Метка:Грузия

Правда и ложь о «нашествии» китайцев в нефтяную отрасль Казахстана

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: Тема «нашествия китайцев» так или иначе всегда присутствовала в казахстанском общественном мнении. Огласка просьбы Китая взять в аренду миллион гектаров казахстанской земли, подкрепленная более ранними высказываниями, что Казахстан становится нефтяным придатком Китая, произвела эффект последней капли.

Поэтому, когда в редакцию пришло письмо Лесбека САКЕНОВА из Алматы, мы решили обратиться к истории китайских инвестиций в «нефтянку» Казахстана и в одном из предыдущих номеров опубликовали его вопрос, адресованный трем наиболее значимым персонам в нефтегазовой отрасли — Нурлану БАЛГИМБАЕВУ, возглавлявшему Министерство нефтяной и газовой промышленности, национальную компанию «Казахойл» и правительство РК, Ляззату КИИНОВУ, занимавшему пост заместителя министра нефтяной и газовой промышленности и главы «Казмунайгаза», а ныне заместителю министра энергетики и минеральных ресурсов, Балтабеку КУАНДЫКОВУ, возглавлявшему компании «Казахстанкаспийшельф» и «Казахойл»: что вы думаете о китайском присутствии в нефтегазовом секторе Казахстана и куда уйдет наша нефть («Время» от 10.3.2010 г.)? Г-да Киинов и Куандыков уже ответили читателю. Сегодня мы публикуем интервью еще одного авторитетнейшего специалиста-нефтяника, которому адресовал свой вопрос г-н Сакенов.

Корреспондент газеты «Время» беседует с главой совместного предприятия Казахстана и международного нефтегазового концерна «Аджип» Нурланом БАЛГИМБАЕВЫМ, недавно назначенным на эту должность.

— Внесу небольшую поправку — это пока еще не СП, а дирекция строящихся предприятий, — уточнил Н. Балгимбаев. — Но в будущем это начинание может перерасти в несколько очень крупных проектов, и я готов приложить свои опыт и знания, чтобы именно так все и сложилось.

— Нурлан Утебович, вы два года проработали советником главы государства, но ни разу не давали интервью. Сегодня, когда вы пришли на новое место работы, можете рассказать подробнее о том, чем занимаетесь?

— Как вы помните, 5 ноября 2009 года в Италии в присутствии президента Республики Казахстан Н.А. НАЗАРБАЕВА и премьер-министра Итальянской Республики С. БЕРЛУСКОНИ национальная компания «КазМунайГаз» и итальянская «Эни С.п.А.» подписали соглашение о совместной деятельности. Суть его сводится к совместной проработке шести проектов: 1) строительство ГПЗ на Карачаганаке, 2) строительство газотурбинной станции близ Уральска, 3) строительство сухого дока/судоверфи на Каспии, 4) реконструкция ПНПЗ, 5) оптимизация утилизации попутного газа в РК и 6) геологоразведка на участках Шагала и Исатай в казахстанском секторе Каспия.
Как видите, один проект по недропользованию дополняется четырьмя проектами, представляющими производство добавленной стоимости, и одним по макроэкономическому анализу. В этом новизна подхода государства к предоставлению прав на недропользование.

При этом каждый проект востребован для экономического развития страны. Можно много говорить о каждом проекте, но я хочу остановиться на одном из них, который может стать зарождением новой отрасли в экономике Казахстана. Это судоверфь для морского судостроительства.

Уже сегодня на нефтяных проектах в Северном Каспии задействовано около двухсот судов различного типа и размера — от ледоколов и буксиров до барж и гостиничных комплексов. Все эти суда мобилизованы из других регионов мира, временно плавают под казахстанским флагом. В предстоящие же годы потребность во флоте под­держки вырастет до 500 единиц. То же самое можно сказать и о танкерах для перевозки нефти.
Логика подсказывает, что если мы сами их не будем делать, то их сделают в другом месте, и инвестиции, вкладываемые нефтяными компаниями в наши проекты, уйдут в эти самые «другие» места.

Поэтому было решено строить судоверфь на Каспии. Судостроительной отрасли в Казахстане не было. Знакомство с подобным производством за рубежом показало, что судостроение является крупнейшим потребителем металла и металлоконструкций, кабельной продукции, электродвигателей и другого энергетического оборудования, сварочных электродов, задвижек, фланцев, фитингов, пиломатериалов, лакокрасочных материалов и многого другого. А это все уже производится у нас в стране или может производиться.

Кроме того, это значительный прирост рабочих мест в смежных производствах, увеличение налоговых платежей. Таким образом, проект судоверфи может стать мощным мультипликатором для казахстанской металлургии, машиностроения, электротехнической промышленности и других отраслей.

А если учесть, что в Казахстане есть речной флот, насчитывающий около 800 единиц, то проект может дать толчок к его развитию и модернизации.
Таким образом, этот проект является действительно прорывным.

А главной задачей дирекции является достижение быстрых и видимых результатов по всем перечисленным выше проектам.

— Сегодня в нашем обществе идет ожесточенная дискуссия по «китайскому вопросу». Некоторые говорят, что это абсолютная угроза, другие — что нам нечего опасаться. Что думаете вы по этому поводу в целом и о китайском влиянии в нефтегазовом секторе в частности?

— Во-первых, не стоит придавать этой теме столь агрессивный характер. Во-вторых, замечательно, что обывательские разговоры в кухнях и курилках переросли в публичные дискуссии. Идет здоровый процесс обсуждения, и широкой публике стали доступны мнения авторитетных специалистов. Со временем некоторая истерия спадет, и наш мудрый народ, я уверен, найдет решение, как это не раз уже было в нашей истории.
Откуда пошло китайское участие в «нефтянке»? Как вы помните, в 1996-1997 годах была осуществлена приватизация ряда государственных нефтегазовых предприятий.
Сейчас я не намерен давать какую-либо оценку ее результатам. Не все получилось так, как бы мы этого хотели. Не хватало опыта да и времени на раскачку тоже — необходимо было в кратчайшие сроки поставить отрасль на ноги и направить доходы от нее на решение социальных проблем. А в каком состоянии тогда находились нефтедобывающие предприятия? Убытки, сплошные долги перед работниками и поставщиками, неплатежи, изношенная материальная база и инфраструктура, падение добычи и т.д. В общем, перед нами стояла задача из сплошных «неизвестных».

Некоторые сегодня говорят о том, что мы отдали чуть ли не половину всей отрасли китайцам. Но на самом-то деле государство продало Китаю только «Актобемунайгаз». Сейчас уже мало кто это помнит, а ведь китайцы участвовали в тендере по проекту реабилитации Узеньского месторождения, но его они проиграли.

После этого участие Поднебесной в «нефтянке» Казахстана ограничивалось только Актюбинской областью. На китайские деньги были выплачены долги по зарплате, погашена кредиторская задолженность, начался постепенный рост добычи.
Свой второй крупный актив — «ПетроКазахстан» — китайцы купили только в 2005 году. И, заметьте, продавало его не государство, а компания «Харрикейн», выигравшая в свое время тендер правительства на его покупку (тогда он еще назывался «Южнефтегаз»). Но канадцы оказались не стратегическими инвесторами, заинтересованными в долгосрочном устойчивом развитии компании, а людьми, стремившимися нажиться на наших активах, приведя их в некоторый порядок.

Но к тому времени у нас уже была 71-я статья (имеется в виду статья Закона «О недрах и недропользовании», которая дает правительству преимущественное право на приобретение долей участия в продаваемых нефтегазовых активах, введена в действие в декабре 2004 года. — Ред.). Благодаря ей государство в лице «Казмунайгаза» имеет 33% в «ПетроКазахстане» и 50% в ШНОСе. При этом, несмотря на относительно малую долю в «ПетроКазахстане», «Казмунайгаз» имеет своих представителей и в менеджменте, и в совете директоров. Поэтому мы можем влиять на управление этой компанией. На покупку этих долей не было потрачено ни тиына государственных денег, приобретение осуществлялось за счет заемных средств, без регресса на иные активы КМГ. Заем будет погашаться из части дивидендов самого «ПетроКазахстана», другая часть пойдет на распределение между акционерами.

Опять же у частных владельцев (не у государства!) китайские компании купили Бузачи, Каражанбас, «Куатамлонмунай», «Сазанкурак», «Эмбаведьойл» и др. На первый взгляд список приобретенных китайцами компаний впечатляет. Но по сути, почти все они находились уже на пике добычи и с истощенными запасами нефти.

Теперь давайте посмотрим на те активы, в которых Казахстан имеет доли, и достаточно значимые. Это «Тенгизшевройл», который еще наращивает добычу и на пике должен добывать до 40 млн. тонн нефти в год, причем очень легкой и высококачественной, котирующейся на рынке дороже «Брента». Это Кашаган, который является одним из крупнейших месторождений в мире, открытых за последние 30 лет. Добыча здесь должна начаться в 2013 году, на пике уровень добычи может составить 75 млн. тонн в год. Это Карачаганак, где ожидается рост добычи до 16-17 млн. тонн к 2017 году — здесь правительство уже ведет переговоры с акционерами по поводу своего участия. Добавьте сюда перспективные разведочные блоки на шельфе Каспия, где, я уверен, мы еще найдем крупные запасы нефти или газа.

По данным Министерства энергетики и минеральных ресурсов (МЭМР), доля китайцев в общей добыче составляет около 22%. А по моим оценкам, из этого объема нефти где-то две трети китайцы добудут на месторождениях «Актобемунайгаза», «Каражанбасмуная», «Мангистаумунайгаза» и «ПетроКазахстана». Только в «Актобемунайгазе» контроль государством был потерян фактически еще в первую волну приватизации. Все остальные управляются китайскими инвесторами совместно с «Казмунайгазом», и им надо договариваться с нами по всем вопросам своей деятельности.

Поэтому надо смотреть в перспективу, не забывая при этом, что за счет китайских денег решаются текущие задачи развития нефтегазовой отрасли Казахстана и социально-экономические проблемы регионов. Согласен, есть вопросы в плане неравного отношения китайцев к нашим рабочим. Этот перекос нужно решительно, в соответствии с нашими законами, искоренять. Впрочем, эта проблема характерна для многих иностранных инвесторов, и не только в «нефтянке».

Другой вопрос — почему везде участвуют китайские компании? Дело в финансовом кризисе. Китай благодаря специфике своей экономической и денежно-кредитной политики стал одной из немногих стран, сумевших сохранить финансовый потенциал. Кроме того, это его стратегия, и благодаря интересу китайских компаний цены на казахстанские нефтегазовые активы значительно возросли.

В этих условиях «Казмунайгаз», имеющий слабые по сравнению с другими претендентами финансовые позиции, вынужден был искать деньги на стороне. Представьте ситуацию: срочно понадобились деньги, занять их негде. Европейский и американский финансовые рынки, где обычно «Казмунайгаз» проводил заимствования, были закрыты, рынки Сингапура и других стран в Юго-Восточной Азии недостаточно проработаны. Единственным открытым (и понятным по условиям) источником финансирования оказался Китай. «Казмунайгаз» имел опыт использования этого источника при строительстве магистральных трубопроводов. Поэтому была применена отработанная схема — собственность и управление на паритетных началах, а ответственность за финансирование — полностью за китайской стороной. Возврат затрат на приобретение актива осуществляется из средств, генерируемых самим активом.

Были ли у правительства другие варианты решения вопроса? К сожалению, не было. Надежды на казахстанских частных инвесторов, которые в свое время не раз заявляли о готовности участвовать в крупных проектах в нефтегазовом секторе, не оправдались. Основные отечественные финансовые группы сами нуждались в поддерж­ке государства.
А что было бы, если бы государство не вмешалось в сделки? Тогда упоминаемые активы были бы полностью китайскими, поскольку их предложения были для прежних владельцев наиболее привлекательными. Ведь продавались акции зарубежных компаний, которые владели казахстанскими предприятиями, поэтому и сделки готовились за границей, включая все тендеры, переговоры и пр. По мере готовности сделки продавец и выбранный покупатель, согласно статье 71 Закона «О недрах и недропользовании», испрашивают разрешения правительства РК (которое, в свою очередь, может перекупить актив по цене не ниже той, о которой стороны сделки уже договорились).
Но не все так грустно, как кажется. Если посмотреть на сложившиеся отношения собственности в нефтегазовой сфере с точки зрения стратегии государства, то можно заметить определенные положительные сдвиги по сравнению с ситуацией пяти-шестилетней давности.

Сегодня в стране насчитывается 78 нефтедобывающих компаний, 74 из них в 2009 году добывали нефть и совокупно произвели ее 76 млн. 513 тыс. тонн. Национальная компания («Казмунайгаз». — Ред.) сама добыла чуть более 9 млн. тонн, или 11,8% от общего производства. Благодаря тому что государство возвратило себе участие в таких активах, как «ПетроКазахстан», «Казгермунай», «Каражанбасмунай», «Мангистаумунайгаз», влияние нацкомпании распространяется на 65% добычи нефти. А это означает участие в планировании производства и распределении продукции.

Теперь о нефтепереработке. Раньше «Казмунайгаз» имел только Атырауский НПЗ, что сильно ограничивало маневренность правительства, особенно в периоды сельскохозяйственных кампаний и подготовки к зиме. 71-я статья позволила государству вернуть контроль сначала над ШНОСом, потом и над Павлодарским НПЗ. Теперь при грамотной постановке маркетинга «Казмунайгаз» способен решить поставленную президентом задачу удовлетворения потребностей страны во всех видах топлива. Мы уже можем говорить о скоординированной программе модернизации всех трех наших заводов. Всем известно, что проблема технологической модернизации крайне актуальна для Казахстана. Разве это нормально, если мы по высокооктановому бензину на 40% зависим от России? И по авиакеросину, и по маслам, и по битуму… В свое время, будучи президентом «Казахойла», я инициировал проект реконструкции АНПЗ, построенного еще в 1946 году. Несмотря на попытки поставить под сомнение это решение, время подтвердило его стратегическую целесообразность. Теперь я отвечаю и за модернизацию ПНПЗ в рамках тех проектов, о которых говорил в начале нашей беседы.

Что касается нефтегазотранспортной инфраструктуры, то это одно из самых перспективных направлений развития нефтегазовой отрасли. Учитывая размеры и выгодное географическое положение между богатыми углеводородными ресурсами и крупными рынками потребления этих самых ресурсов, Казахстан просто обязан реализовать свой транзитный потенциал.

И начало положено очень хорошее. За счет транзитного тарифа на туркменский газ, идущий в Европу, мы получили возможность модернизировать САЦ (система магистральных газопроводов Средняя Азия — Центр. — Ред.). Казахстанский участок газопровода Туркменистан — Узбекистан — Казахстан — Китай полностью построен на китайские деньги, возврат которых будет осуществляться тоже за счет транзитного тарифа. Этот проект начал давать эффект для казах­станской экономики уже на стадии строительства — имею в виду казахстанское содержание и новые рабочие места. В дальнейшем в казну пойдут налоги от проекта, а жители регионов, по территории которых он проходит, получат природный газ — что, я считаю, уже немаловажно.
Теперь про нефтепроводы. Раньше, во времена СССР, через Казахстан транзитом нефть шла из России в Узбекистан, на Чарджоу. Вспомните, как мы после развала Союза выпрашивали у россиян квоты на экспорт нашей нефти через «Транснефть». И как тогда тот же «ПетроКазахстан» экспортировал нефть — по железной дороге до Кенкияка, потом перевалка в нефтепровод Кенкияк — Атырау и далее на экспорт по нефтепроводу Атырау — Самара, а это влетало в копеечку. Построили нефтепровод Атасу — Алашанькоу, и расходы на транспортировку экспортной кумкольской нефти резко упали.
Строительство Атасу — Алашанькоу тоже полностью профинансировано за счет китайских инвестиций, возврат которых будет осуществляться только за счет тарифа. Этот же принцип был в дальнейшем использован и в других инфраструктурных проектах с китайским участием.

К чему я вспомнил про транзитное прошлое Казахстана? А к тому, что в прошлом году транзитом в Китай через Казахстан поставлено 1,5 млн. тонн российской нефти, в этом году планируется поставить 2 млн. тонн. Надо и дальше расширять этот нефтепровод — тогда и транзит будет расти.

Как видите, за счет китайцев мы восстановили транзитный поток по нефти и практически с нуля создали транзитное направление по газу. При этом китайские инвестиции воплотились в виде производст­венных объектов на нашей земле, в виде заказов для казахстанских подрядчиков, в виде зарплаты для казахстанских рабочих.
К тому же транзит сам по себе является выгодным бизнесом. Здесь я хочу обратить внимание читателей на тот факт, что страны всего мира борются за право быть транзитной территорией для углеводородов. Когда решался вопрос доставки нефти из Баку в турецкий порт Джейхан, между собой конкурировали Грузия и Армения. Вы знаете, что нефтепровод прошел через грузинскую территорию. Другой пример. Россия активно работает с центральноазиатскими странами по транзиту газа через свою территорию. В частности, проект прикаспийского газопровода является конкурентом проекта «Набукко». Или посмотрите на «Южный поток», «Северный поток» — европейские страны стоят в очереди на то, чтобы труба шла через их территорию. У нас же сам бог велел развивать это направление.

О выгодности транзита говорит и такой факт. Доходы «Казмунайгаза» от перекачки туркменского газа в сторону России и далее в Европу сопоставимы с его с доходами от добычи нефти.

— Нурлан Утебович, вы упомянули один из активов, который сейчас у всех на слуху в связи с известными письмами Мухтара АБЛЯЗОВА. Каково ваше мнение в отношении упомянутых в некоторых его письмах сделок, а именно по «Актобемунайгазу» и «КазСтройСервису»?

— Да, я читал эти публикации. Сейчас, насколько я знаю, дана команда соответствующим органам заняться этим. Поэтому давайте сначала дождемся результатов этих проверок.

— Раз уж зашла речь об этих письмах, не могу не задать и другой вопрос. Тимур КУЛИБАЕВ пришел в нефтяную отрасль именно в качестве вашего заместителя в «Казахойле». Нашим читателям будет интересно узнать подробности о том, как Кулибаев стал вашим замом.

— С Кулибаевым я познакомился, когда он еще работал в Госком­инвесте. Если мне не изменяет память, он там возглавлял управление по переговорам. В тот момент я обратил внимание на такие его качества, как нацеленность на результат, желание вникнуть в суть стоящей проблемы, умение схватывать главное, не отвлекаясь на детали. Мне импонировала его ровная, уважительная манера общения и со старшими, и с подчиненными.

Я знал, что он имеет хорошее образование — окончил Республиканскую физматшколу, экономический факультет МГУ — университета, соперничающего с европейскими. Он также получил неплохую экономическую подготовку, работая в госплановском институте рыночной экономики. Кстати, из этого учреждения вышли многие видные казахстанские экономисты, такие как Б. ИЗТЛЕУОВ, Ж. ЕРТЛЕСОВА, С. БАЙЗАКОВ, М. ЕСЕНБАЕВ, З. КАКИМЖАНОВ. Но что в то сложное время было особенно ценно — Кулибаев успел поработать в частном бизнесе, где, как говорится, на своей шкуре постиг основы рыночной экономики.

При создании в 1997 году национальной нефтегазовой компании «Казахойл» остро встал вопрос укрепления ее кадрами рыночного типа. Ведь компания формировалась из работников бывшего Министерства нефтяной и газовой промышленности, а это были в основной массе инженеры, руководители предприятий. Большинство из них были прекрасными специалистами, некоторые прошли переподготовку за рубежом и освоили новые подходы к решению задач. Но нужны были люди для работы с международными финансовыми институтами, организации финансирования новых проектов. Вот я и решил пригласить Кулибаева.

Никто тогда в Алма-Ате не стремился стать нефтяником. Мне пришлось достаточно настойчиво уговаривать Тимура — как ни парадоксально это сегодня звучит. Впрочем, наверное, его можно было понять: он был молодым бизнесменом, занимал высокую позицию в Госкоминвесте, возможно, тогда он еще не избавился от того максимализма, свойственного молодым.

И мои усилия оказались ненапрасными. С его приходом в «Казахойл» появились новые направления работы, новые задачи. Это сегодня мы как должное воспринимаем заимствования капитала. А тогда слова «кредитный рейтинг», «еврооблигации» и им подобные были внове. Кулибаев стал первопроходцем в выпуске «евробондов». По его наработкам «Казахойл» осваивал корпоративное финансирование. В отрасли с его приходом появились новые критерии оценки эффективности предприятий, новые формы управления ресурсами.

Кстати, именно Кулибаев стал инициатором возврата газо­транспортной системы и электроэнергетических предприятий от «Трактебеля» государству. Он же, возглавив холдинг «Транспорт нефти и газа», исполнил этот довольно сложный проект.
Поэтому я могу сказать, что не раскаиваюсь в своем решении пригласить Тимура.

Об этом пишет «Время», как передает www.centrasia.ru.

Туркменистан – Иран — Армения: новый энергетический коридор Евразии

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

«Нефть России»: В политике и в той области экономики, которая тесно переплетается с политикой, руководствуются не эмоциями, а интересами своего государства. Там не в почете запоздалые решения. Там все делается своевременно и основательно.

Причем, решая одну конкретную задачу, как правило, ее результат превращают в основу для исполнения другой. Действуя таким образом, накапливают сумму положительных решений, которые выводят на новый уровень и развитие собственного государства, и структуру отношений с соседними странами.

Туркменистан (госбюджет которого на 2010 год порядка 18 миллиардов долларов, население — около четырех миллионов человек) в этом отношении самый поучительный пример. Он в 2009 году из-за спада спроса на углеводородное сырье на европейских рынках получил отказ от российского «Газпрома», своего традиционного реэкспортера на покупку туркменского газа, на которого в то время приходилось до 90% туркменского газоэкспорта. Обстоятельства складывались непростые, но в этих непростых условиях Ашгабад принял ответственное решение и начал строительство газокоммуникаций для транспортировки своего продукта на рынки Ирана и Китая. Вынужденная диверсификация привлекла в бюджетообразующую отрасль экономики новые иностранные инвестиции и успешно обеспечила альтернативные векторы газореализации.

И теперь Туркменистан (с декабря 2009 года) по вновь построенным газомагистралям сможет увеличить ежегодную продажу газа в Иран до 12,5миллиарда кубометров, а в Китай — до 40 миллиарда кубометров. Тем самым покрывается в экспортных объемах до 90% предполагавшегося в 2009 году экспорта туркменского газа в Россию. Между тем с 9 января 2010 года российский «Газпром» также возобновил закупки туркменского газа в объеме до 30 миллиардов кубометров газа ежегодно. Со временем туркменский газ через газотрассы «Набукко» и «Белый поток» поступит и на европейские рынки. Непонятно только, почему для реализации этих проектов западными компаниями азербайджанский маршрут признается в качестве основного?

И это тогда, когда есть другая, коммерчески более оправданная, сравнительно малозатратная и достаточно безопасная схема доставки по линии Туркменистан – Иран — Армения с разветвлениями:

а) Турция — Греция — по направлению к Австрии, Германии и Франции;

б) Грузия — по дну Черного моря через Украину к Польше, Чехии и Словакии;

в) Грузия — по дну Черного моря через Румынию к Австрии, Германии и Франции.

Труботрасса — это не только возможность транспортировки углеводородов. Она еще и долговременная межгосударственная взаимозависимость, которая самым существенным образом повлияет на последующие геополитические устремления вовлеченных государств. Поэтому активизация по реализации маршрута Туркменистан – Иран — Армения для Армении — это не только шанс стать участником альтернативного маршрута для транспортировки сырья углеводородных месторождений Среднеазиатского региона, но и способ решить в свою пользу существующие внутрирегиональные вызовы Южного Кавказа.

Аргументация о проблемности реализации данного проекта из-за возможного отрицательного отношения к его исполнению США контрпродуктивна по той простой причине, что Вашингтон ничего не предпринял и не предпринимает по отношению к Турции, которая у Ирана ежегодно закупает газ в количестве не менее 15 миллиарда кубометров. А в нашем случае эти коммуникации будут обеспечивать транзит не иранского, а туркменского газа. И не в Иран, а через Иран в страны Европы.

Отношение России, вероятнее всего, будет сдержанно-благожелательным, потому что такой коридор позволит сохранить российское влияние в целом ряде постсоветских государств даже после прецедентного решения Международного арбитражного суда в Гааге по делу ЮКОСа против России, по которому постоянная палата третейского суда признала за Россией исполнение обязательств по подписанному в 1994 году, но все еще не ратифицированному Москвой Европейской энергетической хартии (ЕЭХ). А значит, как подтвердила возможность использования газотранспортных сетей (ГТС) по России другим государством для транзита газа из третьих стран, так и исключила из ресурсного арсенала «Газпрома» правоприменяемость коммерческого газового реэкспорта по ГТС для стран, подписавших ЕЭХ.

Для покрытия в полном объеме потребностей (и не только этого трансевропейского проекта) необходимым сырьем Туркменистан уже приступил к реализации первого этапа промышленного обустройства гигантских запасов месторождения Южный Елотен — Осман. Разработкой газовых запасов занимаются китайская CNPC, южнокорейские LG International и Hyundai Engineering, британская Petrofac и компания Gulf Oil из ОАЭ.

С 14 декабря 2009 года газ с этого месторождения по труботрассе Туркменистан – Узбекистан – Казахстан — Китай уже поступает в «Страну восходящего солнца».

Согласно результатам независимого аудита известной британской компании «Gaffney, Cline & Associates», запасы данного месторождения оцениваются примерно в 14 триллионов кубометров газа. А это значит, что Южный Елотен — Осман — в числе трех крупнейших газовых кладовых планеты. Следовательно, объем экспорта до 100 миллиарда кубометров в год с этого участка можно производить в ближайшие 140 лет беспроблемно. Тогда как, к примеру, с азербайджанских подтвержденных и вероятных газозалежей отгрузка в тех же величинах возможна в течение не более восьми лет.

Специалисты считают неплохими перспективы и другого туркменского месторождения — Яшлар. По предварительной экспертной оценке, объемы газа здесь составляют порядка 1,5 триллиона кубометров. К слову, только подтвержденные объемы по Яшлар в абсолютных цифрах уже превышают те, которые имеют и по разрабатываемым, и по предполагаемым газовым месторождениям по прикаспийскому шельфу все страны прикаспийского бассейна (вместе — 1,3 триллиона кубометров).

Вместе с тем есть убеждение, что дополнительные буровые работы и сейсмические исследования туркмен-амударьинского бассейна наверняка позволят получить новые данные, корректирующие оценки объемов углеводородных ресурсов, которые хранятся в недрах этой страны в сторону их увеличения.

Исходя из вышеизложенного следует, что Армения (госбюджет на 2010 год — около 3 миллиардов долларов, население в пределах 3,2 миллиона человек) уже получила очень хорошие перспективы через объединенную туркмено – ирано — армянскую газотранспортную сеть заявить о себе, как об экономически оправданной транзитной площадке и для «Набукко», и для «Белого потока». При строительстве дополнительных трубопроводных магистралей Армения в состоянии будет обеспечить по своей территории транзит газа в пределах до 70 миллиарда кубометров в год. Это больше чем суммарная потребность и «Набукко», и «Белого потока». Объем газа, полагающийся Армении по формуле 5% + 5% (5% объема транспортируемого газа — бесплатно, а 5% — по льготной цене), за участие, к примеру, в проекте «Набукко» в качестве транзитной страны в состоянии покрыть всю ее потребность в этом виде энергоресурса. Данный коридор также перспективен и для строительства нефтепроводов, способных обеспечить в год прокачку до 50 миллионов тонн туркменской нефти, и по маршруту Мегри – Кулеви – Бургас — Триест (Мегри – Кулеви – Одесса – Броды – Плоцк — Гданьск), и по линии Мегри – Гюмри — Джейхан. Тем более что с 2017 года в Туркменистане будет добываться ежегодно не менее 120 миллионов тонн высококачественной нефти.

Коммерчески оправдан маршрут Армения – Иран — Туркменистан для организации разнонаправленных перетоков электроэнергии по схеме Южный Кавказ — Средняя Азия как в страны Евросоюза, так и через Казахстан в Россию и Китай. А с вводом в эксплуатацию армяно – ирано — туркменистанской железнодорожной магистрали (для этого потребуется строительство одного железнодорожного моста через реку Аракс и прокладка 60-ти километрового железнодорожного полотна, соединяющего иранскую железную дорогу с армянским Мегри) это направление получит несомненные конкурентные преимущества и в грузотранспортной схеме — берег Балтийского моря – Украина – Грузия – Армения – Иран – Туркменистан – Узбекистан – Казахстан – Китай (Россия) — берег Тихого океана, и по линии — берег Балтийского моря – Украина – Грузия –Армения – Иран — берег Персидского залива с выходом на страны Индийского океана.

Не следует забывать, что по оценкам специалистов, оборот торговли по коридорам Север — Юг и Восток — Запад к 2012-2015 годам достигнет уровня 2,5 триллионов долларов. Фактически, Армения может стать участником гигантского, экономически оправданного торгово-промышленного конвейера, соединяющего все евразийское экономическое пространство. Став участником этого проекта, Армения получит возможность совершить качественный модернизационный скачок по всем своим структурным составляющим. Смысловое содержание последнего предложения подтверждается частным фактом из китайско — казахстанских отношений. Так, 12 декабря 2009 года на открытии казахстанского участка трубопровода Туркменистан – Узбекистан – Казахстан — Китай председатель КНР Чу Цзиньтао объявил о выделении Пекином Казахстану 3,5 миллиардов долларов для создания в несырьевом секторе Казахстана совместных китайско — казахстанских предприятий. Значение коммуникационного коридора Туркменистан – Иран — Армения несомненно усилит и ввод в эксплуатацию железнодорожной ветки Гюмри (Армения) — Карс (Турция).

Почему так, а не по-другому?

Балтийско – черноморско – кавказско — среднеазиатское пространство является экономически оправданной транзитной площадкой, объединяющей три гигантских силовых центра: Евросоюз, ставший после ратификации Лиссабонского договора пятисотмиллионной державой, полуторамиллиардный Китай и крупный рынок в формате российско – казахско — белорусского таможенного союза с населением (примерно) в 170 миллионов человек и капиталом в 2,5 триллиона долларов. Причем, последний имеет объективные предпосылки к расширению.

Об этом пишет azatamtutyun.com, как пероедает www.centrasia.ru.

Перспективы «Набукко» на фоне разногласий между Баку и Ашхабадом(«Geopolitika», Литва)

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

ИноСМИ: Газопровод «Набукко» для Запада на сегодня, пожалуй, главный энергетический проект в Евразийском регионе, его реализация значительно сократила бы энергетическую зависимость ЕС от России. Геополитическое значение «Набукко» столь важно, что  даже превышает экономическую отдачу от строительства газопровода.

Трасса «Набукко» спроектирована в обход России, поэтому понятно неприязненное отношение Москвы к проекту.  Не в восторге и Иран, который тоже (как и Россия) может потерять возможность стать страной транзита газа из Центральной Азии.

Очевидна заинтересованность Турции: для нее газопровод имеет не только экономическое, но и политическое значение в связи с планами членства в ЕС. Поскольку «Набукко» будет соединяться с газопроводом Баку – Тбилиси – Эрзурум, то заинтересованными странами становятся Грузия и Азербайджан.

Газ для «Набукко» должен поступать из Азербайджана и Центральной Азии.  Прежде всего – из Туркменистана и Казахстана, и их позиция является практически решающей. Однако для Туркменистана и Казахстана «Набукко» – лишь один из вариантов, который, к тому же, может осложнить отношения с Россией.

Даже если Западу удастся договориться со странами Центральной Азии о газе, то встанет другой вопрос: как этот газ попадет в трубу «Набукко»? В 1999 году США предлагали проложить газопровод по дну Каспийского моря, между Туркменистаном и Азербайджаном. Там Транскаспийский газопровод соединился бы с Южно-Кавказским, а в Эрзуруме – с «Набукко». Таким образом, опять же важны отношения Ашхабада и Баку.

После того, как весной 2008-го Баку рассчитался за газ, полученный в  1991–1992 годах, отношения с Ашхабадом потеплели. Правда, камнем преткновения остался вопрос об эксплуатации месторождений углеводородов Азери, Чираг и Кяпяз, принадлежность которых юридически не определена. Территориально месторождения находятся между Азербайджаном и Туркменистаном, в Каспийском море (туркменские названия – Хазар, Осман, Сардар). Ашхабад поговаривал об обращении в международный суд…

Когда президентом Туркмении стал Гурбангулы Бердымухаммедов, вопрос попытались решить путем переговоров. Но в июле 2009-го глава Туркмении предупредил иностранные нефтяные компании, оказывающие содействие Азербайджану в разведке и эксплуатации спорных месторождений, что они могут подвергнуться санкциям международного суда – выплате компенсаций. При этом в начале нынешнего года Г. Бердымухаммедов уверял посла Азербайджана, что нормализация отношений между двумя странами – цель внешней политики Туркменистана.

Однако разногласия Азербайджана и Туркменистана относительно месторождений – еще и составляющая столь сложной геополитической проблемы, как раздел акватории Каспийского моря  между Россией, Казахстаном, Туркменистаном, Ираном и Азербайджаном.

Очевидно, что пока не определены государственные морские границы, любой инфраструктурный проект (тот же Транскаспийский газопровод) сопряжен с риском. Это еще более осложняет реализацию проекта «Набукко», которому, к тому же, противятся Россия и Иран. Россия говорит об экологической опасности, напоминает об отсутствии согласия между пятью странами. Иран апеллирует к договорам с Советским Союзом (1921, 1940), в соответствии с которыми всякие односторонние действия в отношении Каспийского моря являются противозаконными. Создается ощущение, что Москве и Тегерану выгодно поддерживать напряженность между Баку и Ашхабадом. Однако согласовывать стратегию в отношении Транскаспийского коридора Москве и Ирану сложно, так как они конкурируют за туркменский газ.

США, ЕС и Турция заинтересованы в дальнейшей нормализации отношений Баку и Ашхабада. Анкара даже предложила свою помощь. Правда, это проблематично: Турция не имеет достаточной свободы действий, будучи зависимой от России и Ирана как своих основных поставщиков газа.

В отношении Транскаспийского газопровода дипломатическую изобретательность проявляет Америка.

В Ашхабад на форум «Газ и нефть Туркменистана 2009» приезжал Дэниел Стейн (Daniel Stein). Помощник спецпредставителя США по энергетическим вопросам в Евроазиатском регионе утверждал, что США готовы стать оказать посредничество в споре Азербайджана и Туркменистана относительно статуса Каспийского моря. Правда, Д. Стейн отметил, что урегулирование вопроса не будет простым и быстрым. США могут предложить Азербайджану и Туркменистану создать совместное предприятие по разработке месторождений углеводородов, которое добывало бы газ в Кяпязе. Поскольку ни одна из перечисленных стран не имеет технологии глубинной добычи газа, то проект совместного предприятия выглядит привлекательным.

Затем, в январе 2010-го, многих удивили высказывания, сделанные в Вашингтоне шефом Д. Стейна Ричардом Морнингстаром: «Мы хотим, чтобы Россия участвовала в проекте как партнер, и можем передать ей предложение о поставках газа в рамках «Набукко», скажем, по проложенному в Турцию трубопроводу “Blue Stream”. (…) Если мы об этом поговорим с русскими  открыто, то, возможно, получим интересные ответы».

Заявление Р. Морнингстара, рассмотренное в перспективе «Набукко» и Транскаспийского газопровода, наводит на мысль о том, что США хотят напомнить и Азербайджану, и Туркменистану: возможны разные пути газа из Центральной Азии в «Набукко». Поэтому Транскаспийский трубопровод должен стать объединяющим фактором для Азербайджана  и Туркменистана.

Адрес публикации: http://www.inosmi.ru/caucasus/20100301/158389550.html

Оригинал публикации: Geopolitika

Черное море — море США: экспертный анализ

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Политика

REGNUM: «Охватывая своим вниманием Крым и восток Украины, Вашингтон стремится выбить почву из-под ног Москвы, чтобы окончательно развязать себе руки на Черном море». Об этом пишет украинская газета «Час пик».

Издание, в частности, цитирует статью канадского журналиста Рика Розоффа «Черное море — мост для Пентагона к трем континентам и Ближнему Востоку», опубликованную Центром по изучению глобализации. «Автор подробно останавливается на скрытых мотивах политики Белого дома в Черноморском регионе. США подписали Хартию о стратегическом партнерстве с Украиной и Грузией. Эти государства играют центральную роль в поддержке проникновения Вашингтона в бассейн Черного моря и всего постсоветского пространства», — констатирует Розофф, и не скрывает, что главная мечта американцев — выдавить из Крыма Черноморский флот РФ, как единственное препятствие на пути Белого Дома к полному превосходству на море.

Украина и Грузия — аванпосты Вашингтона в регионе Черного моря, — пишет канадский эксперт. — Оно связано через Керченский пролив с морем Азовским, почти полностью окруженным территорией России. Керченский пролив с выходом в Азовское море является хранилищем огромных, но пока неизведанных запасов углеводородного сырья. Геологи утверждают, что запасы на дне Азовского моря, вероятней всего, это часть большой жилы с залежами нефти и газа, которая тянется через Черное море и юг Украины и России до самого Каспия». С приходом американцев в Грузию после «революции роз» в 2003 году, Вашингтон превратил эту страну, которая служит восточной границей Черного моря, в военную базу. В Грузии обосновались «зеленые береты» и морская пехота США, которые обучают грузинских солдат тактике ведения боя на своей территории, а также за ее пределами», — продолжает Розофф. И совершенно справедливо замечает, что «дружба» между Киевом и Тбилиси разыгрывалась по сценарию, написанному в США. Американцам было крайне важно стратегически замкнуть украинское побережье на черноморское побережье Грузии. Опираясь на проамериканские режимы в этих странах, Белому Дому удалось значительно укрепить свое стратегическое положение. Предварительно грузинская армия подавила стремления аджарцев к независимости или, хотя бы, широкой автономии. До этого Аджария тяготилась своим пребыванием в составе Грузии. Столица Аджарии — морской порт Батуми был взят грузинами под контроль. Эта операция, осуществленная задолго до нападения Саакашвили на Южную Осетию, была очередным звеном в многоступенчатой стратегии Вашингтона по навязыванию своего влияния в регионе. В условиях, когда два черноморских государства (Украина и Грузия) были лояльно настроены к США, а Турция, Болгария и Румыния — члены НАТО, американский флот беспрепятственно курсировал в некогда недоступных водах.

Без внимания Запада не остается Крым, где полным ходом идет радикализация националистических настроений среди крымских татар. Первыми представителями мусульманского радикализма были члены движения «Адалет», принимавшие участие в чеченском конфликте в 1994‑1996 годах на стороне террористов. Об «Адалет» сейчас почти ничего не слышно, но в Крыму появляются другие идеологи ислама экстремального толка. Например, количество сторонников запрещенной во многих странах мира организации «Хизб-ут-Тахрир» в Крыму насчитывается до 7000 человек. Не мудрено, что американские политики уделяют крымской проблематике значительное место. Вице-президент т.н. Кризисной группы Алан Дэлэтроз — один из тех, чьи подчиненные заняты сбором всей доступной и труднодоступной информации о ситуации в Крыму. Располагая немалым штатом аналитиков и солидной базой данных, Группа по своему усмотрению может предотвратить конфликт или, наоборот, разжечь его или направить в нужное русло. Среди доноров группы значатся не только всем известные Фонд Карнеги или Фонд Ч. С. Мотта, но и Фонд Виктора Пинчука, зятя бывшего украинского президента Леонида Кучмы.

Засветились в Крыму и представители Международного общества по защите репрессированных народов. На деле помощь репрессированным народам со стороны этой организации оборачивается взвинчиванием реваншистских настроений в обществе и откровенной травлей одного народа другим. В данном случае роль затравленного хотят отвести русскоязычным жителям Крыма. По странному стечению обстоятельств Международное общество по защите репрессированных народов скромненько молчит, потупив глаза, когда речь заходит о репрессиях со стороны стран западной демократии (например, репрессии в Восточной Польше против украинского населения). Охватывая своим вниманием Крым и Восток Украины, Вашингтон стремится выбить почву из-под ног Москвы, чтобы окончательно развязать себе руки на Черном море, реально превратив его в сферу своих, уже сугубо экономических интересов. В связи с этим, ожидать добровольного ухода янки из Черноморского региона уже не приходится. Канадский автор констатирует, что в Болгарии и Румынии уже размещены американские военные базы. «Через их территорию доставляются грузы для американского экспедиционного корпуса в Афганистане и Ираке. Отсюда стратегически выгодно атаковать Иран и, если прикажет Вашингтон, осуществить вторжение в Косово (где в Метохии еще тлеет искра сербского сопротивления исламизации края) или Боснию и Герцеговину (где Запад ищет пути прекратить существование Республики Сербской)».

«Экспансия НАТО в Черном море учитывает эти четыре вектора внешнеполитической деятельности Вашингтона. По словам экспертов, на которых ссылается Розофф в своей статье, «Черное море — важный геостратегический элемент политики НАТО, связанной с действиями западной коалиции в Афганистане, операцией в Дарфуре (Судан) и Ираке, а также с операциями по поддержанию мира в Косово. Определенные интересы Североатлантического Альянса на Черном море связаны с регионами Южного Кавказа и субрегионами Юго-восточной Европы, что следует рассматривать сквозь призму интересов геоэкономических (с учетом энергетических резервов Каспия). Комментарии излишни», — резюмирует украинская газета.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1256846.html

«НГ»: Большая бакинская игра. Экспорт азербайджанского газа на Балканы приобретает реальные очертания. Не отказываясь от газопроводов, Баку рассматривает варианты доставки в Европу сжиженного газа

Опубликовано от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

Независимая газета: В понедельник в Баку с пятидневным визитом прибыла правительственная делегация Румынии во главе с заместителем министра экономики, торговли и бизнес-среды Румынии, председателем рабочей группы по сотрудничеству с Азербайджаном в сфере энергетики Тудором Шербой. В составе делегации также директор компании Romqaz Мареш Адриан и заместитель генерального директора компании Transqaz Руси Никалау.

Главная цель визита представительной румынской делегации – сотрудничество Румынии и Азербайджана в газовой сфере. Для обсуждения соответствующих вопросов гости встретятся с министром промышленности и энергетики Азербайджана Натигом Алиевым, президентом Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР) Ровнагом Абдуллаевым, заместителем министра иностранных дел Махмудом Мамедгулиевым.

Сегодня обсуждения ведутся по двум проектам: «Белый поток» и возможности приобретения у Баку сжиженного газа. Напомним, что проект «Белый поток» (White Stream) был предложен два года назад Украиной Евросоюзу. С целью реализации этого проекта даже создан международный консорциум «Грузия–Украина–Европейский союз» – GUEU, White Stream Pipeline Company. Согласно проекту, предусматривающему диверсификацию поставок энергоносителей в Украину и ЕС, азербайджанский, туркменский и казахстанский газ должен поступать из Каспийского региона в Европу по маршруту через Азербайджан в грузинский порт Супса, а затем по дну Черного моря в Центральную и Восточную Европу. «Белый поток» сразу вызвал оживленную дискуссию в Европе, потребности которой в природном газе, по прогнозам экспертов, через 20 лет возрастут примерно на 250 млрд. куб. м. По задумке инициаторов проекта, мощность трубопровода «Белый поток» должна составить 32 млрд. куб. м газа в год.

Идея второго проекта – доставки в Румынию и далее в Европу сжиженного газа – зародилась относительно недавно. Он предполагает строительство в грузинских портах Черного моря заводов по переработке газа и его транспортировку танкерами в Румынию и другие европейские страны. Следует заметить, что это совершенно новая сфера для Азербайджана, которая требует детального изучения, ибо для реализации проекта необходимы немалые инвестиции.

Как заявил «НГ» руководитель нефтяных исследований Ильхам Шабан, Баку, стремящийся диверсифицировать поставки своих энергоресурсов, в частности, в Европу, оказывает лишь политическую поддержку этим проектам, и не более. В целом же, по мнению эксперта, перспектива реализации этих проектов в ближайшем будущем маловероятна. «Я не думаю, что румынская делегация сможет предложить что-то реальное, которое заинтригует Баку», – отметил Ильхам Шабан. При этом он обратил внимание на итоги переговоров между Болгарией, Турцией и Грецией, которые для Баку более привлекательны.

Напомним, что на днях Болгария и Турция заключили меморандум о модернизации газопровода между государствами, которая позволит Софии получать газ из Турции, а также из Египта, Туркмении и Азербайджана. По словам министра экономики, энергетики и туризма Трайчо Трайкова, госкорпорация «Булгаргаз» и турецкая компания BOTAS оформили договор, по которому Болгария сможет покупать газ у Анкары, используя обновленный трубопровод.

Между тем, по сообщению агентства Туран, на днях Греция и Болгария обеспечили финансирование Евросоюза в размере 45 млн. евро для объединения своих газотранспортных систем. Как сообщил замминистра энергетики Греции Яннис Маниатис, ветка газопровода пойдет из Болгарии на греческую территорию и будет присоединена к строящемуся газопроводу Турция–Греция–Италия (TGI).

В начале февраля начнутся консультации по строительству газопровода, добавил греческий замминистра. Новая ветка, по планам Афин и Софии, поможет двум странам делиться друг с другом излишками газа и поддерживать друг друга в случае форс-мажорных обстоятельств.

Эти последовавшие друг за другом события увеличивают шансы Азербайджана уже ближайшие год-два экспортировать свой газ на первом этапе на Балканы. Напомним, что в ноябре 2009 года Азербайджан и Болгария подписали меморандум о сотрудничестве в газовой сфере, согласно которому Болгария получит 1 млрд. куб. м азербайджанского газа из газотранспортной системы Греции. Более того, Баку уже несколько лет считается единственным реальным поставщиком газа в трубопровод TGI в среднесрочной перспективе. Ранее TGI хотели запустить в 2011 году, однако сейчас считают, что это произойдет к 2013 году. Сохбет Мамедов

Энергофорум пустых труб. Обойти Россию в поставках топлива в Европу становится всё сложнее. Сырьевая база «четвёртого энерготранспортного коридора» стремительно сокращается.

Опубликовано Обновлено на от wpmrРубрики:Бизнес, Политика

FondSK.ru: Запланированный на 14-15 января 2010 г. энергетический саммит в грузинском городе Батуми, не успев начаться, превратился в обычный форум. Накануне открытия предполагалось, что в пятом по счёту с 2006 г. энергосаммите примут участие президенты Грузии, Польши, Украины, Азербайджана, некоторые балтийские лидеры, а также американский спецпредставитель по энергетическим вопросам Ричард Морнингстар, высокопоставленные представители Румынии, Болгарии, Туркмении и Казахстана. Однако главы государств на это мероприятие приехать не сочли нужным, и кворум составляли в основном премьер-министры, а также министры иностранных дел или энергетики.

На Батумском форуме традиционно не присутствовали представители России, поскольку встреча была посвящена обсуждению вариантов альтернативного газоснабжения Европы. Более того, «будет рассмотрена и принята на уровне президентов декларация о принципах энергообеспечения Западной Европы», — обозначил тематику встречи министр энергетики Грузии Александр Хетагури. Ни много ни мало. Государства, играющие мизерную роль в вопросах энергетики, берут на себя тяжкую миссию выработки принципов обеспечения крупнейшего энергетического рынка!

В центре внимания форума традиционно оказалась также тема ослабления энергозависимости от России и возможность поставки каспийских энергоносителей в Западную Европу, минуя российские трубопроводы. Речь идёт о развитии так называемого четвёртого Южного энергетического коридора. Именно в таком контексте обсуждались проблемы строительства и заполнения газопровода Nabucco и нефтепровода Одесса – Броды — Плоцк. Подчёркнутое внимание было также уделено «детищу» этих форумов – вполне мифическому проекту газопровода White Stream («Белый поток»).

Проект данного газопровода является приоритетным в рамках Каспийско-Черноморско-Балтийского энерготранзитного пространства. «Белый поток» по дну Чёрного моря изначально планировался как главный энергопроект недружественного России блока ГУАМ (союз Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии). White Stream является альтернативой Nabucco и предусматривает транспортировку природного газа из Каспийского региона на Украину и в Румынию для дальнейшего газоснабжения Центральной Европы. Маршрут проекта предусматривает транспортировку газа до Супсы (Грузия) по газопроводу Баку – Тбилиси — Эрзурум, а затем в Румынию трубопроводом, который будет проложен по дну Чёрного моря. По данным Министерства энергетики Грузии, пропускная способность газопровода составит 8 млрд куб. м газа в год, после подключения к проекту среднеазиатского газа пропускная способность газопровода White Stream увеличится до 24-32 млрд куб. м в год.

Помимо прочего, в качестве «прорывной», в Батуми была обнародована идея строительства заводов по производству сжиженного газа в грузинских портах и прокладки к ним ответвления от функционирующего газопровода Баку – Тбилиси – Эрзурум. Строительство заводов по производству СПГ в грузинских портах Супса, Батуми и Кулеви и прокладка к ним дополнительной ветки газопровода Баку – Тбилиси – Эрзурум дают возможность, по мнению инициаторов проекта, обеспечить транзит сжиженного газа танкерами через черноморские порты Грузии и продавать его на мировых рынках с минимумом риска для стран-производителей.

Стоит отметить, что все обсуждаемые проекты предполагают достаточно серьёзные углеводородные ресурсы, которыми страны-участницы форума, за исключением Туркменистана, Казахстана и Азербайджана, не обладают. Три добывающих государства, безусловно, заинтересованы в поставках своего топлива в Европу, однако ситуация в последний год складывается отнюдь не в пользу обсуждавшихся в Батуми проектов.

Спрос на газ в странах ЕС в связи с кризисом сократился в столь значительной мере, что поставил под вопрос целесообразность любых дополнительных маршрутов газоснабжения, тем более таких экзотических, как «Белый поток». Падение спроса на газ в странах Евросоюза по итогам 2009 года составит в среднем 5–7%, что явится рекордным за всю историю европейской газовой отрасли. Только благодаря заложенному в долгосрочные контракты принципу take or pay (бери или плати) российскому Газпрому удалось ограничить сокращение своего экспорта в ЕС 10,3 процентами вместо предполагавшихся ранее 20%. В таких условиях можно говорить, очевидно, о каких-то перспективах российского проекта «Южный поток», да и то в плане замены украинского транзита, а не в смысле расширения объёма поставок. Понимая предопределённость в вопросе газопроводного обеспечения Старого Света топливом, участники Батумского саммита упомянули в декларации «Южный поток». В том плане, что реализация этого проекта, в котором заинтересованы Россия, Италия и страны Южной Европы, затрагивает экологические и экономические интересы стран, в него не входящих. Давление в данном вопросе, по мнению эксперта Российского института стратегических исследований Аждара Куртова, может быть оказано на Турцию, политика которой все больше идёт вразрез с линией Брюсселя. В день открытия Батумского форума состоялась встреча премьера Турции Реджепа Тайипа Эрдогана с российским премьером В. Путиным, итогом которой стала, как выразился официальный представитель Газпрома С. Куприянов, «принципиальная договоренность о том, что турецкие компании встают в один ряд с нашими стратегическими партнерами, Германией и Италией».

И даже в случае восстановления спроса (пока неочевидного) любые альтернативные российским маршрутам проекты доставки газа в ЕС с восточного направления сталкиваются с отсутствием газа для заполнения труб. «Звездный проект» Брюсселя – Nabucco – все больше теряет шансы найти ресурсное обеспечение.

Серьёзно осложнились планы обеспечить стартовые объемы газа для Nabucco за счёт ресурсов Азербайджана. Недавно «Независимая газета» приводила мнение руководителя Центра нефтяных исследований Азербайджана Ильхама Шабана о том, что в 2009 году Азербайджан впервые столкнулся с проблемой экспорта своего газа. По его словам, в начале прошлого года в связи с очередной российско-украинской «газовой войной» взоры Запада обратились к Азербайджану. Однако дальше намерений дело не пошло, не были определены объемы закупок Европой азербайджанского газа, и в основном из-за того, что не удалось решить вопрос транзита азербайджанского газа через территорию Турции. «В течение года не раз актуализировался также проект Nabucco, но сейчас о нем вроде подзабыли. В результате Госнефтекомпания Азербайджана подписала в последнем квартале сразу два контракта на поставки газа – с российским Газпромом и Ираном. Западное же направление так и остается под сомнением», – считает Шабан. Как следствие, падают темпы роста газодобычи, что особенно сказывается на эффективности проекта «Шах-Дениз». В частности, Азербайджан уже не первый год откладывает санкцию на начало реализации второй стадии этого проекта, предполагающей добычу на экспорт 16 млрд куб. м газа.

Разочарованный туманными перспективами западного экспортного направления и обхода РФ Баку приступил к реализации второй стадии программы диверсификации маршрутов экспорта своих газовых ресурсов. С 1 января Россия стала третьей страной, вслед за Турцией и Грузией, приобретающей природный газ у Азербайджана. Контракт о купле-продаже азербайджанского газа на 2010–2014 гг. был подписан в октябре минувшего года между ГНКАР и Газпромом. Первоначально он предусматривал поставки не менее 500 млн куб. м газа в год, однако недавно ГНКАР приняла решение об увеличении экспорта в 2 раза – до 1 млрд куб. м в год. Параллельно с этим Баку ведет интенсивные переговоры с Ираном о продаже еще 500 млн куб. м газа.

В последние недели фактически развеялись надежды на подключение Туркмении к проекту Nabucco. Диверсификация экспортной политики Ашхабада имеет чётко выраженный «восточный вектор» и оставляет «за бортом» проблемы энергообеспечения Европы. Туркмения экспортирует свой газ в трех направлениях. В середине декабря 2009 г. была сдана в эксплуатацию магистраль в Китай, а в начале января состоялся пуск второго трубопровода Туркмения – Иран и возобновились поставки газа в РФ. В итоге на экспорт уйдет более 90 млрд куб. м туркменского газа. С учётом внутреннего потребления, составляющего около 20 млрд куб. м, туркменские экспортные обязательства достигают свыше 110 млрд куб. м. По заявлениям туркменской стороны, эта планка может быть легко перекрыта, но за последние 15 лет не был достигнут даже уровень 1991 года – 76 млрд куб. м, не говоря уже о его превышении. Более того, с прекращением экспорта в Россию в апреле прошлого года Туркмения резко снизила добычу и законсервировала около 150 скважин. И теперь стоит первоочередная задача восстановить прежний объем добычи. Большинство экспертов сходятся в том, что на уровень 2008 года она вернётся не раньше 2013-го. В настоящее время в стране добывается порядка 70 млрд куб. м газа и 10 млн тонн нефти в год.

Даже в случае подтверждения огромных запасов газа в стране, имеются серьезные технологические преграды для реализации амбициозных экспортных планов Ашхабада. Туркменистан вполне способен нарастить объёмы добычи, однако 75% газа содержат конденсат и тяжелые углеводородные газы. В таком виде его в распределительные сети подавать нельзя, однако мощности заводов по подготовке газа, которые составляют примерно 85 млрд куб. м в год, становятся «узким местом» экспортной программы.

Даже эти примитивные подсчеты должны были бы прекратить бесконечные обсуждения перспектив Nabucco. К тому же существуют серьёзные проблемы с финансированием проекта, а также далек от решения вопрос статуса Каспийского моря, без определения которого строительство Транскаспийского газопровода для поставок из Туркменистана юридически невозможно. Запуск газопровода Туркменистан – Узбекистан – Казахстан — Китай вызвал в Брюсселе всплеск сомнений по поводу надежд на туркменские ресурсы. «Евросоюз явно упустил время для получения доступа к туркменскому газу, Китай опередил нас», – цитировала 17 января «Независимая газета» неназванного чиновника Еврокомиссии. Однако, похоже, слишком многие стремятся увеличить политический (и не только) капитал на теме трубопроводного обхода России. «Существует повод для уверенности в том, что Nabucco будет по-прежнему доминировать в повестке дня конференций и мастер-классов вокруг каспийской говорильни – однако будет ли он когда-нибудь построен»,- задается вопросом Директор энергетических программ влиятельного французского Института международных отношений Уильям Рамсей.1

Вот и вместо саммита руководителей государств форум в Батуми превратился, по сути, в очередной экспертный круглый стол без серьёзных результатов. «Среди участников нет людей, которые принимают ключевые решения, скорее это консультативный формат. Вопрос и в том, чего будет больше — политики или энергетики», — цитирует газета «Время Новостей» мнение грузинского политолога И. Хаиндрава. Энергетикой, похоже, там и не пахло. Зато политика правила бал, как и на всех предыдущих встречах такого рода. Потому и проекты, на них обсуждавшиеся, остаются на бумаге.
Игорь ТОМБЕРГ

— руководитель Центра энергетических и транспортных исследований Института востоковедения РАН, профессор МГИМО МИД России.
______________________1 «There is room for confidence that Nabucco will continue to dominate the conferences and workshop of the Caspian chattering class — but will it ever be built?» William C. RAMSAY, Director of the Ifri Energy Program

Вооруженный конфликт на Каспии маловероятен(«Deutsche Welle», Германия)

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

ИноСМИ: В Каспийском регионе разворачивается борьба за энергоресурсы. Если страны Каспийского бассейна главным образом спорят о запасах энергоносителей, то Россию, Китай и Европу в большей степени интересуют пути транспортировки углеводородов.

Строительство Транскаспийского газопровода может привести к конфликту

Борьба за энергоресурсы и пути их транспортировки в Каспийском регионе теоретически может перерасти в вооруженный конфликт. Однако такого развития событий нельзя исключать лишь в том случае, если будет принято решение о строительстве Транскаспийского газопровода, без которого практически невозможен экспорт газа из Центральной Азии в Европу в обход России, считает эксперт британского института Chatham House Юрий Федоров.

Транскаспийский газопровод должен проходить по дну Каспийского моря и соединять терминалы в Туркмении и в Казахстане с терминалами в Азербайджане — на противоположном берегу Каспия. В данном случае, подчеркивает эксперт, возможны военно-политические действия со стороны России, которая стремится минимизировать возможность транспортировки нефти и газа из Каспийского региона и Центральной Азии в обход своей территории. Поэтому, считает эксперт, все проекты, которые позволяют странам этого региона снять транспортную зависимость от России, вызывают в Москве раздражение.

«Самым неприятным для Москвы было строительство и сдача в эксплуатацию нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Это рассматривалось как серьезнейший удар по экономическим и стратегическим интересам России, — говорит Юрий Федоров.- Были даже свидетельства того, что одной из целей интервенции в Грузию в августе прошлого года было разрушение или постановка под российский контроль этого газопровода».

Противоречия есть, но война на Каспии маловероятна

Вооруженные конфликты, основанные на борьбе за энергоресурсы между странами региона — Туркменией, Казахстаном и Азербайджаном — на данный момент представляются экспертам маловероятными. «Честно говоря, у Туркмении не было и нет пока серьезного военного флота. У Азербайджана есть несколько судов, которые могут использоваться в военных целях. Но это не очень серьезно», — отмечает Федоров. Но, при этом, по его словам, был случай, когда Иран фактически использовал военную силу для того, чтобы остановить разработки на одном из месторождений, которое Иран относит к своему сектору на Каспии, а Азербайджан — к своему.

Между странами Каспийского региона на сегодняшний день существуют острые противоречия и тому есть как минимум две причины. Общая причина заключается в том, что до сих пор не определен юридический статус Каспия — это море или озеро. «Если Каспий — это море, то тогда к нему применимо положение Конвенции ООН по морскому праву, тогда проблема раздела Каспия на эксклюзивные экономические зоны, на территориальные воды должна решаться почти автоматически с учетом положений, которые содержатся в Конвенции», — говорит Юрий Федоров.  Но, если Каспий — это озеро, то тогда, по словам эксперта, «требуется вырабатывать совершенно новый уникальный юридический статус этого водоема, потому что для международных озер общих рецептов того, как их делить между прибрежными странами, нет».


Борьба за юг Каспия

Пока страны региона «делят» северную часть Каспия на основании трех договоренностей: российско-казахстанской, российско-азербайджанской и казахстанско-азербайджанской. Здесь, по словам эксперта, «проблема более или менее решена, хотя есть некоторые технические детали, скорее связанные с мореплаванием, с добычей рыбы, но они не касаются нефтяных и газовых дел».

Вопрос о разделе южной части Каспия на данный момент остается открытым. Это, по словам Юрия Федорова, связано с двумя проблемами. Первая – это стремление Ирана резко увеличить свой собственный сектор Каспийского моря. Дело в том, что если применять правила Конвенции ООН по морскому праву, то есть, провести прямую линию между пограничными точками на границе Ирана, Азербайджана и Туркмении, Ирану принадлежит небольшой кусочек Каспийского моря. «Тегерану это очень неприятно и невыгодно. Иран настаивает на том, чтобы все Каспийское море было поделено поровну между пятью прибрежными странами. То есть на каждое прибрежное государство приходилось бы по двадцать процентов площади водной поверхности Каспия», — говорит Юрий Федоров.

По его словам, это означает примерно двухкратное увеличение иранского сектора Каспийского моря и соответствующее уменьшение и азербайджанского сектора с юга, и туркменского сектора с юга. А в этих секторах уже обнаружены довольно интересные месторождения нефти и газа.

Полуостров раздора

С другой стороны борьба разворачивается между Азербайджаном и Туркменией. Яблоком раздора в данном случае является полуостров, расположенный на азербайджанской стороне.  Как поясняет эксперт, если посмотреть на карту Каспийского моря, то на азербайджанской стороне есть полуостров Апшерон, который резко меняет береговую линию и выдается довольно глубоко в Каспийское море. «Если применять правила Конвенции ООН и проводить срединную или медианную линию, то благодаря наличию этого полуострова значительная часть Каспийского моря оказывается в азербайджанском секторе».

В 1997 году Туркмения, по словам эксперта, выступила с требованием не учитывать Апшеронский полуостров при проведении медианной линии. В этом случае несколько крупных месторождений оказались бы в туркменском секторе. Тупиковая ситуация в связи с этим существует на протяжении 12 лет. Отношения между Туркменией и Азербайджаном начали «оттаивать» с приходом к власти Бердымухамедова. Но летом этого года в связи с жестким требованием Ашхабада о том, что нужно решить проблему на туркменских условиях, проблема раздела Каспия вновь обострилась.


Международный арбитражный суд в роли третейского судьи

Этим летом Туркмения обратилась в международный арбитражный суд, который и должен принять окончательное решение о том, как должна проходить эта медианная линия. Но рассмотрение этого вопроса требует длительного времени. И главной проблемой для юристов как раз-таки станет правовой статус Каспия.

Кроме того, как рассказывает эксперт Юрий Федоров, Туркмения ссылается на некоторые международные документы, которые были приняты и утверждены до принятия Конвенции ООН по морскому праву. «В них есть формулы о том, что нельзя учитывать изгибы береговой линии, которые резко нарушают ее ход», — говорит эксперт. В результате данной нерешенной проблемы оказывается невозможным строительство Транскаспийского газопровода и, соответственно, всех проектов по транспортировке нефти и газа из региона в обход России.

Интересы Китая на Каспии

Примечательно, что в споре за Каспий ключевую роль стало играть строительство газопровода из Туркмении в Китай. Как поясняет эксперт Юрий Федоров, Китай заинтересован в получении максимального количества нефти и газа из Центральной Азии и Каспийского региона по одной простой причине — импортные потребности нефти и газа в самом Китае растут. «При этом чуть ли не 80 процентов всей нефти, которая сегодня импортируется в Китай, проходит через Малахский пролив. Он контролируется американским и некоторыми другими военными флотами, и в случае осложнения китайских отношений с США, например, последние могут перекрыть вот этот путь транспортировки нефти и газа в Китай. Поэтому КНР добивается того, чтобы сделать Центральную Азию своей резервной базой», — отмечает эксперт.  Наталья Позднякова
Капля воды в котле этнических противоречий
http://www.dw-world.de/dw/article/0,,4204669,00.html

Россия разыгрывает каспийскую карту, а Грузия рвется в НАТО
http://www.dw-world.de/dw/article/0,,3548255,00.html

Оригинал публикации: Deutsche Welle

Геополитическая возня вокруг газопровода Nabucco

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика: Энергетическая тема оказалась в фокусе совокупных политических кампаний, направленных на оказание давления на Россию. В этих целях задействованы арены Европейского Союза и Конгресса США, практически все мировые СМИ. Вместе с тем, вовсе не интересы участников СНГ стали фактором данной политики, а кардинальные вопросы энергетической безопасности ведущих экономических держав Запада. Западные компании утратили контроль и перспективы в трех крупнейших энергетических проектах на территории России, что стало причиной усиления конфронтации между различными государствами Восточной и Центральной Европы с Россией и между собой. На «заклание» была положена Грузия, чьи интересы в СМИ комментируются совершенно карикатурным образом. Ранее, была предпринята попытка максимально политизировать газовый конфликт между Украиной и Россией, в настоящий момент наблюдается растерянность по поводу «белорусских» событий, так, как это уже никак не укладывается в традиционные схемы анти-российской пропаганды.
Что же в действительности происходит в мировой энергетической игре? На самом деле, имеет место, вроде бы, парадоксальная ситуация, когда Западное сообщество пытается выдать робкие попытки российского рыночного прагматизма за политические интриги. Деполитизация российских внешних интересов лишает Запад мощных рычагов давления на нее, ставит под сомнение ограничение рыночных интересов российским политическим руководством, отождествляет интересы России с обычными экономическими интересами Западного сообщества. После распада советской политико-идеологической системы, выяснилось, что российское общество не сумело предложить быстрых и эффективных решений в части альтернативы, и после ряда политических казусов и скандалов, сформировалась команда, которая, так или иначе, опирается на крупные национальные и частные компании в сфере нефтяной, газовой, алюминиевой, оборонной, золотодобывающей, электроэнергетической, лесной и рыбной промышленности, составляющих основу российской экономики и экспорта. 
Данные компании достаточно могущественны, чтобы не идти на поводу у бюрократии, и всего лишь осуществлять сервис для властных групп. Данные компании имеют возможности содержать информационные, исследовательские и защитные службы для политического планирования, лоббинга и установления отношения с властью, которые осуществляются в интерактивном режиме. По существу, в России создана некая надкорпоративная организационная структура, которая выступает на внутренних и внешних рынках, со своими вполне законными, «шкурными интересами», во многом пренебрегая интересами и сложным экономическим положением политических противников, партнеров, и как выяснилось и ближайших союзников России. В какой-то мере, сформулированы и национальные интересы, которые на данном историческом этапе выступают, отчасти, как интересы компаний. Пока локомотивом экономики России будут выступать сырьевые и оборонные отрасли, геоэкономические интересы будут определять внешнюю политику страны, как и поиск энергоресурсов стал приоритетом политики США и других экономических лидеров. 
Вместе с тем, данные мотивации во внешней политике, которая трансформировалась в гораздо более широкое понятие – «внешние сношения», может привести, как к пересмотру стратегических приоритетов, выстраиванию нового ряда партнеров и союзников, так и к укреплению отношений с традиционными союзниками. 
Россия, несомненно, имеет значительные интересы в отношении Турции и Азербайджана, которые могут стать и, в какой-то, мере уже являются важными энергетическими и экономическими партнерами России. При этом, следует отметить, что помимо отраслевых лоббингов, в Москве активно создаются и этно-политические лоббинги. Но помимо Турции и Азербайджана, Россия располагает протяженным рядом партнером от Западной Европы до Японии, и вряд ли, эти два государства займут какое-то исключительное место в энергетической и экономической политике России. Как известно, по поводу трансчерноморского газопровода «Голубой поток» произошел скандал из-за оплаты газа, который не исчерпан и пой день.
В отношениях с Азербайджаном, Россия, также, не оставила сомнений в приоритетности «шкурного интереса». Турция страна, являющаяся импортером энергоресурсов, а Азербайджан – экспортер нефти и газа, причем его интересы, направления внешнего сотрудничества и конфигурация распределения энергоресурсов в регионе уже определены и довольно жестко. Конфигурация системы энергокоммуникаций в Кавказско-Каспийском регионе уже, в целом, завершена, остается только китайское направление, где еще ожидаются новации. Иных ресурсов для дальнейшей диверсификации в регионе просто нет. Что касается Турции, то ее стремление стать энерго-транзитной страной не позволяет ей входить в конфронтационные отношения с поставщиками энергоресурсов, прежде всего, газа. 
Аналогичный прагматизм наблюдается и в военно-технической сфере. Сообщения о возможных поставках средств ПВО S – 300 и S – 400 Турции, Греции и Кипру говорит не о стремлении обеспечить баланс сил в Эгейском море, а об освоении рынков вооружений. Причем, Россия в этой сфере, видимо, пытается снять всевозможные ограничения, которые до сих испытывают военно-промышленные компании США, Великобритании, Франции и других государств. 
Ранее, Азербайджан нуждался в импортном природном газе, для оптимизации экономических связей и получения доходов, но этим не исчерпывались задачи Азербайджана по России. В настоящее время ситуация переиграна, и Россия предлагает Азербайджану закупить все возможные ресурсы газа, чтобы не допустить сооружение континентального газопровода NABUCCO, который может подорвать роль России, как ведущего поставщика газа в Европу. Кстати, остается непонятным, какие именно ресурсы газа имеются в виду, так, как по проекту «Шахдениз-1», по существу, газ распределен, то есть, из 8,6 млрд. куб., 1,5 млрд. куб. потребляет сам Азербайджан, 800 млн. куб. будут поставляться Грузии и 6,1 млрд. куб. – Турции, поставки газа государственной компании давно распределены, и остаются только ресурсы проекта «Шахдениз-2», чьи объемы все еще не определены.
Видимо, речь идет не об определенных ресурсах, а о политических решениях по поводу приоритетности сотрудничества Азербайджана в газовой сфере. От позиции Азербайджана по проекту NABUCO, во многом, зависит и позиция Туркменистана – главный предполагаемый поставщик газа по данному проекту, не считая Ирана. Однако позиция Ирана, а также, Турции и европейских партнеров по проекту в отношении участия Ирана, как супер-поставщика, может нивелировать значимость не только Азербайджана, но и Туркменистана. Данный вопрос далек для решения не только для России, но и для Запада, поэтому вокруг данного проекта развертывается главная геоэкономическая игра в регионе. 
Целесообразная мощность NABUCCO может составить 30 – 25 млрд. куб., тогда, как Азербайджан не может заполнить даже трети этой пропускной способности. Роль Азербайджана в поставках газа может иметь только региональное значение, но, никак не большее, не межрегиональное.  
Баку, явно, преувеличивает свои «новые» внешнеполитические возможности и пытается дожать Москву по карабахской проблеме. Но затрагивание этой проблемы, причем, в режиме двух-сторонних или трех-сторонних отношений для Москвы равносильно прологу ухода из Южного Кавказа. В Баку не сразу поняли, что карабахская проблема стала «зоной», где политика США, России, Франции, а также Европейского сообщества должна быть идентичной, что и произошло, после длительного периода взаимного недоверия и подозрительности. 
Что касается подозрительности, то она, видимо, еще остается. Визиты Заместителя ГосСекретаря США Д.Фрида в Баку, и визиты И.Алиева в Брюссель и в Москву в 2007 и 2008 годах, предоставили возможность азербайджанскому руководству осмыслить заново те реалии, которые, в сущности имели место и ранее. Сейчас есть одна фундаментальная формула. Не США и Запад обязаны Азербайджану за нефть, а Азербайджан должен быть обязан Западному сообществу за возможность получать существенные доходы.
Россия не может не следовать данной логике, иначе, она оказалась бы в ущербном положении. Таким образом, пока Азербайджану нечего предложить России в обмен на карабахскую провинцию, тем более, Карабах не лежит в кармане ни у одного из известных лидеров мировой политики. Кроме того, энергетическая и внешняя политика складываются эффективно, при одном, очень важном условии. Энергетическая политика, как отрасль внешней политики самостоятельна, и плохо реагирует на «накладки», которые возникают, когда государства-экспортеры и государства-импортеры злоупотребляют экономическими факторами в реализации своих внешнеполитических амбиций. Руководители и политики регионов России, которые стали важными геополитическими точками, могут подтвердить, насколько тяжелой была борьба за сооружение коммуникаций, в том числе газопроводов, в целях жизнеобеспечения данных регионов. 
Чем дальше, тем больше аргументов. Визит вице-президента США Р.Чейни в Баку, после событий в Грузии летом – осенью 2008 года, заметно повысил акции Азербайджана в диалоге с Россией, и вместе с тем, стал важным предупреждением для И.Алиева. Россия, воодушевленная своими сомнительными успехами в Грузии, стала более решительной во внешней политике, и пошла на пролом, стремясь форсированно решить карабахской вопрос, путем фактического уничтожения ареала проживания армян, и возвращения карабахской провинции Азербайджану, в обмен на его лояльную позицию по газовым вопросам. Причин данной грубо сделанной аферы много, включая задачи по Турции, но в отношении Азербайджана Россия выбрала наиболее «простой» и «легкий» путь. 
В этом «русском проекте» в качестве приоритетов имелись не только политические, но и лоббистские экономические задачи. Визит в государства Южного Кавказа, Филиппа Гордона, вновь назначенного заместителя ГосСекретаря США, а также, посещение Баку представителя ГосДепа по энергетическим проблемам Каспия и Центральной Азии Ричарда Моргинстара, продемонстрировали стабильность и преемственность политики США в региональных и энергетических проблемах Южного Кавказа. Но, вместе с тем, так и остались без ответа многие политические вопросы. 
Обращает внимание то, что, чем более становятся определеннее энергетические задачи в Южном Кавказе, тем более оказываются подвешенными в воздухе политические решения, в особенности для Грузии и Азербайджана. Успешное решение энергетических проблем, не привело к решению проблем вступления Грузии в НАТО и ЕвроСоюз и решению карабахской проблемы.  
Осенью 2008 года Россия попыталась «продавить» развязку карабахской темы, в целях решения геополитических проблем, выстраивания новых отношений с Турцией, а также, с Азербайджаном, что привело к провалу российской политике и к ущербу для отношений России с Арменией. Россия явно недооценила сложность решений карабахской проблемы. В результате в отношениях между Азербайджаном и Россией сложилась еще более обширная зона неопределенности, так, как в Баку убедились, что Россия не может подарить то, что ей давно не принадлежит, а США и европейцы не могут признать легитимность локального решения по карабахской проблеме. В Москве в ноябре была подписана некая резолюция, которая никак не противоречит интересам США и никак не делает положение России в регионе более предпочтительной. Д.Медведева «схватили за руку», как мелкого афериста, что привело только к некой ущербности позиции России в отношениях, как с Азербайджаном, так и с Арменией. Россия продолжает оказывать давление на Армению, надеясь все же продавить свой авантюристический проект. Но политический ущерб оказался слишком велик.

Пока Азербайджан не имеет никаких оснований идти на сговор с Россией, так, как она продемонстрировала неспособность решить карабахскую проблему. Отметим, что политическое руководство Армении не сумело, даже в приближении, воспользоваться этой ситуации и продемонстрировать интересы своей страны, по крайней мере, в части отношений с США и европейцами. 
В данную энергетическую игру активно входит Китай, который может стать основным потребителем газа Центральной Азии и Ирана, если Россия и США не сумеют предложить относительно быстрое решение вопросов инвестиций, добычи и транспортировки газа в западном направлении. Европейцы нуждаются в понимании, как получать иранский газ, в сотрудничестве с США или вопреки их интересам? Насколько нынешние отношения США с Турцией способствуют успешному подключению иранского газа к NABUCCO?  
Проблем более, чем достаточно, и главная проблема, как заполнить данный газопровод, то есть отыскать 35 млрд. куб. в год. Ясно одно – Запад не допустит контроля России над этим потоком, и попытается найти не только инвестиционные, но и технические решения. Для США возникает не менее сложная задача – не допустить переориентации газа на Китай. Скорее, всего, США согласятся с поставками иранского газа в Европу через Турцию. В последние недели, Турция выразила готовность осуществить инвестиции в добычу и транспортировку газа из Ирана, в объемах, которые сделают проект NABUCO достаточно рентабельным. Хотя для США был бы более приемлемым транспорт иранского газа в Европу через Армению, Грузию и Черное море, что чревато политическими проблемами. Нужно напомнить, что помимо транспортировки иранского газа в Европу имеется задача транспортировки газа Катара и Ирака, что, также, предполагает использование территории Турции. 
В этом смысле, интересы Турции входят в явное противоречие с интересами Азербайджана, как и по многим другим вопросам. Имеются признаки, что США не очень торопятся с решением этой проблемы, и не настаивают на том или ином варианте. Кроме того, Россия сохраняет большие шансы в части продолжения контроля над газовыми ресурсами Туркменистана, что делает разговор об использовании азербайджанского газа в данном проекте бессмысленным. Имеются ожидания того, что, так или иначе, Россия окажется индифферентной к проекту NABUCO. 
Следовательно, и «русский проект» относительно карабахской проблемы утрачивает геоэкономическое основание. Визит президента России Д.Медведева в Азербайджан в июле 2009 года имел исключительно «газовое» значение, хотя, имелись попытки сделать вид, что обсуждается и карабахская тема. Визит, как и визиты предыдущих президентов России в Баку, оказался провальным. Из всех ресурсов азербайджанского газа России достались только 500 млн. куб., да еще и по европейским ценам. Кроме того, стало очевидным, что обсуждения карабахской темы вообще не происходило. Быть может, в Москве поняли, что Азербайджан гораздо прочнее связан с Западным сообществом, чем может представляться «московским газовым политикам»? 
Мировой энергетический сектор переживает очередной этап неуправляемости, что связанно с неравномерностью экономического развития, но достаточно скоро, вопреки мэтрам мирового энергетического консалтинга, положение в этой сфере будет, все же, упорядочено, что приведет не только к снижению цен на нефть, но к снижению драматичности и конфронтации по поводу добычи и распределения энергоресурсов. В этих условиях, основные политические акторы региона сумеют придти к признанию новых реалий, тем, более, что степень свободы для дискуссии неизменно сужается.  Игорь Мурадян

Эксперт: туман висит над будущим «Белого потока»

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Neftegaz: Белый Поток – альтернатива проектам Nabucco и Южный Поток. Предположительно он сможет транспортировать от 8 до 32 млрд. кубометров газа из Каспия в Европу. Грузия и Украина являются главными инициаторами этого проекта, хотя на данный момент будущее Белого Потока довольно туманное. Такое мнение выразил в интервью Day.Azc кандидат наук по международным отношениям института политических исследований в Бордо Самуэль Луссак.

Прежде всего, считает эксперт, хотя премьер Азербайджана Эльмар Маммедъяров и сказал, что если Nabucco провалится, Азербайджан поддержит Белый Поток, этот проект не настолько продвинут, как Nabucco. Этот трубопровод будет также проблематично построить, поскольку придется прокладывать подводные трубы либо из Супсы (Грузия) в Крым на Украину или в Констанц в Румынию.

То, что ЕС считает Белый Поток частью Южного Коридора, говорит о том, что сейчас важны все варианты возможной транспортировки газа с Каспия в Европу.

Грузия как Панамский канал. Грузия явно преувеличила свои собственные возможности и перспективы развития отношений с США и Западным сообществом

Опубликовано от wpmrРубрики:Политика

Геополитика:  Азербайджан и Грузия традиционно рассматриваются не только как дружественные государства, но и как партнёры и союзники, которых объединяют достаточно серьезные договора в сфере политики и экономики. В целом, Азербайджан и Грузия являются важными звеньями в стратегии США и Великобритании по добыче и транспортировке нефти и газа, а также, в части военного транзита. Оба государства находятся под довольно сильным контролем Западного сообщества, прежде всего, США.
Они представляют собой некий геоэкономический полигон, где испытываются различные схемы адаптации различных инициатив США и Великобритании, которые пытаются политизировать регион Южного Кавказа и использовать его политических условия, как рычаг давления на Иран и Россию, хотя данные задачи остаются половинчатыми, приводят к противоречию с генеральной целью американско-британского тандема: добычи и транспортировки нефти и газа.
США и Великобритании, при участии Европейского сообщества пытаются привести регион к некоторому знаменателю в политическом и социальном смысле, на основе общности интересов. Стержнем данной политики должны стать Грузия и Азербайджан. Данные условия действительно благоприятно влияют на развитие азербайджанско-грузинских отношений, но в 2005 – 2006 годах проявился ряд противоречий в интересах между двумя странами, которые, в сущности, были всегда, но находились в латентном состоянии и проявились, при определенных вновь возникших условиях. Ключевым обстоятельством, которое выявилось в 2005 – 2006 годах стало завершение сооружения двух важнейших энергокоммуникаций: нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан и Транскавказского газопровода Шахдениз – Эрзурум, которые вместе с реконструированным старым нефтепроводом Баку – Супса образовали основную систему энергетических коммуникаций на Южном Кавказе, связывающих Азербайджан и Грузию.
Хотя и Азербайджан, в свое время пошел на существенные уступки в части распределения прибыли от эксплуатации данных коммуникаций, региональный результат от создания данных энерго-коммуникаций для обеих стран оказался совершенно различным. Доходы Азербайджана, которые зависят от функционирования данных коммуникаций в десятки раз превосходят доходы Грузии, которая оказалась, в сущности «Панамским каналом» в общем энергетическом комплексе Кавказа и Кавказского моря.
Если, на стадии проектирования, предполагаемые доходы, которые должна получить Грузия, казались весьма значительными, то теперь, это всего лишь небольшая часть доходов грузинского государственного бюджета. Если в 2002 году госбюджет Грузии составлял не более 370 млн. долю, то в 2007 года объем запланированного бюджета составляет около 1600 – 1700 млн. долл., и общие доходы от транспортировки топлива (включая железнодорожные перевозки нефти) составляют не более 100 млн. долл., при максимальном использовании перевозочной мощности. За последующие 20 лет, по оценке Международного Валютного Фонда, Азербайджан получит 175 млрд. долл., прибыли, или более 8,7 млрд. долл., в год, при не очень высоких ценах на нефть. Конечно же, это несопоставимые величины, что стало важным раздражающим фактором для Грузии, которая во имя сооружения данных энергокоммуникаций и обеспечения транспортировки нефти в западном направлении вошла в долговременную и жесткую конфронтацию с Россией, что нанесло огромный политический и экономический ущерб стране, который никак невозможно сопоставить с доходами от транспортировки нефти и газа.
Кроме того, на протяжении многих лет Грузии придется выполнять задачи по защите и обеспечению безопасности данных коммуникаций, что само по себе требует затрат и еще более приведет к ухудшению отношений с Россией. Многие политики и аналитики в Грузии предпочитают пересмотреть восприятие данной ситуации, и связывают, во многом, утрату Грузией Абхазии и Южной Осетии с участием Грузии в этих проектах.
2006 год ознаменовался новой доктриной США по переориентации энергетических и сырьевых ресурсов Центральной Азии на Южную Азию, что в еще большей степени локализировало, так называемый, «Евразийский коридор», и лишило Грузию надежд на существенное увеличение доходов от транзита. Таким образом, данный межрегиональный геоэкономический проект, связанный с транзитными функциями, по существу уже завершен и не имеет более благоприятных ожиданий.

Энергокомплекс, как самостоятельный субъект кавказской политики

Казалось бы, Азербайджан зависит от Грузии от функционирования нефтепроводов и газопровода, а Грузия соответствующим образом зависит от транзитных ресурсов Азербайджана. В действительности, обе страны, практически зависят не друг от друга, а от своих западных партнеров, которые и являются главными владельцами источников нефти и соответствующей транспортной инфраструктуры. Не будет преувеличением, сказать, что Грузия и Азербайджан оказались «объектами» по отношению к данному энерго-комплексу, который выступает в роли «субъекта» данного предприятия. Данное обстоятельство, вроде бы, носит частный характер по отношению к политике обеих государств Южного Кавказа, но интрига вокруг данной геоэкономической реальности столь значительна и универсальна, что не могла не отразиться, существенным образом, на отношениях между ними. Данное обстоятельство стало «базовым» для возникновения и развертывания различных проблемных вопросов, как, положение азербайджанского населения в Грузии, частная торговля между двумя странами, культурно-исторические вопросы.
Азербайджан и Турция достаточно эгоистично отнеслись к проблемам Грузии в сфере энергоснабжения и поставок газа, в условиях, когда поставки газа из России были поставлены под вопрос, из-за высоких цен на газ. При завершении сооружения газопровода «Шахдениз – Эрзурум», Грузия оказалась в весьма ущербном положении, так, как данное столь крупное предприятие не обеспечит ее газом, даже, в приближенном объеме, который ей необходим, в ближайшие годы. В политических кругах Грузии уже обсуждается вопрос о том, что необходимо пересмотреть тарифы на транспортировку нефти и газа, так, как в момент принятия решений о сооружении данных объектов, цены на нефть были вдвое ниже нынешних, а цены на газ в регионе в 4 — 5 раз ниже. Конечно, это не вполне достаточный аргумент, но для грузинской интеллектуальной ментальности, этого вполне достаточно, чтобы пересмотреть тарифы на транзит энергоресурсов. Это не может не привести к усилению противоречий между Грузией и Азербайджаном, и в это будут вовлечены западные компании и правительства.

Грузия в «объятиях» Турции и Азербайджана

Вместе с тем, азербайджанско-грузинские отношения, все более становятся частью турецкой стратегии в Южном Кавказе. Геоэкономические и сопутствующие им политические отношения включают, не только Азербайджан и Грузию, но и Турцию, которая играет ключевое значение в развертывании данных проектов. Без активного участия Турции в обсуждении и продвижении этих проектов, их реализация стала бы невозможной. Турция рассматривает Грузию, как своего подчиненного партнера и геополитического «моста» в развитии своей стратегии. До недавнего времени, политика Турции в отношении Грузии была корректной и сдержанной, так, как было непонятно, к чему приведет политика США в Южном Кавказе и насколько США смогут и пожелают отстаивать турецкие интересы.
Однако, завершение основной части плана сооружения энерго-коммуникаций, также, как в части азербайджанско-грузинских отношений, заметно повлияли на политику Турции в отношении Грузии. Грузия воспрепятствовала утверждению турецкого преимущественного влияния в регионе Батумского транспортного узла, ограничив, лишь передачей Турции в аренду Батумский аэропорт и некоторые территории в городе. Грузия дала понять, что не считает целесообразным участие Турции в различных тендерах на строительство и в приватизации объектов энергетики и горно-рудной промышленности. Грузинская интеллигенция выступала против развития в Грузии сети турецких культурно-образовательных учреждений. Органы национальной безопасности провели мероприятия по исключению из административных структур чиновников, выполняющих функции про-турецких лоббистов, что особенно касалось регионов Квемо-Картли и Аджарии. Однако главной проблемой в турецко-грузинских отношениях является нежелание Грузии репатриировать многочисленного турецкого населения в провинцию Самцхе-Месхетию (около 240 – 420 тысяч человек). Это обстоятельство в особенности ущемляет интересы Турции, которая проектирует и инициирует политическую активность тюрко-язычных и иных этносов, находящихся в сфере турецкого влияния по внешнему «поясу» турецких границ, в целях реализовать доктрину неоосманизма. Турция не получила должной поддержки ни США, ни Европейского Союза.
Грузия ощущает опасность попасть под сильное влияние турецко-азербайджанского альянса, но вынуждена идти в этом направлении, так, как у нее отсутствуют иные способы решения проблем экономики и энергетики, по-иному она не может довести до завершения планы превращения Грузии в транзитную страну межрегионального значения. Данное влияние Турции и Азербайджана, наряду с необходимостью получения дополнительных доходов, стало фактором поиска альтернативных направлений экономического сотрудничества в регионе. Выясняется, что атлантические державы, несмотря, на мощное политическое и экономическое присутствие не в состоянии решить проблем государств региона, у которых сложились напряженные отношения с соседями, особенно с более крупными соседями.

В настоящее время, когда конфронтация Грузии с Россией достигла столь высокого уровня, задача безопасности в отношениях с Турции и Азербайджана стала актуальной, и власти Грузии уделяют этому возрастающее внимание. Данная проблема, во многом, усиливается, в связи с известным ухудшением турецко-американских отношений, а также, с практическим «закрытием» европейской перспективы для Турции. Осенью 2006 года Турция заявила, что в случае выяснения отсутствия для нее европейской перспективы, она пересмотрит или вообще откажется от обязательств по проведению сдержанной и умеренной политики в Южном Кавказе и на Балканах, которые имеют место между Турцией и Европейским Союзом и США. Однако, Грузия, пока, не имеет определенных альтернативных проектов, и не может отказаться от перспективы подпадания под влияние и, практически, зависимости от турецко-азербайджанского альянса.
Грузинских политиков и аналитиков волнует, также, перспектива укрепления турецко-российских отношений, которые базируются не только на геоэкономических проектах, но и на взаимных интересах в части противостояния американской политике в Черном море, на Кавказе и в Центральной Азии. Турецко-российский альянс может стать неприятным обстоятельством для грузинской политики на достаточно длительную перспективу.

Грузия и Армения

Армянско-грузинские отношения носят противоречивый характер и, по существу, складываются и формируются только сейчас, по прошествии многих лет приглушенных конфликтных ситуаций и проблем. Политический класс и грузинское общество, в целом, всегда считали, что Грузия является фаворитом Западного сообщества и рассматривается отлично, как более статусная и «продвинутая» страна в смысле демократии и гражданского общества. Кроме того, Грузия считала себя главным проводником западных ценностей и политики в регионе, главным агентом в борьбе с российским политическим экспансионизмом. Грузинское общество относило Армению к странам «второго сорта», никак не соответствующую европейской политической ментальности. В первой половине 90-ых годов, в Грузии рассматривали Армению, как экономического аутсайдера Южного Кавказа, не имеющей никаких перспектив экономического развития. Грузия, длительное время, не располагавшая боеспособными вооруженными силами и организационными рычагами, предпочитала выжидать, наблюдая за армянско-азербайджанским противостоянием, в котором важную роль играла Турция, блокировавшая Армению, ожидая подпадание Армении под полную зависимость от Грузии в плане коммуникаций и жизнедеятельности.

Зависимость Армении в сфере коммуникаций сохраняется и сейчас, но это мало, что дало Грузии в политическом смысле. Экономика Армения является наиболее диверсифицированной в Южном Кавказе, ориентируется на наиболее развитые и престижные рынки. Армения первой провела основные мероприятия по реформированию экономики, её экономическое законодательство является наиболее либеральным. Армения избрала модель индустриальной, многоотраслевой страны, которая развивается в условиях отсутствия стратегических инвестиций. По производству Валового внутреннего продукта на душу населения (по покупательной способности) 4500 долл., значительно превышает данный показатель по Грузии – 2900 долл.. Армения далека от замыслов создания транзитно-сервисной модели экономики и продолжает развивать сферы материального производства.
Грузинские рынки хорошо знакомы с армянской промышленной продукцией, Армения осуществляет инвестиции в табачную, легкую и транспортную отрасль, а также, в банковскую сфере Грузии. В оборонной сфере Грузия все еще значительно уступает Армении, и даже не ставит перед собой цель обеспечить паритет. На международной арене, выясняется, что армянская модель развития внешней политики имеет ряд преимуществ, так, как приоритеты Грузии привели ее к конфронтации с Россией и тем самым резко ограничили ее внешнеполитические и экономические возможности. После определенного периода замалчивания и гашения критики в отношении Грузии со стороны Западного сообщества, прежде всего, со стороны европейских структур, данная критика стала последовательной и достаточно сильной, что привело к некоторому уравновешиванию отношений Западного сообщества с Грузией и Арменией, которая всегда подвергалась давлению по причинам нарушений демократических условий.

Наряду с этим, за период 2003 – 2006 годов, Грузии удалось преодолеть инерционную ситуацию в экономическом развитии, создать новые условия в сфере администрирования и упорядочивания отношений с регионами. Вместе с тем, данные успехи в экономике стали возможными в условиях значительной помощи США, Европейских государств и международных финансовых организаций, а также, связаны с организационной работой в части проведения приватизации, получения доходов от энергокоммуникационного строительства, сокращения теневого сектора экономики. Однако, многие из данных экономических ресурсов исчерпаны, темпы развития реального сектора экономики крайне и инвестиции в реальный сектор незначительны.
Таким образом, Грузии не удалось добиться политических, экономических и оборонных преимуществ в сравнении с Арменией и сложился некий паритет политических возможностей, так, как Армения, располагая партнерскими отношениями с Россией и Ираном, находясь в конфронтационных отношениях с Турцией, тем не менее, успешно интегрируется в Западное сообщество, а Грузия, являясь близким и доверительным партнером Запада, не располагает, пока, аналогичными отношениями с Ираном и Россией, а отношения с Турцией становятся несколько проблематичными из-за возрастающих амбиций последней.
Данный паритет, который сложился в результате развития внешних и внутренних условий, кроме того, подкрепляется усиливающимися взаимными интересами. Грузия, все более, оказываясь в русле политики турецко-азербайлданского альянса, в условиях продолжающейся конфронтации с Россией, и утратившая надежды на возращение контроля над Абхазией и Юго-Осетией, находящаяся в поиске дополнительных источников доходов от наращивания транзитных функций. Во внутренней политике Грузии, также, не совсем ясны перспективы, грузинское политическое руководство находится под сильным давлением внешних и внутренних сил, на повестке дня продолжает находиться вопрос о ротации власти.

В данных условиях, Грузии совершенно незачем входить в режим конфронтации с Арменией, что, не принося никаких позитивных результатов, может привести к утрате контроля над армянонаселенной провинцией Самцхе-Джавахетией. 2006 год ознаменовался резким ухудшением грузинско-армянских отношений, что происходило, скорее, не на уровне межгосударственных отношений, а в сфере политико-общественных отношений, главным образом, по причине дискриминационного положения армянского населения и политики Грузии в отношении историко-культурного наследия. Кроме того, грузинско-российские отношения не могли не отразиться на положении Армении и сделать ее положение более, чем уязвимом, из-за игнорирования ее интересов со стороны России и Грузии. Грузия явно пыталась вовлечь Армению в анти-российские инициативы, шантажируя возможным перекрытием газопровода.
Вместе с тем, именно в 2006 году, вследствие беспримерного усиления напряженности в Южном Кавказе, и особенно, в грузинско-российских отношениях, а также, нарастанием политических амбиций Турции и Азербайджана, выяснились те реальные перспективы, которые ожидаются в грузинско-армянских отношениях. Стало ясно, что Армения важный партнер Грузии, и способна решать многие экономические вопросы в различных отраслях грузинской экономики. Грузия продемонстрировала, что блокирование энергетических и транспортных коммуникаций по отношению к Армении, приведет к дезорганизации многих составляющих грузинской экономики, поставит под угрозу политическую стабильность внутри Грузии, к осуждению и усилиям Запада по преодолению данных действий, приведет к изменению баланса сил в Южном Кавказе, в чем Грузия явно не заинтересована. Грузия стала рассматривать партнерство с Арменией, как возможность маневра и реализации альтернативных проектов в экономической сфере. Грузия стала понимать, что одновекторное развитие уязвимо и чревато сильной внешней зависимостью.
Грузия достаточно сдержано отнеслась к ряду конфликтных моментов, которые имели место в Самцхе-Джавахетии, опасаясь совершенно непредсказуемых последствий. В значительной мере, Грузия опасается реакции России и Запада, в случае ухудшения отношений с Арменией. Американцы, на протяжении всего 2006 года предпринимали усилия по недопущению ухудшения грузинско-армянских отношений. Грузия заинтересована, также, в развитии тройственных отношений с Арменией и Ираном в экономической сфере. Следует отметить, что в грузинском обществе, сразу после завершения карабахской войны, сложились различные фобии в отношении Армении, считая практическую невозможность противостояния вооруженным силам Армении. Кроме того, грузинские политики очень серьезно относятся к деятельности армянского лобби в США, которое сумело добиться участия США в контроле над процессами, которые происходит в Грузии в отношении армянского населения. Очень важным для Грузии является не допущение вмешательства России в грузинско-армянские отношения, что вызывает особую обеспокоенность грузинского политического руководства.
Следует отметить, что политика России, направленная на ограничение политических и экономических возможностей Грузии, которая привела к значительной корректировке грузинской политики, к большей сдержанности действий ее руководства, в том числе и командования вооруженными силами, весьма позитивно отразилась и на положении Армении, на возможности выстраивать отношения с Грузией. Одновременно, конфронтационные отношения между Россией и Грузией нанесли ощутимый ущерб функционированию армянской экономики. Не секрет, что многие крупные предприниматели пересмотрели свои планы по развитию промышленности в Армении, но могли бы вернуться к их обсуждению, если положение в российско-грузинских отношениях улучшаться или станут менее конфронтационными. Пока, намерения армянских предпринимателей и правительства нарастить экспорт промышленной продукции в Россию ограничены транспортными условиями.
В целом, Грузия явно преувеличила свои собственные возможности и перспективы развития отношений с США и Западным сообществом, что стало важным фактором пересмотра ее внешней политики.