Метка:Трубопроводы

«Нефть России»: Энергетические проблемы в нашем государстве давно уже стали предметом политических дискуссий. И потому узкие места, скажем, в газовой сфере, которые требуют прагматических и четко взвешенных профессиональных решений, используют для политических лозунгов. Не стала исключением и недавняя избирательная кампания, когда кандидат, который стал президентом Украины, вполне обоснованно обещал изменить невыгодные для нашего государства газовые контракты, заключенные по договоренностям бывшего премьер-министра 19 января 2009 года. Достаточно ли аргументов имеет украинская власть для того, чтобы убедить Москву? Какой может оказаться настоящая цена компромисса с «Газпромом»? Какие варианты еще имеются в запасе официального Киева, если северный партнер ответит отказом? Эти и другие вопросы «Украiна Молода» решила задать одному из наиболее компетентных собеседников.

Богдан Соколовский до недавнего времени занимал должность представителя Президента по международным вопросам энергетической безопасности. Лишившись чиновничьего кресла, ныне он может позволить себе отвечать на острые вопросы не так дипломатично, как раньше…

«Если консорциум принесет нам дополнительную стоимость, это интересно»

— Богдан Иванович, одним из предвыборных обещаний нынешнего Президента Украины Виктора Януковича было изменение газовых контрактов с Россией…

— Вполне мотивированное и необходимое действие. Во-первых, нынче не позавидуешь новой команде, которая столкнулась с проблемами в этом секторе. Изменение контрактов требуется Украине уже сейчас. Россия находится в выигрышной ситуации, поскольку получает благодаря этим контрактам дополнительные доходы. Но это сегодня. На среднюю перспективу, ради получения стабильных прибылей России нужны гарантии, что украинская ГТС будет и в дальнейшем надежно обеспечивать транзит российского газа через территорию Украины. А это возможно, в частности, при условии, что НАК «Нафтогаз» сможет самостоятельно финансировать все работы по содержанию ГТС в нормальном техническом состоянии. При нынешних контрактах, которые ведут «Нафтогаз» к банкротству, это практически невозможно. Поэтому обе стороны, по моему мнению, заинтересованы в том, чтобы сотрудничество приобрело партнерский взаимовыгодный характер. А этого можно достичь лишь в результате пересмотра отдельных положений контрактов, в частности, установления более приемлемой цены на газ для Украины, уменьшения объемов обязательного отбора газа и т.п. Существуют и другие факторы, которые должны убедить россиян быть более уступчивыми. Это и катарский газ, который серьезно начал влиять на ценообразование в Европе, и перспектива добычи сланцевого газа, в частности в Украине. Если эти факторы сгруппировать и четко аргументировать, то, считаю, что мы можем достичь успехов.

— Сегодня много говорят о том, какой может оказаться цена этих уступок со стороны России. По экспертным оценкам, Москва будет требовать либо серьезного участия россиян в энергетическом рынке Украины, либо частичного владения украинской ГТС. Впрочем, присутствие на рынке противоречит интересам группы Фирташа-Левочкина, которая ныне близка к действующему Президенту.

— Я бы сказал об отмене тех больших уступок, которые бывшее правительство предоставило российской стороне в упомянутых контрактах от 19 января прошлого года. Думаю, что россияне и сами не надеялись на такой щедрый подарок. Это первое. Второе — сегодня муссируется вопрос создания газового консорциума. Однако, как известно, акционировать существующую газотранспортную систему или передавать ее в собственность запрещает закон. Но! Если бы возник консорциум при участии второй, третьей стороны и это образование произошло с целью достроить газопровод «Богородчаны — Ужгород» и таким образом увеличить пропускную возможность транзита по украинской территории, то я думаю, этот вариант был бы интересен. Если бы с помощью такого образования — при участии российской и европейской стороны — создать, а потом совместно эксплуатировать новый газопровод, который опосредованно предусмотрен в общем заявлении от 23 марта 2009 года в Брюсселе, то такое предложение, по моему мнению, было бы также интересно для отработки. Имеются подсчеты, что такой газопровод мощностью 60 млрд. кубов газа в год стоил бы приблизительно 6 млрд. долларов. Это втрое выгоднее, чем проект «Южного потока».

Что же касается энергетического рынка, то, по условиям печально известного контракта, он и так находится под постоянным контролем российской стороны. Мы сегодня не можем добыть лишний кубометр газа без согласия «Газпрома» — на уменьшение объемов закупки газа. Мы не можем сегодня совершать какие-то манипуляции с транзитным потоком без согласия «Газпрома», так как этого требует контракт. Без санкции из Москвы мы не можем сделать ремонт или обслуживание своей транзитной системы, которая объединена с газораспределительными системами. Из шести главных функций нашей ГТС пять де-факто находятся ныне под контролем России.

— Но этот контроль опосредствован.

— Да! Но я бы не понял российских партнеров, если бы они старались перевести нормы контроля в юридическую плоскость. Так как такой перевод предусматривал бы и обязательства, в том числе финансовые.

— На украинском газовом рынке могут появиться новые российские компании?

— Не вижу смысла появления других компаний, если у нас действует «Газпром-сбыт-Украина», который имеет довольно широкий сектор клиентов. Кстати, удобно ли это нам, Украине, еще до сих пор никто не ответил.

Жидкий газ не хуже сжатого!

— Недавно Виктор Янукович заявил, что Украина будет принимать участие в строительстве «Северного потока» (газопровод из России в Западную Европу в обход Украины. — Авт.). Мы будем конкурировать сами с собой?

— Я это воспринимаю скорее как политическое заявление. Впрочем, «Северный поток» был ориентирован на ту ресурсную базу, которая не является оптимальным источником заполнения газопроводов, которые пролегают через территорию Украины — Штокмановское месторождение и его регион. На сегодня же российско-европейский консорциум создан, поэтому газопровод построят. Может, позже, чем планировали, но он будет. И не следует делать из этого трагедию: каждое государство имеет право на реализацию удобных ей энергетических проектов. Если же будет возможность приобщиться нашим специалистам: скажем, проектно-конструкторским организациям или, например, производителям труб как подрядчикам, то почему бы не принять в нем участие? Почему мы соглашаемся на участие наших производителей в проектах в Туркменистане, но возражаем против него в других государствах, через которые будет проходить «Поток»? Тем паче, что по соотношению «качество-цена» наши производители смогут предложить удобные условия.

— Возможно ли появление нового посредника в закупке российского газа?

— Мы привыкли к посреднику относиться предубежденно, но надо смотреть, какая у него функция. Если посредник дает добавленную стоимость, то… (разводит руками). Если же эта структура ради своего существования откуда-то забирает ресурс, тогда такую схему я не понимаю.

— Насколько возможной является диверсификация путей газоснабжения Украины, разговоры о необходимости которой, кажется, никогда не прекращаются?

— Ныне такие схемы на удивление реальны! И среднеазиатский, и центральноазиатский могут поступить в Украину. Если брать Центральную Азию, то это могли бы быть схемы с замещением — логично и оптимально. Если нас интересует каспийский газ, то речь идет о новых газотранспортных маршрутах. Очень привлекательными являются отладки схем доставки сжиженного газа. Уже несколько лет обсуждают эту тему, даже было создано общее предприятие с Казахстаном, но оно так и не стало на ноги. Украине следовало бы значительное внимание уделить добыче сланцевого газа — наши запасы содержатся в Прикарпатском регионе и, по предварительным оценкам, они могут быть очень серьезными.

— Лидером среди поставщиков сжиженного газа является Катар. Можем ли мы получить этот газ и каков его реальный процент на рынке?

— Действительно, Катар в последние годы серьезно увеличил предложение: большие объемы они планировали продавать в США, но там в последние два года резко возросла добыча собственного сланцевого газа, и потребность Америки в сжиженном газе сократилась. Итак, весь этот газ пойдет в Европу. Естественно, что мы не можем надеяться на гегемонию этого вида топлива. Но постепенно, по моему мнению, можно придти к тому, что мы имеем в Европе, где это топливо занимает до 15, а в отдельных случаях 20 процентов рынка. Кажется, немного, но этот газ сыграет огромную роль в ценообразовании! В прошлом году был период, когда сжиженный газ стоил 120 долларов. Это очень удобно для потребителя.

— Какова стоимость инфраструктурных решений для транспортировки сжиженного газа?

— Точных подсчетов сейчас не существует. Но в любом случае речь идет о незначительных средствах. Например, небольшой терминал для перевалки двух миллиардов кубометров газа в год в Крыму стоил несколько сотен миллионов долларов — совсем немного. Схема простая: транспортировка танкерами, потом строительство предприятия, которое должно из сжиженного газа сделать обычный и пустить его в распределительную сеть.

«Реформа должна простимулировать уменьшение использования газа»

— Кстати, как вы оцениваете реформу распределительных сетей, проведенную по инициативе бывшего Премьер-министра?

— Оцениваю отрицательно! Прежде всего, потому, что она не была подготовлена. Конечно, в этом секторе должны произойти изменения, но мы только усложнили ситуацию. Скажем, в регионах были два владельца одной «трубы». Тот из них, который владел ресурсами, но терял их, по понятным причинам ничего не инвестировал. А новый не имел оснований, ресурсов что-то делать. Ныне мы можем констатировать, что реформа так и не состоялась.

— Как вы оцениваете требования МВФ к правительству вдвое повысить цену на газ?

— Думаю, что стоимость газа возрастет существенным образом. Но важно, чтобы повышение цены не было самоцелью, а произошло в контексте реформирования газового рынка. В этой связи хотел бы напомнить последовательную позицию бывшего Президента Украины В.Ющенко: поднятие цен должно происходить одновременно с внедрением четкой, прозрачной схемы адресной помощи тем, кто в ней нуждается. Ведь ныне эту помощь — опосредованно через НАК «Нафтогаз Украины» — получают те украинцы, которые могут за себя заплатить. Такая реформа, кстати, простимулирует уменьшение потребления газа: когда человек получит компенсацию, он будет заинтересован сократить потребление топлива. Прогнозирую, что на первом этапе мы уменьшим потребление газа на треть, а в перспективе — наполовину.

«Одесса-Броды» на аверс переключат… россияне

— Украина медленно, но неустанно теряет объемы транзита нефти. Впрочем неопределенной остается судьба нефтепровода «Одесса — Броды».

— Основной вызов, с которым столкнется Украина как экспортный транзитер, прозвучит осенью 2011 года: тогда должен быть введен в эксплуатацию российский нефтепровод БТС-2. Этот нефтепровод будет заполняться благодаря переброске потоков с украинского направления. Очевидно, прежде всего, снимут потоки с «Броды — Одесса». Таким образом, весной следующего года «Одесса — Броды» перестанет функционировать в реверсном режиме.

— И, конечно, сократится и без того маленький объем снабжения российской нефтью украинских НПЗ?

— Мы уже стоим перед выбором, когда надо обеспечивать наш рынок и транзит за счет других источников. Такие возможности существуют. Скажем, каспийская нефть. На выполнение договоренностей Президентов В. Ющенко и И. Алиева от 2008 года азербайджанская сторона готова обеспечить поставку на украинский рынок около 5 млн. тонн нефти каждый год. Кстати, эти поставки уже начались – в данный момент на Кременчугский НПЗ. Появляется большая нефть из Казахстана, которая также выйдет в регион Каспия — Черного моря. Так что имеем все предпосылки, чтобы запустить «Одесса — Броды» в аверсный режим и транспортировать на свои заводы уже каспийскую нефть. А также сохранить хоть какие-то доходы от транзита.

Как только «Одесса — Броды» заработает в аверсном режиме, это сразу станет мотивом и стимулом для модернизации, по крайней мере, для двух украинских заводов — «Галиция» и «Нефтехимик Прикарпатья»: откроет для них возможность получать кредиты. Банки сегодня отказываются давать деньги, так как не существует гарантии, что заводы получат нефть.

Перевод опубликован «ИноСМИ».