Некоторые эксперты (к их числу принадлежит известный финансист Джордж Сорос) утверждают, что беспрецедентный рост цен на нефть — также не более, чем очередной биржевой пузырь. Однако и сторонники теории «нефтяного пузыря» не способны ответить на вопрос: когда он лопнет.
Экономисты, скептически относящиеся к тому, что рекордный рост цен на нефть будет продолжаться долгое время, исходят из следующих фактов. К примеру, одним из популярных объяснений бурного подорожания нефти является рост спроса (особенно, со стороны Индии и Китая) и уменьшение предложения. Однако в мире не производится меньше нефти, чем ранее. Так, по данным аналитического отдела финансовой компании Citigroup (называется Futures Perspective), в первом квартале 2008 года производство нефти в мире выросло на 2.5%, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В свою очередь, объемы потребления нефти выросли лишь на 2%. По данным этого анализа, темпы добычи нефти в 2008 году будут только возрастать (на 3.3% — 4.1%), в то время, как объемы потребления вырастут весьма умеренно — на 1.6%. Следовательно дефицита «черного золота» на мировом рынке ныне не наблюдается и в ближайшем будущем не ожидается.
Более того, по данным компании Sempra Metals, которая торгует сырьем, на волне бурного подорожания нефти во многих государствах мира объемы потребления нефти начали снижаться. Это отмечено в США и многих странах Западной Европы. Аналогичный процесс отмечен и в Китае, который считают одним из главных «виновников» нефтяного подорожания: в начале 1990-х годов потребности Китая в нефти увеличивались на 10% в год, ныне — на 6%. Известный британский экономист Майкл Линч, который специализируется на анализе рынка нефти, подчеркивает, что за последние годы объемы производства нефти выросли весьма значительно: если в 1990-е годы предложение превышало спрос на 1.5 млн. баррелей в день, то ныне — на 3 млн. баррелей.
Политические факторы также играют значительную роль в формировании цен на нефть. Однако скептики утверждают, что их значение также преувеличено. В последние месяцы цена на нефть резко повышалась после таких событий, как волнения в Нигерии, появления слухов о возможной войне с Ираном или угроз харизматичного президента Венесуэлы. Однако ни один из данных факторов не был реальной новостью: волнения в Нигерии происходят с завидным постоянством, трения с Ираном продолжаются много лет, а Уго Чавес постоянно делает громкие заявления.
Институт Бейкера утверждает, что те многие «факторы риска», которые сегодня повышают цены на энергоносители, в реальности не особо угрожают глобальной стабильности. Анализ факторов, которые могут привести к таким последствиям, как установление нефтяных эмбарго, вооруженные конфликты за источники энергии и пр., показывает, что вероятность катастрофического развития событий крайне мала. «Ресурсные войны» и эмбарго недавнего прошлого имели место в иные исторические эпохи — в частности, происходили во время Холодной войны. Ныне ситуация в мире кардинально изменилась, невообразимо выросла свобода торговли и уровень связей в мировой экономике. Исходя из этого, делается вывод, что «катастрофические сценарии», которые частично являются причиной рекордного роста мировых цен на нефть и газ, во многом являются лишь плодом воображения трейдеров и позитивно отражаются лишь на кошельках продавцов нефти. Еще одним фактором, влияющим на рост цен на «черное золото», называют снижение курса доллара. Именно эту причину упомянул на слушаниях в Конгрессе США руководитель крупнейшей нефтяной компании Exxon Mobil. По данным Федеральной Резервной Системы США, за период с 2002 по 2008 год американский доллар подешевел более, чем на 30%, по отношению к основным мировым валютам. Однако за этот же период времени нефть подорожала от $35 до $110 за баррель (по состоянию на март 2008 года, ныне она еще более подорожала) — то есть, в три раза. Экономический Mises Institute утверждает, что одной из причин резкого роста стоимости нефти стала неуклюжая политика Федеральной Резервной Системы США, которая фактически провоцирует рост цен. Авторы этой гипотезы соглашаются с тем, что дешевый доллар, безусловно, частично ответственен за удорожание нефти, но его вина не абсолютна.
Еще одним фактором, влияющим на цену на нефть, называется плачевное состояние экономики США и иных индустриально развитых стран — инвесторы и биржевые спекулянты перебрасывают свободные средства в сырьевые активы. По оценкам Центра Исследований Глобализации, по меньшей мере, 60% нынешней цены на нефть обеспечено спекуляциями банков и финансовых компаний. Сторонники теории «нефтяного пузыря» доказывают, что этот факт точно подтверждает их гипотезу, поскольку «короткие» деньги приходят на какой-либо рынок на короткое время и под влиянием внешних факторов способны быстро его покинуть.
В любом случае, какой может оказаться цена нефти после окончания нефтяного бума, не знает никто. В мае 2008 года на слушаниях в Сенате США руководителей крупнейших нефтяных компаний попросили назвать реальную цену на нефть. Глава корпорации Shell заявил, что нефть должна стоить от $35 до $70 за баррель, глава BP America назвал цифру в $60, а глава ExxonMobil — $55 за баррель. Министр экономики, торговли и промышленности Японии заявил, что на основе «объективных факторов» возможно предположить, что цена барреля нефти должна составлять $60.
Опрос компании Rasmussen Reports дал неожиданный результат: почти треть американцев (29%) поддержали бы национализацию нефтяной индустрии США. Против этого выступают 47%, у остальных 24% нет определенного мнения на этот счет. В США национализация проводилась крайне редко. Последний пример действий такого рода был отмечен совсем недавно: после терактов 11 сентября 2001 года была национализирована небольшая сфера экономики — частные подрядчики утратили право обеспечивать безопасность аэропортов, эти функции были переданы государственным структурам.
Относительная популярность национализации нефтебизнеса, судя по всему, основана на широко распространенном убеждении, что рост цен на горючее вызван недостатками в работе энергетических компаний. Так, опрос службы Gallup показал, что большинство (60%) американцев считает действия нефтяных компаний главной причиной рекордного подорожания бензина. На втором месте оказалась Администрация США (49%), на третьем месте — государства-экспортеры нефти (46%).
В свою очередь, нефтяные компании США доказывают, что по прибыльности они значительно уступают фирмам, действующим в иных сферах бизнеса. Так, по статистике Бюро Переписи Населения США, в 2007 году на каждый $1, вложенный в нефтяной и газовый бизнес, была получена прибыль в размере 8.3 центов. Тогда же инвесторы в предприятия, производящие табак и напитки, получили 19.1 центов на каждый вложенный $1, инвесторы в фармацевтическую промышленность — 18.4 центов, компьютерную индустрию — 13.7 центов.
История показывает, что бурный рост цен на нефть рано или поздно сменяется падением. Так, 1970-е годы были периодом супердорогой нефти. В итоге, с 1973 по 1983 год потребление нефти в США сократилось на 13%. В 1986 году пузырь лопнул — нефть упала до уровня почти в $10 за баррель.
Анализ пузырей
Традиционно считается, что пузырь в экономике возникает при наличии ряда факторов. Во-первых, инвесторы вкладывают слишком много денег в один сектор экономики и не уделяют достаточного внимания другим отраслям. Во-вторых, ощущая себя богатыми, инвесторы тратят слишком много. На самом деле богатство является лишь иллюзией, основанной на текущих котировках. В-третьих, финансовые институты (в частности, банки) выдают слишком много «плохих» кредитов. Однако причины регулярного появления «пузырей» остаются загадкой.
Вернон Смит, Герри Шушанек и Арлингтон Уильямс, авторы классической работы «Пузыри, Крахи и Эндогенные Ожидания», отмечают, что пузыри появляются на достаточно спокойных и легко прогнозируемых рынках, где практически отсутствует фактор неожиданности.
Чарльз Киндлебергер, автор книги «Мании, Паники и Крахи: История Финансовых Кризисов», утверждает, что биржевой пузырь любого рода возникает на основе совершенно определенных предпосылок. Киндлебергер приводит некоторые из них. В частности, пузырь возникает, когда широкая публика начинает «фиксироваться» на каких-то определенных показателях делового мира — это может быть курс национальной валюты или стоимость недвижимости. Что бы не являлось центром интереса, в любом случае, этот интерес способствует возникновению неверных представлений о реальной ситуации, поскольку остальные экономические показатели игнорируются. Вторым признаком пузыря является бурный рост акций — причем реальные доходы, получаемые по этим акциям, игнорируются. Покупатели подобных ценных бумаг объясняют это колоссальной перспективностью своих вложений. Киндлебергер утверждает, что люди не учатся на своих и, тем более, чужих ошибках. Каждая группа биржевых спекулянтов пытается убедить себя в том, что подобная ситуация сложилась впервые в мировой истории и, поэтому, весь остальной опыт человечества к данному случаю отношения не имеет.
Джейкоб Фрейфелд, автор исследования «Финансовый Гений перед Крахом», доказывает, что пузыри появляются не на пустом месте, а, фактически, являются нормой. Дело в том, что ряд психологических экспериментов подтвердили любовь человека к подобного рода конструкциям. К примеру, в рамках одного из таких опытов подопытные оперировали с ненастоящими деньгами, на которые они могли покупать «акции» фиктивных компаний на «бирже». Через короткое время у подопытных находились «любимые» ценные бумаги, стоимость которых начинала бурно расти — несмотря на то, что иные «акции» обладали точно теми же качествами и номинальной стоимостью. Еще через какое-то время на «бирже» можно было наблюдать появление пузыря — без всяких объективных причин определенные акции вырастали в цене в десятки раз.
Фрейфелд утверждает, что для того, чтобы возник пузырь, необходимы инвесторы двух типов. Первый из них по каким-то причинам предполагает, что цены на какие-то товары или акции в ближайшее время повысятся. Интерес подобных спекулянтов позволяет акциям или товарам вырасти в цене, но весьма умеренно. Пузырь возникает после появления инвестора второго типа. Эти инвесторы действуют на основе предположения, что всегда найдется дурак, который купит какую-то вещь по более высокой цене. Именно эти инвесторы начинают играть на повышение, формируя пузырь за счет притока тех самых дураков.
Экономисты Кеннет Грей, Ларри Фридер и Джордж Кларк, авторы книги «Финансовые Пузыри и Скандалы в Бизнесе», отмечают, что пузыри традиционно появляются на волне новых открытий. Это могут быть достижения в науке. Например, в США в 1960-е годы рухнули переоцененные инвестиционные фонды, которые вкладывали средства в электронные компании, а в 2001 году США пережили крах интернет-компаний. Однако у этих пузырей были многочисленные предшественники — например, развитие железных дорог сопровождалось появлением многочисленных пузырей. Аналогичный эффект могут оказывать географические открытия: открытие новых земель часто невероятно повышало стоимость акций торговых компаний, а впоследствии приводило к возникновению бумов на рынках недвижимости, включая земельный рынок. Пузыри могут возникнуть и по политическим причинам, однако влияние политики исследовано не лучшим образом и не вполне доказано. Любопытно, что кроме экономического, пузыри наносят и ущерб науке: каждый крах такого рода приводит к принятию законов и правил, которые тем или иным образом тормозят инновационный процесс. Карлота Перес, автор книги «Технологические Революции и Финансовый Капитал», согласна с тем, что технологические новации вызывают раздувание пузырей в экономике. Согласно теории Перез, мир пережил пять технологических циклов. Первый начался в 1771 году, стартовала Промышленная революция, вызванная механизацией текстильной индустрии Англии. Второй цикл — в 1829 году, это была эпоха пара и железных дорог, третий — в 1875 году (эра стали), четвертый — в 1908-м (автомобили, нефть и массовое производство), пятый — в 1971 году (информация и коммуникации). Даты начала циклов выбраны произвольно, к примеру, последний стартовал в 1971 году, поскольку именно тогда был создан первый микропроцессор. По мнению Перез, каждый технологический цикл сопровождается бумами — в моду входят активы, связанные с наиболее современными отраслями экономики. Иногда эти активы переоцениваются, результатом чего становится лопанье очередного пузыря. Однако, Перез утверждает, что пузыри — это совершенно здоровое и необходимое для экономического здоровья явление.
Дэниел Гросс, автор книги «Хлоп! Почему Пузыри Полезны для Экономики», доказывает обратное. Его логика следующая: если забыть о том вреде, который наносится непосредственно после того, как лопнул очередной пузырь, то выясняется, что каждый пузырь оставил после себя нечто более важное, долговременное и нужное — инфраструктуру. Примером является, например, пузырь телеграфных компаний 1840-1850-х годов. До появления пузыря телеграфная связь развивалась медленно — после начала бума подавляющее большинство городов Европы и Северной Америки оказались связанными телеграфными линиями, кабели были проложены по дну морей и океанов. Крах этого рынка разорил тысячи акционеров, но позволил человечеству пользоваться новым видом связи. Аналогичная история произошла с железнодорожным бумом 1880-1890-х годов. В 1894 году четверть железнодорожных компаний США были объявлены банкротами — их погубило то, что они прокладывали железнодорожные пути быстрее, чем рос спрос на перевозки. Однако уже через пять лет построенные ими железные дороги были полностью загружены и приносили значительную прибыль.
Инфраструктура, которую пузыри оставляют в наследство миру, может быть самого разного рода. К примеру, это может быть биржевая инфраструктура — то есть, новый свод правил биржевой игры, способный отсекать нечестных игроков и жуликов. Это может быть новая отрасль экономики — например, интернет-экономика: после краха «дот-комов» 1991 года набрали мощь такие гиганты, как Google, Skype, MySpace и YouTube.
Истории старинных пузырей
Резкие подъемы фондовых рынков, которые обычно называют «экономическими мыльными пузырями», крайне опасны. Взлет котировок создает иллюзию процветания экономики. Это смертельный мираж — руководители бизнес-структур и обычные люди перестают беспокоиться о завтрашнем дне и начинают бесконтрольно тратить деньги. Удорожание акций заставляет инвесторов скупать их по более высокой цене в надежде на дальнейший рост курса. Рядовые потребители залезают в долги, не думая о последствиях. Однако, рано или поздно, подобный рост заканчивается.
Историю «тюльпанной лихорадки» некоторые исследователи не считают классическим образцом биржевого пузыря, однако таких ученых меньшинство. В любом случае, эту эпопею можно считать первым, хорошо описанным образцом спекулятивной гонки, завершившейся крахом (предполагается, что в Западной Европе первые пузыри возникли еще в конце 13-го века, однако информации для их анализа сохранилось ничтожно мало).
Бум тюльпанов в Нидерландах продлился примерно с 1620-го по 1637 год, пик цен был достигнут в 1634-1637-е годы. Первые тюльпаны были завезены в Голландию из Турции в 1593 году. Постепенно эти цветы стали популярными и превратились в объект для коллекционирования состоятельных голландцев. К началу 17 века голландские тюльпаны пережили инфекцию штамма вируса, который не вредил цветам, однако привел к тому, что лепестки получали необычную и более яркую окраску. Спрос на подобные тюльпаны резко вырос, цветы резко выросли в цене. Удачливые цветоводы получали колоссальные прибыли.
Это и стало поводом для начала бума. Тюльпанами заинтересовались люди, которые ранее о них совершенно не думали: их привлекала возможность быстро разбогатеть. Для того, чтобы получить максимальную прибыль (то есть купить больше луковиц тюльпанов), они закладывали свои дома, земли, драгоценности, рабочий скот и пр., а также брали деньги в кредит. Известно, что в игру на рынке тюльпанов включились не только крупные предприниматели, но и фермеры, мелкие лавочники и даже лакеи. Инвестиции облегчались тем, что к тому времени голландские финансисты начали широко использовать новый инструмент — ныне известный как «опционы» (право совершить сделку в течение определенного срока по заранее оговоренной цене). Рост цен на драгоценные луковицы был настолько серьезен, что в 1636 году стоимость одного тюльпана сравнялась со стоимостью небольшого дома.
Однако достаточно быстро предложение превысило спрос, в 1637 году цены на тюльпаны быстро упали, и огромное число неудачливых инвесторов оказались без имущества и в долгах. Опционы здесь сыграли негативную роль — их широкое использование лишь усугубило кризис. Кризис возник зимой 1636-1637 годов, когда реальных тюльпанов еще не было: луковицы лишь были высажены в оранжереи. То есть, реальная красота, а, следовательно, стоимость будущих цветов были неизвестны. Многие инвесторы основывали свои покупки лишь на предположениях и обещаниях продавцов — это фундаментальный признак любого биржевого пузыря, когда реальные факты известны либо небольшому кругу лиц, либо неизвестны вообще.
Правительство Нидерландов попыталось помочь пострадавшим и предложило выкупить опционы по «почетной» цене в 10% от номинала, но этот проект еще более усугубил кризис. Впрочем, ряд историков указывает, что информации о реальном положении дел в тот период времени сохранилось крайне мало, поэтому вполне вероятно, что и сам кризис начался в результате неумелых действий властей.
Известно, что серьезнее всего этот кризис ударил по мелким инвесторам — в большинстве своем, весьма небогатым людям. Майк Дэш, автор книги «Тюльпаномания», приводит показательный факт: в 1645 году цена луковицы тюльпана составляла лишь 1% от цены, которую за нее давали за десятилетие до этого.
Однако кризис на рынке тюльпанов мало повлиял на главные отрасли голландской экономики — судостроение, сельское хозяйство, рыболовство, поэтому общенациональный кризис не начался, хотя несколько лет экономику страны лихорадило. Тем не менее, именно этот период принято считать «золотым веком» Нидерландов. Поэтому некоторые экономисты (например, Питер Гарбер, автор книги «Первые Биржевые Пузыри: Основы Старинных Маний) и не склонны считать «тюльпанную лихорадку» биржевым пузырем. Они также указывают на то, что эта история стала своеобразной «прививкой» для голландского бизнеса — на протяжении двух столетий голландцы крайне резко ввязывались в супервыгодные, но и суперрисковые бизнес-проекты.
Первый пузырь классического вида лопнул в Англии. На волне роста колониальной торговли и бурного развития промышленности, в 1711 году была создана «Компания Южного Моря». Ее основателем стал аристократ, Роберт Харли, граф Оксфордский. Де-факто, ее создание было обусловлено желанием правительства Англии рефинансировать государственный долг, накопившийся во время войны за испанское наследство: в 1719 году все оставшиеся долги были конвертированы в акции Компании Южного Моря (банки и частные лица, которым было должно английское государство, получили взамен акции Компании). В результате, государство получило возможность жонглировать ценами на эти акции. Компания Южного Моря оказалась одним из первых в мире акционерных обществ открытого типа.
Парламент предоставил «Компании Южного Моря» монопольное право ведения торговли с Южной Америкой. Однако на фондовом рынке компания преуспела намного больше, чем в проведении торговых операций — торговля с Новым Светом была делом затруднительным, потому что враждебная Испания контролировала подавляющее большинство американских портов. Однако на инвесторов слово «монополия» оказало гипнотизирующее действие. В январе 1728 года акции «Компании Южного Моря» были выставлены на Лондонской бирже по цене 128 фунтов стерлингов. В июне стоимость такой акции достигла 1 тыс. фунтов, а в декабре компания объявила о своем банкротстве.
Участником этой биржевой игры был и великий ученый Исаак Ньютон, известный своим рациональным умом. Он был одним из первых покупателей акций Компании, но продал их на начальном этапе, заработав на этой сделке гигантские, по тем временам, деньги — 7 тыс. фунтов. Однако искушение было слишком велико — ученый вновь вступил в биржевую игру, потеряв в результате 20 тыс. фунтов. Французский банкир Мартен также вложил в акции Компании 500 фунтов, обогатив финансовый фольклор следующей фразой: «Если мир безумен, мы должны с блеском подражать ему».
В отличие от «тюльпанного пузыря», пузырь «Компании Южного Моря» затронул не только ограниченную группу инвесторов. Де-факто, акциями Компании спекулировала значительная часть состоятельной прослойки населения Англии и не только Англии — после краха Компании тысячи пострадавших обнаружились во Франции, Шотландии и Ирландии. Впрочем, в отличие от голландского краха, директора «Компании Южного Моря» были наказаны властями — их приговорили к огромным штрафам, а их имущество конфисковали в пользу пострадавших. Коммерсантов обвинили в том, что они знали о реальном положении дел (что коммерческие операции руководимой ими структуры, по меньшей мере, малоприбыльны), однако не сообщали об этом акционерам и биржевым игрокам (это обвинение по сей день предъявляется недобросовестным менеджерам). Более того, руководители Компании продали личные пакеты акций на пике их цены.
Проблема состояла в том, что только в 1720 году на Лондонской бирже оперировали 120 компаний, действовавших по схеме «Компании Южного Моря». Их крах вызвал цепную реакцию банкротств. В стране резко снизилась деловая активность и выросла безработица. Чтобы исправить положение, британский Парламент принял постановление, запрещающее создание новых компаний, в которых не участвует правительство. В результате, развитие английской экономики было заторможено на 50 лет.
В 1920-е годы Флорида стала весьма модным местом для американцев. До этого она находилась на политических и экономических задворках страны, однако после окончания Первой Мировой войны ситуация изменилась. Во Флориду стали переезжать фермеры, которые по бросовым ценам приобретали хорошие земли, расположенные в благодатном климате. За фермерами потянулись состоятельные люди, которые начали скупать и строить виллы, предназначенные для отдыха. Вслед за ними во Флориду потянулись туристы. В итоге, Флорида начала переживать экономический бум, который базировался на буме на рынке недвижимости — ипотечные кредиты тогда было получать достаточно легко, владельцем дома можно было стать, заплатив не более 10% от его оценочной стоимости.
Рост цен на недвижимость был колоссально быстрым. Джон Гэлбрайт, автор книги «Краткая История Финансовой Эйфории» приводит следующий пример: участок земли, приобретенный в Майами в 1923 году за $800 тыс., год спустя был продан за $1.7 млн., а в 1925 году за него отдали уже $4 млн. В результате, многие флоридцы превратились в риэлторов — к середине 1920-х годов до трети всех жителей Майами работали в сферах недвижимости и строительства. Бум на рынке недвижимости привлек множество желающих быстро разбогатеть: они вкладывали деньги в дома и земли в надежде подождать год-другой, продать их и получить колоссальную прибыль.
Однако, как и любая другая финансовая пирамида, пирамида Флориды обрушилась. Причиной этого стала совокупность ряда факторов. К 1926 году цены на недвижимость достигли столь заоблачных высот, что позволить себе подобную покупку могли лишь очень богатые люди. Спрос немедленно упал, за ним последовало и снижение цен. Следом за этим начали паниковать инвесторы — они пытались зафиксировать прибыль и выбросили на рынок большое количество недвижимости, что еще больше обрушило цены. Мощный ураган окончательно добил флоридское экономическое чудо. После этого цены окончательно опустились. Результатом стала эпидемия банкротств.
Инвесторы не вернулись во Флориду, предпочтя производить спекуляции на бурно растущем фондовом рынке. В 1923 году фондовый индекс Dow Jones находился на уровне 99 пунктов. В августе 1929 года он взлетел на 400% и достиг 380. Биржевой рай продолжался три года — 1926 по 1929-й. После чего в США начался невиданный экономический кризис — «Великая Депрессия» и инвесторам окончательно стало не до Флориды. Популярность к недвижимости во Флориде начала возвращаться лишь в 1950-е годы. Показательный пример: дом в центре Майами, построенный в 1921 году, в 2004 году стоил столько же, сколько в 1925-м.
Об этом пишет Washington ProFile.
http://www.oilru.com/news/77798/
