Метка:Запасы углеводородов

Эксперт: Начало добычи «нетрадиционных газов» может серьезно изменить мировой посткризисный рынок газа

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Выступая на прошедшей 9 марта конференции «Энергетическая безопасность в глобальной экономике XXI века: новые подходы», организованной Международным институтом энергетической политики и дипломатии МГИМО МИД РФ, заместитель директора Центра изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований РАН Вячеслав Кулагин отметил в своем докладе, что мировой посткризисный рынок газа может серьезно изменить начало добычи т.н. «нетрадиционных газов» — cланцевых газов, угольного метана, а также газовых образований в твердых породах. Об этом сообщает корреспондент oilru.com.

Уже сегодня доля «нетрадиционного газа» в мировой газодобыче составляет 15% или 450 млрд кубометров, а это равно объему всего экспорта газа из России. В 2009 году доля сланцевого газа в газодобыче США равнялась 15%, а к 2025 году она может составить 50%. В связи с этим в самое последнее время в США были резко скорректированы прогнозы по импорту СПГ. На перспективу предполагалось импортировать 180 млрд кубометров, сейчас уже говорят лишь о 30 млрд кубометров. А ведь именно на экспорт в США рассчитаны российские проекты производства СПГ на Штокмановском месторождении и на Ямале.

Говоря в целом о ценах на газовых рынках посткризисного мира, г-н Кулагин отметил, что они будут определятся в значительной мере возрастанием стоимости добычи. Ранее ее стоимость составляла 5-10 долларов за 1000 кубометров, сейчас доходит и до 150 долларов. Рост стоимости добычи, по мнению эксперта, будет ограничивать, нижнюю планку рыночной цены на газ. Сегодня эта планка оценивается в 60 долларов за 1000 кубометров, к 2020 году будет составлять 80 долларов.

Источник: «Нефть России»

Восточный призыв. Кризис внес коррективы в структуру мирового рынка энергетики

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:China, МЭА IEA, Политика, Энергобезопасность

Кризис внес коррективы в структуру мирового рынка энергетики. Рост объема экспорта углеводородов в Азию перекроил энергетическую карту мира. На ней появились новые лидеры спроса на энергоресурсы и их производства.

Локомотивы спроса

По данным Международного энергетического агентства (МЭА), спрос на нефть в странах, входящих в состав Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в 2009 году снизился с 47,6 млн баррелей в день до 45,5 млн баррелей.В ОЭСР, созданную в 1961 году, входит 29 самых развитых стран мира: Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Канада, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, США, Турция, Финляндия, Франция, Чешская Республика, Швейцария, Швеция, Южная Корея, Япония.

В странах же, не входящих в ОЭСР, спрос на нефть за прошлый год только вырос — с 38,6 млн баррелей в день до 39,4 млн баррелей. Локомотивы спроса — Индия и Китай. В Китае потребление нефти в 2009 году выросло с 7,9 млн баррелей в день до 8,5 млн баррелей, а в 2010 году достигнет 8,8 млн баррелей в день. Спрос на нефть в Индии, по данным МЭА, будет расти медленнее. В 2010 году ее потребление составит 3,4 млн баррелей в день, что на 0,1 млрд превышает показатель 2009 года.

МЭА прогнозирует, что и в текущем году рост спроса на нефть в основном придется на страны, не входящие в ОЭСР (до 40,9 млн баррелей в день), тогда как спрос в странах ОЭСР останется на уровне прошлого года.

По мнению главного экономиста и вице-президента ВР Кристофера Руэла, основным драйвером роста потребления нефти в Китае и Индии является транспортный сектор. Он приводит статистику: в Индии только 7 человек из 1 тыс. владеют автомобилем, в Китае — 20 из 1 тыс. Поэтому потенциал роста этого сектора огромен, делает вывод экономист.

По мнению директора российского Фонда энергетического развития Сергея Пикина, «в перспективе Китай станет самым емким рынком автомобилей в мире. Китай имеет все шансы к 2030 году стать третьим в мире по потреблению нефти». А вице-президент China National Petroleum Corp. (Petrochina) Чжоу Цзипин заявил в начале декабря прошлого года, что к 2020 году потребление газа в КНР вырастет до 300 млрд кубометров в год по сравнению с 80,7 млрд кубометров в 2008 году.

Если в 2006 году Индия и Китай потребляли 19% всей энергии, то к 2030 году эта цифра вырастет до 28%, говорится в отчете управления энергетической информации (EIA) при правительстве США.

Разумеется, увеличение потребления энергоносителей в странах, не входящих в группу ОЭСР, усиливает зависимость этих регионов от экспорта нефти и газа. По некоторым данным, если сейчас Китай зависит от импорта источников энергии на 50%, то к 2020 году зависимость увеличится до 60%.

Помимо традиционных поставщиков энергоресурсов Саудовской Аравии, Анголы и Ирана в Азиатско-Тихоокеанском регионе усиливают свои позиции такие экспортеры, как Россия, Туркмения, Казахстан. Россия всерьез рассчитывает переориентировать поставки своих углеводородов на Азию. Развитие азиатского направления поставок углеводородов даже отражено в «Энергетической стратегии-2030».

Альтруизм по-русски
В 2009 году подписано соглашение о поставках в КНР российской нефти. РФ законтрактовала поставки на 300 млн тонн восточносибирских энергоресурсов в течение 20 лет. Основная артерия, по которой пойдут поставки,- нефтепровод Восточная Сибирь-Тихий океан (ВСТО), первая очередь которого была запущена в конце 2009 года. Впрочем, пока поставки российской нефти на Восток фактически осуществляются за счет бюджета РФ.С 1 января введен «льготный» тариф на транспортировку по ВСТО-1. Он составит $42-45 за тонну. Таким образом, помимо 130 млрд рублей, которых недосчитается бюджет из-за режима «налоговых каникул», введенного для ряда месторождений Восточной Сибири, он недополучит еще и значительную сумму непосредственно от транспортировки нефти в Китай. В «Транснефти» отмечают, что экспорт углеводородов в КНР может окупиться при тарифе не менее $130 за тонну.

Азиатское направление имеет большое значение и для «Газпрома». Монополист пока безуспешно ведет с Китаем переговоры о поставках российского трубопроводного газа. По словам директора Института энергетических исследований РАН Алексея Макарова, начнутся ли поставки российского газа в КНР — большой вопрос.

Пока «Газпром» не может сторговаться с Китаем о цене, поставки своего газа в КНР начала Туркмения. Экспорт по газопроводу Туркмения-Китай (мощность 40 млрд кубометров газа в год) стартовал в конце декабря 2009 года. Ашхабад также не отказался от планов реализовать проект газопровода TAPI (Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия) мощностью 30 млрд кубометров. Подобный проект собирается осуществить и Иран. Мощность газопровода IPI (Иран-Пакистан-Индия) составит 33 млрд кубометров газа в год. Интерес к участию в строительстве IPI не раз проявлял и «Газпром».

Казахстан также усиливает свои позиции на китайском рынке. Астана планирует увеличить мощность своего трубопровода Казахстан-Китай до 30 млрд кубометров газа к 2012 году. В связи с увеличением объема экспорта энергоресурсов в Азию в структуре правительства Казахстана даже было создано министерство нефти и газа.

Возможно, Туркмения и Казахстан станут ключевыми поставщиками энергоносителей в Индию и Китай. Но пока у них для этого мало возможностей. В Туркмении добыча углеводородов (в основном газа) развивается, и не без помощи иностранных компаний. «К тому же Туркмения уже заключила соглашения на большую часть добываемого газа, по которым он расходится в Россию и Китай. Новых объемов для продажи, например, в Европу у страны нет. Что касается Казахстана, то он также может пойти по пути Туркмении, распродав газ своим соседям»,- добавляет аналитик Nettrader.ru Богдан Зварич.

Геополитический ресурс
В ближайшем будущем изменится не только география потребления энергоресурсов — роль основных потребителей переходит от развитых стран к развивающимся, но и структура спроса на них. По прогнозам EIA, потребители будут стараться выбирать в качестве источника энергии природный газ: он менее дорогой и более экологичный, чем нефть. Основной фактор роста спроса на газ — развитие электроэнергетики в странах, не входящих в ОЭСР. А в связи с ростом спроса на газ ключевая роль в мировой энергетике перейдет к основным газодобывающим странам России, Катару и Ирану. Тегеран и Москва уже сейчас предлагают крупнейшим экспортерам газа совместно регулировать цену на энергоносители.

Возможность влиять на экспортные потоки нефти и газа из таких стран, как Иран, Туркмения и Казахстан, стала целью в геополитической игре. Например, без туркменского газа европейский проект Nabucco будет нерентабельным. Поэтому для России так важно, чтобы Ашхабад все-таки возобновил поставки газа по трубопроводу Средняя Азия-Центр, а не в европейский, хотя и пока гипотетический трубопровод. Китай, один из основных потребителей иранского газа, всячески препятствует ужесточению санкций в отношении Тегерана по линии Совбеза ООН. За персидский газ борются и европейцы, но своими методами — выбрав курс на смену власти в Исламской Республике (представители ЕС активно поддерживали соперника нынешнего президента Ирана Махмуда Ахмади-Нежада на прошедших летом прошлого года президентских выборах). Милана Челпанова

Источник — Коммерсантъ

Учёный: Тонна углеводородных запасов на арктическом шельфе России стоит 4 рубля

Опубликовано от wpmrРубрики:Арктика, Бизнес, Политика

Стоимость приращения тонны условного топлива запасов на российском шельфе составляет 4 рубля. Об этом заявил, выступая на круглом столе «Россия: арктические перспективы в 21 веке», прошедшем вчера в рамках выставки «Недра-2010», Василий Богоявленский, представитель Института проблем нефти и газа РАН.

По его словам, себестоимость приращения тонны запасов на арктическом шельфе даже дешевле аналогичного показателя на месторождениях суши, в частности, на Ямале. И это идет в разрез с заявлениями представителей компаний, объясняющих медленные темпы геологоразведки на арктическом шельфе России её чрезвычайной дороговизной и сложностью.

Учёный напомнил, что сначала освоение арктического шельфа в России планировалось вести «по норвежскому образцу», то есть, с проведением конкурсов и аукционов на отдельные участки. Однако затем монополистами в этой деятельности стали «Газпром» и «Роснефть». Сегодня они ведут здесь разведку столь медленными темпами, что на решение стоящих задач им понадобится, по словам В.Богоявленского, более 160 лет в то время, как уложиться им предстоит лет в 20-30. Связано такое замедление работ с тем, что в последнее время разведочные предприятия «Газпрома» и «Роснефти», в частности, «Севморгеофизика», вынуждены перенести свою активность с российского шельфа на зарубежные проекты компаний.

В качестве примера успешной геологоразведочной деятельности на арктическом шельфе ученый привел всё ту же Норвегию, где на шельфе ежегодно бурится около 40 поисково-разведочных скважин.

Источник: «Нефть России»

Дебаты вокруг арктических богатств разгораются(«RT», Россия). Каждая из пяти граничащих с Арктикой стран вознамерилась отхватить кусок пирога побольше.

Опубликовано от wpmrРубрики:Арктика, Политика

Регион кажется весьма аппетитным, поскольку эксперты заявляют, что арктическое морское дно содержит порядка четверти мировых запасов нефти и газа.

Именно ученые должны определить, кому достанется эта сокровищница. Россия заявляет свои права на два главных шельфа Арктики.

ПЕТР ОБРАЗЦОВ, ученый: Геологи должны предоставить ООН свидетельства того, что хребет Ломоносова и хребет Менделеева являются частью  российской суши. Более того, я думаю, что исследование должно быть проведено не только нашими учеными, но и международными экспертами. В противном случае ООН решит, что доказательства сфабрикованы или что-то вроде.

Ради исследования и заявления права на долю в Арктике в 2007 году россияне спустились на самое дно северного полюса.
 
Это был скорее символический жест.

Два батискафа установили на морском дне, на глубине более четырех тысяч километров, титановый российский флаг.

Год спустя Канада и Дания объединились и потратили миллионы долларов на составление карты морского дна – для того, чтобы доказать, что хребет Ломоносова является естественным продолжением североамериканского континента.

Теперь страны Арктики спешно готовят заявки в ООН. В прошлом году Норвегия первой заявила свое право на часть арктического шельфа, и заявка была одобрена организацией.

ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ, президент России: К сожалению, наблюдаются попытки ограничить доступ России к развитию и эксплуатации арктических месторождений, что, разумеется, неприемлемо с точки зрения права и несправедливо, учитывая географическое положение и историю нашей страны.

Канада, Норвегия и Дания уже начали наращивать военное присутствие в Арктике.

Тот факт, что граничащие с Арктикой страны усиливают свое военное присутствие, поднимает вопрос: а что если замороженный конфликт растает?

ПЕТР ОБРАЗЦОВ, ученый: Я не думаю, что страны прибегнут к использованию силы по поводу Арктики. Ученые сделают свою работу и определят, что кому принадлежит. Если это наше, мы будем бурить, если нет – будь как будет.

Ситуация вокруг Арктики накаляется, и высказывается даже предположение запретить всякую деятельность там, исключая научные исследования, — как было решено в случае с Антарктикой. Однако эксперты говорят, что здесь такой исход маловероятен. Слишком многое поставлено на карту.

Оригинал публикации: Debate heating up over mining Arctic riches

Нефть в обмен на демократию. Взаимосвязь между нефтяным богатством и развитием политической системы по Т.Фридману

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика, Энергобезопасность

Чтобы глубже понять взаимосвязь между нефтяным богатством и задержкой в развитии политических систем, считает знаменитый американский журналист Томас Фридман, нужно просто сравнить два уровня: цену на нефть и цену свободы в той или иной богатой природными ресурсами стране.
Приехав в Бишкек на прошлой неделе для участия в Международной конференции «Изобилие полезных ископаемых и политический рост», г-н Фридман выступил там с докладом, вызвавшим широкий отклик. Мы попросили его рассказать о своей теории

— В своих последних выступлениях Вы настойчиво пропагандируете один тезис: богатые полезными ископаемыми страны зачастую не достигают успехов в развитии. На чем он основан? На Ваших личных наблюдениях?
— Не только. Посудите сами. В последние несколько лет, следя за событиями в странах Персидского залива, я отметил, что первым из арабских государств этого региона, где прошли свободные и честные выборы с участием женщин и где было полностью пересмотрено трудовое законодательство, чтобы повысить занятость среди собственных граждан и сократить зависимость от гастарбайтеров, стал Бахрейн. А несколько позже я с изумлением узнал, что именно в Бахрейне запасы нефти должны истощиться раньше, чем в других странах залива.
— И что же это означает?
— Это не просто совпадение. Изучая ситуацию во всем арабском мире и наблюдая, как ливанские демократы добились вывода из страны сирийских войск, я снова задал себе вопрос: «Случайно ли, что первая и единственная подлинно демократическая страна в арабском мире не имеет ни капли нефти?»
Чем больше я думал над этим вопросом, тем больше напрашивался вывод о существовании некоего прямого соотношения, поддающегося точному исчислению и анализу, — между уровнем цен на нефть и темпами, масштабом и устойчивостью расширения или «сжатия» экономических и политических свобод в определенных странах.
— И каков же, по-Вашему, «механизм» влияния нефти на состояние демократии и экономики?
— Он очень прост: уровень цен на нефть и уровень свободы в богатых нефтью государствах неизменно связаны обратно пропорциональной зависимостью. Чем больше растет средняя мировая цена на сырую нефть, тем сильнее в этих странах размываются свобода слова и печати, институт свободных и честных выборов, верховенство закона, независимость судов и политических партий.
Эта негативная тенденция усугубляется еще одним фактором: чем выше нефтяные цены, тем меньше лидеров нефтегосударств волнует то, что о них думает и говорит мировое сообщество.
И напротив, согласно этому же закону, чем ниже цены на нефть, тем активнее нефтегосударства вынуждены продвигаться к политическому и общественному строю, отличающемуся большей прозрачностью, более внимательным отношением к мнению оппозиции, большей сосредоточенностью на создании образовательных и правовых систем, позволяющих дать гражданам максимальные возможности для конкуренции, предпринимательской деятельности и привлечения зарубежных инвестиций.
И опять же, чем ниже цена на нефть, тем чувствительнее лидеры нефтегосударств относятся к тому, как их действия воспринимают за рубежом.
— Не слишком ли просто получается? Ведь есть страны, обладающие нефтью, но в них есть и демократия, и гражданское общество, не так ли?
— Безусловно. Нефтегосударствами я называю страны, которые не только получают за счет добычи и экспорта нефти большую часть национального дохода, но и отличаются слабостью государственных институтов, а то и авторитарностью политического строя. Страны же, обладающие большими запасами нефти, но сумевшие еще до их обнаружения создать прочную государственность с устойчивыми демократическими институтами и диверсифицированной экономикой — к примеру, Британия, Норвегия и США, — под это определение не подпадают.
— Может, все-таки природа политических процессов не в обилии ресурсов, а, как Вы сами сказали, в эффективности политической системы?
— Наверное, да. Экономисты уже пятьдесят лет пишут о так называемой голландской болезни, которую подхватывают именно те страны, где не развиты политические институты и гражданское общество. В них происходит резкое укрепление курса национальной валюты за счет притока средств от реализации нефти, золота, газа, алмазов или иных видов сырья.
В результате этого ее экспортные промышленные товары утрачивают конкурентоспособность, а импорт удешевляется. Граждане, у которых карманы набиты деньгами, начинают лихорадочно потреблять импортные товары, отечественная промышленность вянет на корню — вот вам и деиндустриализация.
Так что голландская болезнь, или сырьевое проклятие, относится как к этому процессу, так и в целом к тому факту, что зависимость от сырьевых ресурсов влияет на политическую жизнь страны, ее инвестиционные и образовательные приоритеты таким образом, что главными становятся вопросы о том, кто контролирует нефтяной «кран» и кому сколько достается от финансового пирога, а не о том, как обеспечить эффективную конкуренцию, инновации, производство реальной продукции для реального потребления.
— Но нефти в мире требуется все больше и страны, ее потребляющие, находятся, согласитесь, в более невыгодной ситуации, нежели те, которые Вы именуете нефтегосударствами?
— Позвольте мне еще раз подчеркнуть одну вещь. Я знаю, что взаимосвязь, на которую указывают мои выкладки, несовершенна, и что многие ваши читатели смогут привести целый ряд исключений из правил. Однако я полагаю, что они иллюстрируют общую тенденцию, которая отражается в новостях каждый день: рост цен на нефть совершенно определенным образом оказывает негативное воздействие на темпы распространения свободы во многих странах. А когда набирается достаточное количество таких стран с негативным воздействием, они начинают отравлять мировую политику. Мы не можем повлиять на поставки нефти в какую бы то ни было страну, однако мы способны повлиять на мировые нефтяные цены, если начнем менять объемы и типы потребляемой энергии.
— Простите, «мы» — это кто?
— Когда я говорю «мы», я, в частности, имею в виду США, которые потребляют около четверти общемировой энергии, а также все страны — импортеры нефти. Размышления над тем, как нам изменить структуру энергопотребления в целях снижения цен на нефть, больше не являются уделом и хобби благородных защитников окружающей среды или чьим-то личным делом совести. Теперь это императив национальной безопасности.
— То есть Вы призываете бороться с нефтегосударствами?
— А вы сами подумайте: по мере того, как у них накапливается все больше и больше богатств, они могут вполне реально начать изменять всю международную систему отношений и сам характер мирового устройства, сложившегося после окончания холодной войны. И любая американская стратегия продвижения демократии, в которую не включены разумные и долгосрочные планы поиска альтернатив нефти и снижения цен на нее, становится полностью бессмысленной и обречена на провал. Нефтяной авторитаризм, его длительное воздействие, способен нарушить международную стабильность. Добропорядочные демократические страны будут вынуждены раболепствовать перед нефтяными диктаторами и закрывать глаза на их поведение, поскольку в огромной степени зависят от их нефти. Мировой стабильности это ничего хорошего не сулит.
Так что, против кого или, вернее, против чего эта борьба — вывод ясен. Фарида Галиева

Источник — Новое поколение

 

Нефти в мире будет не хватать уже с 2014 года.

Опубликовано от wpmrРубрики:Без рубрики

Данные о мировых запасах нефти завышены на треть, спрос на нее превысит предложение уже в 2014 году, что вызовет рост цен на «черное золото», утверждают британские ученые из Школы по изучению проблем предпринимательства и окружающей среды, действующей при Оксфордском университете.

По словам ученых, статистика мировых нефтяных резервов расходится с реальностью, поскольку страны-члены ОПЕК в 1980-е годы завышали официальные данные о своих запасах, чтобы добиться для себя максимально возможных квот на экспорт этого сырья. Международные нефтяные компании также не заинтересованы в распространении реальных данных, поскольку не желают портить отношения с государствами, в которых ведут добычу нефти. 

К тому же, компании сами заинтересованы в завышении данных о запасах, поскольку это повышает стоимость их акций и рыночную капитализацию. указывают авторы доклада, среди которых глава Школы по изучению проблем предпринимательства и окружающей среды, профессор Оксфорда и Кэмбриджа Дэвид Кинг. Он в 2000-2007 годах занимал пост главного советника британского правительства по вопросам науки.

Ученые из Оксфорда считают, что официальная оценка мировых извлекаемых запасов нефти, составляющая 1150-1350 миллиардов баррелей, должна быть снижена. Реальная величина мировых запасов нефти, по мнению авторов доклада, составляет 850-900 миллиардов баррелей.

Жизненно важно осознать, что данные о запасах были преувеличены и что если принять это во внимание, мы должны говорить о том, что предложение не будет успевать за спросом уже в 2014-2015 годах, пишет Прайм-ТАСС со ссылкой на доклад ученых.

Нефть и газ не иссякнут никогда?

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: Виктор Галенко заместитель генерального директора ООО «Финам».  Я геолог-геофизик, по второй специальности. Поэтому, последнее изучение материалов ученых по «возобновляемости» запасов нефти и газа доставило огромное удовольствие. Попробую поделиться этой информацией с вами. Вот амбула. На первом курсе МГРИ (московского геологоразведочного института), наш преподаватель сказал: «Знаете ли, почему астрология стала астрономией, а геология, так и осталась геологией? Аудитория зачаровано промолчала. А потому, что та наука, которую я вам буду преподавать, вообще практически не знает ничего о том, что творится в толще земли. Наши знания основаны лишь на огромном опыте исследований, но попытки построить теоретически непротиворечивые модели, постоянно разбиваются об исключения, которые встречаются в повседневной практике. Поэтому мы, как и астрологи, никогда не станем точной наукой. Итак, запишем тему: Восемь основных гипотез по происхождению Земли…». По окончанию института, вопросов у меня осталось больше чем ответов.

Как же изучаются запасы нефти и газа? Очень просто. На поверхности земли производится взрыв, взрывная волна проникает вглубь земли, отражается и возвращается назад. Там ее улавливают сейсмоприемники, записывают колебания на магнитную ленту, а потом компьютер по этим данным строит профиль земной коры, где видны полости заполненные нефтью, газом, и.т.д. Это в теории. На практике, наше знание о земных глубинах, ограничено слоем (поверхностью) Мохоровичича. От 5 до 70 км в разных частях земного шара. Открою секрет — наука вообще не знает, что творится за этим слоем. Есть невнятные гипотезы, одна противоречивее другой и все они НЕ работают. Вот такая длинная амбула, что бы вам было интереснее.

А что такое нефть и газ? Вот банальное определение:

Сырая нефть — природная легко воспламеняющаяся жидкость, которая находится в глубоких осадочных отложениях и хорошо известна благодаря ее использованию в качестве топлива и сырья для химического производства. Химически нефть — это сложная смесь углеводородов с различным числом атомов углерода в молекулах; в их составе могут присутствовать сера, азот, кислород и незначительные количества некоторых металлов.

Природный (нефтяной) газ, состоящий из метана и других легких насыщенных углеводородов, — весьма дешевое и удобное топливо. Все. Все остальные определения и попытки понять, что это такое, это гадание на кофейной гуще.

Еще совсем недавно ученые считали, что все мировые месторождения известны, запасы посчитаны, скорость добычи определена, и через 30-40 лет, все «легкодобываемые» запасы этих полезных ископаемых будут практически исчерпаны.

Так, Д. И. Менделеев впервые обратил внимание на то, что нефть является важнейшим источником химического сырья, а не только топливом; он посвятил ряд работ происхождению и рациональной переработке нефти. Ему принадлежит известное высказывание: «Нефть — не топливо, топить можно и ассигнациями» (полагая, что целлюлоза ассигнаций — возобновляемый и менее ценный источник сырья, чем нефть)

Вот уже лет 130 сосуществуют две теории на этот счет. Согласно первой, общепризнанной, нефть — невозобновляемый ресурс, имеет органическое происхождение и образуется с участием останков древней флоры и фауны.

Альтернативная теория предполагает неорганическое происхождение: образуется благодаря круговороту воды в природе. Таким образом, вода переносит углеводороды, вступающие в реакцию с водородом из недр Земли. Поэтому нефть — возобновляемый ресурс.

Обратимся к практике.

Так, специалист известнейшего в мире Института проблем нефти и газа Российской Академии наук Азарий Баренбаум уверен: традиционное мнение о том, что нефть образуется из остатков отмерших живых организмов, в корне неверно. Он развил теорию Менделеева, а заодно и опроверг теорию парникового эффекта. Как все происходит? Углерод, попадающий в атмосферу, вымывается из нее дождями и с дождевой водой снова падает в землю в форме гидрокарбоната. Одновременно с накоплением в земной коре углерода в толще недр из мантии выделяются мощные потоки водорода. При высоких температурах и давлении происходят химические реакции, в результате которых появляются газы, в том числе метан и капельная нефть. И что особенно удивительно, весь этот процесс происходит не за миллионы, а всего за несколько десятков лет.

Выводы ученого подтверждают возобновление запасов нефти на давно эксплуатируемых нефтегазовых месторождениях, а потом заброшенных в 40—50-е годы прошлого века: в Татарии, Чечне, Мексике, американских штатах Техас и Оклахома.

Вот еще пример: Одна из них — феномен необъяснимого роста запасов существующих месторождений. Поясню на примере. Когда нефть была открыта в Татарстане, ее запасы оценили в 709 млн. тонн. Ошибки вроде не было. Однако на сегодняшний день в Татарстане уже добыто почти в четыре раза больше нефти, чем было предсказано, — около 2,7 млрд. тонн. И заканчиваться татарская нефть не собирается, в обозримом будущем…

Один из авторов открытия, профессор ГАНГ Виктор Гаврилов может часами перечислять примеры таких «аномалий». Суть его теории — природа умеет пополнять свои кладовые. Известно, что углеводороды постоянно поднимаются из глубин планеты к поверхности земной коры. Считалось, что это происходит очень медленно. Для восстановления запасов месторождений нужны десятки миллионов лет.

Но ученые из ГАНГ уверены, что процесс идет значительно быстрее. Чтобы вновь наполнить скважины «черным золотом», достаточно времени, сопоставимого с продолжительностью жизни человека. «Мы проводили эксперименты на Талинском месторождении в Западной Сибири. Оказалось, что скорость перемещения нефтяных флюидов (летучих компонентов нефти) от скважины к скважине составляет почти 6 км в сутки», — рассказывает Гаврилов.

Если нефть и газ действительно окажутся возобновляемыми ресурсами, в этом не будет ничего удивительного. Они — одни из главных загадок природы. Известен их химический состав, совершенствуются методы добычи, но их происхождение — тайна за семью печатями.

Кстати, считается, что абсолютно точной информации (государственной) о реальных запасах нефти в России нет. Запасы газа известны, они публикуются, а запасы нефти — нет — запрещено еще с советских времен. Так ли это, мне точно выяснить не удалось. Мнения коллег экспертов разделились. Однако есть утверждение, что реальные запасы в России в 3-4 раза больше чем по данным BP Statistical review of world energy за 2009 год — 79 млрд. баррелей. Впрочем, есть и другая точка зрения, что нефтяные запасы Земли в настоящее время сознательно завышаются, дабы избежать паники и чудовищного роста цен.

Итак, к чему мы пришли? Геологи не знают истинных запасов нефти, а политики и бизнесмены этими цифрами манипулируют в зависимости от обстоятельств. Но приблизительно, можно предположить по многочисленным публикациям, что запасов нефти и газа в России хватит до конца нынешнего тысячелетия. Таким образом, поводов для паники у землян нет. Да и теория о «возобновляемости» нефти и газа мне очень понравилась в силу ее непротиворечивости и подтверждения реальными фактами. Поэтому полагаю, что в этом вопросе мы можем быть

оптимистами, и вспомнить главу из книги Дейла Карнеги, как перестать беспокоится и начать жить.

И «на закуску» – небольшая история об ошибках разведки. К 100-летию рождения В.И. Ленина в 1970 году в СССР решили пробурить самую глубокую скважину в мире. Геофизики очень долго искали место, и наконец, его нашли. На Кольском полуострове. Скважину назвали «Кольская сверхглубокая». По данным разведки скважина должна была пересечь огромное количество слоев и дать неоценимую информацию об устройстве Земли. Не получилось! Вместо всех нарисованных слоев из скважины доставали только гранит. И ничего кроме гранита — 12 262 метра гранита. Эта разведка стала бесконечным поводом для шуток между геологами над геофизиками. До сих пор. Что и доказывает: теория без практики мертва, но древо жизни пышно зеленеет. 

Источник www.newsland.ru

Нужна ли землянам космическая нефть?

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес

«Нефть России»: Ученые из Эдинбургской обсерватории оптимистично предположили, что, согласно последним данным о химическом составе звезд нашей галактики, Млечный путь может содержать от 300 до 38000 высокоразвитых цивилизаций, потенциально способных к установлению контактов с Землей. Но, если рукопожатие с «зелеными человечками» состоится, скорее всего, за пределами жизни сегодняшнего поколения, то порадоваться космическими запасами известных нам полезных ископаемых можно уже сегодня. Но, стоит ли всерьез на них рассчитывать?

Еще в начале текущего года появились сообщения, что американская межпланетная автоматическая станция «Кассини» обнаружила на самом большом спутнике Сатурна – Титане запасы, предположительно, нефти и газа в 100 раз превосходящие земные. Ранее снимки с этой станции подтвердили, что на Титане условия вполне схожи с земными: идут дожди, бывают снегопады. Так что ничего удивительного в находке «Кассини», казалось бы, нет. Между тем, эта информация поможет ученым объяснить происхождение жизни на планете Земля.

Но вернемся к нефти на Титане. В условиях стремительно развивающегося энергетического кризиса внеземные источники энергии могли бы, по мнению многих ученых и специалистов, обеспечить в перспективе людей теплом и энергией на многие века вперед.

Запасы углеводородов только в 15 обнаруженных крупных озерах Титана могли бы обогреть, осветить и кондиционировать все дома Америки в течение нескольких сот лет. Только в гигантских дюнах, на 20 % покрывающих поверхность Титана, углеводородного сырья в несколько сотен раз больше, чем запасов угля на Земле.

Может порадовать землян и Марс. На этой планете обнаружены области с повышенным содержанием метана. Американцы запланировали на осень будущего года старт нового марсохода, который должен совершить посадку на Марсе в месте предполагаемой концентрации метана для изучения запасов и происхождения этого газа на Красной планете.

Однако стоит ли обольщаться внеземными перспективами улучшить наше энергетическое настоящее? Вряд ли.

Начнем с того, что далеко неясно, какая на самом деле нефть находится на Титане, Ведь пока ученым из американской Лаборатории реактивного движения известно лишь о наличии в одном из озер спутника этана, а это вещество в жидком виде является составной частью нефти.

С технической точки зрения сегодня пилотируемый полет до Титана выглядит не более реалистичным, чем экспедиция, скажем, на Альфа-Центавру. А когда можно будет развернуть там «грунтовые» работы при температуре поверхности в минус 180 град., не возьмется предположить и самый оптимистический фантаст.

Да и потребуется ли нам сама нефть, допустим, через сто и более лет, когда экспедиции в дальний космос станут обыденным явлением? Ведь при бурном сегодняшнем развитии программ альтернативного топлива место углеводородного сырья достанется, например, кукурузе и прочим зерновым культурам. Иными словами, говорить об актуальности космической нефти для земных нужд в наши дни не стоит.

В этой связи можно упомянуть нашумевший в последнее время проект добычи на Луне гелия-3. Этот редкий изотоп, по мнению многих российских ученых, есть главная причина колонизации ночного светила. Гелий-3 – изотоп, необходимый для обеспечения управляемой термоядерной реакции, которую, в свою очередь, уже ни один десяток лет безуспешно пытаются осуществить на Земле. Считается, что огромные лунные запасы гелия позволят совершить энергетическую революцию, и раз и навсегда решить проблему топлива в мировом масштабе.

Теоретически – так оно и есть. Однако ориентировать лунные исследования на добычу полезных ископаемых сегодня вряд ли целесообразно. Дело в том, что, действительно, анализ грунта, доставленный на Землю советскими станциями «Луна» и американскими кораблями «Аполлон», показал, что гелия в нем по земным меркам очень много – 0,01 г на тонну. Однако никаких гелиевых озер не Луне нет, и он достаточно равномерно распределен по всему поверхностному слою.

Если представить, что термоядерный синтез уже осуществлен, то годовая потребность планеты в гелии сегодня около 100 т. Мало — всего несколько рейсов современных кораблей «Спейс Шаттл». Но для этого придется переработать миллиард тонн лунного грунта далеко не в земных условиях. Кроме того, до «энергетической революции» еще десятки лет и миллиарды долларов.

Таким образом, уповать на далекие космические энергетические залежи полезных ископаемых не целесообразно. Пусть наши потомки решают, нужны ли им лунные и марсианские старатели, — передает Newsland со ссылкой на www.rian.ru.
 
 

Главный секрет российской нефти

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Геологоразведка

картинка с сайта http://img.lenta.ru/

«Нефть России»:   На фоне высоких мировых цен на углеводородное сырье заявление премьера Путина о необходимости снижения налогов для нефтяников многих насторожило. Неужели остающихся сегодня у нефтяных компаний средств уже недостаточно для развития? Или, может, нефть на старых месторождениях заканчивается и нужно срочно искать новые ресурсы? Эксперты утверждают, что с ресурсами все в порядке, их объемы в России оцениваются в миллиарды тонн, только вот используются они плохо.

Разрыв пласта

Официальные данные о запасах нефти в России отсутствуют. А точнее, это государственная тайна. В открытых источниках можно найти лишь ориентировочные оценки разной степени достоверности. Так, по данным BP на конец 2007 года, запасы нефти в России составляли 10,9 млрд т. Если предположить, что сегодняшний уровень годовой добычи (около 500 млн т) не изменится, то нефти нам должно хватить примерно на 20 лет. Впрочем, про эти 20 лет в отрасли говорят давно. Еще в 1990 году преподаватели полушутя-полусерьезно говорили первокурсникам Московского института нефти и газа имени Губкина о том, что нефти осталось этак лет на 20, так что, мол, погорячились вы, ребята, с выбором отрасли. Правда, тотчас же оговаривались, вспоминая, что когда поступали они, годах в 1960-х, то им говорили то же самое: нефти осталось на 20 лет… Геологоразведка, открывавшая все новые месторождения, постоянно отодвигала «конец нефти» на более поздние сроки.

Считается, что нашей стране всегда везло. «Когда в конце 1950-х — начале 1960-х годов открыли новую нефтегазоносную провинцию в Западной Сибири, газета New York Times написала, что большевикам в очередной раз повезло,— рассказывает Анатолий Дмитриевский, академик РАН, директор Института проблем нефти и газа.— Действительно, среди нескольких десятков тысяч месторождений мы могли выбирать месторождения с легкой нефтью. Тогда их доля была весьма велика. Собственно, легкую нефть и добывать технологически проще и дешевле. С течением времени структура запасов менялась. К середине 1980-х доля легкой нефти в общем объеме еще превалировала — порядка 55%. Сегодня же ее меньше 40%. Постепенно мы переходим к наращиванию добычи других видов нефти — тяжелой, вязкой, высокопарафинистой, с высоким содержанием сероводорода. А легкую нефть начинаем добывать в так называемых плохих резервуарах — в местах усложненной добычи».

Период активной разработки (бурения новых скважин) пришелся на 1950-1980-е годы. После распада СССР бурение новых скважин практически прекратилось. Кроме того, в начале 1990-х простаивало около 40 тыс. скважин — 25% всех имеющихся. Соответственно, резко сократился и объем добычи. По сути, все дальнейшее наращивание производства нефти шло за счет ввода в эксплуатацию старых скважин. «Объем эксплуатационного бурения упал в три-четыре раза,— комментирует Дмитрий Попов, начальник отдела компании «Петродата Консалтинг».— И только сейчас мы достигли 50% от уровня 1991 года». По наблюдениям экспертов, резко сократились и темпы разведки новых участков, в частности почти полностью прекратилось разведочное бурение. Ведь оно всегда вдвое-втрое дороже эксплуатационного, так как обычно проводится в чистом поле, то есть в местах, куда, как говорится, еще не ступала нога человека. А разведочные скважины на шельфе дороже просто на порядок.

В этом нет ничего удивительного: финансовые запасы тогда отсутствовали, а ценовая конъюнктура мирового рынка нефти была далеко не радужной. Например, оценка объема инвестиций в проект «Сахалин-2» составила $20 млрд — эта сумма была сопоставима в середине 1990-х с бюджетом России. Одним из способов решения проблемы стало привлечение иностранных инвесторов на условиях так называемого соглашения о разделе продукции (СРП). То есть иностранная нефтяная компания не допускалась к владению бизнесом, а лишь получала на каждый вложенный в оборудование или производство работ доллар определенный объем добытого сырья, распоряжаться которым могла по своему усмотрению. Такой механизм был реализован на немногих крупных месторождениях — «Сахалин-1», «Сахалин-2», на Харьягинском месторождении.

Что касается повышения добычи на старых месторождениях, то, по словам экспертов, практически все отечественные нефтяники применяли гидроразрыв пласта как единственный способ повышения нефтеотдачи без всякой на то необходимости. При этом в добывающую скважину закачивается гелий с песком крупных фракций, в результате вокруг скважины образуется зона трещин, обеспечивающих высокий приток углеводорода из пласта. Сам по себе гидроразрыв пласта — высокотехнологичный метод, однако использование его далеко не всегда оправданно, как хирургическое вмешательство в медицине. По сравнению с традиционным заводнением, подразумевающим бурение новых скважин, гидроразрыв значительно дешевле, но дает лишь кратковременный эффект: дебит скважины держится на высоком уровне около трех месяцев, а потом возвращается к исходному. Каждый последующий гидроразрыв на одном и том же участке приносит все меньший результат. Но самое главное — после гидроразрыва полностью меняется структура месторождения. По образовавшимся в результате разрыва трещинам идет вода, и отбор нефти становится все более затрудненным. Приходится заново разведывать месторождение — строить новую геологическую модель с учетом потоков, которые шли по трещинам. Иногда применение гидроразрыва приводило даже к гибели месторождения. Например, как рассказал Анатолий Дмитриевский, таким образом было загублено пять месторождений, принадлежавших «Сибнефти»: «Массированный гидроразрыв позволил увеличить темпы отбора. Менеджеры компании выполнили поставленную перед ними задачу — показали возможности этих месторождений. И на пике продали «Сибнефть»».

Сегодня, когда говорят о «нерадивых недропользователях», обычно подразумевают почившие «Сибнефть» и ЮКОС, однако, как считают знающие люди, варварские методы в той или иной степени использовали все крупные нефтяные компании. И если сейчас гидроразрыв применяется значительно реже, то лишь потому, что сегодня практически не осталось скважин, где он уже не использовался, причем неоднократно.

Еще одно характерное для недавнего времени явление — заброшенные участки, лицензии на разработку которых продавались частным компаниям. Когда участок (месторождение) выставляется на аукцион, потенциальным недропользователям, естественно, выдаются все имеющиеся данные геологоразведки, в том числе и оценка запасов. По мнению специалистов, покупка такой лицензии напоминает лотерею, ведь практически невозможно точно оценить сложность будущей разработки и объем реальных запасов. А если участок приобретает структура, вообще не имеющая реального опыта в разработке месторождений (таких было много), то ситуация становится и вовсе драматической. После изысканий незадачливый «нефтяной магнат» убеждался в том, что запасов в пласте явно меньше, чем предполагалось, а трудозатрат и инвестиций для их извлечения нужно значительно больше, чем планировалось. Участок забрасывали, пока владельцу не удавалось его перепродать.

Внутренние ресурсы

В последние годы ситуация постепенно меняется. Пусть и не кардинально, но заметно. Например, и сейчас не всегда и не везде недропользователи выполняют условия лицензии, в частности утвержденные планы разработки месторождений (медлят с инвестициями). Допустим, не приступают к бурению в сроки, предусмотренные проектом, или применяют несогласованные методы повышения отдачи пласта (тот же гидроразрыв). Однако сегодня контроль со стороны соответствующих надзирающих государственных ведомств явно усилился. И хотя нам еще по-прежнему далеко до уровня 1991 года, сегодня в России уже отмечается бум эксплуатационного бурения. Как заметил Дмитрий Попов, сейчас даже образовались очереди в сервисные буровые компании. Кроме того, произошел существенный сдвиг и в области геологоразведки. Значительную часть финансирования снова взяло на себя государство. Так, по данным «Росбизнесконсалтинга» (РБК), только в 2006 году и только на геологоразведочные работы на шельфе из госбюджета было потрачено около 1 млрд руб.

«В разведку шельфовых месторождений очень рискованно вкладываться,— комментирует пресс-служба компании ЛУКОЙЛ.— Тем не менее мы предлагаем создавать консорциумы из нескольких, скажем пяти-шести, крупных компаний — возможно, с привлечением иностранной, чтобы в случае неудач вместе делить риски, а в случае успеха — делить продукцию. Бурение одной скважины на море, к примеру на Каспии, сегодня обходится в десятки миллионов долларов. А чтобы открыть месторождение, необходимо пробурить несколько разведочных скважин, то есть сделать крупные инвестиции. Во льдах это еще дороже».

Что же касается гигантских инвестиций в дальнейшую разработку месторождений в трудных районах (на шельфе, в северных районах), то, скорее всего, они будут осуществлены исключительно за счет внутренних, российских ресурсов. «СРП было оправданно лишь в 1990-х,— комментирует Анатолий Дмитриевский.— Сейчас мы все потянем сами. В том числе и с точки зрения сложных технологий: не надо забывать, что у нашей страны всегда была высокая технологическая база».

Другая причина отказа от иностранного участия, о которой говорят специалисты,— неподконтрольность иностранцев. И речь здесь не об исполнении условий лицензии на разработку и даже не об обязательствах по поставкам определенной доли добытой продукции на внутренний рынок, которые никак не зависят от принадлежности недропользователя. В данном случае речь идет о распоряжении свободным продуктом, который непатриотичный варяг может экспортировать куда угодно и по каким угодно ценам, полностью проигнорировав национальные интересы России. В основном это касается участия иностранных акционеров в управлении нашими нефтяными компаниями. Работающие же по СРП иностранные компании обвиняются еще и в необоснованном завышении оценки фактически затраченных средств. Отвечает ли отказ от услуг варягов интересам государства или нет, покажет время. Но вот интересный факт. Согласно исследованию РБК, данные о добыче нефти по нефтяным компаниям свидетельствуют о том, что уже в 2007 году прирост добычи углеводородного сырья в России был обеспечен в основном ее значительным ростом по проектам, реализуемым на условиях соглашений о разделе продукции («Сахалин-1», «Сахалин-2», Харьягинское месторождение). Общий прирост добычи нефти в 2007 году составил 10,8 млн т, прирост добычи по проектам с участием иностранцев (СРП) — 8,7 млн т, а это 80,6% всего прироста. Добыча нефти в России без учета добычи по проектам СРП увеличилась в 2007 году лишь на 0,4%.

По данным РБК, добыча нефти в России в первые месяцы 2008 года продемонстрировала резкое снижение темпов роста: в январе-феврале прирост составил лишь 0,6% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. (Для сравнения: в 2002-2004 годах прирост добычи нефти достигал 8,9-11% в год, в 2005-2007 годах — 2,1-2,2%.) По мнению авторов исследования, это является явным признаком исчерпания резервов быстрого увеличения добычи нефти в стране за счет интенсификации разработки действующих месторождений и свидетельствует о необходимости более активного освоения новых нефтяных месторождений.

Однако отечественные нефтяники не спешат с инвестициями ни в новые, ни в даже в уже разрабатываемые месторождения. Более того, наблюдается заметное снижение ввода новых производственных мощностей по добыче нефти. Ввод в действие новых нефтяных скважин в 2007 году составил 2,7 тыс. единиц, то есть сократился на 21% к предыдущему году. В условиях высоких мировых цен на нефть это, конечно, странно.

По мнению экспертов РБК, резкое снижение инвестиций объясняется двумя факторами. Во-первых, в условиях объективного ухудшения условий добычи нефти и негибкости действующей налоговой системы произошло снижение ожидаемой доходности инвестиций в отрасль. Новые месторождения в большинстве случаев характеризуются худшими горно-геологическими и географическими параметрами, их разработка требует повышенных капитальных, эксплуатационных и транспортных затрат. А действующая налоговая система не обеспечивает необходимого снижения налоговой нагрузки при разработке новых месторождений, требующих повышенных затрат, что и сдерживает инвестиции в новые проекты.

Во-вторых, государственная экспансия в нефтяном секторе и опасения по поводу дальнейшего поглощения частного бизнеса, по-видимому, заметно снизили интерес частных нефтекомпаний к долгосрочным инвестициям. А инвестиции государственных компаний ограничивались значительными размерами их задолженности по кредитам, привлеченным на приобретение новых активов.

«В этом году добыча нефти в России, видимо, расти не будет. При сегодняшнем налоговом бремени это зачастую невыгодно,— комментируют в пресс-службе компании ЛУКОЙЛ.— Добыча будет если не убыточной, то нерентабельной. В ЛУКОЙЛе, например, уровень рентабельности должен быть не меньше 15%. То есть если этот показатель равен 5%, то компания отказывается от такого проекта. Это проблема не только частных компаний, но и государственных. Сегодня, чтобы хотя бы поддерживать имеющийся уровень добычи, уже необходимы налоговые послабления. Кроме того, себестоимость добычи год от года только увеличивается, поскольку дорожают техническое оборудование, материалы, цемент, трубы. Кроме того, компании все дальше уходят в регионы, где отсутствует какая-либо инфраструктура, и строительством этой инфраструктуры приходится заниматься самим нефтяникам».

Действительно, при сегодняшних налоговых условиях государство изымает у нефтяников около 80-90% прибыли от реализации нефти. Но даже если все же увеличить вложения, отдачу в виде роста добычи можно получить далеко не сразу. «Поднять добычу в следующем году до 500 млн т в принципе нереально,— комментирует Дмитрий Попов.— Процесс введения в эксплуатацию новых мощностей достаточно планомерен».

Фактор времени важен: на суше от момента старта до первого промышленного отбора нефти проходит 5-8 лет, а на шельфе, судя, например, по опыту норвежцев,— 9-11 лет.

Глубже, еще глубже

Проблемы инвестиций, налогов и т. п.— обо всем этом, в конце концов, можно договориться. С природой договориться невозможно. Запасы углеводородов, подлежащие извлечению, судя по всему, неуклонно истощаются. «В 1980-е годы степень извлечения нефти из недр в среднем по российским месторождениям составляла 41%,— рассказывает Анатолий Дмитриевский.— Сейчас же — порядка 30%». Кроме того, сегодня, по оценкам специалистов, ежегодная добыча пока превышает прирост (постановку на баланс) новых разведанных запасов. А вот это уже серьезно: запасы должны возобновляться.

Впрочем, не так уж все плохо. Во-первых, как ни странно, в России и сегодня масса недоразведанных площадей. «Даже Западная Сибирь изучена сейчас лишь на 70%,— рассказывает Александр Лобусев, декан факультета геологии и геофизики РГУ нефти и газа имени Губкина.— А ведь есть еще практически не исследованная Восточная Сибирь, Север. Там уже открываются новые месторождения. Запасы же на шельфе Северного Ледовитого океана могут быть сопоставимы со всеми нашими суммарными запасами на суше». Современные технологии, как свидетельствует, например, опыт Бразилии, позволяют успешно вести бурение и добычу нефти глубоко под водой.

Кроме того, можно не только расширять зоны разведки, но и, так сказать, углублять. Как заметил Анатолий Дмитриевский, «на глубинах залегания 2-4 км мы уже почти все пооткрывали». Сейчас надо выходить на глубины 5-7 км, а потом и на 7-9 км. Второй путь пополнения запасов, по словам Александра Лобусева, связан с развитием технологий поисков и добычи. «Вопрос в том, по каким критериям принимать разведанные запасы на баланс,— поясняет он.— Допустим, какое-то время мы не учитываем отдельные крупные разведанные месторождения, считая их непригодными (нерентабельными) для разработки. Действительно, разведать месторождения можно хоть в космосе, вопрос только в том, кому они там нужны. Однако появляются новые технологии добычи, и некогда неперспективные запасы превращаются в балансовые. В этом смысле наиболее яркий пример — Канада, которая еще в 2002 году по уровню запасов нефти находилась где-то в третьей десятке, а в 2003-м вдруг вышла на второе место в мире после Саудовской Аравии. Просто появились технологии, позволившие рентабельно разрабатывать, а значит, поставить на баланс их гигантские запасы высоковязких нефтей и битуминозных песчаников в районе Калгари. У нас же, например, разведан триллион тонн углеводорода в глинах Баженовской толщи Западной Сибири. Глины практически непроницаемы, то есть обеспечить движение углеводородов в них почти невозможно. Зато если нам удастся извлечь хотя бы 3%, то это будет значительный объем — 30 млрд т. Огромные ресурсы высоковязких нефтей разведаны в Волго-Уральском регионе и Якутии».

Нетрадиционных источников нефти в России достаточно: по словам Анатолия Дмитриевского, тяжелых нефтяных песков и глин у нас на несколько десятков миллиардов тонн. Что касается себестоимости добытой уже не так легко, как раньше, нефти, то она будет постоянно ограничиваться развитием новых технологий. «Если исходить из разведанных балансовых запасов относительно легко добываемой нефти, то при сегодняшнем уровне добычи нефти нам действительно хватит лет на 20-40. Однако если учесть прогнозные перспективные запасы, то можно гарантировать, что Россия обеспечена нефтью как минимум до конца XXI века»,— подводит итог Александр Лобусев.

А что потом? Месторождения на суше рано или поздно исчерпаются, да и шельф тоже небезграничен. Добывать же нефть, буря скважины посреди Мирового океана, даже если такие технологии и появятся, тоже бессмысленно: само океанское дно лежит на гранитных породах, не содержащих углеводородов. Однако надежда на продолжение нефтяной эпохи у человечества все же есть. Помимо известной всем из школьного учебника осадочной теории происхождения углеводородов есть альтернативная гипотеза. Согласно этой гипотезе, нефть является не результатом процесса осаждения древних организмов, длящегося миллиарды лет, а продуктом, по сей день вырабатываемым где-то в не изученных пока недрах Земли, постоянно притекающим к поверхности и создающим месторождения. Если поверить этой гипотезе, истощенные месторождения могут постепенно возобновлять запасы, подпитываясь из постоянно действующего источника. Или при нарушении старых каналов фильтрации углеводороды могут накапливаться в иных местах, создавая новые месторождения там, где еще недавно нефти не было, — передает Newsland.

Адрес публикации: http://www.oilru.com/news/85259/

Через 12 лет в Заполярье может разразиться война за запасы нефти и газа

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Арктика, Бизнес, Политика

карта с сайта http://www.kommersant.ru/
Daily Mail (Британия). Барри Уигмор:  Высказано предположение, что из-за месторождений нефти и газа под ледяным покровом Северного Ледовитого океана может разразиться война в Заполярье.
Крупными территориями в этом регионе интересуются Россия, Дания, Норвегия, Канада и США, поскольку под океанским дном залегают нетронутые месторождения энергоносителей.

Если верить Jane’s International Defence Review, таяние арктических льдов облегчит доступ к месторождениям и станет толчком к схватке за право ими владеть.

На данный момент Арктика почти не освоена человечеством, но, как предостерегает один британский аналитический центр, к 2020 году ситуация может кардинально измениться.

На природные богатства претендует даже Великобритания, поскольку ей принадлежит Роколл – необитаемая скала 30 ярдов в ширину в северной части Атлантического океана.

Великобритания аннексировала Роколл в 1955 году, более 50 лет назад, и предъявляет права на его континентальный шельф.

Но Исландия, Ирландия и Дания (в юрисдикцию последней входят соседние Фарерские острова) тоже предъявляют права на отдельные участки шельфа.

В свежем номере лондонского издания Jane’s Review, увидевшем свет сегодня, говорится, что заполярный конфликт разгорится к 2020 году.

Издание сообщает: «Отступление арктического ледяного покрова открывает доступ к колоссальным новым запасам нефти, газа и других ископаемых, создавая тем самым новую область геостратегического соперничества».

«Отступление льдов стало толчком к предъявлению претензий на территории. Таким образом, возникает вероятность воистину холодной войны между западными странами и Россией за спорный регион Арктики».

Эксперты Jane’s отмечают, что в 2001 году Россия подала в ООН заявку на владение Северным полюсом.

Заявка была отвергнута, но в начале текущего года Россия интенсифицировала патрулирование Арктики силами своей военной авиации и кораблей ВМС, в том числе подводных лодок своего Северного флота, и, возможно, еще предъявит на этот регион новые претензии.

В то же самое время премьер-министр Канады Стивен Харпер выступил со следующим агрессивным заявлением: «Когда речь идет об отстаивании нашей суверенной целостности в Арктике, Канада может выбирать одно из двух. Либо мы воспользуемся Арктикой, либо потеряем ее. И не сомневайтесь: нынешнее правительство намеревается ей воспользоваться».

В статье в Jane’s говорится, что для России Арктика – это способ вернуть себе статус сверхдержавы.

«Вероятность соперничества или конфликта зависит преимущественно от курса России. После российско-грузинского конфликта попытки Москвы проецировать ее мощь на север в дополнение к югу могут повлечь за собой еще более непосредственный конфликт с державами НАТО».

«Хотя незамедлительной угрозы конфликта не существует: все государства клянутся соблюдать нормы международного права, а сложности, связанные с освоением арктических ресурсов, все еще слишком велики, прогнозы на 2020 год менее оптимистичны».

«Соперничество в военной сфере наверняка усилится, поскольку и Россия, и Канада увеличивают свои контингенты и активизируют учения, а возможностей для дипломатического урегулирования споров, по-видимому, мало».

В статье сказано: «Также вероятно, что в отсутствие политического единогласия нынешний спор ученых и юристов о контроле над Арктикой вполне может перерасти в более прямую конфронтацию, учитывая возможности по оспариванию выводов и ценность ресурсов, за которые идет борьба».