Метка:Узбекистан

Индия предлагает РФ участие в проекте трансафганского газопровода

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Индия предлагает РФ участие в проекте трансафганского газопровода Energyland: Индийская газовая корпорация ГАИЛ предлагает «Газпрому» принять участие в проекте строительства газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия («Трансафганский газопровод»).

Индийская сторона не исключает возможное привлечение России также как одной из стран-поставщиков, наряду с Азербайджаном, Казахстаном и Узбекистаном.
Прокладка газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) опирается на поддержку Азиатского банка развития (АБР). Протяженность газопровода может составить почти 1700 км, передает ИТАР-ТАСС..
Одним из основных направлений возможного сотрудничества «Газпрома» и Индийской газовой корпорации ГАИЛ может также стать совместная проработка проекта поставок иранского газа в Индию (по проекту ИПИ).
«Газпром», в частности, мог бы взять на себя роль технического консультанта, а впоследствии и оператора по осуществлению этого проекта. «Газпром» также выражает заинтересованность в участии в проекте строительства газопровода Мьянма-Бангладеш-Индия в качестве консультанта.
Напомним, что завтра, 4 декабря, нсостоится официальный визит в Индию президента РФ Дмитрия Медведева.

НОВЫЙ СРЕДНИЙ ВОСТОК – РУССКАЯ МЕГАЗАДАЧА. Целевая интеграция Афганистана, Средней Азии и Сибири как требование времени

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Юрий Крупнов

ОБЩИЙ ЗАМЫСЕЛ НОВОГО СРЕДНЕГО ВОСТОКА (НСВ)

RPMonitor: Важнейшей геополитической и дипломатической задачей России в ближайшие двадцать лет становится превращение территории Средней Азии и Среднего Востока – от Казахстана до северной Индии и Персидского залива – в принципиально новый макрорегион.

Создание этого макрорегиона, отличающегося стабильностью и промышленным подъемом, должно идти на основе проведения ускоренной индустриализации, на базе системного сотрудничества России, Индии, Китая, Ирана, Афганистана, Пакистана, Монголии, Казахстана, Туркмении, Киргизии, Таджикистана, Азербайджана и Турции.

Ключевым смыслом такого макрорегиона должно стать создание единого геоэкономического и геокультурного пространства, целенаправленно избавленного от каких-либо геополитических переделов и разделов, равно как и от геостратегических эгоистических задач отдельных стран. Из плацдарма геополитических столкновений и инструментального использования в интересах отдельных стран макрорегион следует перевести в состояние ядра Центральноевразийского общего рынка и площадки диалога укорененных здесь цивилизаций и народов.

Так проектируемый макрорегион имеет смысл называть Новым Средним Востоком (НСВ).

Только НСВ в состоянии решать следующие критические для России и соседних стран задачи:                   

— Восстановить Афганистан в качестве единого, суверенного и экономически эффективного государства, которое не только прекращает экспорт нестабильности, наркотиков и терроризма, но и становится модельным государством ускоренной индустриализации и развития.

— Обеспечить прочную кооперативную безопасность и стабильность.

Провести демилитаризацию присутствия внерегиональных иностранных государств на территории государств региона.

— Организовать единое экономическое и транспортно-логистическое пространство, соединяющее российскую Сибирь с «южными морями» (Аравийским морем и Персидским заливом), а со временем – сухопутный мост между Северным Ледовитым и Индийским океанами.

— Создать единую инфраструктуру водного обеспечения южных стран региона для решения критической водной проблемы.

— Создать единое образовательное пространство (по аналогии с Болонским соглашением), в частности – сеть колледжей и школ совместного развития, основанных на деятельностном содержании образования.

— Не допустить создания в Афганистане и Средней Азии плацдарма США и НАТО для контролю Китая, Ирана и России из их «подбрюший».

— Организовать фундаментальную географическую конструкцию, которая бы принципиально не допускала разлома России по Уралу и отщепления от Европейской части РФ Восточной Сибири и Дальнего Востока.

— Наконец, не допустить войны США и НАТО против Ирана как участника строительства НСВ.

 

Рис. 1. Контуры Нового Среднего Востока

ПОПЫТКА ИЗОЛИРОВАТЬ СЕБЯ ОТ АЗИАТСКИХ ПРОБЛЕМ ПРОВАЛИЛАСЬ

Очевидно, для России построение НСВ является жизненно важным.

Вопреки популярному мнению практиков и теоретиков геополитики о необходимости создания на основе новых постсоветских государств Средней Азии и северных провинций Афганистана неких «буферных» зон, которые якобы «отдаляют русских от наиболее конфликтных секторов Среднего Востока»[1], все эти попытки пошли прахом. Не оправдались надежды тех, кто уповал на «освобождение от балласта» в виде Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и т.д. Попытки отделиться от Среднего Востока напрямую ведут (и это подтверждает динамика последних десяти лет!) к усугублению ситуации на Среднем Востоке как раз в направлении России. Они ведут к созданию вокруг него единого и расширяющегося наркотеррористического конгломерата – с включением туда государств Средней Азии и наиболее развитых регионов РФ. Отгородиться у Москвы от «далеких» проблем попросту не получится: тектоническая по мощности афганская нестабильность уже пришла к нам и экспорт нестабильности вне новой проектной позиции России будет только нарастать. Российская Федерация уже столкнулась с проблемой наплыва гастарбайтеров из экс-советской Средней Азии в крупные города.

Единственной альтернативой всему этому становится создание НСВ, что с самого начала выступит фактором позитивной кардинальной переорганизации геокультуры, геоэкономики, геополитики и геостратегии и Евразии, и планеты в целом.

БАЗОВЫЕ ПРИНЦИПЫ ПРОЕКТА

Геокультура и геоэкономика при реализации проекта НСВ являются безусловными приоритетами.

Во-первых, НСВ невозможен без культивирования новой системы ценностей, которая бы вырастала вокруг принципа диалога цивилизаций и народов во имя совместного развития.

Во-вторых, для реализации НСВ необходимо строить «общий рынок»: единое экономическое сообщество, реализующее для населения численностью около 400 миллионов человек (что сопоставимо с населением Евросоюза) программы множественной индустриализации и вырабатывающее новые стандарты качества жизни.

Безусловно, типы индустриализации в разных пространствах НСВ будут не совпадать. Если для нашей Сибири речь должна идти об организации третичной индустриализации, основанной на прорыве в седьмой технологический уклад, разработке технологий направленного наращивания качества жизни и общества знаний, то для отдельных южных территорий первостепенное значение будет иметь первичная индустриализация.

Основой единого экономического пространства должны стать единые инфраструктуры электроэнергетики, ирригации и обеспечения водой, управления транспортно-логистическими потоками, обеспечения перспективной занятости.

Ключевое значение будет иметь организация железнодорожной магистрали Сибирь – Казахстан – Туркмения – Иран, которая возникнет после ввода железной дороги длиной почти в 800 километров между казахской станцией Узень до туркменских станций Берекет, Этрек и Гурген и трансафганской магистрали от иранского города Мешхед (Иран) через Герат и Кандагар до пакистанского города Кветта.

СМЕЩЕНИЕ ТРАНСПОРТНОГО КОРИДОРА «СЕВЕР-ЮГ»

При этом возникает необходимость и возможность кардинально пересмотреть смысл, идеологию и саму географию международного транспортного коридора (МТК) «Север-Юг», широко пропагандируемого последние 15 лет. Напомним, что речь шла о создании прямого водно-железнодорожного пути «Балтика – Волга – Каспийское море – Персидский Залив». Сегодня уже очевидно, что исходная идея проекта («связать Индию с Европой через западную Россию») оказалась слабо реализуемой. Более того, она отрицает необходимость и задачу развития Сибири и Дальнего Востока России в пользу дальнейшего монопольного роста экономики лишь Европейской части РФ.

Совершенно иные экономические и геополитические возможности появляются с переносом в проекте МТК «Севера» с крайнего Северо-Запада РФ на сибирское побережье Северного Ледовитого океана.

Рис. 2. Сдвиг смысла и направления проекта МТК «Север – Юг»

ГЕОЭКОНОМИКА ВОДЫ

Крайне перспективными оказываются и иные транспортные проекты, в том числе и транспорта воды, без которого индустриализация региона невозможна. Без сибирских вод НСВ ожидает настоящая катастрофа.

Достаточно указать на то, что одним из главных условий установления мира в Афганистане и его экономического развития является создание новой ирригационной системы, что в разы повысит забор воды из афганской части бассейна Амударьи и резко ухудшит ситуацию с обеспечением водой в соседних государствах. Особенно в Туркмении и Узбекистане, с одной стороны, и в Пакистане – с другой.

В связи с этим пора серьезно, без популистских истерик, отнестись к проекту переброса примерно двадцатой части воды Оби из Сибири в Среднюю Азию. В частности, начать серьезное обсуждение недавно изданной и посвященной этому мегапроекту книги мэра Москвы Юрия Лужкова «Вода и мир».

На основе транспортных магистралей следует организовать проект коридора развития Сибирь – Иран[2].

Итак, вряд ли возможно рассматривать в качестве выбора и альтернативы варианты нарастающего экспорта в Россию нестабильности, наркотиков и терроризма – и стабилизации и процветания южного «подбрюшья» России. Второй вариант, помимо всех выгод безопасности, предоставляет фантастические возможности для нового развития Сибири через появление выхода к «южным морям», образования гигантского средневосточного и южноазиатского рынка и пространства спроса на сибирскую науку и технологии[3].

Более того, создание Нового Среднего Востока по сути и составляет «материальный» практический предмет деятельности Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая в сложном творческом поиске в последние годы вышла на необходимость постановки территориально конкретных целей и задач. Наиболее ярко это проявилось в решении последнего Саммита ШОС «в рамках усилий на афганском направлении активизировать работу контактной группы ШОС-Афганистан, начать практическую подготовку к созыву под эгидой ШОС специальной конференции по Афганистану для обсуждения вопросов совместного противодействия терроризму, незаконному обороту наркотиков и организованной преступности» и в общем духе и букве Душанбинской декларации глав государств-членов ШОС от 28 августа 2008 года.

НОВЫЙ ШАНС НА РУССКОЕ ЛИДЕРСТВО

Для России доктрина НСВ является помимо всего ещё и отличным поводом для перехода к доктрине экспорта развития. Для перехода к новой Восточной политике.

Попытки «экспорта демократии» в этот район планеты показали свою не только насильственную природу, но и очевидную неэффективность. Более того, экспорт демократии на практике оказался ещё и экспортом финансового и экономического кризиса вкупе с военными конфликтами, то есть – гарантированным экспортом нестабильности.

Россия имеет уникальную возможность сделать главным принципом своей внешней политики традиционную для себя роль фактора подъёма и развития. К сожалению, огульная критика советского прошлого и выдуманной имперскости России дезавуировала и в общественном сознании практически свела на нет центральную линию международной деятельности России – её во многом самозабвенные усилия по подъёму опекаемых ею стран.

Сегодня надо не только восстановить историческую справедливость, но и довести эту нашу родовую черту до принципа совместного развития, со-развития, и, соответственно, экспорта развития как целенаправленного переноса в страны-партнёры всей полноты системы, позволяющей странам совершать качественные рывки и прорывы. Естественно, на сугубо взаимовыгодной основе.

НСВ выступает прямо-таки идеальным пространством отработки и полномасштабной реализации доктрины экспорта развития и соразвития.

Предпосылки для принятия такой доктрины на уровне политического руководства Россией есть. Скажем, показательно заявление премьер-министра Российской Федерации Владимира Путина на заседании совета глав правительств Шанхайской организации сотрудничества в Астане 30 октября сего года: «Предметом конкуренции становятся ценности и модели развития. Предстоит совместными усилиями достаточно быстро завершить трансформацию глобальной и региональной архитектуры безопасности и развития, адаптировав их к новых реалиям XXI века, когда стабильность и процветание становятся неделимыми понятиями».

Наконец, доктрина Нового Среднего Востока позволяет выйти на целостную Восточную политику России как на систему целенаправленных действий в отношении Большого Востока[4], состоящую из трёх направлений по трём разным «востокам»:

— Дальний Восток России – его кардинальный подъём и превращение в центр мирового развития и лидирующий мировой регион, соответственно, в локомотив развития России[5]

— Новый Средний Восток

— Ближний Восток, означающий фактически западную политику России, т.е. отношения с Европой, США и НАТО.

В этом плане выходит, что главным и практически единственным «ближним» направлением внешней политики России в ближайшие десятилетия является сибирско–иранское направление, т.е. строительство НСВ.

Здесь вовне России лежит вся геополитика.

В этой связи имеет смысл отметить существенную слабость концепции «Великого Лимитрофа» и «Острова России», введенного глубоко уважаемым и выдающимся нашим геополитиком Вадимом Цымбурским.

Увлекшись геополитическим схематизированием, Вадим Леонидович, очевидно, упустил из виду принципиальную разнородность и временность пояса лимитрофных стран. Прямая активность России нужна исключительно по афганскому направлению. Остальные задачи «Великого Лимитрофа» решаются не через внешнюю, а внутреннюю геополитику.

Так, проблема Северной Кореи своим решением имеет развитие юга Приморского края и, в частности, строительство в Хасанском районе нового современного города с основой в высокотехнологическом биотехнологическом и биомедицинском производстве[6]. Проблема Украины, Крыма и Кавказа решается сменой общей политики России, прежде всего – внутренней, и переходом от «российского национализма» («РФ-национализма») последних 20 лет к доктрине России как мировой державы[7].

НОВЫЙ ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ЯЗЫК

Следует кратко пояснить выбор названия предлагаемого нового макрорегиона. Почему именно Средний Восток, а не Средняя Азия, например?

Несмотря на то, что в российских СМИ и даже академических изданиях все чаще английское «the Middle East» переводят как «Средний Восток», всё-таки «их» находящийся посередине восток являлся и является «Ближним». В российском востоковедении Средним Востоком традиционно называется регион неарабского, неиндийского и некитайского Востока: Иран, Афганистан и Пакистан (ранее Северо-Западная Индия).

Классическим считается и определение Андрея Снесарева 1921 года: «Средний Восток не есть какая-нибудь выдумка, какое-либо вымученное понятие, но с этим понятием соединяется совершенно определенный географический и этнографический объем. Средний Восток есть вместилище двух народностей – иранской и тюркской. Первой – «лежащей на дне», и второй – «наслоенной сверху». Они выявляют его как определенную этнографическую единицу»[8].

В результате развала СССР возникла группа самостоятельных постсоветских государств Средней Азии, которые с тех пор находятся в смятении, разрываясь между несколькими центрами сил, и которые всеми силами пытаются оторвать от России.

В этой ситуации выбор у РФ небольшой: либо своим бездействием фактически отказаться от роли мировой и даже региональной державы – либо предложить интеграционный проект, связывающий Среднюю Азию со «старым» Средним Востоком в рамках стратегических российских интересов.

Надо связывать. Тем более, что их интенсивная интеграция уже происходит. Важно и то, что решить проблему Афганистана без подобного связывания невозможно: ещё Игорь Рейснер, известный востоковед, в рецензии на только что процитированную книгу А.Е. Снесарева «Авганистан» (Снесарев писал название этой станы именно так!) прямо отмечал, что «к Афганистану нельзя правильно подойти, не разрешив средне-азиатскую проблему в целом».

Конечно, название «Новый Средний Восток» непросто перевести на английский язык. Помимо путаницы с англосаксонским the Middle East возникает много других коллизий.

Поэтому, вероятно, имело бы смысл предложить называть два ключевых для России региона – Дальний и Новый Средний Восток – по-русски, т.е. как Dalnij Vostok и Novij Srednij Vostok. Тем более, что полвека назад мир, выучив русское слово «sputnik», через четыре года столь же легко усвоил вместе со словом «Gagarin» слово «vostok», которое теперь надо просто вспомнить и освежить в памяти человечества.

Многие ли будут спорить с тем, что грандиозная задача строительства на раздробленном и конфликтном ныне пространстве нового процветающего макрорегиона является сомасштабной и конгениальной задаче полета человека в ближний космос. Другое дело, что для постановки (и тем более, решения) задачи строительства НСВ необходимо геополитическое и дипломатическое творчество.

Выучиться называть Среднюю Азию Центральной не составляет труда. А вот чтобы преодолеть «крупнейшую геополитическую катастрофу XX века» (Владимир Путин) – развал СССР, необходимо приступать к тяжёлой работе: в ситуации «изобретения» нашими известными стратегическими партнёрами Большого Ближнего Востока (the Greater Middle East) и Большой Центральной Азии (the Greater Central Asia) осуществлять геопроектирование и последующее строительство Нового Среднего Востока (Novij Srednij Vostok).

Об авторе: Юрий Крупнов – председатель Движения развития,

председатель наблюдательного совета, Института демографии, миграции и регионального развития


[1] «Новая» Центральная Азия, включая анклавы среднеазиатских народов к югу от Памира, важна для России как огромное пространство, отдаляющее русских от наиболее конфликтных секторов Среднего Востока. Напомню, как афганские узбеки и таджики в 1996 г. отразили победное движение талибов на север страны»… — Цымбурский В. Народы между цивилизациями. – в книге В.Л. Цымбурского «Остров Россия. Геопол

итические и геохронологические работы.1993 – 2006. – М., 2007, с. 228. Очевидно, что эта мысль была актуальной в 1997 году, времени написания статьи, но сегодня является не просто анахронизмом, но и вредной доктриной, разделяемой многими по инерции, безотносительно к новой ситуации в России и мире.

[2] Об организации коридоров развития подробнее см. брошюру Ю. Громыко и Ю. Крупнова «Транспортное цивилизационное продвижение  — конкретный сценарий развития России», М., 2007. Также можно скачать с сайта здесь)

[3] Необходимо отметить глубокую статью Дмитрия Верхотурова «Сибирь смотрит на Ближний Восток», с которой автор ознакомился в рукописи в 2005 году и в которой ясно прописаны идеи связки Южной Сибири и Ближнего Востока через Среднюю Азию и Средний Восток и индустриализации Среднего и Ближнего Востока как одной из миссий Сибири

[4] Представление о Большом Востоке для России ввел политолог, д.и.н   Сергей Геннадьевич Лузянин, определяя «Большой Восток для России сегодня» как «44 государства и государственных образований в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной и Центральной Азии, связанных с ней различными отношениями» (Большой Восток и Большой Запад, Независимая газета, 14.01.2002). Также см. книгу С.Г. Лузянина «Восточная политика Владимира Путина. Возвращение России на «Большой Восток» (2004 – 2008 гг.) // АСТ – «Восток – Запад», 448 с.

[5] См. брошюру Ю.Крупнова «Солнце в России восходит с Востока» (М., Молодая гвардия, 2007. Также можно скачать с сайта здесь)

[6] Крупнов Ю. Новый Дальний Восток.2017-1 год. – в сб. «De Futuro, или История будущего» / Под ред. Д.А.Андреева, В.Б.Прозорова. М.: Политический класс; АИРО-XXI, 2008. 352 с. Также на сайте)

[7] Крупнов Ю. Стать мировой державой. М., 2003. Также на сайте: http://smd.kroupnov.ru

[8] Снесарев А. Е. Афганистан. М., 1921.

Узбекистан: оценивая причины, побудившие страну выйти из ЕврАзЭС. Взгляд из США

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Eurasianet: Государства-члены Евразийского экономического сообщества – Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и присоединившийся к ним в январе 2006 года Узбекистан – взяли на себя обязательства по выработке общей стратегии в области торговли, миграции, валютных расчетов и развития инфраструктуры.
Россия, главным образом продвигающая идею ЕврАзЭс, уделяла повышенное внимание вопросам углубления экономического сотрудничества, учитывая нестабильность мировых рынков и раскол между Востоком и Западом, возникший на гребне августовского российско-грузинского конфликта.
О своем решении Узбекистан уведомил в середине октября дипломатической нотой, переданной министерством иностранных дЖел страны в секретариат ЕврАзЭС, однако соответствующее решение было оглашено лишь 12 ноября. Выход Узбекистана стал неожиданностью по той причине, что в последние годы ЕврАзЭС, казалось, находилось на подъеме. При возрождающемся влиянии России, подпитываемая растущими доходами от продажи энергоресурсов и переживающих оживление национальных экономик, Евразийское экономическое сообщество виделось некоторым представителям официальных кругов средством, способным помочь Кремлю в достижении своей давней цели – создания и сохранения «единого экономического пространства» на территории бывшего Советского Союза. Решение Ташкента до некоторой степени выбило почву из-под ног ЕврАзЭС.
Выбор Узбекистаном момента для объявления подобного решения также вызывает вопросы, учитывая подчеркнутое внимание, которое российское руководство уделяет связи вопросов безопасности и экономического сотрудничества. Решение Узбекистана придаст новый импульс версиям о том, что недовольство Узбекистана работой ЕврАзЭС имеет непосредственное отношение к политическому маневрированию в рамках «Большой игры». Некоторые обозреватели в прошлом заявляли, что Узбекистан снялся с традиционных дипломатических якорей на постсоветском пространстве и соблазнился политическим союзом с Западом в ответ на угрозу активизации таких экстремистских движений, как Исламское движение Узбекистана (ИДУ).
Но отношения с Западом показались Узбекистану слишком обязывающими. Критика сложившейся в Узбекистане ситуации с соблюдением прав человека со стороны Запада, его настойчивые призывы провести либерализацию экономики и политические реформы, а также опора на неправительственные организации привели к тому, что дороги Узбекистана и Запада разошлись. Узбекское руководство все больше стала тревожить поднимающаяся волна народного недовольства в духе грузинской «революции роз» и украинской «оранжевой революции». Когда в июне 2005 года в городе Андижан на востоке Узбекистана возникли политические беспорядки, узбекские власти отреагировали на это силовыми методами.
После того, как узбекское правительство выдворило с территории страны американские военные силы, дислоцированные на военно-воздушной базе Карши-Ханаба на юге Узбекистана, российское руководство усмотрело для себя возможность оживления торговых и дипломатических связей с Узбекистаном. Разворот страны на 180 градусов был ознаменован в 2006 году решением присоединиться к ЕврАзЭС.
Теперь обозреватели усматривают в решении Узбекистана выйти из ЕврАзЭС точно такую же внезапную смену политических пристрастий. Они ссылаются на недавнюю отмену ограничений на въезд узбекских должностных лиц в ЕС как пример смягчения позиции Запада в отношении Узбекистана. Но истолковывать решения Узбекистана в таком контексте было бы слишком упрощенным. Заявлять, как это делают некоторые аналитики, что «все, что укрепляет влияние Соединенных Штатов, ослабляет влияние России», является интерпретацией международных отношений в антагонистическом ключе, которая больше приспела веку XIX, чем эпохе глобализации века XXI.
Аналитики оказывают Центральной Азии «медвежью услугу», трактуя все события в том духе, что страны региона являются объектами соперничества великих держав, а не субъектами, выступающими от собственного имени. Активизация талибских экстремистов в Афганистане, изменение геостратегическое влияния ядерного Ирана, нестабильная ситуация на энергетическом рынке и рынке труда в Китае, Индии и Пакистане ставят перед Узбекистаном серьезные задачи. Трактовать решение Узбекистана о приостановке своего членства в ЕврАзЭС единственно как фактор американо-российского геополитического соперничества значит совершенно игнорировать эти важнейшие аспекты.

Грегори Глисон, профессор Университета Нью-Мексико, специалист Европейского центра стратегических исследований им. Джорджа Маршалла.

Взгляды, отраженные в этой статье, являются исключительно мнением автора, а не правительства США.

 

США начинают и… ? После того как Узбекистан покинул ЕврАзЭС, стало понятно каким образом американцы собираются вернуть свое влияние в Центральной Азии.

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

Д.Перцев: США начинают и... ?

Д.Перцев. Gazeta.kz:

Выход Ташкента из ЕврАзЭС и смену президента на Капитолийском холме можно объединить в одну небольшую цепочку. Вместе с тем длина цепи может удлиняться по мере того, как США станут концентрированно работать с регионом. А американцы, судя по всему, готовы начать новую «большую игру» (по Збигневу Бжезинскому) в ЦА.
Разумеется, перед началом новой партии они будут готовить мощную пиар-акцию, способную притупить внимание России и Китая. Однако неожиданный выход из ЕврАзЭС Узбекистана стал сигналом для Москвы и Пекина тоже сосредоточиться на регионе, богатом нефтью и газом.

В начале ноября заместитель помощника госсекретаря США по Южной и Центральной Азии Джордж Крол заявил журналистам, что политика США в Центральной Азии не претерпит серьезных изменений в период президентства Барака Обамы.

«Я не думаю, что будут кардинальные изменения политики США в Центральной Азии, — заявил он. — Я не вижу в этом плане больших разногласий между демократами и республиканцами».

Обычно, американцы заранее не сообщают как раз о том, чего хотят больше всего. Политика предыдущего президента Джорджа Буша-младшего в Центральной Азии оказалась крайне неудачной. Именно в период правления Буша Узбекистан после майских 2005 года событий в Андижане, был практически объявлен вне закона. Именно Буш стимулировал Евросоюз принять санкции в отношении Узбекистана. Именно Буш, в конечном счете, подтолкнул Ташкент к сближению с Россией и Китаем в ущерб взаимоотношениям с Западом.

Мотивы явные и скрытые

Попытки Германии локализовать последствия конфронтации Запада с Узбекистаном наконец дали свои ощутимые плоды. В период после 2005 года именно немцы стали единственными, кто хотел заставить Евросоюз отменить неэффективные санкции в отношении официального Ташкента. Берлин в открытой и скрытой форме лоббировал перед своими союзниками идею предпочесть долгосрочные прагматичные экономические интересы правам человека.

Узбекистан, принимая решение о выходе из ЕврАзЭС, руководствовался явными и скрытыми мотивами.

Явным мотивом Ташкента, заставившим его вернуться в лоно Китая и России, стало стремление Узбекистана разорвать круг возможной изоляции. Чего он добился в рамках ЕврАзЭС. Причем, главным фигурантом противодействия со стороны Запада являлся президент США Джордж Буш.

С другой стороны, Ташкент никогда не испытывал особых иллюзий по поводу многосторонних отношений и региональной интеграции в рамках СНГ, ЕврАзЭС или ШОС. В частности, президент Узбекистана Ислам Каримов всегда больше доверял отношениям, выстраиваемым на двусторонней основе.

Его опасения по вопросу многосторонних и интеграционных процессов в регионе связаны с тем, что Каримов был всегда открытым противником наднациональных структур, способных сделать Узбекистан менее независимым. Независимость на определенном этапе развития страны стала самоцелью, которой может быть подчинено все или почти все.

В данном контексте выход Узбекистана из ЕврАзЭС необходимо рассматривать как вполне обыденное событие.

Другое дело, что для других членов интеграционного объединения выход Узбекистана может означать нечто большее. В особенности это касается Таджикистана и Киргизии, для которых интеграция с другими странами ЕврАзЭС без вовлечения Узбекистана почти что нонсенс.

Американский акцент

Американцы говорят так, что им можно доверять. Мол, влияние в Центральной Азии необходимо американцам только в ракурсе политики США в Афганистане. Причем, безопасность и мир в Афганистане США теперь ассоциируют с безопасностью и миром во всем регионе.

По словам Крола, «США не пытаются захватить власть над Афганистаном или доминировать в Центральной Азии. Мы хотим, чтобы Афганистан был центром, а не барьером к законной торговле; страной, способной прокормить своих граждан, а не экспортером наркотиков; бастионом стабильности, а не прибежищем для террористов или центром беззакония, экстремизма, нетерпимости и бандитизма».

По мнению американцев, в борьбе с талибами в Афганистане их поддерживают Россия, Китай и Иран. Обама вполне способен переформатировать США из диктатора и гегемона в Центральной Азии в надежного партнера. Естественно, такой формат сотрудничества предполагает выстраивание партнерских отношений не только со своим стратегическим союзником Казахстаном, но и с Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном, при определенных условиях — с Туркменистаном.

«Наша внешняя политика относительно стран Центральной и Южной Азии носит прагматичный характер, — подчеркнул Крол, — и основана на взаимосвязанных целях: сотрудничество в области обеспечения безопасности, экономического развития и демократического реформирования».

Эта цитата очень характерна для новой американской администрации. Приоритеты расставлены следующим образом: сначала безопасность, потом — экономическое развитие, и только затем — демократическое реформирование.

Это означает, что американцы не будут сконцентрированы на правах человека и демократических реформах внутри отдельных стран Центральной Азии. Важнее — сотрудничество стран региона в рамках содействия операции в Афганистане.

Казахстанский интерес

К середине будущего года казахстанская дипломатия разработает новую концепцию внешней политики. Разработка документа к данному сроку была поручена внешнеполитическому ведомству президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым в ходе выступления на расширенной коллегии МИДа республики. Глава государства обосновал поставленную задачу необходимостью подчеркнуть «возрастающую субъектность Казахстана на мировой арене».

Назарбаев указал на основные приоритеты внешней политики страны: сотрудничество со странами Центрально-Азиатского региона, Евросоюзом и США. Видимо, сотрудничество с Россией предполагается по умолчанию.

Назарбаев тезисно охарактеризовал их значение для Казахстана и его «возрастающей субъектности». Взаимодействие с соседями по региону на основе «братских добрососедских отношений», подчеркнул он, необходимо «для продолжения усилий по продвижению реальной региональной интеграции», чтобы достойно ответить на новые вызовы безопасности. Важность сотрудничества с Евросоюзом объясняется прагматично: «Взамен на наши ресурсы, на торговлю, которую ведем (годовой товарооборот Казахстана со странами ЕС достигает 25 миллиардов долларов), мы хотим, чтобы крупный, малый бизнес европейских стран, инновации, новые технологии приходили в Казахстан».

Американский приоритет диктуется тем, что «США являются движущей силой многих мировых процессов». Накануне коллегии МИДа новый американский президент Барак Обама позвонил Назарбаеву и назвал Казахстан другом США.

Разговор о новых приоритетах внешней политики Казахстана вызван предстоящим в 2010 году председательством страны в ОБСЕ. Об этом заявил на коллегии МИДа глава ведомства Марат Тажин.

Казахстан накануне своего председательствования в ОБСЕ должен показать Западу свою приверженность демократическим стандартам. Следовательно, уже в ближайшие месяцы возможно проведение досрочных парламентских выборов в Казахстане, когда однопартийная система будет искусственно заменена на многопартийную.

С другой стороны, Казахстан должен уже сегодня наращивать свою «субъектность» с тем, чтобы Узбекистан, вышедший из ЕврАзЭС, не стал «ближе к телу» Соединенных Штатов. Вероятность, что США будут играть на самых нежных струнах Центральной Азии и активно продвигать свое влияние одновременно в Казахстане и Узбекистане — очень высока.

АРАЛ СТАНЕТ НОВЫМ КАСПИЕМ? Каракалпакские сепаратисты мечтают об отделении от Узбекистана

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Алексей Леонов

RPMonitor: Урегулировав отношения с Евросоюзом и добившись отмены санкций, наложенных на Узбекистан после андижанских событий 2005 года, официальный Ташкент тут же решил продемонстрировать готовность отвернуться от России и Казахстана, поддержавших его в трудный момент, и начать новый «внешнеполитический роман» с Западом. Решение узбекских властей о приостановке членства в ЕврАзЭС стало очередным акробатическим трюком официального Ташкента, который с удивительной легкостью меняет членство в одних международных организациях на другие и наоборот. Успевший вступить в ОДКБ, выйти из него, войти в ГУУАМ, а потом, покинув его, вернуться в ОДКБ и вступить в ЕврАЗЭС, Узбекистан является на постсоветском пространстве своеобразным рекордсменом по количеству совершенных им геополитических кульбитов.

Проблема, однако, заключается в том, что в ближайшее время Ташкент могут ждать новые и неожиданные проблемы. Сообщения об огромных запасах нефти и газа на дне Аральского моря могут стимулировать стремление к самостоятельности Каракалпакии, которая занимают северную часть современного Узбекистана.

Согласно поступающим данным, почти исчезнувшее Аральское море становится своеобразным аналогом Каспия, Южно-Китайского моря и других бассейнов, где прибрежные страны оспаривают друг у друга принадлежность крупных ресурсов нефти и газа. А поскольку прежние границы между Казахстаном и Узбекистаном в Аральском регионе в буквальном смысле размыты или оказались на новой суше, эти страны все активнее доказывают собственные права на те же ресурсы. Добавляется к этому конфликту развитие в последнее время сепаратизма в автономной от Ташкента Каракалпакии, где сосредоточено до 75% объема нефтегазовых ресурсов Узбекистана. Вдобавок, именно через нее проложены крупнейшие евроазиатские газопроводы Средняя Азия–Центр и Бухара–Урал.

По данным Независимой информационной службы Узбекистана и других источников, в том числе российских, недра Каракалпакстана содержат 1,7-1,9 трлн кубометров природного газа и около двух миллионов тонн нефти. А вместе с примыкающими к Каракалпакии территориями экс-Арала – соответственно, 3,1-3,3 трлн кубометров и почти 6 млн тонн. Казахстанские и каракалпакские источники (например, здесь) оценивают объем запасов жидких углеводородов в Аральском секторе Казахстана в два миллиарда тонн нефтяного эквивалента; там открыты четыре месторождения с общими доказанными запасами 50 млн тонн нефти и 19 млрд кубометров газа.

Но весьма важно то, что вести разведку-добычу нефти и газа в Аральском регионе проще и дешевле, чем на Каспии. Как показывают исследования, углеводороды в Аральской зоне залегают на небольшой (а значит – на экономико-технологически выгодной) глубине – от полутора до двух с половиной тысяч метров. В сравнении с блоками на Каспии, где высокопродуктивные горизонты присутствуют в основном на глубине от четырех тысяч метров, аральские месторождения выглядят лежащими почти у поверхности земли.

Между тем, сепаратистские настроения стали распространяться в Каракалпакии уже в 1980-х годах, когда появилось подпольное движение Halk mapi («Интересы народа»). Однако экологические проблемы затмили тогда все дискуссии о независимости. Другое дело – сейчас, когда в регионе обнаружились нефть и газ.

На фоне дискуссий о нефтегазовых ресурсов Арала ранее неизвестная группа «Свободный Каракалпакстан» недавно распространила в Интернете призыв к согражданам добиваться независимости этого региона (см., например, здесь). Отметим, в этой связи, что, по данным официальной узбекской статистики, этнические каракалпаки составляют до 30-35% населения автономной республики. А казахстанские аналитики и местные национальные активисты утверждают, что доля каракалпаков в том регионе – минимум 55%. При этом каракалпакцы этно-лингвистически больше близки к казахам, чем к узбекам.

Как считает руководитель действующей в городе Нукусе национально-правозащитной группы Солижон Абдурахманов, «идею независимости Каракалпакстана поддерживают в основном люди молодого и среднего возраста. Эти поколения путешествовали по миру и видели, как живут другие страны. Они осознали, в каких условиях пребывает их родина. И они считают, что Ташкент намеренно сдерживает развитие Каракалпакии». Понимая, однако, что Каракалпакии будет трудно развиваться самостоятельно, как независимому государству, национальные активисты в автономной республике подумывают о перспективе присоединения к соседнему Казахстану, считающему каракалпаков частью казахского народа.

Энергетический потенциал Узбекистана. Используя природные ресурсы и выгоды географического положения, Узбекистан постепенно увеличивает свой удельный вес в экономике региона и повышает свое значение как крупной транзитной страны.

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Фонд стратегической культуры: Будучи крупнейшей по количеству населению страной Центральной Азии, Узбекистан располагает значительными запасами углеводородных и минеральных энергетических ресурсов. В последние годы именно производство и экспорт энергоносителей являются ключевым вопросом в отношениях Узбекистана с соседними государствами и Россией, представляя собой одну из наиболее острых проблем межгосударственных отношений.

Нефтегазовые ресурсы. В Узбекистане нефтегазовый комплекс не играет столь важной роли, как в Казахстане и Туркменистане. Однако его роль в структуре национальной экономики после распада СССР заметно возросла. В Узбекистане существуют пять нефтегазоносных регионов: Устюртский, Бухаро-Хивинский, Юго-Западно-Гиссарский, Сурхандарьинский и Ферганский. Потенциальные ресурсы нефти в республике составляют более 5,3 млрд. тонн, газового конденсата — 480 млн. тонн, природного газа – 6,25 млрд. куб. м. По данным на 2003 г., прогнозные ресурсы нефти и газа в денежном выражении оценивались более чем в 1 трлн. долл. В 1996 г. Узбекистан впервые добился нефтяной независимости, обеспечив свои нефтеперерабатывающие заводы собственным сырьем. К 2004 г. добыча нефти и газового конденсата достигла 9,6 млн. тонн, в 2,2 раза превысив уровень 1992 г.

Однако для России главным направлением сотрудничества с Узбекистаном является добыча и экспорт газа. Первые шаги по интеграции газовых комплексов двух стран были предприняты еще в начале 2000-х гг. В середине декабря 2002 г. РАО «Газпром» и НХК «Узбекнефтегаз» подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере, которое предусматривало в 2003-2012 гг. поставки газа в Россию в объеме 5 млрд. куб. м с постепенным увеличением до 20 млрд. куб. м. Кроме того, была достигнута договоренность о совместной разработке Устюртского месторождения, запасы которого оценивались в 4 млрд. тонн условного топлива. В апреле 2004 г. вступило в силу соглашение по восстановлению месторождения Шахпахты, где планировалось ежегодно добывать до 0,5 млрд. куб. м. природного газа. 5 февраля 2005 г. между «Газпромом» и «Узбекнефетегазом» было подписано соглашение о транзите через территорию Узбекистана в Россию среднеазиатского, главным образом туркменского газа, который должен был поступать по трубопроводам «Бухара — Урал» и «Средняя Азия – Центр» (САЦ). На протяжении последних лет устойчиво рос экспорт и собственно узбекского газа, поставки которого в Россию начались в 2003 г. В 2004 г. «Газпром» закупил 7 млрд. куб. м узбекского газа, в 2005 г. – 8 млрд. куб. м, в 2006 – 9 млрд. куб. м, а в 2007 г. — 13 млрд. куб. м (1). Всего же республика сегодня добывает порядка 65 млрд. куб. м природного газа, 5 млрд. из которых поставляется на экспорт в Киргизию, Таджикистан и Южный Казахстан (2).

Помимо «Газпрома» крупнейшей российской компанией, активно работающей в Узбекистане, является «Лукойл». В июне 2004 г. в ходе официального визита в Ташкент президента России В. Путина главами «Лукойла» и «Узбекнефтегаза» было подписано соглашение о разработке месторождения Кандым-Хаузак-Шады-Кунград. На момент подписания стоимость контракта оценивалась в 1 млрд. дол. с возможным увеличением до 2 млрд. дол., что является крупнейшим инвестиционным проектом в республике. В созданном консорциуме 90% участия принадлежит «Лукойлу», 10% — «Узбекнефоегазу». Начиная с 2007 г., «Лукойл» планировал добывать на этом месторождении 2,5 млрд. куб. м. газа, а к 2010 г. довести уровень добычи до 8 млрд. куб. м. Кроме того, в 2007 г. «Лукойл» вошел в состав международного консорциума с участием компаний из Китая, Малайзии и Кореи, созданного для разработки месторождений узбекской части Аральского моря.

В ближайшей перспективе все экспортные поставки узбекского газа будут осуществляться в Россию по газопроводу «Средняя Азия — Центр», пропускную способность которого планируется увеличить до 80-90 млрд. куб. м. По-видимому, Узбекистан примет участие и в поставках газа по транзитному трубопроводу из Туркменистана в Китай, который будет проложен через его территорию. Соглашение по ежегодным поставкам в Китай 5 млрд. куб. м газа по этому трубопроводу уже пописал Казахстан. О планах использования альтернативных маршрутов доставки энергоносителей говорит и недавнее высказывание президента И. Каримова, заявившего в ноябре 2008 г. во время визита в Ташкент президента Болгарии Г. Пырванова, что «Узбекистан намерен реализовать другие… направления, кроме тех, которыми мы пользуемся» (3). В то же время возможность экспорта в Китай 5 млрд. куб. м. газа, которая может быть предоставлена Узбекистану, не идет пока ни в какое сравнение с пропускной способностью газопроводов на российском направлении.

Электроэнергетика. Большая часть электроэнергии в Узбекистане производится на тепловых электростанциях, которые работают на природном газе. В настоящее время республика располагает 37 тепловыми и гидравлическими электростанциями установленной мощностью более 11 млн. киловатт и возможностью ежегодной выработки более 55 млрд. киловатт-часов в год. При этом 87% установленной мощности приходится на долю тепловых и 13% — гидравлических электростанций. Наиболее крупными тепловыми электростанциями Узбекистана являются Сырдарьинская ГРЭС (3 млн. КВт), Ново-Ангренская (2,1 КВт), Ташкентская (1,86 КВт) и Навоийская (1,25 КВт), а гидравлическими — Чарвакская ГЭС (620,5 МВт), Ходжикентская – 165 (МВт), Фархадская (126 МВт) и Газалкентская (120 МВт).

В советский период энергосистема Центральной Азии состояла из двух сегментов, один из которых, расположенный в Северном Казахстане, был органически связан с электросетями России, а второй, охватывавший Среднюю Азию, включал энергосистемы Южного Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Таджикистана и Киргизии. Диспетчерский центр по управлению региональной энергосистемой Средней Азии находился в Ташкенте. В результате независимый Узбекистан унаследовал статус регионального энергетического координатора, через сети которого осуществляется передача электроэнергии во все республики региона. Всего на долю Узбекистана приходится порядка 40% генерирующих мощностей Объединенной энергосистемы Средней Азии (4), в состав которой входит 83 электростанции общей мощностью 25 тыс. МВт. Несмотря на то, что после распада СССР торговля электроэнергией, по некоторым данным, снизилась на 80%, энергоснабжение многих районов Киргизии и Таджикистана до сих пор критически зависит от поставок электроэнергии из Узбекистана (5).

Урановые ресурсы. По данным МАГАТЭ в настоящее время Узбекистан находится на седьмом месте в мире по запасам урана и на пятом месте по его добыче. В стране разведано около 40 месторождений урана, в том числе 27 крупных. По оценке Государственного комитета по геологии и минеральным ресурсам, разведанные запасы урана составляют 185,8 тысяч тонн (3% мировых ресурсов). Монополистом по добыче, переработке и экспорту урана является «Навоийский горно-металлургический комбинат», который также производит около 85% добываемого в республике золота (6). По классификации российского уранового холдинга «Атомредметзолото» (АРМЗ), Узбекистан входит в число ведущих мировых производителей урана, ежегодная добыча которых превышает 1 тыс. тонн. Первое место в этой группе занимает Канада, где в 2007 г. было добыто 9,5 тыс. тонн урана, за ней следуют Австралия (8,6 тыс. т.), Казахстан (6,6 тыс. т.), Россия (3,4 тыс. т.), Нигер (3,2 тыс. т.), Намибия (2,9 тыс. т.), Узбекистан (2,27 тыс. т.) и США (1,8 тыс. т.). В общей сложности на долю этих стран приходится 92% мировой добычи урана. В последние годы добыча урана в Узбекистане увеличивалась невысокими темпами, что связано с дефицитом производственных мощностей. Так, в 2007 г. прирост по сравнению с предыдущим годом составил всего 0,5%. Однако к 2012 г. «Навоийский ГМК» планирует увеличить добычу урана в 1,5 раза, запустив семь новых месторождений и расширив производственные мощности (7). Не имея собственной атомной промышленности, Узбекистан поставляет весь добытый уран на экспорт, главным образом, в США. Между тем перед Россией в обозримой перспективе встанет проблема дефицита урана в связи с планами развития атомной энергетики и нехваткой собственных запасов. Не случайно Узбекистан наряду с ЮАР фигурирует в числе стран, наиболее привлекательных для России с точки зрения добычи урана (8). В целом, располагая значительными запасами углеводородных и минеральных ресурсов, Узбекистан в последние годы начинает играть всё более важную роль в региональных энергетических проектах. Во многом этому способствует «срединное» положение Узбекистана в Центральной Азии, делающее его ключевой страной при прокладке трансграничных трубопроводов и электросетей. Используя природные ресурсы и выгоды географического положения, Узбекистан постепенно увеличивает свой удельный вес в экономике региона и повышает свое значение как крупной транзитной страны.

Автор — Александр ШУСТОВ
_______________
1. Черкашин В. Мы нужны друг другу. Состояние и перспективы сотрудничества России и Узбекистана в нефтегазовой сфере // Нефтегазовая вертикаль. 2007. Вып. 9. / http://www.ngv.ru/article.aspx?articleID=24482

2. Об итогах визита делегации ОАО «Газпром» в Узбекистан // Нефтегазовая вертикаль. 2007. Вып. 9. / http://www.ngv.ru/show_release.aspx?releaseID=4600; Независимая газета. 2008. 11 нояб. 3. Независимая газета. 2008. 11 нояб.

4. Толмачев Г. Энергетика Узбекистана на пороге XXI века // Казахстанская компания по управлению электрическими сетями / http://www.kegoc.kz/page.php?page_id=71&lang=1&article_id=307

5. Шамсиева Д., Таксанов А. Топливно-энергетический комплекс Узбекистана: тенденции и проблемы развития // ЦентрАзия. 2003. 5 авг. / http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1060104900» \t «_top

6. Узбекистан планирует увеличить объемы добычи урана // Фергана.Ру. 2008. 7 июля / http://www.ferghana.ru/news.php?id=9599

7. Добыча урана в 2007 году: факты и выводы // «Урановый холдинг АРМЗ» (ОАО «Атомредметзолото») / http://www.armz.ru/1/analitics

8. Россия добудет недостающий уран в ЮАР и Узбекистане // Лента.ру. 2006. 10 апр. / http://www.lenta.ru/news/2006/04/10/uranium

Слабеющий напор глобализации. Кризис играет очистительную роль — он убивает роскошь.

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

А.Конуров
Фонд стратегической культуры: В IV Энергетическом саммите в Баку, состоявшемся 14 ноября, приняли участие представители 18 государств и еврокомиссар по энергетической политике Андрис Пиебалгс. Шесть государств – Азербайджан, Грузия, Украина, Литва, Польша и Турция были представлены первыми лицами.

Общая идея проведения этих саммитов довольно проста. Четверть европейского потребления нефти и газа обеспечивается поставками из России. Европа считает такой уровень зависимости очень высоким и чувствует себя уязвимой по отношению к экономическим, а возможно, и политическим требованиям России. Отсюда стремление европейцев диверсифицировать источники поставок. Как альтернатива российским энергоносителям рассматриваются ресурсы Азербайджана, Туркмении, Казахстана и Узбекистана. В целях минимизации российского влияния Европа также стремится к тому, чтобы и маршруты транспортировки углеводородов на европейский рынок по возможности шли в обход России, а также Ирана, потому что, ну мало ли что в жизни бывает…

К этим европейским заботам примешиваются геополитические интриги США, которым от всех каспийских и среднеазиатских нефтегазовых раскладов не жарко и не холодно, но которые никогда не откажутся уязвить Россию, где возможно. А на всё это накладываются проблемы некоторых постсоветских государств, например, той же Украины, которой не хватает ни собственных энергоресурсов, ни денег, чтобы платить за них по рыночной цене. Для таких государств единственным способом свести концы с концами становится проведение по своей территории какого-нибудь транзитного нефте- или газопровода. И начинается обхаживание азербайджанцев, казахов, узбеков и туркмен с целью уговорить их не продавать весь свой газ «Газпрому», а вместо этого проложить какую-нибудь другую трубу — желательно подальше от России. Ну а на Востоке с ходу никакие предложения не отвергают, наоборот, согласно кивают и говорят, что надо встречаться и обсуждать. Так родилась идея энергетических саммитов. Проводятся они уже два года, предыдущий состоялся весной в Киеве.

В качестве основных маршрутов из бассейна Каспия в Европу «в обход России» рассматриваются газопровод Nabucco, который планируют начать строить в 2010 г., и нефтепровод Одесса — Броды, который сейчас используется для перекачки российской нефти и от которого надо еще протянуть дополнительную ветку до польского города Плоцк.

За время, прошедшее с момента предыдущего энергетического саммита, ситуация, влияющая на нефтегазовую политику, претерпела два серьёзных изменения. Во-первых, сильно упали цены на нефть. Если в середине июля за один баррель нефти марки Brent на Нью-Йоркской товарно-сырьевой бирже давали $145, то сейчас эта же нефть стоит $56. В новых условиях политизация торговых вопросов начинает обходиться слишком дорого, так как затягивает окупаемость масштабных инвестиционных проектов или вообще делает их убыточными. Поскольку самый короткий путь от Каспия и из Средней Азии в Европу лежит через Россию, и на этом же пути встречается наименьшее количество транзитных стран, что все проекты «в обход России» крайне перегружены «политикой», как в случае с нефтепроводом Баку – Тбилиси — Джейхан. И если во время высоких цен на нефть и их постоянного роста запасы рентабельности позволяют оплачивать геополитические притязания, то при падении цен такие проекты перестают быть самоокупаемыми и требуют либо свёртывания, либо субсидий.

Вторым фактором, повлиявшим на судьбу энергетических проектов, стала война в Южной Осетии. Во всех случаях в дальнейшем при рассмотрении энергетических проектов, связанных с Кавказским регионом, инвесторы будут делать большую поправку на российский фактор.

Таким образом, к моменту Бакинского форума отношения между поставщиками, потребителями и транзитными странами пришли в состояние неустойчивого равновесия. С одной стороны, цены упали, а значит, власть на рынке перешла к потребителю. С другой стороны, падение цен ребром поставило вопрос, а кто будет компенсировать убытки проектов «в обход России», на чем так настаивают эти самые потребители, то есть Европа. Получается, что нормальные экономические отношения означают транспортировку нефти через Россию, но для Европы это нежелательно по политическим причинам. А устраивающие Европу политически маршруты «в обход России» теряют в нынешних условиях экономический смысл. Политика и экономика вступают друг с другом в жесткое противоречие.

При этом кризис играет очистительную роль. Он убивает роскошь. Роскошь – это непроизводительные расходы, бессмысленные с точки зрения экономической логики. Роскошь в условиях кризиса становится непозволительной. Тем, кто привык к «роскошному» потреблению, приходится от этой привычки отказываться. Когда наступает кризис, выясняется, что те, кто все это время жил в роскоши, находятся по уши в долгах, которые они не могут ни выплатить, ни рефинансировать. Роскошь идет с молотка под смех и улюлюканье толпы. Вмешивать политику туда, где ей не место, – тоже роскошь. И на нее сейчас тоже нет денег.

Посмотрим, какие решения примут в итоге Азербайджан, Туркмения, Казахстан и Узбекистан. Из Узбекистана в Баку вообще никто не приехал, Казахстан и Туркмения отказались подписывать итоговую декларацию саммита, а Ильхам Алиев вопреки ожиданиям потребителей и транзитеров не сказал ничего конкретного по проекту Nabucco. В итоге в декларацию были включены только намерения участников энергетического рынка способствовать диверсификации поставок энергоресурсов из бассейна Каспия и Средней Азии в Европу. Все конкретные детали проектов было решено обсуждать в рабочем порядке вне рамок саммита.

Главная проблема газопровода Nabucco — то, что для него пока просто не набирается газа. Азербайджан записали в число участников проекта по умолчанию, хотя у Азербайджана может быть на этот счет и свое мнение. И даже если весь экспортный азербайджанский газ пустить через Nabucco, то получится только 11 млрд. м3 в год, в то время как проектная мощность этого газопровода почти в три раза больше.

Остается пытаться договориться со Средней Азией. Теоретически это возможно, так как все тамошние нефте- и газодобывающие республики являются в той или иной степени «многовекторными» и не любят никому отказывать, по крайней мере, на словах. Однако здесь опять всё упирается в деньги. Из-за кризиса спрос на энергоносители в мире упал, и вряд ли в этих условиях прокладка новых трубопроводов будет иметь смысл. А маршрут в Россию уже есть, он действует и хорошо себя зарекомендовал. Поэтому азиаты могут ответить примерно так: мы ничего против Nabucco не имеем; если хотите, стройте, но за свой счет, а заранее никаких обязательств мы брать на себя не будем. В общем, велика вероятность того, что проект строительства газопровода Nabucco будет, как минимум, серьезно скорректирован, потому что в противном случае с ним может произойти то же самое, что и с нефтепроводом Одесса — Броды, то есть ничего хорошего.

С этим нефтепроводом вышла такая история. Изначально он строился для того, чтобы прокачивать каспийскую нефть в Европу «в обход России». Из Азербайджана нефть по местным трубопроводам должна была доставляться в грузинский порт Супса, оттуда танкерами в Одессу, где её надо закачивать в трубу. В городе Броды на территории Львовской области этот трубопровод смыкается с магистральным трубопроводом «Дружба» еще советской постройки, по которому нефть непосредственно поступает на европейский рынок.

В 2001 г. нефтепровод построили. И тут выяснилось, что качать по нему нечего. Азербайджан большую часть своей нефти отдает в БТД, а остатка для полноценной загрузки нового трубопровода не хватает. Правда, И.Алиев неоднократно обещал увеличить добычу и заполнить украинский нефтепровод, но конкретные сроки начала прокачки азербайджанской нефти по маршруту Одесса — Броды так и не были обозначены. Поэтому три года нефтепровод вообще простаивал и только с 2004 г. начал функционировать. Причем заполнять его пришлось российской нефтью. Часть нефти, которую Россия поставляет на Запад по нефтепроводу «Дружба», стала в Бродах закачиваться в эту многострадальную трубу и доставляться в Одессу для дальнейшей транспортировки на танкерах. То есть нефть идет в направлении, противоположном задуманному — в реверсном режиме.

Однако идея отсечения России от транзита каспийской нефти никуда от этого не исчезла. Поняв, что в Баку будут раскачиваться еще долго, Запад решил обратиться к Казахстану. В мае 2006 года Нурсултана Назарбаева пригласили на I энергетический саммит в Краков. Он вроде бы собирался, но потом не приехал. Причина была уважительная, однако чувствительная для самолюбия политиков Балто-Черноморской перемычки – как раз в этот момент к Н. Назарбаеву в гости приехал В. Путин. Итогом их встречи стало то, что Н. Назарбаев заявил о полной поддержке российского маршрута поставок, чем поставил Украину в весьма сложное положение, так как в Киеве уже совсем было вознамерились продлить свой нефтепровод до Плоцка, чтобы получить выход на Плоцкий и Гданьский НПЗ, и даже создали для этой цели совместное предприятие с Польшей.

В итоговой декларации Бакинского саммита, которую из нефтедобывающих стран подписал один Азербайджан, сказано, что участники саммита признают «значимость задействования нефтепровода Одесса — Броды в системе Евро-Азиатского Нефтетранспортного Коридора для поставок нефти на европейские рынки». Говорится там и об удовлетворении «организационными и практическими мерами, принятыми в рамках реализации решений Краковского, Вильнюсского и Киевского Энергетических Саммитов, в том числе по созданию новой организационной структуры международного трубопроводного предприятия (МТП) «Сарматиа» и разработке необходимых условий эксплуатации нефтепровода Одесса – Броды – Плоцк — Гданьск». Как эти намерения будут осуществляться — непонятно.

Складывается впечатление, что большинство участников IV Энергетического саммита в Баку еще не осознали в полной мере, какое влияние окажет кризис на мировую торговлю энергоресурсами, и по инерции обсуждали вопросы, которые на глазах теряют актуальность. Численно преобладавшие представители республик СНГ, Прибалтики и Восточной Европы в большинстве своем продолжают обслуживать интересы США (которые в данном случае частично смыкаются с интересами «старой Европы»), но без понимания того, что Америка уже не в состоянии быть их патроном, и выживать в новом, более неуютном, чем сейчас, мире им придется в одиночку.

В новом мире многие привычные формы взаимоотношений государств придется пересмотреть. Крупнейшим мировым игрокам, скорее всего, придется стать гораздо скромнее. Уникальность складывающейся ситуации заключается в том, что в отличие от прошлых геополитических катаклизмов, когда один гегемон уступал место другому, сейчас будут ослабевать все ведущие страны и блоки, а их сферы влияния съеживаться. На какое-то время все будут настолько заняты внутренними делами, что в мире могут появиться обширные зоны геополитического безвластия, то есть территории, не объединенные в большие геополитическое пространства и состоящие из государств, привыкших быть чьей-то провинцией, но лишившихся метрополии. Напор глобализации ослабеет. Все будут предоставлены самим себе, и проекты сколько-нибудь значительного пространственного размаха лишатся финансовой и политической поддержки. Процесс создания новых объединений будет небыстрым. Так что неизвестно, будет ли о чем поговорить участникам V энергетического саммита, а также состоится ли он вообще.
  

Центральная Азия: не зарастет сюда военная тропа… Соединенные Штаты и Россия намереваются расширять свое военное сотрудничество со странами Центральной Азии

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

«Деловая неделя»: Прошедшие президентские выборы в Соединенных Штатах, а также последние вояжи российского президента в Центральную Азию показали: этот регион будет оставаться зоной повышенного внимания и для Москвы, и для Вашингтона на обозримую перспективу. И от того, кто будет здесь активнее вести не только политическую и экономическую деятельность, но и предлагать центральноазиатским государствам новые формы взаимодействия, зависит в конечном итоге общий вектор дальнейшего движения этого региона в системе международных отношений.
Обычно борьба Соединенных Штатов и России за усиление своего влияния в Центральной Азии концентрируется главным образом вокруг энергетических вопросов — прокладки новых нефте- и газопроводов, налаживания поставок энергоресурсов на европейские рынки, и одновременно решения вопросов с инвестициями в энергетический комплекс стран региона, без которых ни одна из них не может обойтись.
Вместе с тем достаточно большую активность развернули обе стороны в этом году и в деле укрепления своих военных связей со странами региона, причем это соперничество, так же, как и энергетическое, будет вестись между Москвой и Вашингтоном предельно жестко, бескомпромиссно, и с учетом прежде всего собственных национальных и стратегических интересов, нежели принимая во внимание интересы самих центральноазиатских государств.
 
Россия пытается возвратиться туда, откуда она ушла после распада СССРВесьма символична в этом плане политика России в странах Центральной Азии в том, что касается ее военного присутствия. На сегодняшний день Москва сохраняет за собой важную авиационную базу в городке Кант неподалеку от столицы Кыргызстана Бишкека, а также, по существу, две военные базы на территории Таджикистана — в столице Душанбе (где базируется штаб 201-й российской бригады), и станцию космического слежения под названием «Окно» в районе города Нурек.
Российских полномасштабных военных баз нет на территории Казахстана (кроме космодрома Байконур, который в широком смысле слова можно назвать российским «военным присутствием» в этой республике), Туркменистана и Узбекистана. Но и тех баз, которые есть на сегодня у России в Кыргызстане и Таджикистане, вполне хватает для того, чтобы оказывать немалое влияние на политическую и стратегическую обстановку в этих республиках.
Не случайно во время недавнего визита российского президента Дмитрия Медведева в Таджикистан, который совпал с заседанием в Душанбе глав государств Шанхайской организации сотрудничества, была обсуждена возможность расширения военного сотрудничества между двумя странами, а Россия вроде бы договорилась получить под свой контроль аэропорт Айни, находящийся в окрестностях города Гиссар в получасе езды от таджикской столицы.
«Вроде бы», потому что сейчас выясняется, что Таджикистан хотел бы использовать этот военный аэродром с российской стороной совместно, причем Душанбе пока раздумывает, каким образом построить свое военное сотрудничество с Россией так, чтобы именно Москва стала бы обеспечивать безопасность республики от внешней угрозы (а она может исходить реально только от неспокойного Афганистана), и в то же время сократить собственные расходы на содержание национальной армии.
А тем временем идея эта — переложить бремя военной защиты собственных границ на плечи либо России, либо всего оборонно-безопасного механизма ШОС, достаточно давно обсуждается и в Кыргызстане, и в Таджикистане. Тем самым, с одной стороны, вроде бы эти республики будут терять какую-то долю суверенитета над частью собственной территории (пусть даже чисто номинально), но с другой — они смогут и так в не очень большом государственном бюджете сэкономить немалые средства, которые высвободятся от сокращения оборонных расходов.
Кстати, сотрудничество между Россией и Таджикистаном уже вписывается в рамки общей идеи стран ШОС сделать именно Таджикистан главным центром по борьбе с наркотрафиком, который идет из Афганистана по всей территории СНГ и далее — в Западную Европу. А российские военные «под крышей» этой «наркотрафиковой идеи» могут получить важную для себя базу в республике и, по существу, вернуться туда, откуда они были убраны тогдашним недальновидным российским руководством, в начале 90-х годов просто забросившим Таджикистан и фактически бросившим его на произвол судьбы.
При этом и Таджикистан, и Кыргызстан не только готовы разместить у себя на территории российские войска, но и по возможности хотят получать с этих российских баз некую арендную плату по примеру того, что делает Казахстан за космодром Байконур и Украина — за базирование в Крыму российского Черноморского флота. Сделать это, правда, будет не так просто, потому как в российских военных учебных заведениях обучаются десятки офицеров вооруженных сил Таджикистана и Кыргызстана и учеба эта ведется как раз в счет компенсации, к примеру, аренды Россией авиационной базы в Канте.
Что же касается Таджикистана, то уникальный центр космической разведки в Нуреке под названием «Окно» достался России в счет рублевого долга, который в начале 90-х годов получило правительство Таджикистана после того, как слишком долго выходило из российской рублевой зоны, чем удачно в то смутное время воспользовалась Москва.
 
Америка теперь действует осторожно и с дальним прицелом

Несколько по-иному работают в Центральной Азии Соединенные Штаты. «Обжегшись» на Узбекистане в 2005 году (когда Ташкент закрыл американскую авиационную базу в Карши), Вашингтон теперь «окучивает» центральноазиатские государства на предмет военного сотрудничества очень тонко и не спеша.
Сейчас у США официально имеется лишь одна военная база в аэропорту Манас близ Бишкека, столицы Кыргызстана. Да и эта база находится в данный момент официально под эгидой объединенного командования НАТО, хотя именно США играют в ее деятельности — как военной, так и общеразведывательной — ключевую роль.
Показательно, что Вашингтон уже неоднократно шел на определенные уступки руководству Кыргызстана по поводу сохранения этой базы и даже согласился повысить существенно платежи за ее использование, хотя вполне бы мог жестко надавить на Бишкек, которому внешняя долларовая помощь нужна позарез.
В соседнем Таджикистане еще бывший министр обороны США Дональд Рамсфельд несколько раз «подкатывал» к местному руководству с предложением разместить свою военно-воздушную базу в республике, но до реальных договоренностей дело так и не дошло. Таджикистан решил, что лучше активнее развивать свои отношения с Россией и через механизмы ШОС — с Китаем, которые и находятся по соседству, и в случае чего смогут оперативно защитить республику от возможной нестабильности в лежащем через реку Пяндж Афганистане.
Не стали в Вашингтоне ставить крест и на отношениях с Узбекистаном, тем более что сейчас они вроде бы частично нормализовались, и все чаще и чаще высокопоставленные чиновники и госдепартамента США, и Пентагона, и других ведомств посещают Ташкент. Пока о возобновлении обширного военного сотрудничества между Вашингтоном и Ташкентом речь не идет, но желание президента Узбекистана Ислама Каримова сыграть свою роль в продолжении натовской операции в Афганистане вполне может уже в самое ближайшее время позволить натовским войскам (а также вооруженным силам США) — вернуться на узбекскую территорию в том или ином качестве.
Достаточно активно Вашингтон работает в этом году и с Туркменистаном, опять-таки используя предложение президента этой республики Бердымухамедова помочь миротворческим силам НАТО успешно осуществлять операцию в Афганистане. Представители руководства Центрального командования войск Соединенных Штатов, которые отвечают за этот регион, уже посещали в этом году Ашхабад и предлагали туркменской стороне активизировать военные связи по линии НАТО, а также прямое сотрудничество с Пентагоном.
Здесь надо учитывать тот факт, что ранее руководство Туркменистана с большим подозрением относилось к самому факту какого бы то ни было сотрудничества с США, считая, что американцы непременно принесут с собой в страну «цветную революцию» и просто свергнут правительство Сапармурата Ниязова. Подобная «перестраховка» в отношениях с Соединенными Штатами сохраняется в курсе и нынешнего туркменского руководства, хотя Гурбангулы Бердымухаммедов и не прочь сыграть на российско-американских разногласиях в плане развития военного сотрудничества с Ашхабадом.
 
Для Казахстана у США есть свой индивидуальный план взаимодействия в военной сфере

Особняком стоит в этом плане развития Соединенными Штатами своих военных контактов в регионе Казахстан. Как самое большое по территории и наиболее стабильное из всех государств Центральной Азии, Казахстан в стратегических планах Соединенных Штатов за последние несколько лет довольно существенно сместился в приоритетах.
Еще в начале нынешнего столетия в администрации Белого дома главенствовало мнение о том, что власть в Казахстане нужно поменять и поставить там лояльного Америке и готового к тесному сотрудничеству с США в экономической и энергетической области человека, а президента Назарбаева в Вашингтоне называли и «недемократичным», и «слишком пророссийским», и даже «потенциальным поборником террористических и радикальных исламистских элементов».
Примерно в 2004 году в США возобладала уже иная концепция развития отношений с Казахстаном: менять власть в этой республике американцы передумали, а напротив — стали постепенно рассматривать Казахстан как своего рода модель развития для государств всей Центральной Азии. Главным преимуществом Казахстана, которое было подано Бушу его ближайшими советниками, были его предсказуемость и готовность к сотрудничеству с Соединенными Штатами.
Именно на этой стезе Соединенные Штаты и развивали все последние годы свое сотрудничество с Казахстаном даже при условии, что Астана одновременно дружила и с Россией, и с Китаем, и со многими другими государствами (в том числе — и с Ираном), которых в Вашингтоне своими близкими и надежными союзниками вовсе даже не считают.
Одной из сфер такого сотрудничества стала и кооперация между военными ведомствами двух стран. Для этого весьма эффективно используются как двусторонние контакты между Пентагоном и министерством обороны Казахстана, так и более активное вовлечение республики в сотрудничество с НАТО.
Кстати, именно «натовский зонтик» Соединенные Штаты намереваются использовать и в отношениях со всеми другими странами Центральной Азии. Ведь хотя ни одна из них пока не планирует вступать в НАТО или подавать свою заявку в так называемый План действий (то есть своего рода кандидатский стаж для вступления в альянс на перспективу), именно посредством вовлечения стран региона в различные программы военных учений и других натовских мероприятий НАТО серьезно укрепляет в этих государствах свои позиции.
Показательно, что все это происходит при одновременном участии большей части стран Центральной Азии и в ОДКБ, и в ШОС, которые имеют свои военные структуры, к НАТО относящиеся весьма настороженно. В отношении Казахстана Соединенные Штаты в последнее время наиболее эффективно работают именно через натовские механизмы, поскольку это, с одной стороны, вроде бы не противоречит многовекторности казахстанской политики, а с другой — именно под «натовским зонтиком» позволяет Казахстану играть важную интегрирующую роль в военной сфере во всем Центрально-Азиатском регионе.
Так, на июнь будущего года в Казахстане планируется провести так называемый форум совета евро-атлантического партнерства. В Центральной Азии такое мероприятие будет проводиться впервые, и Казахстан берет эту инициативу первым из стран региона. Намеревается НАТО при поддержке США добиться от Казахстана и более активного участия в продолжении военной операции сил коалиции в Афганистане.
Как известно, казахстанские войска недавно были выведены из Ирака, и сейчас Соединенные Штаты через натовские механизмы пытаются добиться того, чтобы казахстанские военнослужащие приняли участие в афганской операции. Пусть на данном этапе это будет чисто символическое участие — в афганских госпиталях (медики), и в качестве штабных офицеров, но факт остается фактом — сотрудничество это будет развиваться, и вряд ли в той же Москве на него будут смотреть с большим удовольствием.
Надо также учитывать, что в нынешней ситуации глобального финансового кризиса, который затронул и Казахстан, республика довольно сильно зависит от внешних займов в США. Общая задолженность Казахстана на данный момент перед Соединенными Штатами и ведущими западноевропейскими странами составляет около 100 млрд. долларов. Для США всегда и в отношениях с любыми странами наличие удобного «финансового рычага» помогало добиваться важных уступок от правительств государств-заемщиков, в том числе — и в области военных связей.
Да и председательство Казахстана в ОБСЕ на 2010 год и Соединенные Штаты, и другие страны НАТО намереваются связать с более тесными отношениями в военной сфере между Астаной и натовскими структурами.
В любом случае речь идет не только об очень тонкой материи под названием «военное сотрудничество», которое Астане придется развивать при всей своей дипломатической многовекторности все же с серьезной оглядкой на своих ближайших соседей, в том числе — по ОДКБ и ШОС (да к тому же если Украину и Грузию решат на встрече в Вашингтоне в декабре все же принимать в НАТО).
Ведь одно дело проводить многовекторную политику в области энергетических проектов, и совсем другое — одновременно сотрудничать с военными структурами фактически соперничающих друг с другом в мире стран. А в этой ситуации может так сложиться, что именно Казахстан станет тем «центром противостояния» в области военных контактов между Москвой и Вашингтоном, которое в новом году в регионе Центральной Азии почти наверняка еще более обострится.

Юрий Сигов, Вашингтон

ОЧАГ МИРОВОГО ПОЖАРА. России и странам Средней Азии нужно быть готовыми к взрыву афгано-пакистанского котла

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Iraq, Персоналии, Политика

НОВЫЙ 1985-Й

RPMonitor. Максим Калашников: Новоизбранный президент США Барак Обама, давно обещая вывести войска из Ирака, намерен увеличить группировку американских сил в Афганистане (с 33 до 43 тысяч штыков). Ибо именно там, да еще и на севере Пакистана, зловещая «Аль-Каида» берет реванш. Именно там демократ Обама намерен вести войну до победного конца.

Весь ужас для Америки кроется в том, что «победного конца» для них в Афганистане не будет.

Американская оккупация Афганистана в октябре отметила свое пятилетие. Если отмерить тот же промежуток для СССР (ввод войск в эту азиатскую страну – декабрь 1979-го), то на календаре янки – некий аналог советских 1984–1985 гг. Именно в это время Москва наращивает усилия для того, чтобы завершить Афганскую кампанию победой. К 1983 году наши войска научились воевать почти без генералов, формируя этакие вневедомственные горизонтальные сети. Младшие офицеры разных родов оружия стали договариваться друг с другом, минуя официальное командование, – и формировать группы под конкретную задачу текущего момента. Грохочут масштабные операции: в Панджшерской долине (апрель 1984 г.), Хостинская (июль 1985-го). СССР вводит в ДРА усиленные отряды специального назначения и десантно-штурмовые бригады (начинается «война спецназа» и «рейдовая война»), наносятся массированные и беспощадные удары с воздуха по гнездам душманов. Развертываются охоты за караванами снабжения, везущими исламским боевикам оружие и припасы.

Благодаря новой тактике в Афганистане 1985 года установилось равновесие. Боевики несли тяжелейшие потери и не могли разгромить советские войска. Но точно так же и мы не могли победить: ведь на место разгромленных банд из Пакистана приходили все новые и новые отряды. Русские не решались раздавить и выжечь осиные гнезда, занимаясь погонями за отдельными «осами».

У СССР был тогда единственный шанс победить в кампании: перенести удары на территорию Пакистана, начать воздушный разгром лагерей афганских боевиков – а заодно и самого Пакистана. Благо, он тогда еще не успел обзавестись ядерным оружием. Делать нужно было примерно то же самое, что творили и американцы в 1986-м, нанося бомбово-ракетные удары по целям в Ливии. Однако Москва так и не решилась на такой шаг.

Успехов нашим войскам в Афганистане 1984–1985 годов удавалось добиваться, опираясь на полное господство в воздухе советских вертолетов, штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. Чтобы переломить положение в пользу боевиков, американцам надо было дать им в руки достаточно мощное противовоздушное оружие. Это случится только в 1986-м, когда США поставят им переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер»…

Сегодняшние намерения Обамы (ввести в Афганистан больше вертолетов с системами ночного видения, усилить войска еще двумя бригадами) поневоле воскрешают в памяти весь этот советский опыт.

С одним, правда, дополнением: США уже сейчас начинают наносить авиационные удары по территории северного Пакистана. Например, в Хайберском проходе, в районе которого живут непокорные и мятежные племена африди и шинвари.

Возникает отчетливая перспектива: активизация США на этом направлении может вызвать внутренний раскол Пакистана и гражданскую войну в этой стране. В итоге американцам придется пойти на уничтожение ядерно-оружейного комплекса Пакистана, на сложную и кровавую операцию по овладению запасами пакистанского ядерного оружия и его вывозу.

Тут недалеко и до чрезвычайных ситуаций с попытками применения ядерных боезарядов против американцев – либо в Пакистане, либо против баз США в Афганистане. Кстати, очень удобно: эффекта и жертв много – а территория западных стран не подвергнется радиационному заражению. Зато острейший международный кризис обеспечен.

Но и без этого афгано-пакистанское направление создаст американцам большие проблемы.

«ЧЕРНАЯ ДЫРА»

Если предложения Обамы воплотятся в жизнь, то контингент США в дикой горно-пустынной стране практически достигнет численности советской 40-й армии. Впрочем, если брать еще британский и другие натовские контингенты, то показатель СССР окажется превзойденным.

По словам Обамы, американцы в Афганистане нуждаются в большей численности войск, в большем парке вертолетов, в лучшем сборе разведывательных данных и в большей невоенной поддержке. Теперь, дескать, необходимо, преследуя широкие стратегические цели США, прекратить войну в Ираке и наносить удары по истинным гнездам терроризма в Афганистане и Пакистане, где «Талибан возрождается и Аль-Каида чувствует себя, как в тихой гавани» (He said that ending the war in Iraq is «essential to meeting our broader strategic goals, starting in Afghanistan and Pakistan where the Taliban is resurgent and al-Qaida has a safe haven»). Итак, настоящий центр террористической активности – это афгано-пакистанская территория, и вести войну против террора здесь придется весьма агрессивно.

При этом затраты на войну удручающе высоки. За месяц действий в Афганистане американцы тратят больше, чем СССР – за год своей Афганской кампании. Вывод войск и Ирака высвободит 10-12 млрд долларов в месяц, но эту экономию, судя по всему, во многом «подъест» Афганистан. Боевики «Талибана» ведут дешевую войну простым оружием. Они умеют обстреливать самые современные авиабазы с помощью примитивных реактивных снарядов китайского изготовления, установленных на деревянные треноги. Положение американцев и их кабульских марионеток здорово напоминает положение советских войск и промосковских властей: они контролируют в основном города, тогда как моджахеды (талибы) – сельскую местность. Причем в самих-то городах днем власть – у официальной администрации, а с наступлением темноты – у полевых командиров.

Означает это только одно: в обстановке острого экономического кризиса, когда американцам понадобятся средства для спасения своих ипотечных, банковских и промышленных структур, когда США испытывают большую нехватку денег на обновление национальной инфраструктуры (энергосетей, мостов, шлюзов, водопроводов, каналов и т.д.) – громадные средства будут сжигаться в абсолютно бесперспективной войне.

Таким образом, американцы попадают в ту же ловушку, в которую они когда-то загнали СССР. Последнему тоже в 1980-е приходилось тратить средства в Афганистане, вместо того чтобы направлять их на развитие своей экономики. Мало того, в 1980-е американская стратегия сокрушения Союза предусматривала все большее втягивание Москвы в войну и увеличение ее затрат на фоне падения советских доходов от экспорта нефти.

Теперь практически то же самое происходит с самой Америкой. Исключение одно: если СССР испытывал все это во многом благодаря внешнему врагу (США), то теперешние США сами влезают головой в петлю и норовят затянуть ее потуже.

А переносные зенитно-ракетные комплексы? Они снова могут появиться в руках исламских боевиков. Например, китайского производства.

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ТУПИК

США угодили в тупик. Никакой победы над терроризмом они военным путем не достигнут.

Контингент исламских боевиков в Афганистане и Пакистане обречен все время воспроизводиться, на место одного убитого моджахеда будут вставать два новых. На этой земле уже тридцать лет идет беспрерывная война, здесь выросли три поколения, не умеющие ничего, кроме как партизанить, выращивать и продавать наркотики, совершать диверсии. Их уже не вернуть к тихому возделыванию земли на маленьких полях, как это было до 1978 года.

Чтобы выиграть войну, Западу нужно предложить Афганистану модель счастливой и богатой мирной жизни на основе некоей экономической модели. Одновременно подобную модель экономического успеха необходимо дать и Пакистану, стремительно превращающемуся в классическое, расколотое «обреченное государство».

Ни в первом, ни во втором случаях Соединенные Штаты не в силах предложить тамошним жителям какой-либо альтернативы. С точки зрения мирового рынка и глобального разделения труда и Афганистан, и Пакистан – территории-аутсайдеры. Ничего, кроме наркотиков и боевиков-фанатиков, они предложить миру не в силах.

В прошлом в Афганистане гораздо большие шансы на успех имел Советский Союз, предлагавший афганцам строить социалистическую систему, налаживать промышленность и высокопродуктивное поливное земледелие. СССР брал на учебу в своих университеты, институты и училища десятки тысяч молодых афганцев ежегодно, но ничего подобного США предложить Афганистану не могут. В глобалистско-либеральной экономике, где США – штабной центр, афганские территории надежно попадают в разряд «лишних стран»: слишком бедных, неконкурентоспособных, слишком нерентабельных для ведения бизнеса «на аутсорсинге». А рыночное расслоение афганского общества (если так можно назвать эту мешанину кланов и племен) только усилит стремление молодежи брать оружие и идти воевать.

Взять Афганистан на полное иждивение, превратить в дотационную страну, используя русский опыт с республиками Средней Азии? На это у Запада, попавшего в тяжелый экономический кризис, нет ресурсов. Да и коррупция местной правящей верхушки такова, что от дотаций простым афганцам достанутся лишь жалкие крохи, что все равно не умиротворят регион. Никакой «план Маршалла» для здешних территорий невозможен по определению.

В принципе, то же самое относится и к Пакистану, с начала 1980-х превратившемуся в вулкан, извергающий «лаву» в виде тысяч боевиков-экстремистов. Пакистан переживает острейший кризис: население увеличивается, бедность нарастает, земли и воды не хватает, местная индустрия проигрывает конкуренцию китайской. Пакистан обречен на взрыв, на радикально-исламскую и антизападную революцию, и наличие у страны ядерного оружия лишь усугубляет ужас положения. В принципе, все это должно было случиться уже в конце 1970-х, когда Пакистан уже пережил крах социалистических реформ Бхутто-старшего и решил строить военно-исламскую диктатуру Зия-уль-Хака. Тогда Пакистан был спасен потоком западной помощи: страна нужна была как союзник для борьбы с СССР и как плацдарм для операций в Афганистане. Тогда же Пакистан обрел и канал для «утилизации» энергии своей пассионарной, обездоленной молодежи – он сплавлял ее на войну с русскими.

А теперь СССР нет. Нет больше и экономической подпитки Пакистана с Запада. Либерально-рыночные реформы в исполнении Бхутто-дочери кончились коррупционным крахом еще в 1990-е. Экстремистская молодежь снова идет воевать в Афганистан – но воевать уже с американцами и англичанами, а не с русскими. И параллельно она все больше хочет воевать уже в самом Пакистане – за установление здесь истинно исламского государства, за уничтожение старой правящей верхушки и за перераспределение богатств. Взрыв пакистанского котла – это лишь вопрос времени. Попытаться спасти положение с помощью войны с Индией пакистанские элиты тоже не смогут: у индийцев также есть ядерное оружие, их армия больше, да и Запад не поддержит Пакистан в конфликте.

И никакие усиления западного контингента в Афганистане, никакие дополнительные вертолетные части американцам в данном случае не помогут. Они обнаружат себя в котле исламского джихада, клокочущем ненавистью к США и ко всему Западу. В котле, что может составиться из Афганистана и обломков Пакистана. Тогда Западу придется в экстренном порядке, с большими жертвами, уничтожать ядерную промышленность Пакистана, вывозить из него ядерные боеприпасы и делящиеся материалы.

А потом – все равно уходить отсюда, оставляя позади торжествующие мусульманские массы. И повторится история лета 2006 года с шейхом Насруллой и Израилем, но только в гораздо больших масштабах.

Двумя позитивными итогами войны для США могут стать только ядерное разоружение Пакистана и уничтожение – за счет хаотизации стираны – китайской морской базы в Гвадаре, лишение Пекина выхода в Индийский океан.

БОРЬБА ЗА СРЕДНЮЮ АЗИЮ

С другой стороны, исламская экспансия перекинется из афгано-пакистанского котла на другие регионы. Куда направится клокочущая исламская «лава» после ухода войск США? Сначала талибы расправятся в Афганистане со своими местными противниками – бывшим Северным Альянсом. Подавят местных узбеков и таджиков. А потом начнут экспансию на север – в некогда советские республики Средней Азии, деградировавшие после 1991 года, проеденные коррупцией и нищетой, расколотые изнутри (массы особенно ненавидят местные элиты), испытывающие дикую нехватку плодородных земель и пресной воды.

Наверняка родится сильное исламское движение за создание федеративного Халифата: обширной империи, включающей в себя обломки Пакистана, Афганистан, Таджикистан и Туркестан. С тем, чтобы новая исламская держава опиралась на нефтегазовые ресурсы Узбекистана и Туркмении, на уран и золото Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, на гидроресурсы Памира, на плодородные Чуйскую, Таласскую, Ферганскую и Ошскую долины. Дальнейшие цели Халифата также ясны. Поскольку воевать с Китаем за освобождение Синьцзяна опасно (китайцы – тот же СССР в период своей максимальной жесткости и силы), то нужно идти к рекам и степям Казахстана, к водно-земельным ресурсам южной Сибири. Нужно врываться в богатое, нефтегазоносное Поволжье, распространяться на Северный Кавказ.

К такому повороту дела Москве надо готовиться уже сейчас. Ашхабад, Ташкент, Бишкек, Душанбе – все они, оказавшись под ударом, примутся искать покровителя, выбирая между русскими и китайцами (Запад будет уже не в счет). Китай силен в военном плане, он может беспощадно истреблять боевиков. Но он сам способен оккупировать Среднюю Азию, ему самому нужны углеводороды, уран и золото. И Китай не может дать Средней Азии главного, чего ей не хватает – пресной воды.

И вот здесь станет возможным русско-среднеазиатский альянс. Мы уже неоднократно писали о его формуле, напомним ее и здесь.

От русских – оружие, помощь в подготовке местных армий, поддержка с воздуха, ядерный щит, космическая разведка. А также – 5% стока сибирских рек, чтобы напоить пустыни Туркестана и превратить их в новую житницу, где можно дать работу десяткам миллионов местных жителей, сегодня устремляющихся на заработки в РФ.

От Средней Азии – рабочая сила для постройки каналов, лояльность Москве в геополитических вопросах, привилегированный доступ капитала РФ к туркестанским месторождениям полезных ископаемых, к аграрным проектам и контроль над нефтегазопроводами, что пойдут в Индию и Китай.

Прорабатывать подобную конструкцию нужно уже сейчас, не дожидаясь, пока Среднюю Азию затопит бурлящая лава, клокочущая в афгано-пакистанском котле.

На все четыре стороны… Страны Центральной Азии в поисках альтернативы

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Месяц назад английская фирма Gaffney, Cline & Associates обнародовала результаты аудита двух месторождений газа на территории Туркменистана. Согласно официальному пресс-релизу, запасы месторождения Южный Елотен-Осман составляют «низкая оценка – 4 трлн. куб.м; оптимальная – 6 трлн. куб.м; высокая – 14 трлн. куб.м газа», месторождения Яшлар «низкая оценка – 0,25 трлн. куб.м; оптимальная – 0,675 трлн. куб.м; высокая – 1,5 трлн. куб.м.». Несмотря на довольно широкие вариации конкретных цифр оценок, определяющих запасы, они означают только одно – газа много. Для примера можно привести прогнозные запасы крупнейшего Штокмановского газового месторождения в России, которые составляют около 3 трлн. кубометров и под которые создается транспортная инфраструктура газопровода «Северный поток». И, даже исходя из самых пессимистических взглядов ясно одно – Туркменистан, теперь уже формально, выбивается в одного из крупнейших газовых игроков в Евразии. И это заставляет всех остальных игроков серьезно переоценить своё отношение как к самому Туркменистану в частности, так и к геополитическим раскладам в регионе в целом.
Речь идет о так называемых транспортных коридорах, которые уже стали притчей во языцех, верней о безопасности трубопроводных систем, выводящих газ на основные потребительские рынки. Не секрет, что до последнего момента основная газотранспортная инфраструктура, как и направление экспорта газа, почти не изменилась со времен СССР и ориентирована на поставки газа в Россию. Россия же в лице Газпрома восполняла за счет туркменского газа дефицит баланса с одной стороны, с другой, решала задачу полной монополизации всех энергетических потоков, идущих в сторону Европы. Любые попытки нарушить эту монополию встречали ранее и встречают до сих пор самый отчаянный отпор со стороны России. Фактически не присутствуя до последнего момента в самом Туркменистане, Газпром всячески препятствует самостоятельному выходу Туркменистана на мировые рынки газа. Как только в середине 90-х годов начались обсуждения строительства Транскаспийского трубопровода для поставок газа в Турцию, Газпром построил трубопровод «Голубой поток», фактически загнав туркменский газ в мышеловку. Точно также окончилась неудачей затея транспортировки газа через иранскую территорию в Армению, Газпром приобрел контроль и в этом проекте.
Однако ситуация стала стремительно меняться с приходом в Туркменистан Китая. Многие эксперты скептически отнеслись к идее поставок туркменского газа в Китай, оперируя многочисленными трудностями прокладки трубопровода на столь большие расстояния и через территории нескольких государств. Однако подписанный еще Сапармуратом Ниязовым договор о поставках туркменского газа в Китай, неожиданно для многих вот-вот воплотится в жизнь. По последним данным, старт газовым поставкам будет дан в конце этого, начале следующего года и практически вся инфраструктура создана на территориях Туркменистана, Узбекистана, Казахстана и Китая. Более того, по последним договоренностям Туркменистан гарантирует увеличение поставок с запланированных 30 млрд. кубометров газа в год до 40 млрд. Как говорится, тихой сапой, неожиданно для многих наблюдателей, был реализован транспортный проект, равного которому нет со времен СССР. Таким образом, монополия России на трубу для транспортировки туркменского газа фактически ликвидирована.
Стоит отметить, что руководство Туркменистана давно стремилось диверсифицировать продажу газа. Самый известный проект, альтернативный российскому направлению, так называемый Трансафганский газопровод, подразумевал поставки газа из Туркменистана через Афганистан в Пакистан и Индию. В свое время обсуждался проект поставок газа даже в Японию, не говоря уже о поставках газа в Европу через Каспийское море или через территорию Ирана. Но в силу различных политических причин, ни один из этих проектов не был реализован.
Но сейчас психологический рубеж преодолен. Скептическое отношение ко всем альтернативным российскому маршруту путям транспортировки газа из Туркменистана похоронено. Без сомнения, сам этот факт придаст политической решимости руководству Туркменистана на более смелые шаги по реализации «многовекторности» своей газовой политики и над ним уже не будет довлеть постсоветский синдром российского доминирования.
В этой связи, все остальные проекты транспортировки газа, которые туркменские власти упоминали, но не озвучивали конкретно и буквально, получают хороший шанс. Речь идет в первую очередь о Транскаспийском трубопроводе с перспективой его сочленения с трубопроводом «Набукко», идущим через территорию Турции в Европу. Представители Европейского Союза в целом и представители отдельных стран – членов ЕС, постоянно, вахтовым методом, чуть ли не каждую неделю присутствуют в Туркменистане. Если ранее все эти потуги рассматривались наблюдателями исключительно как спекулятивные маневры с целью смягчения позиций России в политике транзита газа из стран Центральной Азии в Европу напрямую, то сейчас настойчивость эмиссаров ЕС превысила все разумные пределы. А перевод гипотетических планов строительства «Набукко» в практическую плоскость, вплоть до формирования консорциума по строительству с конкретной финансовой базой, заставляет относиться к этой активности более, чем серьезно. При этом активность переговорщиков от ЕС распространяется и на все руководства стран, по которым трубопровод должен пройти транзитом. Хотя почти все транзитные страны уже не один раз выразили свою поддержку этим планам, ключевой игрок всей схемы поставок – Азербайджан пока внятно не высказал своего мнения. И руководство этой страны можно понять. Юридический статус Каспийского моря, через который должен быть проложен трубопровод, до сих пор не определен. И этот фактор обязательно будет использован для политического давления главных «газовых» конкурентов Туркменистана – России и Ирана.
Но не все так безнадежно. Позиция Казахстана, как «совладельца» Каспийского моря постепенно проясняется. Диверсифицируя свои транспортные возможности, Казахстан недавно начал танкерные поставки своей нефти в Азербайджан для перекачки её по трубопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан и уже открыто начал зондировать почву относительно возможной реакции на строительство транскаспийского нефтепровода. Причем, по озвученным планам, предполагается вовлечение в эту схему и Туркменистана, как транзитной территории, а маршрут собственно транскаспийской составляющей почти совпадает с предполагаемым маршрутом транскаспийского газопровода Туркменистан-Азербайджан и далее. Не стоит сбрасывать со счетов и возможное изменение политики США в отношении Ирана. Вновь избранный президент Барак Обама не раз заявлял о том, что с приходом к власти кардинально поменяет подходы к политике в отношении Ирана. Нельзя исключать того, что в качестве бонуса иранской стороне за начало нормализации отношений, США снимут ряд ограничений на развитие транспортных проектов через территорию Ирана и использование собственно его энергетического потенциала. И, учитывая высокую заинтересованность стран Европы в поставках газа, и возникающую при этом возможность ликвидировать транзитную монополию России, этот вариант развития событий становится все более вероятным.
Похоже, что Россия вот-вот «неожиданно обнаружит» серьезное поражение в своей энергетической политике в частности и во всей геополитической игре в регионе вообще. Учитывая бездарность всей постсоветской политики в Центральной Азии, это будет закономерным результатом.

Андрей Рязанов, Москва – Ашхабад

«Оазис»