В настоящее время иранско-российские отношения переживают период напряженности, что объясняется иранскими политиками и функционерами, как результат стремления политического руководства России сформировать «новые» отношения с США, ведущими государствами Европы, и Европейским Союзом, в целом …
Просмотр
Турция — страна, экономически очень заинтересованная в покупке газа у Ирана, Ирака и прикаспийских стран, считает немецкий политолог, эксперт по энергетической политике, автор книги «Россия дает газ», Александр Рар (Alexander Rahr).
«Турция хочет стать главным дистрибьютором российского и центральноазиатского газа в Европу, и в этом контексте она — главный победитель в борьбе за Nabucco и «Южный поток»», — сказал Trend по телефону из Берлина Рар, директор Центра «Россия-Евразия» Совета по внешней политике Германии.
Беспрецедентное развитие сферы информационных технологий поставило под удар саму глобальную информационную безопасность.
Вот как выглядит картина внешнеполитических действий Азербайджана, если основываться на информации, содержащейся в депешах американцев.
Новости Армении – NEWS.am
приводит статью Гаочао Йи, опубликованную в китайской «Синьхуа» с незначительными сокращениями:
Хотя и началась Большая игра еще давно, продолжается она до сих пор. Только новые игроки с новыми фигурами появились на еще большей доске для новых ходов в Большой игре.
Как бы люди не называли игру – геостратегия или геополитика, на повестке дня как в прошлом, так и в настоящем стоит главный вопрос: географические интересы великих держав.
Если Каспийское море взять как разделительную линию, западное крыло за последние 10 лет было более активным, чем его восточный оппонент.
Природные ресурсы, капитал и транспортные коридоры, связывающие существующие и появляющиеся мировые рынки экспорта являются теми интересами на Южном Кавказе, которые на востоке связаны с нефтью и газом Каспийского моря, а на западе – с коммерческими и военными путями Черного моря.
На одной стороне доски сидит все та же Российская империя, а на другой стороне Британскую Империю заменили американцы, а скорее возглавляемый ими военный альянс НАТО.
Тем не менее, в прошлом году на Южном Кавказе было тихо благодаря переоценкам и перегруппировкам после российско-грузинской войны в 2008 году и медленному восстановлению после финансового кризиса.
Три государства Южного Кавказа в течение прошлого года старались играть самостоятельно вместо того, чтобы быть пешками в чужой игре. И все они добились кое-какого прогресса в этом направлении.
Грузия, которая все еще претендует на Абхазию и Южную Осетию и контактирует с Россией, отличилась в качестве барьерной линии для России по вступлению в ВТО, а также во время прямых переговоров на саммите ОБСЕ и стремлением вступить в НАТО.
Азербайджан вновь и вновь подтверждает резолюции СБ ООН по спорному Нагорному Карабаху, в то время как пытается сохранить баланс в экспортах нефти и газа между старым маршрутом через Россию и новым трубопроводом Баку-Тбилиси-Джейхан. Азербайджан даже пригрозил возобновить военные действия, чтобы вернуть Нагорный Карабах под свой контроль.
Армения интернационализирует вопрос Нагорного Карабаха через deja vu Косово, предупреждая, что признает самопровозглашенную республику, тем самим, обрывая одну или две струны международного аккорда. Армения также требует от второго соседа — Турции извинений и компенсацию за резню в начале 20 века.
Россия, бывший Большой брат для южно-кавказской тройки, находится в тупиковых отношениях с Грузией и маневрирует между Арменией и Азербайджаном для сохранения баланса.
В то время как местные акторы оценивали и переоценивали за и против, потери и выигрыши конфликта 2008 года и финансового кризиса, внешние игроки не отдыхали.
Госсекретарь США Хиллари Клинтон, и представитель Евросоюза по внешней политике Кэтрин Эштон посетили все три страны Южного Кавказа до того, как генсек НАТО Фог Расмуссен в Тбилиси пригласил Грузию в Североатлантический альянс.
Неопределенность в будущей архитектуре маршрутов экспортных трубопроводов и уровне добычи углеводородного сырья подталкивает прикаспийские и причерноморские страны, а также нефтегазовые компании участвовать в различных, зачастую конкурирующих проектах и создавать всевозможные альянсы, — пишет в статье, опубликованной в «Независимой газете», Сергей Жильцов — доктор политических наук, руководитель Центра СНГ Института актуальных международных проблем. — Румыния, Азербайджан, Польша и Грузия за последний год подписали документы о стратегическом партнерстве, договорившись совместно реализовывать энергетические проекты. Однако все они основываются на перспективных оценках добычи сырья в Азербайджане. Турция, Румыния и Болгария участвуют в «Южном потоке» и Nabucco, стремясь не остаться в стороне.
Каждое из прикаспийских стран ведет свою энергетическую игру, пытаясь предстать в глазах западных компаний и правительств привлекательным и надежным источником углеводородных ресурсов. Отсюда появление новой волны прогнозов, призванных показать рост запасов нефти и газа на каспийских месторождениях, и громких заявлений о приближении периода небывалого роста добычи ресурсов. О сухих скважинах, ушедших компаниях и распавшихся консорциумах предпочитают не вспоминать.
Внешняя политика прикаспийских и отчасти причерномоских стран фокусируется вокруг вопросов, связанных с энергетикой: добычей и транспортировкой ресурсов. От этого зависит экономическое и не в меньшей степени политическое будущее стран Каспийского и Черноморского регионов.
Сегодня Каспийское море выполняет роль природного барьера, ставшего на пути реализации ряда трубопроводных проектов. Каспийское море разделило страны, расположенные на восточном и западном берегу. Туркменистан видит в качестве основного потребителя своего газа Китай, который вбирает в себя все новые и новые объемы. В планах Ашхабада стоит рост объемов поставляемого в Китай газа, в том числе и за счет новых месторождений углеводородного сырья — Южный Иолотань, Осман, Яшлар. Казахстан планирует наращивать в Китай объемы нефти и газа.
Двадцать лет, которые прошли с момента начала возрождения интереса к углеводородным ресурсам Каспия, стали подготовительным этапом к началу острой конкуренции между разными трубопроводными проектами. Перспективы их реализации будут определяться уровнем добычи нефти и газа в прикаспийских государствах в ближайшие десятилетия. Однако нынешнее состояние дел говорит о том, что отсутствие ресурсов перенесет заполнение построенных трубопроводов на далекое будущее.
Источник: «Нефть России»
Месяц назад в Брюсселе был представлен проект энергетической стратегии Евросоюза до 2020 года, — пишет в статье, опубликованной «Красной звездой», Игорь Новиков, эксперт Института геополитической информации «Энергия». Эта стратегия, подчеркнем, имеет не только экономическое значение, но и в существенной мере влияет на формирование внешнеполитического курса и планы в области военного строительства ЕС. Это и есть та самая «реал-политик», при которой энергетический фактор уже второе столетие определяет во многом характер межгосударственных отношений, а многие военные конфликты порождены борьбой за контроль над энергоресурсами. Недавняя война США против Ирака — тому убедительное подтверждение…
Активизация турецко-китайских отношений, многочисленные свидетельства которой наблюдались на протяжении последних двух месяцев, представляет собой одно из направлений многовекторной внешней политики Турецкой Республики. Сближение двух стран, входящих в Большую двадцатку и Совет Безопасности ООН, обусловлено рядом экономических и политических мотивов, как конъюнктурного, так и долгосрочного характера. Экономическая мощь и мировое влияние Китая, претендующего на обретение статуса сверхдержавы, притягивают внимание турецкого руководства, стремящегося к усилению международных позиций Турции, как на Западе, так и на Востоке. В то же время Китай привлекает выгодное геостратегическое положение Турции, открывающее прямой выход на различные регионы, а также роль Турции в мусульманском и тюркском мире. Официальные контакты, состоявшиеся в последнее время, позволили Турции и Китаю серьезно продвинуться в развитии двусторонних отношений.
Турция и Китай подписали ряд соглашений, направленных на интенсификацию связей в сфере экономики и торговли, включая Рамочное соглашение о расширении торгово-экономического сотрудничества, соглашения о подготовке среднесрочного и долгосрочного планов развития сотрудничества, о совместной реализации инфраструктурных проектов в третьих странах, о создании рабочей группы по проекту Шелковый путь, который должен активизировать торговые отношения Турции и Китая с Ираном, Пакистаном, Индией, а также с государствами Кавказа и Средней Азии. Планы по развитию турецко-китайских отношений охватывают такие сферы, как энергетика, строительство мостов и железных дорог, в том числе участие китайских компаний в создании высокоскоростной железной дороги между Анкарой и Стамбулом. Обсуждается вопрос об участии Китая в создании атомной электростанции в Турции, растущая экономика которой придает данному проекту стратегическое значение.
Негативным фактором для турецко-китайских отношений является ситуация в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, называемом также Восточным Туркестаном.
Рассматривая проживающих в Китае тюрок и мусульман в качестве потенциального «моста дружбы» между Турцией и Китаем, Анкара планирует различные варианты укрепления связей с Восточным Туркестаном: от организации прямого воздушного сообщения между Стамбулом и Урумчи до открытия в Урумчи консульства Турецкой Республики.
Стратегическое партнерство, провозглашенное руководством Турции и Китая, по формату и содержанию будет отличаться от стратегического сотрудничества Турции со странами ближневосточного региона. С позиций ведущих стран мира и региональных лидеров Турция и Китай планируют сотрудничество трансрегионального и глобального масштаба. Решение таких задач как выравнивание торгового баланса и нормализация ситуации в Синьцзяне устранит две важнейшие текущие проблемы на пути эволюции турецко-китайских отношений в направлении стратегического альянса. Это не означает, что интересы Турции и Китая полностью совпадают и исключают конкуренцию, однако, очевидно, что стратегическое сближение поможет обеим сторонам в реализации своих глобальных амбиций.
По материалам Институт Ближнего Востока (И.А.Свистунова)
Тем, кого интересует, когда именно многополярный мир вдруг заявил о себе, стоило бы вспомнить о том, как в этом мае Бразилия и Турция – самые рьяные поборники интернационализма среди развивающихся держав – объявили о совместно достигнутой с Ираном договоренности об обмене ядерным топливом, которая потенциально (к сожалению, она так и не воплотилось в жизнь) могла бы заложить основы мирного решения проблемы. Турция и Бразилия – не сверхдержавы и не постоянные члены Совета безопасности ООН. Однако сейчас, когда в США президент Барак Обама проповедует мультилатерализм, они напоминают нам, что времена всеобщего уважения к иерархии прошли.
Как же сильно все изменилось всего за пару десятков лет!
Геополитическое значение Кавказского региона для Ирана и Турции трудно переоценить.До начала XIX века отдельные части Кавказа либо входили в состав Османской империи и Персии, либо являлись их ближней периферией. Многие народы Кавказа имеют в Иране и Турции территории, идентифицируемые ими в качестве этнических (исторических), либо довольно многочисленные диаспоры, оказывающие влияние на политику Анкары и Тегерана. …
Просмотр
18 ноября, впервые после саммита 2007 года, который прошел в Тегеране, лидеры пяти прибрежных государств Каспийского моря – Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркмении – собрались в Баку, чтобы обсудить вопросы делимитации морских границ, безопасности и защиты окружающей среды. Несмотря на драматические изменения, произошедшие в этом регионе со времени последнего саммита, встреча в Баку мало что дала в плане содержательных решений. Но последние тенденции указывают на возможные прорывы в будущем, — пишет американское издание World Politics Review.
Что изменилось после тегеранского саммита?