Метка:Узбекистан

Иран и стратегия США в Центральной Азии и на Кавказе

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

ИноСМИ: Даже в самые драматические моменты в отношениях между США и Ираном, когда американские разведывательные службы не могли со всей уверенность утверждать или отрицать наличие в Иране необходимых составляющих для создания атомного оружия, оракул Америки Збигнев Бжезинский (выходец из польской семьи с армянскими корнями) продолжал настаивать на урегулировании американо-иранских отношений как фактора решения многих проблем США на Ближнем Востоке и во Внутренней Евразии, и, конечно же, решения проблем в сфере нефти и газа. Данную линию Бжезинский проводит на протяжении не менее 20 лет, что вызывало явное недовольство друзей Израиля в США, хотя политолог утверждал, что нормализация отношений с Ираном приведет и к обеспечению безопасности Израиля.

Такой политический проектант, как Бжезинский, не мог не понимать, что рано или поздно произойдет «провал» в американо-турецких отношениях, но предпочитал не опережать события, хотя, если внимательнее вчитаться в его работы, то можно заметить отсутствие роли и места Турции в выстраивании новой стратегии США на «Евразийских Балканах». Политолога иногда упрекают в том, что он не сумел прогнозировать многие ключевые события, кроме развала СССР, о чем подозревала даже советская интеллигенция, но, видимо, политологи такого уровня вынуждены отказаться от тщеславия быть признанными авторами гениальных прогнозов, так как их высказывания могут заметно скорректировать международную политику. Не отметить и не заметить — это тоже профессиональная работа. «Я привык, что мои коллеги начинают беседу, чувствуя себя напряженно, но в конце разговора они неизменно ощущают большее понимание и раскованность. Размышляя о странах региона, я никогда не допускал какого-либо выпада по отношению к Армении, и, конечно, не потому, что мои далекие армянские предки добрались когда-то до Польши, а по причине того, что Армения могла бы быть незаменимым партнером и другом США».

Как известно, любая легенда требует подпитки и актуализации, хотя бы в частных беседах, но, нужно признать, что «иранская перспектива» во внешней политике США объясняется, во многом, ожидаемым еще с середины 90-ых годов ухудшением турецко-американских отношений и поиском серьезной альтернативы в регионе «Большого Ближнего Востока». Несомненно, иранская тема интересует не только мэтра американской политологии, но и некоторых других актуальных политических проектантов, в связи с задачами решения проблем, связанных с Россией, но именно это направление и обусловливает поиск возможностей найти замену Турции как стратегического союзника в регионе.

В аналитических материалах, публикуемых на сайтах ведущих исследовательских центров и институтов США, в последние месяцы прослеживаются весьма любопытные мысли, которые при первом приближении могут казаться результатом некоторой растерянности.

Речь идет о том, что, наряду с «положительным сальдо», с которым США вышли из военного конфликта на Южном Кавказе летом 2008 года, что позволило американцам упрочить свое военное присутствие в Черноморско-Кавказском регионе, имеется пример того, как США были отвлечены от главной геополитической задачи – противостояния Китаю. Эта мысль не очень убедительно, но все же прослеживается в работах ряда американских политологов, в том числе, тех, кто занимается проблемами Кавказа и Центральной Азии и Ближнего Востока. И это понятно, так как американские специалисты по Китаю вовлечены в решение более узких проблем и не обладают той феноменальной эрудицией и интуицией, которая присуща аналитикам, которые специализируются по данным регионам.

Таким образом, проводится мысль о том, что в американской политике наблюдается увлечение довольно «выигрышными» темами, которыми являются Центральная Азия и Ближний Восток, что отвлекает усилия и ресурсы США от Китая, тогда как это геополитическое направление, с точки зрения дальней перспективы, является всего лишь подчиненным в выполнении главной цели – сдерживания Китая. В связи с этим, можно придти к выводу, что политика США во Внутренней Евразии связана с более глобальными задачами. Но даже преимущественные позиции во Внутренней Евразии не могут обеспечить создания надежного фронта государств для выполнения этой задачи, и американцам необходим стратегический союз с Индией, как страной онтологически и экзистенциально противостоящей Китаю. При этом, Индия, по замыслу американских проектировщиков, должна стать «полюсом» притяжения обширных регионов Центральной Азии, предоставляющих великой державе Южной Азии свои ресурсы.

В 2006 году Дж. Буш подписал некий документ, содержащий задачи по организации перетока энергетических ресурсов Центральной Азии в Индию. Несмотря на то, что в данном документе отмечается вся Южная Азия, включая Пакистан, как потребитель данных центрально-азиатских ресурсов, но не вызывает сомнений, что истинная цель — это усиление Индии и предотвращение ориентации нефтяных, газовых и других сырьевых ресурсов Центральной Азии на Китай. Пока что данные задачи США успешно провалены, так как коммуникации между Центральной Азией и Индией практически отсутствуют, Афганистан, как транзитная страна – это все еще нонсенс, а Китай, напротив, активно осуществляет транспортировку нефти и газа, и это весьма устраивает Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, которые нуждаются в надежных, альтернативных маршрутах экспорта своих энергоресурсов. Уже сейчас данный импорт энергоресурсов привел к заметным последствиям в экономической ситуации в западных провинциях Китая. Это не может не беспокоить США. Возможно, нынешний мировой экономический кризис позволит отложить превращение Китая в еще более могущественную державу лет на 5-7, но не более, и в будущем США должны выработать эффективную региональную политику, где проблемы с Россией будут рассматриваться как приложение к генеральной задаче.

Под «занавес программы» администрация Буша подписала с Индией договор по проблемам использования атомной энергии и другим проблемам в этом ряду, что, практически, обеспечивает надежную базу для создания американо-индийского альянса стратегического характера. Нужно сказать, что администрация Буша несколько раз пыталась найти подходы в установлении более доверительных отношений с Китаем, что неизменно оказывалось несостоятельным. «Классическим» примером неготовности США противостоять китайской экспансии и росту его могуществу стал провал «плана» Роберта Зелика, который был назначен первым заместителем госекретаря США после переизбрания Буша президентом на второй срок. Данное назначение было связано непосредственно с выполнением задач по Китаю, и Роберту Зелику удалось продержаться на этой должности не более шести месяцев. В основе идеи Р.Зелика лежали намерения не противостоять Китаю, а вовлечь его в решение общемировых проблем, при максимальной солидарности с США. Видимо, США наглухо отказались от этой затеи и пришли к выводу, что только сильное военно-политическое и экономическое противостояние позволит сдерживать Китай. То есть, сделана ставка на геоэкономику, и в этом проекте Иран может иметь заметное участие.

Иран обладает крупнейшими в мире резервами природного газа, и данные резервы все еще являются предметом актуальной геоэкономической игры, хотя проблема использования иранского газа давно обсуждается в мировой политике. Европейцы понимают, что без иранских ресурсов газа им не удастся по-настоящему диверсифицировать поставки этого топлива и снизить зависимость от России.

Азербайджанский газ может выполнять только очень локальную и ограниченную роль. Туркменский газ все еще остается сомнительным вариантом, так как за него идет упорная борьба с участием России и Китая. Несмотря на то, что европейцы без излишнего воодушевления соорудили газопровод через территорию Турции, недоверие к этой стране как партнеру растет, а объемы иранского газа позволили бы заметно погасить сомнения и риски. Для Турции сооружение газопровода по проекту NABUСCO и, в особенности, транзит иранского газа означали бы закрепление за ней статуса межконтинентального узла транспортировки энергоресурсов. Турция охотно приняла бы участие в разработке иранских газовых месторождений и уже заявила об этих намерениях. Но США категорически выступают против транспортировки иранского газа в Европу и причастности Ирана к проекту NABUСCO. Было бы нелогично организовать катастрофическое падение цен на нефть и одновременно обеспечить Ирану доходы от экспорта газа. Но в современных условиях, когда энергетика оказалась в фокусе мировой политики, иранские запасы газа не могут оставаться незатребованными и не применяться длительное время. Ситуация вынудит решить этот вопрос, и он будет решен, если не при участии США, то другими державами.

У США в настоящее время одна задача – не допустить транспортировку иранского газа не только в Европу, но и в Россию и Китай. Поэтому перед новой администрацией США, так или иначе, встанет вопрос – что является менее неприемлемым — допустить транспортировку иранского газа в Европу или в Китай. В связи с этим и станут актуальными идеи Бжезинского относительно урегулирования отношений с Ираном. Иран, стремящийся максимально снизить зависимость от экспорта нефти, пытается заменить доходы от экспорта нефти доходами от экспорта газа. Поэтому газовая тема может стать хорошей базой для переговоров и урегулирования американо-иранских отношений.

Бжезинский и аналитики, сотрудничающие с ним, считают, что транспортировка иранского газа в Европу не нанесет ущерба энергетической безопасности европейских государств, и Иран не сумеет шантажировать Европу, если этот проект будут контролировать США. В данных раскладах и размышлениях имеется один весьма уязвимый момент – возможность консолидации Ирана и России, когда данный газовый шантаж может привести к очень неприятным последствиям. Эта версия подкрепляется попытками России, Ирана и Катара создать газовый ОПЕК и во многом контролировать газовый рынок и проекты по транспортировке газа. Рассматривая последние работы американских аналитиков на эту тему, можно заметить некий «китайский фундаментализм», когда все больше геоэкономические проекты мирового значения примеряются на интересы Китая и угрозы, которые исходят для этой державы.

Вместе с тем, имеется третий вариант направления иранского газа, — это Индия, которая давно испытывает огромный недостаток в углеводородном сырье. Практически, энергетический фактор стал важнейшим ограничением экономического развития как Индии, так и Китая. Здесь возникают следующие вопросы: насколько США заинтересованы в успешном решении энергетических вопросов европейских государств, особенно Германии и Франции; насколько для США приемлем транзит энергоресурсов через территорию Турции, которая все более становится ненадежной; что для американцев более важно – получение доходов Ираном или успешное развитие Индии и ограничение развития Китая; может ли привести организация транспортировки иранского в Индию к разобщению стран-участниц так называемого газового ОПЕК, если окажется, что не остается предмета обсуждения выхода на общие рынки.

Как видим, возникает игровая ситуация, в которой не может не иметь своих интересов Великобритания. Если спросить экспертов, например, аналитического совета компании BP, то, независимо от ответа, можно будет догадаться, что Великобритания вовсе не заинтересована в транспортировке иранского газа ни в Европу, ни в Китай. Но в особенности беспокоит британцев возможность транзита иранского газа в Европу через газотранспортную систему России. Это было бы существенным ударом не только по энергетической, но всей политике Великобритании в Евразии и на Ближнем Востоке. Что касается транспортировки иранского газа в Индию, то Великобритания имеет немало шансов взять под свой контроль этот проект.

Таким образом, «иранский проект» Бжезинского приобретает совершенно иной диапазон, и задача использовать Иран как инструмент противостояния России становится ограниченной задачей более обширного плана, направленного, в конечном счете, на сдерживание Китая. Конечно, при этом Армения лишается всяких надежд на транзит иранского газа в европейском или российском направлении. Но с другой стороны, запасы газа в Иране настолько огромные, что на этом поле можно реализовать любой сценарий и обеспечить функционирование не менее двух стратегических направлений транспортировки этих ресурсов.   Игорь Мурадян
 

СМИ: У США в настоящее время одна задача – не допустить транспортировку иранского газа не только в Европу, но и в Россию с Китаем

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: Даже в самые драматические моменты в отношениях между США и Ираном, когда американские разведывательные службы не могли со всей уверенность утверждать или отрицать наличие в Иране необходимых составляющих для создания атомного оружия, оракул Америки Збигнев Бжезинский (выходец из польской семьи с армянскими корнями) продолжал настаивать на урегулировании американо-иранских отношений как фактора решения многих проблем США на Ближнем Востоке и во Внутренней Евразии, и, конечно же, решения проблем в сфере нефти и газа. Данную линию Бжезинский проводит на протяжении не менее 20 лет, что вызывало явное недовольство друзей Израиля в США, хотя политолог утверждал, что нормализация отношений с Ираном приведет и к обеспечению безопасности Израиля, — пишет армянское издание «Иравунк de facto».

Такой политический проектант, как Бжезинский, не мог не понимать, что рано или поздно произойдет «провал» в американо-турецких отношениях, но предпочитал не опережать события, хотя, если внимательнее вчитаться в его работы, то можно заметить отсутствие роли и места Турции в выстраивании новой стратегии США на «Евразийских Балканах». Политолога иногда упрекают в том, что он не сумел прогнозировать многие ключевые события, кроме развала СССР, о чем подозревала даже советская интеллигенция, но, видимо, политологи такого уровня вынуждены отказаться от тщеславия быть признанными авторами гениальных прогнозов, так как их высказывания могут заметно скорректировать международную политику. Не отметить и не заметить — это тоже профессиональная работа. «Я привык, что мои коллеги начинают беседу, чувствуя себя напряженно, но в конце разговора они неизменно ощущают большее понимание и раскованность. Размышляя о странах региона, я никогда не допускал какого-либо выпада по отношению к Армении, и, конечно, не потому, что мои далекие армянские предки добрались когда-то до Польши, а по причине того, что Армения могла бы быть незаменимым партнером и другом США».

Как известно, любая легенда требует подпитки и актуализации, хотя бы в частных беседах, но, нужно признать, что «иранская перспектива» во внешней политике США объясняется, во многом, ожидаемым еще с середины 90-ых годов ухудшением турецко-американских отношений и поиском серьезной альтернативы в регионе «Большого Ближнего Востока». Несомненно, иранская тема интересует не только мэтра американской политологии, но и некоторых других актуальных политических проектантов, в связи с задачами решения проблем, связанных с Россией, но именно это направление и обусловливает поиск возможностей найти замену Турции как стратегического союзника в регионе.
В аналитических материалах, публикуемых на сайтах ведущих исследовательских центров и институтов США, в последние месяцы прослеживаются весьма любопытные мысли, которые при первом приближении могут казаться результатом некоторой растерянности.

Речь идет о том, что, наряду с «положительным сальдо», с которым США вышли из военного конфликта на Южном Кавказе летом 2008 года, что позволило американцам упрочить свое военное присутствие в Черноморско-Кавказском регионе, имеется пример того, как США были отвлечены от главной геополитической задачи – противостояния Китаю. Эта мысль не очень убедительно, но все же прослеживается в работах ряда американских политологов, в том числе, тех, кто занимается проблемами Кавказа и Центральной Азии и Ближнего Востока. И это понятно, так как американские специалисты по Китаю вовлечены в решение более узких проблем и не обладают той феноменальной эрудицией и интуицией, которая присуща аналитикам, которые специализируются по данным регионам.

Таким образом, проводится мысль о том, что в американской политике наблюдается увлечение довольно «выигрышными» темами, которыми являются Центральная Азия и Ближний Восток, что отвлекает усилия и ресурсы США от Китая, тогда как это геополитическое направление, с точки зрения дальней перспективы, является всего лишь подчиненным в выполнении главной цели – сдерживания Китая. В связи с этим, можно придти к выводу, что политика США во Внутренней Евразии связана с более глобальными задачами. Но даже преимущественные позиции во Внутренней Евразии не могут обеспечить создания надежного фронта государств для выполнения этой задачи, и американцам необходим стратегический союз с Индией, как страной онтологически и экзистенциально противостоящей Китаю. При этом, Индия, по замыслу американских проектировщиков, должна стать «полюсом» притяжения обширных регионов Центральной Азии, предоставляющих великой державе Южной Азии свои ресурсы.

В 2006 году Дж. Буш подписал некий документ, содержащий задачи по организации перетока энергетических ресурсов Центральной Азии в Индию. Несмотря на то, что в данном документе отмечается вся Южная Азия, включая Пакистан, как потребитель данных центрально-азиатских ресурсов, но не вызывает сомнений, что истинная цель — это усиление Индии и предотвращение ориентации нефтяных, газовых и других сырьевых ресурсов Центральной Азии на Китай. Пока что данные задачи США успешно провалены, так как коммуникации между Центральной Азией и Индией практически отсутствуют, Афганистан, как транзитная страна – это все еще нонсенс, а Китай, напротив, активно осуществляет транспортировку нефти и газа, и это весьма устраивает Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, которые нуждаются в надежных, альтернативных маршрутах экспорта своих энергоресурсов. Уже сейчас данный импорт энергоресурсов привел к заметным последствиям в экономической ситуации в западных провинциях Китая. Это не может не беспокоить США. Возможно, нынешний мировой экономический кризис позволит отложить превращение Китая в еще более могущественную державу лет на 5-7, но не более, и в будущем США должны выработать эффективную региональную политику, где проблемы с Россией будут рассматриваться как приложение к генеральной задаче.

Под «занавес программы» администрация Буша подписала с Индией договор по проблемам использования атомной энергии и другим проблемам в этом ряду, что, практически, обеспечивает надежную базу для создания американо-индийского альянса стратегического характера. Нужно сказать, что администрация Буша несколько раз пыталась найти подходы в установлении более доверительных отношений с Китаем, что неизменно оказывалось несостоятельным. «Классическим» примером неготовности США противостоять китайской экспансии и росту его могуществу стал провал «плана» Роберта Зелика, который был назначен первым заместителем госекретаря США после переизбрания Буша президентом на второй срок. Данное назначение было связано непосредственно с выполнением задач по Китаю, и Роберту Зелику удалось продержаться на этой должности не более шести месяцев. В основе идеи Р.Зелика лежали намерения не противостоять Китаю, а вовлечь его в решение общемировых проблем, при максимальной солидарности с США. Видимо, США наглухо отказались от этой затеи и пришли к выводу, что только сильное военно-политическое и экономическое противостояние позволит сдерживать Китай. То есть, сделана ставка на геоэкономику, и в этом проекте Иран может иметь заметное участие.

Иран обладает крупнейшими в мире резервами природного газа, и данные резервы все еще являются предметом актуальной геоэкономической игры, хотя проблема использования иранского газа давно обсуждается в мировой политике. Европейцы понимают, что без иранских ресурсов газа им не удастся по-настоящему диверсифицировать поставки этого топлива и снизить зависимость от России.

Азербайджанский газ может выполнять только очень локальную и ограниченную роль. Туркменский газ все еще остается сомнительным вариантом, так как за него идет упорная борьба с участием России и Китая. Несмотря на то, что европейцы без излишнего воодушевления соорудили газопровод через территорию Турции, недоверие к этой стране как партнеру растет, а объемы иранского газа позволили бы заметно погасить сомнения и риски. Для Турции сооружение газопровода по проекту NABUСCO и, в особенности, транзит иранского газа означали бы закрепление за ней статуса межконтинентального узла транспортировки энергоресурсов. Турция охотно приняла бы участие в разработке иранских газовых месторождений и уже заявила об этих намерениях. Но США категорически выступают против транспортировки иранского газа в Европу и причастности Ирана к проекту NABUСCO. Было бы нелогично организовать катастрофическое падение цен на нефть и одновременно обеспечить Ирану доходы от экспорта газа. Но в современных условиях, когда энергетика оказалась в фокусе мировой политики, иранские запасы газа не могут оставаться незатребованными и не применяться длительное время. Ситуация вынудит решить этот вопрос, и он будет решен, если не при участии США, то другими державами.

У США в настоящее время одна задача – не допустить транспортировку иранского газа не только в Европу, но и в Россию с Китаем. Поэтому перед новой администрацией США, так или иначе, встанет вопрос – что является менее неприемлемым — допустить транспортировку иранского газа в Европу или в Китай. В связи с этим и станут актуальными идеи Бжезинского относительно урегулирования отношений с Ираном. Иран, стремящийся максимально снизить зависимость от экспорта нефти, пытается заменить доходы от экспорта нефти доходами от экспорта газа. Поэтому газовая тема может стать хорошей базой для переговоров и урегулирования американо-иранских отношений.

Бжезинский и аналитики, сотрудничающие с ним, считают, что транспортировка иранского газа в Европу не нанесет ущерба энергетической безопасности европейских государств, и Иран не сумеет шантажировать Европу, если этот проект будут контролировать США. В данных раскладах и размышлениях имеется один весьма уязвимый момент – возможность консолидации Ирана и России, когда данный газовый шантаж может привести к очень неприятным последствиям. Эта версия подкрепляется попытками России, Ирана и Катара создать газовый ОПЕК и во многом контролировать газовый рынок и проекты по транспортировке газа. Рассматривая последние работы американских аналитиков на эту тему, можно заметить некий «китайский фундаментализм», когда все больше геоэкономические проекты мирового значения примеряются на интересы Китая и угрозы, которые исходят для этой державы.

Вместе с тем, имеется третий вариант направления иранского газа, — это Индия, которая давно испытывает огромный недостаток в углеводородном сырье. Практически, энергетический фактор стал важнейшим ограничением экономического развития как Индии, так и Китая. Здесь возникают следующие вопросы: насколько США заинтересованы в успешном решении энергетических вопросов европейских государств, особенно Германии и Франции; насколько для США приемлем транзит энергоресурсов через территорию Турции, которая все более становится ненадежной; что для американцев более важно – получение доходов Ираном или успешное развитие Индии и ограничение развития Китая; может ли привести организация транспортировки иранского в Индию к разобщению стран-участниц так называемого газового ОПЕК, если окажется, что не остается предмета обсуждения выхода на общие рынки.

Как видим, возникает игровая ситуация, в которой не может не иметь своих интересов Великобритания. Если спросить экспертов, например, аналитического совета компании BP, то, независимо от ответа, можно будет догадаться, что Великобритания вовсе не заинтересована в транспортировке иранского газа ни в Европу, ни в Китай. Но в особенности беспокоит британцев возможность транзита иранского газа в Европу через газотранспортную систему России. Это было бы существенным ударом не только по энергетической, но всей политике Великобритании в Евразии и на Ближнем Востоке. Что касается транспортировки иранского газа в Индию, то Великобритания имеет немало шансов взять под свой контроль этот проект.

Таким образом, «иранский проект» Бжезинского приобретает совершенно иной диапазон, и задача использовать Иран как инструмент противостояния России становится ограниченной задачей более обширного плана, направленного, в конечном счете, на сдерживание Китая. Конечно, при этом Армения лишается всяких надежд на транзит иранского газа в европейском или российском направлении. Но с другой стороны, запасы газа в Иране настолько огромные, что на этом поле можно реализовать любой сценарий и обеспечить функционирование не менее двух стратегических направлений транспортировки этих ресурсов.

Перевод опубликован «ИнноСМИ».

Киргизский эксперт: «В Средней Азии Россия заработала себе много врагов , но не определила, кто ее союзники»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Россия заработала себе слишком много врагов, но так и не определила, кто ее союзники» — директор киргизского независимого аналитического центра «Игла» Дмитрий Орлов поделился с корреспондентом ИА REGNUM Новости своим видением ситуации в Центральной Азии (ЦА).

ИА REGNUM Новости: Как сейчас разворачиваются дела в Центральной Азии, в Киргизии и кто здесь основные игроки?

На роль регионального лидера в Центральной Азии претендуют одинаково Казахстан, Узбекистан и, с недавних пор, Туркменистан. Все три государства хотят получить рычаги влияния для того, чтобы проводить свою собственную политику. Из глобальных заинтересованных игроков можно назвать Россию, США и Китай. Ближе всего к Киргизии по территории находится Китай. США, несмотря на то, что они находятся за океаном, имеют возможность проводить свою политику в любом месте земного шара.

После распада СССР, в начале 90-х, в Киргизию пришли американцы со своими интересами, и все так называемые реформы были проведены под жестким контролем и при непосредственном участии Международного валютного фонда и Всемирного банка, которые уже давно получили прозвище «экономические убийцы». Россия только к концу 90-х годов начала понимать, что если она потеряет Центральную Азию, то она потеряет все. Дело не только в том, что здесь проходят маршруты доставки углеводородов, не зря же Среднюю (или как нынче можно называть — Центральную) Азию называют мягким подбрюшьем России.

Впрочем, я считаю, что Киргизия никогда не будет полностью проамериканской, полностью пророссийской или прокитайской. Киргизия всегда была и будет территорией компромисса для интересов супердержав.

ИА REGNUM Новости: Как отражаются события, происходящие в Афганистане, на ситуации в центрально-азиатском регионе?

Действительно, говоря о ЦА, надо обязательно упомянуть события в Афганистане. На данный момент сложно сказать, что будет происходить в Афганистане в дальнейшем. Да, там воюют США и их союзники по антитеррористической коалиции однако недавно австралийский контингент заявил о своем выводе, позже произошел скандал с итальянцами, которые то ли платили, то ли нет талибам за то, что бы те их не трогали. Получается, что европейские и прочие союзники хотят оставить американцев наедине с проблемой. И сейчас, судя по последним действиям официального Вашингтона, американцы хотят «пристегнуть» к афганской проблеме Россию. Первая ласточка — транзитный путь снабжения американских войск, который называется Северная сеть распределения (ССР). США поняли: без России в Афганистане делать нечего. Кроме того, США хотят «пристегнуть» к ССР и страны Центральной Азии.

ИА REGNUM Новости: Насколько Талибан угрожает стабильности в Центральной Азии?

Проамериканские пропагандисты называют Талибан угрозой для всей Центральной Азии. Но тут надо понять, какой талибан мы имеем в виду: настоящий талибан или тот, который возник на медийном поле с подачи США. Я думаю, многие заметили, что слово «Аль-Каеда» сейчас произносят все меньше, на первый план вышел «талибан».

ИА REGNUM Новости: В чем же, по-вашему разница между настоящим и «медийным» талибаном?

Настоящий талибан никогда не придет ни в Киргизию, ни в Узбекистан, ни в Таджикистан, так как настоящие талибы — пуштуны, а пуштунам на чужой территории делать нечего. Они знают, что если они сюда придут, то здесь их и похоронят. Есть и другой «Талибан», под крышей которого выступают арабские наемники, а также экстремистски настроенные этнические узбеки и таджики, проживающие в Афганистане. У настоящих талибов полной и всеобщей поддержки населения в Афганистане нет.

ИА REGNUM Новости: Что в Киргизии делают американцы, в чем их успехи и промахи и что делает Россия?

Не я первый и не я последний, кто говорит о том, что Россия заработала себе слишком много врагов в мире, но так и не определила, кто ее союзники. По большому счету, Россия сейчас должна определить, зачем ей нужна Киргизия: как сырьевой придаток, либо как союзник, либо в роли кого-то еще.

Создание так называемого «Росзарубежцентра» на первых порах подавалось, как аналог USAID. Была широкая пиар-кампания с участием высших руководителей России. Но создали этот Росзарубежцентр, и что? Нет до сих пор ни одной неправительственной организации пророссийской ориентации, которая была бы создана за те два года, что прошли с момента создания Росзарубежцентра.

А теперь посмотрим, как действуют американцы. Некоторое время назад в Вашингтоне была конференция по торговле в Центральной Азии США. Американцы признали, что они были неправы: Киргизия ожидала большего, что пребывание базы наладит экономику страны, то есть поступят инвестиции, будут новые рабочие места. Все заинтересованные стороны в США — Министерство торговли, Министерство обороны, Министерство финансов, и даже подрядчики Минобороны — согласились размещать часть заказов в Киргизии. И уже спустя неделю в Бишкеке прошел семинар, на котором американцы учили наших бизнесменов как надо налаживать контакты с США. Всего семь дней прошло! Здесь подвижки имеются. В России же разговоры о двух миллиардах были еще в 2006 году, когда президентом был Владимир Путин. При Медведеве это все подтвердилось. 300 млн долларов пришло, а миллиарда семьсот еще нет, несмотря на то что Совет федерации уже дал добро. То ли это извечная привычка долго запрягать, то ли еще что, но разница между тем, как действуют Штаты и тем, как действуют россияне, чувствуется колоссальная.

ИА REGNUM Новости: По данным многих аналитиков, серьезную роль в регионе играют структуры, связанные выращиванием/производством и транспортировкой наркотиков. Какое влияние на стабильность оказывают они?

Главная цель наркоторговцев — получение прибылей, а деньги любят тишину. К примеру, по данным специалистов по борьбе с наркотрафиком, во время событий марта 2005 года (т.н. «мартовская революция», когда президент Аскар Акаев бежал из страны, а его место занял Курманбек Бакиев — ИА REGNUM Новости), наркобизнес затаился, потому что вести товар легче всего там, где более-менее спокойно.

Провозить любой товар, даже криминальный, там, где никто никому не подчиняется — бизнес не просто высокого, а высочайшего риска. То же самое — и в отношении инвестиций. Никто из разумных людей не хотел бы, чтобы ситуация стала неуправляемой.

ИА REGNUM Новости: Какой путь решения проблемы экстремизма вы видите?

Нужно отделить талибан от Аль-Каеды и начать уничтожать Аль-Каеду, а для этого нужно собраться всем главам спецслужб — США, России, Пакистана, Индии и Китая — и разрабатывать общую стратегию действий не только на техническом, но и на идеологическом уровне. А пока происходит подмена понятий, война так и будет продолжаться. Эта проблема Центральной Азии завтра может стать проблемой всех. Идейный экстремист тем и отличается от убийцы, работающего за деньги, что он бьет куда попало, не разбираясь, кто белый, кто красный, а кто вольнонаемный, — если он победит, больно будет всем.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1218422.html

Эксперт: «Западный Казахстан может стать инициатором крупных политических потрясений»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Радикальный ислам может серьезно осложнить политическое будущее Казахстана. Более того, в стране сейчас формируется радикальный ислам с национальным колоритом. Уже сейчас очевидно, что жузово-родовая структура страны влияет на попытки сплести воедино ислам, местные традиции и институт святых. Мурат Телибеков, председатель Союза мусульман Казахстана считает, в стране разыгрываются варианты сепаратистских устремлений Западного Казахстана. Эта идея витает в воздухе и все чаще приобретает осязаемые формы.

ИА REGNUM Новости: Расскажите о причинах распространения радикального ислама в Казахстане. Судя по количеству инцидентов с участием религиозных фанатиков, казахстанским властям имеет смысл акцентировать внимание на этой проблеме.

Основную причину развития радикального ислама надо искать в экономической и социальной сфере. Ужасающие социальные контрасты, огромный ком нерешенных экономических проблем вызывают в обществе психологическое напряжение. Разочарование в политических лидерах и партиях привело к тому, что многие люди видят в религиозном движении определенную альтернативу, путь к решению наболевших проблем. Не следует упускать из внимания другой немаловажный фактор: геополитический. Открытие границ, усиление борьбы за сферы влияния. Сегодня сырьевая база Казахстана оказалась весьма привлекательной для многих держав. Все это усугубляет ситуацию. Религиозные течения стали использоваться как один из способов влияния на политическую жизнь страны. Религия становится одним из инструментов геополитики, который дает возможность влиять на внешнюю политику страны, и, в конечном итоге, продвигать свои интересы в регионе. Религиозный экстремизм сегодня начинает расцветать. И причины надо видеть не только внутренние, но и внешние.

ИА REGNUM Новости: Какие из радикальных течений ислама уже проникли на территорию страны, на ваш взгляд? Что можно противопоставить им?

В первую очередь, это движение Хизб-ут-Тахрир, которое получило большое распространение и подверглось наиболее жесткому преследованию. Мне приходилось соприкасаться с членами этой организации. Я сделал определенные выводы относительно ее качественного состава. Это в основном выходцы из обездоленных слоев населения, часто молодежь из южных регионов, которые ищут не только решения своих экономических проблем, но и находятся в поисках смысла жизни.

Существующая атмосфера пустоты и бездуховности оказывает тяжелое влияние на молодежь. Люди могут переносить очень тяжелые испытания, когда знают, ради чего это делается. Но когда возникает ощущение бессмысленности, когда нет одухотворяющей идеи, а попрание справедливости становится вопиющим, это заставляет людей искать выход, вырабатывать какие-то формы протеста и нередко толкает на безрассудные поступки. Огромные массы людей находят в исламе утешение, вдохновение и надежду на лучшее будущее. В этом феномен человеческой натуры. Человек существо социальное, ему мало иметь крышу над головой и хлеб насущный. Нужна идея, которая определяла бы и ориентировала его жизнь. То, что мы называем, в общем-то, смыслом жизни.

ИА REGNUM Новости: Откуда и для чего экстремисты приходят в страну?

Несомненно, за этими крупными террористическими организациями стоят политические круги. Запад, Соединенные Штаты, не следует упускать из вида Китай с его гегемонистскими устремлениями. Я считаю, есть прямая связь между ростом организаций, проповедующих религиозный экстремизм, и столкновением экономических интересов крупных держав, таких, как Россия, США, страны ЕС. Я не стал бы уделять большое значение странам Персидского залива и Среднего Востока, потому что в геополитическом отношении они очень слабы. Скорее всего, они выполняют роль своеобразных посредников. Через эти страны происходит манипуляция религиозными лидерами и движениями, инициируются те или иные социальные и религиозные конфликты в отдельных регионах.

ИА REGNUM Новости: Откуда исходит наибольшая опасность?

Наверное, от Узбекистана. Здесь создана благодатная почва для роста экстремистских организаций. Этому потворствует, как ни странно, режим Ислама Каримова — очень жесткий и нетерпимый. Своими действиями он как будто подталкивает людей к сопротивлению, протесту. Именно оттуда, на мой взгляд, из Узбекистана, ну, еще из Афганистана — могут идти основные потоки экстремистского ислама. В Казахстане очагом нестабильности является юг, пограничные районы с Узбекистаном и Киргизией. В Киргизии иная ситуация, чем в Узбекистане. Режим более лоялен. Там нет такого жесткого преследования. И за счет этого созданы довольно благоприятные условия для развертывания специальных баз, подготовительных лагерей, сосредоточения ярких миссионеров, которые могут затем проповедовать свои учения и создавать организации в других странах Центральной Азии.

ИА REGNUM Новости: А, скажем, со стороны Ирана, где политическая ситуация сейчас раскачивается?

Фактор Ирана, я думаю, преувеличен. Эта страна не претендует на роль основного игрока, нет у него таких гегемонистских устремлений. Я считаю, это не входит в его геополитические планы. Иран слишком озабочен собственными внутренними проблемами, он испытывает огромное давление со стороны Евросоюза и Соединенных Штатов. Ему не до Центральной Азии и рассматривать его как некий влиятельный фактор в регионе не следует. Я думаю, что ближайшем будущем эту страну ждут большие внутренние потрясения. Нынешний режим весьма нестабилен, недовольство в иранском обществе растет.

ИА REGNUM Новости: Но нельзя же исключать агрессии США в отношении Ирана? В результате нее регион может стать рассадником экстремизма.

Идея гипотетическая. Я не думаю, что Соединенные Штаты и Израиль на это решатся. Впрочем, даже если это и случится, не следует ожидать большого резонанса в Центральной Азии. Иран достаточно оторван от нас. Одна из причин — шиитский ислам. Мусульмане-сунниты всегда относились к Ирану с определенной долей недоверия, и даже подозрением. В отношениях между суннитами и шиитами много необъяснимого, парадоксального. Порой складывается впечатление, что это антагонизм на уровне ментальности… Нет, я не думаю, что конфронтация, между Западом и Ираном окажет определяющее влияния на мусульманскую умму в Центральной Азии.

ИА REGNUM Новости: Спецслужбы периодически «вскрывают ячейки» радикальных исламистов на Западе Казахстана. Можно ли говорить о некоем факторе Дагестана в отношении этого региона?

Беспокойство спецслужб небеспочвенно. Сегодня в умах отдельных политиков уже разыгрываются варианты сепаратистских устремлений Западного Казахстана. Эта идея витает в воздухе и все чаще приобретает осязаемые формы. У Западного Казахстана богатые ресурсы, здесь находятся нефтяные месторождения, и в то же время коренное население живет в крайней нищете. Люди буквально сидят на золоте, и в то же время влачат жалкое существование. Если посмотреть на ситуацию в геополитическом аспекте, подобный сценарий может вызвать большое искушение у отдельных стран. Стремление к особому статусу Западного Казахстана, и, в перспективе, возможность появления здесь отдельного государства может предоставить некоторым странам определенным выгоды. Это может изменить ситуацию, к примеру, на нефтяном рынке, и привести к большим последствиям не только для Казахстана, но и для всего мира. Это весьма серьезная игра. Казахстан это понимает и принимает превентивные меры. Может быть не совсем удачные, слишком грубые, примитивные… Понимаете, нельзя в таких деликатных вопросах полагаться исключительно только на силу. В общем, нефть — слишком опасная вещь, чтобы к ней можно было благодушно относиться.

ИА REGNUM Новости: Может ли радикализация быть связана с жузовой и родовой структурой Казахстана?

Я не думаю, что сегодня эта проблема актуальна. Но для того, чтобы дестабилизировать ситуацию в Казахстане, этот фактор может быть использован. К сожалению, нынешний режим, правящие круги дают в этом отношении пищу для кривотолков и повод для спекуляций. Субъективизм в решении данной проблемы наблюдается. Более того, он искусственно культивируется нынешним режимом. Это вызывает недовольство многих людей. При определенном стечении обстоятельств эта карта может быть разыграна. Но вряд ли она будет основной и сможет кардинально изменить ситуацию.

ИА REGNUM Новости: А что может?

Я думаю, что это будет, прежде всего, экономика. Западный Казахстан может стать инициатором крупных политических потрясений, если проблема не будет решена. Этому, кроме всего прочего, благоприятствует география и демографическая ситуация. Слишком Запад оторван от остальной части страны. Посмотрите на карту. Огромные пустоши, плохие транспортные коммуникации и очень часто их полное отсутствие. А 15 миллионное население для такой огромной территории как Казахстан — это капля в море. Это почти демографическая катастрофа! К сожалению, я не вижу серьезных попыток властей решить эту проблему.

ИА REGNUM Новости: На западе страны, говорят, очень неоднозначное поле ислама.

Хизб-ут-Тахрир там не получил особого распространения. Зато в последнее время на западе Казахстана становится все больше салафитов. Не исключено, что там появится и совершенно новая ветвь ислама. Радикальный ислам с национальным колоритом. Что-то вроде отечественного казахского ислама.

ИА REGNUM Новости: Национальный казахский ислам? Дайте ему более широкое определение.

Это попытка сплести воедино ислам, местные традиции, институт святых, имеющий там огромное влияние. В регионе находится много захоронений, культовых мест. Самое крупное из них — это мавзолей «Бекет-ата», куда ежегодно совершают паломничество тысячи казахстанцев. Это формирует особый менталитет у жителей Западного Казахстана. Проявляться даже нотки некой исключительности, обособленности, и в то же время есть ощущение дискриминации, осознание своей ущемленности, жестокой эксплуатации. Все это рождает определенные настроения. Дескать, Запад — это особый Казахстан, со своими ярко выраженными национальными традициями, которые не приемлют, к примеру, мировоззрение представителей консервативного Юга. Нынешний политический истеблишмент в Астане и Алматы в западных регионах многие воспринимают как нечто чуждое, оторванное от них. Тут надо также принять во внимание некоторые исторические предпосылки. Племена адай, населяющие Западный Казахстан, всегда были воинственными и своенравными, очень резко выступавшими против любых форм тирании. Все эти факторы вкупе могут сформировать особую ситуацию, которая усложнит политическое будущее Казахстана.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1216060.html

Альтернатива России и ЕС. Соглашения в рамках Шанхайской организации сотрудничества позволили Пекину на законных основаниях осваивать центрально-азиатский рынок энергоресурсов.

Опубликовано от wpmrРубрики:China, Политика

Gazeta.kz: Чуть меньше месяца назад в Пекине Национальная холдинговая компания «Узбекнефтегаз» подписала Меморандум о взаимопонимании с китайской Национальной нефтегазовой корпорацией CNPC.

В частности, стороны расширят сотрудничество, а СП «УзCNPC Петролеум» получит 23 месторождения, расположенных в Бухаро-Хивинском регионе и на плато Устюрт.

Напомним, что СП «УзCNPC Петролеум» создано в 2005 году «Узбекнефтегазом» и CNPC. В прошлом году стороны учредили еще одно СП «Мингбулакнефть», с целью совместной доразведки и разработки месторождения Мингбулак.

Узбекского президента Ислама Каримова сильно нервирует отношение российских ресурсных компаний к своим бизнес-партнерам. Скандал между «Газпромом» и Туркменистаном по поводу взрыва на газопроводе Средняя Азия-Центр вынудил Каримова более тщательно проанализировать перспективы сотрудничества с китайскими компаниями. Вполне возможно, что по мере ослабления позиций российских компаний, на их место в Узбекистане придут их китайские коллеги.

Не первый день

Стоит отметить, что внедрение Китая в сферу разведки и добычи полезных ископаемых началось еще в 2004 году. Соглашения в рамках Шанхайской организации сотрудничества позволили Пекину на законных основаниях осваивать центрально-азиатский рынок. Можно констатировать ключевую ошибку российской внешней политики, давшей возможность китайцам легально проникать в Центральную Азию.

Началом китайского проникновения в нефтегазовую отрасль Узбекистана следует считать 2004 год, когда Китайская национальная нефтегазовая компания (КННК) и «Узбекнефтегаз» подписали рамочное соглашение о развитии сотрудничества.

А 1 сентября текущего года Госкомитет по геологии и минеральным ресурсам Узбекистана и китайская компания CGNPC Uranium Resources Co Ltd создали СП ООО Uz-China Uran для разведки урана на Бозтауской перспективной площади под Навои. СП с китайской компанией — это первое совместное предприятие с участием иностранного инвестора, созданное в Узбекистане для проведения геологоразведочных работ на уран.

Китаю жизненно необходимы энергоресурсы. Транспортировка ресурсов из Центральной Азии — оптимальный выход. За период 2002-2008 годов в Китае было введено свыше 495 ГВт новых мощностей (в том числе только угольных станций построено и запущено в эксплуатацию мощностью более 390 ГВт). При этом за 2001-2005 годах остановлено 8,3 ГВт малых устаревших и неэффективных мощностей, а в 2006-2010 годах эти объемы должны достигнуть 50 ГВт (показатель по состоянию на середину 2008 года уже превысил 25 ГВт).

Начало такого роста совпало с огромным дефицитом энергоресурсов в КНР. Вследствие бурного экономического развития в 1998-2002 годах страна испытывала существенный недостаток электроэнергии, причем пики ее потребления промышленными предприятиями и населением были сопоставимы. Ситуация осложнялась появлением большого количества бытовой техники — кондиционеров, холодильников, различных нагревательных приборов, чайников и т. п. Одновременное включение в сеть электроприборов было так же губительно для энергосистемы, как и промышленные пики — в эти годы до 14 провинций отключались от электропитания по 2-3 раза в день.

Чтобы решить задачу энергообеспечения китайской экономики, построен нефтепровод Атасу-Алашанькоу, по которому в Поднебесную качается российская нефть. Быстрыми темпами строится газопровод из Туркменистана, мощность которого сначала была запланирована на уровне 30 миллиардов кубометров газа в год, а теперь — 40 миллиардов кубометров. Это еще раз свидетельствует о растущих потребностях китайской экономики.

Вечером — деньги, утром — стулья

Узбекистан испытывает большие трудности с финансированием разведки и добычи полезных ископаемых. Экономическая ситуация в стране ухудшается, несмотря на заверения властей о том, что кризис Узбекистан не затронул. Банки вынуждены затягивать исполнение своих текущих обязательств из-за дефицита наличности.

Ожидается, что при выходе на проектную мощность СП «УзCNPC Петролеум» будет добывать нефть и газовый конденсат в объеме около 1 миллиона тонн в год. У китайцев деньги есть. Предполагается, что китайская компания инвестирует в проект в течение 25 лет порядка 600 миллионов долларов. Финансирование проекта планируется осуществлять за счет средств китайских банков, привлекаемых CNPC без гарантий правительства Узбекистана.

Еще 244,4 миллионов долларов в 2009 году китайская CNPC инвестирует в строительство узбекского участка газопровода «Средняя Азия — Китай» общей стоимостью 2,9 миллиарда долларов.

Китай на деньги не скупится, и готов инвестировать даже без гарантий со стороны узбекского правительства. Это может означать следующее: Пекин готов разрабатывать любые месторождения, и все риски по проектам брать на себя. Если проект окажется нерентабельным, то китайцы, скорее, повысят рентабельность. Менее всего стоит ожидать того, что китайцы бросят месторождения из-за невысокой рентабельности.

С другой стороны, китайцы отдают себе отчет в том, что обещания Ашхабада по поводу полного заполнения трубы строящегося газопровода не стоит воспринимать как данность. Поэтому узбекский газ может оказаться как нельзя кстати — с его помощью можно будет наполнить будущую трубу даже в случае, если Ашхабад не сможет изыскать необходимых объемов газа.

Пекин не может не понимать, что Узбекистан с его богатыми месторождениями полезных ископаемых — хорошая база для региональной экономической экспансии. Причем, если раньше китайцы торговались по цене энергоресурсов, то теперь перестали это делать. Энергодефицит вынудил их стать более сговорчивыми.

Кто крайний?

Сейчас идет активная борьба между Россией, Евросоюзом и Китаем за контроль над ресурсами Каспийского моря. В то время как Россия приостановила реализацию Прикаспийского газопровода и ставит препоны на пути расширения Каспийского Трубопроводного Консорциума (КТК), Китай не только скоро, в 2010 году, завершит первый этап газопровода «Средняя Азия — Китай», но и активно внедряется в сферу разведки и добычи энергоресурсов.

Многими наблюдателями инициативы Евросоюза по транспортировке энергоресурсов из Каспийского региона воспринимались скептически. Это, в первую очередь, связано с проектом Транскаспийского трубопровода, перспективы которого непонятны. Но уже работающий нефтепровод Баку-Джейхан вызывает интерес. Недавний визит казахстанского президента Нурсултана Назарбаева в Азербайджан — очевидный сигнал такого рода интереса. Астана стремится диверсифицировать каналы экспорта нефти уже сегодня. Понятно, что после коммерческого пуска месторождения Кашаган думать о каналах экспорта будет если не поздно, то довольно обременительно.

Поэтому выход китайских компаний в ресурсную сферу Узбекистана стоит воспринимать как еще один шаг к диверсификации каналов экспорта узбекских энергоносителей. «Газпром» и «ЛУКОЙЛ» уже сегодня испытывают проблемы с трубопроводами. Газопровод Средняя Азия — Центр имеет ограниченный запас прокачки, и до тех пор пока не будет построен Прикаспийский газопровод (параллельно САЦ) говорить о расширении мощностей прокачки не приходится. Еще более сложной является проблема вывода из региона нефти.

К примеру, нефтепровод Узень — Атырау — Самара — уникальный подогреваемый магистральный нефтепровод. Начинается с месторождения Узень до Атырауского НПЗ, который дальше соединяется с Самарой или системой нефтепроводов «Транснефти». Нефтепровод специально подогревают печами для высокозастывающей нефти Жетыбай-Узеньской группы месторождений. Протяженность нефтепровода составляет более 1380 километров, на территории Казахстана — 1232 километра. Нефтепровод проходит по территории Мангыстауской, Атырауской и Западно-Казахстанских областей РК и Самарской области России.

Объем прокачиваемой нефти — 15,75 миллиона тонн. Максимальная пропускная способность — 30 миллионов тонн нефти.

Вроде запас мощности имеется, но его намерен загрузить Казахстан. Из Узбекистана нефть до сих пор вывозится нефтевозами по железной дороге. Если на ситуацию взглянуть беспристрастно, то китайцы быстрее построят ответвление от нефтепровода Атасу-Алашанькоу, чем россияне смогут соединить Узень с территорией Узбекистана.

Москва основные свои силы и финансы бросила на строительство нефтепровода Бургас-Александруполис и создание нефтепроводной системы «Восточная Сибирь — Тихий океан».

Поэтому активное внедрение китайцев в разведку и добычу энергоносителей в Узбекистан, а также несколько крупных проектов в Казахстане нужно воспринимать как опережение соперников.

Пекин еще раз показывает, что в гонке за энергоносители Центральной Азии он получил гандикап. Смогут ли его ликвидировать Евросоюз и Россия — вопрос…

Насколько реалистична американская перекройка границ в Азии?

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

 Геополитика: Американцы любят, время от времени, удивить обывателей и консервативных политиков в различных регионах мира, какими-либо радикальными предложениями по перекройке государственных границ, по созданию новых государств и прочими геополитическими кроссвордами Вместе с тем, данный геополитический радикализм характерен для США, которые сыграли известную роль в разрушении колониальных империй Британии и Франции, а также, советского государства. Для растущей экономики США нужны были более обширные рынки, а имперская организация пространства, которое сложилось в 19 и 20 веках, никак не устраивала американцев. Замыслы и планы по перекройке границ и по созданию новых государств не являются самоцелью в политике США. Когда имеющиеся границы соответствуют американским интересам, они охотно защищают статус-кво. Но они не спешат с приложением усилий, когда существующие границы тормозят развертывание их стратегии, когда, все еще, не созрели условия для радикального вмешательства и ревизии сложившихся реалий. 
Такие задачи, как изменение геополитической конфигурация весьма опасная и проблемная задача, даже для супер-державы. Вместе с тем, после событий последнего десятилетия на Балканах и в Ираке, невозможно отрицать, что в США не ведутся разработки по кардинальной ревизии государственных границ в ряде стран. Дело не в тех провокационных публикациях, которые возникают, в связи с различными событиями, и представляют собой, скорее разведывательные способы изучения обстановки и популярности тех или иных идей, а в формировании нового «поля» геополитического сознания. Данные тиражированные тезисы, преподнесенные ненарочито, как бы отстраненно от актуальных событий, создают впечатление глубокой проработанности данных проектов, готовности США осуществить эти планы, и тем самым, становятся рычагами сильного шантажа отдельных государств и целых регионов. 
Так или иначе, в результате небольших публикаций, приводятся в движение страны, народы, общества и политические группировки. Американские политологи и политические проектировщики, независимо от идеологических предпочтений, в значительной мере, воспринимают современный мир, как все еще продолжающуюся разваливаться колониальную систему, которая подлежит дальнейшей фрагментации. 
Данные взгляды всячески продвигают, так называемые, неоконсерваторы, что поддерживается теми или иными группами аналитиками и политологами либерального, и в особенности лево-либерального толка. В стенах таких непохожих друг на друга «Американского Института Предпринимательства» и «Карнеги», а также Фонда «Наследия» и Фонда «Новая Америка», можно услышать, по существу, одни и те же высказывания, — «Почему европейские колониальные империи развалились, и это считается положительным в политической истории, а средние и малые империи Азии продолжают существовать, тогда, как они представляют собой тирании, подавляющие свободу, унижающие достоинство различных дискриминированных народов».
Данным различным, по взглядам и предпочтениям, политологам и проектантам, весьма импонирует одно из выражений, принадлежащих правым националистическим деятелям Центральной и Восточной Европы – «Человек не может быть свободным, если его нация не свободна». То есть, для достижения целей и успешного осуществления задач, американцы готовы воспользоваться, практически, любыми идеологическими выкладками, конечно там, где это необходимо, тем более, что планы геополитической ревизии индифферентны к политической идеологии. 
Данные планы сопряжены с весьма существенными и значимыми процессами в Азии, где Британская империя провела совершенно не адекватные государственные границы, что привело к жесткой дискриминации многих народов, этнических и религиозных групп. В настоящее время, при последовательном выстраиванию различных моделей решения этнических и региональных проблем Европейским Союзом, в Азии десятки народов и этносов продолжают находиться в состоянии угнетения, религиозной, социальной, лингвистической дискриминации. В отдельных случаях, это многомиллионные народы, занимающие обширные территории, проживая довольно компактно и контролирующие стратегически важные территории, геополитические точки и сырьевые источники мирового значения. 
Конечно же, эти народы объективно становятся союзниками США и их партнеров, которые, также, заинтересованы в перекройке границ. Три крупнейших проекта США – Югославия, Ирак и Афганистан, связаны не только с решением сырьевых и коммуникационных задач, но и непосредственно связаны с концептуальными планами перекройки границ, и созданием новых государств. Более того, видимо, любой аналогичный проект, связанный с масштабным военным вмешательством, имеет отношение к данным задачам. Постепенно, не акцентируя внимание на данной геополитической идеологии, США подводят данные страны и регионы, а также, мировые элиты, к мысли, что решение данных проблем, утверждение стабильности и безопасности, успешное развитие и установлении более-менее демократических режимов, возможно, только при ревизии государственных границ и создании новых государств.
«Классическими» примерами таких решений являются Косово и Курдистан. Это и разные и, одновременно, схожие проблемы, и американцы, проведя эксперименты, накопили немалый опыт. США не в состоянии завести данный процесс не только в мировом, но даже и в региональном формате, тем более, что большинство данных проблем и кандидатов на создание новых государств, расположено в глубине континента, где действия американцев и британцев затруднительны, что, кстати, и обусловлено намерениями создать новых и надежных партнеров. 
Война в Ираке и последующие события показали, что создание курдского государства стало реальностью, что приведет к новым линиям поведения большинства государств Ближнего Востока. Курдский проект уже более 20 лет находится в фокусе американской политической аналитики, при подаче этого проекта со стороны Израиля. Уже давно Израиль из страны, которая обеспечивает определенные задачи США в регионе, стал страной, нуждающийся в обеспечении безопасности. США нужен новый «Израиль» в регионе, и Курдистан призван обеспечить решение этой задачи. 
Крупные государства, которые после длительного периода тесного партнерства с США, изменили свои приоритеты, став либо откровенными противниками, либо ненадежными партнерами для них, должны быть фрагментированы и принципиально ослаблены. Это, прежде всего, Ирак, Турция и Иран, хотя эти три страны очень различны и американские подходы к ним выглядят, иногда, парадоксально. Осуществить силовые действия против столь крупных государств проблематично, связано с высокими рисками и непредсказуемыми процессами. Кроме того, после истории с Ираком, США все труднее будет доказывать легитимность силовых действий.

Поэтому, ожидается осуществление стратегической задачи – фрагментации этих государств. Как ни странно, США, пока не решаются усилить политику геополитической ревизии в отношении своего злейшего врага Ирана, так, как американский истеблишмент, все еще надеется на возможность урегулирования отношений с этой страной. Кроме того, проведение политики перекройки границ, одновременно, в отношении Ирана и Турции, практически, невозможно. В Вашингтоне очень хорошо понимают, что какая бы страна из этих двух не стала объектом данной политики территориального раскола, другая – непременно поддержит этот процесс, учитывая историческое соперничество между ними. Но, так, как, по мнению американцев, Турция более созрела для раскола страны, целесообразно начать с нее. Турция перестала быть надежным партнером США, она становится весьма опасной и бесполезной для американской стратегии, и, соответственно, обречена на трудные времена. 
В отличие от Турции, Иран не имеет масштабных региональных экспансионистских амбиций, и его возможности, в сравнении с турецкими, в регионах, несравненно более скромные. Если отбросить такой миф, как ядерная угроза, то Иран не представляет собой существенную угрозу для интересов США в среднесрочной перспективе. Кроме того, Иран, является надежным поставщиком нефти и газа на мировой рынок, может в будущем стать партнером США и их партнера Великобритании в регионах Ближнего Востока и Центральной Азии. В этом и заключается некоторая парадоксальность в отношении США к Турции и Ирану на данном этапе. Являясь членом НАТО и давним подчиненным партнером США, Турция в последнее время, демонстрирует способность входить в некие обозначенные альянсы с Россией, а также, склона выполнять желания Европейского Союза, что не всегда устраивает США. Вместе с тем, несомненно, будет активизирована политика геополитического блокирования Ирана, что должно быть совмещено с ограничениями позиций России. 
Находясь в исследовательских институтах и центрах США, в соответствующих отделах, занимающихся региональной политикой, можно обнаружить немало довольно любопытных политических карт, которые выполнены своеобразным способом. Особенно оригинальны данные карты в Аналитической службе Конгресса США и в Центре стратегических и международных исследований, Вашингтонского института стратегических исследований, то есть исследовательских учреждения, интегрированных в американскую администрацию. На данных картах обозначены значительные изменения границ многих государств Передней Азии и других регионов. Видимо, имеется обширная программа ревизии госграниц. Можно привести немало примеров таких политико-географических импровизаций, которые, могут показаться странными, если придерживаться «классических канонов» американской внешней политики, и стереотипному восприятию интересов США.  
 

Турция представляется разделенной на три части – Курдистан (на большей части территории Восточной Анатолии), Эгейскую республику, включающую в себя пятую часть нынешней территории Турции, а также, Анатолийскую республику, которая будет устроена, как федерация различных этно-религиозных образований, где большое место занимают шиитские общины.  
 

Наиболее длительную историю имеют карты Грузии, где давно нет двух ее бывших провинций – Абхазии и Южной Осетии. Имеются некоторые тексты, которые уже много лет задействованы в американской администрации, относительно «компактного грузинского государства». Территория Грузии выглядит заметно урезанной, при этом, Батуми находится под неким международным контролем, а Абхазия входит в конфедерацию черкесских народов, то есть народов Западного Кавказа. 
На Востоке Кавказа существует Вайнахско-Аварская республика, и все эти государственные образования ассоциированы с Грузией. Границы Армении охватывают довольно значительную территорию, но совершенно неестественным образом, никак не соответствующим представлениям армян об их исторической родине. Иран представлен, как федерация различных образований, куда входит и нынешняя Азербайджанская республика, урезанная с трех сторон. 
Представления данных проектировщиков о будущих государственных границах в Центральной Азии объясняют интересы и намерения США в этом регионе. Видимо, США опасаются создания объединенного таджикского государства, находящегося под сильным влиянием Ирана. Вообще, американцы, заметно обеспокоены возможным усилением влияния таджиков в Афганистане, при помощи Ирана. Скорее всего, именно этим, вызваны их представления о создании объединенного узбекско-таджикского государства, где таджики не будут в состоянии проводить самостоятельную политику. В целом, в Центральной Азии делается ставка на Узбекистан, как государство, способное, при внешней поддержке, противостоять влиянию России, Китая и Ирана. По одной из версии, в унии с данным Узбекско-Таджикским государством находится Киргизстан, что, видимо, обеспечивало бы исключение сильного влияния России на эту страну. Как ни странно, предполагается отделение от Казахстана северных областей и передача их России, что, опять же, приводило бы к уменьшению влияния России на регион. Вместе с тем, предполагается, что со временем, влияние России в Центральной Азии будет спадать, и главной стратегической задачей станет сдерживание экспансии Китая. 
Представляется, что Афганистан не рассматривается, как страна Центральной Азии, а ему скорее отводится роль страны Южной Азии, геоэкономически и геополитически интегрированной в Индостанские реалии. Афганистан мыслиться, как сильно децентрализованная федерация, состоящая из большого пуштунского государства, включающего обширные территории нынешнего Пакистана, населенного пуштунами, а также, южного Афганистана, играющего роль маргинального массива между Южной Азией, Ираном, Китаем и Центральной Азии. Вообще, идея федерализации нынешних унитарных государств привлекает американских проектантов. 
 

Становится понятным, что США никак не устраивают нынешние границы Украины, которые охватывают многомиллионные области, населенные русскими и украинским суб-этносом. США совершенно не заинтересованы в нахождении в составе Украины ее Юго-Восточных областей. Американцы крайне заинтересованы в сохранении контроля Украины над Крымом и Черноморским побережьем, но не этих индустриальных областей. В Вашингтоне понимают, что надежным партнером и союзником США может быть только сильно «украинизированная» Украина, которая проводила бы политику, независимую от своей «Вандеи». Данное геополитическое проектирование дошло до того, что высокопоставленный чиновник украинского происхождения, из администрации Дж.Буша, Пола Добрянски, возмущалась «этими возмутительными фантазиями», называя эти проекты «авантюрами». 
 

Возможно, что все это проектирование, действительно, авантюры, которые не стоит воспринимать серьезным образом, и учитывать, как ориентиры американской политики. Возможно, авантюрами являются какие-то определенные выкладки и схемы. Но, невозможно, не видеть, что геополитическая ревизия стала частью актуальной политики США в отношении регионов. «Британские» границы, установленные несколько десятилетий назад по всей Передней и Южной Азии, уже не удовлетворяют в части реализации актуальных стратегий и подлежат изменению, тем более, что сама Великобритания пытается, в какой-то мере, участвовать в этой масштабной ревизии. Данная политика актуализирована и наиболее выпукло представлена на Ближнем Востоке и в Восточной Европе, так, как в этих регионах осуществляется наиболее активная политика, направленная на закрепление новых позиций, решении энергетических и коммуникационных проблем. Но, уже проявляются аналогичные намерения США в Латинской Америке, прежде всего, в Боливии. В этом регионе имеется подзабытый, но классический пример – создание республики Панамы на территории, отторгнутой от Колумбии, при непосредственном участии США. Принимая во внимание, что уже сейчас начинается новая геополитическая и геоэкономическая борьба между США и Китаем в Африке и в Юго-Восточной Азии, возможны геополитические ревизии и в этих регионах.  
Конечно, идеология перекройки границ, непосредственно связана со взглядами неоконсерваторов. Но нельзя не отметить и усиливающиеся скептические настроения в аналитическом сообществе США, по поводу способности США проводить эффективную политику в некоторых регионах. Переосмысление внешней политики США, которое произошло в процессе формирования новой администрации после президентских выборов уже 2004 года, заключается в отказе от неоконсервативной доктрины, как самоцели во внешней политике и подчинение задач, разработанных неоконсерваторов новой стратегической доктрине США, заключающейся в создании глобального контроля, что включает создание нового мирового порядка. 
Создание американских баз в государствах с крайними авторитарными режимами, использование любых, даже радикальных политических сил в организации государственных переворотов, говорит об усилении принципов «реальной политики». Президент «Совета по внешней политике» Ричард Хаасс считает, что США встали перед перспективой полного ухода из Ближнего Востока, где складываются могучие региональные макродержавы, в том числе Иран, которые заинтересованы в уходе Западного мира из региона, в утверждении новых правил использования энерго-ресурсов. Важным обстоятельством, по Р.Хаасу, является то, что нынешние правящие режимы в арабских государствах более не способны управлять прежними методами, все более уступают политическое «поле» исламским элитам. Причем, так называемые арабские социалистические идеологии, практически, сошли на нет и, также, уступили место исламистам. По мнению Р.Хааса, попытки перекроить карту региона, может быть и удастся осуществить, но это не приведет к сохранению военно-политического присутствия США, а только еще более усложнит ситуацию. 
По его мнению, уже сейчас выявляются перспективы сокращения присутствия США и ничего не может предотвратить эту тенденцию. (Новый Ближний Восток («Foreign Affairs», США) Ричард Н. Хаасс ( Richard N. Haass), 08 ноября 2006).

К этому добавим, что американские эксперты по вопросам Ближнего Востока, например, Джуди Киппер, Джон Чарбенкс, Этнони Кордесман, Денис Росс и Ричард Хаас (в приватных беседах) нисколько не отрицали то, что именно политика США, во многом способствовала, заметному ослаблению тех авторитарных режимов в арабских государствах, которые десятилетия успешно сотрудничали с США. Имеется в виду, в том числе, доктрина демократизации Ближнего Востока. Игорь Мурадян

Платя десятину у алтаря сырой нефти.

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Майкл Т. Клэр, “National Interest”:  Президент Барак Обама часто заявлял, что одним из его высочайших приоритетов является покорение «тирании нефти» посредством разработки альтернативных источников энергии и значительное уменьшение зависимости Америки от импорта нефти. Но мы не станем энергетически независимыми в течение ещё тридцати-сорока лет, даже если будет существовать сильная решимость увеличить рациональное использование энергии и ускорения разработки альтернатив нефти. В этот период Америка останется зависимой от нефти, получаемой от авторитарных режимов, слабых государств и стран, находящихся в гуще гражданской войны.

Всё меньше и меньше сырой нефти будет поступать от надёжных поставщиков в Западном полушарии. Учитывая нашу продолжающуюся зависимость от импортной нефти, иметь возможность выбирать наших поставщиков было бы, безусловно, идеальным. Но такой возможности нет. Нефтяной рынок является вполне международным. Основные торговцы используют многочисленные источники нефти-сырца, чтобы удовлетворить нужды нефтепереработчиков и розничных компаний. Но самое главное, большая часть остающейся в мире нефти контролируется странами, которые не являются демократиями, которые не уважают верховенство права и определённо не замечены в идеальном поведении в области прав человека. Как бы то ни было, наша зависимость от этих производителей, вероятно, увеличится, так как количество добываемой нефти в более старых регионах Западного полушария сокращается, и всё больше и больше мировой нефтедобычи сконцентрировано в Африке, на Ближнем Востоке и в бывшем Советском Союзе.

В прошлом Соединённые Штаты заключили молчаливую договорённость с нашими иностранными поставщиками: мы защищаем ваше правительство, снабжаем вашу армию оружием и смотрим сквозь пальцы на ваши нарушения прав человека в обмен на приоритетный доступ к вашим объёмам добычи нефти. Эти соглашения снижают наше политическое влияние, наш моральный авторитет и нашу способность вести переговоры с этими государствами по другим вопросам. Мы должны признать реальность нашей продолжающейся нефтяной зависимости и заново сформулировать наши отношения, чтобы торговлю нефтью регулировал рынок, а не оружие, кровопролитие и диктатуры. Вопреки общепринятому мнению, Соединённые Штаты нужны больше этим нефтережимам, чем они Соединённым Штатам. Тиранию нефти можно остановить.

Энергетическая зависимость – это наша реальность. В начале 2009 года почти три четверти всех потребностей Соединённых Штатов в нефти приходились на импорт. Чтобы снизить этот высокий уровень зависимости, большинство принимающих решения людей выступают за сочетание мер, нацеленных на поощрение сбережения и увеличения поставок топлива, произведённого внутри страны. Эти меры могли бы включать в себя более высокие налоги на бензин, стимулы для приобретения гибридных или полностью электрических автомобилей, ускоренное производство альтернативного топлива (такого, как жидкие топлива, полученные из сланцев, биомассы и угля), расширение общественного транспорта и увеличение бурения на охраняемых природных территориях, например, в Арктическом национальном заповеднике дикой природы и на отдалённом континентальном шельфе. У всех эти предложений есть достаточно своих сторонников и противников. И все эти предложения будут, несомненно, тщательно изучены этой и будущими администрациями. Но даже если они получат серьёзную поддержку Конгресса и Белого дома, каждое из них создаёт то или иное препятствие, независимо от того, какой набор вариантов будет утверждён в конце концов, наибольший эффект от них будет достигнут через несколько десятилетий.

К сожалению, никакое количество самообмана не поможет нам уйти от фактов. Большие надежды, например, возлагались на разработку перспективного биотоплива, которое можно получать из таких непищевых растительных материалов как просо и солома, и которое можно производить химическим способом, а не энергетически неэффективным способом тепловой обработки. Но таких работающих заводов сейчас нет, и пройдёт десятилетие или больше, прежде чем топливо такого рода станет доступным в больших количествах. Полноценная разработка других альтернатив нефти, таких как перегонка угля в жидкое топливо и биодизельное топливо, произведённое из определённых видов водорослей, как ожидается, займёт даже больше времени. Активная поддержка ветряной, солнечной и ядерной энергетики для производства большего количества электричества для подключаемых гибридных и электрических автомобилей и скоростных поездов также потребует триллионов долларов новых инвестиций и нескольких десятилетий, чтобы достичь этого. Таким образом, как прогнозирует министерство энергетики, даже к 2030 году биотопливо и жидкое топливо из угля будут обеспечивать всего лишь 14% потребностей страны в жидком топливе, а нефть будет обеспечивать 86%. И в связи с долговременным спадом внутренней нефтедобычи на импорт будет приходиться около половины всей этой нефти.

Этот кризис назревал давно. Нефтедобыча в самих США достигла своего пика и начала долгосрочное снижение почти сорок лет назад. В 1972 году Америка добывала приблизительно 12,5 миллионов баррелей нефти в день и импортировала только 4,5 миллионов баррелей, так что иностранная сырая нефть составляла около одной четверти всех поставок. С тех пор наше потребление нефти продолжало расти, в то время как внутренняя добыча снижалась, так что разницу должно было покрывать всё большее количество импортной нефти. Мы перешли порог в 50 процентов зависимости от иностранной нефти в 1998 году и с тех пор подошли к 60 процентам. Объявленные президентом Обамой планы стимулирования разработки альтернатив нефти развернут эту тенденцию в обратную сторону и, возможно, снизят зависимость США снова до менее 50% через десять лет или около того; но так как внутреннее потребление продолжит расти, уменьшения реального объёма нефти, который мы должны получать от иностранных поставщиков, не будет.

Откуда же тогда возьмётся эта нефть? Она не будет поставляться союзниками; сырая нефть будет поступать от почти невыносимых и всё более ненадёжных деспотий.

До сих пор нам очень везло, так как большая часть нашей импортной нефти обеспечивается более или менее дружественными поставщиками в Западном полушарии – но эти счастливые деньки подходят к концу. В четвёртом квартале 2008 года Соединённые Штаты получили приблизительно 45% импортной нефти от источников в Западном полушарии, в основном из Канады, Мексики и Венесуэлы. Однако, чем больше мы смотрим в будущее, тем меньше мы можем ожидать зависимости от этих стран в отношении удовлетворения нашей потребности в импорте. Обычный уровень нефтедобычи в Канаде, как ожидается, снизится наполовину в период с сегодняшнего дня и по 2030 год, с 2,1 миллиона до 1,1 миллиона баррелей в день, и хотя получение необычного топлива — из нефтеносных песков (битума) могло бы более чем компенсировать падение добычи, высокая стоимость производства этого топлива и связанные с этим различные экологические опасности могут ограничить производство лишь несколькими миллионами баррелей в день, снижая потенциальную пользу для Америки. Мексика представляет собой более зловещую картину. Её чистая нефтедобыча, как ожидают, снизится к 2030 году до уровня ниже собственных потребностей, не оставив нефти для экспорта в Соединённые Штаты. Венесуэла всё ещё будет добывать в 2030 году нефть с избытком, но её нефтяным месторождениям и производственной инфраструктуре был нанесён Уго Чавесом такой ущерб, что имеющихся объёмов для экспорта будет недостаточно, чтобы заменить потерю поставок нефти из Мексики. Бразилия является одним светлым пятном на этой карте. Она разрабатывает новые глубоководные месторождения рядом с Рио-де-Жанейро, которые обещают стать существенным дополнением к мировым поставкам; однако, Бразилия является быстро развивающейся страной со своими собственными огромными потребностями в энергоресурсах, так что будет ли какая-то часть этой нефти доступна для экспорта в Соединённые Штаты, пока неясно. В конечном итоге доля Западного полушария в импорте нефти в США значительно уменьшится в течение следующих двадцати лет.

Это означает, что всё большее количество импортной нефти будет поступать от производителей Центральной Азии, Ближнего Востока и Африки. И среди этих поставщиков мы окажемся всё более зависимыми от небольшой группы добывающих стран с уникальной способностью удовлетворять растущий мировой спрос в следующие десятилетия. Только дюжина или около того стран могут обеспечить значительное количество избыточной нефти для экспортных рынков: Алжир, Ангола, Ливия, Нигерия и Судан в Африке; Иран, Ирак, Кувейт, Катар, Саудовская Аравия и Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ) в Персидском заливе; и Азербайджан, Казахстан и Россия в бывшем Советском Союзе. Как ожидается, к 2030 году только государства Персидского залива будут обеспечивать 31% поставок обычной нефти, в то время как бывшие советские государства будут обеспечивать около 18%, а африканские государства – 16% поставок. Все остальные поставщики либо снижают добычу (например, Индонезия и страны Северного моря – Дания, Норвегия и Британия), и им необходима вся их нефть для внутреннего потребления (например, Китай), либо слишком незначительны, чтобы влиять на ситуацию. Иран, который, несомненно, имеет объёмы для поставок нефти, даже не фигурирует в этом ужасном балансе, так как долгосрочные санкции отрезают его от американского рынка – не то чтобы Тегеран мог быть желательным поставщиком в любом случае. Так что, какими бы ни были наши предпочтения, мы будем всё больше полагаться на этих 14 ключевых производителей.

И вот здесь начинаются наши проблемы. Хотя Соединённые Штаты поддерживают дружественные отношения с большинством этих стран, ни одна из них не является на самом деле союзником в том смысле, в каком Канада, Британия или Норвегия являются друзьями США. Некоторые на самом деле враждебны – вспомните о Судане и России, в то время как другие поддерживают «надлежащие» отношения с Вашингтоном, но всё же позволяют полуофициальным голосам на своей территории выражать одержимые ненавистью антиамериканские взгляды; финансируемое правительством ваххабитское духовенство в Саудовской Аравии является отличным примером этого. Группировки внутри саудовской правящей элиты и элиты других арабских нефтяных стран направляли финансовые средства исламским благотворительным организациям, связанным с «Аль-Каидой». Более того, немногие из этих стран обеспечивают адекватную защиту базовых прав человека, а большинство остаются опасной территорией для тех, кто громко выступает в интересах женщин или меньшинств. Хотя в большинстве этих стран время от времени проводятся всеобщие выборы, ни одна из них не может считаться настоящей демократией. Коррупция, кумовство и цензура прессы являются почти повсеместными.

Но намного более серьёзным, с нашей точки зрения, является склонность к насилию в этих ключевых странах-производителях нефти, откуда будет поступать всё больше и больше нашей нефти. Некоторые, включая Ирак и Нигерию, находятся в состоянии войны или страдают от этнических и религиозных распрей. Это не случайность: хотя многие эти страны страдают от длительных социальных и экономических расколов, производство нефти неизбежно усиливает напряжённость тем, что обеспечивает некоторые части общества огромным богатством, оставляя огромные массы бедных за пределами дворцовых ворот – и чувствующих ещё большую обездоленность (и возмущение), чем до обнаружения нефти. В некоторых случаях это ведёт к восстанию и военному перевороту, как это случилось в Алжире, Иране, Ираке, Ливии, Нигерии и Саудовской Аравии; в некоторых случаях к сепаратистской борьбе, целью которой является создание этнического государства, финансируемого нефтью, как в провинции Кабинда в Анголе и иракском Курдистане. Эти перевороты часто влияют на американскую внешнюю политику, так как на Вашингтон давят с одной или другой стороны, чтобы он обеспечил оружие, войска или дипломатическую поддержку – сходное давление можно ожидать и в будущем.

В сущности, именно этим аспектом проблемы зависимости, а не абсолютным объёмом импорта нефти в США, по-видимому, наиболее одержим Обама, чтобы ускорить разработку альтернатив нефти. Через несколько дней после вступления в должность президент сообщил о своих опасениях и приоритетах: «Зависимость Америки от нефти является одной из наиболее серьёзных угроз, с которыми сталкивается наша страна. Она спонсирует диктаторов, оплачивает распространение ядерного оружия и финансирует обе стороны нашей борьбы с терроризмом». Есть другие важные причины для того, чтобы взяться за решение проблемы нефти, отметил он, включая угрозу изменения климата и постоянно меняющиеся цены на бензин, однако вызовы для нашей внешней политики остаются главным фактором для движения в новом направлении.

В то время как свидетельства о нашей растущей зависимости от нестабильных, коррумпированных режимов становятся всё более бесспорными, а взаимоотношения Америки с этими правительствами всё более несостоятельными день ото дня, то теперь наступил момент заново сформулировать наши отношения. Для наших политиков и политических обозревателей является обычным делом представлять нашу сегодняшнюю ситуацию как ситуацию, в которой мы подчиняемся могущественному господину. Мы считаем, что мы должны предоставлять военную и дипломатическую поддержку поставщикам нефти, чтобы гарантировать себе сырую нефть. Но это ложное утверждение и опасное.

Да, наша потребность в импортной нефти постоянно росла из-за отсутствия воли ввести ограничения или достаточно активно разрабатывать альтернативы, но решение, принимавшееся снова и снова, использовать военные и дипломатические инструменты, а не полагаться на рыночные силы, чтобы обеспечить себе иностранную нефть, было политическим решением, а не только лишь результатом нужды. Американские лидеры энергично работали над тем, чтобы установить дипломатические и военные связи с ключевыми иностранными нефтепроизводителями; нефтедобывающие страны не просили такой поддержки. Это показывает, что у нас вряд ли роль вассалов в этих отношениях. И из-за этой склонности относиться к нефти как к уникальному товару мы лишили себя рынка сырой нефти, проводя одновременно нефтяную внешнюю политику.

Теперь мы должны позволить говорить рынку. Нам не обязательно полагаться на затратные и вредные нерыночыне соглашения, чтобы получить доступ к нефти.

Для тех, кто сомневается в эффективности политики, которая зависит от рынка, пара примечаний. Америка занимает первое место по потреблению нефти, и это положение сохранится и в обозримом будущем. Как мы не можем позволить себе потерять доступ к иностранной нефти, так и эти производители не могут рисковать потерей доступа к рынку США. Что наиболее важно, если мы позволим силам рынка возобладать, то нам будет только лучше. Вместо того, чтобы полагаться на привилегированные отношения с горсткой стран с присущей им склонностью к интригам и кумовству, такой подход будет поддерживать участие многочисленных поставщиков, усиливая конкуренцию среди добывающих стран и увеличивая возможность выбора для таких стран-потребителей как Соединённые Штаты. Даже если некоторые из наших традиционных поставщиков воспротивятся этому новому порядку и не будут поставлять нефть на рынок, временно подняв цены, это только усилит искушение других производителей увеличить свой экспорт, поставив новые объёмы нефти на рынок. Некоторая часть этой новой нефти будет дорогой – новые скважины у побережья Бразилии находятся очень глубоко и потребуют дорогостоящих технологий, чтобы ввести их в эксплуатацию, но чем больше число поставщиков, тем сильнее будет конкуренция между ними, и тем меньше будет риск, что перебои с поставками из одной или двух стран причинят нам серьёзные экономические трудности.

Сила рынка, работающая таким образом, на самом деле никогда не рассматривалась, когда речь заходила о получении нефти, из-за нашего предположения, что отношения Америки с её иностранными поставщиками нефти являются отношениями вассала с сеньором. И хотя это, возможно, обеспечивает нам нашу сырую нефть, это стоило слишком дорого. Сопротивление связям США с местными режимами или лидерами привело к антиамериканской протестной деятельности, террористическим ударам и беспорядкам. Из-за американской поддержки ближневосточных авторитарных лидеров мы нуждаемся в потенциально стабильных государствах и надёжных партнёрах. Мы больше не можем позволить себе защищать тиранов.

Сила рынка предоставляет нам другие, более лучшие возможности получения сырой нефти. Рассматривая то, как нефтегосударства стоили нам нашей безопасности, становятся понятными необходимость вырваться из этой зависимости и средства, как это сделать.

Ещё со времён Фрэнклина Д. Рузвельта американские чиновники стремились установить тесные связи с избранной группой якобы надёжных режимов в основных нефтедобывающих регионах, чтобы восполнить сокращающиеся внутренние запасы нефти. Чтобы прочно закрепить эти связи, руководство США помимо этого постепенно создало плотную сеть дипломатических и военных соглашений с такими режимами, в некоторых случаях согласившись гарантировать их выживание против множества угроз. Именно эти отношения – а не сами режимы – оказались трудными для Соединённых Штатов в последние годы.

Саудовская Аравия остаётся нашим наиболее важным и извращённым из всех нефтяных соглашений и самым совершенным примером того, почему корректировка курса является величайшей необходимостью. Если текущие тенденции продолжатся, королевство станет нашим главным источником сырой нефти в ближайшем будущем. По этой причине, если не по другой, наши проблемные отношения, отношения выплаты дани должны прекратиться.

Ещё в феврале 1945 года, когда президент Рузвельт встретился с королём Абдул-Азизом ибн Саудом, основателем современной саудовской страны, на борту корабля ВМС США «Куинси», который был пришвартован у входа в Суэцкий канал, был заключён негласный союз. Большинство историков сходятся во мнении, что оба лидера решили, что Соединённые Штаты получат эксклюзивный доступ к саудовской нефти в обмен на обещание защищать саудовский режим от всех врагов, иностранных и внутренних. Последующие американские и саудовские лидеры интерпретировали это соглашение различным образом, но все они подтверждали, что оно остаётся в силе.

Америка, очевидно, связала себе руки. Отношения вассала и сеньора не являлись предрешённым делом. Это Соединённые Штаты помогли организовать и обучить вооружённые силы Саудовской Аравии (включая её силы внутренней безопасности – саудовскую национальную гвардию), обеспечили эти силы современным военным снаряжением стоимостью в миллиарды долларов, построили и заняли базы в стране и неоднократно посылали войска и самолёты, чтобы помочь защитить это государство. В октябре 1981 года было совершенно ясно выражено, что поддержка США распространяется не только на оборону против внешней атаки, но и на защиту королевской семьи против восстания внутри страны. После Исламской революции в Иране и смутно подражательного мятежа саудовских экстремистов в Мекке восстание было подавлено с американской помощью. «Мы не позволим [Саудовской Аравии] стать Ираном», — заявил президент Рональд Рейган на пресс-конференции в Белом доме.

И всё же, если кто-то находится под впечатлением, что эти отношения зависимости каким-то образом идут нам на пользу, подумайте ещё раз. Как бы феодальные правители Саудовской Аравии не приветствовали такие отношения, не все саудовцы относятся к этому союзу с США с одобрением. Даже в самой династии Саудов есть некоторые потомки Абдул-Азиза, смотрящие на Америку сквозь линзы воинственного Ислама и финансирующие благотворительные организации, имеющие связи с джихадистскими группами того или иного рода. Что намного более важно, так это то, что обычные саудовские граждане считают королевскую семью коррумпированным инструментом (как они это расценивают) антимусульманского, произраильского американского империализма – и именно из этого кипящего котла отвернувшихся и джихадистски настроенных саудовских диссидентов Усама бен Ладен вербовал солдат для своей террористической кампании против Соединённых Штатов.

Пожалуй, самой большой проблемой в саудовско-американских отношениях является этот «особый» статус отношений США с саудовской королевской семьёй. Трудно представить себе какие-то ещё подобные отношения в американской внешней политике: когда наши обязательства о военной помощи распространяются на наследников мужского пола абсолютного монарха. Хотя это соглашение всё-таки даёт нам привилегированный доступ к саудовской нефти, это одновременно подвергает нас многим опасностям. Это подвергает риску саму королевскую семью, так как она слишком полагается на Соединённые Штаты для своей защиты и недостаточно — на поддержку своего собственного населения. И хотя это помогло саудовской королевской династии оставаться у власти в течение полувека, это не является рецептом долговременной стабильности и поэтому его следует заменить чем-то более надёжным и привлекательным.

Хотя руководителям придётся сформулировать чёткое содержание нового партнёрства США с Саудовской Аравией, окончательной целью должна стать нормализация наших двусторонних отношений. Фактически, это означает отказ от этого негласного союза, заключённого президентом Рузвельтом и королём Абдул-Азизом полвека назад. Как только королевской семье станет понятно, что они больше не смогут воспользоваться автоматическим обещанием защиты со стороны американских войск против внутреннего мятежа, они будут вынуждены заключить новый социальный контракт со своим населением – который, предположительно, включает в себя большую степень подотчётности перед каким-то видом представительного органа. Этот процесс, предположительно, может включать в себя определённое количество внутренней несбалансированности, но конечным результатом должна стать форма правления, намного более способная противостоять жёстким вызовам современной эпохи.

И тогда Америка станет свободной: вместо пресмыкательства перед саудовскими королями и принцами, как это было в последние шестьдесят с чем-то лет, американские президенты и госсекретари смогут обращаться с членами королевской семьи с соответствующим формальным этикетом, который они демонстрируют другим таким иностранным номинальным руководителям, как королеве Елизавете, одновременно оставляя серьёзные дела для дискуссий с действительными правительственными чиновниками. Да, мы так же будем стремиться получить доступ к огромным нефтяным запасам Саудовской Аравии на наилучших коммерческих условиях – но не за счёт некрасивого политического покровительства. Пусть саудовцы ищут такое покровительство в другом месте, если хотят, но как хорошие бизнесмены они знают, что беспрепятственный доступ к американскому рынку является их главной целью; и если это означает, что надо работать на чисто рыночных условиях, то они подчинятся неизбежному.

Со временем такой же подход должен управлять энергетическими связями США с Ираком. Эта страна уже является нашим шестым поставщиком по объёмам сырой нефти, и прогнозы указывают на то, что американская зависимость от иракской нефти будет только расти в следующие несколько десятилетий. В качестве завоевателей, оккупирующей силы и сообщников правительства мы собираемся пуститься в ещё одну коррумпированную авантюру в длинном списке ошибочных политических решений.

У отношений США с Ираком есть своя истерзанная история, все перипетии которой не обязательно пересказывать здесь полностью. Но общие её очертания показывают, что и здесь мы снова заключили сделку с дьяволом. После того, как разрушающая экономическая блокада не смогла свергнуть Саддама Хусейна, второй президент Буш начал свою бесславную войну. Когда встал вопрос о доступе к чёрному золоту, многие в Вашингтоне (и в правлениях американских нефтяных компаний) надеялись, что результатом устранения Саддама также станет приватизация иракских нефтяных месторождений.

Однако, действия сил сопротивления и борьба между различными политическими группировками из-за распределения нефтяных доходов в значительной степени помешали американским компаниям работать в Ираке. (Несколько независимых компаний подписали контракты с курдским региональным правительством, чтобы работать в регионах под их контролем, но эти соглашения не получили полного одобрения со стороны центрального правительства в Багдаде). Только когда условия безопасности улучшатся даже ещё больше, чем это есть сейчас, и различные группировки урегулируют свои разногласия по поводу предложенного законодательства об углеводородах, для иностранных компаний станет возможным снова со значительным размахом придти в страну и помочь восстановить её повреждённые, но потенциально богатые месторождения. Государство, спровоцировавшее одну из наших величайших военных и политических операций, предложило один из наименее жизнеспособных нефтережимов – или так это кажется.

В настоящее время, когда страна всё ещё оккупирована большим количеством американских войск, любой контракт на нефтедобычу в Ираке, подписанный американской компанией и сегодняшним правительством в Багдаде, будет рассматриваться многими, если не большинством иракцев, как незаконный результат американского господства. Только после того, как будет выведена основная часть американских войск, а иракский парламент примет всеобъемлющий закон о нефти, который получит широкую общественную поддержку, американским компаниям можно будет начать работать в Ираке, не вызывая гнева. В такой обстановке американские официальные лица могут – как и в других странах – содействовать национальным компаниям в проведении переговоров о заключении контрактов с иракским министерством нефти. Но содержание любых таких контрактов и условия торговли должны определяться самими иракцами в соответствии с действующей рыночной конъюнктурой. Нельзя упустить шанс начать всё сначала.

Конечно, многие считают, что наши коррумпированные отношения заканчиваются на границах Ближнего Востока. Однако медленно, но верно американские руководители заключают неправильные сделки с каждым растущим нефтегосударством. Это верно не только в отношении завсегдатаев – Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ. Это также верно в отношении Анголы, Азербайджана, Казахстана и Нигерии.

Список кажется таким бесконечным оттого, что американское руководство стремилось диверсифицировать источники нашей иностранной нефти, особенно стремясь получить сырую нефть из Африки и бассейна Каспийского моря. Как раз, когда мы пытаемся освободиться от оков зависимости от Ближнего Востока, мы продолжаем заключать те же самые рискованные, зависимые соглашения с нашими новыми партнёрами, в соответствии с которыми Соединённые Штаты предлагают военное содействие и дипломатическую поддержку в обмен на доступ к сырой нефти, которую они бы получили в любом случае. Кажется, очевидные уроки так и не были усвоены.

Билл Клинтон был первым чиновником высшего ранга, который прилагал скоординированные усилия по установлению тесных связей со ставшими недавно независимыми нефтяными государствами бывшего Советского Союза. Задолго до того, как другие видные лидеры стали заявлять о преимуществах получения нефти и природного газа из Каспийского бассейна, Клинтон поощрял отношения с новыми руководителями региона. В августе 1997 года, например, он пригласил бывшего тогда правителя Азербайджана Гейдара Алиева в Вашингтон на приём в Белый дом. Помогая Азербайджану разрабатывать энергетический потенциал Каспия, как сказал он Алиеву в то время, «мы не только помогаем Азербайджану процветать, мы также помогаем диверсифицировать наши энергетические поставки и усилить безопасность нашей страны».

Клинтон добивался расположения лидеров не только Азербайджана, но и Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана, Узбекистана и Грузии – последняя являлась важным транзитным государством для транспортировки нефти и газа по новым трубопроводам, которые должны были быть проложены через Кавказ из Каспийского региона в Турцию и на Запад. И здесь более чем где-либо ещё, Вашингтон взял на себя инициативу установления связей с развивающимися нефтегосударствами. Некоторый смысл этого можно понять из выступления заместителя госсекретаря Стюарта Айзенстата перед сенатским комитетом по иностранным делам в октябре 1997 года по поводу усилий, предпринимаемых администрацией Клинтона, чтобы укрепить связи с этими странами: «Грузинский президент Шеварднадзе, азербайджанский президент Алиев и киргизский президент Акаев посетили Вашингтон этим летом, [а] казахстанский президент Назарбаев посетит Вашингтон в ноябре. … Первая леди посетит Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан в ноябре». Судя по всему, такого рода прямое взаимодействие Белого дома продолжалось и в последующие годы, когда нефтяные компании США стали более интенсивно участвовать в добыче и транспортировке каспийских энергоресурсов. Но Соединённые Штаты снова оказались в ситуации, когда они дают потенциально дорогостоящие гарантии. Эти усилия сопровождались предоставлением значительного количества экономической и военной помощи каспийским государствам – и были активизированы после 11/09, когда администрация Буша обратилась к ряду этих стран за помощью в проведении глобальной войны с террором.

Сходный процесс можно увидеть в связях США с африканскими нефтедобывающими странами. И здесь также американское руководство предприняло скоординированные усилия, чтобы установить тесные отношения с ведущими поставщиками, особенно, с Анголой и Нигерией, и чтобы поддержать эти отношения посредством экономической и военной помощи. Как правило, такая помощь предназначена для того, чтобы помочь этим странам бороться с местными беспорядками и сепаратистскими движениями, гарантируя таким образом бесперебойную добычу и экспорт нефти. Обосновывая помощь США Нигерии, Госдепартамент указал в 2006 году, что эта страна является «пятым крупнейшим источником американского импорта нефти, и перебои с поставками из Нигерии стали бы серьёзным ударом по американской стратегии нефтяной безопасности». Американское беспокойство по поводу надёжности поставок нефти из Африки также привело к растущему военному сотрудничеству с Анголой. В то время как эти связи растут, также растёт и необходимость расширенного контроля за многими программами помощи и обучения, которые сейчас действуют в Африке, и это, как кажется, стало фактором при решении Пентагона установить новое региональное командование – Африканское командование США или АФРИКОМ – в 2007 году.

Как и раньше, американские посланники могли бы и должны были оказывать давление по поводу свободного, прозрачного рынка экспорта углеводородов и содействовать заключению договоров, когда это является законным и уместным, между американскими фирмами и местными энергетическими компаниями. Но упор должен быть на том, чтобы позволить рыночным силам управлять торговлей нефтью, а не политическим и военным связям между Соединёнными Штатами и действующим режимом.

Заупрямится ли кто-то из наших заокеанских поставщиков в отношении такой перемены? Конечно, да. Некоторые нефтережимы, привыкшие к привилегированным отношениям с Вашингтоном, могут начать искать другого покровителя – возможно, это будет Китай – чтобы заменить в этой роли Соединённые Штаты. Но учитывая то, что Соединённые Штаты являются крупнейшим потребителем нефти в мире, трудно представить, чтобы кто-то из крупных производителей рискнул разгневать Америку, предприняв шаги, которые бы поставили под угрозу его долгосрочный доступ к американским потребителям. И хотя Пекин может поддаться искушению извлечь пользу из любой благоприятной возможности, появившейся в результате таких действий, китайцы также зависят от открытого мирового рынка нефти для удовлетворения своих внутренних энергетических потребностей, и поэтому они вряд ли предпримут какие-то резкие шаги, которые подвергнут опасности их доступ к этой торговле. В конечном счёте, необходимость нефтедобывающих стран продавать нам свою нефть больше, чем потребность в нашем покровительстве, и поэтому любые изменения в наших отношениях с ними, поддерживающих поток нефти, видимо, будут приняты в конце концов.

Поэтому очевидно, что любые усилия, чтобы избавиться от «тирании нефти», должны быть направлены не столько на уменьшение зависимости Америки от импорта из какой-то конкретной страны или региона, сколько на изменение содержания отношений Америки с поставщиками. Отныне целью заокеанской энергетической политики Америки должна быть деполитизация и демилитаризация отношений США с ключевыми производителями и, по мере возможности, позволить рыночным силам восторжествовать. Это означает трансформацию большей части политики, которая определяла отношения США с ключевыми нефтедобывающими государствами на Ближнем Востоке, в Африке и в регионе Каспийского моря – лишив их «особого» статуса, которым они долгое время пользовались в Вашингтоне, и обращаться с ними, как с другими странами в их регионах. Это может оказаться поначалу трудным для официальных лиц с обеих сторон, но долгосрочные результаты должны оказаться полезными для всех заинтересованных.

Сокращение американской военной поддержки иностранным нефтережимам должно, в конечном итоге, ослабить силу антиамериканизма во многих из этих стран и уменьшить риск насилия со стороны экстремистов. Конечно, возможно, что сам процесс перехода будет сопровождаться некоторой степенью нестабильности и конъюнктурного насилия. Это требует, чтобы любые действия США по изменению их отношений с этими режимами происходили постепенно, дав соответствующим правителям достаточно времени, чтобы договориться о новом образе действий с политическими группами, которые ранее были исключены из участия в делах правительства.

В конечном итоге, единственной бесспорной стратегией избавления от «тирании нефти» является уменьшение нашего потребления нефти, точка. Это потребует намного более амбициозного плана по охране природы и разработке альтернативных видов топлива, чем те, которые обсуждаются теперь в Вашингтоне. Со временем необходимость намного уменьшить наши выбросы углекислого газа и приспособиться к миру падающих объёмов нефтедобычи заставит нас принять такой радикальный план. Тем временем мы продолжим зависеть от импортной нефти и потому не сможем избежать тактики шантажа со стороны нефтегосударств. Мы должны изменить наше энергетическое поведение за океаном. Если мы этого не сделаем, мы станем жертвами собственного поведения.

Майкл Т. Клэр является профессором пяти колледжей по исследованиям мира и мировой безопасности в Хэмпширском колледже и автором недавно вышедшей книги «Восходящие державы, сжимающаяся планета: новая энергетическая геополитика» (Holt, 2009).

“Tithing at the Crude Altar”

Источник: Переводика

Некоторые оценки и выводы из анализа вызовов и угроз России в регионе Центральной Азии

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

…Энергетические угрозы

1. Центральная Азия с ее огромными запасами углеводородов является объектом особой международной активности и интереса. По западным оценкам, в недрах Центральной Азии хранятся приблизительно 46% мировых запасов природного газа. Только разведанные запасы Каспийского шельфа оценены в 17 — 21 миллиардов баррелей нефти и 7 триллионов кубических метров природного газа.

2. Реализация Западом новой энергетической стратегии в регионе направлена на создание и развитие альтернативных трубопроводов в обход России. Стратегия нацелена не только против России, но и Китая, который рассматривается США как главный источник потенциальной геополитической угрозы интересам Запада на материке Евразия и в мире в целом. Американская администрация активно участвует в нескольких газовых проектах по созданию в Европе новой газопроводной инфраструктуры в качестве альтернативы трубопроводам российского Газпрома. При содействии США уже построен и действует нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан. В самое ближайшее время заработает газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум, по которому в Турцию пойдет азербайджанский природный газ.

3. Особую настойчивость американцы проявляют в попытках привлечь Казахстан и Туркмению к проекту строительства Транскаспийского газопровода в обход России. При этом предлагается приступить к строительству трубопровода через Каспий уже сейчас, не дожидаясь заключения пятисторонней Конвенции о правовом статусе Каспийского моря.

4. Жесткое противоборство ведется вокруг Казахстана, интерес к которому обоснован тем, что 70% месторождений нефти и газа, сосредоточенных в районе и акватории Каспийского моря, находятся на его территории.
До недавнего времени Астана категорически отказывалась вступать в какие-либо энергетические сделки в обход России, что, в частности, обусловлено позицией президента Назарбаева и унаследованной со времен СССР структурой трубопроводов. В последнее время под давлением США и других ведущих стран мира некоторые бывшие советские республики и, прежде всего, Азербайджан и в определенной степени даже Казахстан, начинают все чаще игнорировать военно-политические, энергетические и другие интересы России в регионе Центральной Азии.
Вместе с тем, несмотря на разностороннее давление США и Запада на президента РК, Казахстан фактически отказался от участия в ряде трубопроводных проектов в обход России, в частности, в проекте строительства Транскаспийского газопровода, усомнившись в его целесообразности и возможности доставлять газ из Средней Азии в Европу «без участия России», и фактически отказался от обсуждения этой идеи.

5. После смены политического руководства в Ашхабаде резко обострилась борьба за влияние на Туркмению, что вызвано, прежде всего, тем, что в ее недрах находятся богатейшие запасы природного газа. Особую активность в борьбе за туркменский газ проявляют США и их союзники по НАТО. Одновременно Китай пытается возобновить переговоры по строительству трубопровода из Туркмении к своим восточным границам.
Россия также предпринимает разносторонние политические и дипломатические усилия в отношении Туркмении, опасаясь, что долговременное (до 2028 года) соглашение по поставкам газа по трубопроводу Средняя Азия — Центр может быть расторгнуто. В ходе визита президента Туркменистана в Москву в апреле с.г. были подтверждены ранее заключенные между Россией и Туркменией соглашения и даже достигнуты договоренности об увеличении поставок туркменского газа в Россию.

6. Наряду с газом и нефтью, объектом особого экономического противоборства в ЦА является уран. Наибольшими запасами этого стратегического сырья в регионе обладает Казахстан. Немалыми запасами урана располагают также Узбекистан и Таджикистан. Контроль над урановым рынком Узбекистана продолжают сохранять американцы.
Россия и Казахстан вместе владеют приблизительно третью мировых разведанных запасов урана (Казахстан — 622 тысячами тонн, Россия, по разным оценкам, от 615 до 830 тыс. тонн). В связи с тем, что Россия уже к 2020 году может столкнуться с полным истощением разведанных запасов урана, сегодня она активно сотрудничает с Казахстаном в урановой сфере.

Общие выводыОбострение геополитического и межцивилизационного противоборства в ЦА и на Кавказе ставит сегодня перед Россией задачу выработки и проведения эффективной внешней региональной политики. При этом важнейшее значение приобретает поиск наиболее оптимальной модели взаимодействия и объединения стран региона и, прежде всего, бывших советских республик вокруг России, превращение России в притягательный субъект интеграции на постсоветском пространстве и в целом в регионе.

Полный текст ИРФОР: http://www.imperiya.by/politics3-6320.html

Борьба за нефть и газ Каспия обостряется

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: В последние дни произошло сразу несколько событий, связанных с борьбой за нефтегазовые ресурсы Каспийского бассейна. 11 сентября в казахстанском Актау прошёл неформальный саммит президентов четырёх прикаспийских государств СНГ – России, Казахстана, Туркмении и Азербайджана, главным вопросом на котором был раздел Каспийского моря. 13 сентября президент России Д. Медведев совершил визит в Туркмению, где попытался урегулировать возникшие весной этого года противоречия по вопросам транзита туркменского газа. А 14 сентября в столицу Туркменистана прибыл В. Ющенко, одной из главных целей визита которого было обеспечение прямых поставок туркменского газа на Украину. Такая концентрация событий говорит о том, что борьба за нефтегазовые ресурсы Каспия вступила в новую фазу.

Видимо, главным результатом саммита в Актау, носившего неформальный характер, стала обида Ирана, который на встречу четырёх президентов приглашён не был. Послы четырёх стран СНГ, участвовавших в саммите, были вызваны в иранский МИД, где им было заявлено, что никаких достигнутых без участия Тегерана договорённостей по статусу Каспия иранская сторона не признает. В ответ Москва разъяснила, что это был саммит только стран СНГ. В то же время участие во встрече глав только прикаспийских государств наводит на мысли, что основным предметом обсуждения была всё же проблематика Каспия. То, что не пригласили Иран, может объясняться требованием последнего о разделе Каспия на пять равных частей, не приемлемом для Туркмении и Азербайджана. По мнению аналитиков, прикаспийские страны СНГ постарались выработать на саммите устраивающее всех решение с тем, чтобы на предстоящих осенью пятисторонних переговорах в Баку, в которых уже будет участвовать Иран, выступить с консолидированных позиций.

По неофициальной информации, основным вопросом саммита было обсуждение проблемы принадлежности нефтегазовых месторождений Сердар (азербайджанское название — Кяпаз), Осман и Омар (Азери и Чираг), спор из-за которых между Ашхабадом и Баку периодически переходит в острую фазу. В начале сентября Туркменистан даже заявил о планах по усилению своего военного присутствия на Каспии, включая создание военно-морского флота и системы охраны морских границ.

Между тем для России и полное урегулирование конфликта, и перерастание его в острую фазу могут создать проблемы. В случае урегулирования конфликта Азербайджан и Туркменистан могут согласиться на строительство подключённого к «Набукко» транскаспийского газопровода, по которому туркменский газ пойдет на Запад в обход России. На рубеже 1990–2000-х годов идея строительства транскаспийского газопровода уже прорабатывалась, но не была реализована из-за противоречий по поводу распределения квот на прокачку газа.

В случае же перерастания азербайджано-туркменского конфликта в острую фазу возможно появление на Каспии вооружённых сил США и НАТО, что уже прямо идёт вразрез с интересами России.

От визита Д. Медведева в Туркменистан и его переговоров с президентом страны Г. Бердымухамедовым аналитики ожидали решения двух вопросов: возобновления поставок туркменского газа через трубопроводную систему РФ и внесения ясности в судьбу Прикаспийского газопровода, который Москва рассматривает в качестве главной альтернативы западному проекту «Набукко». Отношения России и Туркмении в сфере поставок туркменского газа испортились в апреле 2009 г. после аварии на газопроводе «Средняя Азия – Центр» (САЦ-4). Причиной аварии стал отказ «Газпрома» закупать у Туркмении газ по прежней цене 300 долл. за 1 тыс. куб. метров (еще 40 долл. стоит транспортировка газа через территорию Узбекистана и Туркменистана): из-за падения мировых цен на газ транзит стал невыгодным. В «Газпроме» заявляют, что заранее предупредили Туркменистан о сокращении отбора газа, Ашхабад же считает, что получил уведомление слишком поздно. Как следствие, в ночь с 8 на 9 апреля 2009 г. на отрезке между газоперекачивающими станциями «Ильялы» и «Дарьялык» произошел взрыв, и транзит туркменского газа через территорию РФ не восстановлен до сих пор.

По данным «Коммерсанта», возобновление поставок туркменского газа Москва увязывает со строительством газопровода «Восток–Запад», по которому газ с расположенного на северо-востоке Туркмении крупнейшего месторождения Южный Иолотань должен доставляться к берегу Каспия и далее – по проектируемому Прикаспийскому газопроводу в трубопроводную систему «Газпрома». Именно конфликт из-за строительства газопровода «Восток–Запад» привёл к срыву в марте этого года российско-туркменских переговоров. По некоторым данным, разногласия тогда вызвал спор о том, кому будет принадлежать газопровод, финансирование строительства которого брал на себя «Газпром». После этого Ашхабад объявил на строительство газопровода международный тендер, победитель которого не известен до сих пор. Возможно, именно с проработкой деталей этого ключевого проекта связано молчание, которое президенты России и Туркмении хранили в отношении газовой проблематики на всём протяжении переговоров.

Туманность перспектив газопровода «Восток–Запад» не лучшим образом сказывается и на судьбе Прикаспийского газопровода. После срыва мартовских переговоров между Москвой и Ашхабадом вопрос о его строительстве до сих пор подвешен. А вот казахская сторона продвинулась в этом направлении гораздо дальше. Выступая 11 сентября в Оренбурге на Форуме межрегионального сотрудничества России и Казахстана, министр энергетики и минеральных ресурсов Сауат Мынбаев заявил, что подготовка казахстанской стороной технико-экономического обоснования проекта Прикаспийского газопровода будет завершена в ноябре текущего года. К началу 2010 года у Казахстана будет «правовая и технологическая готовность к реализации проекта». Наиболее проблемным звеном этого проекта опять оказалась Туркмения, с которой связана реализация всех крупных газовых проектов России в Каспийском бассейне.

Переговоры по нефтяным проектам оказались гораздо более успешными. Российская компания «Итера» подписала с туркменской стороной готовившийся несколько лет договор о разделе продукции по блоку 21 на шельфе Каспийского моря. Извлекаемые запасы нефти на этом месторождении оцениваются в 160 млн. тонн, а попутного газа – 10 млрд. куб. метров. Поскольку опыта морского бурения «Итера» не имеет, к реализации проекта будет привлечена «Зарубежнефть». По словам председателя правления группы «Итера» Игоря Макарова, инвестиции в разработку месторождения составят 1 млрд. долл., а работы на нем начнутся уже в 2010 г.

А на следующий день после отъезда из Ашхабада Д. Медведева туда прибыл В. Ющенко. Одной из целей его визита было объявлено возобновление прямых поставок туркменского газа на Украину, осуществлявшихся до 2005 г., но решить этот вопрос без России оказалось невозможным, и он даже не обсуждался. При этом украинская дипломатия выдвинула альтернативный вариант доставки туркменского газа на Украину. По информации Deutsche Welle, посол Украины в Ашхабаде Виктор Майко заявил, что помимо турецкого направления может быть проложена еще одна ветка газопровода «Набукко», которая пройдет из Туркмении в ЕС через Каспийское море, Закавказье, Чёрное море и Украину. О необходимости диверсификации поставок газа за счёт соглашений с Узбекистаном и Казахстаном заявил и советник украинского премьера по ТЭК Сергей Пашинский. Однако, судя по отсутствию реакции в западных СМИ, члены консорциума «Набукко» о планах прокладки его ветки через Чёрное море и Украину пока не знают. Борьба за нефть и газ Каспия обостряется.

Александр Шустов

«Урановый» визит Д.Медведева

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Фонд стратегической культуры: «Урановые» соглашения, подписанные в ходе государственного визита президента России Д. Медведева в Монголию 25-26 августа, увенчали усилия, предпринимаемые Москвой в последние годы на этом направлении.

Интерес к зарубежным урановым месторождениям возник в России сравнительно недавно. Стимулом к этому стали масштабные планы развитию российской атомной промышленности и энергетики. В соответствии с федеральной целевой программой «Развитие атомного энергопромышленного комплекса России на 2007-2010 годы и на перспективу до 2015 года», утверждённой правительством РФ в октябре 2007 г., до 2030 года планируется построить 40 новых атомных энергоблоков и довести уровень атомной энергии в общем энергетическом балансе страны с нынешних 16% до 25%. Осуществление столь крупных планов требует наличия ресурсной базы. Собственные урановые ресурсы России находятся в Бурятии, Забайкальском крае и Курганской области, а расположенные на них запасы урана относятся к числу трудноизвлекаемых, с высокой себестоимостью добычи. Большая часть урановых месторождений бывшего СССР после его распада осталась за пределами РФ.

Раздел атомного комплекса между странами СНГ в начале 1990-х гг. привёл к тому, что основные мощности по переработке урана оказались в Российской Федерации, а по его добыче – в странах Центральной Азии, прежде всего Казахстане и Узбекистане. Располагая одним их крупнейших в мире атомных комплексов, Россия занимает 4-е место в мире по добыче урана (около 3,5 тыс. тонн), а Казахстан, добывший в 2008 г. около 9 тыс. тонн, стоит по этому показателю на 2-м месте в мире. В 2009 г. Казахстан планирует, добыв 12 тыс. тонн и обойдя Австралию, стать мировым лидером.

Помимо России Казахстан поставляет свой уран на экспорт в Китай и США. Всего же на территории Казахстана сосредоточено 27% разведанных мировых запасов урана (1,6 млн. тонн). В отличие от этого, Узбекистан почти весь свой добываемый уран поставляет в США. Разведанные запасы урана в республике составляют около 3% мировых ресурсов (185,8 тыс. тонн). В мировом рейтинге Узбекистан занимает 7-е место по запасам урана и 5-е по его добыче. Существенно отставая от Казахстана по темпам прироста добычи, Узбекистан к 2012 г. планирует увеличить её в 1,5 раза, запустив для этого новые месторождения и перерабатывающие мощности. В Киргизии и Таджикистане, где уран активно добывали в послевоенные годы, его добыча была потом свёрнута по причине истощения месторождений и открытия их более дешёвых аналогов на территории соседних Казахстана и Узбекистана.

В условиях усиления конкуренции за урановые ресурсы между основными мировыми производителями Монголия приобретает для России особое значение. По оценкам монгольских специалистов, запасы урана в республике составляют 60 тыс. тонн, тогда как российская сторона считает, что они могут достигать 120-150 тыс. тонн. Это один из самых значительных показателей в мире. В настоящее время Монголия располагает шестью урановыми пластами и более чем сотней месторождений урана, разработка которых до сих пор не велась. Кроме того, Монголия, граничащая с Российской Федерацией, расположена недалеко от крупнейшего предприятия атомной отрасли России – Приаргунского горно-обогатительного комбината. Развитие торгово-экономических коктактов в сфере добычи и переработки урана удачно вписывается в задачу общего укрепления связей РФ и Монголии, тесные отношения с которой после распада СССР были Москвой поспешно свёрнуты.

Подготовка к заключению «урановых» договорённостей между Россией и Монголией шла на протяжении последних двух лет. В апреле 2008 г. состоялся визит в Россию премьер-министра Монголии С. Баяра, в ходе которого глава «Росатома» С. Кириенко и министр промышленности и торговли Х. Наранхуу подписали протокол о планах совместных действий по сотрудничеству в сфере мирного атома, включая совместные инвестиции в добычу урана, разведку монгольских урановых месторождений и строительство в Монголии атомной электростанции (АЭС) малой или средней мощности. По словам С. Кириенко, возведение малой или средней мощности АЭС стало инициативой Монголии, обладающей значительными урановыми запасами и стремящейся повысить свою энергетическую независимость. В мае 2009 г. состоялся ответный визит в Монголию В. Путина, в ходе которого также велись переговоры о разработке монгольских урановых ресурсов.

По информации «Независимой газеты», Кремль активно использовал на монгольском направлении личные связи президента Калмыкии К. Илюмжинова, который в годы учебы в МГИМО познакомился с тремя министрами монгольского правительства, включая премьер-министра Санжагийна Баяра, министра образования Алтына Хуяка и министра окружающей среды и туризма Луймэдийна Гансуха. В первой половине 2009 г. К. Илюмжинов успел трижды побывать в Монголии, приняв активное участие в подготовке майского визита в Улан-Батор В. Путина, в ходе которого были подписаны соглашения о получении Россией лицензии на крупнейшее угольное месторождение Таван-Толгой и медно-золотое Ою-Толгой. По оценке политолога Дмитрия Савельева, которого цитирует «НГ», главными соперниками России в Монголии являются «Китай, который уже получил контроль над значительной частью монгольских ресурсов, а также США, которые через канадские компании, опираясь на поддержку Демократической партии Монголии, пытаются потеснить Пекин и не допустить возвращения России на родину Чингисхана». С целью укрепления своих позиций в Монголии Россия не только поддержала на майских президентских выборах прежнего главу государства Намбарына Энхбаяра, но и заявила о желании развивать межпартийные связи с оппозиционной Демократической партией, руководитель которой Цахиагиин Элбэгдорж и стал новым президентом страны.

Соглашения, подписанные в ходе последнего визита в Монголию президента РФ Д. Медведева, позволят двум странам существенно продвинуться в сфере ядерного сотрудничества. В частности, стороны подписали межправительственное соглашение о создании совместного предприятия по добыче природного урана, причём Россия стала первой страной, с которой Монголия заключала такое соглашение. С монгольской стороны участником предприятия выступит госкомпания «АтомМон», с российской — «Атомредметзолото», входящее в структуру «Росатома». Совместное предприятие будет действовать на паритетных началах, а основным объектом его интереса являются месторождения Восточно-Гобийского района Монголии, а также Дорнодский урановый узел, в разработку которого Россия, по словам главы «Росатома» С. Кириенко, готова инвестировать «сотни миллионов долларов».

Уже вскоре мировой спрос на уран может превысить предложение. По оценкам агентства Bloomberg, это произойдёт после 2015 г. в связи с активным развитием атомной энергетики в России, Китае, Индии, США и других странах. К 2020 г. спрос на уран, по прогнозам Всемирной ядерной ассоциации, вырастёт на 30 процентов. На этом фоне результаты, достигнутые Россией на монгольском направлении, стали важным этапом развития международного экономического сотрудничества в Азии.