Метка:СПГ

SOUTH STREAM: УСПЕХИ И РИСКИ

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

11-12 мая президент России Дмитрий Медведев совершил визит в Турцию, в ходе которого было подписано 17 соглашений на сумму до $25 млрд. Россия также окончательно договорилась о возможности строительства АЭС, на что потребуется привлечь до $20 млрд. В качестве встречного шага Турция пошла на отмену визового режима с Россией. Однако Москве не удалось пока договориться о главном, ради чего так активно форсируется сотрудничество по всем возможным направлениям: подписании соглашения о строительстве газопровода «Южный поток». Последнее время набор «системных» проблем вокруг проекта нарастает, а конкуренция с Nabucco усиливается. Все это в итоге может подорвать значимый элемент российской внешней политики в Европе – ставку на развитие энергетических проектов.

Ситуация вокруг «Южного потока» выглядит весьма противоречиво. С одной стороны, есть достаточно много успехов. Подписаны соглашения о строительстве участков газопровода с транзитными странами (последнее по времени в нынешнем году – с Австрией), удалось убедить в поддержке проекта Турцию, привлечен новый партнер в лице французской EdF, которая, по предварительным данным, может получить 20% в проекте. Однако вместе с таким успешным продвижением накапливаются и заметные проблемы, которые могут иметь весьма неприятную для Москвы динамику в будущем. При этом степень неопределенности также растет.

Во-первых, достаточно противоречиво ситуация вокруг «Южного потока» стала выглядеть после неожиданного прорыва в отношениях между Россией и Украиной. Подписав с Киевом соглашение о поставках льготного газа и продлении сроков пребывания Черноморского флота, Москва вплотную приблизилась к обсуждению другого принципиального вопроса — управления газотранспортной системой Украины. Напомним, что и «Северный поток», и «Южный поток» появились как следствие первой газовой войны между Россией и Украиной. Кремль пытался снизить свою зависимость от страны-транзитера, политическое руководство которой резко сменило направление внешней политики после «оранжевой революции».

Сейчас, когда отношения на политическом уровне нормализуются, появилась альтернатива «обходным» вариантам. Россия предлагает Киеву объединить «Газпром» и «Нафтогаз», что в реальности будет означать поглощение первой компанией второй. Виктор Янукович в ответ предложил в публичном пространстве распределить доли в будущей объединенной компании на паритетных началах, что не только неприемлемо для Москвы, но и не соответствует реальным масштабам «Газпрома» и «Нафтогаза» (по мнению специалистов, в случае поглощения украинская сторона могла бы получить лишь около 6% акций новой компании). Понятно, что Янукович не может согласиться на российское предложение, так как это может подорвать его позиции внутри страны, дав оппозиции возможность говорить о «предательстве» национальных интересов. Поэтому Дмитрий Медведев заявил, что речь о слиянии «Газпрома» и «Нафтогаза» сейчас не идет, хотя и возможно объединение каких-то их активов или создание СП. В свою очередь, Украина предлагает вернуться к старой идее международного консорциума, где контроль был бы поделен на паритетной основе между Россией, Украиной и ЕС. Этот вариант устраивал Москву (а точнее очень активно лоббировался) в последние годы правления Леонида Кучмы. Однако после «революции» он выпал из актуальной повестки дня, хотя попытки использовать рычаги газовой войны не исключали в итоге обмена газа на трубу. Теперь же руководитель администрации российского президента Сергей Нарышкин утверждает, что если переговоры по объединению двух газовых холдингов не увенчаются успехом, «это не будет являться препятствием для иного проекта, в частности, по созданию газотранспортного консорциума».

Какой бы вариант не был выбран (хотя сценарий поглощения продолжает выглядеть фантастичным), появляется механизм, позволяющий модернизировать украинскую ГТС и обеспечить тот или иной контроль над ней, а значит снизить политические риски транзита. В этом случае зависимость от «политической погоды» в Украине также снижается и потребность в обходных газопроводах уменьшается.

Конечно, «Газпром» утверждает, что Москва будет иметь возможность распределить поставки газа по обоим трубопроводам, тем более, что показатели роста потребления в Европе дают основания для подобных прогнозов: спрос должен вырасти к 2030 году как минимум на 50%. Однако сегодня мало кто из экспертов берется прогнозировать динамику развития ситуации на газовом рынке.

Во-вторых, состояние газового рынка. Сегодня предложение превышает спрос, «Газпром» снижает добычу, отдавая значительную долю рынка конкурентам. Впервые США вышли на первое место по добыче в мире, опередив Россию. В России на три года отложена разработка Штокмановского месторождения, обострились противоречия между основными акционерами проекта. По данным СМИ, в газовой монополии обсуждается вариант замораживания других инвестиционных проектов, накладывает свой отпечаток финансовый кризис. Отсюда встает проблема цены на российский газ. Недавно новый глава крупнейшего энергетического концерна E.ON Йоханнес Тайссен заявил, что «поставки российского газа по трубопроводам — это становой хребет нашего газового бизнеса и останутся таковым на невообразимо долгий срок. Однако все заинтересованные стороны должны поставлять газ на рынок по соразмерным ценам». Цены на европейском спотовом рынке продолжают оставаться относительно низкими по сравнению с ценами, зафиксированными в долгосрочных контрактах «Газпрома».

Значительное смятение на газовом рынке принесла «сланцевая революция». Резко вырос интерес энергетических гигантов к запасам сланцевого газа в Европе. Несмотря на то, что тут сохраняется крайней высокая степень политизации (поиск альтернативных путей обеспечения газом и стремление снизить энергетическую зависимость от России), разведка и первые инвестиции имеют место по факту. На прошедшей неделе в Польше побывал с визитом спецпредставитель Государственного департамента США по энергетическим проблемам Евразии Ричард Морнингстар. Как пишет «Нефть России», он заявил, что «сланцевый газ станет фактором укрепления энергетической независимости данного региона в зависимости от того, какие результаты принесут нынешние разведочные проекты. Вопрос отнюдь не в независимости от России. Вопрос, прежде всего, в возможности обеспечить эту самую энергетическую безопасность». При этом наиболее привлекательные запасы находятся на территории Восточной Европы, со странами которой у России проблемные отношения. Министерство охраны окружающей среды Польши признало, что решение о приглашении иностранных компаний к разведке сланцевого газа было, прежде всего, политическим. Активное обсуждение перспектив добычи началось и в Украине.

Тем не менее, эксперты сходятся во мнении, что пока говорить об экономических перспективах сланцевого газа в Европе слишком рано: коммерческая перспектива неясна, экологические проблемы слишком остры.

К добыче «сланцевого газа» проявляют интерес и российские партнеры по разработке шельфа. В ноябре прошлого года норвежская компания Statoil согласилась выложить $3,4 млрд за долю в 32,5% на сланцевом месторождении Marcellus, одном из крупнейших в США. Total – партнер «Газпрома» по Штокману (месторождение разрабатывается с прицелом на рынок США и Канады), также инвестирует в добычу сланцевого газа в США. Председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер в ноябре прошлого года говорил, что разговоры о «сланцевой революции» — информационный вброс. Однако уже в нынешнем апреле министр природных ресурсов Юрий Трутнев заявил, что увеличение добычи в мире сланцевого газа является проблемой для России и «Газпрома» в частности.

В-третьих, растет неясность относительно ресурсной базы для «Южного потока». Москва планировала закрепить свое доминирование на рынке Средней Азии, откуда она могла бы поставлять голубое топливо через Прикаспийский газопровод. Однако главным препятствием тут становится ухудшение отношений с Туркменией. Россия минимизировала поставки газа из этой страны, а перспективы неясны. В этом году туркменский экспорт будет распределен между Россией, Ираном и Китаем примерно в равных пропорциях. Однако для России газ обойдется дороже всего. Москве не удается договориться о строительстве газопровода «Восток-Запад», который должен соединить восточные месторождения Туркмении (включая гигантский Южный Иолотань) с Прикаспийским газопроводом. Москва рассчитывала подписать соответствующее соглашение год назад, но отношения испортились после аварии на газопроводе САЦ-4: Ашхабад обвинил «Газпром», из-за правомерных действий которого якобы произошло резкое падение давления в трубе и взрыв.

В итоге Туркмения объявила международный тендер на строительство газопровода. По данным Reuters, со стороны России есть заявка «Итеры», участие «Газпрома» под вопросом. Всего подано 28 заявок. В их числе, по данным Reuters, — от компаний Китая, Украины и западных стран. В зависимости от того, кто одержит победу, можно будет судить, в чью пользу склоняется руководство Туркмении. «Восток-Запад» предназначен «в первую очередь для дополнительных поставок в Россию по Прикаспийскому газопроводу», заявил Reuters представитель туркменского правительства.

Активизируются пусть и пока весьма скромные, но попытки диверсификации маршрутов поставки газа из Азербайджана. В этом году «Газпром» пообещал удвоить закупки газа в Азербайджане до 2 млрд кубометров и впредь выкупать весь свободный газ страны. Однако Баку продолжает искать пути поставок газа в Европу в обход России. Как писал «Коммерсант», помимо обещания обеспечить газом Nabucco, появилась возможность поставлять на европейский рынок сжиженный природный газ (СПГ). На прошедшей неделе министр промышленности и энергетики Азербайджана Натик Алиев, министр экономики, торговли и бизнеса Румынии Адриан Видиану и министр энергетики Грузии Александр Хетагури подписали протокол о создании в Бухаресте совместного предприятия AGRI. Доли в нем будут распределены пропорционально — по 33,33% у SOCAR (Азербайджан), Грузинской международной нефтегазовой корпорации (ГМНК) и Romgaz (Румыния). Как пояснил «Коммерсанту» источник в ГМНК, СП должно перерабатывать и транспортировать 2-7 млрд кубометров газа в год (Россия в 2009 году поставила в Европу около 140 млрд кубометров газа). Проект предполагает доставку природного газа из Азербайджана по трубопроводу в Грузию, где на берегу Черного моря будет построен завод по сжижению. Далее СПГ будет доставляться танкерами в Румынию, где планируется построить завод по регазификации.

В-четвертых, трудности сохраняются и с прямыми партнерами России по «Южному потоку». Так, по итогам визита президента России Дмитрия Медведева в Турцию не удалось пока договориться о подписании соответствующего соглашения по газопроводу, хотя удалось серьезно продвинуться в других направлениях: Россия без проведения тендера построит АЭС за $25 млрд. Но главной уступкой Москвы стал отказ от проекта Бургас-Александруполис в пользу нефтепровода Самсун-Джейхан (правда, сейчас министр энергетики России Сергей Шматко не исключил объединения двух проектов на уровне управления). Россия длительное время боролась против проекта Самсун-Джейхан, предусматривающего поставки нефти в обход территории России. Год назад, с условием вхождения российских компаний, позиция была пересмотрена ради того, чтобы убедить Турцию поддержать «Южный поток». По данным «Коммерсанта», в числе документов, которые обе стороны планировали подписать, и была так называемая дорожная карта с условиями прокладки российско-итальянского газопровода South Stream в исключительной экономической зоне Турции в Черном море. Однако этого так и не произошло. По данным газеты «Время новостей», Турция не добилась от РФ ни одной новой уступки — снижения цены или разрешения на реэкспорт российского газа. Знаковый шаг навстречу России – отмена визового режима – хотя и символичен сам по себе, но реального смысла для россиян уже не несет: он и без того носил формальный характер.

Все эти факторы и тенденции, конечно, не являются критическими. Однако можно говорить, что все это вносит растущий элемент неопределенности, что, в свою очередь, будет оказывать давление на проблемные точки продвижения российских газопроводов в Европе. Однако сейчас уже можно с высокой степенью определенности сказать, что в продвижении своих интересов Москва сталкивается все больше с вопросами коммерческого и экономического характера, в то время как степень политизации и конфликтности вокруг действий России снижается.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Источник — Политком.Ру

К вопросу о нефтегазовой отрасли Ирана

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Доказанные запасы нефти в Иране составляют порядка 134 млрд барр. (включая недавно открытые месторождения Хушк и Хоссейнейх в провинции Хузестан). Доля Ирана в мировых запасах оценивается в 10%.

В общей сложности в Иране разведано 40 действующих месторождений, из них 27 расположены на суше и 13 на шельфе. Перспективные залежи углеводородов сосредоточены на шельфе Каспийского моря.

Следует особо подчеркнуть, что большая часть 6 нефтегазовых бассейнов все еще до конца не исследована. Сроки окончательной разведки будут зависеть от цен на нефть в ближайшее десятилетие.

Добыча, помимо прочего, осложняется напряженной геополитической обстановкой и многочисленным количеством споров относительно прав собственности на месторождения и делимитации границ.

В последние годы Иран активно претендует на расширения своей сферы влияния в Каспийском море. Нефтегазовые месторождения сильно изношены и требуют скорейшей модернизации и внедрения новых технологий, таких как добыча нефти с искусственным поддержанием энергии пласта и добыча с изменением физико-химических свойств нефти. К примеру, в Иране продолжается использование некоторых месторождений, которые были открыты еще в начале XX века.

Суточная нефтедобыча в Иране составляет порядка 4,5 млн барр. Однако при достаточном инвестировании Тегеран, обладающий отличной ресурсно-сырьевой базой, способен в будущем значительно увеличить данный показатель. Так, министерство нефтяной промышленности планирует к 2015 г. — до 8 млн барр.

Нефтегазовая отрасль Ирана находится под полным контролем государства. Национальная иранская нефтяная компания (NIOC) ведет разведку и разработку нефтяных и газовых месторождений. Для увеличения уровня нефтедобычи NIOC в последнее время стала активно использовать конденсат с месторождения Южный Парс. Эта смесь поставляется на Бандер-Аббаский нефтеочистительный завод для внутреннего потребления.

В перспективе NIOC планирует разработку 5 нефтегазовых месторождений, расположенных в районе Хормуз: Хенджам, месторождение на острове Лаван, Эсфандир на острове Харг и две системы рядом с газовым месторождением Южный Парс.

Не исключена возможность совместной разработки месторождения Хенджам двумя странами: Ираном и Оманом. По заявлению NIOC, это месторождение содержит 400 млн барр. нефти и предполагаемая добыча составляет 80 тыс. барр. в сутки.

Национальная иранская газовая компания (NIGC) занимается добычей, переработкой, транспортировкой и экспортом газа.

Также существует ряд дочерних государственных компаний. К примеру, Национальная нефтехимическая компания (NPC), Национальная компания по переработке нефти и распределению (NIORDC) и Национальная иранская буровая компания (NIDC).

По словам главы Компании по разработке нефтяных месторождений (PEDEC) М. Базаржана, в перспективе планируется проведение тендера на разработку 10 дополнительных нефтяных месторождений в богатых углеводородами южных провинциях, включая Парси, Шадган, Пазенан, Гячсаран, Каранж, Северный Азадежан, Жофаир, Марун и Мансури. Глава компании заявил, что для осуществления разработки проектов потребуется ориентировочно 7 млрд долларов инвестиционных средств.

В настоящее время Иран экспортирует порядка 2,5 млн барр. нефти в сутки, из которых 1,6 млн приходится на страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Основные сорта нефти, которые поставляет Тегеран, – это Iranian Light, Iranian Heavy, Lavan Blend, Foroozan Blend/Sirri.

Около 50% экспорта приходится на Азию (Япония, Китай, Южная Корея). Явным лидером по импорту иранской нефти в Европе является Италия. Кроме того, интенсивно наращивается экспорт во Францию.

Желание Ирана стать основным игроком на Каспийском рынке нефти подтолкнуло его к использованию поставок нефти по схеме, включающей в себя поставку каспийской нефти на НПЗ через порт Нека в северном Иране для местного потребления.

В докладе компании Oil Export Terminals отмечается расширение использования такого рода схем. Это расширение объясняется ростом предложения нефти стран Каспийского региона в виде прямой продажи. Основные объемы каспийского экспорта в Иран приходится на Казахстан и Туркменистан.

Несмотря на то, что Иран, имея 27,16 трлн куб. м. природного газа, занимает второе место после России по запасам, эти ресурсы используются в меньшей степени, чем нефтяные.

Справедливости ради стоит заметить, что правительство страны планирует увеличить долю газа в энергопотреблении Ирана с тем, чтобы высвободить как можно больше «черного золота» для экспорта.

Около 62% природного газа Ирана залегает в неассоциированных месторождениях (газовые или газоконденсатные месторождения, в которых углеводородное сырье добывается «без нефти», а лишь в газообразном виде), основные из которых: Южный Парс (12 трлн куб. м.), Северный Парс (1,4 трлн куб. м.) и Канган-Нар (663 млрд куб. м.).

Большие запасы газа сосредоточены на шельфе Персидского залива. Однако разработка этих месторождений осложняется пограничными спорами Ирана, Кувейта и Саудовской Аравии. Месторождение Дорра в Персидском заливе содержит от 19,6 до 36,4 млрд куб. м. газа. В 2000 г. между Ираном и Кувейтом было подписано двустороннее соглашение о совместной разработке данного месторождения.

Разработка месторождения Южный Парс, состоящая из 28 фаз, является одним из самых крупных энергетических проектов страны. В проект уже было вложено порядка 15 млрд долл. инвестиций, но его окончательная разработка откладывается по ряду причин: технологических, инженерных, политических.

Имея столь значительные запасы природного газа, Иран всеми силами стремится найти возможные рынки его сбыта.

Помимо Турции, потенциальными импортерами могут быть Украина, Индия, Пакистан, Армения, Азербайджан, Грузия, Тайвань, Южная Корея и Китай.

И предпосылки для этого есть: после многочисленных переносов в 2002 г. между Турцией и Ираном был подписан договор о строительстве газопровода, соединяющего две страны. Объемы экспорта газа в Турцию будут зависеть от состояния спроса в стране: справится ли он с объемами газа, экспортируемого также из России, Нигерии, и Алжира.

Иран рассматривает вариант экспорта газа в Европу через Турцию. Так, в 2002 г. между Грецией и Турцией было подписано соглашение о строительстве газопровода для экспорта газа в северную Грецию на сумму 300 млн долларов.

Китай, в свою очередь, заинтересован в импорте сжиженного природного газа (СПГ) из Ирана. В конце 2007 г. Иран подписал с китайской компанией «Sinopec» контракт на разработку иранского нефтяного месторождения Ядаваран (общие запасы месторождения оцениваются в 12-18 млрд барр., мощность – около 300 тыс. барр. в сутки).

Напомним, что первичные договоренности были достигнуты сторонами в октябре 2004 г., когда «Sinopec» согласилась принять участие в поставках в страну нефти и СПГ из Ирана на протяжении 25 лет.

Стоит отметить, что, несмотря на якобы наметившиеся положительные для Ирана тенденции, на самом деле развитие производства СПГ в стране по ряду причин видится крайне проблематичным.

Во-первых, такие страны как Оман, Катар и ОАЭ захватили большую часть азиатских рынков. Во-вторых, экономические санкции со стороны США, фактически «отрезавшие» Иран от технологий по сжижению газа.

В сложившейся ситуации «спасательным кругом» для нефтегазовой отрасли иранской экономики могут выступить иностранные капиталовложения. Для более четкого и глубокого осознания острой необходимости и значимости привлечения зарубежных инвестиций в энергетический сектор Ирана, стоит, прежде всего, проанализировать предыдущий опыт использования инвестиционных поступлений.

В начале 70-х годов в шахский период правления наблюдалось широкое привлечение иностранного капитала, с помощью которого правительство пыталось ускорить модернизацию экономики страны. Происходило это на фоне изменения форм и методов привлечения иностранного капитала в мире, а также все возрастающей роли ТНК. Транснациональным нефтяным компаниям в Иране создавался благоприятный инвестиционный режим, а после повышения цен на нефть интерес к Ирану как к потенциальному покупателю высоких и дорогостоящих технологий еще более возрос.

Рейтинг государства на мировых рынках с точки зрения его потенциальных возможностей закупки и освоения технологий стремительно повышался. ТНК стали завоевывать все более сильные позиции на иранском рынке, открывая совместные предприятия чаще всего с государственными компаниями, имевшими доступ к госкредитам. Иранская национальная нефтяная компания заключала соглашения с крупными мировыми нефтяными компаниями и определяла стратегию нефтяной политики страны. Основным каналом использования зарубежных средств явились банки.

Большинство крупных иранских компаний, как правило, участвовало либо в работе ТНК, либо в крупных компаниях зарубежных стран. Именно приток инвестиций стал основным фактором ускоренной монополизации производства и рынка в Иране.

Первые компании, созданные с участием иностранного капитала в новых для страны отраслях, при ограниченности иранского внутреннего рынка сразу же завоевали монопольные позиции. Иранское правительство пыталось изменить сложившуюся ситуацию, стараясь по мере укрепления национального капитала, уменьшить долевое участие иностранных участников в смешанных компаниях. В обществе возросло недоверие к иностранным денежным вливаниям, которые ассоциировались с монополизацией рынка и ростом цен.

Таким образом, отсутствие должного контроля над деятельностью иностранного капитала и разрыв между мелкими формами хозяйства и крупными, а также «вымывание» из экономической жизни мелкого, особенно традиционного производства, что не компенсировалось расширением среднего предпринимательства, накалили обстановку в стране. В итоге в Иране произошла революция, которая разрушила шахскую модель развития общества.

В стране был введен конституционный запрет на использование не только иностранного капитала, но и иностранных специалистов. Еще недавно имевшая привлекательный для зарубежных компаний инвестиционный климат страна до минимума ограничила контакты с мировым финансовым рынком, сведя их к расчетам по импортно-экспортным операциям, контролируемым государством.

Законодательная основа для использования и деятельности иностранного капитала была несовершенной и заключалась в использовании кредитов на условиях «buy-back», предусматривающих, что расчеты иранской стороны с инвестором будут осуществляться либо прямыми поставками продукции, либо путем сбыта продукции иностранному покупателю, который берет на себя обязательство произвести гарантированные платежи инвестору.

Такое условие могло представлять интерес только для крупных компаний, обладающих значительными финансовыми возможностями и заинтересованных в реализации той продукции иранских предприятий, которая пользуется спросом на мировом рынке. Подобная форма, надо сказать, остается основной и по сей день.

Указанные сделки позволяют Ирану развивать свою нефтегазовую промышленность, не затрачивая своих собственных средств. Расплата происходит продукцией после начала функционирования объекта. Даже при таком высоком, по мнению некоторых экспертов, вознаграждении (18-20%) инвесторам, они очень неохотно идут на подписание контрактов, поскольку после возврата затраченных средств и получения положенных процентов, они полностью уходят с объекта, который затем начинает работать только на Иран.

Западные компании стремятся убедить иранское руководство пойти на более выгодные для них сделки на условиях соглашения о разделе продукции (СРП), когда инвестор получает долю добываемого углеводородного сырья вплоть до исчерпания месторождения.

В последние годы иностранный капитал в экономике Ирана используется на условиях «файнанс», при которых инвестор после ввода в эксплуатацию объекта получает платежи в валюте.

Таким образом, можно сказать, что опасения иранского правительства по поводу активного влияния инвестиций на экономику и политику страны сохраняются.

В настоящее время привлечение иностранного капитала сталкивается с рядом трудностей. Одной из них являются санкции США против Ирана. В августе 1996 г. США ввели эмбарго на торговлю с Ираном, а затем и санкции против компаний, инвестирующих более 20 млн долларов ежегодно в нефтегазовую отрасль Ирана.

В результате многие из ранее заключенных соглашений об организации совместных производств были расторгнуты. Тот потенциал экономического роста, который был достигнут в результате либерализации внутреннего и внешнего рынка, а также проведения приватизации, в значительной степени ограничился снижением заинтересованности иностранных компаний в иранском рынке. Для Ирана с его новыми экономическими приоритетами, в частности, целью создания ориентированной на экспорт промышленности, привлечение иностранного капитала требовалось, прежде всего, для получения необходимых технологий, особенно в нефтепереработке и нефтехимии. С помощью одного лишь отечественного капитала оказалось невозможным добиться быстрого расширения промышленного производства.

Помимо санкций, деятельность иностранных нефтегазовых компаний ограничивалась рядом условий, главным из которых считался максимум долевого участия в смешанных компаниях до 50%. Сохранялась неопределенность в правовой защите иностранных капиталовложений, что и объясняло чрезвычайно низкий уровень чистого притока прямых иностранных инвестиций в иранскую экономику.

В 2002 г. был принят закон о привлечении иностранных инвестиций. Появление нового нормативного акта не отменило действие закона 1975 г. о создании Организации по инвестиционному, экономическому и технологическому содействию (ОИТЭС), а также положений закона 1931 г., запрещающего иностранному инвестору иметь в собственности землю.

Как и ранее действующий, новый закон оставил довольно сложным для иностранных компаний порядок инвестирования в иранскую экономику. Главным органом, занимающимся вопросами привлечения и использования иностранного капитала, является министерство экономики и финансов. Разработка инвестиционной политики в Иране возложена на Высший совет по инвестициям.

ОИТЭС считает приоритетными инвестиции, направляемые в экспортные производства. Она оказывает поддержку только тем инвесторам, проекты которых будут приносить доход в валюте. Для иностранных компаний поддержка ОИТЭС является определенной гарантией сохранности инвестиций, предусмотренных законом о привлечении и защите иностранных инвестиций в Иране.

Зарубежный партнер, готовый инвестировать в иранскую экономику, сначала должен найти себе потенциального иранского партнера. Затем обе стороны получают в соответствующем министерстве «установочную» лицензию и заключают «базовое соглашение».

Сохранилось достаточно много ограничений на ввоз капитала. К примеру, иностранный капитал не может привлекаться в те отрасли народного хозяйства, в которых запрещена деятельность частных национальных компаний, поскольку иностранные инвестиции не должны стать препятствием национальному производству.

Более того, использование иностранного капитала не должно повлечь предоставление концессии, то есть оно запрещено, если может привести к возникновению монопольного положения, получению особых прав и привилегий. Запрещены прямые инвестиции иностранного правительства, иначе капитал подлежит выводу из экономической системы Ирана.

Стоит особо подчеркнуть, что анализируемое законодательство об иностранных инвестициях распространялось лишь на компании тех стран, в которых иранские компании имеют условия одинаковые с национальными фирмами.

Процентное соотношение продукции, производимой с привлечением иностранного капитала, не должно превышать 25% от общей продукции отрасли и 35% в каждой подотрасли. Не разрешается создание предприятий со 100% иностранным капиталом.

Под правовую норму введены новые формы привлечения иностранных инвестиций в том числе «buy-back» и BOT («build-operate-transfer»). Условия BOT предполагают постепенную передачу объекта в собственность иранского заказчика по мере возмещения затрат инвестора.

Разрешение споров, возникающих в связи с осуществлением иностранных инвестиций на территории Ирана, должно осуществляться в иранских судах, хотя сейчас таким правом наделены и арбитражные суды, но лишь в том случае, если между Ираном и государством, которое представляет инвестор, подписано двустороннее соглашение об иностранных инвестициях.

Несмотря на то, что новый закон внес правовую определенность в процесс привлечения иностранного капитала, облегчил его использование, но многие ограничения на деятельность капитала он все-таки не снял. Громоздким и сложным остался процесс получения разрешений. Неопределенным остался вопрос об отраслевом долевом участии иностранного капитала.

Следует особо подчеркнуть, что острая на сегодня проблема притока иностранного капитала в Иран имеет две плоскости.

С одной стороны, очевидно, что широкомасштабное увеличение добычи и внедрение современных технологий в ближайшее время невозможно без значительных иностранных инвестиций.

С другой — иранское правительство опасается усиления влияния зарубежных средств на экономическую и политическую ситуацию в стране. В этой связи стоит предположить, что в ближайшее время Иран будет с недоверием относится к попыткам иностранных компаний существенно влиять на его внутренний рынок нефти. Однако в долгосрочной перспективе Ирану, возможно, придется открыть рынки, и те компании, которым удастся заручиться поддержкой местного правительства, будут иметь неоспоримые преимущества перед другими.

В результате можно прийти к следующим выводам.

1. Нефтегазовая отрасль Ирана имеет огромный потенциал для развития. Тегеран предпринимает меры для модернизации нефтяной промышленности и освоения новых месторождений с целью увеличения мощностей. Однако проблему трудно решить без использования иностранных инвестиций, освоения новых технологий и закупки современного оборудования взамен устаревшего, что тормозится экономическими санкциями США в отношении иностранных компаний, действующих в нефтегазовом комплексе Ирана.

2. Освоение иранской ресурсно-сырьевой базы будет во многом зависеть как от политической ситуации в стране, так и от геологических условий и конъюнктуры на мировом рынке нефти.

3. Потенциальному инвестору следует принимать во внимание, что Иран не только по вышеназванным экономическим причинам, но и по ряду политических обстоятельств заинтересован в привлечении как можно большего числа иностранных компаний. Это помогает ему противостоять санкционным мерам Вашингтона и укреплять свои позиции в региональном измерении.  Э.О. Касаев

Источник — Институт Ближнего Востока

AGRI — неоднозначные оценки

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Сделанный 12 мая Азербайджаном, Грузией и Румынией следующий шаг после заключения 13 апреля этого же года в Бухаресте меморандума «О сотрудничестве в сфере транспортировки сжиженного газа» вызывает в экспертной среде неоднозначные оценки. Согласно подписанному в Тбилиси соглашению, в течение 30 дней будет создано СП для реализации проекта AGRI [заглавные буквы названных государств + interconnector] по доставке азербайджанского газа в Европу через грузинский и румынский черноморские порты. В документе, скрепленном подписями министра промышленности и энергетики Азербайджана Натика Алиева, Грузии — Александра Хетагури и министра экономики, торговли и бизнеса Румынии Адреана Видиану, указано, что паи в СП распределены поровну между Госнефтекомпанией Азербайджана (SOCAR), Грузинской международной нефтегазовой корпорацией и румынской компанией Romgaz. После транспортировки природного газа из Баку в черноморский порт Грузии это топливо будет сжижаться в специально построенном для этого заводе по его переработке. Оттуда сжиженный газ будет переправляться танкерами в румынский порт Констанцу, где уже на заводе по регазификации, который тоже только предполагается построить, будет приводиться в обычный вид. Об этом www.regnum.ru для пишет эксперт Рафаэль Мустафаев.

По словам грузинского министра, приведенным trend.az, новое СП «займется привлечением финансирования для осуществления проекта и созданием технико-экономического обоснования (ТЭО)». Как водится, каждая из сторон продекларировала на церемонии подписания собственные задачи. Для Азербайджана, по словам Алиева, новый проект — еще одна возможность диверсифицировать поставки своего газа в Европу. Для Грузии, как отметил Хетагури, это и экономическая выгода, и увеличение энергетической безопасности. А для Румынии — возможность диверсифицировать пути получения газа и, согласно Видиану, активизировать свою роль в улучшении обеспечения Европы энергоносителями.

Отсюда начинается самое интересное. За пределами Азербайджана многие аналитики уверены в полной жизнеспособности AGRI, объясняя это тем, что по новому пути в Европу будут транспортироваться мизерные, по российским меркам, объемы газа (согласно источнику в SOCAR, от 2 до 5 млрд. куб.м в год), а значит, повода для недовольства у Москвы нет. В Баку тоже не ждут палок в колеса AGRI со стороны Газпрома, но к самому проекту, по крайней мере, в его нынешнем виде, ряд азербайджанских независимых экспертов относится довольно прохладно, причем их скепсис во многом обоснован.

Во-первых, только ТЭО покажет, насколько этот путь доставки газа в Европу выгоден SOCAR. А пока ни в бухарестском меморандуме «О сотрудничестве по транспортировке сжиженного газа», ни в тбилисском соглашении не указаны даже приблизительные сроки выполнения проекта AGRI, объем требуемых инвестиций и транспортируемого сжиженного газа.

Во-вторых, пока неясно, найдутся ли в ближайшем будущем «лишние» миллиардные объемы азербайджанского голубого топлива, которое сегодня распределено между внешними (Турция, Грузия, Россия и Иран) и внутренними потребителями едва не до последнего кубометра.

В-третьих, никак нельзя сбрасывать со счетов ожидаемое коренное изменение ситуации в газодобыче в Азербайджане. Уже послезавтра, 16 мая в Баку с участием премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана ожидается подписание азербайджано-турецкого соглашения, которое включит в себя определение объема и цены для Турции азербайджанского газа со Второй стадии освоения (Стадия-2) морского месторождения Шах-Дениз, а также тарифы на его транспортировку через турецкую территорию. Причем турецкая сторона приступит к постепенному возвращению долга, образовавшегося с 1 апреля 2008 года из-за разницы между новой (по предварительным сведениям, превышающей $200 за 1000 куб.м) и старой ($120 за 1000 куб.м) ценами за потребление азербайджанского газа с того же месторождения, добытого в рамках Стадии-1. Соглашение с Турцией позволит SOCAR, наконец, приступить к разработке Стадии-2.

Президент азербайджанского Центра нефтяных исследований Ильхам Шабан также считает, что турецкое направление для SOCAR по существующему газопроводу Баку-Тбилиси-Эрзерум (БТЭ) выглядит коммерчески достаточно привлекательным, и потому вероятность того, что в Румынию в ближайшие годы будут отправляться многомиллиардные объемы газа с месторождения Шах-Дениз, не очень велика. А значит — встает вопрос о рентабельности сжижения небольших объемов транспортируемого в Румынию азербайджанского голубого топлива. Дело в том, что по технологии LNG газ может на соответствующем заводе сжижаться в 600 раз, но затраты на его строительство могут быть от 1,5 до 2,5 миллиардов долларов. Добавим от себя, что учитывая отсутствие необходимого опыта у сторон, реальнее ориентироваться на второе число, хотя, возможно, что и оно не предельное. А по относительно дешевой технологии CNG объем газа после сжижения уменьшается всего в 250 раз, и этот процесс происходит на специально оборудованных танкерах. Итак, при больших объемах транспортируемого газа рентабельно его сжижать по первой, а малых — по второй технологии, причем сколько его будет транспортироваться, как уже указывалось, сегодня не знает никто. При этом стоимость проекта AGRI, включающего строительство двух названных заводов и ветки до грузинского порта от БТЭ, а также приобретение танкеров водоизмещением 60-100 тыс. кубометров, по официальным данным, колеблется в пределах 6-8 миллиардов евро, хотя скептики «накидывают» сверху еще 2-4 млрд.

По словам Шабана, на разработку ТЭО нового проекта уйдет несравнимо меньше денег, чем, скажем на такое же обоснование БТЭ или нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, когда затраты превышали 150 млн. долларов. Расчеты покажут, в какой грузинский порт — Кулеви или Супсу выгоднее строить ветку от БТЭ, сколько будут стоить два газовых терминала в Грузии и Румынии, сколько понадобится танкеров для транспортировки и какова будет рентабельность применения той и другой технологии сжижения газа.

Азербайджанский эксперт напомнил, что в настоящее время цена продаваемого странам-потребителям сжиженного газа уже достаточно конкурентна со стоимостью обычного, а порой бывает и ниже. Из разговора с Натиком Алиевым, который сообщил Шабану, что в рамках Стадии-2 из месторождения Шах-Дениз будет извлекаться порядка 16 млрд кубометров газа ежегодно, эксперт подсчитал, что всего в течение 20-25 лет будет добыто 320-350 млрд. кубометров. Между тем, в рамках Стадии-1 добывается 180 млрд. куб.м, а по самым скромным оценкам, сделанным компанией BP, извлекаемые запасы указанного месторождения — не менее одного триллиона кубометров. То есть всего в первых двух стадиях будет добыта лишь половина этого объема, а значит, в будущем возможны и Стадия-3, и Стадия-4. Как заметил Алиев, в ближайшие годы в Азербайджане могут быть разведаны новые запасы нефти и газа и потому нет смысла отказываться от каких-либо вариантов его транспортировки. По словам министра, лишь тщательное изучение открывающихся возможностей покажет наиболее эффективную диверсификацию.

В нарисованную картину хочется добавить еще один мазок. Не исключено, что Баку втянулся в новый проект, равно как и ранее заключил договоры о поставках газа в Россию и Иран, преследуя две цели. Первая — добиться от Турции как можно более высоких цен на продаваемый ей азербайджанский газ и минимальных тарифов за его транспортировку по территории этой страны. Вторая — охладить желание правительства Турции открыть границу с Арменией до предварительного возвращения ею хотя бы нескольких оккупированных азербайджанских районов. Поскольку Баку уже практически добился от Анкары желаемого, он может затянуть до лучших времен (которые неизвестно когда наступят) претворение в жизнь проекта AGRI и минимизировать объемы поставок газа по этому пути.

И последнее. Поскольку стороны намерены нести поровну все расходы на реализацию нового проекта, а это от 2 до 3,5 млрд на каждую, возникает резонный вопрос: где найдёт такие деньги Румыния, не говоря уже о Грузии? Не знаем, но, наверное, не в Азербайджане, который до сих пор преспокойно обходился и без AGRI, имеет достаточно своих финансовых проблем и вряд ли станет кредитовать «бедную племянницу».

Источник: «Нефть России»

Сланцевый газ потрясет мир(«The Wall Street Journal», США). Обнаружение огромных запасов природного газа обещает потрясти энергетические рынки и геополитику. И это только начало.

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Буквально у нас под ногами назревает энергетическая революция.

За последнее десятилетие по всему миру в сланцевых породах были разведаны гигантские запасы природного газа. По некоторым оценкам, только в Северной Америке можно добыть 1000 триллионов кубических футов газа – достаточно, чтобы обеспечить потребности страны на 45 лет вперед. Европа может также обладать собственными запасами, доходящими до 200 триллионов кубических футов.

Мы всегда знали о потенциале сланцев, однако у нас не было технологий, которые позволяли бы добывать из них газ достаточно дешево. Однако сейчас технические достижения меняют цены и открывают путь для сланцевого газа, который станет ресурсом десятилетия и изменит правила игры в отрасли.

Я уже тридцать лет изучаю энергетические рынки, и я убеждена, что в ближайшие десятилетия сланцевый газ произведет революцию в энергетике и изменит мир. Он предотвратит возникновение новых картелей. Он изменит геополитику. Кроме того, он замедлит переход на энергию из возобновляемых источников.

Чтобы понять, с чем это связано, необходимо принять во внимание, что еще до последних открытий было ясно, что природному газу суждено в будущем играть большую роль. Экологические соображения заставляют страны мира переходить на это топливо, вдвое уступающее углю по уровню выбросов двуокиси углерода. Однако рост потребления газа, казалось, должен был обречь мировых потребителей на второе издание ОПЕК – картель таких поставщиков газа, как Россия, Иран и Венесуэла, диктующий условия остальному миру.

Однако появление на рынке в избытке дешевого газа покончит с этой перспективой—если, конечно, авария на буровой платформе не приведет к сворачиванию разведки на шельфе и не подтолкнет вверх цены на нефть и – опосредованно – на прочие энергоносители. Сланцевый газ не только не позволит возникнуть картелю, но и лишит нефтяные государства изрядной части влияния, которым они пользуются в мире в настоящий момент – с течением времени покупатели от них отвернуться и перейдут на более дешевое топливо, которое не нужно везти издалека.

Сланцевый бум также, вероятно, ударит по экономическому значению возобновляемых источников энергии. Хотя газ не столь политически популярен, как ветряная и солнечная энергия, будет явно труднее убедить людей переходить на «зеленую» энергетику, требующую огромных субсидий, при наличии дешевого и обильного топлива, намного менее вредного для экологии, чем уголь.

Впрочем, это еще не конец: я верю, что в длительной перспективе такая ситуация создает новые потрясающие возможности для альтернативных источников энергии. Так как благодаря газу исчезнет насущная необходимость делать их конкурентоспособными прямо сейчас с помощью субсидий, мы сможем потратить эти деньги на исследования, чтобы в дальнейшем, десятки лет спустя, когда запасы сланцевого газа истощатся, возобновляемые источники энергии смогли бы конкурировать с традиционными без дополнительной поддержки.

Отметим, что многие (включая российского премьер-министра Владимира Путина и множество энергетических аналитиков с Уолл-стрит) не считают, что сланцевый газ настолько радикально изменит ситуацию. Их аргументы вращаются вокруг двух основных положений – что добывать газ из сланцев слишком дорого, и что это связано с рисками для экологии.

Я утверждаю, что и в том, и в другом эти люди неправы.

Начнем со стоимости. За последние десять лет были разработаны новые технологии, кардинально снижающие стоимость добычи. Газ из месторождения «Хейнсвилл», протянувшегося от Техаса вглубь территории Луизианы, сейчас стоит всего 3 доллара за миллион британских тепловых единиц, по сравнению с 5 долларами и более на месторождении «Барнетт» в девяностые. По мере того, как в игру будут вступать крупные нефтяные компании, цены будут понижаться. Я бы хотела думать, что в ближайшие пять лет у них, если это будет необходимо, получится довести цену до 2 долларов.

Что же касается рисков в области экологии, в этом критики отчасти правы. По их словам, бурение на сланцевый газ несет опасность для грунтовых вод, хотя сланцы обычно залегают на тысячи футов ниже их уровня. В случае неудачной обсадки скважины, считают они, буровой раствор может просочиться в водоносный слой.

Однако опасность этого сильно преувеличена. На суше, где находятся большинство месторождений сланцевого газа, обсадка проводится десятилетиями — причем с хорошими результатами. Впрочем, загрязнение воды действительно может произойти, если неаккуратно обходиться с буровым раствором. Таким образом, чтобы обеспечить безопасность, необходимо ужесточить меры контроля и регулирования. Это увеличит издержки, но, с учетом изобилия газа, компаниям они будут вполне по силам. Уже сейчас, без всяких санкций, многие переходят на нетоксичные буровые растворы.

Скептики не только преувеличивают трудности, но и упускают из виду два важных фактора. Во-первых, они игнорируют исторический опыт: резервы и объемы добычи новых энергоресурсов со временем имеют тенденцию расти, а не сокращаться. Во-вторых, они не принимают во внимание то, как быстро может меняться общественное мнение. Страна вполне способна развернуться на 180 градусов и принять дешевый источник энергии, отбросив сомнения, связанные как с политикой, так и с экологией. Так уже бывало в прошлом, и примером этого стали, например, быстро распространившиеся за последние годы терминалы для сжиженного природного газа.

Короче говоря, скептики забывают об общей картине происходящего, которая, на мой взгляд, важнее. Ниже я попробую прояснить, о чем я говорю, и подробнее рассказать, каким образом бум, связанный со сланцевым газом, изменит мир.

Одним из главных последствий этого бума станет то, что западные и китайские потребители получат источники газа на своей территории, что губит на корню любые планы по созданию газового картеля. Отметим, что незадолго до обнаружения запасов газа, ожидалось, что добыча газа в США, Канаде и на Северном море серьезно сократится. Это означало рост зависимости от поставок из-за рубежа, причем как раз в то время, когда важность природного газа как источника энергии начала расти.

Ухудшало ситуацию и то, что большая часть поставок газа шла из нестабильных регионов. Особенно важную роль играли две страны – Россия и Иран. До сланцевого бума считалось, что на их долю приходится больше половины разведанных мировых запасов газа.

Россия не скрывала своей решимости воспользоваться этим обстоятельством и создать картель поставщиков газа — нечто вроде новой версии ОПЕК. Это могло привести к повторению проблем вокруг нефти, которые тревожат мир последние 40 лет.

Я полагаю, что обо всем этом сейчас можно забыть. Сланцевый газ породит конкуренцию между энергетическими компаниями и странами-экспортерами, которая в свою очередь будет способствовать экономической стабильности в индустриальных странах и препятствовать поставщикам нефти, пытающимся усилить свои позиции за наш счет. Рыночная конкуренция – лучшее средство от картелей.

В качестве показателя, свидетельствующего о масштабе грядущих перемен, возьмем перспективы торговли сжиженным природным газом – газом, который превращают в жидкость, чтобы перевозить его танкерами, как нефть. Это самый простой способ транспортировки природного газа на большие расстояния, так что мы получим хорошую картину того, насколько страны мира полагаются на поставки из-за рубежа.

Пока на сцене не появился сланцевый газ, эксперты ожидали, что к 2025 году на долю сжиженного природного газа (СПГ) будет приходиться половина газового рынка (по сравнению с 5 процентами в девяностых годах). Благодаря сланцам, речь, скорее, пойдет об одной трети.

В США последствия глубоководного бурения и добычи сланцевого газа уже заметны. Терминалы для импорта СПГ практически пустуют, и вероятность того, что Соединенные Штаты станут еще больше зависеть от импорта, продолжает падать. Кроме этого, рост добычи сланцевого газа в США означает, что СПГ из Катара и так далее отправляется европейским покупателям, что снижает их зависимость от России. В итоге России пришлось смириться с тем, что не имевшие в прошлом выбора покупатели будут платить меньше – скажем, Украине она снизила цены на 30 процентов.

Однако политические последствия сланцевого бума не ограничатся крахом газовых картелей. Он перевернет всю мировую политику, поставит на место некоторых давних возмутителей спокойствия и, возможно, заставит ряд противников Запада принять его сторону.

Опять же вспомним, что именно рост влияния таких стран, как Россия, Венесуэла и Иран, в энергетической сфере давал им возможность с большим успехом противостоять вмешательству Запада в их дела, а также экспортировать свои идеологии и осуществлять стратегические планы с помощью сделок в области энергетики и угроз прекратить поставки.

В 2006 и 2007 годах в результате споров с Украиной Россия прерывала поставки, оставляя потребителей в Киеве и в Западной Европе без топлива в разгар зимы. Это привело к сдвигам во внутренней политике Украины, и в результате страна отвергла кандидата, выступавшего за НАТО и против Москвы, в пользу коалиции, которая больше устраивает Кремль.

Казалось, что США и Европа, пресмыкаясь перед поставщиками энергоносителей, теряют свое положение в мире. Однако сланцевый газ обезвредит энергетическую дипломатию нефтяных стран. Страны-импортеры Европы и Азии смогут теперь покупать дешевый природный у ведущих американских нефтяных компаний или самостоятельно добывать его из сланцев. Это позволит им сказать чавесам и путиным всего мира, что те могут засунуть свои ресурсы обратно в землю.

Например, Европа получает 25 процентов своего газа по трубопроводам из России, и часть европейских стран полностью зависит от этих поставок. С тех пор, как Россия принялась давить на Украину, Европа активно пытается диверсифицировать поставки. Со сланцевым газом ей будет проще и дешевле этого добиться.

Считается, что запасы сланцевого газа есть в таких странах, как Польша, Румыния, Швеция, Австрия, Германия – и Украина. Если они начнут его добывать, Кремлю станет сложнее использовать экспорт энергоносителей как политический рычаг.

Я бы также предположила, что, если добыча сланцевого газа в Европе возрастет, Ирану будет сложнее извлекать прибыль из экспорта газа. В настоящий момент, ему препятствуют в этом западные санкции, направленные против инвестиций в его энергетический сектор, а к тому моменту, когда он будет готов экспортировать свой природный газ, окно на европейские рынки закроется благодаря доступности дешевого сланцевого газа.

Это может заставить его притормозить ядерную программу, ведь если Иран не сможет продавать свой газ в Европе, что еще ему останется? Отправлять его по трубопроводу на Индийский субконтинент невыгодно, а рынки СПГ будут переполнены дешевым сырьем.

Разумеется, это только догадка, но если режим будет действовать рационально, он поймет, что у него есть шанс приобрести расположение мира, отказавшись от ядерной энергетики и используя свой дешевый природный газ, чтобы производить электроэнергию для внутренних нужд.

В итоге, Ближний Восток может слегка обеднеть, когда газ отнимет долю рынка у нефти. Если прибыли достаточно сильно упадут, это может привести к нестабильности.

Развитие добычи сланцевого газа может также многое изменить для Китая. Необходимость импортировать энергию заставляет Китай иметь дело с проблемными странами, такими как Иран, Судан или Бирма, и это мешает Западу выработать глобальную политику, позволяющую решить проблемы, которые создают эти страны. Однако Китай вполне способен отвернуться от импорта – и от очагов напряженности, которые служат его источником, — если он сможет добывать газ на своей территории.

Чем меньше Китай будет нуждаться в импорте нефти и газа, тем с большей вероятностью он поддержит санкции или другие меры, направленные против нефтяных государств, не соблюдающих права человека или ведущих агрессивную политику. Более того, чем меньше Пекин будет беспокоить контроль Америки над морскими путями, тем проще им с Соединенными Штатами будет достичь взаимного доверия. Таким образом, добыча сланцевого газа в Китае может помочь интегрировать Пекин в мировую систему Pax Americana.

Появление на рынке избытка дешевого природного газа столь же радикально изменит и перспективы возобновляемых источников энергии. Еще недавно я искренне верила, что настало их время. Перед сланцевой революцией, я думала, что рост цен на углеводороды вытолкнет – с небольшой помощью налогов и квот на выбросы углекислого газа — на рынок ядерную энергию и альтернативные источники.

Однако сланцевый газ спутал все карты. Ветряной и солнечной энергии, а также энергии, получаемой из биомассы, и ядерной энергии будет трудно с ним экономически конкурировать. Субсидии, которые позволяли возобновляемым источникам конкурировать со сланцевым газом станут дороже, также как и кредитные гарантии и стимулы для строительства новых атомных электростанций. Кроме того, сланцевый газ наносит удар и по аргументам в защиту альтернативных источников, связанным с энергетической независимостью. Его добывают на нашей территории, как и ветряную или солнечную энергию, а значит, потраченные на него доллары не утекут на Ближний Восток.

Но это совсем не означает, что нам следует прекратить инвестиции в возобновляемые источники энергии. Сколь бы ни были велики наши запасы сланцевого газа, они все равно конечны, и в итоге нам в любом случае понадобится переходить на более экологически чистую и доступную энергию. Итак, что же нам имеет смысл делать?

Во-первых, нам следует, не пытаясь защитить угледобывающие штаты, позволить дешевому природному газу вытеснить уголь, на долю которого приходится примерно половина всей добываемой в США энергии. Изобилие природного газа для производства электроэнергии также облегчит переход на электрический транспорт—что будет одновременно полезно для экологии и уменьшит нашу зависимость от Ближнего Востока.

Затем, я считаю, что нам надо продолжать вкладывать средства в возобновляемые источники энергии, но разумным образом. Штаты с большим потенциалом в этой сфере – такие как ветреный Техас или солнечная Калифорния – должны сохранить квоты в виде фиксированной доли электроэнергии, которую следует получать из альтернативных источников. Это даст компаниям стимулы и возможности присутствовать на рынке с возобновляемыми источниками энергии. Со временем опыт и инновации должны будут снизить их издержки. Да, когда на рынке появится сланцевый газ, получать энергию из возобновляемых источников даже в этих штатах может показаться дороговато. И да, это может означать увеличение правительственных субсидий. Но я не думаю, что расходы окажутся чрезмерными, и в любом случае долговременные преимущества должны это компенсировать.

Тем не менее, на мой взгляд, устанавливать такие квоты в национальном масштабе мы не должны, потому что в тех штатах, в которых с возобновляемыми ресурсами хуже, издержки будут чересчур велики. Вместо того, чтобы тратить средства на субсидии, без которых этот план работать не будет, федеральному правительству следует вкладывать их в исследования, чтобы позднее возобновляемые источники могли стать конкурентоспособными без крупных субсидий.

***

В конечном счете, важно понять, что сланцевый газ может стать ключом к разрешению некоторых из наиболее насущных в настоящий момент кризисов и путем к энергетической безопасности и экономическим перспективам.

Дефицит торгового баланса калечит нашу экономику, и, пока мы привязаны к импортируемой энергии, он не ослабнет. Зачем отправлять доллары за рубеж, чтобы они дестабилизировали мировые финансовые рынки, что потом бумерангом бьет по нашим рабочим местам и сбережениям, если мы можем добывать ресурсы здесь, в нашей собственной стране? И кому нам лучше платить за природный газ — Владимиру Путину и Махмуду Ахмадинежаду или жителям Пенсильвании и Луизианы?

Г-жа Джеффи – специалист по энергетической политике, научный сотрудник Института государственной политики им. Джеймса А. Бейкера III при Университете Райса, соавтор книги «Нефть, доллары, долг и кризис: глобальное проклятие черного золота» («Oil, Dollars, Debt and Crises: The Global Curse of Black Gold»).

Оригинал публикации: Shale Gas Will Rock the World

Адрес в ИноСМИ: http://www.inosmi.ru/usa/20100511/159837002.html

Газ мечтают привязать к нефтяной корзине. Экспортеры голубого топлива пытаются поднять цены до справедливого уровня

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Вчерашняя встреча участников Форума стран–экспортеров газа (ФСЭГ) — десятая по счету и первая с момента утверждения в качестве генсека российского представителя Леонида Бохановского – вряд ли приведет к серьезным ценовым изменениям. Несмотря на боевой настрой, который демонстрировали Алжир и Россия накануне министерской встречи, интересы стран–производителей газа слишком разнятся и не позволяют выработать консолидированную позицию, считают эксперты.

«Цена на газ должна быть справедливая, – заявил глава российской делегации – министр энергетики Сергей Шматко, определяя накануне встречи направление будущих дискуссий. – С другой стороны, мы считаем достаточно неконструктивной и недолговечной ситуацию, которая сложилась в конкуренции долгосрочного и спотового рынка газа». Он подчеркнул, что европейские потребители газа заинтересованы в первую очередь в долгосрочных контрактах, поскольку они дают им гарантии поставок. С другой стороны, многие производители газа, в частности Катар, также имеют долгосрочные контракты с Европой.

Он также добавил, что министр энергетики Алжира Шахид Хелиль в рамках форума представит свои предложения по механизму влияния на газовый рынок. Как сообщалось, Алжир уже выступил с предложением о сокращении спотовых поставок газа для повышения текущих цен на газ. Между тем вчера сам Хелиль заявил о том, что цена на природный газ должна быть привязана к стоимости нефти, которая растет, тогда как газовые цены стагнируют. «Со всех точек зрения нет причин для того, чтобы цена на газ оставалась на нынешнем уровне», – подчеркнул он, добавив, что на заседании ФСЭГ вопрос «установления стоимости, которая была бы приемлемой как для экспортеров, так и для потребителей» будет обсужден в первую очередь. Впрочем, по его словам, мировой спрос на газ на мировых рынках может восстановиться до докризисного уровня лишь в 2013 году. «Прогноз на ближайшие пять лет тревожный, – уточнил он. – Согласно прогнозу, на глобальном рынке в эти годы будет наблюдаться лишь небольшой рост, который позволит только к 2013 году увидеть спрос на уровне 2008 года».

По мнению аналитиков, ситуация на газовом рынке складывается тревожная, и «Газпрому» придется приложить максимум усилий, чтобы не растерять свои прежние достижения.

«Есть сомнения, что в результате встречи удастся достичь каких-то документальных договоренностей, поскольку у сторон очень разные позиции, – отмечает руководитель отдела инвестиционного анализа компании «Универ» Дмитрий Александров. – Может быть, будет подписан какой-то очередной меморандум, но вряд ли он будет обязывающим». Теоретически участники форума могут добиться изменения газовых цен в свою пользу, снижая предложение – то есть добычу и экспорт. Но по факту этого не будет. Компании, работающие с низкой себестоимостью, этого делать не будут, отмечает эксперт.

Конечно, на газовый рынок давят и новости о сланцевом газе, в том числе и в Польше, которая в скором времени может выйти чуть не в лидеры по газодобыче в Европе. Однако, как считает Александров, угроза польского сланцевого газа носит лишь психологический характер. «Активная добыча сланцевого газа хотя бы на уровне в 10 миллиардов кубометров в год в ближайшие 5 лет просто исключена в силу экологических ограничений и условной рентабельности, – полагает аналитик. – В Польше его добыча станет рентабельной тогда, когда цена на газ на спотовом рынке будет находиться на уровне в 250 долларов за тысячу кубометров, что будет устраивать и «Газпром». А субсидировать добычу сланцевого газа в Польше никто не будет».

В свою очередь, партнер консалтинговой компании RusEnergy Михаил Крутихин считает, что утверждение долгосрочных контрактов в качестве основы рынка – это крайне спорная позиция. «Скорее это пожелание Алжира, который ратует за то, чтобы сохранить нынешнее положение вещей, – предполагает он. – Алжир, как и Россия, поставляет газ в основном трубопроводами и на основе длительных контрактов. Но внутри самого ФСЭГ существуют противоположные мнения. В частности, Ливия и другие государства, поставляющие сжиженный природный газ (СПГ) и ориентирующиеся на рыночную конъюнктуру».

По мнению Крутихина, никакой координации цен между участниками газового ОПЕК нет и быть не может. «Ни о чем они не договорятся, – уверен он. – Даже если сделают красивые заявления, то по-прежнему Катар, ОАЭ, Тринидад и Тобаго, Египет, Ливия, Нигерия будут поставлять в Европу все больше и больше СПГ. Европейские терминалы будут вводиться в эксплуатацию, а «Газпром» будет по-прежнему страдать: во-первых, из-за снижения своей доли на этом рынке, а во-вторых – из-за снижения цен. При этом «Газпром» ни добычу, ни экспорт сокращать не будет, а следовательно, и другие производители ничего подобного делать не будут».

К тому же у Катара уже сейчас мощности производства СПГ составляют 77 млн. тонн в год и строятся все новые и новые – напоминает эксперт. Индонезия собирается к 2016 году в пять раз увеличить производство СПГ. «То есть предложение будет превышать спрос как минимум до 2030 года, – отмечает Крутихин. – И цены на спотовом рынке будут на 70–100 долларов за тысячу кубометров ниже, чем те, которые «Газпром» запрашивает за свой газ по своим долгосрочным контрактам. Он в глубокой яме, и не думаю, что в скором времени оттуда выберется».

Источник: Независимая

Газовый переворот: между картелем и энергоклубом(«Экономическое обозрение», Узбекистан)

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Рынок газа до последнего времени, по сути, не являлся глобальным, как рынок нефти, а был регионально фрагментирован, что обусловлено особенностями доминирующей в мире трубопроводной транспортировки. Конкретные потребители привязаны к конкретному производителю трубопроводной сетью. Большей мобильностью обладает сжиженный природный газ, или СПГ, который можно транспортировать и морским путем. Но он зачастую обходится дороже, особенно на удаленных от моря рынках, ввиду чего в структуре мирового потребления традиционно преобладал трубопроводный газ.

Поставки сжиженного газа в основном осуществлялись на рынки стран Юго-Восточной Азии, а также на американский рынок. Ведущим его производителем является Катар. Трубопроводный газ доминировал на европейском рынке. Ведущим поставщиком является Россия. Если торговля сжиженным газом больше носит биржевый характер по факту спроса и предложения на рынке в данный момент и осуществляется преимущественно по спотовым контрактам1, то торговля трубопроводным газом ввиду доминирования одного поставщика осуществляется, в основном, по долгосрочным контрактам по принципу «бери или плати» и с привязкой цен к нефтяным ценам. В этих условиях трудно было говорить о единой ценовой политике стран-экспортеров газа, поэтому, несмотря на все опасения по этому поводу стран-потребителей, создание газовой ОПЕК по типу нефтяной было практически невозможным.

Экономический кризис и развитие новых технологий добычи и транспортировки газа привели к тому, что сейчас ситуация стремительно изменяется.

Сланцевая революция

В июне прошлого года комитет Potential Gas2 увеличил оценки газовых запасов Соединенных Штатов сразу на 35% – до 58,72 трлн. кубометров. Эта самая высокая переоценка запасов произошла в результате продвижения новой технологии, позволяющей извлекать газ из сланцев, добыча которого раньше являлась нерентабельной. Благодаря этой технологии, по данным отчета British Petroleum, в США в 2008 году было обеспечено наибольшее увеличение объема годовой добычи газа: объем добычи в годовом исчислении вырос на 7,5 процента, что в 10 раз превышает средние темпы роста за десятилетний период.

Это привело к резкому падению цен на американском рынке. Если цена барреля нефти поднялась в 2009 году с 30 до 80 долларов, то стоимость природного газа (в нефтяном эквиваленте) составила лишь 15-20 долларов в сентябре и не превысила 40 долларов в ноябре несмотря на начало зимнего периода. BBCRussian.com приводит мнение Пола Стерна, который считает, что «в долгосрочной перспективе стоимость производства сланцевого газа оценивается примерно в 6 долларов за МБТЕ, это эквивалент 34,8 доллара за баррель сырой нефти. Нетрадиционный газ будет оказывать снижающее влияние на энергетические цены на протяжении многих лет и в США, и всюду. И поскольку сланцевый газ поступит на рынок в ближайшие пять лет, скорее всего, европейские цены сократятся наполовину».

Это тем более вероятно, что разведкой сланцевого газа активно начали заниматься и в Европе при участии американской компании Exxon Mobil. В Германии, например, в 2008 году начались буровые и разведывательные работы по лицензиям, охватывающим площадь в 1,3 миллиона акров земли в бассейне Нижней Саксонии. Эта корпорация также осуществляет совместную программу разведочных работ с венгерской нефтегазовой компанией MOL в долине вблизи города Мако на юго-востоке Венгрии. По предварительным оценкам, подобные запасы сланцевого газа могут быть в Польше, Германии, Франции, Швеции, а кроме того, в Индии и Китае.

Единственный иностранный член совета директоров российского «Газпрома», бывший глава компании E.ON Ruhrgas Буркхард Бергман заявил в интервью Deutsche Welle: «Нас всех этот тренд застал врасплох». Но он достаточно осторожен в своих оценках, так как этот тренд проявился в Америке в ситуации, когда цены были «несколько выше, чем сейчас». В отношении перспектив добычи сланцевого газа в Европе Бергман сделал существенную оговорку: «Для его рентабельной добычи все-таки нужен определенный уровень цен».

«Сжиженный» фактор

Высокие цены на энергоресурсы в период, предшествующий кризису, а также стремление к диверсификации энергоисточников спровоцировали рост инвестиций в дорогостоящую инфраструктуру по сжижению природного газа. Как писал Foreign Policy, «в 2009 году эти инвестиции помогли создать нечто, чего раньше просто не было: по-настоящему глобальный рынок природного газа, не зависимый от трубопроводов». «Мировой газовый рынок уверенно движется от рынка продавцов к рынку покупателей», – утверждает в отчете для Центра европейских исследований аналитик Родерик Кефферпютц. «Грядущее перенасыщение газом может привести к далеко идущим последствиям для структуры газовых рынков и формирования цен на газ в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе», – говорится в последнем отчете о перспективах мирового энергетического рынка МАГАТЭ.
К существующей тенденции расширения мощностей по производству сжиженного газа добавляется тенденция роста производства сланцевого газа в США, что ведет к переориентации поставок сжиженного газа с американского рынка на другие рынки планеты, увеличивая на них давление со стороны предложения. Как считает Филипп Шальмен, профессор Университета Париж-Дофин, «с учетом того, что США больше не нужно импортировать СПГ, на мировом рынке в скором времени может образоваться излишек сжиженного газа, тогда как развитие самой индустрии СПГ потребовало от инвесторов значительных вложений. Все это не может не оказывать давления на мировые цены и будущие переговоры по контрактам».

Европейское эхо

Тяжело переживающая экономический кризис Европа существенно сокращает свое энергопотребление. В целом закупки газа в Западной Европе сократились на 29 процентов, а в Германии – на 44 процента. В странах Восточной Европы и в Украине, также тяжело переживающих экономический спад, сокращение энергопотребления, видимо, еще больше. При этом из-за резкого увеличения добычи газа в США потоки СПГ в значительной части уже перенаправились в Европу, где предложение на рынке стало существенно превышать спрос, что резко сказалось на ценах на спотовом рынке. В то же время основные потребители трубопроводного газа «Газпрома» – энергетические компании – все еще платят по относительно высоким ценам, привязанным к ценам на нефть согласно условиям долговременных контрактов. Между тем, в декабре 2009 года спотовая цена на газ в Германии была более чем в 1,5 раза ниже, чем цена «Газпрома» ($174 за 1000 куб. м против почти $270 у концерна). Кроме того, импортеры газа из-за экономического спада не смогли выбрать весь законтрактованный у «Газпрома» газ. В результате продажи «Газпрома» в Европе резко снизились. По данным Федеральной таможенной службы, физические объемы экспорта российского природного газа в дальнее зарубежье в 2009 году снизились на 23,9%, до 120,5 млрд. куб. м, а добыча «Газпрома» в прошлом году упала до рекордно низкой отметки – 462,2 млрд. куб. м, что на 16% ниже уровня 2008 года.

Корректировка газовых контрактов

Подобное изменение ситуации на европейском газовом рынке уже ведет к пересмотру основных принципов торговли трубопроводным газом, которых «Газпром» придерживался свыше тридцати лет. В большинстве стран Европы, где основные поставки идут по газопроводам, контракты долгосрочные (10-30 лет). В конце 60-х годов прошлого века появилась формула привязки цены газа к дизтопливу и мазуту. В большинстве европейских контрактов «Газпрома» цена меняется вслед за их котировками с отставанием в 6-9 месяцев.

Однако в конце февраля стало известно о том, что «Газпром» согласился предоставить льготы для четырех крупнейших потребителей – германской E. ON Ruhrgas, итальянской Eni, турецкой Botas и французской GDF Suez. Часть топлива они будут получать по спотовым ценам. Как сообщалось, экспорт по спотовым ценам будет незначительным: 10-15%. Такой порядок будет действовать в 2010-2012 годах. Раз в три года европейские клиенты и «Газпром» могут пересматривать контрактные цены. А в 2012-2013 годах, по прогнозам E. ON, спотовые цены и цены в долгосрочных контрактах должны сравняться. Кроме того, в Турции надеются на возможность пересмотра пункта контракта, основанного на принципе take or pay («бери или плати»), согласно которому турецкая сторона должна платить за законтрактованный, но невыбранный газ. В прошлом году Турция могла не выбрать около 2 млрд. куб. м газа.

Трубопроводная революция

В декабре прошлого года произошло еще одно событие, имеющее эпохальное значение. С вводом в действие газопровода Туркменистан–Узбекистан–Казахстан–Китай (ТУКК) завершилась целая эпоха в развитии газового сектора на всем постсоветском пространстве, ориентировавшемся до этого момента на европейские рынки. Это также существенно скажется на условиях конкуренции в данной сфере.

Идея вывести центральноазиатские энергоресурсы в обход России продвигается Западом с самого начала 90-х годов – сразу после распада Советского Союза. После ввода в действие ТУКК, можно констатировать, что в отношении газа все эти усилия последних двадцати лет не принесли желаемого результата. Более того, в нынешних геоэкономических условиях основный вектор ориентации газового сектора в Азии меняется на противоположный. Китай лучше всех переживает кризис и «вытаскивает» тесно связанные с ним другие азиатские экономики, где и ожидается наиболее динамичный рост в ближайшие годы, в то время как восстановление Европы ожидается довольно болезненным и длительным. Кроме того, на этот рынок наращиваются поставки сжиженного газа и имеются перспективы добычи сланцевого газа. Судя по всему, потребность Европы в энергоресурсах в дальнейшем может вполне удовлетворяться за счет уже существующих систем поставки, в том числе и мощностей «Газпрома». Это делает довольно бессмысленным строительство новых трубопроводов в западном направлении.

К разделу рынков?

В то же время именно ожидания, связанные с ускоренным ростом азиатских экономик, уже активизируют усилия по продвижению проектов газопроводов из Центральной Азии в восточном и южном направлениях. Так, вновь выходит на повестку дня проект газопровода «Мир» из Ирана через Пакистан в Индию, к которому, в принципе, может быть подключен и центральноазиатский газ. Показательно в этом плане, что Туркменистан, наряду с поставками газа в Китай, значительно увеличивает поставки газа в Иран, а в Азербайджане уже заговорили о возможности подключиться к поставкам газа в Китай через газопровод ТУКК. При этом имеется вариант, что газопровод из Ирана в Пакистан может быть продлен до Китая, и некоторые наблюдатели связывают усилия США по контролю над Белуджистаном именно с целью недопущения возможности реализации этого варианта.

На фоне особо негативной реакции западных СМИ по поводу «ухода» центральноазиатского газа в Китай, обращает на себя внимание вполне спокойная реакция России на это событие. Судя по всему, Россию складывающееся положение дел вполне устраивает. Для удовлетворения европейского спроса ей вполне хватает действующих мощностей. Главное, чтобы не было ценовой конкуренции по газу «с востока». При тех ценах, которые может предложить Россия за центральноазиатский газ, исходя из европейских цен, она может рассчитывать на то, что необходимые ей объемы будут получены, так как цены на китайском рынке пока значительно ниже европейских. Поэтому на данном этапе складывающийся раздел рынков (России – европейский, Центральной Азии – азиатский) ее вполне устраивает, тем более, что Россия может рассчитывать и на определенное участие на этих рынках (имея доли в месторождениях и участвуя в строительстве инфраструктуры).

Или к «рынку покупателя»?

Однако такая ситуация, видимо, будет продолжаться не очень долго. Если уверенный рост Китая будет продолжаться без сбоев, то цены на этом рынке могут достаточно быстро выровняться с европейскими, тем более, если Европа будет успешно осваивать свои запасы сланцевого газа и сокращать газовый экспорт. Тогда Россия, видимо, постарается включиться в конкуренцию с центральноазиатским газом на китайском рынке, выстраивая новые газопроводы из Сибири. Но именно тогда и возникнет ситуация, которую не удалось создать Западу в отношении постсоветского газа на европейском рынке – ценовая конкуренция между продавцами в ущерб продавцам и в пользу покупателя.

При этом, если добыча сланцевого газа действительно будет значительно наращиваться, видимо, в первую очередь в США и Европе, то на эти рынки будет сокращаться экспорт СПГ и уходить на другие рынки, сбивая цены в том числе и на трубопроводный газ. Это может сильно ударить и по другим газодобывающим странам, таким как Катар и Алжир. То есть вкупе набор имеющихся факторов ведет к тому, что на мировом рынке газа все более усиливается конкуренция, он становится глобальным и все более приближается к модели «рынка покупателя», который и будет диктовать цены конкурирующим друг с другом производителям. Вопрос: как долго покупатели будут соглашаться заключать долгосрочные контракты с привязкой к нефтяным ценам на фоне достаточно уверенного тренда снижения спотовых цен? Вероятно, не очень долго, и предпочтут перейти к биржевой торговле газом, по аналогии с торговлей нефтью.

Скорее, к газовому картелю…

Но надо учитывать, что добыча и транспортировка газа требует весьма значительных инвестиций, которые должны окупаться, причем при очень высоком уровне рисков. Переход рынка к этой модели может значительно снизить стремление стран-производителей газа наращивать инвестиции в эту отрасль. Кроме того, для многих газодобывающих, как и нефтедобывающих стран, доходы от экспорта энергоресурсов имеют ключевое социально-экономическое значение. После того, как механизм биржевой торговли нефтью спровоцировал катастрофическое для нефтедобывающих стран снижение цен на нефть, ими и был учрежден ОПЕК. Представляется, что ситуация в газовом секторе под влиянием всех вышеперечисленных факторов развивается по сходному сценарию.

Весьма характерно в этом плане, что в конце декабря прошлого года неформальное объединение «Форум стран- экспортеров газа» (ФСЭГ) превратилось в официальное: министры 11 газодобывающих стран приняли, наконец, устав организации. Принять такой устав, чтобы новая организация стала почти полным аналогом ОПЕК, предлагал Иран, но Россия и другие страны выступили против. При этом представители Катара, России и Алжира подчеркивали, что устав организации не предусматривает квотирование добычи и согласование цен, то есть ФСЭГ не может рассматриваться аналогом нефтяной ОПЕК.

Главным аргументом являлось то, что газовые контракты в основном долгосрочные, поэтому менять цену и объемы поставок не позволяют. Однако, уже в феврале эти самые долгосрочные контракты между «Газпромом» и европейскими потребителями стали активно корректироваться. Показательно и то, что генеральный секретарь ФСЭГ Леонид Бохановский заявил, что «вопрос о превращении форума в газовый картель пока не стоит на повестке дня». Однако он не исключил возможность проведения скоординированных действий стран-членов форума в будущем.

Вероятно, подобная перспектива и обусловила интерес к участию в этой организации ряда газодобывающих стран, в том числе и из числа развитых, не входящих ранее в ее состав. Так, в декабре прошли сообщения, что к организации присоединились Нидерланды, Казахстан и Норвегия, которые могут стать из стран-наблюдателей полноценными членами организации, что ведутся переговоры с Канадой и, возможно, будут проводиться переговоры с Австралией на предмет их вступления в организацию. Так что перспективы создания полноценного газового картеля растут по мере стремления стран-потребителей снизить свою зависимость от экспортных поставок газа.

Забытый Энергоклуб

Тем не менее, переход к нефтяной модели торговли в газовом секторе, вероятно, не есть лучший вариант, так как снижает стабильность поставок энергоресурсов со всеми из этого следующими неприятными моментами, как для стран-производителей, так и для стран-потребителей. Достаточно вспомнить все перипетии «нефтяных войн», сопровождавших становление современного нефтяного рынка в ХХ веке. Вряд ли этот процесс пройдет безболезненно в газовом секторе. Энергетическая стабильность является достаточно важным фактором экономического развития, тем более в период посткризисного развития мировой экономики, да еще в условиях высокой политической нестабильности, сопровождающей процесс перераспределения экономической мощи и влияния в мире.

Европейская модель либерализации энергорынков, продвигаемая в направлении постсоветского пространства, в большей степени ориентируется на потребителей, и далеко не в полной степени учитывает интересы производителей энергии. Идея формирования единого энергетического пространства, учитывающего интересы как производителей, так и потребителей, известная как Энергоклуб ШОС, впервые на экспертном уровне была озвучена в декабре 2005 года в Ташкенте директором Центра политических исследований Узбекистана Гульнарой Каримовой на конференции «Энергорынок Центральной Азии: тенденции и перспективы». Эту идею поддержал секретариат ШОС. На политическом уровне идея создания Энергетического клуба ШОС официально была озвучена в 2006 году президентом России В.В. Путиным на саммите ШОС в городе Шанхае. Однако снижение спроса на энергоресурсы в связи с началом экономического кризиса отодвинуло на время энергетические дебаты на второй план.

Глобальный Совет потребителей

Тем не менее, посткризисное восстановление будет сопровождаться ростом спроса на энергоресурсы и вопросы энергетических отношений, особенно между азиатскими странами, экономики которых, видимо, будут восстанавливаться более активно, вновь станут актуальны. Впрочем, будущее закладывается сегодня. Весьма характерна в этом плане публикация «Новый энергетический порядок» в № 6 (ноябрь–декабрь) журнала Foreign Affairs за 2009 год. В ней предлагается создание, по аналогии с Советом финансовой стабильности, Совета по энергетической стабильности (СЭС). «Такая организация могла бы объединить дюжину крупнейших производителей и пользователей энергии. По части администрирования она координировала бы свои действия с секретариатом Международного энергетического агентства (МЭА) (в настоящее время, несомненно, наиболее компетентный энергетический институт)».

Вроде предлагается новая глобальная площадка для определения «правил игры» на энергетических рынках с участием и потребителей, и производителей, как и в рамках Энергетического клуба ШОС. Но упор в акцентах ее деятельности предполагается оставить за потребителями. Во-первых, предусматривается координация деятельности с МЭА, членами которого по статусу могут быть только члены ОЭСР, то есть самые развитые страны, являющиеся преимущественно импортерами энергии. А во-вторых, упор делается на привлечение, в первую очередь, стран – ведущих потребителей энергии развивающегося мира. «Особым расположением СЭС должны пользоваться КНР и Индия». «Чтобы начать, требуются лидеры. Сыграть эту роль под силу только Соединенным Штатам и Китаю, учитывая их доминирующую роль как крупнейших мировых потребителей энергии». А у потребителей всегда присутствует интерес к максимально возможной конкуренции между поставщиками.

В балансе интересов

До кризиса Европа являлась ведущим рынком экспортируемого газа. И как основной потребитель она выстраивала наиболее устраивающие ее отношения с экспортерами газа, тем самым влияя на складывающуюся практику торговли газом. Ее место в качестве ведущего потребителя газа постепенно занимает Китай, и в том, как будут изменяться в перспективе газовые отношения, практика торговли, модели рынков, уже очень многое будет зависеть от него. До сих пор Китай отдает предпочтение приобретению энергетических активов и долговременным стабильным обязательствам со странами-поставщиками энергии. Сохранение подобной политики будет в существенной степени удерживать газодобывающие страны, поставляющие Китаю газ, от создания газовой ОПЕК. В противном же случае, видимо, можно будет ожидать создания полноценного газового картеля стран-экспортеров газа со всеми вытекающими последствиями для стран-потребителей.

И в этом ракурсе может стать весьма актуальным возвращение в повестку дня темы «Энергетический клуб ШОС», который мог бы стать платформой Востока, как МЭА является платформой для Запада, при обсуждении энергетической проблематики в рамках предлагаемого американским журналом Совета энергетической стабильности. А идея этого Совета достаточно хороша в нынешних условиях для того, чтобы иметь право осуществиться. Мир все более взаимозависим и нуждается в единых правилах. Главное, чтобы эти правила в полной мере учитывали интересы всех сторон.

Оригинал публикации: Экономическое обозрение

Адрес в ИноСМИ: http://www.inosmi.ru/economic/20100417/159304668.html

Альтернатива Nabucco: Румыния станет перевалочной базой для поставок каспийского газа в Европу

Опубликовано от wpmrРубрики:Белый поток White Stream, Политика

В Бухаресте во вторник между Азербайджаном, Грузией и Румынией подписано соглашение о сотрудничестве в сфере газовых поставок. Согласно документу, Азербайджан начнет поставлять в Румынию сжиженный газ через территорию Грузии. Подписи под документом поставили главы Министерства экономики, торговли и бизнес-среды Румынии, Министерства промышленности и энергетики Азербайджана и Министерства энергетики Грузии.

В рамках проекта планируется построить завод по сжижению природного газа, а также терминал в Грузии и румынском порту на Черном море Констанца. Общая стоимость проекта оценивается в 2–4 млрд. евро. За период реализации соглашения Румыния должна получить 7 млрд. куб. м газа. В будущем возможно увеличение поставок до 20 млрд. куб. м.

Как заявил журналистам министр экономики Румынии Адриан Видеану, этот проект может быть реализован быстрее, чем проект газопровода Nabucco. Переговоры между Румынией и Азербайджаном о сотрудничестве в газовой сфере ведутся давно. Как уже писала «НГ», в конце 2009 года президент Госнефтекомпании Азербайджана (ГНКАР) Ровнаг Абдуллаев заявил о возможности строительства СПГ-терминала (терминал по перевалке природного газа. – «НГ») в грузинском порту Кулеви, собственником которого является ГНКАР. Тогда же он отметил, что в Кулеви достаточно места для сооружения как завода по сжижению газа, так и терминала. А в начале текущего года министр промышленности и энергетики Азербайджана Натик Алиев заявил, что Баку получил от Румынии предложение о поставке газа в эту страну транзитом через Грузию.

Напомним, что подписанное в Бухаресте соглашение – не единственный проект, по которому идут обсуждения. Сегодня в повестку дня включены также проекты «Белый поток» (White Stream) и Nabucco. Как уже писала «НГ», «Белый поток» был предложен два года назад Украиной Евросоюзу. Для реализации этого проекта даже создан международный консорциум «Грузия–Украина–Европейский союз» – GUEU, White Stream Pipeline Company. Согласно проекту, предусматривающему диверсификацию поставок энергоносителей в Украину и ЕС, азербайджанский, туркменский и казахстанский газ должен поступать из Каспийского региона в Европу по маршруту через Азербайджан в грузинский порт Супса, а затем по дну Черного моря в Центральную и Восточную Европу.

«Белый поток» сразу вызвал оживленную дискуссию в Европе, потребности которой в природном газе, по прогнозам экспертов, через 20 лет возрастут примерно на 250 млрд. куб. м. По задумке инициаторов проекта, мощность трубопровода «Белый поток» должна составить 32 млрд. куб. м газа в год.

Что же касается Nabucco, то он хоть и считается приоритетным для Европы проектом, тем не менее на пути его реализации постоянно возникают какие-то преграды.

«Все эти проекты нужны Европе для диверсификации маршрутов поставок газа с целью обеспечения своей энергетической безопасности», – заявил «НГ» руководитель Центра нефтяных исследований Азербайджана Ильхам Шабан. По его словам, Азербайджан также имеет виды на европейский рынок и потому оказывает политическую поддержку этим проектам.

Об этом пишет «Независимая газета», как передает www.centrasia.ru.
 

Эксперт: Начало добычи «нетрадиционных газов» может серьезно изменить мировой посткризисный рынок газа

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Выступая на прошедшей 9 марта конференции «Энергетическая безопасность в глобальной экономике XXI века: новые подходы», организованной Международным институтом энергетической политики и дипломатии МГИМО МИД РФ, заместитель директора Центра изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований РАН Вячеслав Кулагин отметил в своем докладе, что мировой посткризисный рынок газа может серьезно изменить начало добычи т.н. «нетрадиционных газов» — cланцевых газов, угольного метана, а также газовых образований в твердых породах. Об этом сообщает корреспондент oilru.com.

Уже сегодня доля «нетрадиционного газа» в мировой газодобыче составляет 15% или 450 млрд кубометров, а это равно объему всего экспорта газа из России. В 2009 году доля сланцевого газа в газодобыче США равнялась 15%, а к 2025 году она может составить 50%. В связи с этим в самое последнее время в США были резко скорректированы прогнозы по импорту СПГ. На перспективу предполагалось импортировать 180 млрд кубометров, сейчас уже говорят лишь о 30 млрд кубометров. А ведь именно на экспорт в США рассчитаны российские проекты производства СПГ на Штокмановском месторождении и на Ямале.

Говоря в целом о ценах на газовых рынках посткризисного мира, г-н Кулагин отметил, что они будут определятся в значительной мере возрастанием стоимости добычи. Ранее ее стоимость составляла 5-10 долларов за 1000 кубометров, сейчас доходит и до 150 долларов. Рост стоимости добычи, по мнению эксперта, будет ограничивать, нижнюю планку рыночной цены на газ. Сегодня эта планка оценивается в 60 долларов за 1000 кубометров, к 2020 году будет составлять 80 долларов.

Источник: «Нефть России»

Газ – новое энергетическое оружие Обамы. («Le Figaro», Франция). Президент США дает толчок развитию морской добычи нефти и газа. Его цель – добиться полной энергетической независимости страны

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Барак Обама предложил вчера снять запрет на добычу углеводородов у побережья Вирджинии, Флориды и Мексиканского залива. Если Конгресс одобрит это решение, оно к великому сожалению экологов положит конец мораторию, который длится уже 20 лет. Порадует оно не только нефтегазовые компании, но и конгрессменов-республиканцев, которые в ответ могут поддержать проект президента-демократа по экологически чистой энергетике. Администрация Обамы уже потратила миллиарды долларов на возобновляемые источники энергии, прекрасно осознавая при этом, что конец эпохи углеводородов наступит еще очень не скоро.

Кроме того, в США сейчас происходит настоящий бум добычи так называемого сланцевого газа. Последние три года производство этого непривычного газа растет по экспоненте. Дело дошло до того, что в прошлом году США заняли первое место в мире по объемам добычи газа, обойдя даже Россию! Хотя нужно признать, что «Газпрому» пришлось в этот период пойти на снижение объемов из-за падения спроса со стороны своих европейских клиентов.

100-летний запас

Ряд экспертов полагают, что альтернативные источники газа (разрабатывать их ощутимо труднее, чем обычные газовые карманы), в число которых входит и сланцевый газ, дают США 100-летний запас голубого топлива! К 2020 году доля альтернативных источников в производстве газа в США может достичь отметки в 64%.

Американский сланцевый газ заметно повлиял на весь мировой рынок. Внезапное появление больших объемов топлива наложилось на общее падение потребления, что привело к падению цены газа на спотовом рынке до 4 долларов за миллион БТЕ. Здесь нужно отметить, что в США газ продают по спотовым сделкам, тогда как в Европе предпочитают долгосрочные контракты с привязкой к котировкам нефти.

Американская газовая революция также вызвала череду альянсов и слияний энергетических компаний. Так, в конце 2009 года ExxonMobil за 41 миллиард долларов приобрела группу XTO, специалиста в области разработки сланцевого газа.

По данным аналитиков компании IHS Cera, которая собрала в начале марта в Хьюстоне лучших экспертов по нефти и газу, в Европе тоже имеются запасы сланцевого газа, равные по объемам примерно трети североамериканских. Тем не менее, в GDF Suez (давний клиент «Газпрома», покупающий российский газ на протяжении уже 30 лет) считают, что «Европа к сланцевому газу еще не готова». Вице-президент компании Жан-Франсуа Сирелли (Jean-François Cirelli) добавил, что «доступность этого газа в Европе может быть ощутимо ниже, так как для этого потребуется пробурить очень большое число скважин, причем нередко в населенных зонах». «Экологические последствия еще не ясны», подчеркнул глава «Газпром экспорта» Александр Медведев, решив по случаю сыграть роль защитника окружающей среды. Объясняется это тем, что еще 5 лет назад «Газпром» рассчитывал начать с 2010 года экспорт сжиженного газа в США и занять к 2020 году 20% американского рынка. Месторождения сланцевого газа сделали американцев независимыми от поставок газа и свели на нет амбиции России.

Оригинал публикации: Le gaz, nouvelle arme énergétique d’Obama

Адрес в ИноСМИ: http://www.inosmi.ru/usa/20100401/158956745.html

Россия теряет газовую корону

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

Отсрочка начала разработки Штокмановского газоконденсатного месторождения в Баренцевом море больно ударит по позициям России как экспортера газа. Производство трубного газа в рамках Штокмановского проекта будет начато только в 2016 г., сжиженного газа – в 2017 году. «Уже фактически утрачен такой рынок сбыта, как США. Дальнейшие отсрочки могут привести к потере позиций на рынке газа в Европе», – заявил на прошедшей во вторник Морской коллегии заместитель руководителя Минприроды РФ Сергей Донской.

В 2009 г. добыча газа в США возросла на 3,7%, а в России снизилась сразу на 12,4%. Америка вплотную приблизила добычу газа на собственной территории к уровню потребления (около 650 млрд кубометров в год). Это заставило экспертов заговорить о том, что помимо лидерства в политической, технологической и финансово-экономической сфере, США становятся еще и крупнейшей энергетической державой. В связи с появлением возможности поддерживать топливный баланс собственными силами США намерены отказаться от закупок российского сжиженного газа.

Объясняется это резко возросшими объемами добычи сланцевого газа. Долгое время его промышленная добыча была невозможна из-за высокой сложности и стоимости извлечения, однако развитие современных технологий коренным образом изменило ситуацию. Сегодня сланцевый газ добывается с применением технологий горизонтального бурения и гидравлического разрыва пластов.

По мнению многих экспертов, развитие добычи сланцевого газа (сланцевые породы встречаются практически на всех континентах) способно коренным образом изменить ситуацию на рынке природного газа. Главной особенностью этих изменений станет возможность добычи газа вблизи от мест его потребления. Со временем это может привести к существенному изменению соответствующей инфраструктуры, вплоть до отсутствия необходимости в протяженных дорогостоящих трубопроводах, на которые делает сегодня ставку Россия.

Между тем российские производители газа пока не видят особых поводов для беспокойства. По мнению главы «Газпром экспорта» Александра Медведева, российский сжиженный природный газ (СПГ) станет конкурентоспособным на американском рынке через пять – десять лет.

Однако ситуация на рынке газа США за последние три года изменилась кардинальным образом. На фоне снижения импорта и роста собственной добычи средняя цена за тысячу кубометров голубого топлива упала с $350 в 2008 г. до $160 в прошлом. В этих условиях уверенность Медведева в том, что через пять – десять лет российское топливо найдет свой спрос в Северной Америке, не совсем понятна.

Не меньше вопросов вызывает и проект использования штокмановского газа первой фазы добычи (23,7 млрд куб. м) для поставок в Европу. Предполагается, что из Мурманской области по новой трубе Териберка – Волхов он будет поступать в Ленинградскую область и далее по «Северному потоку» в Германию. В то же время спрос на газ в Европе остается сравнительно невысоким и, согласно прогнозам, расти будет достаточно медленно. А если более дорогой штокмановский газ будет вытеснять из «Северного потока» дешевый западносибирский, это уже грозит сказаться на рентабельности экспорта «Газпрома».  Сергей СЕРЕБРОВ

Источник — Утро.Ру