«Нефтяные войны» между Россией и ОПЕК уступили место встречному движению по тонкому канату. С таким дипломатическим багажом картель, контролирующий 40 процентов мировой добычи нефти, подошел к своему 50-летию. Сегодня ОПЕК готов принять в свои ряды второго мирового поставщика нефти. Россия, однако, пока не собирается вступать в альянс, предпочитая партнерский диалог брачному контракту.
Метка:Венесуэла
Тенденции развития мировой энергетики и обострение борьбы за энергоресурсы
При всей ограниченности исследований, прогнозирующих будущее, в интересах развития России исключительно важно представлять, какими путями пойдёт дальше мировая энергетика. Ведь голый факт наличия в российских недрах огромных запасов энергетического сырья, как и притязания на статус «великой энергетической державы», сами по себе — не гарантия успеха.
Тегеран в поиске новых энергетических партнеров
Прогрессирующее с годами охлаждение в отношениях Брюсселя и Тегерана вынуждает иранское руководство кардинально пересматривать сложившуюся в последние годы внешнеэкономическую систему координат. Проблемы в политической сфере, связанные с растущими амбициями Тегерана в сфере ядерной энергетики, оказывают прямое воздействие на двусторонние торгово-экономические связи. Так, доля Евросоюза в иранском импорте сократилась с 41% в 2005 г. до 27% в 2009 г., в экспорте – соответственно с 24% до 15%. Не удивительно, что доля Брюсселя в совокупном товарообороте ИРИ не превышает 20%, а в десятку ведущих торгово-экономических партнеров Тегерана по данным 2009 г. вошли такие страны как Китай, Россия, Индия, Турция, Южная Корея, ОАЭ и ЮАР. Общая доля семи стран в торговом балансе Ирана составила почти 50%.
Новые санкции Евросоюза против Тегерана, введенные в июле 2010 г, подтолкнули иранское руководство к принятию более решительных мер. Экономическому блоку правительства поставлена стратегическая задача — ослабить уязвимость национальной экономики от влияния ЕС и, следовательно, укреплять взаимоотношения с другими партнерами. В первую очередь, Иран обеспокоен ситуацией в приоритетной энергетической отрасли, на которую распространяются санкции и которая является главным доходным инструментом национальной экономики и ее внутренним стержнем. И здесь удалось достичь прогресса по некоторым направлениям.
Ирак. По итогам состоявшихся в конце июля в Багдаде переговоров по линии энергетических ведомств двух стран западный сосед Тегерана дал свое принципиальное согласие на транзит иранского газа через территорию Ирака в Сирию и средиземноморские страны. Кроме того, будет расширен экспорт иранского газа в сам Ирак для обеспечения работы местных электростанций – до 10 млн кубических метров газа ежедневно. Важно, что договоренность заключена на долгосрочной основе – Тегеран обязуется поставлять такие объемы газа в Ирак в течение 5-7 лет.
Это политическое решение Багдада, если оно перейдет в практическую плоскость, может означать не только большой успех иранской энергетической дипломатии, но и негласное «добро» от Вашингтона, которого газовая конкуренция за европейские и средиземноморские рынки волнует в меньшей степени, чем стабильность в патронируемых на Ближнем Востоке странах типа Ирака. Можно только предположить, что в ответ на такую лояльность в Белом доме, по всей видимости, рассчитывают на конструктивную роль Тегерана в иракском урегулировании.
Турция. Между двумя странами ведутся активные переговоры о возможном расширении экспортных объемов иранского газа – как для внутренних потребностей Турции, так и в плане транзита, в частности в Швейцарию. По оценкам Иранской национальной газовой компании, потребности Анкары составляют максимум 26 млн кубометров газа ежедневно. С учетом пропускной способности ирано-турецкого газопровода в 36 млн кубометров, потенциал швейцарского транзита может составить до 10 млн кубометров в день.
Одновременно, Иран договаривается с Анкарой о перспективах инвестирования турками ряда инновационных нефтегазовых проектов в Иране. В частности, по итогам визита в июле с.г. в Турцию министра нефти ИРИ М.Мирказеми достигнута договоренность об инвестициях объемом 1 млрд евро в сооружение 600-километрового ирано-турецкого газопровода в целях расширения экспортных объемов иранского газа.
Китай. Став в последние годы стратегическим торгово-экономическим партнером Тегерана (вторая позиция после Евросоюза, 15,5% общего товарооборота ИРИ), Пекин продолжает наращивать свое инвестиционное участие в иранской экономике, в первую очередь в нефтегазовой сфере. По иранским оценкам, совокупный объем уже направленных инвестиций в иранский нефтегазовый сектор составляют не менее 40 млрд долл. В частности, китайская национальная нефтяная компания Sinopec осваивает одно из крупнейших нефтегазовых месторождений Ирана – «Ядаваран» (объем китайских инвестиций в проект составит 2 млрд долл.). Запущено совместное предприятие по сооружению нефтеочистительного завода в ИРИ (объем китайских инвестиций в проект составит 6,5 млрд долл).
Эти впечатляющие показатели ирано-китайского энергетического сотрудничества крайне эффектно и в лучших традициях иранской пропаганды подаются в СМИ в качестве главного контрудара недавним санкциям. Тегеран отчетливо дает понять, что место компаний из ЕС в скором будущем может быть занято, одновременно давая китайцам «зеленый свет» на заполнение освобождающихся ниш в иранской экономике. Этот важный сигнал до китайского руководства донес министр нефти ИРИ М.Мирказеми в ходе своего визита в Китай в начале августа с.г.
Реакция Пекина на новые иранские заходы оказалась положительной. Китайская сторона устами официального представителя МИД подтвердила готовность к расширению торгово-экономического сотрудничества с Ираном, но пообещала следовать при этом духу и букве утвержденных Советом Безопасности ООН новых санкций. Заодно МИД Китая еще и осудил санкции Евросоюза. Ясно, что на американское давление относительно антииранского демарша в виде односторонних санкций Пекин не поддастся и подыгрывать Западу в этом вопросе не будет. Наоборот, практические шаги китайского руководства показывают стремление воспользоваться ситуацией, чтобы лучше закрепиться на иранском энергетическом рынке.
Туркменистан. Главная цель налаживания энергетического диалога с Ашхабадом заключается в удовлетворении внутренних потребностей Тегерана на северо-востоке страны и расширении транзита туркменского газа через Иран в страны Персидского залива, прежде всего Оман.
По итогам июньского визита в Туркменистан министра нефти ИРИ М.Мирказеми решено увеличить экспорт туркменского газа в Иран до 14 млрд кубических тонн ежегодно. Газ будет поступать по новому ирано-туркменскому газопроводу, первая фаза которого была введена в строй в январе 2010 г., а вторая будет сдана в эксплуатацию зимой 2011 г. Предполагается, что как только газопровод заработает в полную мощь, его ежедневная пропускная способность составит 45 млн кубометров, что создает хорошие предпосылки для дальнейшего наращивания объемов на этом направлении.
Пакистан. В начале 2000-х гг. это направление рассматривалось иранским руководством как одно из наиболее перспективных. Велись трехсторонние ирано-пакистано-индийские переговоры о сооружении совместного газопровода – прежде всего для удовлетворения растущих энергетических нужд индийской экономики. Экономическая целесообразность проекта, как казалось, отпала после включения Индии в орбиту политических и экономических интересов США и выхода страны из проекта (в обмен Вашингтон пообещал содействие в создании системы атомных электростанций).
Переговоры по газопроводу продолжились в двустороннем формате. В июне 2010 г. Тегеран и Исламабад смогли окончательно договориться и согласовали совместный энергетический проект на сумму 7,5 млрд долл. по экспорту иранского газа в Пакистан. Согласно плану проекта, реальные поставки начнутся в 2014 г.
Венесуэла. На фоне благоприятных политических отношений сторонам удалось достичь прогресса в нефтегазовой сфере. На базе подписанного в 2009 г. двустороннего меморандума Тегеран и Каракас ведут переговоры о создании совместной нефтегазовой компании, которая могла бы заниматься исследованиями и разработкой новых перспективных месторождений. В начале августа заместитель министра нефти ИРИ Х.Ширази подтвердил эти намерения, добавив к ним еще одну перспективную цель – учреждение совместной ирано-венесуэльской транспортной компании с флотом нефтяных танкеров для экспорта сырой нефти.
***
Следует отметить, что намечающиеся новые региональные векторы энергетической политики Тегерана смогут отчасти компенсировать огромный потенциал есовского нефтегазового рынка. И в перспективе, думается, новый механизм будет отлажен и заработает с прежней для иранской экономики отдачей.
Тем не менее, необходимо иметь в виду, что в краткосрочной перспективе последствия полного разрыва экономических отношений с Евросоюзом, включая имеющую стратегический для Тегерана характер энергетическую сферу, могут оказаться негативными для иранской экономической системы. Если Брюссель рискнет пойти на дальнейшее обострение, грозящее новыми экономическими санкциями, Иран может лишиться очень перспективного энергетического рынка, на который он уже почти получил доступ, подписав в прошлом году стратегическое соглашение с Анкарой о транзите иранского газа через ее территорию с окончательным выходом на Европу. Еще один болезненный удар по интересам Тегерана может нанести сворачивание столь востребованного в Азии импорта из Евросоюза современных технологий и оборудования, предназначенных для модернизации нефтегазовой отрасли. Не случайно, что доля промышленного и транспортного оборудования в совокупном экспорте Евросоюза в ИРИ составляет порядка 50%.
Итак, в противовес односторонним санкциям со стороны Евросоюза в целях обеспечения устойчивости и стабильности развития своего энергетического сектора Иран предпринимает последовательные шаги по диверсификации своего нефтегазового сотрудничества, в первую очередь с лояльными в политическом плане странами. Новая энергетическая стратегия ИРИ нацелена на уменьшение зависимости национальной экономики от европейского энергетического рынка и создание альтернативных моделей взаимодействия. В условиях усиления давления со стороны Запада особый акцент делается также на поиске новых источников современных технологий, требуемых в нефтегазовой сфере – как для ведения разведывательно-исследовательских работ, так и создания необходимой инфраструктуры для добычи, хранения и транспортировки нефти и газа. А.М.Вартанян
Источник — Институт Ближнего Востока
Пекинский пасьянс. Место России в китайской модели мира
Если на текущие вызовы со стороны Запада Москва научилась реагировать, то в случае с КНР сказывается эффект новизны и отсутствие четкой стратегии даже в ее реактивном варианте. Насколько можно судить, российские элиты не обеспокоены «ползучей экспансией» Китая на Дальнем Востоке, так как их удовлетворяет отведенная роль в «пекинском консенсусе».
Трансформация глобальной архитектуры, подстегнутая мировым кризисом, обусловила появление новых реалий, не характерных для эпох как би-, так и однополярного мира, в которых с переменным успехом привыкла действовать Россия. Если в период холодной войны Москва наряду с Вашингтоном сама задавала повестку дня, в рамках которой были вынуждены действовать остальные игроки, сегодня внешнеполитическая стратегия России во многом носит ярко выраженный реактивный характер. Однако даже из такой стратегии существенные дивиденды может извлечь игрок, грамотно позиционирующий себя по отношению к ведущим центрам силы.
Россия традиционно уделяет особое внимание Западу как ведущему партнеру (в отдельные исторические периоды – сопернику). Однако за последнее десятилетие серьезную заявку на мировое лидерство сделал и Китай, причем подобные амбиции подтверждены не только экономической, но и теперь уже бурно растущей политической и военной мощью Пекина. И если на текущие вызовы со стороны Запада (США в частности) Москва научилась отвечать, то в случае с КНР сказывается эффект новизны и отсутствие четкой стратегии даже в ее реактивном варианте. Возникает необходимость осмыслить повестку дня, которую задает эта держава, и попытаться понять, насколько Россия способна либо влиять на каждое из отдельных ее направлений, либо встроиться в них. Совпадают ли эти направления с интересами Москвы, например, при возможной двусторонней их коррекции (конвергенции), либо они предельно антагонистичны.
Избавление от «долларового проклятья»
В целом стратегия Китая по утверждению своих позиций в мире одновременно представляет собой и стратегию по избавлению от уязвимости в широком смысле этого слова – экономической, промышленной, финансовой, демографической, сырьевой и т. п. А самым явным уязвимым местом для КНР в кратко- и среднесрочной перспективе является так называемое «долларовое проклятье». Китай обладает крупнейшими в мире финансовыми резервами на общую сумму более двух триллионов долларов, из них около трети номинировано в американских ценных бумагах.
Критики скорого возвышения КНР вне союза с Соединенными Штатами справедливо указывают, что Пекин и Вашингтон одновременно соперники и вынужденные союзники, поскольку внутренний рынок США представляет собой основной рынок сбыта для китайских производителей, а внушительные китайские золотовалютные резервы (ЗВР) – ничто без доллара в качестве мировой резервной валюты. Однако апологеты подобной точки зрения рискуют в скором времени испытать жестокое разочарование, поскольку Пекин на протяжении уже нескольких лет тестирует малозаметную, но очень эффективную стратегию с целью избавления от «долларового проклятья».
Стандартные варианты «сброса» долларовых активов не подходят в силу большого их объема, что не осталось бы незамеченным мировыми рынками. Попытки обмена долларовых активов на бумаги, номинированные в любой другой валюте, означали бы удар по доллару и, следовательно, по китайским резервам. Масштабная закупка сырьевых товаров на рынках (не говоря уже о решении вопроса хранения запасов) или фьючерсов на них привела бы к резкому росту котировок, что означало бы девальвацию американской валюты и китайских резервов.
В создавшейся ситуации Пекин сделал ставку на покупку сырья, еще не находящегося в обращении. Речь идет о выдаче кредитов (желательно, чтобы заемщиками выступали национальные правительства или близкие к ним компании) под гарантии поставок сырья в долгосрочной перспективе (на 10–25 и более лет). Другими словами, это просто завуалированная форма купли-продажи природных ресурсов, которая не влияет на курс доллара и котировки сырья.
Ярким примером здесь может служить недавняя сделка КНР с Венесуэлой. По соглашению, подписанному в апреле венесуэльской компанией Petroleos de Venezuela SA (PdVSA) и китайской China National Petroleum Corp. (CNPC), Каракас получит кредит на развитие совместного предприятия по добыче нефти, а расплачиваться будет поставками сырья в течение 25 лет. Сумма сделки – 20 млрд долларов. Это не первое соглашение между Пекином и Каракасом – обе страны давно сотрудничают в энергетической области. Венесуэла экспортирует в Китай 460 тыс. баррелей нефти в сутки в счет погашения выданного ранее Китаем кредита на 8 млрд долларов.
Венесуэла – отнюдь не единственный партнер Пекина в программе «сырье в обмен на доллары». В июне прошлого года КНР объявила о предоставлении кредита в размере 5 млрд долларов на освоение крупнейшего в Туркмении месторождения газа Южный Иолотань, запасы которого Ашхабад оценивает в 16 трлн кубометров. Тогда же CNPC в содружестве с южнокорейскими LG и Hyundai, а также Petrofac Emirates из Объединенных Арабских Эмиратов приступила к разработке этого месторождения. Во время недавнего визита председателя КНР Ху Цзиньтао в Ташкент на саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в присутствии узбекского лидера Ислама Каримова между «Узбекнефтегазом» и CNPC заключено первое рамочное соглашение о поставках 10 млрд кубометров узбекского газа в Китай. Подписание документа сопровождалось договоренностями о предоставлении кредитов на сумму около 2 млрд долларов, а также прямых инвестиций в создание газотранспортной инфраструктуры в Узбекистане.
С учетом ранее подписанных соглашений на 40 млрд кубометров с «Туркменгазом» и на 10 млрд кубометров с «Казмунайгазом» весь пакет договоренностей Пекина со странами Центральной Азии достиг 60 млрд кубометров газа в год. В целом же общий объем выданных Пекином по всему миру средств в рамках программы под неформальным названием «кредиты в обмен на ресурсы» можно оценить примерно в 150–200 млрд долларов (точную цифру назвать затруднительно, так как детали далеко не всех сделок раскрываются). Это составляет чуть менее 10 % от всего объема ЗВР страны, причем в последнее время наблюдается форсирование выдачи подобного рода займов. Если темпы программы останутся прежними или тем более увеличатся, то практически все резервы Пекина разойдутся к 2015–2017 гг. (без учета возможных расходов на стимулирование внутреннего потребления и своп-кредитов, что придаст еще больший динамизм ситуации). Это позволит Китаю если и не полностью избавиться от «долларового проклятья», то по крайней мере заметно снизить его негативные последствия, а также развяжет руки для полномасштабной войны против американской валюты, если в этом возникнет необходимость.
Нынешние потребности Москвы в целом коррелируют с вышеописанным направлением стратегии КНР, более того, Россия выступила в начале-середине «нулевых» одной из опытных площадок, на которых эта стратегия проходила первоначальную обкатку. В 2005 г. китайские банки предоставили «Роснефти» 6 млрд долларов для покупки «Юганскнефтегаза». Чтобы погасить долг, «Роснефть» обязалась экспортировать в Китай 48,8 млн тонн нефти по железной дороге до 2010 г. Цена нефти была привязана к марке Brent с дисконтом в три доллара. Судя по всему, опыт признан удачным – в 2009 г. China Development Bank (CDB) предоставил кредит в 15 млрд долларов «Роснефти» и 10 млрд долларов «Транснефти». В обмен «Роснефть» должна будет поставить в Китай 300 млн тонн нефти в течение 20 лет, а «Транснефть» – построить ответвление от трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО) Сковородино–Мохэ мощностью 15 млн с вероятным увеличением до 30 млн тонн сырья в год.
Безопасность транзитных маршрутов
Вторая по значимости проблема Китая, которую он пытается купировать – уязвимость маршрутов, по которым осуществляется транзит сырья в КНР. Налицо острая нужда в сырье, особенно в поставках энергоносителей. За неполные двадцать лет страна, обладающая достаточно богатыми природными ресурсами, превратилась в нетто-импортера угля, нефти, а в последние год-два, вероятно, и природного газа.
Можно выделить несколько сырьевых баз, традиционных для китайской экономики: это Ближний Восток, Восточная (а в последнее время и Центральная) Африка, Австралия и Латинская Америка. Их объединяет одно – все маршруты проходят по Мировому океану. С учетом потенциального военного конфликта между КНР и США (в качестве крайней меры сдерживания растущего влияния Пекина) все эти маршруты представляются чересчур ненадежными в случае гипотетических атак американского флота. И хотя перевооружение китайской армии и флота идет весьма быстрыми темпами, а в прибрежной зоне ВМС КНР еще быстрее наращивают свою мощь, в Мировом океане они еще долго будут уступать первенство американским авианосным группам. В то же время даже краткосрочная блокировка путей доставки сырья в Китай нанесет непоправимый ущерб ее экономике и боеспособности армии.
Китайская сторона пытается устранить эти угрозы. Например, форсированными темпами реализуется проект строительства перегрузочных мощностей в Мьянме, где правит патронируемый Пекином военный режим. Далее сырье из ближневосточного региона и Африки (преимущественно нефть и сжиженный природный газ) по трубопроводам проследуют на территорию КНР. Однако это лишь полумера, не дающая ответа на главный вопрос: путь через Мьянму укорачивает океанский маршрут (появляется шанс миновать перегруженный и чрезвычайно узкий Малаккский пролив), однако не решает полностью проблему океанской транспортировки. Следовательно, для устранения этой угрозы Пекину требуются альтернативные сырьевые площадки и маршруты, по максимуму проходящие через безопасные сухопутные транзитные коридоры.
Осознавая это, Китай начал осваивать три новые сырьевые провинции – Иран, Центральную Азию и Россию. Иран, для которого Пекин является одним из крупнейших инвесторов, с точки зрения безопасности маршрутов – наиболее проблемный партнер. Возможны два варианта доставки его продукции в Поднебесную. Морской путь несет в себе те же риски, что и вышеуказанные маршруты. Сухопутным способом энергоносители в КНР можно доставить лишь через крайне нестабильные Афганистан и Северный Пакистан, где к тому же велико влияние США (и сохранится оно еще долгое время после вывода войск коалиции), поэтому с точки зрения безопасности этот путь мало отличается от океанических.
Таким образом наиболее безопасными остаются направления поставки сырья из Центральной Азии и России. Как уже говорилось выше, КНР активно развивает там экспансию. Однако есть серьезный изъян – пути проходят через Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР), где более года назад в межэтнических столкновениях погибло около двухсот человек. И хотя Пекин, учтя риски, пытается максимально быстро ассимилировать уйгурское меньшинство, риск нестабильности (в том числе и терактов на нефте- и газопроводах) будет оставаться высоким еще долгие годы.
В связи с этим уникальный с точки зрения безопасности маршрут может в текущих условиях предложить только Россия. Согласно существующим планам, российский природный газ будет поступать в КНР из Единой системы газоснабжения России по двум маршрутам – западному, из районов традиционной российской газодобычи в Западной Сибири, и восточному – с месторождений острова Сахалин. При этом приоритет отдается западному маршруту, рассчитанному на поставки 30 млрд кубометров газа в год. Это связано с близостью месторождений Западной Сибири к действующей газовой инфраструктуре, что позволит начать поставки в более короткие сроки. В целях реализации поставок из Западной Сибири предусматривается создание новой трубопроводной транспортной системы «Алтай» в уже существующем транспортном коридоре с последующим продолжением через горы до западного участка российско-китайской границы. Там он вольется в китайский трубопровод «Запад–Восток», по которому газ дойдет до Шанхая. Однако «Алтай» также подходит к российско-китайской границе в месте, где расположен СУАР, что нивелирует его ценность с точки зрения безопасности.
С учетом этого становится понятным тот интерес, который проявляет китайская сторона к российскому Дальнему Востоку, а не южной Сибири. Именно этот богатый природными ресурсами регион позволит максимально гарантировать безопасность поставок сырья в КНР на случай американо-китайского конфликта.
Китайский частный капитал уже осуществляет стратегические инвестиции в регион. Например, вложиться в Россию рискнул гонконгский миллиардер и самый богатый человек Восточной Азии Ли Ка-Шин. Принадлежащие ему структуры приняли участие в частном размещении компании NPMHoldCo, управляющей железорудными проектами компании Petropavlovsk. Вместе с фондом Asia Resources Fund структуры Ли Ка-Шина приобрели около 7 % акций NPMHoldCo, заручившись ее обещанием провести листинг на Гонконгской фондовой бирже до 2012 г.
Россия не возражает против такого «разделения труда» – между двумя странами подписано соглашение, которое подразумевает сырьевой характер развития российского Дальнего Востока при помощи китайских инвестиций. Проблема заключается в цене на ресурсы. Общим местом здесь стала цена на газ, по которой Москва и Пекин не могут договориться с 2004 г. Однако в последнее время по данному вопросу наметились положительные сдвиги. В частности, с 1 июня оптовые внутренние цены на природный газ в Китае повышены на 24,9 %. На руку Москве играет и наметившийся тренд на постоянный рост зарплат в Поднебесной, что позволит меньше экономить на себестоимости ресурсов. Например, с 30 июня сразу в девяти китайских провинциях минимальный размер зарплаты увеличился в среднем на 33 %. Еще в апреле было объявлено о том, что около 20 китайских провинций до конца этого года планируют существенно повысить у себя минимальный размер зарплат. В частности, повышение уже произошло в финансовой столице страны Шанхае, где минимальный размер оплаты труда вырос на 17 %, а также в Гуандуне, главном производственном центре страны, ориентированном на экспорт, – на 21 %.
Доступ к глобальной архитектуре
Одной из ключевых проблем, с которой сталкиваются и Китай, и Россия, является доступ к мировой инфраструктуре принятия решений – от сугубо экономических до политических. Именно отказ Запада признавать за российской элитой равное право при принятии решений (широко распространенная иллюзия в российском истеблишменте в 1990-е гг.) стал причиной подъема антизападных тенденций в «нулевые». Оба игрока стремятся получить свою «долю» в мировом «акционерном капитале» и «совете директоров», однако каждый использует свою тактику.
Китай делает ставку на создание собственной инфраструктуры и придание ей максимальной привлекательности в глазах потенциальных партнеров – по такому пути на начальном этапе своего лидерства пошел Запад. Во многом это происходит потому, что Пекин столкнулся с теми же проблемами, что и Москва – нежеланием западной политической системы делиться «исходными кодами» с «чужаками» – доступом к медиаинфраструктуре, финансовой системе и т.п. Следует отметить, что западные игроки позитивно воспринимают такого рода усилия Китая и выражают желание участвовать в создаваемой КНР инфраструктуре. Правда, пока такой консенсус носит ситуативный характер, во многом он приобретает форму западных инвестиций в перспективные активы.
В частности, не так давно Сельскохозяйственный банк (последний из китайской «Большой четверки») заявил о намерении продать 14 % своих акций за 23 млрд долларов. Британский банк Standard Chartered готовится вложить 500 млн долларов, Катар и Кувейт предполагают инвестировать 3,6 млрд долларов. Другими возможными инвесторами могут стать суверенный фонд Сингапура Temasek Holdings, бизнесмен из Гонконга Ли Ка-Шин и голландский Rabobank. При этом Сельскохозяйственный банк считается слабейшим из крупнейших китайских банков.
Россия также экспериментирует с созданием собственных площадок, которые обладали бы легитимностью и статусом в глазах мирового сообщества, что удается ей с переменным успехом. Так, поставлена весьма амбициозная задача создать в России финансовый центр мирового уровня. Однако пока сколько-нибудь ощутимого прогресса не заметно, и российский бизнес «голосует ногами», предпочитая зарубежные площадки. И что символично, «центр привлекательности» для российского бизнеса постепенно смещается на Восток, где он участвует в легитимации инфраструктуры, создаваемой Китаем.
Так, стало известно, что один из богатейших предпринимателей России Олег Дерипаска после удачного размещения ценных бумаг «Русала» готовится к проведению в Гонконге IPO еще одной своей компании – производителя молибдена «Союзметаллресурс» (Strikeforce Mining & Resources – SMR). Ранее сообщалось, что Дерипаска готовит к размещению в Гонконге еще и En+ Power, которая управляет энергоактивами магната. Наряду с компаниями Дерипаски биржей Гонконга интересуются такие корпорации, как «Золото Камчатки» Виктора Вексельберга, лизинговая «Ильюшин-Финанс», а также подразделения АЛРОСА и вышеупомянутая Petropavlovsk. В целом, по оценке Российского союза промышленников и предпринимателей, на Гонконгскую фондовую биржу намереваются выйти от 30 до 40 российских компаний. Основными претендентами на листинг в Гонконге являются компании нефтегазового сектора и инфраструктурные фирмы.
Вероятно, одна из ключевых причин такой популярности китайской площадки среди россиян – готовность китайцев делиться «исходными кодами» своей инфраструктуры. В частности, En+ Group Олега Дерипаски вошла в число учредителей Гонконгской товарной биржи (HKMEx), купив 10 % ее акций. Владея долей на бирже, En+ Group получит доступ к внутренней документации, принципам работы и организационной структуре, информационному и системному обеспечению. Гонконгская товарная биржа, которая не связана с фондовой, должна стать площадкой для торговли ключевыми биржевыми товарами (в первую очередь энергоносителями и металлами), ориентированной на азиатских потребителей. Начало торгов ожидается уже в 2010 г.
Вообще готовность делиться доступом к инфраструктуре и принимать чужие правила игры – один из важнейших факторов, обеспечивших успех КНР в мире. Запад же пытается «изменить мир под себя» с целью сделать его более понятным и контролируемым. При этом западные исследователи начинают осознавать, в чем состоит одно из главных конкурентных преимуществ китайской модели в мире. В частности, Стивен Халпер в своей книге «Пекинский консенсус» утверждает, что китайская модель, которую он называет «рыночным авторитаризмом», в наступившем веке будет доминировать.
Доступ к современным технологиям
Доступ к современным технологиям критически важен как для России, так и для Китая. До определенного момента источником таких технологий для КНР выступала России, в основном, правда, в области военно-технического сотрудничества (ВТС). Но в последние годы оно заметно деградировало. Причины вполне понятны – все, что можно, Пекин в России уже закупил, и большую часть оружия производит сам. А все новые виды вооружений, которые Китаю нужны, в России только разрабатываются или с их производством имеются проблемы. В настоящее время у Москвы уже нет ни одного масштабного оборонного контракта с Пекином. Фундаментальная причина понятна: КНР нуждается не в той боевой технике, которую предлагает Москва, а именно в той, которую она хочет купить. Кроме того, Пекин все чаще ставит условием заключения контракта передачу лицензии на производство соответствующей модели вооружений на своих мощностях, что означает прекращение аналогичных заказов Москве в будущем.
Источником современных технологий и для России, и для Китая являются страны Запада. Пекин, обладающий колоссальными финансовыми резервами, пытается использовать трудности мировой экономики и получить доступ к технологиям под вывеской благотворительности. В частности, китайская компания COSCO в Афинах провела переговоры с высшим греческим руководством о создании совместных проектов по развитию транспортной инфраструктуры страны. Китайцам предложено инвестировать в такие стратегические сферы национальной экономики, как транспорт и туризм. В частности, COSCO обсуждала проекты по развитию портов Пирея, Салоников, Волоса, строительству железной дороги, а также вела переговоры о покупке судоверфей. Особый интерес китайцы проявляют к главному порту Греции – Пирею, который хотят превратить в современный портовый комплекс мирового уровня. Другой пример – в конце мая между американской Ford Motor и китайской Geely подписан договор о продаже шведского производителя Volvo. Китайская компания намерена сохранить производство легковых автомобилей Volvo в Швеции и Бельгии, а также изучает возможность их сборки на новых заводах в Китае.
В отличие от Греции, другие европейские государства относятся к китайским государственным инвестициям с опаской. В частности, Париж заблокировал заявку Китая на приобретение французской фирмы, сославшись на риски для национальной безопасности. Пытаясь нейтрализовать подобные настроения европейцев, КНР проводит масштабную информационную кампанию по популяризации своей политической системы. В конце мая в Пекине завершился первый в истории межпартийный форум, организованный правящей Компартией Китая и 35 ведущими партиями Евросоюза. С помощью подобных мероприятий власти КНР намерены укреплять свои позиции в Евросоюзе, знакомя европейских политиков с достижениями китайской экономики и приучая их к мысли о неизбежном возвышении Пекина.
Успехи России на данном направлении не столь впечатляющи. В политической сфере можно назвать разве что инициативу по учреждению Ярославского политического форума – площадки для обсуждения проблем мировой демократии и безопасности. Цель – на равных участвовать в дискуссии по насущным мировым проблемам, тем самым частично контролируя дискурс.
Что касается экономической сферы, Москва, не располагая внушительными финансовыми ресурсами (а те, что имеются, скоро понадобятся для покрытия масштабных социальных обязательств), выбрала политику разрядки, рассчитывая таким образом получить доступ к технологиям. Однако печальный опыт с неудавшимися покупками Arcelor, Opel и ряда других активов пока оставляет больше вопросов, чем ответов, несмотря даже на оптимистичные итоги визита Дмитрия Медведева в США в июне 2010 г.
П.Б. Салин – ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России.
Источник — Россия в глобальной политике
Саудовская Аравия пытается не пустить нефть из России на азиатско-тихоокеанский рынок
Начало и возможное увеличение поставок российской нефти с восточносибирских месторождений — более высоких по качеству — вызывает нервную реакцию со стороны конкурентов. Накануне стало известно, что государственная нефтяная компания Саудовской Аравии — Aramco — с сентября снижает цены на нефть для потребителей в Европе и Азии. Эксперты отмечают, что борьба за рынок Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) только начинается и Россия в ближайшие годы может занять свыше 5% этого рынка, который сегодня контролируется саудовской компанией.
Наиболее значительное сокращение цен со стороны Aramco произошло для азиатских клиентов — на 85 центов за баррель сорта «Арабская сверхлегкая» (Arab Super Light). Снижение цен для европейских покупателей менее значительное. При этом новый прейскурант вступает в силу с сентября текущего года.
Независимые аналитики сразу предположили, что нынешняя агрессивная ценовая политика Aramco в Азии ставит целью не допустить сокращения доли азиатского рынка сырой нефти, которую Саудовская Аравия на сегодняшний день контролирует. По их словам, во многом это вызвано резким взлетом интереса азиатских нефтеперерабатывающих заводов к российской сибирской нефти, которая начала поступать через нефтепровод «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО). Поставляемая Россией в страны Азии нефть сорта ВСТО отличается высочайшим качеством и обладает повышенной конкурентоспособностью, в том числе по причине стратегически важного для азиатских государств местонахождения экспортного порта — на российском Дальнем Востоке.
Аналитики подчеркивают, что сейчас Aramco вынуждена занимать «оборонные позиции» на ряде традиционных для себя рынков. Так, занимавшая еще два года назад вторую позицию по размерам поставок нефти в США, сейчас она оказалась на четвертом месте по этому показателю. Больше Саудовской Аравии на внутренний американский рынок сейчас поставляют нефти Канада, Мексика и Венесуэла.
Впрочем, отечественные эксперты не спешат делать далеко идущих выводов о перспективах ВСТО и исходе борьбы за азиатский рынок.
Источник: «Независимая газета»
Станет ли Америка новой нефтяной супердержавой?
Соединенные Штаты будут пытаться по максимуму снизить свою зависимость от поставок нефти из-за рубежа и постепенно переходить на экологически чистую энергию
Когда речь заходит о Соединенных Штатах, то принято считать, что эта страна является самым главным в мире импортером нефти и нефтепродуктов и что ее задача во внешнем мире — это максимально привязать к себе те страны, которые черное золото на рынки экспортируют, и полностью законсервировать свои имеющиеся в недрах нефтегазовые ресурсы.
Также почти всегда любые колебания цен на нефть в мировом масштабе неприменно приписывают США, особенно в том случае, если нефтепоставки напрямую влияют на принятие тех или иных международных решений, от которых зачастую зависят вопросы не только нефтяных ценовых котировок, но и сохранение мира и начала войны в самых удаленных подчас от американской территории районах нашей планеты.
В то же время не стоит забывать, что Соединенные Штаты всегда и во всем в своей внешней политике были движимы прежде всего максимальным прагматизмом и никогда не стремились растратить собственные природные ресурсы, если была возможность их получить на гораздо более выгодных и дешевых условиях, нежели устраивать и развивать добычу того или иного полезного ископаемого на собственной территории (причем это касается не только нефти и природного газа, но и многих других, важных для американской экономики полезных ископаемых).
Поэтому — то, что у Америки полным-полно есть своей собственной нефти — ни для кого не секрет. Просто США долгое время не считали актуальным вести в этом направлении какие-то глобальные и с длительной перспективой разработки, которые теоретически могли бы существенно снизить зависимость Соединенных Штатов от импорта энергоресурсов как от ближайших географических соседей (Канада, Мексика, Венесуэла, Тринидад и Тобаго), так и ввоз энергоносителей из стран дальнего для Америки зарубежья.
Разведка своих месторождений нефти — осознанная необходимость и веление непростой международной ситуации
Недавние события в Мексиканском заливе, когда из-за повреждения глубоководной скважины британской компании «BP» в воду вылилось несколько сотен тысяч баррелей нефти (и проблема загрязнения воды и побережья сразу в шести американских штатах до конца пока не решена), вновь поставили вопрос перед администрацией Белого дома: что же делать с собственной нефтяной промышленностью, какими основными направлениями ее «привязывать» к национальным интересам страны и стоит ли вообще США оставаться столь тесно завязаннной на импорте нефти, особенно в ситуации, когда ее мировая цена весьма нестабильна и в любой момент может вновь серьезно «тряхнуть» местные финансовые и энергетические рынки.
При этом огромные нефтяные пятна, которые с угрожающей скоростью расползались по Мексиканскому заливу, дали толчок сразу двум процессам. С одной стороны, в конгрессе США резко активизировались сторонники полного прекращения бурения нефти на шельфе Соединенных Штатов, а с другой — именно опора на свои собственные нефтяные ресурсы стала чуть ли не ключевым требованием тех в американских деловых и политических кругах, кто считает необходимым максимально снизить зависимость Америки от внешних источников получения энергоресурсов.
Сейчас же точка зрения тех, кто поддерживает идею более активного развития собственной нефтеиндустрии в Соединенных Штатах, находит все больше сторонников. И поэтому уже на данном этапе по прямому указанию Белого дома начато осуществление стратегии (которая вполне может стать долгосрочной) по разведке на нефть и газ на целом ряде участков континентального шельфа, находящегося у берегов Атлантического побережья Северной Америки.
Подобные работы по разведке потенциальных месторождений нефти и газа, как заявил президент США Обама, должны позволить стране перейти от экономики, работающей на привозной нефти, к экономике, которая будет базироваться на добыче и использовании ископаемых, добываемых на территории самих Соединенных Штатов. При этом, как считают американские эксперты в области энергетики, реальное влияние на экономику страны от такой стратегии можно будет оценить не ранее чем через пять-семь лет.
Однако уже сегодня многие аналитики в сфере энергетики в Европе и на Ближнем Востоке предсказывают, что если Соединенные Штаты действительно пойдут по пути увеличения добычи нефти на своих собственных месторождениях, то вся общая энергетическая картина в мире, включая распределение стран, традиционно поставляющих на мировые рынки нефть и тех, кто ее вынужден покупать, претерпит существенные изменения.
И в первую очередь от такого перераспределения «нефтяных сил» в мире пострадают именно те страны, которые на данном этапе поставляют нефть и нефтепродукты в Соединенные Штаты и поддерживают по этой причине с ними очень тесные экономические, финансовые и военные контакты (в первую очередь государства Ближнего Востока и Персидского залива).
Напомню, в этой связи, что еще осенью 2008 года в Соединенных Штатах по разрешению Белого дома был снят ранее действовавший жесткий запрет на бурение в американских территориальных водах и на шельфе как Атлантики, так и вдоль побережья Аляски на Тихом океане. Параллельно с этим планировалось развивать разного рода альтернативные варианты американской экономики для добычи и производства энергии. А за то время, пока подобная экономика была бы сформирована, предполагалось наращивать добычу нефти на территории самих США при снижении импорта черного золота из стран-традиционных поставщиков нефти в Америку.
По самым скромным подсчетам Соединенные Штаты ежегодно вкладывают в развитие альтернативных источников энергии примерно 24 млрд. долларов, причем большая часть этих немалых денег идет по правительственным грантам и проектам, то есть напрямую оплачивается из госказны. Одновременно с этим в Белом доме существует четкое убеждение в том, что именно альтернативные источники топлива непременно позволят США значительно снизить свою зависимость от внешних источников нефти, в том числе от стран, с которыми у Америки, мягко говоря, далеко не всегда находятся точки соприкосновения по целому ряду ключевых международных как экономических, так и политических вопросов.
Как бы Америка пока ни старалась стать нефтенезависимой, у нее это вряд ли получится
Надо отметить, что Соединенные Штаты не в первый раз пытаются стать нефтедобывающей страной и по крайней мере собственной добычей покрыть те потребности в черном золоте, которые пока покрываются за счет импорта. Так, на сегодняшний день недра США располагают всего 2 % всех запасов нефти в мире, но зато Америка потребляет более 22 % всей нефти, добываемой на нашей планете.
Также важно заметить, что 56 % всей потребляемой Соединенными Штатами нефти стране приходится импортировать главным образом из Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейта, Нигерии, Анголы и Венесуэлы. В то же время в Белый дом уже переданы данные американских специалистов, которые предрекают как Атлантическому, так и Тихоокеанскому побережью США чуть ли не статус «топливного Эльдорадо», если там начнется промышленное бурение скважин.
К примеру, только Атлантический шельф США может содержать около 4 млрд. баррелей нефти плюс более 1 трлн. кубометров природного газа. НА Тихом океане цифры выглядят для Соединенных Штатов следующим образом — 10, 5 млрд. баррелей нефти и примерно 550 млрд. кубометров природного газа.
Есть в нынешней стратегии американского правительства, которую лично курирует и политически генерирует президент США Б. Обама, и весьма любопытный временной аспект. Дело в том, что новая энергетическая стратегия Соединенных Штатов охватывает период с 2012 до 2017 года, то есть изначально делается упор на то, что нынешний хозяин Белого дома будет переизбран на новый срок и сможет свои идеи в области энергетики довести до конечного и конкретно осязаемого результата.
Будет ли подобная деятельность реальна, если Обама следующие президентские выборы в США не выиграет, предсказать пока никто не берется. К тому же для начала серьезных работ по бурению шельфа требуется не только много денег (которыми нынче американская казна не особенно разбрасывается), но и, что самое главное в данной ситуации — поддержка такого процессса со стороны общественного мнения Америки.
А вот с этим ввиду продолжающегося кризиса с нефтяным загрязнением скважины компанией «BP» в Мексиканском заливе могут возникнуть серьезные накладки. Пока общественое мнение Соединенных Штатов крайне негативно относится к какому бы то ни было новому варианту бурения на шельфе страны и считает, что раз есть такая возможность — то лучше покупать нефть у арабов или у венесуэльцев, чем собственными руками загрязнять свои прибрежные воды с огромным риском для окружающей природы.
Понимают также в администрации Обамы, что полностью при любых вариантах расширения собственной добычи избавиться от импорта черного золота США не удастся. Но вот сократить — и существенно — такую зависимость американцам вполне под силу. И вопрос только в том, за чей счет они это произведут (то есть у кого станут меньше покупать, а кому оставят существующие ныне экспортные квоты). И здесь уже, скорее всего, на первый план выйдут чисто политические, а вовсе не обычные коммерческие расклады.
Куда денутся нефть и газ, которые могут перестать закупать Соединенные Штаты?
По самым оптимистичным прогнозам, морские месторождения что нефти, что природнго газа могут быть введены у побережья Соединенных Штатов в работу не ранее семи-восьми лет. Да и сами работы могут оказаться отнюдь не такими уж успешными по причине пока что непредсказуемости наличия ожидаемых объемов энергоресурсов. Ведь вполне может статься, что овчинка разработки месторождений не будет стоит выделки их промышленного освоения.
Зато с точки зрения зондирования рынков на предмет «проамериканской энергетической обеспокоенности» ситуация может сложиться уже в самом ближайшем будущем крайне любопытная. Прежде всего, практически гарантированно можно предсказать, что будет наблюдаться в течение нескольких месяцев (если, разумеется, в мире не произойдет каких-то глобально непредвиденных событий) падение цен на нефть.
Ведь главные поставщики нефти в Соединенные Штаты (и прежде всего Венесуэла, Нигерия, Ангола, плюс Саудовская Аравия) должны уже сейчас ломать голову над тем, куда потом девать вполне вероятно освобождаемые миллионы баррелей нефти, которые пока США у них закупают.
Стоимость нефти будет снижаться, для самих США продолжать ввозить ее будет с финансовой точки зрения выгодно, да и тех же поставщиков Вашингтон сможет надежно «фильтровать» на предмет политической и экономической лояльности. И волновать подобное должно уже сейчас всех тех, кто на нефтепоставках в Соединенные Штаты зарабатывает неплохие средства.
Нечто похожее ожидается и с поставками на американский рынок природного газа. Напомню, что в прошлом и начале нынешнего года США практически перестали импортировать природный газ, поскольку активно стали осваивать технологии разработки сланцевых месторождений газа.
Тем самым США довольно резко снижают свою зависимость от поставок природного газа из других стран (пожалуй, только с соседней Канадой и Катаром Соединенные Штаты будут сохранять полновесные газовые отношения в плане стабильных и долгосрочных закупок) — все же остальное будет сокращаться и тем самым автоматически повлияет на снижение мировых цен на природный газ — а соответственно, потеряют немалые деньги все те страны, которые газ экспортируют (те же Туркменистан, Россия, Алжир и другие).
Что также может с большой вероятностью произойти — тот газ, который на мировом рынке будет не нужен США, попросту перенаправится на европейские страны, которые пока закупают газ у России и через нее — у Туркменистана, а также Азербайджана. А это в свою очередь приведет к снижению цены на газ для европейских потребителей и, соответственно, ударит по экспортным доходам государств-газоэкспортеров.
Здесь также стоит принимать во внимание, что не снят с повестки дня и совместный план Соединенных Штатов и Ирака сделать эту страну крупнейшим экспортером нефти в мире к 2017-2020 годам (а американцы надеются контролировать добычу черного золота в Ираке к тому периоду, даже если американские войска и покинут Ирак в своей основной массе).
В результате может сложиться обстановка, в которой у одних стран будет полным-полно в наличии уже добытой нефти (не только Ирак, но и другие страны ОПЕК постоянно заявляют о том, что они готовы увеличить резервные мощности по добыче нефти на 12 млн. баррелей в сутки). А другие страны в этот момент абсолютно в этой добытой нефти не будут нуждаться. И тем самым будет происходить и затоваривание рынка, и значительное снижение мировых цен на нефть, что напрямую ударит по всем нефтеэкспортерам, включая Казахстан, Россию и Азербайждан.
Как бы то ни было, желание нынешнего руководства Соединенных Штатов значительно снизить зависимость страны от нефтеимпорта нужно принимать и серьезно, и заранее к его возможным последствиям готовиться. Ведь стремление сократить свою зависимость от внешних энергоисточников — не только личная и краткосрочная прихоть Б. Обамы и его ближайшей команды, но и насущная необходимость, которую осознают влиятельные деловые и политические круги страны. А значит США постепенно станут превращаться если не в ведущего мирового нефтеэкспортера, то как минимум в самодостаточную и бережно относящуюся к собственным энергоресурсам державу. Юрий Сигов, Вашингтон
Источник: Казахстан:. Деловая неделя
Шесть причин, по которым США могут развязать Третью мировую войну
Тщательный анализ действий США и Израиля позволяет приблизиться к реальным предпосылкам реализации мировым лидером своей военной стратегии. Возникает вопрос, непосредственно ли на Иран направлена агрессия США и Израиля? Определенно, нет. По мере реконструкции полной картины из ряда мельчайших деталей, начинают вырисовываться истинные цели.Небольшое пояснение. Первая и Вторая мировые войны были развязаны в результате обострения борьбы за сферы влияния, которая, по сути, послужила толчком к становлению и развитию мощного освободительного движения, история которого начинается с победы первой социалистической революции в XX веке. Очевидно, что ставка на войну, которая традиционно делалась империалистическими державами для выхода из подобных кризисов, провоцировала народы мира на конституирование интерсубъективного пространства, чтобы сдержать милитаристские игрища и еще выше поднять знамена освободительной армии.
Первая цель современного империализма – восстановить политическое и военное господство Израиля – проводника интересов США – в регионе, где силы противников на театре военных действий все более и более уравниваются. Растущая в течение последних лет стихийная агрессия израильтян, нашедшая выход, например, в нападении на «Флотилию свободы», приводит к тому, что ВМФ, ВВС и сухопутные войска Израиля встречают яростное сопротивление. Поражение Израиля в Ливане в 2006 году и в Секторе Газа в 2008 служат подтверждением этого.
Для достижения вышеупомянутой цели США и Израиль приступили к усилению своей военной мощи на Ближнем Востоке. Вашингтон сейчас поставляет Тель-Авиву вооружение и военную технику, в частности, бомбы Jdam, дальность полета которых составляет более 60 километров. Именно такие бомбы активно использовались в ходе Второй Ливанской Войны в 2006 году и операции «Литой Свинец» в Газе в 2008 г.
Вторая цель – разрыв тонких нитей, которые неожиданно связали в треугольник Иран, Сирию и Турцию. Некоторое время назад, об этом не могло быть и речи, поскольку два первых государства были издавна враждебно настроены по отношению к последнему.
Укрепление взаимоотношений между Тегераном, Дамаском и Анкарой положило начало прекращению гражданской войны между непримиримыми мусульманскими течениями — шиитами и суннитами – и открыло возможности сотрудничества исламских стран со светскими политическими режимами, в частности, с Турцией. В связи с этим, растет беспокойство США и Израиля по поводу возникновения новых сложностей в процессе борьбы за гегемонию. Анкара опять встала на сторону Палестины и поставила под вопрос реализацию планов США в данном регионе.
Турция выражает недовольство той поддержкой, которую США негласно оказывают курдским сепаратистам в Ираке и Сирии, а также группировке «Пежак», действующей в иранской провинции Курдистан. К этому еще следует добавить препоны, которые ставятся перед Турцией на пути ее вступления в ЕС, и поддержку палестинского народа со стороны вышеупомянутых трех стран, которые вместе обладают значительным весом на Ближнем Востоке.
Возобновление торгового сотрудничества и развитие партнерских отношений в других областях между Ираном, Сирией и Турцией заставляет их жалеть об упущенных возможностях в прошлом и открывает новые перспективы в будущем.
Третья цель американских военных маневров – сохранение контроля над Саудовской Аравией, верным союзником Запада, который недавно стал претендовать на определенный уровень автономии, возможно, надеясь на потенциальное объединение в будущем с Ираном, Сирией и Турцией.
Эта тенденция очевидна. 14 июня посол Саудовской Аравии в Англии, принц Мухаммед бин Найеф (Mohammed bin Nawaf), опроверг публикацию в газете The Times, утверждавшей, что королевство готово предоставить ВВС Израиля воздушный коридор для бомбардировки иранских ядерных объектов. Кроме этого, высшие чины США и Израиля не смогли сдержать своего недовольства по поводу приглашения президента Ирана королем Саудовской Аравии совершить паломничество в Мекку.
Такие приглашения и выступления со стороны Саудовской Аравии подрывают доверие к союзнику Вашингтона и Тель-Авива на Ближнем Востоке. Важно то, что ни одно из вышеописанных событий, в принципе, не могло произойти раньше, когда США обладали значительным военным и политическим превосходством над другими странами.
Четвертая цель, которую преследуют США и Израиль – максимально сдержать постепенный рост влияния России в вышеупомянутом регионе, от которого мало что осталось после развала СССР и социалистического блока в Восточной Европе в 90-х годах прошлого века.
Россия не мирится с поражениями. В области политики российский президент Дмитрий Медведев недавно заявил в Дамаске и Анкаре о важности урегулирования конфликта между палестинскими группировками, Фатх и Хамас и с энтузиазмом поддержал сближение Ирана, Сирии и Турции. В сфере экономики, Россия активно развивает торговое сотрудничество с Анкарой и даже приняла закон об отмене виз для граждан Турции, въезжающих на территорию РФ. Поставка Ирану зенитно-ракетных комплексов С-300 не только выгодна с экономической точки, но и способствует постепенному возврату прежнего влияния России на Ближнем Востоке.
В основе российского внедрения в данный регион лежит «черное золото». Вложив миллиарды долларов, Россия обеспечила себе возможность строительства нефтепровода Самсун-Джейхан, который соединит турецкие порты на Черном и на Средиземном море. Кроме того, российские корпорации «Росатом» и «Атомстройэкспорт» рассчитывают в ближайшее время запустить в работу АЭС «Бушер» в Иране и намерены участвовать в строительстве подобных проектов в Турции и Сирии.
Пятая цель – страстное желание США заставить мир забыть о провале военных операций в Ираке и Афганистане. Несмотря на потраченные миллиарды долларов, которые пошли на пользу лишь частным предприятиям военно-промышленного комплекса, ввод сотен тысяч американских солдат в эти страны, тысячные потери и «дальновидная» стратегия Пентагона не привели к стабильности в Багдаде и Кабуле, не уменьшили влияние талибов и не сломали сопротивление афганской оппозиции.
23 июня президент США Барак Обама принял отставку командующего силами НАТО в Афганистане американского генерала Стэнли Маккристала, которую повлекли его нелестные заявления в адрес администрации Белого дома. Это, по сути, является отражением кризиса коалиционных войск в Афганистане, где их, скорее, ожидает повторение вьетнамской войны, чем славная победа. Все указывает на то, что генерал нарочно спровоцировал скандал, чтобы не присутствовать в момент намеченного на 2011 год вывода войск из страны, где царит хаос и безвластие. Таким образом, перед началом президентской избирательной кампании он сможет передать оружие в руки республиканцев, которых активно поддерживает.
Шестая цель, которую американская номенклатура определила бы как «побочные эффекты», состоит в том, чтобы продемонстрировать свое недовольство латиноамериканским странам, осмелившимся за последние два годы, укрепить отношения с Россией, сблизиться с Китаем и, что уже совсем никуда не годиться, — развивать диалог с Ираном. То есть, данная цель США заключается в том, чтобы не лишиться своей гегемонии в Южной Америке, где в настоящее время зреет третье освободительное движение.
Президент Ирана, Махмуд Ахмадинежад, в сентябре 2009 года посетил Венесуэлу, Кубу, Никарагуа и Боливию, а в ноябре прибыл с визитом в Бразилию, где заручился поддержкой президента Лулы да Силва в отношении мирной ядерной программы. Реакция Госдепартамента США не заставила себя ждать. 11 декабря 2009 года, через пять дней после президентских выборов в Боливии, на которых был переизбран Эво Моралес, набравший 64 процента голосов, госсекретарь США Хиллари Клинтон заявила: «Это очень плохая идея» для Боливии — устанавливать дипломатические отношения с Ираном. И «бросила камень» непосредственно в сторону Эво Моралеса и Уго Чавеса, добавив, что таким странам как Венесуэла и Боливия следует «дважды подумать» о последствиях связей с Исламской Республикой. Уго Молдис Меркадо (Hugo Moldiz Mercado)
Источник: Иносми, Los seis objetivos por los que EEUU amenaza la paz en el mundo («Rebelion«, Испания)
Турция сохранится, если уйдет из НАТО и откажется от ЕС!
После распада СССР, США под лозунгом глобализации стараются уничтожить национальные государства, являющиеся главным барьером против их экспансии, и превратить нации Евразии в народы без государственности.Мехмет Перинчек — один из крупных и широко известных молодых ученых Турции, политолог и востоковед. Является научным сотрудником Института Принципов Ататюрка и Истории Турецкой Революции, где завершает работу над докторской диссертацией. Опубликовал книги: «Беседы Ататюрка с советскими государственными деятелями», «Турецко-Армянское столкновение глазами Борьяна», «Евразийство: теория и практика в Турции» и др.
Он убежден: «идеи» евроатлантизма и стремления в Евросоюз ошибочны. Почему так, и почему народ Турции этого пути для себя не хочет — тема нашего интервью.
— Как в Турции отреагировали на изменение внешнеполитического курса Киева?
— Это отвечает национальным интересам Турции, потому что главная угроза нашей безопасности исходит от США. «Цветные» революции угрожают всем, в том числе, и нам, поэтому ослабление американского влияния в регионе всем идет на пользу.
— Официальные турецкие власти заявили, что не видят угрозы своей безопасности со стороны Черноморского Флота России в Севастополе. Можем ли мы говорить об одобрении Турцией продления пребывания ЧФ в Севастополе?
— Да. Черное море, по сути, единственное, где еще нет американского флота. Он никак не может туда войти. Попытки американцев закрепиться в Черном море, предпринятые во время иракской, а затем югоосетинской войны, провалились. Только устранение попыток вмешательства Соединенных Штатов может обеспечить стабильность черноморского региона в долгосрочной перспективе. Если произойдет обратное, наш регион ожидают новые кризисы и войны. Судьбу Черного моря должны определять черноморские страны, а не Америка.
— Кемаль Ататюрк понимал всю важность создания геополитической оси Москва — Анкара, поэтому при нем Турция стремилась к налаживанию конструктивных отношений с СССР, что раздражало Запад. Насколько сегодня сильны антиамериканские настроения среди турецкой элиты? Готова ли определенная часть турецких политиков пойти на улучшение отношений с Россией, даже в ущерб отношениям с США?
— На протяжении всей истории планы Запада в отношении нашего региона опирались, прежде всего, на русско-турецкие противоречия. В то время как две страны сражались, победителями, так или иначе, выходили империалистические державы Запада. Тогда как в периоды добрососедских и дружеских отношений между двумя странами им удавалось преуспеть в реализации своих национальных интересов. Я хочу обратить ваше внимание на историческое сходство между процессами обретения независимости и просвещения в Турции и теми же процессами у вас. В 1905 году ваша страна пережила первую революцию, вслед за этим в 1908 году Турция также прошла через Младотурецкую революцию. Отпор, который Турция дала английским и французским морским и сухопутным силам в Галиполи, создал предпосылки для свержения царского режима в России. В результате Октябрьской революции распался трехсторонний союз империалистических сил Англии, Франции и России, которые договорились о разделе Турции, и появилась на свет Революционная Россия Ленина. Таким образом, турецкая революция обеспечила себе надежный тыл. В этих условиях Освободительная война в Турции завершилась успехом, и произошла Кемалистская революция. Советская и турецкая революции шли рука об руку. Волна коллективизации, начавшаяся у вас в 1929 году, шла параллельно с народнической политикой в Турции в те же годы. Советский Союз и Кемалистская Турция были двумя наиболее динамично развивающимися и преуспевающими в деле планирования странами мира.
После Второй мировой войны этот процесс пошел вспять. В Турции, связавшей себя с НАТО, начался процесс разрушения наследия Кемалистской революции, а в Советском Союзе времен Хрущева-Брежнева стал наблюдаться отход от линии социализма. Можно заметить, что и турецкая, и русская революции со своими взлетами и падениям имеют схожие судьбы. И это естественно.
Наши страны очень схожи в своем социальном и культурном наследии, в традициях. Мы вместе способны сыграть передовую роль в освобождении человечества от гегемонии Запада и развитии возвышающейся в Азии новой цивилизации. Евразийская цивилизация XXI века будет народнической, общественно-ориентированной и просветительской. XXI станет веком Турции-России-Ирана-Индии и Китая. Несомненно, такие латиноамериканские государства, как Бразилия и Венесуэла, а также государства Африки станут частью этой гуманистической цивилизации.
— В Украине периодически муссируется тема вступления Киева в Европейский Союз. В то же время, вопрос о вступлении Турции в ЕС расколол турецкое общество. Многие заявляют об угрозах, которым подвергнется и турецкая культура, во многом еще традиционалистская, и турецкая экономика, во многом еще независимая от внешних влияний. Каково ваше мнение на этот счет?
— Попытка вступления Турции в ЕС — стопроцентно американский проект. И тут важны два аспекта. Первый: Франция и Германия хотели создать серьезный союз, способный конкурировать с США. Американцам это не понравилось, и они упорно навязывают мусульманскую Турцию с 70‑миллионным населением христианской Европе с целью разрушить ее единство. Вторая сторона вопроса: США контролируют Турцию, пока та сидит у дверей ЕС, и не пускают ее на Восток. Мы застряли в положении «ни туда и ни сюда».
— Во времена «холодной войны» США и Лондон старались всячески использовать Турцию в своих политических играх. Отношения между СССР И Турцией были тогда не самыми лучшими. Что, по-вашему, представляет сегодня главную угрозу безопасности Турции?
— После распада СССР, США под лозунгом глобализации стараются уничтожить национальные государства, являющиеся главным барьером против их экспансии и превратить нации Евразии в народы без государственности. Они под предлогом прав человека нарушают права человека, используя религиозную реакцию и шовинизм, натравливают нации и религии друг на друга, создают марионеточные государства, через так называемые неправительственные организации ослабляют государственную структуру, и совершают проамериканские правительственные перевороты в странах Евразии. Политическая система, создаваемая США после уничтожения национальных государств в странах Евразии — не демократия, а режим мафии и сект. Вашингтон поддерживает этнорелигиозные сепаратистские организации в Евразии. Турция находится перед лицом плана, шаг за шагом осуществляемого США с 1999 года.
США объявили первую и вторую иракскую войны, чтобы разделить Ирак на три части. Команда Буша, Рамсфельда, Вольфовица, Халильзарда, Джеймса Вусли и Перле в письме, отправленном ими Клинтону еще до прихода к власти Буша (от 29 мая 1998 года) заявила так: необходимо воспользоваться военной силой, чтобы провозгласить независимость Северного и Южного Ирака. А в результате последней иракской войны США и Израиль создали марионеточное государство в Северном Ираке по проекту Великого Ближнего Востока. Цель США — контролировать и, когда необходимо, разделить региональные государства, использовать Северный Ирак как военную базу против стран Евразии. Даже американские полуофициальные сайты и журналы не видят никаких проблем в опубликовании карт, на которых Диярбакыр обозначен как столица «Великого Курдистана».
Надо подчеркнуть, что контроль США в Северном Ираке угрожает не только Турции, а еще пространству от Западной Европы до Восточной Азии, потому что Северный Ирак является не только опорой США для контроля энергоресурсов, а еще будет плацдармом военной операции против Евразии. Учитывая главную американскую стратегию, которая представляет собой захват Средней Азии, разумеется, что марионеточное государство угрожает не только территориальной целостности Турции, Сирии и Ирана, а еще и стабильности всей Евразии.
Другое усилие территориального расширения атлантизма происходит на Кипре. США и Израиль ведут политику, угрожающую Турции через Кипр. То, что Европарламент назвал турецкую армию оккупантами Кипра, доказывает: атлантизм способен применить оружие и против Турции. США стараются создать контроль на Кипре через Европу. Они хотят превратить весь Кипр в военную базу (как и базы «Агротур» и «Дикелья» на Южном Кипре). Поэтому единый Кипр и Великий Курдистан означают разделение Турции.
Но этот так называемый «единый Кипр» также угрожает Евразии. Если весь остров будет под контролем США через присоединение Северного Кипра к южному, тогда он станет стратегической военной базой США — как Грузия на Кавказе.
— Не секрет, что в Украине националистические партии финансируются из-за рубежа с целью их дальнейшего использования Западом в утилитарных целях. А как в Турции? Можно ли говорить, что некоторые партии у вас стали инструментом влияния Запада на расклад сил внутри самой Турции?
— Да. С 2004 года по настоящий момент, как нам удалось установить, Тайип Эрдоган 33 раза заявлял о том, что «он является сопредседателем американского Проекта Великого Ближнего Востока». В своих выступлениях он отмечал, что «его назначили на этот пост, и город Диарбакыр предполагается сделать центром этого проекта США». 2 апреля 2003 года, после того как США атаковали Ирак, Абдуллах Гюль в своей речи случайно обмолвился о том, что «он заключил в Анкаре секретное соглашение с госсекретарем США Колином Пауэллом, состоящее из 9 статей на 2 страницах» (Газета «Ватан», 24 мая 2003 г.). Обо всех «прорывах» правительства говорится в этом «секретном соглашении». В течение семи лет эти статьи одна за другой претворялись в жизнь, все прогнозы подтвердились. Если план США достигнет цели, Турция прекратит свое существование, она будет разделена. Государство и армия будут ликвидированы. Мы переживем события, повторяющие сценарий последних дней Югославии.
Один из приближенных Эрдогана Джюнейт Запсу, отправившись в США, обратился там с просьбой «не выбрасывать Эрдогана в мусор, а воспользоваться им». Вооруженные силы этого правительства представлены американской армией, оккупировавшей Ирак, шестым флотом США в Восточном Средиземноморье и экономической угрозой США в отношении Турции. США видят врага в турецком национальном государстве, и потому на передний план выдвигают реакционные и сепаратистские силы. Турецкие олигархи, замешанные в делах мафии, поддерживают эту операцию, поскольку своим существованием они обязаны покровительству США.
— Американские стратеги понимают, что появление каких бы то ни было политических и военных блоков и союзов на территории Евразии нежелательно для однополярного мира, ориентированного на Вашингтон. Есть ли альтернатива однополярному миру? Если да, как вы ее видите? И какова будет роль Турции в этом?
— Конечно, у Евразии есть ответ против стратегии атлантизма. Это евразийство. Не соперничество, а сотрудничество евразийских стран в политической, экономической, военной и культурной сферах будет обеспечивать национальную безопасность, экономическое развитие, сохранение национальной культуры наших стран.
Я хочу выразить уверенность, что Турция сохранит свое национальное государство, откажется от процесса евроинтеграции, выйдет из НАТО и займет свое место в семье государств Евразии. Турция не может продолжать существовать как часть Атлантической системы. Турция в рамках этой системы не сможет найти решение ни для выхода из экономического кризиса, ни для предотвращения разложения армии. Сила, которая сможет вывести ее из кризиса, укрепляется. Турецкое общество уже пошатнулось от той борьбы, которую повели рабочие. Эффективную борьбу против правительства ведут госслужащие, пожарные, работники муниципалитетов, рабочие сахарных фабрик, сектора сельского хозяйства, шахтеры, бакалейщики, фармацевты, адвокаты, курдские крестьяне, сражающиеся за землю в Бисмиле. Сегодня наблюдается сближение национального республиканского движения и движения трудящихся. Приближается конец проамериканской политике. Тонущая в Атлантике Турция поднимется на ноги в Евразии.
Записал Петро Роженко
Источник: Час Пик
Сланцевый газ потрясет мир(«The Wall Street Journal», США). Обнаружение огромных запасов природного газа обещает потрясти энергетические рынки и геополитику. И это только начало.
Буквально у нас под ногами назревает энергетическая революция.
За последнее десятилетие по всему миру в сланцевых породах были разведаны гигантские запасы природного газа. По некоторым оценкам, только в Северной Америке можно добыть 1000 триллионов кубических футов газа – достаточно, чтобы обеспечить потребности страны на 45 лет вперед. Европа может также обладать собственными запасами, доходящими до 200 триллионов кубических футов.
Мы всегда знали о потенциале сланцев, однако у нас не было технологий, которые позволяли бы добывать из них газ достаточно дешево. Однако сейчас технические достижения меняют цены и открывают путь для сланцевого газа, который станет ресурсом десятилетия и изменит правила игры в отрасли.
Я уже тридцать лет изучаю энергетические рынки, и я убеждена, что в ближайшие десятилетия сланцевый газ произведет революцию в энергетике и изменит мир. Он предотвратит возникновение новых картелей. Он изменит геополитику. Кроме того, он замедлит переход на энергию из возобновляемых источников.
Чтобы понять, с чем это связано, необходимо принять во внимание, что еще до последних открытий было ясно, что природному газу суждено в будущем играть большую роль. Экологические соображения заставляют страны мира переходить на это топливо, вдвое уступающее углю по уровню выбросов двуокиси углерода. Однако рост потребления газа, казалось, должен был обречь мировых потребителей на второе издание ОПЕК – картель таких поставщиков газа, как Россия, Иран и Венесуэла, диктующий условия остальному миру.
Однако появление на рынке в избытке дешевого газа покончит с этой перспективой—если, конечно, авария на буровой платформе не приведет к сворачиванию разведки на шельфе и не подтолкнет вверх цены на нефть и – опосредованно – на прочие энергоносители. Сланцевый газ не только не позволит возникнуть картелю, но и лишит нефтяные государства изрядной части влияния, которым они пользуются в мире в настоящий момент – с течением времени покупатели от них отвернуться и перейдут на более дешевое топливо, которое не нужно везти издалека.
Сланцевый бум также, вероятно, ударит по экономическому значению возобновляемых источников энергии. Хотя газ не столь политически популярен, как ветряная и солнечная энергия, будет явно труднее убедить людей переходить на «зеленую» энергетику, требующую огромных субсидий, при наличии дешевого и обильного топлива, намного менее вредного для экологии, чем уголь.
Впрочем, это еще не конец: я верю, что в длительной перспективе такая ситуация создает новые потрясающие возможности для альтернативных источников энергии. Так как благодаря газу исчезнет насущная необходимость делать их конкурентоспособными прямо сейчас с помощью субсидий, мы сможем потратить эти деньги на исследования, чтобы в дальнейшем, десятки лет спустя, когда запасы сланцевого газа истощатся, возобновляемые источники энергии смогли бы конкурировать с традиционными без дополнительной поддержки.
Отметим, что многие (включая российского премьер-министра Владимира Путина и множество энергетических аналитиков с Уолл-стрит) не считают, что сланцевый газ настолько радикально изменит ситуацию. Их аргументы вращаются вокруг двух основных положений – что добывать газ из сланцев слишком дорого, и что это связано с рисками для экологии.
Я утверждаю, что и в том, и в другом эти люди неправы.
Начнем со стоимости. За последние десять лет были разработаны новые технологии, кардинально снижающие стоимость добычи. Газ из месторождения «Хейнсвилл», протянувшегося от Техаса вглубь территории Луизианы, сейчас стоит всего 3 доллара за миллион британских тепловых единиц, по сравнению с 5 долларами и более на месторождении «Барнетт» в девяностые. По мере того, как в игру будут вступать крупные нефтяные компании, цены будут понижаться. Я бы хотела думать, что в ближайшие пять лет у них, если это будет необходимо, получится довести цену до 2 долларов.
Что же касается рисков в области экологии, в этом критики отчасти правы. По их словам, бурение на сланцевый газ несет опасность для грунтовых вод, хотя сланцы обычно залегают на тысячи футов ниже их уровня. В случае неудачной обсадки скважины, считают они, буровой раствор может просочиться в водоносный слой.
Однако опасность этого сильно преувеличена. На суше, где находятся большинство месторождений сланцевого газа, обсадка проводится десятилетиями — причем с хорошими результатами. Впрочем, загрязнение воды действительно может произойти, если неаккуратно обходиться с буровым раствором. Таким образом, чтобы обеспечить безопасность, необходимо ужесточить меры контроля и регулирования. Это увеличит издержки, но, с учетом изобилия газа, компаниям они будут вполне по силам. Уже сейчас, без всяких санкций, многие переходят на нетоксичные буровые растворы.
Скептики не только преувеличивают трудности, но и упускают из виду два важных фактора. Во-первых, они игнорируют исторический опыт: резервы и объемы добычи новых энергоресурсов со временем имеют тенденцию расти, а не сокращаться. Во-вторых, они не принимают во внимание то, как быстро может меняться общественное мнение. Страна вполне способна развернуться на 180 градусов и принять дешевый источник энергии, отбросив сомнения, связанные как с политикой, так и с экологией. Так уже бывало в прошлом, и примером этого стали, например, быстро распространившиеся за последние годы терминалы для сжиженного природного газа.
Короче говоря, скептики забывают об общей картине происходящего, которая, на мой взгляд, важнее. Ниже я попробую прояснить, о чем я говорю, и подробнее рассказать, каким образом бум, связанный со сланцевым газом, изменит мир.
Одним из главных последствий этого бума станет то, что западные и китайские потребители получат источники газа на своей территории, что губит на корню любые планы по созданию газового картеля. Отметим, что незадолго до обнаружения запасов газа, ожидалось, что добыча газа в США, Канаде и на Северном море серьезно сократится. Это означало рост зависимости от поставок из-за рубежа, причем как раз в то время, когда важность природного газа как источника энергии начала расти.
Ухудшало ситуацию и то, что большая часть поставок газа шла из нестабильных регионов. Особенно важную роль играли две страны – Россия и Иран. До сланцевого бума считалось, что на их долю приходится больше половины разведанных мировых запасов газа.
Россия не скрывала своей решимости воспользоваться этим обстоятельством и создать картель поставщиков газа — нечто вроде новой версии ОПЕК. Это могло привести к повторению проблем вокруг нефти, которые тревожат мир последние 40 лет.
Я полагаю, что обо всем этом сейчас можно забыть. Сланцевый газ породит конкуренцию между энергетическими компаниями и странами-экспортерами, которая в свою очередь будет способствовать экономической стабильности в индустриальных странах и препятствовать поставщикам нефти, пытающимся усилить свои позиции за наш счет. Рыночная конкуренция – лучшее средство от картелей.
В качестве показателя, свидетельствующего о масштабе грядущих перемен, возьмем перспективы торговли сжиженным природным газом – газом, который превращают в жидкость, чтобы перевозить его танкерами, как нефть. Это самый простой способ транспортировки природного газа на большие расстояния, так что мы получим хорошую картину того, насколько страны мира полагаются на поставки из-за рубежа.
Пока на сцене не появился сланцевый газ, эксперты ожидали, что к 2025 году на долю сжиженного природного газа (СПГ) будет приходиться половина газового рынка (по сравнению с 5 процентами в девяностых годах). Благодаря сланцам, речь, скорее, пойдет об одной трети.
В США последствия глубоководного бурения и добычи сланцевого газа уже заметны. Терминалы для импорта СПГ практически пустуют, и вероятность того, что Соединенные Штаты станут еще больше зависеть от импорта, продолжает падать. Кроме этого, рост добычи сланцевого газа в США означает, что СПГ из Катара и так далее отправляется европейским покупателям, что снижает их зависимость от России. В итоге России пришлось смириться с тем, что не имевшие в прошлом выбора покупатели будут платить меньше – скажем, Украине она снизила цены на 30 процентов.
Однако политические последствия сланцевого бума не ограничатся крахом газовых картелей. Он перевернет всю мировую политику, поставит на место некоторых давних возмутителей спокойствия и, возможно, заставит ряд противников Запада принять его сторону.
Опять же вспомним, что именно рост влияния таких стран, как Россия, Венесуэла и Иран, в энергетической сфере давал им возможность с большим успехом противостоять вмешательству Запада в их дела, а также экспортировать свои идеологии и осуществлять стратегические планы с помощью сделок в области энергетики и угроз прекратить поставки.
В 2006 и 2007 годах в результате споров с Украиной Россия прерывала поставки, оставляя потребителей в Киеве и в Западной Европе без топлива в разгар зимы. Это привело к сдвигам во внутренней политике Украины, и в результате страна отвергла кандидата, выступавшего за НАТО и против Москвы, в пользу коалиции, которая больше устраивает Кремль.
Казалось, что США и Европа, пресмыкаясь перед поставщиками энергоносителей, теряют свое положение в мире. Однако сланцевый газ обезвредит энергетическую дипломатию нефтяных стран. Страны-импортеры Европы и Азии смогут теперь покупать дешевый природный у ведущих американских нефтяных компаний или самостоятельно добывать его из сланцев. Это позволит им сказать чавесам и путиным всего мира, что те могут засунуть свои ресурсы обратно в землю.
Например, Европа получает 25 процентов своего газа по трубопроводам из России, и часть европейских стран полностью зависит от этих поставок. С тех пор, как Россия принялась давить на Украину, Европа активно пытается диверсифицировать поставки. Со сланцевым газом ей будет проще и дешевле этого добиться.
Считается, что запасы сланцевого газа есть в таких странах, как Польша, Румыния, Швеция, Австрия, Германия – и Украина. Если они начнут его добывать, Кремлю станет сложнее использовать экспорт энергоносителей как политический рычаг.
Я бы также предположила, что, если добыча сланцевого газа в Европе возрастет, Ирану будет сложнее извлекать прибыль из экспорта газа. В настоящий момент, ему препятствуют в этом западные санкции, направленные против инвестиций в его энергетический сектор, а к тому моменту, когда он будет готов экспортировать свой природный газ, окно на европейские рынки закроется благодаря доступности дешевого сланцевого газа.
Это может заставить его притормозить ядерную программу, ведь если Иран не сможет продавать свой газ в Европе, что еще ему останется? Отправлять его по трубопроводу на Индийский субконтинент невыгодно, а рынки СПГ будут переполнены дешевым сырьем.
Разумеется, это только догадка, но если режим будет действовать рационально, он поймет, что у него есть шанс приобрести расположение мира, отказавшись от ядерной энергетики и используя свой дешевый природный газ, чтобы производить электроэнергию для внутренних нужд.
В итоге, Ближний Восток может слегка обеднеть, когда газ отнимет долю рынка у нефти. Если прибыли достаточно сильно упадут, это может привести к нестабильности.
Развитие добычи сланцевого газа может также многое изменить для Китая. Необходимость импортировать энергию заставляет Китай иметь дело с проблемными странами, такими как Иран, Судан или Бирма, и это мешает Западу выработать глобальную политику, позволяющую решить проблемы, которые создают эти страны. Однако Китай вполне способен отвернуться от импорта – и от очагов напряженности, которые служат его источником, — если он сможет добывать газ на своей территории.
Чем меньше Китай будет нуждаться в импорте нефти и газа, тем с большей вероятностью он поддержит санкции или другие меры, направленные против нефтяных государств, не соблюдающих права человека или ведущих агрессивную политику. Более того, чем меньше Пекин будет беспокоить контроль Америки над морскими путями, тем проще им с Соединенными Штатами будет достичь взаимного доверия. Таким образом, добыча сланцевого газа в Китае может помочь интегрировать Пекин в мировую систему Pax Americana.
Появление на рынке избытка дешевого природного газа столь же радикально изменит и перспективы возобновляемых источников энергии. Еще недавно я искренне верила, что настало их время. Перед сланцевой революцией, я думала, что рост цен на углеводороды вытолкнет – с небольшой помощью налогов и квот на выбросы углекислого газа — на рынок ядерную энергию и альтернативные источники.
Однако сланцевый газ спутал все карты. Ветряной и солнечной энергии, а также энергии, получаемой из биомассы, и ядерной энергии будет трудно с ним экономически конкурировать. Субсидии, которые позволяли возобновляемым источникам конкурировать со сланцевым газом станут дороже, также как и кредитные гарантии и стимулы для строительства новых атомных электростанций. Кроме того, сланцевый газ наносит удар и по аргументам в защиту альтернативных источников, связанным с энергетической независимостью. Его добывают на нашей территории, как и ветряную или солнечную энергию, а значит, потраченные на него доллары не утекут на Ближний Восток.
Но это совсем не означает, что нам следует прекратить инвестиции в возобновляемые источники энергии. Сколь бы ни были велики наши запасы сланцевого газа, они все равно конечны, и в итоге нам в любом случае понадобится переходить на более экологически чистую и доступную энергию. Итак, что же нам имеет смысл делать?
Во-первых, нам следует, не пытаясь защитить угледобывающие штаты, позволить дешевому природному газу вытеснить уголь, на долю которого приходится примерно половина всей добываемой в США энергии. Изобилие природного газа для производства электроэнергии также облегчит переход на электрический транспорт—что будет одновременно полезно для экологии и уменьшит нашу зависимость от Ближнего Востока.
Затем, я считаю, что нам надо продолжать вкладывать средства в возобновляемые источники энергии, но разумным образом. Штаты с большим потенциалом в этой сфере – такие как ветреный Техас или солнечная Калифорния – должны сохранить квоты в виде фиксированной доли электроэнергии, которую следует получать из альтернативных источников. Это даст компаниям стимулы и возможности присутствовать на рынке с возобновляемыми источниками энергии. Со временем опыт и инновации должны будут снизить их издержки. Да, когда на рынке появится сланцевый газ, получать энергию из возобновляемых источников даже в этих штатах может показаться дороговато. И да, это может означать увеличение правительственных субсидий. Но я не думаю, что расходы окажутся чрезмерными, и в любом случае долговременные преимущества должны это компенсировать.
Тем не менее, на мой взгляд, устанавливать такие квоты в национальном масштабе мы не должны, потому что в тех штатах, в которых с возобновляемыми ресурсами хуже, издержки будут чересчур велики. Вместо того, чтобы тратить средства на субсидии, без которых этот план работать не будет, федеральному правительству следует вкладывать их в исследования, чтобы позднее возобновляемые источники могли стать конкурентоспособными без крупных субсидий.
***
В конечном счете, важно понять, что сланцевый газ может стать ключом к разрешению некоторых из наиболее насущных в настоящий момент кризисов и путем к энергетической безопасности и экономическим перспективам.
Дефицит торгового баланса калечит нашу экономику, и, пока мы привязаны к импортируемой энергии, он не ослабнет. Зачем отправлять доллары за рубеж, чтобы они дестабилизировали мировые финансовые рынки, что потом бумерангом бьет по нашим рабочим местам и сбережениям, если мы можем добывать ресурсы здесь, в нашей собственной стране? И кому нам лучше платить за природный газ — Владимиру Путину и Махмуду Ахмадинежаду или жителям Пенсильвании и Луизианы?
Г-жа Джеффи – специалист по энергетической политике, научный сотрудник Института государственной политики им. Джеймса А. Бейкера III при Университете Райса, соавтор книги «Нефть, доллары, долг и кризис: глобальное проклятие черного золота» («Oil, Dollars, Debt and Crises: The Global Curse of Black Gold»).
Оригинал публикации: Shale Gas Will Rock the World
Адрес в ИноСМИ: http://www.inosmi.ru/usa/20100511/159837002.html
Foreign Policy: Закат западных нефтяных гигантов
Бразилия это последняя в мире крупная и неисследованная нефтяная кладовая. Она также пример того, как меняется соотношение сил в мировой нефтедобыче. В 2007 году, спустя десять лет после того, как правительство Бразилии открыло свою нефтедобывающую отрасль для иностранных инвестиций, государственная нефтяная компания Petrobras нашла одну из богатейших «нефтяных жил» за многие десятилетия. Воодушевленные редкой на сегодня возможностью для ведения разведки и освоения западные компании, такие как Chevron, Total, и BP, радостно выстроились в очередь, готовые вложить свои инвестиции.
Но чужаков притормозили. Бразилия, которая раньше создавала самую благоприятную среди стран Латинской Америки атмосферу для иностранных инвестиций, сегодня усиливает роль государства в разработке своих обширных нефтяных месторождений. И делает она это с помощью Китая, предоставившего недавно Petrobas крупный кредит. Таким образом, старые гиганты «большой нефти» сегодня все чаще становятся лишними.
Такая ситуация складывается не только в Бразилии. Это лишь самый свежий пример сотрудничества между Китаем и правительствами других стран во всем мире, которое полностью перекраивает нефтяную отрасль.
Главные открытия Petrobras сделала на месторождении Тупи. Это часть огромной нефтеносной зоны в так называемом предсолевом слое. Нефть залегает под толщей воды до трех километров глубиной и под слоем соли, толщина которого также составляет тысячи метров. Petrobras отказывается назвать точную цифру запасов, но независимые аналитики считают, что в этом предсолевом регионе может находиться от 50 до 70 миллиардов баррелей. Правительство отреагировало на эти новости тем, что предложило принять важный и многое меняющий закон, нашедший в начале этого года поддержку в нижней палате парламента, и переданный недавно на рассмотрение в сенат.
Согласно новому закону, Petrobras становится оператором всех предсолевых нефтяных месторождений, получая полномочия для принятия повседневных инвестиционных решений, например, где и когда бурить скважины. Другая мера в этом направлении предусматривает предоставление права вето на инвестиции в предсолевых блоках компании Petrosal. Это новая, на все сто процентов государственная компания, созданная параллельно Petrobras. Ее акциями торгуют биржи в Сан-Паулу и Нью-Йорке.
Частные нефтяные компании с вложениями в Бразилии выражают обеспокоенность тем, что новая модель регулирования превратит их в пассивных инвесторов в нефтяные проекты, лишенных полномочий принимать оперативные решения. Крупные нефтяные компании утверждают, что разведка и освоение трудных нефтяных месторождений будет осложнена тем, что их опыт, знания и технологии исключены из данного процесса. Французская нефтяная фирма Total, например, похвасталась в прошлом году, что ее технические знания и опыт могут «привнести что-то новое» в разработку предсолевых месторождений. Один руководитель из нефтяной отрасли в Бразилии сказал недавно, что предложенный законопроект «не соответствует интересам [государственной] компании. Он не соответствует интересам государства, получающего налоги, и отрасли как таковой».
Эти аргументы больше основаны на личной заинтересованности, нежели на фактах. Petrobras, являясь, пожалуй, самым компетентным в мире оператором глубоководных месторождений, заявляет, что у нее есть и технические, и управленческие навыки, чтобы осваивать предсолевые залежи самостоятельно. «Став оператором всех предсолевых месторождений, Petrobras обретет новые силы», — заявил недавно инвесторам в Нью-Йорке финансовый директор компании Алмир Барбасса (Almir Barbassa).
Гораздо большую обеспокоенность у руководителей и аналитиков Petrobras вызывает вопрос о способности компании профинансировать такой масштабный проект. Несмотря на хорошие кредитные рейтинги Petrobras и доступ компании к дешевым кредитам через Бразильский банк развития, остается неясным, как она обеспечит финансирование столь крупного инвестиционного портфеля в долгосрочной перспективе. В марте Petrobras объявила о крупном пятилетнем инвестиционном плане на сумму до 220 миллиардов долларов. Petrobras прогнозирует, что капиталовложения на 2010 год составят 47 миллиардов долларов, что на 60 процентов больше, чем у Exxon Mobil или Royal Dutch Shell, известных самыми крупными вложениями среди ведущих частных нефтяных компаний.
Руководство Petrobras исколесило весь мир от Нью-Йорка до Лондона, проводя кампанию, цель которой убедить акционеров, держателей облигаций и кредитных аналитиков, что инвестирование средств в его фирму это хорошее долгосрочное вложение. Но аналитиков с Уолл-стрит, которые скептически отзываются о новом законе, убедить не удалось. Они опасаются, что излишнее государственное вмешательство может погубить инвестиционные возможности.
А у китайских инвесторов таких сомнений, похоже, не было, и их глубокие и полные карманы помогли поставить программу капиталовложений Petrobras на рельсы. В прошлом году государственный Китайский банк развития согласился выделить Petrobras кредит на сумму до 10 миллиардов долларов – то есть, более трети тех средств, которые компании удалось собрать в 2009 году. Предварительное соглашение между Китаем и Бразилией было достигнуто во время визита заместителя председателя КНР Си Цзиньпина в Южную Америку в прошлом году. А окончательно оно было заключено 15 апреля, когда председатель Ху Цзиньтао встретился со своим бразильским коллегой Луисом Инасиу Лула да Силвой. Кредит может погашаться деньгами, но в договор включено положение о том, что «долг может выплачиваться поставками нефти … в объемах, которые будут определены позднее».
Одновременно Petrobras обязалась увеличить свой экспорт в Китай. Она в 2009 году дала согласие китайской государственной компании Sinopec на поставку 150000 баррелей нефти в день. В течение девяти предстоящих лет этот объем вырастет до 200000 баррелей в день. По данным китайских таможенных органов, импорт бразильской сырой нефти вырос с 81500 баррелей в день в прошлом году до 187000 в первые два месяца текущего года. Соглашением устанавливается механизм дальнейшего партнерства между Petrobras и китайскими компаниями в нефтяной отрасли, а также схема предоставления китайскими фирмами услуг и организации поставок материалов и оборудования для бразильской фирмы. Отдельно Petrobras подписала соглашение с China National Petroleum Corp, которое предусматривает увеличение экспорта нефти до 40000-60000 баррелей в день.
Китайский кредит облегчит финансовую нагрузку на Petrobras и снизит потребность в поиске частного капитала для дорогостоящей разработки бразильских нефтяных месторождений. Таким образом, американские и европейские нефтяные компании, традиционно доминировавшие в бразильской нефтяной отрасли по объемам частных инвестиций, все больше оттесняются на второй план. Имея финансовую поддержку со стороны Китая, Бразилии не нужно передавать свои резервы иностранным нефтяным компаниям. «Правительство твердо намерено сохранить большую часть предсолевых запасов нефти в руках Petrobras», — отмечает один нефтяной аналитик.
Для обеспечения долгосрочных нефтяных поставок со всего мира Китай использует все имеющиеся в его распоряжении средства и инструменты, включая огромные финансовые резервы и политическое влияние. Кроме Бразилии, Китай в прошлом году предложил заключить сделки по принципу «кредиты в обмен на нефть» на общую сумму 50 миллиардов долларов таким государствам, как Венесуэла, Ангола, Россия, и Казахстан. Партнеров Китая привлекает то, что Пекин предлагает им живые деньги без дополнительных обременительных условий. В случае с Бразилией Китай не требует для себя доли в предсолевых нефтяных блоках, а западные компании поступают таким образом почти всегда. Такие соглашения не являются прямыми коммерческими сделками – скорее, это попытка создать более масштабные политические альянсы между развивающимися странами, проводящими политику экономического развития под руководством государства.
В результате государственные нефтяные компании, такие как China National Petroleum Corp, вытесняют мировых гигантов – Exxon, ВР и так далее. Китайцы, обладающие огромными валютными запасами и упорно стремящиеся обойти конкурентов, захватили значительную долю нефтедобычи в Казахстане. В Анголе кредиты помогли государственным нефтяным компаниям заполучить весьма ценные активы. Например, в 2004 году ангольское правительство не дало индийской государственной компании Oil and Natural Gas Corp приобрести 50-процентную долю в крупном нефтяном месторождении, но позднее передало ее Sinopec.
Китай не единственная страна, реализующая такую стратегию. Правительство России, например, заключает двусторонние энергетические соглашения, дающие его государственным компаниям доступ к нефтяным запасам дружественных стран. Поскольку эти страны для получения прибыли тратят большие средства, крупным нефтяным компаниям США, видимо, придется соглашаться на те договорные условия, которые они ранее считали неприемлемыми. В Ираке, являющемся еще одной важной нефтяной кладовой мира, лидеры отрасли, такие как Exxon, Shell и BP, в ходе послевоенных тендеров согласились на договоры об оказании услуг, но не на долю в проектах, причем с выплатой в размере 2 и менее долларов за баррель. Такие условия вряд ли дадут им большие прибыли.
Когда правительство Бразилии начнет выдавать разрешения на разработку новых месторождений, у большинства западных нефтяных гигантов еще будет возможность ухватить свою долю предсолевых запасов. Но этот трофей будет лишь слабым подобием тех прибылей, к которым они привыкли, передает inosmi.ru. Лиза Вискиди (LISA VISCIDI)
Источник: «Нефть России»