираном регионе, часто говорят о его важном геополитическом значении, о теснейшей связи с Центральной Азией, о наличии богатых месторождений сырья и маршрутов его транспортировки на европейские рынки. Эти и другие факторы надо рассматривать в комплексе. Среди основных тенденций, определяющих вероятные сценарии развития событий на ближайшие годы, можно выделить следующие:

— согласно оценкам специалистов ООН, целью террористических и экстремистских группировок будет не столько свержение того или иного центрального правительства, сколько установление и удержание контроля над ресурсами. То есть деятельность террористических организаций из политической сферы постепенно перемещается в экономическую;

— в краткосрочной перспективе американские эксперты считают самой серьезной угрозой национальным интересам США закрытие доступа к мировым энергетическим ресурсам и коммуникационной инфраструктуре. «Несмотря на то, что большая часть мира претерпела серьезные изменения к лучшему в интеллектуальном отношении, само понятие «конфликт» никуда не исчезло. Война являлась основным средством изменений на протяжении всей истории человечества, и нет никаких причин для того, чтобы в будущем всё стало иначе. Так же как и не изменятся фундаментальные основы войны, являющейся формой человеческого поведения».

— возрастающая роль транснациональных негосударственных образований заставит американских военных осуществлять операции по сдерживанию с применением новых и нестандартных решений, ещё не знакомых противнику;

— борьба за так называемые «площадки подскока» обещает быть не менее напряжённой, чем борьба за установление контроля над энергоресурсами;

— согласно директивным документам Пентагона, финансирование и планирование операций иррегулярной (асимметричной) войны отныне приравнивается по рангу к обычным военным операциям, то есть к боевым действиям против вооружённых сил какого-либо государства. К иррегулярным операциям директива относит борьбу с терроризмом, с повстанцами и партизанами, помощь в обеспечении внутренней безопасности иностранному государству, а также операции по поддержанию стабильности в различных регионах планеты.

Говоря в этом контексте об Иране, можно вспомнить о крупнейшем газовом месторождении «Южный Парс», а также об этническом факторе. Здесь Российская Федерация и Исламская Республика Иран стоят перед весьма схожими вызовами.

То, с чем столкнулась Россия в августе 2008 года, можно назвать примером именно «непрямой» военной операции, проводившейся опосредованно, через армию сателлита. Напомним, еще в 2003 году между США и Грузией было заключено соглашение о сотрудничестве в военной области. В соответствии с данным соглашением, переброска любой американской военной техники на грузинскую территорию должна осуществляться по первому требованию командования вооружённых сил США, которое пользуется полной свободой в её дальнейшей передислокации. Это только один из примеров подобного рода. По свидетельству многих специалистов, «Грузия рассматривалась Вашингтоном как имеющая две стратегические цели. Первая цель – постоянно поддерживать конфликтные ситуации на Кавказе. И вторая цель: Грузия рассматривалась как плацдарм для развязывания войны с Ираном. Если с аэродромов Грузии поднять авиацию и она будет лететь над этими хребтами, то средства наблюдения ПВО её из-за этих хребтов не обнаружат. И подлётное время к рубежу применения пуска ракет с авиации будет не более двух минут. Потому что за 2 минуты среагировать, да ещё и при применении определённого радиоэлектронного противодействия практически невозможно [отразить этот удар]…»
За недавнее время Иран неоднократно сталкивался с «непрямыми» военными операциями по периметру своих границ, и совершенно очевидно, что Кавказ и Каспий с их неурегулированными конфликтами, внешними влияниями и разделёнными народами продолжает оставаться потенциально опасным регионом.

События августа-2008 не остались незамеченными в Тегеране. После кавказского кризиса министр иностранных дел Ирана Манучехр Мотакки предупредил администрацию США о том, что ей не следует вмешиваться в «дела региона». При этом министр намекнул на плачевные последствия американской интервенции в Ираке и Афганистане: «Судьба Кавказа, конечно же, в случае вмешательства, не будет отличаться от той дилеммы, которую должны решать регионы, где кризис уже искусственно создан».

Иран проводит достаточно активную политику на Южном Кавказе, принимая участие в различных инвестиционных проектах. Вот лишь последние примеры: Иран выделяет $280 млн на строительство гидроэлектростанции в Мегри. Армения рассчитается за это электроэнергией. Также принят к реализации проект постройки нефтеперерабатывающего завода в Армении (в Ерасхе).
Стоимость проекта — порядка $250-280 млн. НПЗ будет совместным армяно-иранским предприятием. Совместные транспортно-коммуникационные проекты у Ирана есть также с Азербайджаном, Россией, Турцией. 17 марта 2009 г. Россия заключила с Ираном соглашение о своповых (обменных) поставках энергоресурсов, что может усилить позиции Москвы в Каспийском бассейне. По условиям этого бартерного соглашения Россия будет покупать туркменский газ по повышенным ценам, а затем экспортировать его в отдельные районы северного Ирана. Взамен она получит доступ к поставкам природного газа с иранского месторождения «Южный Парс», которое составляет 8% общемировых газовых запасов.

Любому экономическому развитию необходима политическая стабильность, минимизация рисков военного характера. Между тем ощутимых подвижек в вопросе создания целостной системы региональной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке пока не наблюдается.
Предложения, выдвигавшиеся Турцией, роль Ирана в достаточной степени не учитывали; впрочем, есть признаки того, что ситуация может измениться. Пока от внерегиональных сил (ЕС и особенно США) зависит очень многое.

Оценивая роль Южного Кавказа, можно выделить две тенденции. Во-первых, это возрастающее значение региона при проведении различных военных кампаний. По признанию американских экспертов, США, возможно, нуждаются в грузинских портах для поставок в Азербайджан в случае конфронтации с Ираном или для обеспечения размещения в Афганистане и Центральной Азии. Западные СМИ со ссылкой на источники в Пентагоне отмечают, что США уже начали использовать новый транспортный маршрут через Грузию и Азербайджан для доставки вооружения и других грузов в Афганистан. Пока этот путь используют как пробный, но в будущем он превратится в постоянный. Хотя этот путь с точки зрения логистики крайне неудобен (хотя бы из-за необходимости морской перевалки грузов через Каспий), однако не исключено, что посредством освоения данного маршрута США попытаются наладить военное сотрудничество на двусторонней основе с Грузией, Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном. Переброска военных грузов параллельно северным границам Ирана создаёт дополнительные вопросы с точки зрения обеспечения национальной безопасности для этой страны, учитывая этнический фактор, наличие разделённых народов.6 Мероприятия НАТО в Грузии и на Кавказе, предполагающие вытеснение оттуда России, в целом серьёзно усложнят общую ситуацию в регионе, так как в этом случае блоковое противостояние получает дополнительный импульс. Добавим, что конкретные планы по расширению военной экспансии могут иметь и политическое оформление. Высказываются идеи возможного превращения НАТО в альтернативную ООН глобальную организацию.

В то же время можно говорить о снижении роли кавказского коммуникационного коридора в реализации масштабных энергетических проектов. Так, между «Газпромом» и государственной нефтяной компанией Азербайджана подписан меморандум о взаимопонимании, согласно которому уже в 2010 году Россия должна начать закупать голубое топливо, добытое на месторождении Шах-Дениз. Практически одновременно Иран объявил о возможности строительства «Персидского газопровода» через Ирак, Сирию, Средиземное море и далее в Грецию и Италию7. Этот проект может показаться достаточно привлекательным как для европейцев, так и с точки зрения возможного участия российских энергетических компаний (а вот позицию Вашингтона в этом вопросе прогнозировать гораздо труднее).
В любом случае США вряд ли откажутся от планов форсированного проникновения на Кавказ и расширения там своего военного присутствия. Это представляет чрезвычайно серьёзный вызов Ирану и России, создавая предпосылки их сближения. Такое сближение может означать более тесную координацию внешней политики, расширение экономического сотрудничества, возобновление ряда свёрнутых ранее программ в образовательной и гуманитарной сфере и, возможно, заключение соглашений военно-политического характера.

Статья подготовлена на основе выступления на заседании круглого стола «Российско-иранское сотрудничество на Каспии: региональные и глобальные уровни взаимодействия» в рамках Международной конференции «Российско-иранское энергетическое партнерство: гуманитарные стратегии» (Москва, РГГУ, 9-10 апреля 2009 г.).

Ресурсный голод все острее. Война за ресурсы не за горами

Опубликовано от wpmrРубрики:IEA, Политика

Политический класс: Человечество никогда не жило в мире. Постоянные войны и конфликты всегда сотрясали Землю. Стремление к глобальному доминированию было слишком большим соблазном, чтобы избежать войн. Боюсь, что и нынешнее столетие станет исключением. Причиной войн всегда было стремление контролировать большие территории, природные и людские ресурсы и обогатиться за счет этого. С того момента, как Фарадей и Максвелл подарили нам электричество, а Ленуар сконструировал первый двигатель внутреннего сгорания, войны весьма плотно привязаны к проблемам энергоресурсов. Хотите занять приоритетные позиции в мировой экономике – тогда вам нужно контролировать и запасы энергоносителей. Это понимали и политики, развязавшие Первую и Вторую мировые войны.

В случае с третьей мировой войной нет оснований думать иначе. Нефть – кровь войны. Так говорили в XX в. Под этой формулой понималась необходимость большого количества топлива для ведения захватнических кампаний. Но постепенно роль нефти менялась. Современные экономики нуждаются в колоссальных ресурсах для своего развития. Получая доступ к мировым ресурсным кладовым и лишая входа туда своих геополитических оппонентов, страны вполне могут реализовывать стратегию расширения собственного политического и экономического влияния. Нефть и газ нужны не только для того, чтобы заправлять боевые машины. Они нужны, чтобы заправлять современные экономики. Тот, кто контролирует нефтегазовые залежи, получает огромное преимущество. А кто лишен этого, попадает в очень непростую и рискованную ситуацию. Поэтому спрос на углеводороды будет только расти, и многие страны окажутся в весьма драматической ситуации.

Если во второй половине XX в. мир принято было делить на капиталистический и социалистический лагери, то теперь логичнее провести другую разделительную линию: между странами, имеющими избыток энергоресурсов, и государствами, которые сталкиваются с их недостатком. Иначе говоря, поделить на поставщиков углеводородов и их потребителей. Пересечений у этих двух лагерей не так уж и много. И все исключения только подтверждают правило.

Возьмем США. Страна занимает второе место в мире по добыче газа и третье – по добыче нефти. Для многих эти факты выглядят удивительно. Но в реальности добыча на основных месторождениях в США серьезно падает. США – страна, которая подарила миру нефтедобычу. Именно там впервые забил нефтяной фонтан. Именно там были сколочены первые нефтяные состояния. США долгое время были ведущим производителем и экспортером нефти. И это не являлось стыдным и позорным. Наоборот, мировая сверхдержава начиналась именно как производитель нефти и ее поставщик на мировые рынки. В 1914 г. на долю США приходилось 65% мировой добычи. Только с 1948 г. США стали импортировать больше нефти, чем экспортировать.

Однако лучшие времена прошли. Посмотрим на картину запасов и уровня добычи. Для этого можно воспользоваться наиболее известным и популярным среди нефтяников ресурсом – годовым отчетом компании BP. Кроме того, использование западной статистики позволит избежать обвинений в необъективности.

На долю Ближнего Востока BP отводит 61,5% мировых доказанных запасов нефти. Поэтому Персидский залив всегда был источником особого политического напряжения. Регион долгое время контролировали Соединенные Штаты, но теперь они вынуждены сталкиваться с более агрессивной политикой Китая, а также искать решение проблемы исламской радикализации региона.

Кроме того, уже появляются теории, что запасы Саудовской Аравии и других стран Персидского залива слишком преувеличены. Вышло уже несколько работ, посвященных развенчанию мифа о несметных залежах нефти на Аравийском полуострове, и в частности на территории Саудовской Аравии. Тем более что последняя старается сохранить данные о запасах в тайне.

У самих США своих запасов очень мало. Многие думают, что американцы могут в любой момент нарастить производство нефти, что они якобы сознательно заморозили добычу на своей территории. В реальности это далеко не так. Долгое время в российских СМИ ходила байка про консервацию запасов. Якобы Соединенные Штаты не эксплуатируют свои месторождения, предпочитая ввозить нефть из-за рубежа и оставляя свои скважины в стратегическом резерве. Такая политика и вправду проводилась, да вот только было это очень и очень давно. США давно уже включили свою нефтяную индустрию на полную мощь. США являются третьим в мире производителем нефти, после Саудовской Аравии и России. Вообще данные потребления энергоресурсов показывают, насколько огромна американская экономика: 22% от мирового потребления газа, 24,1% – от мирового потребления нефти, 29,5% – от мирового потребления атомной энергии, 27,1% – от мирового потребления угля и еще 9,6% – от мирового потребления гидроэнергии (только по последнему показателю США не являются лидером, немного уступая Китаю, Канаде и Бразилии).

Но структура месторождений не позволяет смотреть в будущее американской нефтяной индустрии с оптимизмом. Основные месторождения США, включая Мексиканский залив, вступили в стадию падающей добычи. В 2006 г. добыча в США сократилась на 0,5%, а в соседней Мексике – на 2,1%. Есть, правда, под боком Южная и Центральная Америка, где сосредоточенно 8,6% доказанных запасов нефти. Но политическая ситуация в этом регионе меняется далеко не в лучшую для США сторону.

Китай, как мы видим, также активно добывает нефть, но мы не наблюдаем его среди 12 стран – обладателей крупнейших мировых запасов. Нет запасов и у его соседей – в Юго-Восточной Азии сконцентрировано лишь 3,4% мировых запасов нефти. В Европе вроде бы дела обстоят неплохо – 12% мировых запасов. Да только больше половины этих объемов – в России. И еще более четверти – в Казахстане. А если рассматривать Европу не географически, а политически, то есть в границах Европейского союза – картина будет совсем грустной. Запасов практически нет (в топе-12 по запасам – ни одной страны ЕС).

Итак, ведущие мировые экономики находятся в неприятной ситуации. Потому что основные запасы нефти расположены в Персидском заливе, Африке (9,7% от мировых запасов), Южной Америке, России и Центральной Азии. А вот основные потребители – в Европе, США, Юго-Восточной Азии.

Еще любопытнее ситуация с газом. 60% доказанных запасов контролируют четыре страны – Россия, Иран, Катар и Саудовская Аравия! И это по данным западной корпорации – Россия считает свои запасы чуть выше. Но и цифра BP не может не впечатлять. Доля же России в мировых газовых кладовых более четверти! Газовый мир, похоже, еще более «несправедлив», чем нефтяной. Опять же мы видим разницу в уровне добычи и в запасах. Катар, который по добыче не входит даже в десятку мировых лидеров, по запасам занимает третье место в мире. Так что в газе как стратегическом топливе «банкуют» Россия и Ближний Восток.

И особых альтернатив этим странам мы не видим. Центральная Азия и Север Африки обладают определенными запасами, но в стратегической перспективе конкурировать не могут.

Быстрыми темпами наращивают производство страны – участницы рынка сжиженного газа, но запасы остаются и их ахиллесовой пятой (за исключением Катара). Например, Тринидад и Тобаго нарастил добычу в 2006 г. на 15,6%, но доля в мировых запасах – всего 0,3%. Так что пугать Россию сжиженным газом не слишком разумно.

Причем если рассматривать запасы газа, в плохой ситуации оказываются все три крупных геополитических игрока. Если в случае с нефтью под боком у США есть Канада, где сложные битумные месторождения только ждут своего часа, то применительно к газу у Соединенных Штатов такого бонуса нет. Нарастить добычу газа в Канаде будет весьма и весьма непросто. Нет доказанных запасов газа и в Южной и Центральной Америке (3,8% от мировых запасов газа на весь регион, из которых львиная доля – это «красная» Венесуэла).

Добыча газа в Европе активно ведется в Северном море, но потенциал роста добычи имеет только Норвегия. По запасам из «политической Европы» кроме Норвегии в топе-12 мы не видим никого. По добыче в лидерах Великобритания и Нидерланды – но с той же оговоркой, что мы делали и по нефти: добыча в 2006 г. в первой упала на 9,6%, а во второй стране – на 1,6%.

В Юго-Восточной Азии начинаются проблемы из-за исчерпания месторождений традиционных местных поставщиков: Индонезии и Малайзии. Рост добычи в 2006 г. составил соответственно 0,3% и 0,4%. Правда, наращивают добычу Австралия, Пакистан, а главное, Китай (аж на 17,2% в 2006 г.). Но опять же – нет ресурсов. В топе-12 по доказанным запасам – ни одной страны региона.

Всем не хватит
Прогнозы, как известно, вещь неблагодарная. Поскольку имеют одну неприятную особенность – сбываются очень редко. Поэтому говорить о прогнозировании потребления нефти и газа на 20–30 лет вперед можно с определенной долей условности. Однако давайте все же посмотрим, какое энергетическое будущее рисуют нам наиболее известные эксперты в этой области.

Спрос на электроэнергию растет очень быстрыми темпами. В 2006 г. он увеличился на 2,4%, а в 2005-м – на 3,2%. Мировое энергетическое агентство прогнозирует рост энергопотребления в мире к 2030 г. на 51,5%.

При этом наибольшими темпами спрос растет в странах Азиатско-Тихоокеанского региона: в 2006 г. – на 4,9%. Это прежде всего связано с экономическим ростом в Китае. Архаичное производство, где никогда не делалась ставка на энергоэффективные технологии, требует слишком большого количества энергоресурсов.

Да, по потреблению нефти Китаю пока сложно догнать США. Однако тенденция налицо. Потребление нефти в КНР за последние 40 лет увеличилось более чем в 25 раз и составляет 8,55% от мирового. А потребление газа увеличилось на 21,6%. С 1991 г. КНР увеличила свою долю в мировом энергобалансе почти вдвое – с 9 до 16%, вплотную приблизившись к Европе (18%) и крупнейшему потребителю – США (21%). Именно Китай и другие страны Юго-Восточной Азии и будут толкать вверх спрос на энергоресурсы.

По данным МВФ, темпы роста потребления нефти в мире в 2006 г. снизились на полмиллиона баррелей по сравнению с показателями 2005 г. Лидерами роста спроса оказались развивающиеся страны, однако в экономически развитых странах оно было намного меньше прогнозируемого. Одной из причин снижения интереса к углеводородам, в частности, в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), авторы доклада называют высокие цены на топливо. Отмечаются также и климатические факторы: например, в США 2006 г. был одним из самых теплых за всю историю метеонаблюдений.

Но не стоит делать далеко идущих выводов о сокращении потребления нефти. Во-первых, потому что подсчеты МВФ были опубликованы в феврале и стали вовсе не единственными. BP презентовала свой ежегодник летом, и цифры по потреблению вдруг изменились – оказалось, что объем потребления нефти во всем мире увеличился в 2006 г. на 0,7%. Правда, такой прирост все равно примерно вдвое меньше, чем в среднем за последние 10 лет. Во-вторых, и это гораздо важнее, в дальнейшем западные эксперты прогнозируют продолжение роста потребления нефти.

По данным Международного энергетического агентства (IEA), мировой спрос на нефть в 2007 г. увеличится с 84,5 до 86 млн баррелей в день. То есть рост будет 1,5 млн баррелей, или порядка 1,77%. Это существенно больше темпов роста в 2006 г. В 2008 г. МЭА прогнозирует еще большее увеличение мирового спроса на нефть, на 2,2 млн – до 88,2 млн баррелей в день.

Примерно такие же суровые для потребителя цифры называет Управление энергетической информации (EIA) при правительстве США. Данные за первый квартал 2007 г. свидетельствуют о том, что, по сравнению с аналогичным периодом 2006 г., потребление нефти в США выросло более чем на 500 тыс. баррелей в день. В Китае же потребление росло примерно на 400 тыс. баррелей в день. Это позволяет прогнозировать рост потребления нефти в мире в 2007 г. на 1,4 млн баррелей в день, а в 2008-м – на 1,6 млн баррелей в день. ОПЕК чуть более умерен в прогнозах – организация считает, что спрос на нефть в 2008 г. вырастет на 1,34 млн баррелей в сутки.

Дальнейший рост потребления углеводородов будет еще более высоким. Ведущие западные экспертные структуры рисуют своеобразный «нефтяной крест»: потребление будет расти, а добыча в долгосрочной перспективе – падать. Правда, в ближайшие годы еще есть возможность увеличить извлечение нефти, однако этого не будет хватать для того, чтобы угнаться за стремительно растущим потреблением.

Посмотрим доклад Международного энергетического агентства «Рынок нефти в среднесрочной перспективе». Он был опубликован 9 июля 2007 г. МЭА заявило, что запасы нефти в зрелых месторождениях, таких как в Мексиканском заливе или в Северном море, истощаются быстрее, чем ожидалось, в то время как новые проекты, например, на Дальнем Востоке России, столкнулись с длительными задержками. Тем временем потребление нефти повышается в связи с бурным экономическим ростом в развивающихся странах. Аналитики МЭА прогнозируют мировое отставание спроса на нефть от предложения до 2012 г.

Прогноз МЭА основывается на предположении о том, что мировая экономика в 2007–2012 гг. будет расти приблизительно на 4,5% в год. По прогнозу МЭА, в ближайшие пять лет спрос на нефть будет расти ежегодно на 2,2% – хотя еще в 2006 г. рост ожидался всего на 2%. МЭА прогнозирует рост спроса на нефть до 95,8 млн баррелей в 2012 г.

МЭА фиксирует и еще одну проблему – нехватку нефтеперерабатывающих мощностей. МЭА прогнозирует, что темпы роста нефтеперерабатывающих мощностей в ближайшие пять лет окажутся ниже предыдущих прогнозов, поскольку увеличение расходов и нехватка инженеров приводят к задержкам в строительстве.

Доклад МЭА наглядно показывает страшилки западных обывателей относительно дефицита нефти. Эксперты МЭА выражают сомнение в том, что ОПЕК сможет справиться с возрастающими потребностями мировой экономики в нефти из-за ограниченных добывающих мощностей. К тому же МЭА предполагает, что из-за нерешенных проблем безопасности нефтедобычи и высоких рисков инвестирования в Ираке, Нигерии и Венесуэле дальнейшего роста добывающих мощностей в этих странах не будет. Особо резкое падение в объеме добывающих мощностей стран ОПЕК ожидается после 2009 г. Одновременно прогнозируется сокращение добычи нефти независимыми производителями и нехватка поставок природного газа.

Еще более драматичным выглядит доклад Национального нефтяного совета (NPC), подготовленный по просьбе Министерства энергетики США. Одно название чего стоит – «Суровая правда об энергии»! Совет представляет мнение работников нефтегазовой отрасли США. В подготовке доклада участвовали бывший гендиректор ExxonMobil Ли Рэймонд, гендиректор Chevron Дэвид О’Рейлли, гендиректор Schlumberger Эндрю Гоулд и другие представители отрасли.

Суровая правда заключается в том, что предложение нефти и газа вряд ли будет поспевать за ростом спроса, который через 25 лет на 50–60% превысит нынешний уровень. К 2030 г. спрос на нефть вырастет до 116 млн баррелей – с 86 млн в 2007 г. Рост практически на 35%. Хороший конец эпохи нефти! Больше всего спрос будет расти в развивающихся странах, и темпы роста могут опережать ввод в эксплуатацию новых источников поставки нефти и газа, стимулируя рост цен.

Крупнейшие нефтяные корпорации мира будут не в состоянии обеспечить мир энергией, и добыча нефти и газа в ближайшие 25 лет вряд ли будет поспевать за темпами роста спроса на них.

Управление энергетической информации при правительстве США также раз в год представляет свой взгляд на спрос и потребление энергоресурсов в мире. Базовый вариант последнего прогноза на 2030 г. исходит из того, что мировая экономика будет ежегодно расти на 4,1%. Тогда потребление всех энергоресурсов вырастет на 57%, до 205 трлн кВт-ч. Крупнейшей группой потребителей станут страны Азии и Тихого океана. Значительную поддержку росту спроса обеспечат Китай и Индия. Они будут потреблять 80 трлн кВт-ч в год в 2030 г. В них энергопотребление будет расти на 3,5% и 2,8% в год соответственно (в мире – на 1,8%). Китай к 2030 г. станет вторым потребителем энергии в мире (42 трлн кВт-ч) после США (47 трлн), европейские экономики сильно отстанут. При этом EIA говорит, что единственной альтернативой нефти могут стать газ и уголь, потребление которых будет расти опережающими темпами.

По газу ситуация для потребителей также не слишком оптимистична. В 2006 г. мировое потребление газа, по оценкам BP, выросло на 2,5%, или на 70,5 млрд куб. м. Потребление природного газа в мире в 2007 г. вырастет по сравнению с текущим уровнем на 3,4%, а в 2008 г. – еще на 0,9%. Эти цифры называет Управление энергетической информации правительства США.

Его же долгосрочные прогнозы еще более любопытны. В 2030 г. потребление газа вырастет с 2,8 трлн куб. м до 4,6 трлн, то есть более чем на 75%. В Европе потребление газа увеличится с 509 млрд куб. м до 736 млрд, его доля в европейском энергобалансе – с 23, 8% до 30, 9%. Но еще быстрее будет расти спрос на газ в Китае – с 39 млрд куб. м до 192 млрд. Из них только 113 млрд куб. м обеспечит собственная добыча.

Мир снова вооружается
Энергодефицитные страны сделают все, чтобы избежать угрозы оказаться без энергоресурсов. А поскольку на своей территории особых ресурсов у них нет, речь неизбежно возникнет о новой колонизации. По сути, мир находится на пороге нового политического передела, вызванного углеводородным голодом в крупных мировых экономиках. И этот передел может происходить с использованием военной силы.

Отсюда и резкий рост военных расходов. Казалось бы, зачем вооружаться, если холодная война закончилась? В реальности мы видим, что современные расходы на вооружения превзошли времена холодной войны. В 2006 г. общемировые затраты на оборону достигли рекордной суммы в истории, перевалив за отметку в 1,059 трлн долл. Предыдущий рекорд составлял 1,03 трлн долл. и был зафиксирован на закате холодной войны, в 1988 г. Основную долю расходов на вооружение несут Соединенные Штаты и ближневосточные страны.

По подсчетам Центра оборонной информации, в 2006 г. совокупные расходы США на военные нужды с учетом сопутствующих программ достигли 561,8 млрд долл. против 505,7 млрд в 2005-м. Новый бюджет Пентагона на 2008 финансовый год, который в США начинается с 1 октября, составит 459,6 млрд долл., что на 40 млрд больше, чем в 2007 г. Уже вижу хихикающих российских интеллектуалов, которые говорят: «Ну, понятно, опять истории про поджигателей войны и линчевателей негров». Конечно, можно улыбаться, но если страна тратит на оборону астрономическую сумму в полтриллиона долларов в год, то для чего ей это, как не для подготовки к войне?

Одним из последних решений Тони Блэра на посту премьера стала программа перевооружения ядерных сил страны, включающая создание новых атомных подводных лодок и стоящая порядка 80 млрд долл.

Вовсе не случайно именно сейчас Япония, находящаяся в очень тяжелом положении с поставками углеводородов и практически полностью зависящая от их импорта, решила менять Конституцию. И убрать из нее запреты на собственные вооруженные силы и участие в военных операциях за пределами страны. Япония также намерена направить дополнительные ресурсы на модернизацию истребителей F-15 и разработку собственного истребителя-невидимки.

Может, я и ошибаюсь, но все же связываю это исключительно с тотальной зависимостью Японии от импорта углеводородов. Япония не имеет запасов нефти и газа и вынуждена импортировать их в огромных количествах.

Вывод вполне очевиден: мир готовится к войне за обладание энергоресурсами. Промышленно развитые страны будут стремиться получить гарантии стабильных поставок энергоресурсов. И они неизбежно будут вступать в военные конфликты как друг с другом, так и со странами, которые намерены сохранить свой ресурсный суверенитет. Таким образом, мы уже сейчас наблюдаем процесс новой колонизации стран, богатых энергоносителями, причем сопровождаемый жесткими столкновениями между странами-колонизаторами, спешащими застолбить территорию своего доминирования и лишить своих геополитических соперников доступа к энергетическим кладовым.

Страны же с запасами углеводородов выступают в этом процессе как объекты атаки. От них требуют стать «открытыми», «цивилизованными», дать возможность добывать на своей территории нефть и газ всем людям «доброй воли». Оптимальный вариант – получение концессий для своих корпораций на добычу, после чего при помощи технологий ускоренной нефтеотдачи пласта можно резко увеличить добычу углеводородов, «отжимая» месторождения и не думая об их будущем.

Война за колонии
Мы видим, что все экономически развитые страны уже сейчас очень сильно зависят от ввоза углеводородов и идут по дороге дальнейшего резкого наращивания их импорта. Это создает серьезную угрозу, ответом на которую и могут стать углеводородные войны. Задача импортозависимых государств будет заключаться в получении более надежных гарантий поставок, нежели коммерческие контракты. А этого можно добиться только одним способом – оспорив национальный суверенитет стран, где сосредоточены основные запасы энергоносителей.

США оказываются в сложной ситуации по той причине, что они являются крупнейшими потребителями энергоресурсов в мире, и причем вынуждены импортировать большое количество углеводородов из-за рубежа, прежде всего из Персидского залива. Сейчас Соединенные Штаты в месяц импортируют нефти почти на 20 млрд долл.! Но у США есть козырь – Канада. Она при необходимости может закрыть серьезную часть потребностей США в электроэнергии.

В гораздо худшем положении окажется Европа. По данным европейских экспертов, к 2030 г. зависимость ЕС от импорта углеводородов вырастет с 50% до 65%. По нефти рост составит с 82% до 93%, по газу – с 57% до 84%. Российские эксперты рисуют примерно ту же картину, считая, что зависимость от импорта энергоносителей Евросоюза к 2030 г. может приблизиться к 70%. Импорт нефти может вырасти до 90%, импорт газа – до 70%, угля – до 70%.

Поскольку зависимость от импорта будет увеличиваться катастрофическими темпами, ЕС вынужден будет вести агрессивную внешнюю энергетическую политику. Зоной первого удара окажется Россия – ЕС неизбежно будет требовать преференций для своих компаний по допуску в добычной сегмент, обвиняя Россию в недемократичности и нецивилизованности и пытаясь создать единый европейский фронт по борьбе с Россией (что, по большому счету, уже происходит). Также объектами наступления станут север Африки (географически удобный для поставок в ЕС) и Ближний Восток, важный как из-за нефтяных поставок, так и из-за расширения импорта сжиженного газа в ЕС.

Китай и Индия также уверенно становятся в ряды колонизаторов, ибо сталкиваются с той же проблемой, что и Запад. Ведущие экономики оказываются в серьезной зависимости от импорта. Основной рост импорта нефти сейчас приходится на Китай. Китай импортировал на 11,5% больше нефти в первые пять месяцев 2007 г., чем за тот же период годом ранее – это информация главного таможенного управления Китая.

В настоящее время Китай является третьим в мире по объемам импорта сырой нефти, уступая лишь США и Японии. При этом разрыв между добычей и потреблением становится все более ощутимым.

В течение многих десятилетий Китай обходился собственными природными запасами нефти, но в 90-е гг. XX в. страна была вынуждена начать покрывать дефицит сырья за счет импорта. Стратегически у Китая есть и еще одна проблема. Приблизительно 85% добычи нефти сосредоточено в прибрежной области Китая. Самый крупный центр добычи нефти, расположенный на северо-востоке страны, – Дацинские нефтепромыслы. А побережье в случае начала военных действий является наименее защищенной частью. По этой причине Китай лихорадочно ведет поиск нефти в других районах страны, но пока похвастаться может лишь открытием Таримского бассейна.

С газом ситуация выглядит лучше. Китай сегодня производит газа больше, чем потребляет. Но несмотря на фантастический прирост в добыче газа, потребление растет еще быстрее. Рост спроса за счет внутренних месторождений покрыть скоро будет нельзя. Скорее всего, газовая промышленность Китая очень скоро повторит путь нефтяной и угольной – вначале обеспечивая внутренние потребности, но потом переставая справляться с колоссальным ростом потребления.

Рост зависимости от импорта будет увеличивать энергетические риски ведущих государств и станет главным стимулом к подготовке нового «крестового похода» за энергоносителями. Основными участниками такового станут ЕС и Китай, для которых проблема импорта будет особенно острой, а также США, Япония и Южная Корея.

Страны-потребители неизбежно будут формировать идеологическое обоснование идеи интернациональной добычи на территории стран-поставщиков. Будут возникать «научные» концепции о том, что ряд территорий, богатых ресурсами, являются достоянием всего человечества. И Россия сталкивается с серьезнейшей угрозой. Восточную Сибирь вполне могут попытаться объявить наднациональной зоной, где право добывать ресурсы должны получить и другие страны. Энергетический голод неизбежно спровоцирует наступление на национальный суверенитет стран, богатых энергетическими ресурсами. А таких регионов не так уж и много. И это прежде всего Россия, Ближний Восток и Африка.

Кроме того, активно формируются идеи полезности колониализма, особенно если он сопровождается несением «светлых» демократических ценностей «темным» отсталым народам. Уже проводятся научные исследования, доказывающие, что колонизаторы, оказывается, только способствовали экономическому росту колоний. Создается идейная база для неоколониализма, оправдание нового «демократического крестового похода за ресурсами».

Прогноз

В борьбе за ресурсы союзников нет и быть не может. Война за ресурсы в условиях ресурсного голода может идти только по принципу игры с нулевой суммой.

Россия вынуждена строить свою геополитическую стратегию исходя из необходимости обороны своих богатств.

Сильные игроки, которым не будет хватать ресурсов, начнут отбирать их у стран, обладающих лишними запасами, обосновывая это различными политическими и философскими теориями.

Территории, богатые ресурсами, могут стать ареной боевых действий между США, Китаем и Европой, которые не имеют другого пути, кроме как расталкивать друг друга в схватке за ресурсы.

Это вполне может спровоцировать новую мировую войну.

Геополитика «труб»: украино-европейский сепаратный сговор, межстрановая конкуренция и Глобальная энергетическая Хартия

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Nord Stream, Политика

Независимое аналитическое обозрение: На мировом энергетическом рынке произошли события, непосредственно затрагивающие интересы России. На саммите стран ЕС, состоявшемся 19-20 марта 2009 года лидеры ЕС признали проект строительства Nabucco приоритетным. Начало же строительства Nabucco запланировано на 2011 год, а запуск газопровода — на 2014 год. 23 марта 2009 года в Брюсселе была подписана совместная декларация по газовому рынку между Евросоюзом и Украиной. Россию, выступающую за трехстороннее соглашение о модернизации украинской газотранспортной системы, практически исключили из обсуждения вопроса. Как на это отреагировали в России?

«Мне кажется, что документ, о котором мы сейчас говорим, является как минимум непродуманным и непрофессиональным», — сказал премьер-министр Путин, отвечая на вопрос РИА Новости о договоре Евросоюза с Украиной. Путин подчеркнул, что обсуждать вопросы увеличения «прокачки» газа через территорию Украины без основного поставщика (России) просто несерьезно. В марте 2006 года президент России Владимир Путин заявил на встрече с министрами энергетики «большой восьмерки»: «Одним из ключей к глобальной энергетической безопасности является справедливое распределение рисков между производителями, участниками транзита и потребителями энергоресурсов». И с того времени позиция России не изменилась.

Реакция на данные события в сети Интернет была более жесткой. Многие аналитики признают, что сегодня Украина ищет любые пути для того, чтобы отсрочить собственное банкротство. Продать за бесценок ГТС – это один из способов получения определенных финансовых средств, необходимых руководству Украины. Широкий круг экспертов оценил соглашение между ЕС и Украиной как «сепаратный украино-европейский сговор».

Контроль над трубопроводом

Предложение ЕС о финансировании модернизации ГТС включает в себя широкий круг обязательств Украины. Украина взяла на себя обязательства обеспечить независимость оператора по транзиту газа, обеспечить прозрачность и открытость для инвесторов по модернизации газотранспортной системы и предоставить равный доступ к соответствующей финансовой и технической информации, а также обеспечить контроль над полученными на модернизацию газотранспортной системы средствами. Украина обещает дать возможность операторам транзита газа действовать на коммерческой основе для выполнения своего бизнес-плана в долгосрочной перспективе. Киев также обязался обеспечить доступ третьих сторон к подземным хранилищам газа на «прозрачных» коммерческих условиях. Согласно декларации, реформу газового сектора Украина должна завершить до конца 2011 года, что будет также отражено в соглашении об ассоциации между Украиной и ЕС, а также в соглашении о присоединении Украины к энергетическому сообществу.

Ранее А.Пиебалгс, член еврокомиссии по вопросам энергетики, заявил: «Чтобы воплотить в жизнь международную энергетическую политику на базе общих целей, ЕС будет отстаивать единую точку зрения. ЕС примет на себя инициативу по разработке международных соглашений, таких, как Энергетическая Хартия и режим воздействия на климат после исполнения Киотских соглашений, с целью формирования вокруг ЕС безопасной энергетической зоны… Европа нуждается в сильной энергетической политике. Для этого Европейская Комиссия разработала, а Европейский Совет в марте 2007 года одобрил важный набор предложений по совершенствованию европейской энергетической политики. Эта всеобъемлющая стратегия, сопровождающаяся принятым планом действий, устанавливает долгосрочные подходы к совершенствованию внутреннего энергетического рынка, увеличению использования возобновляемых источников энергии, диверсификации и обеспечению безопасности поставок, и позволит контролировать спрос за счет радикальных мер поддержания энергетической эффективности». Ю.Боровский отметил: «За многие десятилетия мир привык к преобладанию ключевых западных энергетических корпораций, которые почетно именовались столпами (majors) мировой энергетической индустрии. В первые годы XXI столетия эта традиция была поставлена под сомнение. На первый план начала выходить группа незападных, государственных или полугосударственных, нефтегазовых корпораций». И вот текущий мировой кризис позволил majors начать процесс возвращения утраченных позиций.

Аналитик Аркадий Порунов выделил следующее: «В современном мире конкурентная стратегия любого участника международного рынка энергоресурсов реализуется по следующим ключевым направлениям:

— контроль над энергетическими ресурсами;

— доступ к рынкам;

— контроль над транспортными путями;

— конкурентное доминирование.

Для достижения этих целей используются как традиционные (экспорт коррупции, непрозрачных методов ведения бизнеса, теневых финансовых трансфертов), так и новые — бифуркационные — методы ведения конкурентной борьбы, в основании которых лежит философия нестабильности и хаоса».

Сепаратный сговор между Евросоюзом и Украиной, исключение России из проекта модернизации украинской ГТС – это новый формат взаимоотношений между ЕС и Россией. Такие взаимоотношения обычно бывают между странами в преддверие войны.

Сознательное исключение России из процесса принятия решений по широкому кругу вопросов, непосредственно связанных с энергетической безопасностью нашей страны, формирует новую реальность. Проблема не в том, что у России уменьшаются рычаги влияния на цену транзита газа. Проблема в том, что ЕС сознательно обостряет отношения с Россией в условиях мирового кризиса, не отдавая себе отчета в том, что лимит уступок со стороны руководства России уже давно исчерпан. Нет сомнений в том, что данное соглашение гарантированно приведет к тому, что Россия будет вынуждена искать иные формы международного воздействия на основных участников газового рынка. 

Знаки для ЕС

Необходимо признать, что две «газовых» войны между Россией и Украиной оказали определенное влияние на внешнюю политику России. В рамках энергетической политики нашей страны произошли знаковые изменения. Отметим наиболее существенные:

·        Создание «газовой» ОПЕК

·        Начало строительства трубопровода Сковородино – Мохай (КНР), «замороженного» в 2003 году

·        Наличие «энергетического блока» в предложениях Российской Федерации саммиту «большой двадцатки» в Лондоне  

21 октября 2008 года Россия, Иран и Катар, имеющие в  своем распоряжении более 60% мировых запасов газа, договорились о создании «газовой ОПЕК». «Газовый» ОПЕК был создан вопреки протестам ряда европейских лидеров и руководства США.

28 октября 2008 года ОАО «Транснефть» и Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) подписали соглашение о принципах строительства и эксплуатации нефтепровода от Сковородино до границы с КНР. Проект ответвления от нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан до границы с Китаем предполагает строительство нефтепровода протяженностью 67 км от российского населенного пункта Сковородино (Амурская область) до приграничного города Мохэй. Министр энергетики РФ С.Шматко проинформировал, что реализация проекта увязана с подписанием контракта между «Роснефтью» и CNPC на поставку нефти в Китай, а также с ценами этих поставок. По его словам, китайская сторона уже начала «серьезные работы» по проектированию и прокладке этой ветки на своей территории. Аналитик Д.Абзалов отметил: «Проблема в перераспределении мировых потоков нефти, основную роль здесь может сыграть российский проект ВСТО. Если этот проект будет завершен, большая часть российской нефти (в том числе и из Восточной Сибири, которая должна компенсировать сегодняшнее снижение добычи в странах Европы) пойдет в Азию: Китай, Японию и Индию».

16 марта 2009 года на официальном сайте президента РФ Д.Медведева были опубликованы «Предложения Российской Федерации к саммиту «Группы двадцати» в Лондоне (апрель 2009 года)». Пункт 8 предложений – «концепция энергоэффективного роста». Действия ЕС и Украины жестко противоречат данной концепции.

Вице-спикер Госдумы В.Язев отметил: «Евросоюз серьезно заботится о собственной энергетической безопасности, однако она не улучшается — собственное производство первичных источников энергии падает, а принципиально новые в необходимых масштабах не появляются». И с этим необходимо согласиться. Но понимания того, что именно активное воздействие на Россию ведет к изменению в российской внешней политике, у европейских политиков нет.

«Газовые клещи» и «геополитика труб»

Ю.Боровский отметил: «Выбор транзитных маршрутов – современный вариант геополитики. Самый наглядный пример – Каспийский регион с его существующими и перспективными транспортными маршрутами. По мнению стран ЕС и США, ресурсы региона (прежде всего центральноазиатские) должны экспортироваться, минуя Россию, которая считается отдельной энергетической зоной мира. Путем неимоверных лоббистских и финансовых усилий к 2006 г. были созданы нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровод Баку – Тбилиси – Эрзерум. Планируется строительство газопровода «Nabucco», а также транскаспийской и трансафганской газовых магистралей». А.Порунов акцентировал внимание на том, что «Россия ищет себе особых партнеров в Европе для организации крупных центров по снабжению природным газом, так называемых газовых хабов. В качестве тактических союзников в газовой войне на европейском театре выбраны Германия (проект ‘Северный поток’) и Италия (проект ‘Южный поток’). Образно говоря, Россия берет Европу в ‘газовые клещи’, образуемые обоими этими проектами. Сегодня в США такие ‘газовые клещи’ расцениваются как русский инструмент монополизации поставок энергоресурсов в Европу». Признаем, что словосочетание «газовые клещи» получило широкое хождение в Европе.

А.Порунов отметил: «Американская сторона прикладывает значительные усилия и для того, чтобы вывести транзитные нефтегазовые магистрали за пределы России, в обход российской территории. Такая позиция — элемент евразийской геоэнергетической стратегии США по минимизации российского влияния в прикаспийском регионе и отсечению России от месторождений нефти и газа. В свете такой стратегии нетрудно объяснить причину столь болезненного реагирования Вашингтона на совместный проект четырех столиц — Москвы, Ашхабада, Астаны и Ташкента — по сооружению прикаспийского нефтегазового коридора в направлении Западной Европы по территории России». По оценке французской газеты «Le Nouvel Economiste», Вашингтон использовал антиталибскую кампанию для усиления своего присутствия в Центральной Азии: ведь ее часть, обращенная к Каспию, содержит огромные запасы углеводородов. Кроме того, контроль США над Афганистаном позволит воскресить идею строительства газопровода из Туркмении к Индийскому океану через Афганистан и Пакистан.

Новая администрация США, в лице Госсекретаря Х.Клинтон, подчеркивает: «Мы осуждаем действия России в Грузии и обеспокоены использованием энергетики в качестве инструмента для запугивания» (05.03.2009). Аналитик Ю.Баранчик отметил: «Минусом ситуации для США является то, что, несмотря на все их усилия, экономический рост в этих странах продолжается, а кризисные явления в экономике США продолжают ускоренными темпами накапливаться».

А.Порунов выделил: «США и Запад чрезвычайно озабочены активностью российских газовых и нефтяных компаний в Центральной Азии. Особенно негативное отношение американцы демонстрируют к инициативе России, связанной с созданием в рамках ШОС аналога газовой ОПЕК. Россия не в первый раз выступает с этой идеей. Несколько лет назад Москва уже делала предложение Казахстану, Узбекистану, Туркменистану и Азербайджану создать нечто подобное. Но именно сейчас, судя по всему, эта идея может обрести реальные очертания, ведь в ШОС входят действительно крупнейшие страны — экспортеры и импортеры голубого топлива. К тому же Россия, Казахстан и Туркменистан уже ведут активную работу по строительству газопроводов в сторону Поднебесной. Ожидается, что во второй половине текущего года Китай и Россия приступят к реализации совместного проекта — сооружению газопроводной системы ‘Алтай’. Эта система соединит месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе с Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая. Система ‘Алтай’ выгодна для России, с вводом ее в эксплуатацию значительно возрастет степень диверсифицированности национального газового экспорта».

Сетевые межгосударственные союзы

Сетевых межгосударственных союзов на сегодняшний день нет. Сетевые межгосударственные союзы сегодня находятся в стадии проектирования. Многим государствам необходимо время на осознание собственной выгоды от инновационных форм сотрудничества, соответствующих духу ХХI века. Необходимо отметить, что сетевые межгосударственные союзы будут формироваться не на базе отживающих свой век глобальных институтов, аналогичных ВТО, с жесткими «правилами игры» для всех государств. Союзы будут возникать на условиях кооперации и взаимных гарантий. Причем, создаваясь на первом этапе как экономические союзы, со временем эти союзы станут и политическими.

Два крупнейших российских проекта в сфере энергетики – это «Северный поток» и Южный поток». «Северный поток» (Nord Stream) должен соединить Россию и Германию. Он будет проложен по дну Балтийского моря по нейтральной территории. Трубопровод «Южный поток» (South Stream) должен соединить Россию и страны Южной и Центральной Европы. Он пройдет в Болгарию по дну Черного моря. Далее, одна ветка газопровода пойдет через Грецию на юг Италии, а вторая — через Сербию и Венгрию в Австрию. Межправительственные соглашения, которые позволят реализовать строительство сухопутных частей «Южного потока», уже подписаны с правительствами Болгарии, Сербии, Венгрии и Греции.

Строительство «Северного потока» по дну Балтийского моря может заложить основу российско-германского сетевого межгосударственного союза. Создание своеобразного «санитарного кордона» между Россией и Старой Европой из Украины, Польши и стран Балтии, а также «газовые» конфликты России с Украиной, послужили толчком в деле ускоренного создания энергетического межгосударственного союза России–Германии. Необходимо вспомнить, что объединение Европы началось с «Союза Угля и Стали» для того, чтобы осознать перспективу «Союза Газа и Трубы». Если к вышеизложенному добавить, что руководство России является сторонником того, чтобы Германия вошла в Совет Безопасности ООН, то перспективы политического сетевого межгосударственного союза становятся очевидными.

Энергетический фактор в мировой политике и глобальная конкуренция 

Выход из мирового кризиса гарантированно приведет к тому, что в фокусе общественного и экспертного внимания окажется энергетика. Историк А.Крылов отметил: «В наступившем XXI веке энергетический фактор приобретает небывалую остроту. Страны так называемого «золотого миллиарда» ныне потребляют до 80 процентов всех добываемых мировых природных ресурсов. Развивающиеся страны ставят своей целью ускоренными темпами догнать развитые. Вначале вперед рванули «азиатские тигры», потом Китай, Индия и Бразилия. Всем им нужно все больше энергоресурсов. Но ограниченные природные ресурсы нашей планеты ставят под сомнение саму возможность того, что большинству из развивающихся стран когда-либо удастся догнать страны «золотого миллиарда». Крылов считает, что «Обостряющаяся борьба за энергоресурсы делает развитые и развивающиеся страны потенциальными антагонистами. Имеющихся на планете запасов нефти хватит в лучшем случае на несколько десятилетий. Это повышает значение энергетического фактора в мировой политике, так как любое нарушение стабильности поставок нефти и газа грозит дезорганизацией экономической и политической жизни тех государств, которые их экспортируют. Именно к ним принадлежат наиболее развитые и благополучные страны современного мира — США и государства Западной Европы».

Н.Симония презентовал следующее видение: «Произошла глобализация. Одним из результатов глобализации был аутсорсинг. Аутсорсинг породил сервисные компании, которые стали самостоятельными от мейджорс и супермейджорс. А этим сервисным компаниям абсолютно наплевать, обслуживают ли они мейджорс, «Эксон» или Газпром, или еще кого-то. И получилось, что национальные корпорации, сами не имея необходимого опыта менеджмента и технологий, нанимают эти сервисные компании. И сейчас на нефтяном рынке самые процветающие компании не нефтяные корпорации, знакомые нам всем по именам, а именно сервисные компании. Они самые сливки снимают, потому что они все нарасхват. И у нас сейчас идет бум этих сервисных компаний. Во-первых, известные «Хэллибертон» «Шлемберже» и др., а тут еще буквально два года назад появилась «Интегра», которая выросла как на дрожжах и уже провела IPO, которое оценило ее в 2,8 млрд. долларов США. Из ничего сделали крупную сервисную компанию. И она уже идет и в Татарстан, и в Китай. Т.е. это тоже совершенно новое явление. И мы предложили Штокман осваивать именно этим компаниям в виде подрядчиков. Тоталь сразу сказал, что не собирается быть подрядчиком у Газпрома, но «Шелл» тут же прибежал в Москву и предложил свои услуги. «Шеврон» обдумывает этот вопрос. А норвежцы просто сидят у нас в кармане, потому что они знают, что у них нет перспективы в смысле стратегическом и им важно закрепиться у нас. И у них есть большой и богатый опыт в тех же условиях в Баренцевом море, где Штокман». Альфредо Халифе Рахме отметил: «Мы живем в многополюсном и многогранном мире, подтверждением чему служит новая «холодная» нефтяная война, начавшаяся после событий 11 сентября. Основные действующие силы зарождающегося миропорядка это Соединенные Штаты, Европейский союз и страны БРИК — Бразилия, Россия, Индия и Китай. Они участвуют в войне, стремясь заполучить как можно больше карт для игры в стратегическом треугольнике, состоящем из Персидского залива, Каспийского моря и Западной Сибири».

А.Порунов выделил существенное: «Природа современного энергопротивостояния не может быть рассмотрена в исключительно экономическом смысле в отрыве от глобальной межстрановой конкуренции и геополитики. В океане статистики международного энергопотребления скрыты глубинные тенденции международного антагонизма». И с этим необходимо согласиться.

Войны за транзит

«Украино-европейский сепаратный сговор» – это всего лишь еще одна война за транзит. Цена транзита – украинская государственность. Ю.Бялый акцентировал внимание на особенностях борьбы «за системы транзитных экспортных нефтяных и газовых коммуникаций. Здесь, опять-таки, нет нужды объяснять, какие многолетние баталии шли и идут вокруг трубопроводов Тенгиз-Новороссийск, Баку-Джейхан, Туркмения — Афганистан — Пакистан — Индия, Иран — Пакистан — Индия, Гана — Гвинейский залив, Голубой поток, Североевропейский газопровод и т.д. Мы прогнозируем резкое нарастание и этого слагаемого мировой (пока, слава богу, все же холодной) энергетической войны. Которая, как мы считаем, уже ведется. А в ближайшие 10 лет будет приобретать все большее значение в рамках этого второго сценария. Но, как можно заметить, уже в этой «холодной» энергетической войне налицо существенные компоненты войны «горячей». Так, в частности, операция в Ираке заблокировала доступ к нефтяным ресурсам страны подавляющему большинству нефтяных компаний, кроме американских и британских. А заодно снизила возможности закупки иракской нефти Китаем».

Ю.Бялый также отметил: «Другой пример — война в Афганистане наглухо и надолго заблокировала любые возможности прокладки трубопроводов из Туркмении в Пакистан и Индию. Третий пример — если произойдет военная операция против Ирана — последствия для снабжения нефтью Китая, Индии, Японии, ряда других стран окажутся еще серьезнее. Между тем, все это лишь первые, пока что не слишком явные, операции «горячей» энергетической войны».

В работе «Третья Мировая война, новая «Холодная» война и энергетические войны» достаточно подробно анализировался аспект энергетических войн, и нет необходимости возвращаться к данной теме. Отметим существенное.   Джон Грей предположил: «Главной темой многих конфликтов, которых можно ожидать в этом веке, наверняка будет борьба за энергоносители». И с ним необходимо согласиться.

Многополюсная мировая энергетика и глобальная энергетическая хартия

Альфредо Халифе Рахме выделил следующее: «Четверо из участников зарождающегося шестиполюсного миропорядка — Европейский Союз, Бразилия, Индия и Китай – давно осознали стратегическую значимость энергетических ресурсов, в то время как мексиканский президент Фокс додумался совершенно безрассудно заявить, что «нефть не является стратегически важным элементом». Судхир Чадда  в «Indian Daily» отмечал, что «в мире уже идет холодная война за нефть. Аппетиты Китая, Индии и Бразилии будут способствовать укреплению их отношений с Россией и между собой. Влияние Бразилии на Венесуэлу привнесет в БРИК дополнительные нефтяные активы». Представляется, что связующим звеном между Россией, Бразилией, Индией, Китаем, Саудовской Аравией, Кувейтом и всеми странами ОПЕК может стать Глобальная энергетическая Хартия.

Вице-спикер Госдумы В.Язев акцентировал внимание на том, что «и нефть, и газ — это, в первую очередь, энергия, энергетическая безопасность России, глобальная энергетическая безопасность. Поэтому энергетическая дипломатия как таковая — это важная часть международной деятельности. Располагая таким огромным энергетическим потенциалом Россия, на мой взгляд, сегодня использует его не в полной мере». С данным утверждением нельзя не согласиться. Но уже сегодня необходимо идти дальше. «Сепаратный украино-европейский сговор» не оставляет лидерам России выбора.

России необходимо начинать широкий круг международных консультаций по принятию на Генеральной Ассамблее ООН Глобальной энергетической Хартии. При этом должно быть признано, что Глобальная энергетическая Хартия не может базироваться на декларативной и недееспособной европейской энергетической хартии.  

И всё-таки коридор «Север — Юг»…

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: Последний визит в Россию президента Туркмении Г. Бердымухаммедова, в ходе которого были подписаны соглашения об организации прямого железнодорожно-паромного сообщения между Астраханью, Махачкалой и Туркменбаши, а также участии «Российских железных дорог» в строительстве туркменского участка трансконтинентальной железной дороги Иран – Туркменистан — Казахстан, вновь актуализировал идею развития международного транспортного коридора «Север — Юг».

Интерес к этому проекту обусловлен поисками альтернативы лоббируемому Евросоюзом «широтному» маршруту ТРАСЕКА (транспортный коридор Европа – Кавказ — Азия), который, как мыслится, должен соединять страны Центральной Азии с Европой через территорию Азербайджана и Грузии. «Пятидневная» война в августе 2008 г. привела к остановке работы не только железных дорог и черноморских портов Грузии, но и проходящих через её территорию нефте- и газопроводов, включая Баку – Тбилиси – Джейхан, единственный на сегодняшний день нефтепровод, связывающий богатые энергоносителями бывшие советские республики со странами Запада в обход России.

Соглашение о формировании международного транспортного коридора (МТК) «Север — Юг» было подписано ещё в сентябре 2000 г. Россией, Индией и Ираном в ходе второй Евроазиатской конференции по транспорту, проходившей в С.-Петербурге. К марту 2002 г. соглашение было окончательно ратифицировано всеми его участниками. В последующие годы к нему присоединилось более десятка государств: Белоруссия, Казахстан, Таджикистан, Азербайджан, Армения, Киргизия, Украина, Болгария, Турция, Оман и Сирия, а возможность участия в нём рассматривают Туркменистан, Бахрейн, Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ, Индонезия, Малайзия и Шри-Ланка. Сам список участников свидетельствует о преимущественно «восточном» характере проекта, ориентированного на развитие долготных транспортно-коммуникационных связей на территории Евразии.

Основными целями проекта являются сокращение времени, стоимости и увеличение объёмов перевозки грузов, для чего необходимо унифицировать все юридические и технологические процессы. В рамках коридора «Север — Юг» изначально предполагалось задействовать три варианта маршрутов: по железным дорогам России и Ирана с использованием паромной переправы через Каспийское море, по восточному побережью Каспия через Казахстан, Узбекистан и Туркменистан и западному побережью через Азербайджан или, как вариант, Армению. Конечными пунктами этого коридора в России являются балтийские порты, а также пропускные переходы на границе с Финляндией, Белоруссией и странами Балтии. На юге маршрут заканчивается в портах Персидского залива, откуда грузы морем доставляются в Индию.

Главным преимуществом коридора «Север — Юг» по сравнению с традиционным международным путем через Суэцкий канал является сокращение времени и стоимости перевозки грузов. Если через Суэцкий канал груз из Южной Азии в Европу доставляется за 35 суток, то по коридору «Север — Юг» — за 20-25 суток. Весной 2000 г. совместная российско-иранская компания ИРСОТР осуществила прогон пробной партии пяти сорокафутовых контейнеров от Бомбея до Москвы за 21 день. В результате транспортировка грузов по новому коридору обходится на 20% дешевле, чем через Суэц. По оценкам Минтранса РФ, перевозки грузов по маршруту «Север — Юг» в перспективе могут составить до 20 млн. тонн в год без учёта нефти и нефтепродуктов.

Туркменистан, имеющий на юге протяжённую границу с Ираном и ещё в 1996 г. соединивший свои железные дороги с иранскими через пограничный переход Теджен — Серахс, вполне может стать одним из ключевых участников МТК «Север-Юг». Тем более что транспортировка грузов по суше происходит быстрее, чем через каспийские порты, а рельеф местности, где предполагается строить новые железнодорожные пути, не столь гористый, как на другом сухопутном участке маршрута – через Закавказье.

Меморандум о строительстве новой прикаспийской железнодорожной линии Узень — Гызылгая — Берекет — Этрек – Горган был подписан Ираном, Туркменией и Казахстаном 16 октября 2007 г. в Тегеране на встрече глав прикаспийских государств. Протяжённость линии должна составить 670 км, в том числе 70 км – по территории Ирана, 130 км – Казахстана и 470 км – Туркменистана. Строительство этой линии и будут осуществлять в Туркмении «Российские железные дороги», которые, таким образом, становятся важным участником проекта в одном из ключевых для его реализации государств. Новая железная дорога, соединённая через Казахстан с железнодорожной сетью России, будет на 600 км короче существующего пути через Серахс, а её строительство займет 4-5 лет. Объем перевозок по линии, в работе которой планирует принять участие Узбекистан, оценивается в 3-5 млн., а в перспективе — до 12 млн. тонн грузов в год.

Развитие транспортного коридора «Север — Юг» происходит и на территории Ирана, где ведётся строительство железнодорожной линии Бафк – Захедан. Введение в строй этого маршрута позволит организовать прямое сообщение Ирана с Пакистаном и обеспечить доставку грузов в Индию и другие страны Южной Азии, минуя порты Персидского залива. Кроме того, активная модернизация железнодорожной сети ведётся на границе Ирана с Афганистаном.

Насколько удачно Туркмения «впишется» в работу коридора «Север — Юг», зависит от скорости и качества строительства новой железной дороги, а также организации её работы. Пока же большая часть грузов между Россией и Ираном перевозится через Каспий. По данным за 9 месяцев 2007 г., более 90% грузов между двумя странами перевезено через морские порты, причём по сравнению с аналогичным периодом 2006 г. объём перевозок увеличился в 2,3 раза. Более того, Россия планирует крупную модернизацию Астраханского транспортного узла. Развитие прямого паромного сообщения между российскими и туркменскими портами — свидетельство хороших перспектив торгово-экономических отношений между двумя странами.